Текст книги "Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж"
Автор книги: Олег Шишкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Пока еще аналитический метод европейской науки мешает ей оценить всю важность этой теории.
Но достаточно какому-нибудь вдумчивому исследователю сделать попытку перенести на бумагу, на плоскость картину, аналитически вычисленную проф. Тушэ, чтобы обнаружилась тайна qππзΔ и других механизмов.
А в руках современной техники, уже знакомой с применением ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, эти механизмы, открывая механизм действия «малых причин», механизм космического резонанса и интерференции, механизм стимуляции космических источников энергии, грозит вооружить буржуазную Европу еще более кровавыми средствами истребления.
Резюмируя все вышеизложенное, я почтительно прошу Вас не отказать в возможно непродолжительном времени в личном Вашем конкретном ответе по моему адресу, указанному в заголовке письма, на следующие вопросы:
1) можете ли Вы, переведя на родной язык мое настоящее письмо, сообщить его вместе с помещенными в нем фотографиями для обсуждения пользующемуся Вашим полным доверием ламаисту, в той или иной степени посвященному в qππз;
2) согласно ли это лицо участвовать в совещании в вышеописанной форме для вышеописанных целей при условии, что тотчас после его принципиального и анонимного пока согласия на Ваше имя для этого лица и для Вас будут направлены формальные гарантии Высшей Государственной компетенции в обеспечении участникам совещания права полной аполитичности, консультативной свободы и личной неприкосновенности;
3) согласны ли Вы лично участвовать на вышеуказанных условиях в совещании в качестве переводчика и эксперта-консультанта по чисто научной трактовке вопроса о бытовых формах ламаизма;
4) не согласились ли бы Вы с ближайшей осени посвятить в Москве несколько месяцев на обучение тибетской письменности и языку определенной группы, подходящей к этому вопросу не с узкополитической и не с узкопартийной стороны, но со стороны углубленно натурфилософской;
5) в случае согласия Вашего, какие политические гарантии и материальные обеспечения Вам для этого необходимы.
Еще раз почтительно ходатайствуя о Вашем личном ответе на мое письмо, я позволю себе привлечь Ваше особенное внимание к исключительной исторической важности того вопроса, который в моем письме затронут, и к той ни с чем не сравнимой исторической и моральной, как перед человечеством, так и перед родным народом, ответственности, которая сопряжена как с согласием, так и с уклонением от нашего братского предложения.
Прошу принять уверения в глубоком и искреннем моем почтении.
А. Барченко.
К письму приложены копии следующих документов:
1) Удостоверение Петроградского Института изучения мозга и психической деятельности о том, что в 1920 году А. Барченко был приглашен к выступлению на конференции Института с учеными докладами и его оригинальное научное исследование «Духа древних учений в поле зрения современного естествознания» были признаны достойным напечатания в Известиях Института. В заседании Ученой конференции Института 30/1-21 г. по представлению ак. Бехтерева был избран членом Ученой конференции на Мурмане и командирован на побережье Ледовитого океана и в Лапландию для обследования явления, известного под именем «мерячение». Результаты его представил в 1923 году в специальном докладе, вызвавшем общий интерес.
После чего был приглашен к участию в работах одной из психических комиссий Института 4/VI-23 г.
Подписано: Проф. В. Кашкадамов.
Управд. Раппопорт;
2) Удостоверение Мурманского Исполкома о его работе в качестве проф. Морского Высшего типа Института Краеведения, его Заведующего и организатора просветительного дела на Мурмане.
Удостоверение, что А. Б. «обнаружил выдающиеся качества как специалист-знаток края, талантливый лектор-популяризатор и исключительный по знаниям и работоспособности организатор научно-просветительного дела, оказавший исключительные услуги просвещению в крае».
1/VII-21 г.
Подписано: Начальник политотдела Морских сил Мурманского района, Начальник политпросвета Морских сил и Завед. Мурманским Губоно;
3) Отношение Главнауки 15/V-24 г. с рекомендацией зачислить ученого консультанта Главнауки А. Барченко на должность научного сотрудника Ленинградского Института по изучению мозга и заверенное Институтом Мозга. Получение этого отношения вместе с мотивированным отказом А. Барченко от назначения от 10/VI-24 г;
4) фотография и копия опубликованного в «Красной газете» в феврале 1923 г. письма в редакцию А. Барченко как начальника Лапландской экспедиции Мурманского Экосо с опровержением помещенных в газете сведений о результатах экспедиции.
* * *
Письмо начато 12 декабря 1927 года и закончено 24 марта 1928 г. ввиду тяжелой болезни моей и моей семьи 12 декабря 1927 г.[261]261
Печатается с незначительными сокращениями.
[Закрыть]
Профессору Г Ц. ЦИБИКОВУ
Многоуважаемый Гонбожаб Цэбекович!
Письмо Ваше от 23 ноября 1927 года мною получено. Ввиду того что я позволяю себе снова привлечь Ваше внимание и Ваш бедный досуг к настоящему моему письму.
1) Я считал и считаю, что основной вопрос, который мною поднят, настолько реален, актуален и общечеловечески важен, что физиономия человека, вопрос этот поднявшего, должна расцениваться не на основании отзывов иных, хотя бы и совершенно уважаемых лиц, но исключительно под углом зрения лично Вашего, к коему было направлено обращение. Основанием для оценки такой личности должна служить лишь личная Ваша и Ваших знакомых лам, посвященных в Дюнхор, оценка, насколько правильно и серьезно понимает Ваш корреспондент сущность той научной ценности, которая лежит в основе Дюнхор. Оценка, насколько серьезен научный подход мой к разработке этой области в форму, доступную усвоению западной науки.
Составить же себе на расстоянии правильное представление обо мне как о человеке вообще, при коренном различии наших с Вами бытовых условий и воспитании, Вам затруднительно. Тем более что я обращаюсь к Вам не в личных интересах и не от своего личного имени, а в качестве представителя общественного течения, опирающегося на конкретные соотношения общественно-политического характера.
Аргументом серьезности и солидности направленного Вам приглашения для Вас, на мой взгляд, могли бы служить не отзывы лиц, знакомых лишь из вторых рук с моей жизнью и деятельностью, а реализация в конкретной форме тех средств и политических гарантий, которые предложены участникам научного совещания, цель коего освещена мною в первом письме к Вам.
Исходя из этого, я ограничился в своем письме лишь самым общим, сухим и документальным перечнем моего общественно-научного стажа.
Из тех же побуждений я и теперь прошу у Вас для себя, покамест до личной нашей встречи, разрешения просто игнорировать отзывы о моей личности со стороны известного нам обоим «лица из высшего ламаиского духовенства».
Но наряду с этим я выражаю полную готовность во всякое время, если пожелаете, и ранее, дать Вам исчерпывающие и по Вашему усмотрению аргументированные сведения о всех моих личных поступках, которые Вас могут с какой бы то ни было точки зрения заинтересовать, как только Вы заблагорассудите этого потребовать.
Что касается моего «помешательства», то если совершенно конкретная идея, которая лежит в корне моего к Вам обращения (смотри ниже формулировку под строкой)[262]262
Сообщение идейным представителям правящей в России партии, располагающим высоким гос. и парт. авторитетом, правильного представления об истинной позитивной сущности древнейшей натурфилософской системы, которая до сих пор культивируется в Зап. и С.-3. Тибете среди бытовых объединений, возглавляемых Банченем Саджа, т. е. в «Шамбала» – т. е. системы, лежащей в основе науки Дюнхор.
[Закрыть] может быть оценена как маниакальность и «невыполнимая фантастика», то я, по совести, должен признаться в полной «неизлечимости» моего помешательства.
Этой идее в течение долгого ряда лет с момента моего понимания сущности Традиции– в полном объеме посвящена моя жизнь. И «излечить» меня от попыток реализовать эту идею способна действительно лишь смерть, или действительное разочарование в идейной чистоте и серьезности той политической группы, которая поддерживает ныне мою научную работу.
Показаний на это у меня пока, слава Богу, нет.
«Высокое лицо из ламаиского духовенства» глубоко заблуждается сам или вводит в заблуждение Вас, уверяя будто бы я в своем стремлении установить идейно-научный контакт между крупнейшими руководителями правящей партии в России и восточными учеными, посвященными в Традицию Дюнхор, маниакально стремлюсь к вещам неосуществимым, эфемерным.
В действительности дело обстоит совершенно иначе.
Я отнюдь не настолько наивен, чтобы думать, что правящая партия в России, даже и полностью убедившись в реальности и ценности Дюнхор, сразу повернет идеологический и политический руль на 180°, разорвет все отношения с Западом, займется тантрической и созерцательной тренировкой и все поиски коллективно приложимых источников энергии заменит путем индивидуального совершенствования до степени возбуждения в себе крестцового «Чакрам».
Так же как и Вы я глубоко и аргументированно убежден в неизбежности великого столкновения культур – западной и глубокого Востока, возглавляемого Саджа в Шамбала.
Однако для меня весь вопрос в том, на чьей стороне в этом последнем столкновении культур выступит мой родной народ?
Я нерегистрированный коммунист. Но, как коллективист по убеждениям, я вижу себя вправе гордиться тем, что из всех европейских народов мой родной народ оказался впереди всех способным поднять знания социальной революции…
Параллельно с вышеизложенным передо мной налицо неоспоримые объективные положения:
1) главнейшие идеологи марксизма Маркс, Энгельс[263]263
Предлагаю Вашему вниманию прилагаемый труд Энгельса с моим подчеркив.
[Закрыть] и Ленин, не зная о великой 1000-летней исторической ошибке западной науки, гениальной интуицией, очистив и переработав результаты западного научного опыта, осознали ближайшие к центральной теоретичекой тайне Δ основы универсальной синтетической истины, в свое время ставшей достоянием культуры, хранимой глубоким Востоком. Эта истина осознана ими вплоть до общей формулировки основного космического процесса, лежащего в основе тантральной тайны Δ.
2) партия, осуществившая в России социальную революцию, конечным лозунгом задания своего выставила деклассирование общества в его европейской структуре и организацию его по принципу профессионального отбора;
3) имеются реальные доказательства, что поддержка и контроль над моей научной работой по исследованию науки Δ и попыткам установить идейно-научный контакт с Востоком, находится в руках группы старейших, испытаннейших и абсолютно неподкупных коммунистов – в полном смысле этого слова. Коммунистов, занимающих в партии и правительстве такие места, которые обеспечивают высшие по мощности политические гарантии для участников научного совещания. Та политическая группировка, к коей принадлежат эти коммунисты, по справедливости может быть названа наиболее серьезной в России, наиболее мощной и наиболее близкой к реализации мероприятий соввласти.
Восточным ученым могут быть предоставлены исчерпывающие доказательства того, что эта именно группировка подлинным и единственным заданием своим ставит скорейшее проведение в жизнь не только в государственном, но и в международном масштабе принципов коллективизма, что именно эта группировка стремится обеспечить воспитание подрастающих поколений всецело в духе этих столь близких древнейшему Востоку принципов.
В руках у руководителей воспитания в России до сих пор только европейский аналитический и экспериментально-лабораторный научный метод. Самая сущность этого метода такова, что учащийся для полного овладения предметом должен, во-первых, всячески сузить свой кругозор, посвятив его в наибольшем объеме исследованию лишь той технической области, специалистом коей он готовится выступить на арену обществен. служения;
во-вторых – он вынужден в течение долгого ряда лет мыслить по логическим и вычислительным схемам исключительно аналитического характера. Такое воспитание мысли неминуемо уродует мышление и восприятие настолько, что величайшие деятели современной западной науки в конце концов совершенно перестают различать действительные величины от кажущихся и мнимых. Лучшая иллюстрация– современная научная борьба вокруг «теории относительности» Энштейна;
в-третьих– в зависимости от вышеизложенного и выработавшейся массы специальных терминов и аналитических формул научная литература Запада, в том числе и учебники по всем научным специальностям, превратились в книги, совершенно недоступные для понимания не только для широких слоев народа, но даже для научных же специалистов самой высокой квалификации, по специальности хотя бы даже самой близкой, но соседней.
Самая сущность аналитически-экспериментального метода с его бесчисленными лабораториями, с его совершенно оторванными от действительности математическими вычислениями, с его бесконечной массой мельчайших аналитических приборов такова, что физически немыслимо идейному коллективисту-общественнику, тем более в обстановке мировой блокады, совместить развитие свое как коллективиста с развитием как европейского ученого.
Единственный путь выхода– посвятить идейных руководителей России в подлинную сущность того научного богатства, коим владеет скрыто Восток.
Утверждение высшего представителя ламаиского духовенства, отмеченное в копии доклада студ. Шишелова цифрой III, также ни в какой мере не отвечает действительности.
Ни в Ленинграде, ни в Москве я никогда в жизни не участвовал в ученых диспутах по поводу тибетской Традиции. Посему я и не мог быть «совершенно разбит» кем бы то ни было из ученых. И вообще не знаю, были ли когда-либо и где-либо в России подобные «диспуты». Отношение же самых солидных ученых кругов (близкой мне специальности: биологов и физиологов) к моей самостоятельной научной работе в области, в частности, древнейшей науки, смею думать, достаточно иллюстрируется формальными засвидетельствованными документами, в Ваше распоряжение отправленными. Истинный характер отношения «Ленинградских и Московских» ученых, за исключением некоторых совершенно конкретных имен, совершенно определенных ориентаций и специальностей, естествознанию совершенно чуждых, к моей научной работе не мог не быть известен «высшему представителю ламаиского духовенства».
Так как еще зимой 1923 г. секретарь и заместитель цаннид-лама (по его словам, 12 лет учившийся в Лхасе?) участвовал в Ленинграде у меня на квартире в заседании группы ученых при участии покойного В. М. Бехтерева, ныне здравствующего известного гигиениста проф. В. П. Кашкадамова, лично долго жившего в Индии, и др.
На этом заседании названные ученые высказывались за всяческую желательность теснейшего научного контакта русских ученых с тибетскими. Цаннид-лама произнес речь, заверявшую наших ученых в полной готовности ученых Тибета к такому контакту и в своей готовности оказать всяческое свое содействие этому контакту.
Однако, после того как я спустя некоторое время обратился к также несомненно Вам известным академикам-ориенталистам за сведениями, где находится (насколько я знаю, он и сейчас не появился в печати?), по моим сведениям, переданный им для редактирования труд о Тибете проф. Барадника (насколько я знаю, окончившего высшую школу в Гумбуме), ибо я считал, что для современной России этот труд имеет исключительное значение, Цаннид-лама, поддерживавший тесные отношения с этими ориенталистами, стал уклоняться от бесед со мной, а после приезда «высокого лица ламаиского духовенства» в Ленинград вовсе прекратил со мной отношения.
Личная встреча моя с одним из названных ориенталистов произошла у меня в закрытом заседании президиума Главнауки, где я служил ученым консультантом одной из комиссий (в Москве). В этом заседании я защищал свое ходатайство о научной командировке моей в Монголию и в Тибет для изучения языка. На этом заседании присутствовал и Хаян-Хираб, приглашенный по моему совету в качестве консультанта и поддерживавший мою точку зрения, на этом заседании академик-ориенталист действительно обрушился на меня, утверждавшего (без детальной аргументации), что монгольские и тибетские ученые далеки от облика наивных дикарей, который навязывают им западные ученые. Академик-ориенталист защищал точку зрения Рокхилла, Уоделла, даже Гренара о низком культурном уровне лам, подтверждая это положение ссылкой на авторитеты свой и своего коллеги, известного Вам академика-ориенталиста, бывшего лично в Шигат-зэ.
Из-за отказа в командировке, Барченко ушел из НКП в ВСНХ, «где ему гарантировали самостоятельность исследования».
* * *
ПРОТОКОЛ № 2
От 10 июня 1937 года
Допроса Барченко Александра Васильевича
Следователь Али
Вопрос: Вы обвиняетесь в том, что создали масонскую контрреволюционную организацию «Единое Трудовое Братство», возглавляли эту организацию и руководили ею. Признаете ли вы себя виновным?
Ответ: Признаю себя виновным в том, что в 1923 году создал в Ленинграде контрреволюционную организацию ЕТБ на основе отрицания классовой борьбы в обществе, неприятия диктатуры пролетариата и утверждения принципов христианского коммунизма и объединения на этой платформе элементов без различия их политической, классовой и религиозной принадлежности.
Вопрос: При каких обстоятельствах была создана вами организация ЕТБ?
Ответ: К созданию организации ЕТБ я пришел не сразу. Ее создание является плодом моих многолетних религиозно-мистических увлечений и исканий, источником которых являются ряд фактов и обстоятельств, о которых я скажу дальше. В семье (мой отец бывший крепостной, а потом крупный собственник, мать – из духовной семьи) я был воспитан в религиозном духе, уже в юношеские годы отличался склонностью к мистике и ко всему таинственному. В годы революции 1905 года я учился в Юрьевском университете. Моя религиозность уже тогда выливалась (больше) в панмистическую, чем (в) церковную форму. Но уцелевший в полном объеме «евангелизм» создавал полный сумбур в моем отношении к политическим событиям, принципы «общечеловеческого», «абсолютной морали» и т. п. мне были несоизмеримо ближе и понятнее, чем классовая сущность происходивших революционных событий. Это отклоняло меня от связей с революционным студенчеством и толкало к общению с совершенно чуждой революции средой.
В этот период мой земляк, профессор римского права Юрьевского университета Кривцов А. С., рассказал мне, что, будучи в Париже и общаясь там с известным мистиком-оккультистом Сент-Ив де Альвейдером, он познакомился с какими-то индусами; эти индусы говорили, что в Северо-Западном Тибете в доисторические времена существовал очаг величайшей культуры, которой был известен особый, синтетический метод, представляющий собой высшую степень универсального знания, что положения европейской мистики и оккультизма, в том числе и масонства, представляют искаженные перепевы и отголоски древней науки. Рассказ Кривцова явился первым толчком, направившим мое мышление на путь исканий, наполнивших в дальнейшем всю мою жизнь. Предполагая возможность сохранения в той или иной форме остатков этой доисторической науки, я занялся изучением древней истории, культур, мистических учений и постепенно с головой ушел в мистику.
Увлечение мистикой доходило до того, что в 1909–1911 гг., начитавшись различных («пособий»?), я занялся хиромантией, гадал по рукам. С этой целью я выехал в город Боровичи (Новгородской губернии), где с разрешения местной полиции открыл прием желающих получить консультацию.
Мои поиски о мистических учениях нашли выражение в «Докторе Черном». В этом романе я выдвигал идею о существовании в замкнутых общинах Тибета остатков доисторической культуры и ее хранителей, глубоко посвященных в знания древней науки, и наивно проводил параллели между этими остатками и новейшими изысканиями европейской науки.
Процесс оформления моего мистического мировоззрения завершился в период Октябрьской революции, чему в определенной мере способствовали мои связи в Петрограде.
Октябрьскую революцию я встретил враждебно, воспринимая только внешнее проявление толпы, смешивавшее в моем понимании люмпен-пролетариат с пролетариатом и создававшее у меня представление о «животной распущенности» рабочих, матросов и красногвардейцев. Это создавало стремление скрыться, спрятаться от революции.
Вместе с этим, в соответствии с владевшими мной мистическими настроениями, революцию я воспринял как некоторую возможность для осуществления христианских идеалов, противопоставляя их идеалам классовой борьбы и диктатуры пролетариата, идеи невмешательства в политическую борьбу и разрешения социальных вопросов индивидуальной нравственной переделкой себя. Свои взгляды в этот период я проводил, читая лекции, в часто печатавшихся мной литературных произведениях религиозно-мистического характера.
Вопрос: В каких изданиях вы сотрудничали в тот период?
Ответ: В 1917 году в Петрограде я сотрудничал в «Русском паломнике», редактором этого журнала был один магистр богословия, фамилию его я сейчас не помню(…)[264]264
Здесь и далее (…) означают пропуски в оригинале. – Примеч. С. Барченко.
[Закрыть] В 1918 году мной был помещен религиозно-мистический рассказ в журнале «Вестник труда»(….) Кроме того, я общался с либерально-поповским издательством «Соборный разум», обсуждая различные социальные вопросы. В одном из таких журналов я поместил поповско-пацифистскую статью «Частное дело».
Вопрос: Продолжайте показания об обстоятельствах создания вами ЕТБ.
Ответ: Моя общественно-мистическая деятельность в Петрограде скоро привлекла ко мне внимание привилегированных слоев бывшего дворянства, начавших искать со мной знакомства и сближения. В конце 1917 и начале 1918 годов на почве склонности к мистике и общности контрреволюционных взглядов мне пришлось общаться, в частности, с бывшей фрейлиной Александры Федоровны Данзас Ю. Н., являвшейся мистической писательницей и в то же время секретарем фирмы Стахеева, владелец которой эмигрировал в Англию. По ее словам, она была во главе мистического кружка, в который входил тайный нунций Неве[265]265
Пи Эжен Неве – монах ордена ассумпционистов-августинцев Успения Девы Марии.
[Закрыть] и униатский статс-секретарь Ватикана Федоров[266]266
Федоров Леонид – экзарх Русской греко-католической церкви.
[Закрыть]. К числу этих же связей относятся: генерал Радкевич, состоявший в кружке Данзас. Доктор Бобровский – двоюродный брат черносотенца Маркова Второго, у которого также собирался мистический кружок, на котором я выступал с докладами философско-мистического содержания. Лобода – юрист, представитель мистического кружка «Сфинкс», собрания которого я часто посещал; между прочим, одно из собраний было в доме на Владимирском проспекте в Петрограде, в этом доме членам собрания с благоговением показывали комнату, в которой в свое время скрывался от большевиков Савинков. Доктор Никифорова – член кружка «Сфинкс», с которой бывал на собраниях этого кружка, на котором были резко негодующие выступления по поводу Октябрьской революции. Мое «христианско-пацифистское» выступление успеха не имело, и я ушел с собрания.
Примерно в этот период я познакомился с бывшим членом Государственной Думы Марковым Вторым, однажды приходившим ко мне в издательство «Вестник труда».
Постепенно вокруг меня образовался философско-мистический кружок, который посещали: Нилус – биолог, сотрудник Академии наук, доктор Бобровский, его жена– польская помещица. Кондиайн – научный сотрудник и его жена Месмахер– русская помещица, Маркова Лилия Николаевна, дочь Маркова Второго, Струтинская– помещица, Амитухов (?) – преподаватель физики, Перей (?) – юрист, муж княгини Чавчавадзе, уехавший в 1920 году в Латвию в порядке репатриации, инженер Островский (квартировал у Бобровских), репатриирован в Польшу. Между прочим, у него я занял 2500 рублей на издание моей книжки «Доктор Черный», которые вернул уже после его отъезда в Польшу через Бобровских.
Кружок наш ставил своей целью изучение философии, истории мистики и нравственное усовершенствование его членов. Занимаясь изучением «древней науки» и другой мистики, в частности, масонского учения, мы пришли к мысли о необходимости как-то оформить наш коллектив и зафиксировать определенный морально-эстетический минимум, которому должны следовать его члены.
Я предложил для нашего кружка название «Единое Трудовое Братство» и составил так называемые «Правила жизни» братства, морально-этический кодекс для его членов, своего рода программу братства. Впоследствии, именно в 1923 году, мной дополнительно был составлен «Устав» ЕТБ, регламентирующий так называемые его «оперативные функции». Однако окончательное оформление организации произошло под известным влиянием новых связей, в период 1920–1923 гг., к числу которых относятся тибетские ламаистские мистики, и сообщений мне о мистической деятельности александропольского грека Гюрджиева, организовавшего из представителей интеллигенции «Единое Трудовое Содружество» и эмигрировавшего в 1919 году за границу.
Вопрос: Прежде чем подойти к изложению этих связей, дайте показания о ваших отношениях с Марковым Вторым и его контрреволюционной деятельности.
Ответ: Мне известно, что после Октябрьской революции Марков Второй скрывался от советской власти, проживая изначально в Петрограде. Скрывался он некоторое время на квартире Бобровского, который сам мне рассказывал об этом до моего знакомства с Марковым Вторым.
В конце 1917 или в начале 1918 гг. Марков Второй приходил ко мне в издательство в сопровождении Бобровского. Пришел он загримированный и только под конец беседы открылся, что он Марков Второй. Приходил он для того, чтобы посоветоваться со мной по поводу данного ему поручения тайной организацией совершить террористический акт против одного революционера (фамилию сейчас не помню). Будучи в тот период непротивленцем, я советовал ему отказаться от своего намерения.
Больше ничего мне о контрреволюционной деятельности Маркова Второго неизвестно.
О посещении меня Марковым Вторым, а также о намерении его совершить террористический акт я не сообщил властям и дал таким образом возможность скрыться активному врагу советской власти, замышлявшему террористический акт против Октябрьской революции. Фамилия припоминается – Циновер.
Не сделал этого потому, что в тот период я по моим взглядам являлся контрреволюционером.
Вопрос: Что вам известно о контрреволюционной деятельности Бобровского – родственника Маркова Второго?
Ответ: Бобровские были настроены резко против советской власти. Со слов Марковой-Шишеловой, в 1918 году квартира Бобровских по Владимирскому проспекту в Петрограде представляла конспиративную квартиру белогвардейцев… Кроме Маркова Второго, там укрывался гусарский офицер Пшенгецкий (под фамилией Цицин).
Вопрос: Продолжайте показания о ваших мистических контрреволюционных связях и деятельности по созданию ЕТБ.
Ответ: В период 1920–1923 гг. в Петрограде я добыл книгу Сент-Ив де Альвейдера, о которой мне рассказывал Кривцов. В этой книге Сент-Ив де Альвейдер писал о существовании центра древней науки, называемой Агартой[267]267
Контакт с которой через познание ее тайн дает овладение универсальной наукой. – Примеч. А. В. Барченко.
[Закрыть] и указывал ее местоположение на стыке границ Индии и Тибета, Афганистана. По возвращении из Мурманска я поселился в конце 1923 года в ламаистском дацане в Ленинграде. Здесь я установил непосредственные отношения с тибетскими ламами, приехавшими из Лхассы, среди которых были: 1) Агван Доржиев; 2) Джигмат Дорджил…
Все они мне рассказывали о существовании высшего мистического центра, называемого «Шамбала» (к северо-западу от Непала)… Далее в это же примерно время в дацане меня посетил некто Шандаровский, занимавшийся, как и я, мистическими изысканиями, рассказал мне о том, что его учитель Гюрджиев, эмигрировавший за границу, обладал некоторыми знаниями древней науки, полученными им якобы в Кафирстане (?). Наконец появление в тот же период юродивого Круглова с идеограммами, сходными с тибетскими, содержащими основные положения древней науки… тибетское (…) идеографии мне подтвердили Хаян Хирва и Ланги Дордж, представлялась как русская ветвь связей с Тибетом. Все это: у Сент-Ива де Альвейдера– Агарта; у тибетцев– Шамбала; у Гюрджиева – знание древней науки из Кафирстана; у Круглова – тибетские идеограммы – соответствовало моим мистическим устремлениям, связанным с поисками остатков древней науки и ее хранителей, и необычайно их усилило.
1923 год, таким образом, был у меня периодом сплошного мистического угара, когда я вплотную подошел к вопросу об организационном оформлении ЕТБ.
Исходя из убеждения о существовании Агарты-Шамбалы – мистического центра древней науки, – я имел примерно одинаковые указания о его географическом положении; я считал, что изучить древнюю науку могут не все люди, а только те, кто свободен от эгоизма и других инстинктов, порождаемых частной собственностью, те, которые способны встать выше классовых и партийных противоречий, то есть люди без различия их классовой, политической и религиозной принадлежности, способные к нравственному усовершенствованию. На этой контрреволюционной основе и оформилась моя организация ЕТБ, в конце 1923 года, основные положения которой мной изложены в уставе братства.
Вопрос: Что вам известно о «Едином Трудовом Содружестве», созданном Гюрджиевым?
Ответ: В 1922–1923 гг. мой знакомый Шандаровский рассказал, что «Единое Трудовое Содружество» представлено и объединено мистически настроенной интеллигенцией в городах Москве, Петрограде и Тифлисе. Организатором и руководителем этого «Содружества» являлся александропольский грек Гюрджиев Георгий Иванович, проживавший в России с дореволюционных времен.
В состав ЕТС входили следующие лица:
1) Шандаровский – ленинградский юрист, где сейчас находится, не знаю.
2) Петров Александр Никифорович– инженер, в 1935 году работал в Грозном.
3) Успенский Николай– литератор, научный работник, эмигрировал за границу.
4) Меркурьев Сергей Дмитриевич– московский скульптор.
5-6) Шишков и Жуков. Один из них инженер, другой работник Мосгортопа. Оба в 1934–1935 годах находились в Москве.
7) Демидов– врач по профессии. В 1934–1935 годах работал в театре Станиславского режиссером (о нем я не знаю точно, был ли он учеником Гюрджиева).
8) Гартман– ленинградский композитор, эмигрировал за границу.
9) Григорьев– врач, ассистент московского невропатологического института.
10) Шмаков – инженер.
«Единое Трудовое Содружество» объединяло мистические элементы, ставило задачей пропаганду мистических идей. Руководитель Гюрджиев обращал внимание на то, чтобы привить членам «Содружества» любовь к физическому труду, который, по представлению Гюрджиева, действует на человека облагораживающим образом. Для этого Гюрджиев наставлял членов «Содружества» копать ямы и выполнять другую физическую работу.
В 1919 году Гюрджиев, будучи недоволен условиями жизни в советской России, выехал с группой членов «Содружества» из Петрограда в Закавказье, где все они нелегально переправились в Турцию и затем во Францию.
После отъезда Гюрджиева, по словам Шандаровского, ЕТС в России распалось и оставшиеся здесь отдельные члены «Содружества» организационной связи между собой не сохранили.
Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вы установили связи с членами ЕТС?
