Текст книги "Царский сплетник. Трилогия"
Автор книги: Олег Шелонин
Соавторы: Виктор Баженов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Виталик встал, высунул голову в окно:
– Ванька!
– Чего? – выскочил из кузни Левша. – Ежели ты, барин, насчет щипчиков, то горн жару пока не набрал. Полчасика еще мехами поработать надо.
– Это потом. Давай за стражниками. Я тут татя поймал. Супротив самого царя-батюшки злоумышляет.
– Это я ща! Мигом.
– Не надо! – заверещал купец, бухнулся на колени и пополз к царскому сплетнику. – Я заплачу, заплачу сколько надо! Лавки свои продам, терем продам, бабу свою с ребятенками продам, но заплачу. Пощади!
– Ванька, отбой! – опять высунулся Виталий в окно. – Никого не зови. Тать добрым человеком оказался. Денежек нам обещался дать, – Царский сплетник сел обратно за стол и положил на него купленный у подьячего лист бумаги, – Ну пиши расписку, купец. Да встань ты с пола! Не люблю я этого. Мне царские почести ни к чему. Так во сколько же ты оцениваешь свою жизнь?
Жизнь свою купец оценил так дешево, что царскому сплетнику пришлось его долго стыдить, а потом опять идти на шантаж. Он пригрозил, что сообщит в купеческую гильдию о том, что один из их товарищей роняет честь этой почтенной организации, опуская стоимость жизни членов этой уважаемой гильдии ниже плинтуса, что очень для них должно быть оскорбительно. Это подействовало. После короткого, но яростного торга сошлись на пятидесяти золотых. Никола, причитая, что разорен, со слезами на глазах накатал долговую расписку. Царский сплетник невозмутимо сложил ее вчетверо и засунул к себе в карман.
– Куда? – шлепнул он по руке купчишку, пытавшегося смести со стола свои деньги обратно в кошель.
– Но это мои…
– Твои? – возмутился юноша. – Да ты знаешь, сколько я на тебя времени потратил? А сколько стоит мое время, знаешь? Брысь отсюда! И чтоб завтра к полудню на этом столе лежало пятьдесят золотых. Не принесешь – послезавтра придется платить сто.
– Сто? – отшатнулся Никола.
– Сто, – безжалостно подтвердил царский сплетник, – Ставлю тебя на счетчик.
– А ч-ч-что это такое? – отстучал зубами купец.
– Это то, на что я тебя только что поставил. Каждый день просрочки удваивает сумму долга в два раза. Через два дня ты будешь должен уже двести, так что советую поторопиться. Свободен.
Купчишку как ветром сдуло. Виталий со спокойной совестью ссыпал добычу в свой карман и опять высунулся в окно:
– Ванька!
– Чего? – выскочил из кузни Левша.
– Гаси огонь и давай сюда. Дело есть.
Кузнец забежал в дом, на ходу вытирая тряпицей испачканные в угольной пыли руки.
– Че его гасить? Сам потухнет. Так какое дело до меня, барин?
Виталик еще раз окинул глазами двор, убедился, что по-, сторонних на подворье нет, сел обратно за стол и жестом предложил кузнецу сесть напротив.
– Для начала возвращаю тебе твое подворье, – выложил юноша на стол оформленную Пантелеймоном купчую.
– Да ты что, барин? – отшатнулся Иван, – Ты ж за него такие деньжищи отвалил!
– И неплохо на этом наварил, – удовлетворенно кивнул Виталий, – Забирай, я сказал!
– А может, не надо? – жалобно взмолился Левша. – До землицы моей охотников много найдется, а как узнают, что она тебе принадлежит, хрен кто сунется!
– А ты хитрый, – рассмеялся царский сплетник, убирая бумагу назад. – Ладно, будь по-твоему. Пусть все думают, что это хозяйство теперь мое, а я тебе позже на всякий случай дарственную сооружу. Припрячешь ее у себя. Ну а теперь о деле. Ты, я надеюсь, не только сталь варить да железо ковать умеешь?
– А то!
– Сможешь специальные формочки под такие же буковки, что ты на дощечке вырезал, соорудить и отлить в них эти буковки из свинца?
– Смогу, конечно!
– Отлично! Только теперь каждая буковка должна быть отдельная, снизу специальные пазы, чтоб засовывать эти буковки в направляющие и складывать одну к другой в нужном порядке. Сейчас я тебе растолкую, что такое наборная доска и гранки.
Юноша повертел головой и, не найдя подходящего материала, собрался уже было начать чертить на оборотной стороне расписки Николы, но кузнец не дал:
– Что ты, барин? Она ж целый грош стоит. Погодь! У Меня для таких дел береста есть!
Левша притащил более дешевый расходный материал, и Виталий начал чертить на нем углем эскизы будущего печатного станка. Кузнец схватывал все на лету, и вскоре основные детали конструкции были утрясены.
– Для начала отольешь сотни по три заглавных букв. Учти, это на каждую букву алфавита! И тысячи по три маленьких буквиц. Тоже на каждую букву алфавита. Кассу для них деревянную сооруди. Чтоб каждая буковка в своей кассе лежала. Это облегчит набор. Сколько на это тебе надо?
Левша пошевелил губами, что-то подсчитывая в уме.
– Заказ большой, – вздохнул он, – рублей на пять потянет, барин. Материалу много закупать придется.
– Наплевать. Ты скажи, сколько тебе на это времени понадобится?
– Ну-у-у… думаю, за неделю управлюсь.
– То, что надо! Это тебе на материалы… – выудил он из кармана золотой.
– Ой, барин! – ужаснулся кузнец. – Убери! Ты мне уже такие деньги дал, что…
– Давай не путать божий дар с яичницей! – оборвал его Виталий, – Деньги даю не на кабак, а на материал! Покупать будешь самое лучшее и качественное. Ну все! Хватит лясы точить, – поднялся юноша из-за стола. – Приступай к работе. Мне тоже за дело браться пора. А то как бы Гордон не осерчал. Ежели к сроку не поспею, запросто голову с плеч снимет.
– Это да, – закивал кузнец, – царь-батюшка у нас строг, но справедлив. Его гневить понапрасну не след.
Виталик усмехнулся, вспомнив, как Гордон разводил бояр на бабки, а потом прямо в тронном зале устроил дележку.
– Ну а я этого делать не буду, – озвучил юноша свои мысли. – Чую, на стартовый капитал царь-батюшка все равно не раскошелится. Так что придется о нем позаботиться самому, а потому я все возьму себе.
Царский сплетник запустил руку в набитый звонкой монетой карман и пожалел, что оставил презентованный Гордоном кошель дома. Но кто ж знал, что борьба за Ванькину недвижимость окажется такой прибыльной? «Ладно, на местном базаре еще один кошель себе куплю», – решил он.
– Работай, Ваня, а я пойду по местному рынку прошвырнусь, к товару приценюсь.
– Я с тобой, барин. Мне на эти загогулины, – кивнул кузнец на исчерканные бересты, – тоже много чего прикупить надо.
– Ну что ж, пошли. Заодно дорогу покажешь, – не стал возражать царский сплетник.
ГЛАВА 12
Главный базар Великореченска располагался в Среднем граде. Базар и есть базар. Он мало отличался от многочисленных базаров Рамодановска. Разве что не висели вывески и рекламные щиты, а вот шуму и гаму было больше, так как купцы и приказчики этого мира не жалели своих глоток, зазывая покупателей и расхваливая товар. Здесь торговали всем, чем только можно. Виталик первым делом купил за грош крепкий кожаный кошель, пересыпал в него наличность и надежно приторочил его к поясному ремню.
– Ну показывай, где тут у вас что есть, – распорядился царский сплетник, – будешь у меня на первых парах гидом.
– Гадом?
– И ты туда же, – вздохнул юноша. – Ну до чего же темный мир. Гидом, а не гадом. Это что-то вроде провожатого. Представь себе, что я заморский гость, а ты мне показываешь местные достопримечательности.
– А-а-а… понял. Тут у нас мясные ряды, рыбные, вон там капустой, морковкой, зеленью всякой торгуют. Вон там мукой и свежим хлебушком. А вон в тех рядах мануфактура…
– Книжные ряды есть? – перебил гида Виталий.
– А к чему, барин? – опешил Иван. – Ежели тебе слово Божие надобно, так это в церковь. Есть тут, правда, одна лавка иноземная. Бумагой да писарскими принадлежностями торгует. Вот там, бают, Библия есть. Да кто ж ее покупать будет, коли она не по-нашенски написана? Буковки непонятные.
– И что, других книг, кроме Библии, нет?
– Есть еще книги, вязью арабской писанные. Но их мало. Про страны заморские всякие. Карты морские. Но стоят они столько, что… – Левша безнадежно махнул рукой.
– Это все фигня! Главное, что там есть бумага на продажу.
– Бумага есть. Для нужд казенных царская казна закупает. Дорого. Купцы для делов своих пергамент берут. Там рядом лавочка есть, попроще. Пергамент здесь, на Руси, делают. Он дешевше. Может, ты тоже пергамент приспособишь?
– Бумага из телячьей кожи мне не нужна, – отмахнулся царский сплетник, – Где там эта лавка заморская? Веди!
Кузнец начал уверенно пробираться между торговыми рядами, рассекая толпу. Царский сплетник пристроился у него в кильватере.
– Пироги горячие, цены некусачие! – проскочил мимо Виталика лотошник, – С вязигой, с грибами, с малиной из сада, ели бы сами, да продать надо! – Словно чуя покупателей, остановился, оглянулся и заорал пуще прежнего: – Пироги с зайчатиной – просто замечательны! С пылу-жару почти даром!
– Вот это – реклама! «Нигде, кроме как в Моссельпроме». – В животе царского сплетника заурчало. – Слышь, Ванька, брюхо подвело. Давай сначала перекусим, – дернул Виталий за рукав своего гида. – А то ты приперся ни свет ни заря, и я из-за тебя завтрак пропустил.
– Давай, – притормозил кузнец. – Вон там яблок можно прикупить, вон там молока кринку. У нас здесь всякое есть – и козье, и из-под коровки, и даже кобылье имеется.
– Кумыс оставим степнякам.
– А вот тут сладости. Леденцы продаются.
– Леденцы? Надо будет Янке купить. Ой… – Царский сплетник почесал затылок, вспомнив про хозяйку. – Слышь, Ванька, а где соль продается?
– Ща покажу. Пойдем.
Кузнец резко сменил направление движения и повел юношу к новой цели. Соляная лавка больше напоминала обычный лоток с навесом, для зашиты товара от дождя.
– И почем у нас здесь соль? – поинтересовался царский сплетник у тучного, краснощекого купца, протиравшего платочком вспотевшую лысину. День обещал быть жарким. Солнце палило вовсю.
– Это смотря сколь брать будете, – откликнулся купец. – Ежели, скажем, фунт, то одна цена, пуд – другая.
С мерами веса у Виталий была та же проблема, что и с деньгами, цену которым узнал сравнительно недавно, и сколько весит, понятия не имел. Вот то, что пуд – это шестнадцать килограмм, знал точно, однако в бочку Янки он грохнул гораздо больше пуда, а потому, решив не заморачиваться, просто ткнул пальцем за спину купцу:
– Давай сюда вон тот мешок. Я думаю, килограмм на пятьдесят потянет.
– О! – обрадовался продавец. – Не знаю, что такое килограмм, купец заморский, а в этом мешке четыре пуда. По-нашему, по-русски, одна капь!
– Ну капь так капь, – пожал плечами юноша, – Сколько с меня?
– Оптовым покупателям у нас скидка, – расплылся купец, с натугой выгружая мешок на прилавок, доски которого прогнулись от тяжести товара.
– Что? Доставка бесплатно? – усмехнулся царский сплетник.
– Ну да, – оживился купец, который, видать, имел в виду совсем другое. – Куда доставить?
– Я тебе доставлю! – возмутился Иван. Кузнец сгреб с прилавка мешок и легко, словно перышко, закинул его себе на плечо. – Сам донесу!
– Да ты чё, Вань! – опешил Виталик.
– Знаю я их! Только отвернись, враз фунта три, а то и полпуда, недосчитаешься!
– Куда ты лезешь, орясина деревенская! – возмутился купец, – У нас на Руси…
– …завсегда воруют, – закончил за него Виталий, – Так сколько с меня?
– Полторы гривны.
– Упс… Это со скидкой?
– Со скидкой, – сердито мотнул головой насупившийся купец.
– Золотая тараномка получилась.
Однако торговаться царский сплетник не стал, развязал кошель и честно отсчитал три рубля.
– Как же мы с этим мешком по рынку мотаться будем? – опомнился он, – Может, отнесем его сразу ко мне домой и вернемся обратно?
– Не, – отмахнулся кузнец, – с собой таскать буду.
– А не устанешь?
– Да чего тут носить-то? Вот помню, в детстве батяня заставлял меня наковальню двигать. Он как на глаза слабый стал, все место ей получше подыскивал. То там ему не нравится, то сям, щурится, присматривается – видел-то уже плохо. По три часа за ним с наковальней по кузне бегать приходилось. Вот это было тяжело. А это чё? – подкинул Левша на плече мешок.
– Да, неплохую он тебе тренировку устроил, – хмыкнул царский сплетник. – Ладно, пошли.
Не успели они выбраться из соляных рядов, как юноша услышал ласкающие слух звуки:
– Шаурма, шаурма, горячая шаурма!
– Ух ты! – облизнулся Виталий. – Родным Рамодановском запахло. Ваня, ты когда-нибудь пробовал шаурму?
– Пробовал, – поморщился кузнец. – Я эту шурпу не очень люблю.
– Ваня, это не шурпа, а шаурма. Шурпа – это суп из баранины.
– Наши щи лучше! – категорично заявил Левша.
– С тобой все ясно, – пробормотал юноша, спеша на голос зазывалы.
– Барин, да это же такая гадость! Тут при базаре харчевня есть. Пойдем лучше там откушаем.
– Вот дела сделаем и откушаем. А сейчас нам надо просто перекусить. Опаньки! – невольно тормознул юноша, увидев торговца шаурмой.
– Чего такое, барин?
– Да нет, ничего.
Внимание царского сплетника привлекла характерная тюбетейка на голове торговца, хотя остальной наряд – косоворотка, лапти, портки да и вообще славянская внешность продавца – этой тюбетейке явно не соответствовали.
– Падхади, дарагой купец, – старательно коверкая речь, начал зазывать Виталий продавец, заметив, что тот сверлит его взглядом, и начал подсыпать зелень на лаваш, – сэйчас такой шаурма заверном! Хочеш – со свыньей, хочэш – с каровой, хочэш – с барашком!
– А твой барашек раньше не мяукал?
– Слюшай, абижаэш, да!
– И не гавкал?
– Нэт!
– Тогда давай со свининой.
– Вах! Сэйчас тэбэ будет натуралный свынья! – заверил клиента торговец, подсыпая в жаровню углей.
– Ты б под горца не косил, родимый, – попросил его царский сплетник, – Шаурма – туркменское блюдо.
– Вах! Я туркмен!
– Тогда скажи мне, чурка славянская, откуда у тебя такая рязанская морда?
– Слушай, ну чего пристал? – надулся продавец. – Мне хозяин по-русски говорить запретил, чтоб клиент лучше шел.
– А-а-а… так ты по-иноземному, оказывается, говорил. Тогда понятно. И тюбетейка поверх лаптей тебе восточного колорита добавляет. Ну вылитый чучмек. Ладно, давай сюда свою шаурму. Но если она у меня во рту замяукает или загавкает…
– Мы в сыром виде не подаем. – Торговец поспешил завернуть шаурму слишком грамотному клиенту, – Две копейки.
– Озверел? – возмутился Иван, – За такую дрянь целый грош?
– Спокойно, Ваня, не обеднеем. Виталик расплатился с продавцом.
– Ну что, барин, куда теперь тебя вести? Может, прямо сразу в лавку иноземную?
Юноша отошел от торговца шаурмой шагов на десять, остановился и отрицательно помотал головой:
– Я на ходу есть не люблю.
Царский сплетник принялся неспешно жевать шаурму, краем глаза следя за русским чуркой. Уж больно он смахивал на молодчиков с чертовой мельницы.
– Я тогда тоже перекушу, – Ваня спустил мешок на землю и тормознул пробегавшего мимо них лотошника, – Пироги с зайчатиной есть?
– Есть. Свеженькие. Вчера еще бегали.
– Почем?
– Полушка пара.
– Во, барин. И дешевше и вкуснее!
Купив на полушку пару пирожков, Левша с наслаждением зачавкал. В этот момент к продавцу шаурмой подошли два молодца. Судя по разделенным прямым пробором прилизанным волосам и характерной для этой братии одежде, это были приказчики. Юноша напряг слух.
– Вах! Мой самый дарагой клыент! Вам как обычно, уважаемые? – начал рассыпаться перед ними торговец.
– Как обычно, – мрачно буркнул один из приказчиков.
Если б Виталий специально не приглядывался, ни за что бы не заметил, как ловкие пальцы продавца вместе с мясом завернули в лаваши продолговатые мешочки.
– Из самого лючшего барашка шаурма! Толко для вас, дарагие пакупатэли!
Приказчики извлекли из карманов кошели, не развязывая, кинули их на прилавок и молча удалились.
– Так. Кажется, я вышел на распространителя наркотиков, – удовлетворенно хрюкнул Виталий, дожевав шаурму, и вытер тыльной стороной ладони жирные губы.
– Чего? – не понял кузнец.
– Преступность, говорю, процветает. Нариков я уже засек. Вон пошли, болезные. Может, у вас и проституция есть?
– Не! Таких болезней, прости господи, у нас нет, – добил второй пирожок Левша.
– Это не болезнь. Это женщины такие.
– Во Бог имечко им дал!
– Для девок гулящих имечко самое то, – успокоил его Виталий. – Так у вас есть такие?
– Гулящие-то? Да где ж их нет? У нас в Нижнем граде цельный квартал для них отведен.
– Часто захаживаешь? – рассмеялся царский сплетник.
– Дык… неженатый я…
– Понятно. Как-нибудь покажешь туда дорожку… – Но перед мысленным взором Виталий внезапно появилось милое личико Янки, сморщившееся в брезгливой гримасе, и он тормознул: – …нет, мне, пожалуй, по статусу в тот квартал соваться не положено. Царский сплетник все-таки. Еще увидит кто.
– А у нас тут новшество одно есть. Их можно на дом заказывать, – азартно зашептал ему на ухо кузнец, – прямо в баньку. Они туда с корзиночкой зайдут. А в корзиночке штоф, огурчики, помидорчики!
– Хорошее у вас новшество, – рассмеялся Виталик, – ты знаешь, мне все больше и больше здесь нравится. Ну просто дом родной! Словно из Рамодановска никуда не выжал. В твою баньку уже заходили?
– А как же! Я к ней специальную пристроечку сделал, что б отдохнуть потом после баньки.
– У тебя банька большая? Четверых вместит?
– Нет. Только двоих.
– Придется расширить.
До Ваньки Левши начало доходить, и глаза его стали квадратные.
– Расслабься, – фыркнул Виталий, – я тоже не любитель групповухи, и меня искренне радует, что Великореченск до пошлого юмора еще не дорос. Ладно, проехали… Веди меня в иноземную лавку.
Иноземная лавка была оформлена достаточно броско. Над входом висела яркая вывеска «Писчебумажные товары», а чуть ниже приписано пояснение: «Бумага всех размеров, перья, чернила, карты судоходные, книги духовного содержания, а также познавательные книги о странах дальних и землях неведомых».
Виталий зашел внутрь. Следом за ним в дверь протиснулся Левша с мешком на плече. Важный купец в парике и строгом иноземном камзоле замахал на него руками:
– Найн! Найн! Ви ест не туда попаст!
– Он со мной, – нахмурился царский сплетник.
Купец окинул юношу быстрым взглядом. Экзотический наряд царского сплетника на этот раз послужил ему визиткой.
– О! Я огшен рад приватствоват царский сплетник в мой скромный лавка! Я вас сразу узнать по ваш зер оригинален костюм! Вилли Шварцкопф много рассказывать про узник царь Гордон, за который он замолвить слово! Ви теперь ест отшен болшой человек при дворе! Что ви ест желать?
– Гитлер капут, – брякнул ошеломленный осведомленностью купца Виталий.
– Что ви сказать? – не понял купец.
– Ничего. Это так. Мысли вслух.
– О! Савсэм забыть! Вас хочет видет глава купеческий гильдий господин Шварцкопф. Он хочет делать вам деловой предложений.
– Это можно.
– Так я могу передат, что ви согласен?
– Передавай.
– Так что ви хотеть купить в моя лавка? Здесь ест все для состоятельный клиент. Ест библий на латынь, ест карт для мореход, карт для пустынь, если ви хотеть идти караван, ест карта для играть…
– Игральные? – заинтересовался юноша, сразу вспомнив про кота. – А ну покажи.
Купец снял с полки за своей спиной элегантную резную шкатулку и извлек из нее колоду рисованных игральных карт. Они были сделаны очень качественно, на плотном лощеном картоне, и сразу видно, что это ручная работа.
– Сколько стоит?
– Пять, – растопырил пятерню купец, – пять рублей. Но для вас два гривна!
Виталий мысленно охнул, но вида не подал. Сегодня наглому котяре из-за него здорово от Янки влетело, и в целях личной безопасности желательно было Ваську чем-нибудь задобрить.
– Беру. Отложи пока в сторону, и займемся другим товаром. Если он мне подойдет, буду закупать большими партиями.
– О! – просиял купец. – Ви ест оптовый покупатель! У нас для оптовый покупатель балшой скидка! Что еще ви ест желать?
– Бумагу. Возьму пока немного. Так, на образцы. Покажи все, что у тебя есть.
– О да! В нашей гильдий об этом много говорить! Ви готовить с царь Гордон какой-то проект?
– Ну типа того.
– Ви не сказать какой?
Виталий неопределенно пожал плечами.
– О! Я понимай, понимай. Балшой секрет, который ви называть газет. Все ест интерес, что это такой. Насколько я знай, ест такой венецианский монет газетт.
Виталий прекрасно знал, что именно эта монета и дала в свое время название этому виду средства массовой информации, и тут же наехал на чересчур грамотного продавца:
– Ты на что намекаешь? Хочешь сказать, что мы с царем-батюшкой на пару решили заняться фальшивомонетничеством?
– Найн! Найн! Как ви мочь такой подумать?
Испуганный купец засуетился, выкладывая на прилавок образцы, и чем дальше он их выкладывал, тем грустнее становилось царскому сплетнику. Все не то. Ничего общего с газетным листом у купца ни по размерам, ни по фактуре не было. Все листы маленькие и очень плотные.
– Это ест для царский указ, – выложил на прилавок очередную стопку бумаги купец.
– А большего размера есть? Вот такого, – развел руки Царский сплетник.
– О! Ви хотеть бумаг для морской карт! – сообразил купец и выудил из-под прилавка кожаный тубус.
Извлеченный оттуда лощеный лист по размерам был самое то, но вот по плотности…
– Качество достаточно приличное, – удрученно вздохнул царский сплетник, щупая жесткий белый лист. – И сколько такая бумажка стоит?
– Это зависит от объем… количеств… вот. Вам сколко надо?
Виталий задумался. Пробный тираж он собирался сделать скромным. Тысячу экземпляров, не больше. Эту цифру он и озвучил.
– О! – Глаза купца загорелись. – Это очен балшой скидка! Тысяча лист – всего сто золотых!
Виталик опять мысленно охнул.
– Толко вам надо немного ждат. Балшой партий – балшой заказ. Два месяц корабль плыть. Туда плыть, обратно плыть…
– Заказ снимаю, – тут же дал задний ход царский сплетник.
– Но… ви не хотеть скидка?
– Хотеть, но меня не устраивают сроки, – держа марку, ответил Виталий.
– А когда вам надо бумаг?
– Вчера. Так, этот лист я возьму… – тут юноша сообразил, что писать статьи для будущей газеты все равно на чем-то надо, – и добавь к нему десятка три кляузных, для царских нужд. Почем они?
– Два копейка.
– Угу… грош. Не соврал Пантелеймон. Ладно, округлим цифру до рубля, пусть будет пятьдесят листов. Итого карты две гривны, кляузная бумага рубль и еще рубль за это, – провел рукой по бумаге, напоминающей лощеный ватман, царский сплетник. Все верно?
– Найн. Бумаг для морской карт гривна.
– Ты ж сказал: сто золотых за тысячу листов! – возмутился юноша, – Это рупь серебром за лист!
– Это оптовый цена за балшой партий. Розничный – гривна.
– Охренеть!
– Я ест не понимай!
– А я очень даже хорошо понимай. Ладно, пусть будет гривна. Итого семь рублей. Теперь займемся чернилами. Что можешь предложить?
– Ест чернил для карт. Морской вода не смывайт.
– Изобрази.
Купец снял с полки маленький пузырек, осторожно откупорил крышку, макнул в нее перо и на клочке бумажки изобразил вензель. Для ускорения просушки посыпал бумажку песком, после чего опустил ее в стакан воды и выдернул обратно. Чернила по поверхности бумаги не растеклись.
– Отменное качество! – одобрил юноша, – Сколько стоит?
– Тридцат грош.
Виталий посмотрел на микроскопический пузырек. «Точно разорюсь! – мелькнула в его голове паническая мысль. Да его не хватит и на пять листов! Какое пять? На один не хватит! Однако делать что-то надо. Царю Гордону надо выдать на гора хоть что-то».
– Шестьдесят копеек… и на фига мне такое счастье?
– Я не понимайт.
– Я говорю: чернила попроще есть?
– Есть, но они смывайт вода, – Купец поставил на прилавок литровую бутыль чернил.
– Будем надеяться, что подписчики моей газеты в морской воде с ней купаться не будут. Сколько?
– Два алтын.
– Приемлемо, – Тут Виталий сообразил, что чернила просто растекутся по Ванькиному клише, а до типографской краски этот мир еще, скорее всего, не дорос, – Слушай, а вот таких же чернил, только погуще, у тебя не найдется?
– О! Чернил в дорога? Занимать мало мест? Разбавлять вода? – На прилавке появилась пол-литровая бутылка, чернила в которых были явно гуще, – Один цена. Два алтын.
– Вот это другое дело! По рукам! Упаковывай товар.
По части упаковки купец оказался мастер. Он сумел равномерно распределить пятьдесят листов кляузной бумаги вдоль ватмана, аккуратно скатал их вместе трубочкой, засунув в тубус, а в образовавшееся отверстие в центре рулона аккуратно засунул ларец с картами и туда же сверху опустил бутыль. Виталий расплатился.
– Плохо у вас здесь с бумажкой, – вздохнул он, бесцеремонно засовывая тубус Левше под мышку, – Я рассчитывал на серьезные дела, а приходится работать по мелочам.
– Я очен сожалеть!
– Я тоже.
Царский сплетник с Левшой вышли из лавки.
– Барин…
– Чего? – Только тут Виталик сообразил, что в лавке иноземного купца кузнец не проронил ни слова.
– За такую… такую… – Левша жалобно смотрел на тубус.
– …фигню, – подсказал царский сплетник.
– Фигню… семь рублей и два алтына! Да это же грабеж!
– Полностью с тобой согласен. С этим что-то надо делать. Однако без первоначальных трат, как и без первоначального капитала, не обойтись. Траты уже есть, а вот с капиталом проблемы. Надо было жестче торговаться с царем-батюшкой. Но ничего, Ваня, я мозгами пораскину, и мы с тобой такие деньги поднимем!
– Где? – начал шарить глазами по земле кузнец.
– Не там ищешь. Деньги сначала формируются здесь, – постучал себя пальцем по лбу юноша, – а когда они в черепушке оформятся, сами потом к тебе рекой потекут. Где там твоя харчевня? Чегой-то у меня от всех этих треволнений аппетит разыгрался. Пойдем перекусим с горя.
– А вот это правильно, барин! Сейчас штоф закажем. Анисовая под щи наваристые так хорошо идет! А потом берем девочек – и в баньку!
ГЛАВА 13
Харчевня «Пиво-раки» была расположена на очень удобном месте – прямо посреди бурлящего базара, а потому отбою от посетителей не было. Купцам, приказчикам и покупателям, для того чтобы удовлетворить голод и жажду, бежать далеко не приходилось. Харчевня процветала. В этом Виталий убедился, войдя в просторный зал, забитый до отказа. Зал разделен был на две части. Правая половина явно предназначалась для состоятельных клиентов: купцов, приказчиков и государевых людей. Об этом говорили накрытые белоснежными скатерками столики и прогибающиеся перед клиентами в расчете на щедрые чаевые половые. Левая половина – для черного люда: грузчиков, чернорабочих и покупателей из простонародья, заскочивших в харчевню перекусить. Чаевых от подобной клиентуры дождаться было трудно, поэтому половые там особо не раскланивались, а скатертей на столах не было и вовсе.
К Виталику прямо у порога тут же подскочил половой.
– Вам туда, – указал он на правую половину зала, – у нас еще осталось три свободных столика. Можете выбирать любой.
– А почему не туда? – усмехнулся юноша, кивая на левую половину зала.
– Фи-и-и… – сморщил нос половой, – там же чернь! Для состоятельных клиентов у нас обслуживание особое, положительное-с!
В харчевню ввалился Левша с тубусом под мышкой и мешком на плече, окинул зал орлиным взором.
– Вон за тот столик хочу! – ткнул он пальцем в самый дальний столик в углу правой половины зала.
– Куда со свиным рылом в калашный ряд?!! – перегородил ему дорогу половой. – Совсем с ума сошел? На лучшие места, да еще и с мешком! Ты б, Ванька, наковальню заодно сюда притащил. Вон твое место, – кивнул работник общепита в сторону левой половины зала.
– А вот работника моего попрошу не обижать, – осадил его Виталик, – не то чаевых лишу или зубы выбью. Тебя какой вариант больше устраивает?
Ни тот ни другой вариант полового не устраивал, а потому он поспешил отойти в сторону.
– Знаешь, Ваня, мне тот столик тоже глянулся. Пошли. Они пробрались сквозь ряды состоятельной публики, с недоумением взиравшей на спешащего за царским сплетником Левшу с мешком. Юноша по привычке сел так, что б Царский сплетник бы видеть весь зал. Кузнец сел напротив, пристроив тубус на коленях. Резной стул под ним возмущенно крякнул.
– Ты бы мешочек с плеча скинул, – посоветовал кузнецу царский сплетник.
– Прости, барин. Совсем про него забыл.
Левша скинул с плеча мешок и опустил его на пол. Стул под ним крякнул теперь с облегчением.
– Чего изволите-с? – спросил половой и застыл в неуверенном полупоклоне, обращенном скорее к столу, чем к клиентам. Он явно был в замешательстве.
– Чего изволишь? – с усмешкой переадресовал вопрос Виталий кузнецу. – Давай заказывай на двоих.
Левша расправил плечи. Его буквально распирало от гордости. Он сидит на половине для благородных и состоятельных посетителей харчевни, да еще сам царский сплетник доверяет ему сделать заказ!
– Значится, так. Нам щец из квашеной капусты понаваристей подай. Поросеночка молочного под хренком. Стерлядочки под маринадом, огурчиков соленых, помидорчиков моченых, ну и штоф анисовой… для начала. Я ничего не забыл? – на всякий случай уточнил он у Виталия. – Заказывай, барин, угощаю. Сегодня за мой счет гуляем.
Это окончательно добило полового.
– А у тебя деньги-то есть? – не выдержал все-таки он.
– А как же?!! – Левша извлек из кармана горсть монет и демонстративно потряс ими перед носом полового.
Узрев среди кучи меди и серебра золотой червонец, половой тут же преобразился и отвесил кузнецу низкий поклон, повернувшись при этом задом к Виталику.
– Хрестоматийная сцена, – радостно рассмеялся царский сплетник, – К нам едет ревизор! Был я недавно в театре. Как сейчас помню: именно так перед Хлестаковым холуи прогибались.
– Чего-с? – не разгибаясь, вывернул голову в сторону Виталий половой.
– Зад свой из-под моего носа убери, вот чего-с.
– Пардон-с, – поспешил разогнуться доблестный работник общепита.
– Так чего еще хочешь-то, барин? – прогудел довольный произведенным эффектом Левша.
– На вывеске у входа я заметил такую надпись: «Пиво-раки», – задумчиво сказал царский сплетник. – Я полагаю, это ваше фирменное блюдо?
– Да… но это же для простолюдинов, – опешил половой.
– По-благородному сегодня мой работник гуляет. Не видишь, что ли? Щец заказал. А я по-простому. Так что будь ласков, обеспечь наш столик раками и пивом. Да поживее! – сдвинул брови юноша, давая понять, кто здесь хозяин, несмотря на то что расплачиваться за трапезу будет слуга.
– Будет исполнено-с, – Половой намек понял. – Только с поросеночком немножко обождать придется. Еще не готов-с.
– Это не страшно, подождем. Тащи пока что есть, – отмахнулся юноша.
Через несколько минут стол был накрыт. Перед Ванькой Левшой стояла большая миска наваристых щей, в которых плавал солидный кусок мяса, рядом плошка со сметаной, нагулявший аппетит кузнец наяривал ложкой с такой скоростью, что уровень щей в миске стремительно понижался. При этом он умудрялся макать в сметану ломоть черного хлеба и впихивать все это себе в рот. Царский сплетник шелушил раков, неспешно прихлебывал довольно приличное на вкус пиво и косился на здоровенное блюдо, на котором лежала запеченная целиком стерлядь. Его внимание привлекли стоящие рядом с нею чашки с красной и черной икрой.
