Текст книги "Царский сплетник. Трилогия"
Автор книги: Олег Шелонин
Соавторы: Виктор Баженов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
– Э! Вы что, меня к старой карге подселить решили? – заволновался Виталий.
– А я тебя что, в ее постель пинками загоняю? – удивился царь. – И вообще, нечего привередничать. Стерпится-слюбится. Но ежели ты мне Янку Вдовицу обидеть посмеешь…
Перед лицом Виталий нарисовался державный кулак.
– Понял. Серьезные отношения с бабулькой только после свадьбы, – клятвенно заверил Виталий царя.
Очередной приступ слабости волной прокатился по его измученному телу, а потому он не заметил, как по лицу царя Гордона скользнула мимолетная улыбка. Юноша опять начал терять сознание. Рука царя легла на его лоб.
– Э, да у тебя, парень, жар. Так, быстро к лекарке его! – рявкнул Гордон. – И все отсюда вон. А ты куда? Нет, Прошка, ты останься. Дело одно есть. Придется тебе, писарь, малость пострадать за отечество…
ГЛАВА 3
Виталий мучили кошмары. В горячечном бреду он воевал с лешими, дрался с чертями. Черти почему-то были одеты в натовскую форму сил быстрого реагирования, словно сошли в его бред из американских боевиков. Только на головах у них почему-то сидели немецкие каски с рогами, на которые сверху еще нахлобучены тюбетейки. Он с ними бился не на жизнь, а на смерть. Иногда враги временно отступали, и Виталий начинал слышать около себя нежный девичий голосок, напевно шепчущий непонятные слова. В этот напев порой вторгались еще два голоса по грубее, и Виталий очень хотелось попросить эти голоса заткнуться, так как от девичьего напева ему становилось легче, но из пересохшего горла слышалось лишь тихое нечленораздельное сипение, и неизвестные продолжали назойливо бубнить, доводя обессиленного юношу до белого каления. Однако всему приходит конец.
Окончательно он очнулся оттого, что чьи-то тонкие пальчики нежно поглаживали его грудь в районе сердца. Вот пальцы скользнули выше, зачем-то отодвинули в сторону цепочку, на которой висел крестик, затем опять опустились вниз. Виталий осторожно приоткрыл глаза. На этот раз он лежал в просторной горнице под одеялом на пышной пуховой перине и на резной деревянной кровати. Рядом с ним на стуле сидела девушка в голубом сарафане, отделанном спереди яркой золотой тесьмой. Сарафан плотно облегал ее стройную талию, расширяясь затем в просторную юбку, и так выгодно подчеркивал грудь юной красавицы, что у новоиспеченного царского сплетника тут же заиграли гормоны. Что интересно, девушка, ласкавшая его тело, на предмет своих ласк почему-то не смотрела. Задумчивый взор ее устремлялся куда-то вдаль, и было ощущение, что она то ли к чему-то прислушивается, то ли что-то усиленно пытается понять, но это «что-то» постоянно от нее ускользает.
Пальцы девушки ненароком коснулись соска на его груди, и Виталию стало настолько невмоготу, что ноги начали мерзнуть. Царский сплетник поспешил взбрыкнуть ногами, поправляя одеяло, запустил под него руку и понял, что на нем ничего нет. Даже трусов. Он лежал абсолютно голый!
– О-у-у-у…
Девушка очнулась от своих дум.
– Пришел в себя, касатик, – удовлетворенно сказала она, – давно пора. А что это ты такой красный? Неужто опять жар? – Ее прохладная рука легла на лоб юноши, – Голова не кружится?
– Еще как, – томно простонал Виталий, – В присутствии такой красавицы у любого нормального мужика голова закружится.
Девушка звонко рассмеялась:
– О-о-о… вижу, на поправку пошел. Я за тебя рада.
– А я-то как рад, что у Янки Вдовицы такая симпатичная внучка, – Виталий положил руку на колено девушки и, увидев, как округлились ее глаза, поправился: – Кажется, не угадал, не внучки, а дочки.
Девушка деликатно стряхнула с себя руку ловеласа.
– А что, царь-батюшка тебя не предупреждал?
– Насчет чего?
– Насчет того, чтобы ты кое-кого не обидел?
– Уговор только Янки Вдовицы касался. А насчет ее дочки уговора не было. И потом, чтобы я обидел девушку?!! Да ни в жисть! Я к девушкам завсегда со всей душой. Они всегда мной довольны были.
Виталий повернулся на бок, попытался сграбастать красавицу в охапку и тут же довольно чувствительно получил по рукам. Не ограничившись этим, девица добавила ему до кучи еще и по лбу.
– Э! Жестокое обращение с больными – это уже уголовная статья? – возмутился Виталий, откинувшись обратно на подушки, – Больного лелеять, холить надо, всячески ублажать, все его прихоти выполнять. Я ведь тебе не хухры-мухры. Я теперь человек государственный. Царский сплетник! Вот царю-батюшке пожалуюсь…
– И он тебе еще скипетром добавит. А скипетр у него тяжё-о-олый.
– Понял. Не с того боку начал.
– Думаешь, если я к тебе другим боком повернусь, что-то изменится? – Глаза девушки смеялись.
– А ты попробуй… Хотя нет. Думаю, результат тот же будет. А-а-а… вспомнил. Как же это я… Прежде чем тащить девушку в постель, надо было сначала представиться. Давай знакомиться. Виталий Алексеевич Войко.
– Янка Вдовица. В народе еще кличут Янка Лекарка.
– Вот это облом! – расстроился Виталий. – А я думал, насчет бабульки обещание даю. Надул меня Гордон. Стоп! Он меня надул, и я его надую.
– Слушай, – вздохнула Янка, – вот смотрю я на тебя и не пойму: ты маньяк или тебе просто делать нечего?
Виталий понял, что перегнул палку, и тут же пошел на попятный:
– Делать нечего!
– Я так и думала. Вася!
«Ну вот, – еще больше расстроился юноша. – Тут еще и Вася какой-то живет».
– Зачем нам Вася? – обиженно протянул он. – Нам Вася не нужен. Ты еще кузнеца сюда пригласи.
– Голова у тебя, похоже, чугунная, но кузнец ей вряд ли поможет, а вот Вася мозги быстро вправит. Вася, где ты там?
Скрипнула дверь, и в комнату вальяжной походкой вошел огромный черный кот.
– Это кто? – ахнул Виталий.
– Котик мой, Васенька.
– Ни хрена себе котик. У него в роду уссурийских тигров не было?
– Нет, – успокоила его Янка, – тигры, они полосатые, а мой Васенька черненький.
– А пантер? – на всякий случай уточнил царский сплетник.
– Не было у нас в роду ни пантер, ни тигров уссурийских, ни прочей нечисти, – хмуро буркнул кот. – Местные мы, баюнской породы. Хочешь, песенку спою?
Как ни странно, говорящему коту Виталий не удивился. После чертовой мельницы и царя Гордона он морально был готов уже ко всему.
– Рано, Васенька, рано, – тормознула кота Янка, – пока не усыпляй. Он и так трое суток в беспамятстве лежал. А мне бы очень хотелось, чтоб наш царский сплетник на один вопрос мне ответил.
– Какой? – настороженно спросил Виталий.
– Откуда у тебя на груди такая любопытная картинка?
Девушка протянула руку и вновь коснулась груди корреспондента. Юноша скосил глаза и ахнул, увидев, что ее пальцы поглаживают лепестки цветка, искусно нарисованного на его коричневой от загара коже.
– Провалиться! Янка, признавайся, ты меня использовала в качестве холста, пока я тут в отрубе лежал? – Виталий, послюнявив пальцы, попытался стереть с груди рисунок, но сразу понял, что это бесполезно. На груди его красовалась татуировка. Тут перед его мысленным взором мелькнул цветок в руке девушки, которую он пытался спасти на чертовой мельнице. – Парашка! Вот зараза! Ну удружила! Нет, ну кто ее просил мое тело татуировками поганить? – разобиделся он.
– Какая Парашка? – насторожилась Янка.
– Правила хорошего тона запрещают мне обсуждать одну девушку в присутствии другой, – сердито пробурчал Виталий, – Тем более в таких выражениях, какие у меня сейчас на языке вертятся.
– А ты про правила хорошего тона временно забудь. Мне просто любопытно. Ты же знаешь, мы, девушки, любим посплетничать.
– Я не девушка.
– Зато я девушка. Так что там за Парашка?
– В упор не знаю. Дурацкая история. Я царю ее уже рассказывал. Понимаешь, меня тут недавно вроде как околдовали или типа того… Ну короче, занесло меня на чертову мельницу. Вот там я на нее и наткнулся…
Чесать языком корреспондент умел. Баталию на чертовой мельнице он расписывал так красочно, что Янка только успевала восторженно ахать. При этом юноша особо подчеркивал, что если б не эта странная девица, впоследствии назвавшаяся Парашкой, то слинял бы оттуда тихо-мирно, а тут вот на тебе! Пришлось ввязываться в драку с какими-то ненормальными рогатыми чурками в тюбетейках. Когда его рассказ дошел до описания Парашки, он вдруг сообразил, что в чертах ее лица было что-то нерусское. Да и одета она была на индийский манер. Эта розовая тряпка на ней выглядела как натуральное сари!
– А все-таки здорово меня приголубили тогда табуреткой, – вздохнул он, закончив повествование, – Это ж надо было так затупить, чтоб не понять, что это не наша Парашка. Это индусская Парашка с цветочком. Точно, лотос у нее был в руках, зуб даю. Опять же пятнышко на лбу. Это ж как печать в паспорте! Ну я идиот!
– Это точно, – еле слышно пробормотала Янка. – Так вот, значит, как ты оттуда выбрался… Ладно. Ты тут лежи пока, отдыхай, а мне пора травки лечебные собирать. А ты, Васенька, за постояльцем нашим пригляди. Развлеки его чем-нибудь, чтоб не скучал. А то уж больно он шустрый. Пока в беспамятстве лежал, только ручками-ножками дрыгал, а сейчас, смотрю, и другие части тела заработали.
Виталий при этих словах вновь залился краской.
– Иди, хозяйка, иди, – плотоядно облизнулся кот. – Я его развлеку, будь спокойна.
– Э, киса, не балуй! – заволновался Виталий, – Янка, не оставляй меня с этим зверем наедине!
– Что, испугался, герой? – рассмеялась Янка, поднимаясь со стула.
– Конечно! Я же по его усатой наглой морде вижу, что он хочет со мной в кошки-мышки поиграть.
– Физические упражнения пойдут тебе на пользу, – хихикнула девица, исчезая за дверью.
– Ну что, поиграем? – Кот сел на хвост около кровати, и голова его оказалась прямо напротив лица юноши.
– Э-э-э… – Глаза Виталий лихорадочно искали около себя что-нибудь потяжелее, но под рукой, кроме одеяла и подушки, ничего весомого не обнаруживалось.
– Что-э? Хозяйка приказала тебя развлечь. Так как развлекаться будем?
– Ну я даже не знаю, – робко ответил юноша, – А как ты обычно развлекаешься?
– Я обычно мышковать люблю.
– А я нет! Предпочитаю интеллектуальные игры.
– Жаль. Ладно, давай в интеллектуальные.
Кот поднялся, встал на задние лапы, пододвинул к кровати стоявший у стены столик, сел на стул, на котором только что сидела его хозяйка, и уставился на юношу.
– Во что играем? В шахматы, лото, нарды?
– Можно и то и другое. Но я вообще-то больше картишки предпочитаю, – оживился царский сплетник.
Васька извлек из ящика стола колоду замасленных карт и начал тасовать их одной лапой. Карты мелькали с неуловимой для глаз скоростью меж его когтей.
– Можно и в картишки. Во что играем? В буру, очко аль дурачка?
Так как дам в помещении больше не наблюдалось, Виталий рискнул спустить ноги на пол. Голова сразу закружилась, опять накатилась слабость, но юноша быстро справился с недомоганием, что говорило о том, что он действительно пошел на поправку.
– В очко. Только, чур, я первый банкую.
– Банкуй, – выложил перед ним колоду кот. – Но учти, я на щелбаны не играю.
– Я в принципе тоже, но в данный момент слегка стеснен в средствах. Нет, это слишком мягко сказано. В данный момент я гол как сокол, – Виталий демонстративно почесал голую грудь.
– Ты мне ваньку-то не валяй! – прикрикнул на него кот, – А жалованье царское?
– Так когда оно еще будет? – пожал плечами юноша, взял со стола колоду карт и начал ее тасовать.
Это у него получилось гораздо лучше, чем у Васьки. Как-то один катала обучил его азам этого искусства в благодарность за то, что Виталий помог ему выпутаться из неприятной истории, и теперь это искусство очень ему пригодилось. Юноша шустро тасовал карты одной рукой, вроде бы не глядя на них, и при этом демонстративно выкидывал на стол очковые пары рубашками вниз. Туз, десятка, туз, десятка…
– Ага… – Кот внимательно посмотрел на татуировку Виталий. – Давно в бегах?
– В каких бегах? – опешил юноша.
– Ты это хозяйке про индусских Парашек заливать можешь, она по младости лет, может, и поверит, а меня не проведешь. Я знаю, какую парашу ты имел в виду. Судя по татуировочке, не простой сиделец. Из авторитетов. Во франкских землях только маститых уголовников таким клеймом метят. А наплел-то, наплел! Лотос, Индия… Лилия это, а не лотос! Что, откинулся с зоны и в Русь сиволапую приехал деньжат по-легкому срубить? Давай уж, колись. Я пойму. Вашего брата здесь теперь пруд пруди. Царь-батюшка всех привечает. Наслушался, на нашу голову, послов иноземных про державы европейские, вот оттуда дрянь всякая с купцами сюда и понаехала.
– Да ты что, котяра, – возмутился Виталий, – припух?
– Это я припух? – зашипел кот, – Это ваша братия иноземная припухла. На каждом шагу, куда ни плюнь, либо в китайца, либо в шведа, либо в голландца попадешь. Немчура поганая одолела, аглицкие купцы цены несусветные ломят. Простому русскому татю… тьфу! …люду податься некуда!
– Да успокойся ты! Русский я!
– Рассказывай, – усмехнулся кот в усы, – Ладно, проехали. Но ты смотри, на нашу хозяйку губу не раскатывай, – Васька своим длинным острым коготком поковырялся в зубах, – Она девчонка в авторитете. Ее вся великореченская братва уважает. Она ведь всех лечит. После делов всяких к ней с поклоном все идут.
Виталий не любил наездов и пресекал их всегда на корню.
– Ты меня на понт не бери, хвостатый! – распустил он пальцы веером. – Я таких, как ты, в свое время как тузик грелку рвал. Ты меня понял?
Кот заржал, не по-кошачьи повизгивая.
– Повелся, как пацан! А еще говорил: я не из этих, я человек государственный! Быстренько я тебя расколол. Эх, жаль, Жучары нет, а то бы мы сейчас сообразили на троих.
– Что за жучара?
– Собачка хозяйская. Личный телохранитель, так сказать.
– Да я никак на натуральную малину попал. Вот тебе и Янка Вдовица. Одинокая старушка! Хотя нет, – почесал затылок Виталий, – Гордон про старушку не говорил. Это я просто на Вдовицу повелся. Слышь, Васька, а твоя хозяйка случайно не ведьма? Сверху девица-красавица, а внутри старая карга. Был, знаешь ли, в одном… скажем так, мире соответствующий прецедент с одной панночкой…
– Я тебе дам «старая карга»! – зло прошипел Васька. – Восемнадцать годков ей недавно стукнуло.
– Фу-у-у… – с облегчением выдохнул юноша. – Если б ты знал, котяра, как меня сейчас утешил! Кстати, а Великореченск – это что?
– То, где ты сейчас находишься. Столица Руси-матушки, – хмыкнул кот, – Ты что, не знал или опять дурака валяешь?
Виталий неопределенно пожал плечами и поспешил задать встречный вопрос:
– Ну мы играть-то будем?
– Будем… – Кот покосился на колоду карт и извлек из ящика стола шахматную доску.
– Правильно, – одобрил Виталий, – здесь хотя бы не смухлюешь.
Как же, размечтался. Васька уже на восьмом ходу, чуя, что проигрывает, начал мухлевать по-черному. С доски непостижимым образом стали исчезать фигуры противника.
– Здесь только что стоял мой конь! – возмутился юноша.
– Чем докажешь?
– Ах так…
Разозлившись, Виталий решил бить наглого котяру его же оружием и на пятнадцатом ходу умудрился незаметно спереть его ферзя.
– Здесь только что стоял мой ферзь! – пришла очередь возмущаться Ваське.
– Чем докажешь? – радостно спросил царский сплетник.
Партия закончилась вничью, после того как они одновременно свистнули друг у друга королей.
– Дурацкая игра, – вздохнул кот.
– Дурацкая, – кивнул Виталий, – Слушай, а где моя одежда?
– Тебе зачем?
– Ничего себе вопросик. Удобства посетить надо. Я что, до нужника нагишом побегу?
– А чё? Там все равно портки сымать надо.
– А полбу?
– А по глазкам коготками?
Одежду ему кот все-таки принес. Она была выстирана, аккуратно выглажена и смотрелась как новенькая, словно и не побывала в куче баталий, через которые прошел юноша.
– Удобства у вас, надо полагать, через дорогу? – спросил Виталий.
– Не, во дворе. Пойдем, покажу.
Юноша в сопровождении кота спустился на первый этаж, прошел по коридору и оказался в просторном помещении, с тремя дверьми. Одна дверь вела непосредственно в дом, вторая выходила на улицу, а третья во двор.
– Ничего себе сени! – почесал затылок Виталий. – Да тут в футбол играть можно. Надо же какое нерациональное использование площади.
– Очень даже рациональное, – усмехнулся Васька, – Мы здесь с Жучкой играемся. Ну чего в дверях застыл? Беги, коль приспичило. Там за сараем найдешь свои удобства.
– Деревянный домик с дырочкой в центре?
– Ага. Типа того. Рукомойник тоже во дворе. Двигай.
Посещение удобств привело Виталий в благодушное настроение. Голова уже не кружилась, слабость покинула тело, что говорило о том, что юноша быстро набирает форму. Виталий вдохнул полной грудью.
– Воздух-то какой чистый! Прям как в деревне.
В дом идти не хотелось. Царский сплетник сел на лавочку около сеней. Хорошо. Юноша прислушался к гавканью собак и приглушенному гомону голосов за высоким дощатым забором. Где-то истошно заорал голосистый петух. Великореченск жил своей спокойной, размеренной жизнью. Хоть и столица, как говорит Васька, но столичной суеты гигантского мегаполиса здесь не ощущалось. Это спокойствие внезапно нарушил подозрительный шум со стороны улицы. И шум этот быстро приближался к дому Янки Вдовицы. Виталий слез с лавки, подошел к забору, подпрыгнул, схватился за его край, подтянулся на руках и увидел Янку с плетеной корзинкой в руках. Девушка чуть не бегом спешила к дому. Рядом с ней прыгала маленькая серая собачка. Периодически она останавливалась, чтобы обгавкать пятерых подвыпивших парней в иноземных кафтанах, преследовавших Вдовицу.
– Эй, мэдхен, пастой!
– Фрейлейн, ком цу мир!
– Мы будэм тринкен! Будэм гулят! Вир воллен дих либен! Будэм любит!
– Вир зинд немецкий матрос! Вир либен дих!
Видя, что девушку уже нагоняют, собачка бросилась в атаку и получила такой смачный пинок от одного из распаленных голландцев, что с визгом перелетела через забор.
– Тоже мне телохранитель, – сердито пробурчал Виталий.
Царский сплетник отпустил руки и мягко спрыгнул на землю. Кажется, опять придется драться. Да что за напасть? В этом странном мире ему постоянно приходится рассчитывать только на свои кулаки! Каблучки девушки тем временем уже стучали в сенях. Она спешила найти укрытие в доме, а пьяные немцы продолжали ломиться следом. Виталий бросился на выручку, но первой в сени через распахнутую дверь влетела все-таки побитая собачка. Через эту же дверь юноша увидел сарафан девушки, мелькнувший в сенях. Она скользнула внутрь дома и торопливо захлопнула за собой дверь, накинув на нее засов изнутри.
– Ну гады, держитесь! – Виталий рванулся на разборку и в полном обалдении замер на пороге.
Вход в сени ему перекрыл огромный серый пес. Даже не пес, а скорее мощный, матерый волк. Вломившиеся в сени немцы тоже дали по тормозам.
Волк поднялся на задние лапы, став на голову выше Виталия, облокотился о дверной косяк и вкрадчиво спросил:
– Ну что, гости иноземные, любви захотелось? Сейчас мы вас будем любить. Вася, будь ласков, прикрой дверку.
Васька возник за спинами немцев, аккуратно закрыл на щеколду ведущую на улицу дверь, выгнул спину дугой и зашипел, плотоядно оскалив зубы. Шерсть на загривке гигантского котяры встала дыбом.
– Ну и какая сволочь мне только что пинка дала? – сладко потянулся, разминая члены, волк, – Ей принадлежит право первой брачной ночи. Ну и кого первого я буду любить?
– Ни хрена себе, – пробормотал потрясенный юноша.
Волк неодобрительно покосился на него:
– Ты что, тоже любви хочешь?
– Твоей – нет, – поспешил откреститься Виталий.
– Тогда закрой дверь с другой стороны.
Такой расклад парня устраивал, он торопливо захлопнул дверь и услышал, что изнутри ее аккуратно закрыли на щеколду.
– Ну что, Васенька, начали? – донесся до царского сплетника радостный волчий вой, сени загрохотали, и царский сплетник понял, в какие игры здесь играют Васька с Жучкой…
Через несколько минут грохот в сенях затих, и, судя по звукам, распахнулась дверь на улицу. В запертые сени юноша ломиться не стал, но представление очень хотелось досмотреть до конца, а потому он кинулся обратно к забору и имел удовольствие лицезреть измордованные тела немцев в разодранных кафтанах, вылетающие один за другим на улицу. Они с размаху шлепались на пыльную дорогу, вскакивали и как ошпаренные уносились прочь.
– Счастливого пути! – послышался сверху радостный, смеющийся голосок Янки, – Заходите еще. У нас добрым гостям всегда рады! – Девушка, высунувшись из окна второго этажа, махала вслед улепетывающим немцам платочком.
– В веселый терем меня на постой определили, – спрыгивая на землю, пробормотал корреспондент и двинулся обратно к сеням. – Эй, хозяйка! А постояльцев у вас здесь кормят? Мне царь-батюшка намекал, что буду жить по варианту «все включено»!
Сенная дверь открылась, и на пороге появилась маленькая серая собачка.
– Гав! – приветливо тявкнула она, приглашая царского сплетника в дом.
– Мяу, – Из сеней вышла маленькая черная киска, потерлась об ногу Виталия, запрыгнула на лавку и пристроилась на ней поудобнее, явно намереваясь после Виталий отдохнуть и погреть свое пузо на солнышке.
– Ну вы и артисты, – хмыкнул царский сплетник.
Васька поднял голову и уставился на юношу колдовскими зелеными глазами…
ГЛАВА 4
Куда только не заносила юношу журналистская судьба, а вот на официальном приеме в палатах царских белокаменных ему бывать еще не приходилось. Сотник Федот лично доставил бывшего узника в просторный зал и указал на специально отведенное для Виталий место неподалеку от двух стоящих вплотную друг к другу резных тронов, предназначенных, как понял юноша, для царя-батюшки и его прекрасной половины. Около дверей в почетном карауле застыли усатые стрельцы, крепко сжимая в руках алебарды. Вдоль стен тронного зала располагались широкие лавки. Мимо них в ожидании царя расхаживали бояре. Они шушукались меж собой, сбиваясь в кучи, настороженно поглядывая при этом на молодого человека в явно иноземном костюме и, наверное, гадая: за каким чертом царь-батюшка пригласил на заседание боярской думы басурманина.
Виталий навострил уши и, так как слух у него был прекрасный, начал различать, о чем шушукаются бояре. Не все обсуждали его скромную персону. Кто-то травил банальные анекдоты, кто-то жаловался на боль в пояснице, ругая почем зря иноземных лекарей, ни хрена не понимающих в русских болезнях, а кое-кто втихаря уже прикладывался к фляжке с медовухой, явно поправляя подпорченное с вечера здоровье. Беседа группы бояр в самом конце тронного зала заслуживала отдельного внимания.
– Кто таков? Ты знаешь?
– Нет. Купец, видать, иноземный.
– Сейчас придет державный, сокол наш ясный… чтоб ему! Сам все объяснит.
– Докатилась Расея! Басурмане поганые уже в боярскую думу без зазрения совести лезуть…
– А вы слыхали? Прошка – писец пропал. Пошел с царем-батюшкой шпиёна иноземного допрашивать и сгинул.
– Ну пропал и пропал. Нам-то что? Ты не вздумай державного об ём спрашивать. У царя-батюшки, я слышал, с утра настроение и так не ахти. Достанется нам на орехи.
– Сейчас опять чаво-нибудь требовать будет.
– Может, случилось чего?
– Да кто ж его знает?
– А я думаю, просто вожжа под мантию попала. Чай, не впервой. Не с той ноги встал. Не в духе, и все!
– Как бы как в прошлый раз не получилось, – Тучный боярин потрогал шатающийся зуб.
– Да, рассерчал он надысь крепко. Три посоха об нас обломал, а потом скипетром охаживать начал. Потом его пришлось кузнецам в перековку отдавать. Дугой согнулся.
– Ас чего все тогда началось? Я ить первый от него посохом словил, в дальнейших дебатах не участвовал. Ничего не помню. Так чего было-то?
– Неужто забыл, Буйский? Мы ж ему, родимому, в пятистах золотых на какую-то пищаль иноземную отказали.
– Что за пищаль?
– Аглицкая, мудреная. Винто… винторе… короче, бают, что в ей ядро с винтом. Мы ему: царь-батюшка, на фига нам ядро с винтом за такую цену? Ну тут он и осерчал.
– Да-а-а… грозен наш царь. А ну как и сейчас за старое возьмется?
– Да-а-а… в сердцах запросто зашибить может. Пора посохи прятать.
– Пора.
– Пора.
Шушукающаяся группа бояр взялась заталкивать под лавки свои посохи. Глядя на них, начали прятать посохи и остальные члены боярской думы. Тут с грохотом распахнулись двери, открытые явно ударом ноги. Стрельцы, уже привыкшие к эффектному появлению царя-батюшки, своими телами смягчили удар створок дверей о стену и даже умудрились при этом остаться в живых. В тронный зал вошел мрачный как туча царь Гордон. Рядом с ним семенила царица, поглаживая державного по руке, явно пытаясь утихомирить чем-то жутко разгневанного мужа.
– Владыка всея Руси царь Гордон и его супруга царица Василиса Прекрасная! – запоздало крикнул глашатай.
Бояре торопливо распределились вдоль лавок и начали земно кланяться. Поднялся со своего стула и Виталий. Он отвесил царской чете приветственный полупоклон, решив, что этого с них достаточно. Ползать на коленях и биться лбом об пол царский сплетник не собирался.
Царь, в лучших традициях придворного этикета, помог царице усесться на трон, плюхнулся с ней рядом на свое кресло, обвел тяжелым взглядом затрепетавшую боярскую думу и сердитым жестом скипетра предложил им сесть. Лавки жалобно заскрипели под тяжестью боярских тел. В тронном зале воцарилась напряженная тишина.
– Ну бояре мои верные, – нарушил тишину Гордон, – что в царстве-государстве моем хорошего творится, что плохого? Буйский, ты у нас глава боярской думы. С тебя и начнем. Докладывай.
С лавки поднялся тучный господин в высокой боярской шапке.
– Слава богу, – истово перекрестился он, – все хорошо в твоем царстве-государстве, царь-батюшка. Мудро ты правишь нами, – Буйский невольно потрогал свой шатающийся зуб, – справедливо, по совести.
– Садись. А ты, Кобылин, что скажешь?
– Я полностью согласен с Буйским, – поднялся славки верзила с лошадиным лицом, – Мудро правишь, царь-батюшка. Очень мудро!
– Значит, довольны своим царем? – зловеще спросил Гордон.
– Очень довольны, благодетель ты наш! – загомонили бояре.
– Уж так довольны!
– Дальше некуда!
– А вот я вами недоволен. Боярин Засечин!
С лавки торопливо поднялся вызванный на ковер боярин.
– Скажи-ка мне, воевода, по что твои стрельцы иноземного купца обидели? До полусмерти избили, увечья нанесли, товар его подпортили? Неделю потом лучшие лекари иноземные того купца отхаживали! А знаете, сколько они за лечение дерут? Они ж мне счет такой выставили, что казна затрещала! Ну что скажешь? Не слышу ответа!
– Дык… мы это… – забормотал боярин.
– А он ведь не с простым товаром прибыл. Духами иноземными торговал. Вот ты, рожа твоя бородатая, знаешь, сколь ныне франкские духи стоют?
– Дык… я ж больше по разбойным делам…
– А ты, Буйский, знаешь? – повернулся к главе боярской думы царь.
– Приходилось покупать для своей младшенькой, – тяжко вздохнул Буйский, – Ох, цены басурмане ломят! Малюсенький флакончик… Во-о-от такой малюсенький флакончик, – показал он пальцами, – там даже пить нечего. Гадость несусветная, сам пробовал. Десять золотых! Грабеж среди бела дня!
Царь отмахнулся от Буйского и опять повернулся к боярину Засечину:
– Вот видишь, воевода, какой ценный товар твои стрельцы загубили. А у него этих флакончиков штук сто было! Вы представляете, на какие деньги государство подставили? А ведь там, у купца, еще всякие иноземные хитрости технические были. Все вдребезги! А это вообще сумасшедшие деньги.
«Во дает! – восхитился Виталий. – Врет и не краснеет!» Он точно помнил, что в его сумке флаконов было не больше десяти, остальное пробники и прочая дребедень. И аппаратура его, кажется, осталась цела, не пострадала.
А царь-батюшка тем временем продолжал разоряться, нагнетая обстановку:
– И ведь что удумали, злыдни! На купца иноземного все свалить решили. Дескать, он сам первый на них напал. А мне теперь от главы купеческой гильдии проходу нет! Вот он где у меня сидит! – похлопал себя по могучей шее Гордон, – Достал посол немецкий – хоть в петлю лезь! Вы что ж меня перед державами иноземными позорите? – обвел грозным взглядом боярскую думу царь.
– Да гнать этих иноземцев с Руси надобно! – завопил Буйский, – В три шеи гнать, царь-батюшка!
Боярская дума одобрительно загудела.
– Я вам дам «гнать»! Вы что, до скончания веков в грязище да дерьмище жить собираетесь? Вам политика царя-батюшки не нравится? На кол захотели? А ну кто несогласный с политикой царя-батюшки, встать!
Воевода и Буйский, единственные из бояр, кто были в данный момент на ногах, торопливо плюхнулись обратно на лавки. На всякий случай присели на корточки и стрельцы. В тронном зале наступила напряженная тишина.
– Ну и что делать будем, господа бояре? – грозно спросил царь.
– Боярина Засечина на плаху! – тут же внес предложение какой-то боярин.
– Правильно! Это его стрельцы непотребство учинили!
– Верно! Воеводу на плаху и Буйского туда же, а меня на его место!
– А почему тебя? Наш род Кобылиных древнее!
– А наш Жеребцовых сильнее!
Бояре сорвались со своих мест и вцепились друг другу в бороды, деля шкуру не убитого медведя. Виталий покосился на царя и увидел, что он устроился на троне поудобнее и с удовольствием начал наблюдать за баталией, где борьба за вакантное место разгоралась нешуточная. В ход пошли кулаки. Каждый давно уже спал и видел себя на месте главы боярской думы. Василиса Прекрасная осторожно тронула супруга за руку и укоризненно покачала головой, намекая, что пора этот бардак прекращать. Царь с сожалением посмотрел, как огромная куча-мала катается по тронному залу.
– Цыц! – рявкнул он. – Как посмели при особах царских такое непотребство учинить? А ну по местам, не то прикажу всех на кол посадить, а земли с боярскими подворьями в казну отписать!
Куча-мала тут же распалась. Потрепанные, расцарапанные бояре спешили рассесться по своим местам.
– Значит, так, – властно сказал царь, – за обиды, нанесенные купцу иноземному, кстати, вот он, здесь сидит, – кивнул Гордон на Виталия, – и его загубленный товар постановляю выплатить ему отступные! Иначе всех либо к Малюте, либо сразу на кол али на плаху!
Буйский с боярином Засечиным тут же сорвались с лавки, сняли свои боярские шапки и пошли вдоль рядов собирать мзду иноземному купцу. Бояре, видя, что царь не шутит, торопливо растрясали кошели, снимали с пальцев перстни с крупными драгоценными каменьями и бросали их в общую кучу. Кто-то даже богатое жемчужное ожерелье, заготовленное явно для зазнобы, не пожалел – жизнь-то, она дороже. Скоро шапки были заполнены доверху, и бояре с поклонами потащили их к трону.
– Прими, царь-батюшка, от бояр твоих верных! – дружно завопили они, падая перед Гордоном на колени.
– Вы не мне, вы купцу иноземному кланяйтесь, – кивнул на Виталий Гордон, – Может, простит.
Бояре, не вставая с колен, поползли к «иноземному купцу».
– Прости, нехристь пога… э-э-э… купец иноземный! – Глава боярской думы плюхнул на колени юноши тяжеленную шапку. Виталий поспешил подхватить ее, не давая упасть на пол.
