Текст книги "Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж"
Автор книги: Олег Шишкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
– Что, хорошо вышло? – не унимался начальник обсервер-пресса.
Но Рерих не ответил. Он рассматривал литографию со своей картины «Будда Всепобеждающий», выполненную типографским ламой. Николай Константинович уже собирался уходить, как вдруг взгляд его задержался на еще одной странице – странице с приветом друзьям из «Единого Трудового Братства». Это была обычная строчка: «Чуткость аппарата В. Б. позволяет читать волны неосторожных мыслей мира»[155]155
Там же. – С. 94. (В. Б. – Великое Братство Азии. – О. Ш.).
[Закрыть].
В «Общине» Рерих изложил принципы построения государства, основанного на элементах коммунизма и «очищенного» Николаем Константиновичем буддизма. Образ этого идеального во всех отношениях мира должен был, по мысли автора, вдохновить его новых знакомых из «Единого Трудового Братства» и «Великого Братства Азии». Выход книги и путешествие в Лхасу к Далай-ламе Николай Константинович рассматривал как два равноценных этапа паломничества, паломничества под флагом Америки и «Всемирного Союза Западных Буддистов».
Тибет был закрыт для европейцев. Только паломники, отправлявшиеся помолиться святыням буддизма, могли получить пропуск в загадочную страну. Для этого они обращались к тибетскому консулу Лобсангу Чолдену, находившемуся в Урге, и он выдавал специальный документ. Все богомольцы, приходившие в консульство, были либо монголами, либо тувинцами, либо бурятами, калмыками и алтайцами. Каково же было удивление тибетского дипломата, когда в ноябре 1926 года в миссии появились европейцы и – больше того – русские. Правда, посетители называли себя американцами. Один из них прекрасно говорил по-тибетски, но не на лхасском диалекте, а на том, что свойствен уроженцам Сиккима. Оба европейца были родственниками– отец и сын. Тот, что постарше, назвался художником, младший – ученым. Посетители просили выдать им разрешение на переход тибетской границы как буддистам-паломникам.
«Наше знание буддизма дает нам право пользоваться тем же вниманием»[156]156
Рерих Н. Алтай – Гималаи. – С. 292.
[Закрыть],– обратился к консулу пожилой европеец. Этот человек с клинообразной бородкой еще больше поразил дипломата, когда заявил, что является Главой и послом «Всемирного Союза Западных Буддистов» и что эта организация, штаб-квартира которой находится в Нью-Йорке, уполномочила его встретиться с Далай-ламой XIII для сообщения ему конфиденциальной информации – ее он сможет открыть лишь Его Святейшеству лично.
Консул был чрезвычайно обескуражен таким заявлением, но согласился помочь с разрешением на въезд в Тибет. Он сообщил, что, так как дело сложное, ему придется связаться с Далай-ламой и передать информацию о миссии «Всемирного Союза Западных Буддистов».
В феврале 1927 года консулом был отправлен специальный представитель в Пекин с поручением: связаться по телеграфу с Лхасой и запросить ее об отношении к «западным буддистам». В марте посланец вернулся в Ургу с известием о положительном решении, и консул оформил документы миссии, снабдив Рериха письмом к Далай-ламе. При вручении документов в консульстве присутствовали Лихтманы и Рябинин. Теперь оставалось решить транспортные проблемы и двинуться в путь.
Глава 22. Медиумы и пророки
1
Александр Васильевич долго отсутствовал в столице. Весной 1927 года Бокий дал «добро» на проведение экспедиции в Крыму, и Барченко отправился на Юг. Его помощником снова был астрофизик Кондиайн, глава ленинградского отделения ЕТБ. Все кандидатуры участников получили одобрение Бокия и начальника лаборатории Спецотдела Гопиуса. Но это являлось сущей формальностью – для них Барченко был непререкаемым авторитетом. Район исследований интересовал начальника Спецотдела по сугубо практическим причинам: это были участки геомагнитных аномалий – здесь возникали проблемы с прохождением радиоволн.
Базой экспедиции стал Бахчисарай. Здесь в доме № 4 по улице Азиз остановился Барченко со своими коллегами. Отсюда они отправились к пещерным городам Крыма в поисках останков цивилизации, подобной той, что когда-то процветала на Кольском полуострове. В горах Юга еще двести лет назад жили легендарные готы. Они исчезли, и только несколько каменных стел и лабиринты пещер напоминали о древних зодчих, спасавшихся здесь от великого потопа.
Двадцать четвертого марта в Бахчисарае Барченко навестил консул Королев, уезжавший в скором времени в Монголию по линии НКИД. Александр Васильевич снабдил его рисунками и изображениями некоторых символов, в том числе и розенкрейцеровской розы с крестом для предъявления начальнику Государственной Вооруженной Охраны Хаяну Хирве как доказательство того, что податель этих вещей является членом «Единого Трудового Братства». С ним же отправлялось и письмо к высокопоставленному монголу. Барченко поручил Королеву восстановить в полном объеме связь братства с «Великим Братством Азии», во главе которого стоял Хирва. Кроме того, его интересовала судьба Нага Навена, тибетского мистика и сепаратиста, также члена ВБА, которого Барченко когда-то встретил в петербургском буддийском храме. Среди прочих материалов, отправлявшихся с Королевым, были послания бурятскому ученому Гомбоджапу Цыбикову в Улан-Удэ и Николаю Рериху, находившемуся еще в Урге. В этих письмах Александр Васильевич упоминал о своих контактах с иерархами голбешников и о собственном посвящении в их организацию: «Они постепенно углубили мои знания, расширили мой кругозор. В нынешнем году в период с 28 февраля по 7 марта формально приняли меня в свою среду и формально уполномочили меня в марте месяце этого года известить всех иноплеменников, владеющих традицией, о нашей работе в России. Это именно полномочие я и выполняю этим письмом»[157]157
РГАБ. Ф. 1 (П.). Oп. 1. Д. 966. Л. 20.
[Закрыть].
Королев выполнил инструкции главы ЕТБ, о чем и сообщил ему 18 августа 1927 года в послании, отправленном из Урги: «Книгу Рериха задержал с отправкой, потому что перед самой отправкой ее выяснил, что почтой посылать ее рискованно, как заграниздание, да еще такого содержания, и что она, вероятнее всего, сгниет в дебрях политконтроля. Тогда я решил ждать удобного случая, чтобы послать вам книгу через Бокия»[158]158
Это письмо фигурировало в качестве вещественного доказательства на допросе Королева А. Н. от 22 июня 1937 г.
[Закрыть]. Послание только что пришло из столицы Монголии. Ну что ж, если дело за Бокием, то здесь проблем нет, рассуждал Барченко. «Община» прибудет в Москву в скором времени. А политохрана отдаст под козырек, получив сопроводительное письмо из Спецотдела.
2
По возвращении в Москву А. В. Барченко ожидал сюрприз. Ему стало известно от начальника лаборатории Спецотдела Гопиуса о появлении в их отделе новичка – медиума, уроженца Баку, некоего Смышляева. Его «толкал» член Оргбюро ЦК и Секретариата, начальник Орграспредотдела Москвин. Новичок имел репутацию сильного гипнотизера и кроме того утверждал, что открыл оригинальный метод повышенного мышления. Впечатляющим оказалось его предсказание болезни диктатора Польши, маршала Пилсудского – рак печени и года смерти– 1935. Им было сделано и еще несколько удачных политических пророчеств.
Идея приглашения Смышляева из Баку принадлежала цекисту Москвину. Автор «метода повышенного мышления» приехал в столицу в сопровождении ассистента Еманова. Для них отвели шестикомнатную квартиру в одном из домов ОГПУ в Фуркасовском переулке. Помещение оборудовали в соответствии с требованиями Смышляева. Там же для ясновидца подготовили «черную комнату», в центре которой возвышалось специальное ложе – находясь на нем, медиум должен был впадать в каталептическое состояние. Общие затраты на оборудование помещения составили 25 тысяч рублей, то есть 150 тысяч долларов.
В кабинете начальника Спецотдела Барченко застал его хозяина и Москвина. Александр Васильевич попросил разрешения присутствовать на сеансе Смышляева в качестве эксперта. Вскоре все они сидели в черной комнате гипнотизера. Перед началом демонстрации ясновидящий дал несколько пояснений. Он начал с того, что главным свойством медиума является умение фиксировать свою мысль на точно очерченном явлении, а это достигается путем настойчивой тренировки. Мыслительные процессы, развивающиеся в клетках мозга, во время сеанса превратятся в электромагнитные колебания и распространятся в пространстве. Встретив на своем пути соответствующим образом настроенный мозговой аппарат, они пробудят в нем такие же процессы, только в обратном порядке, и превратятся в итоге в мысль. Но «приемник» будет воспринимать чужую посланную мысль как свою. Он будет думать, что это он, а не кто-то иной, видит, слышит и осязает. Волны, излучаемые нашим мозгом, – реальный факт, они способны фиксироваться с помощью специальных аппаратов, похожих на радиоприемники. Итальянский ученый Каццамали уже создал первый такой прибор.
Ну и последнее– во время показа медиум будет находиться в глубоком гипнотическом сне, так называемом гиперсоматическом состоянии, когда его тело потеряет чувствительность к внешним раздражителям. После того как он достигнет необходимого погружения, ассистент Еманов задаст ему несколько вопросов, предложенных присутствующими, и Смышляев ответит на них.
В тот момент, когда с помощью некоторых упражнений ясновидящий достиг каталептического состояния, Барченко заявил присутствующим, что если медиум не чувствителен к боли, он, Александр Васильевич, продемонстрирует еще один, не менее удивительный опыт и воткнет в тело Смышляева английскую булавку на два сантиметра. Бокий, Москвин и ассистент Еманов растерялись, увидев, как эксперт неожиданно приблизился к ясновидящему, находившемуся на ложе. Медиум тут же проснулся– хотя никакой булавки у Барченко не было.
Бокий назвал Смышляева шарлатаном и вместе с Барченко покинул черную комнату. Но Иван Москвин остался. Он считал, что Барченко нарушил эксперимент, и продолжал поддерживать медиума в течение долгого времени.
В коридоре Бокий сообщил: в верхах заинтересованы в работе Барченко и особенно в его деятельности, связанной с налаживанием контактов с различными мистическими сообществами. В ближайшее время Глеб Иванович попросил его набросать проект воззвания советского правительства к оккультным и мистическим организациям Востока[159]159
Протокол допроса Барченко А. В. от 23 декабря 1937 г.
[Закрыть].
Пока они спускались по лестнице, Барченко показал начальнику Спецотдела письмо от Королева. Бокий сказал, что распорядится, и попросил не волноваться – в ближайшие дни книга будет в Москве.
Глава 23. Обращение к Шамбале
1
Тринадцатого апреля сотрудники рериховской миссии, выехали из Урги на пяти «Доджах», имея экспедиционный паспорт за подписью начальника ГВО Монголии Хаяна Хирвы. Лихтманы пришли проводить караван и даже проехали километров двадцать вместе с путешественниками. Пара возвращалась в Америку и желала белым паломникам успеха.
Но вся ответственность за провал автомобильного движения экспедиции лежала на резиденте ОГПУ Блюмкине. В отличие от предыдущего раза, он не смог договориться с Монголтрансом, в распоряжении которого были приличные высокопроходимые и быстроходные машины. Кроме того, шоферы этой организации имели опыт поездок в открытой степи и знали часть маршрута. Юрий Рерих потом с сожалением вспоминал, что «не удалось получить вовремя новые автомобили из Пекина и пришлось арендовать те, что были»[160]160
Рерих Ю. По тропам Срединной Азии. – Самара: Агни. – С. 166.
[Закрыть]. «Те, что были» представляли собой печальное зрелище – старые и неисправные автомобили советского Торгпредства[161]161
«Миссия Рериха. Развенчанный Тибет». Дневник доктора миссии К. Н. Рябинина. Л. 133–134. 25 мая.
[Закрыть]. Работали они в этом учреждении из рук вон плохо. Впрочем, так же, как и во многих советских миссиях. Торгпредство даже не позаботилось о приобретении необходимых для автомобилей номеров и пропусков. Пришлось их доставать прямо перед отъездом с помощью министра финансов монгольского правительства.
Когда же пять автомобилей экспедиции, груженные оборудованием, покинули Ургу, члены научного каравана испытали на себе все прелести советской организации труда. Начались многочисленные поломки. Ремонт машин, как правило, сопровождался площадной руганью. 16 апреля на одной из таких многочисленных остановок врач миссии Рябинин, наблюдавший проносившиеся мимо машины Монголтранса, с завистью записал в дневнике: «Монгольский автомобиль, пришедший накануне вечером и сделавший в один день три наших перехода, уже ушел далее…»[162]162
«Миссия Рериха. Развенчанный Тибет». Дневник доктора миссии К. Н. Рябинина. Л. 40. 16 апреля.
[Закрыть].
Единственное, что действительно удалось сделать, так это достать запасные детали– их привезли из Пекина. В данном случае проявился талант Блюмкина-«экономиста». Запасные части представляли собой снятые со старых списанных автомобилей детали. По всей видимости, они были подобраны на одной из пекинских автомобильных свалок.
Шоферы Торгпредства также оказались «подарком судьбы». Главным над ними был поставлен автомобилист– сотрудник ОГПУ Он все время истерично орал, подгоняя своих подопечных, а в минуты привалов делал записи подслушанных бесед участников экспедиции в специальную тетрадь, которую по возвращении в Ургу отдал Блюмкину. Шоферы, несмотря на его ругань, передвигались вяло, как сомнамбулы. Они не очень-то хотели куда-то ехать и предпочитали копаться в своих безнадежно устаревших машинах. Кроме того, в Торгпредстве, видимо, особенно не пытались облегчить жизнь автоэкспедиции и поручили ей доставить до пункта Юм-Бейсе тридцать пудов машинного масла. Груз существенно утяжелил автомобили. Ну и в довершение всего выяснилось, что канистры с бензином почему-то содержат воду. Как она туда попала (ведь крышки были герметичны), никто толком ответить не мог. А загадка бензобаков раскрывалась очень просто– шоферы приторговывали топливом. И даже взбалмошный ОГПУшник этим занимался – ведь надо же было как-то жить.
2
Экспедиция прибыла в Юм-Бейсе 24 апреля, в 18 часов. По инструкции, пришлось проехать на милю дальше и расположиться там, где в прошлом году останавливалось секретное монгольское посольство по дороге в Тибет.
Лагерь разбили за селением, чтобы не привлекать к себе внимания. Сотрудник местного отдела Торгпредства СССР тут же прислал уставшим путешественникам дрова и воду.
Юм-Бейсе находился на крайнем юге Монголии. Отсюда торговцы и пилигримы направлялись в Тибет. Караван Рериха должен был скрытно пересечь территорию китайской провинции Ганьсу, находившуюся под контролем «красного» генерала Фын Юйсяна, союзника СССР, получавшего оружие со складов в Улан-Баторе. Солдаты и офицеры Фына отличались своей приверженностью к реквизициям, хотя приказы из центра, запрещающие вести себя подобным образом, время от времени приходили к полевым командирам. Но в данный момент экспедиция не была застрахована от нашествия китайских революционных солдат. Кроме того, в здешних местах действовали отряды мусульманского генерала Ма, и те тоже были не без греха. Словом, в любом случае узкую территорию Ганьсу экспедиции следовало миновать ночью в обход населенных пунктов и выйти в область Цайдам. Эта местность уже являлась частью так называемого Большого Тибета, хотя племена, обитавшие на севере, и признавали власть амбаня – губернатора китайского города Синин. Здесь было безопаснее, чем в провинциях, где шла гражданская война.
Из Цайдама отряд, после необходимой стоянки, должен был выступать уже собственно в Тибет. Движение это предполагалось проводить скрытно и не по основной трассе, известной многим, в том числе и тибетским пограничникам, а по дороге, шедшей параллельно в ста километрах западнее. Трудность пути заключалась в том, что тропа шла через топи соленых болот. В случае удачи караван мог пройти незамеченным в центральные районы Тибета и очутиться у ворот последней перед Лхасой крепости– Нагчу. Такая внезапность предоставляла несколько преимуществ.
Во-первых, семитысячная армия Тибета в основном концентрировалась на Востоке– на китайской границе. Даже если в Лхасе будет известно о прибытии каравана в Нагчу, оперативно перебросить войска тибетцы не смогут. Во-вторых, даже если сторонники англичан в столице предупредят по телеграфу британского политического резидента в Сиккиме подполковника Бейли и после этого наверняка будут переброшены английские части, то и в этом случае у армии Шамбалы будет как минимум несколько дней в запасе и преимущество во внезапности. В городах может начаться восстание монахов – сторонников Таши-ламы. Поднимет мятеж часть гвардии Панчена, расквартированная в Гьятзе, а это уже профессиональные воины. Предполагалось также, что поднимется и провинция Кхам, где сторонники Таши-ламы находятся у власти.
Вот почему экспедиции нужны были специфические проводники– контрабандисты. Их розыском и разведкой возможных маршрутов занялись сотрудники монгольского филиала АО «Шерсть».
Еще зимой 1926 года в Ургу приехала группа советских специалистов. Их было пятеро – Меркулов, Новолосский, Воганов, Ичеев и Антонов. Они были снабжены документами НКИД и пользовались поддержкой полпреда СССР в Монголии Никифорова, выполнявшего в тот момент также функции торгпреда. Вскоре они отправились в провинции для изучения рынка. Их интересовали сопредельные с Китаем территории и, в частности, районы Ганьсу и Синина. В монгольских аймаках приезжие вели настолько интенсивные исследования, что местная власть вскоре вошла с ними в конфликт. Меркулов требовал у монгольских чиновников отчетов по разным вопросам жизнедеятельности районов. К тому же сотрудники АО «Шерсть» самовольно использовали местных почтовых (уртонных) лошадей, необходимых им в многочисленных разъездах.
«Вместе с тем экспедиции было дано задание проникнуть в Ганьсу, соседнюю китайскую провинцию, и в ближайшее время в Синин… – говорилось в информационном бюллетене полпредства СССР в Монголии о задачах группы. – Район Юм-Бейсе населен монгольским, киргизским и частью китайским населением и экономически, как приграничный пункт, тяготел к китайской провинции Ганьсу. Через провинцию Ганьсу проходит караванный путь из Монголии в Тибет, а потому на сотрудников экспедиции и была возложена обязанность всесторонне обследовать этот путь и определить степень возможности использовать это направление для автомобильного движения, что в значительной степени облегчило бы установление связи из Монголии в Тибет»[163]163
АВПРФ. Ф. 111. Оп. 9. Информбюллетени полпредства СССР в МНР, № 1,2. Д. 4. Л. 37.
[Закрыть].
Экспедиция Меркулова точно выполнила свои задачи. Ее руководитель писал в секретном докладе послу Никифорову следующее: «От Юм-Бейсе идут удобные пути сообщения на Кобдо, Улясутай и Улан-Батор. В сторону Тибета идет прямая большая дорога, дающая полную возможность как легального, так и конспиративного сообщения с ним. Для конспиративных поездок в Юм-Бейсе имеется несколько проводников, которые могут провести любой караван совершенно безопасно и незаметно для китайских властей»[164]164
РЦХИДНИ. Ф. 144. Oп. 1. Д. 173. Л. 38.
[Закрыть].
Далее Меркулов предупреждал, что в районе Майджесена, обойти который невозможно из-за горных хребтов, действует шайка, созданная когда-то Дже-ламой, или Малым Богдо, убитым советскими чекистами в 1921 году. По сведениям Меркулова руководит этой бандой некий «старик-лама»[165]165
РЦХИДНИ, Ф. 144. Oп. 1. Д. 173. Л. 37.
[Закрыть], бывший ближайший помощник убитого. В дневнике Рериха «Алтай – Гималаи» есть фраза, указывающая, что труд Меркулова не пропал даром: «Находится проводник – старый лама-контрабандист, предлагает провести группу короткой дорогою через дикие места. Обычно там не ходят, боясь безводья, но лама ходил не менее двадцати раз… И мы предполагаем, что наш проводник не был ли сам доверенным лицом Дже-ламы. Слишком много он знает о нем»[166]166
Рерих Н. Алтай– Гималаи. – 1992.– С. 295.
[Закрыть].
Рерих сообщает о появлении старого ламы, употребляя глагол «находится». Но доктор Рябинин в своем дневнике более точен. В записи от 25 апреля он, говоря о его появлении в Юм-Бейсе утром за чаем у костра, добавляет: «Рекомендован и прислан нам отделом торгпредства»[167]167
«Миссия Рериха. Развенчанный Тибет». Дневник доктора миссии К. Н. Рябинина, Л. 62. 25 апреля.
[Закрыть]. Заведующим Юм-Бейсейским отделом торгпредства и заведующим торговой экспедицией торгпредства был тот же Меркулов[168]168
АВПР. Ф. 111. Оп. 9. П. 3, Д. 4. Л. 17. РЦХИДНИ. Ф. 144. Oп. 1. Д. 173. Л. 30.
[Закрыть].
В докладе Никифорову Меркулов сообщал и о том, как связался с Джарантаем, бывшим проводником секретной экспедиции Борисова, снаряженной НКИД и советской разведкой и проникшей в Тибет в 1924 году. Тогда, больше года назад, этот монгол получил от Меркулова целый план из шестнадцати пунктов, касающийся разведывательной работы по сбору сведений о количестве населения в районе, оружия, боеприпасов и контактах аборигенов с китайской администрацией и т. д. Руководитель АО «Шерсть» советовал провести в области исследования карательную операцию: «До очищения района Майджасен от населяющих его шаек дорога на Тибет все время будет под их угрозой»[169]169
РЦХИДНИ. Ф. 144. Oп. 1. Д. 173. Л. 41.
[Закрыть].
В шестнадцатом пункте задания агенту Джарантаю предлагалось узнать, благополучно ли проследовал вышедший из Юм-Бейсе 24 февраля 1926 года тибетский караван с оружием, полученным с советских складов в Улан-Баторе. (Судьба каравана печальна. Пробираясь одной из тайных троп, он попал в зону, где на протяжении нескольких столетий горят под землей залежи каменного угля. В этих местах из трещин мощными потоками поднимается углекислый газ. В безветрие долина вполне проходима, но достаточно легкого дуновения ветра, как целый район превращается в газовую камеру. В такую душегубку и попал «тибетский» караван, потерявший двадцать человек монгол и трех русских.)
Гонорар Джарантая составил 80 мексиканских долларов и монгол был серьезно предупрежден – в случае если он привезет ложные сведения, с него спросят строго.
Спустя несколько месяцев кочевник дал исчерпывающую информацию по всем пунктам и, кроме того, снабдил ее рекомендациями. Джарантай советовал привлечь к сотрудничеству ламу-контрабандиста, так как без его помощи пройти в направлении на Тибет будет невозможно.
3
Опасаясь встречи с патрулями тыловых китайских частей в районе Анси-чжоу, лама-проводник решил пересечь узкую полоску китайской территории ночью.
Но то ли от волнения, то ли от беспечности он вывел караван прямо на ночной город. Это произошло в 3 часа утра 18 мая. В караване едва не случилась паника, когда, к своему ужасу, члены экспедиции увидели сторожевые башни. В любой момент могли раздаться выстрелы, и тогда судьба предприятия была бы решена в считанные секунды. К счастью, часовые, обкурившись опиумом, крепко спали. Иначе они бы заметили, как неслышно мимо них продефилировал целый секретный караван, который, петляя между арыками и телеграфными столбами, скрылся в южном направлении.
За Анси-чжоу уже стало намного спокойней, а 21 мая караван наконец достиг урочища Шибочен, где решено было встать лагерем и ждать подхода еще двух членов экспедиции из Тинцзина. И самое главное, здесь можно было переждать изнурительное для верблюдов летнее время, набраться сил перед решающим марш-броском на Лхасу и пополнить запасы фуража и провианта.
Миссия ламы-проводника заканчивалась, и он сообщил о своем желании возвратиться в Юм-Бейсе. Никаких препятствий к этому не было, и караванщик был отправлен в МНР. Сопровождал его красноармеец Дава Церемнилов. По дороге, на китайской территории, лама бежал и стал распространять всевозможную информацию о целях экспедиции, пытаясь спровоцировать задержание каравана властями.
В Шибочене стоянку экспедиции посетил нирва[170]170
Аббат, казначей монастыря.
[Закрыть] из монастыря Гумбун. Этот лама был казначеем мистического храма Шамбалы, входившего в комплекс религиозного святилища. Монах подарил путникам икону с изображением многорукого Авалокитешвары. Гость появился на стоянке экспедиции еще раз спустя несколько дней[171]171
«Миссия Рериха. Развенчанный Тибет». Дневник доктора миссии К. Н. Рябинина. Л. 258. 8 июля. Л. 266–267. 11 июля.
[Закрыть]. Многие источники, как коминтерновские, так и разведывательных служб СССР и Монголии, отмечали подготовку Панчен-ламы к возвращению в Тибет. «Весною 1927 года послал он караван в 300 верблюдов через Алашань и Кукунор к монастырю Гумбун, на 8 верблюдах был бензин»[172]172
РЦХИДНИ. Ф. 532. Оп. 4. Д. 335. Л. 102.
[Закрыть], – писал член Народно-Революционной партии Внутренней Монголии Самдин и добавлял: «К поездке в Тибет он готовился с 1927 года, отправлял неоднократно караваны в Гумбун…»[173]173
Там же. Л. 102.
[Закрыть].
Агентурный источник монгольской разведки, охарактеризованный как заслуживающий внимания, также отслеживал подготовку к путешествию Панчен-ламы в сообщениях от 25 марта и 15 апреля.
«В город Хухо-хото прибыл на верблюдах товар из Китая, принадлежащий Панчен-ламе и состоящий из подаренных ему подарков в виде шелка-дурдума и т. п. Товары эти транспортируемы далее в город Бато-хото на 200 верблюдах, причем вместе с ними следовало еще 70 верблюдов с 70 провожатыми-тибетцами и 30 верблюдами, груженными продовольствием. Весь этот караван должен был проследовать на Запад, в район Алашаня, а возможно, и дальше…»[174]174
РГВА. Ф. 25 895. Oп. 1. Д. 842.
[Закрыть]. Тот же информатор отслеживал ситуацию и в мае: «Из Агаг-даванского хошуна запрещается вывозить муку и просо ввиду того, что последнее потребуется для Панчена-Богдо, приезд которого здесь ожидается в сопровождении 3 тысяч тибетских цириков. Панчен-Богдо должен посетить монастырь Бандида-гегена»[175]175
РГВА. Ф. 25 895. Oп. 1. Д. 842. Л. 415.
[Закрыть].
В «Сводке важнейших сведений по Внешней Средней Азии за время с 1 ноября по 15 ноября 1927 г.», поступившей в представительство НКИД СССР в Ташкенте, также стоял материал о путешествии Панчен-Таши-ламы на Запад Китая: «Из Урумчи 9 ноября 1927 г. сообщают, что из Пекина через Монголию в Синцзян направляется делегация Таши-ламы. Целью поездки делегации по Синцзяну является посещение монгольских районов и ламаитских монастырей»[176]176
РЦХИДНИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 879. Л. 224–225.
[Закрыть].
Во время встречи с буддистом из Гумбуна Рерих попросил члена экспедиции ламу Малонова переписать для гостя обращение Панчен-ламы к Шамбале, полученное в 1926 году в Пекине. Вот его текст: «Неослабимо творите благодарность в молитве, посвященной собранию трех неразделенных прибежищ[177]177
Будда, Знание, Община.
[Закрыть], великому колесу времени, полному лучшего совершенства, а также источнику совершенства Великому Учителю; особенно же поклоняйтесь источнику области великого совершенного деяния, а также могущественному имени Ригдена[178]178
Владыка Шамбалы, главнокомандующий армии Шамбалы.
[Закрыть], полного чудодейственных проявлений, наносящего ужас нечестивым и славного совершенствами Манджушри»[179]179
«Миссия Рериха. Развенчанный Тибет». Дневник доктора миссии К. Н. Рябинина. Л. 267–268. 11 июля.
[Закрыть].
