Текст книги "Искупительный грех (СИ)"
Автор книги: Оксана Рум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
14 глава
Ян сам не мог поверить, что делает это. Видимо, он пропил все свои мозги. Посмотрев в зеркало заднего вида, он едва сдержался, чтобы не заскрежетать зубами. Почему, черт возьми, с ним не случился обморок, когда он велел Саймону усаживать детей в Бронко. Что он собирался делать? Нянчиться с ними весь день?! Но на самом деле похоже на то. И когда он представил, что пока они с Саймоном буду работать, этот выводок станет путаться под ногами, Ян все же заскрежетал зубами. Саймон с опаской поглядывал на него с соседнего сиденья, и от этого взгляда у Яна скручивало внутренности.
Ян снова посмотрел на троицу, сидевшую на заднем сидении.
– Ей обязательно это делать? – спросил Ян, в непонятной попытке хоть с чего-то начать разговор с парнем.
– Что делать? – переспросил Саймон, тоже посмотрев на детей.
– Жевать свои волосы. У меня от этого ломит в затылке.
– Да, обязательно. Так она успокаивается.
– Ясно. – кивнул Ян, хотя ничего ему было не ясно. – Она твоя сестра?
– Кто, Сара?
– Значит это Сара? А вторая?
– Дора. – ответил Саймон и все же протянул руку и высвободил рыжие прядки из кулачка и рта девочки.
Она недовольно надула губки, но глянув на Яна, промолчала.
– Они… Совсем одинаковые. – зачем-то сказал Ян.
Когда он смотрел на этих девочек, ему хотелось зажмуриться. А еще больше напиться вдрызг.
– Только на первый взгляд. – покачал головой Саймон. – На самом деле, они совсем разные. Сара мало говорит и всего боится. Все время прячется за Дору. А Дора, напротив, та еще болтушка. Часто себе во вред… – Саймон осекся, но потом продолжал. – Иногда кажется, что она старше Сары, но на самом деле наоборот. Дора всегда защищает сестру, но и порой пытается воспитывать.
Саймон с такой любовью говорил о девочках, что Ян не удержался и оглянулся. И увидел как та, что недавно жевала волосы, схватила край своего платьица и потянула вверх. Другая же, вернула подол на колени малышки, попутно объясняя сестре, что хорошие девочки так не делают, добавив, что это мама так говорит.
Помолчав, Ян перевел взгляд на Саймона.
– А мальчик? Он всегда такой молчаливый?
– Его зовут Курт.
– Курт. И что же? Он все время молчит?
Этот мальчуган удивлял Яна больше всего. Он вовсе был не похож на нормального ребенка. Он не участвовал в разговоре сестер. Когда девочки принимались играть в ладошки, тот лишь отворачивался к окну. Если Саймон о чем то спрашивал, то мальчик отвечал только кивком, либо качал головой. Да и Саймон задавал свои вопросы так, чтобы на них можно было дать однозначный ответ. А еще этот Курт, с ужасом смотрел на самого Яна. Словно тот мог наброситься на него в любую минуту.
Саймон так и не ответил. Он сжал губы, явно давая понять, что больше разговаривать, не намерен. Яну, надо бы, на этом успокоиться и прекратить расспросы. Но сегодня он сам не узнавал себя. Его что-то беспокоило и не давало покоя, не позволяя вернуться к состоянию безразличия ко всему.
Он готов был придушить добрейшую женщину Полли Дойл, за то, что подсунула ему в соседи эту семейку.
Ян не был дураком, чтобы не понять, кто-то обижал детей и их мать. Потому что невозможно было забыть вопросы, заданные перепуганной малышкой. «Он побьет мамочку?» «Значит, папа побьет мамочку?»
От воспоминания об этом у Яна по спине ползли мурашки. А перед глазами вновь и вновь вставала девушка с темными глазами и веснушками, ярко проступающими на бледном лице. Он не хотел даже думать об этом, и все же не мог отделаться от воспоминания ее хрупкого тела в его руках.
– Кто она тебе? Линда. Ты слишком взрослый, чтобы быть ее сыном. Так кто она тебе?
Саймон напряженно посмотрел на Яна, наверное, решая, стоит ли рассказывать постороннему мужчине подробности их семьи. Ян понимал его, и не понимал себя, в своем стремлении что-то о них узнать.
– Мачеха. Она моя мачеха. – вдруг ответил Саймон. – Курт тоже ей не сын. Только Дора и Сара ее дочери. На этом все мистер Ривз? Или будут еще вопросы? Куда мы едем? К шерифу? Да? За этим вы заставили нас ехать с вами? Давайте! Только у вас ничего не выйдет. Ничего плохого Линда не сделала. Она наш опекун, так что зря время теряете. И она не преступница. И это подло увозить нас, пока ее нет, хотя чего ждать от такого как вы?
Ян просто остолбенел от этого выпада. Он даже остановил машину и повернулся к подростку. Тот выпрямился на сиденье и с вызовом задрал подбородок, хоть в его глазах и застыл испуг.
– И что все это значит? – усмехнулся Ян, хотя ему было не до смеха. – Чего ты разошелся? Я уже сказал, что можешь взять детей с собой на работу. Вреда не будет, если они побегают на воздухе, пока их мать работает. А в обед, когда она освободится, я отвезу их домой. С чего ты взял, что я еду к шерифу? Мне плевать на тебя и твою Линду, ясно? – уже хмурясь, гаркнул Ян. – Будь она хоть психованной маньячкой. У меня самого забот полно, чтобы еще и о вашем чокнутом семействе думать. Не хочешь ехать дальше, забирай малявок и вылезай из машины. А еще раз вздумаешь огрызаться, я надеру твою дерзкую задницу!
Не стоило угрожать поркой. Ян это понял в туже секунду, как только слова сорвались с губ. Если минуту назад с заднего сидения доносились голоса девочек, споривших о том, какого цвета должна быть фея, то сейчас в автомобиле наступила оглушительная тишина. А еще недавний дерзкий подросток побледнел и сжался на сиденье. Обернувшись, Ян увидел, что Сара и Дора прижались друг к другу, а Курт зажмурился.
Яну сделалось не хорошо. Его замутило так, что съеденный завтрак стал тяжким камнем в желудке. Он уже открыл рот, чтобы выругаться, но снова закрыл его, побоявшись усугубить ситуацию. Именно в этот момент он пожалел, что вообще проснулся сегодня утром.
Он сжал руль с такой силой, что услышал хруст суставов. Потом откинулся на сидении и сделал пару глубоких вздохов. Ему не нравилось, во что стала превращаться его жизнь. Ему вообще не нравилась его жизнь, а теперь она превратилась в какой-то калейдоскоп, в котором крутились лица перепуганных детей, и их, не менее испуганной, матери. И то, что именно он стал причиной их страха, выворачивало его наизнанку. Мало ему чувства вины за свою жену, так еще и это.
Не зная как поступить дальше, Ян просто опять завел машину и тронулся с места.
Когда они, наконец, приехали на работу, то напряжение в машине не ослабло ни на йоту.
До обеда время тянулось бесконечно долго. Даже с похмелья Яну не работалось так тяжело, как под взглядами детей, что они бросали на него, стоило ему пройти мимо. Да и он сам время от времени поглядывал на них, с каким-то странным облегчением наблюдая, что когда он находится от них на расстоянии, они немного расслаблялись. Более шустрая девочка, кажется Дора, рвала траву и складывала ее в прохудившееся ведро, которое ей дал Саймон, убеждая более робкую сестру, что это для лошадки. А ее сестра, возилась с полевыми цветами, которые для нее нарвал Курт. Мальчик же неотрывно наблюдал за Саймоном, если его не отвлекали сестры. В принципе, они не доставляли хлопот ни Саймону, не Яну, явно привыкшие тихонько играть и не путаться под ногами. И Яну не хотелось бы знать, как вырабатывалось такое послушание. Но не думать об этом он не мог. Он старался беспрерывно что-то делать, но даже это не помогало. Миллион вопросов крутилось в его голове, на которые он не хотел знать ответы.
И как не противился, не мог не смотреть время от времени в сторону игравших сестер. Он увидел, как Саймон повел девочек за сарай, а потом заботливо поправлял их платьица. Как поил их водой, мыл перепачканные руки, и следил, чтобы панамки не сползали с их рыжих кудряшек, оберегая от солнца. Как Курт старается держаться поближе к Саймону, иногда цепляясь за штанину или рукав рубашки, и это не вызывало в подростке ни капли раздражения. Он просто отцеплял детские пальчики, трепал мальчика по голове и шел выполнять свои обязанности.
В такие моменты, Ян, почему-то начинал задыхаться, и поэтому отворачивался, отсчитывая минуты, когда эта пытка закончится и он отвезет детей в их полуразвалившийся дом. И ему приходилось раз за разом повторять себе, что все это не его дело. И его это не касается. Ему плевать на себя и все вокруг. А потом вспоминал свою жену и ему, почему-то становилось нестерпимо стыдно.
* * *
Может для кого-то, работать посудомойкой и было не лучшим вариантом, но не для Линды. А если учесть, что это была ее первая работа, она чувствовала себя почти счастливой. Если бы еще не бесконечное беспокойство об оставленных дома детях, то Линда смогла бы даже заплакать от радости. Она знала, что они не выйдут из дома, и знала, что будут тихонько играть, пока она не придет. Но так же она знала, что Сара будет плакать, а Дора утешая сестру, заплачет вслед за ней. Знала, что Курт будет вздрагивать от каждого шороха, но не заплачет. И как она его и просила, присмотрит за сестрами.
Девушка изо всех сил старалась сосредоточиться на своих обязанностях. Она во что бы то ни стало должна сохранить эту работу, чтобы у детей была горячая еда и крыша над головой. А может со временем, она сможет купить Курту и девочкам новую одежду. А Саймону больше не нужно будет работать вместе с тем ужасным мужчиной, от которого пахло мылом и виски, и этот запах она ненавидела. Слишком хорошо она знала, каким безумным может быть человек, когда он пьян.
В животе заурчало, и Линда поглубже вздохнула, пытаясь избавиться от сосущего чувства голода. Покормив детей, она оставила им немного печенья и яблок на то время, пока ее не будет. Сама же сделала только пару глотков сока из коробки, умоляя малыша внутри живота, простить ее. Она просила его немного потерпеть.
Ближе к обеду, Полли Дойл попросила ее пройти к ней в кабинет, где дала ключи от кладовки, как и обещала. Линда счастливая, выбрала круглый стол для кухни, несколько стульев и небольшой шкаф. Миссис Дойл обещала, что попросит, кого ни будь все это ей привести, а потом дала немного денег в счет зарплаты. Когда Линда выходила из кабинета хозяйки ресторана, Полли Дойл спросила с кем остались дети, и, услышав ответ, нахмурилась, но ничего не сказала. Вновь вставая к мойкам с посудой, Линда благодарила Бога, в которого почти перестала верить, за чудесную женщину с красными волосами, за миссис Полли Дойл.
15 глава
Ян знал, что совершает ошибку. Большую ошибку, которая принесет только неприятности. И, тем не менее, затормозил возле дома, который намеревался привести в порядок. И сам не верил в то, что собирался сделать.
Прошла неделя, с тех пор, как он приближался к дому, в котором поселилась семья, всколыхнувшая сплетни всего городишки. Он вспомнил, как и сам стал причиной пересудов и неуемного интереса. Он прекрасно помнил, как желая для себя одиночества, то и дело был вынужден отделываться от заботливых кумушек с их печевом и домашними бульонами.
И теперь то же самое переживала и Линда. Он видел ее не так часто, и то мельком. Иногда, когда она выходила через черный ход ресторана, заканчивая свою рабочую смену, в ресторане. И спешила с пакетами домой, где ее ждали дети. С того памятного дня, когда он привез их и увидел их мать, лежащую на земле, Ян больше не позволял Саймону забирать их на работу. А порой, он видел ее, проезжая мимо их дома. Она, под палящими лучами солнца, боролась с сорняками, на лужайке перед домом.
И Ян, учитывая, в каком плачевном состоянии находилась семья, когда оказалась в городе, он думал, что помощь местных благодетельниц им не помешает. Но он ошибался. Вчера вечером, возвращаясь с фермы домой, он решил подвести Саймона. День был тяжелый, и мальчишка валился с ног. Притормозив, он застал картину, которая заставила его принять решение, помочь им в ремонте дома.
Линда, с каким-то маниакальным остервенением, пыталась приподнять перекошенную дверь, и прибить вырванную верхнюю петлю. Не замечая, ни подъехавшей машины, не спешащего к ней Саймона, она снова и снова тянула и тянула дверь, старясь удержать молоток в другой руке. И, судя по ее измученному виду, по влажным пятнам на спине, это продолжалось довольно долго.
Ян сидел и понимал, что должен нажать на педаль газа и уехать. Но продолжал смотреть, как Саймон подбежал к девушке, выхватил у нее молоток. Как она, дернувшись, отпустила край двери, от чего она вновь косо повисла на одной петле. Как Линда устало опустилась на ступени крыльца и закрыла лицо руками. Ян видел как Саймон заправил выбившиеся рыжие пряди под цветной косок, надетый на голову девушки, а потом увел мачеху в дом.
А он остался и сидел в своем «бронко», не понимая, что терзает его больше, образ измученной женщины, колотившей дверь, или похмелье. И как бы он не хотел, чтобы ответом был второй вариант, прекрасно понимал, что это не так. Не так и много он выпил накануне, чтобы мучиться весь день похмельем. И уж не ему ли это знать. А утром, Саймон рассказал Яну, что местные жители совсем не считаются с желанием Линды и детей, к уединению. Они, не церемонясь, входят в дом, иногда даже не постучав. И если малышки, еще, более-менее, сносно реагируют, то Курту приходится не сладко. И вместо того, чтобы чувствовать себя более спокойно, он с каждым днем становился все более пугливым и нервным. Причиной срыва Линды стал приход троих дам, местного общества, решивших навестить и предложить свою помощь новым жителям города. Но по большей части, скорее удовлетворить свое любопытство. Они вошли в дом именно тогда, когда Линда была на работе. И конечно, дети, которые и так боялись каждого шороха, это Ян знал не понаслышке, перепугались трех галдящих женщин. Впоследствии, Линде пришлось уговаривать Курта вылезти из-за шкафа. Тут-то Линда, движимая инстинктом защитить детей, взялась за молоток. Но если сорняки и пыль были ей по плечу, то плотницкие порывы были для хрупкой Линды не под силу.
И Ян, сам еще пока не веря в то, что делает это, стоял сейчас возле дома девушки, которая и пугала его и странным образом притягивала, не давая отделаться от чувства, названия которому Ян дать не мог. В кузове его «Бронко» лежала сумка с инструментами и все необходимое для починки двери, а еще дерево материалы для ремонта крыльца. Который готов был проломиться в любую минуту.
Он знал, что сегодня Линда дома, так как у нее был выходной. Было раннее утро, и вероятнее всего, что и Саймон еще не ушел. Сегодня мальчишке предстояло поработать в компании другого работника фермы. Отсутствие Яна ни кого не удивит. Он работал только тогда, когда считал необходимым. Когда он не являлся, то на его место перекидывали кого-то другого.
Ян помедлил еще пять минут, потом перевязал лоб платком, надел шляпу и вышел под лучи утреннего солнца. Подойдя к злополучной двери, Ян услышал смех девочек, мягкий голос Линды, уговаривающей Саймона взять с собой обед. Он услышал, как Саймон согласился, придав голосу излишнюю раздраженность, чтобы сделать вид, что ему претит вся эта суета вокруг него. Но на самом деле был рад заботе и вниманию мачехи. Потом, Ян услышал, словно что-то упало, и в доме поднялся невообразимая суета. Линда просила принести полотенце, Саймон уговаривал Дору отдать сестре кружку, все равно она теперь пустая. Все это было так по-семейному, так обыденно. И сейчас эта семья напоминала тысячи семей в той утренней суете. Но все изменилось в одну секунду, стоило Яну постучать.
Он лишь надеялся, что его услышат, за всей этой какофонией детских голосов. Он явно не до оценил привычную настороженность этой семьи. За какое то мгновение все звуки стихли. А потом Ян увидел Линду, через щель, из-за перекошенной двери.
Она открыла ее, чуть приподняв. Ян был рад тому, что девушка лишь вопросительно посмотрела на него, не проявив обычного страха.
– Здравствуйте. Я могу чем-то помочь? – вежливо спросила она и оглянулась, наверное, желая вернуться в дом к детям.
Когда Ян не ответил, потому что в очередной раз поразился, как похожа на его жену эта девушка. И в то же время понимая, что различий между ними все же больше.
– Вы пришли за Саймоном? – обеспокоенно спросила она, так и не дождавшись ответа.
– Нет. – все же выдавил Ян, хоть и было искушением солгать.
Он все еще мог отступить. Просто сказать, что зашел за помощником, и поехать на ферму. Отработать несколько часов, а потом отправиться в местный бар и напиться. А может просто остаться дома и напиться в так полюбившемся ему одиночестве.
Но потом увидел как Линда, нервно заправила вьющийся локон за ухо. Как пальцами сцепила ворот застиранной клетчатой рубашки. И вспомнил, как эти тонкие пальцы сжимали рукоятку молотка.
– Нет. – повторил Ян. – Я не к Саймону. Я пришел, чтобы… Я починю вам дверь и крыльцо.
Сказать, что Линда удивилась, было бы неправдой. Она скорее растерялась. Автоматически покачала головой, словно отказываясь. Потом хотела что-то сказать, но передумала и нахмурилась.
– Но разве я… Извините, но я не… – снова попыталась сказать Линда.
– Послушаете. – перебил ее Ян. – Полли Дойл сказала, что вам необходимо починить дверь. Ведь так? Вот я и пришел. И чем раньше я начну, тем скорее закончу.
– Да. Да, я понимаю. Но… – девушка в замешательстве посмотрела на Яна. – Полли Дойл?
Ян кивнул, чувствуя, как спина покрывается потом. Он и сам не понимал от чего. То ли от жары, хотя утром было не так уж и жарко. Или от взгляда этих огромных карих глаз, на бледном лице, усыпанном веснушками.
– Это очень любезно с ее стороны. Но не стоит. Правда. Все и так хорошо. Спасибо. Извините за потраченное время, но…
– Я уже привез материалы. – твердо сказал Ян, тут же отметив, как слегка вздрогнула Линда.
А потом она повернула голову и увидела его машину, со стройматериалами в кузове. И тут ее реакция была не понятна Яну. Девушка залилась румянцем, и закусила губу, явно от огорчения. Ян почувствовал себя идиотом. Он уже и так пожалел о том, что приехал сюда. И о своей дурацкой затее. Но уже очень скоро он понял, почему Линда так огорчилась. Она робко улыбнулась, отчего у Яна заломило в затылке, а потом вздохнула.
– У меня нет денег. Мне очень-очень жаль, мистер Ривс, но я не могу пока позволить себе ремонт. Извините, что вам пришлось потратить свое время.
Об этом он не подумал. Он понимал, что говорить о том, что деньги ему не нужны, не имеет смысла. Она не примет его помощи, как не принимала помощи и от других жителей городка. Но и сообразить, как выкрутиться не мог. Он не заметил, что нахмурился, пока не понял, что напугал Линду. Она сделала шаг назад и застыла, а ее дыхание почти замерло. Ян похолодел. Она испугалась его реакции. И явно ожидала, что он взбеситься.
– Вы и не должны платить мне. – как можно беспечнее сказал Ян, намеренно делая вид, что внимательно осматривает доски крыльца. – Я уже получил плату от владелицы дома. Так что, если можно, я начну.
– Сейчас?
– Да. Сейчас.
– Вам заплатила миссис Дойл?
– Совершенно верно. – бессовестно лгал Ян, надеясь, что успеет предупредить хозяйку ресторана. – Это ведь ее дом, так? Поэтому и заплатила она.
– Да. Да, ее. Но…
– Ну, тогда, пожалуй, я начну.
– Чем я могу помочь? – спросила Линда.
Единственное, что хотел в данную минуту Ян, чтобы девушка вошла в дом. Она волновала его, и это ощущение приводило Яна в смятение. До этого дня он объяснял себе это тем, что она чем-то напоминала ему умершую жену. Но теперь он понимал, что дело в другом. Не желая разбираться в этом, Ян отвернулся и, сбежав со ступенек, но, не дойдя до машины, обернулся.
Линда по-прежнему стояла на крыльце.
– Если можно, то пока идет ремонт, не разрешай детям выходить одним. Это будет не безопасно.
– Они не выйдут. Спасибо.
Линда вернулась в дом, а Ян все продолжал стоять и смотреть на дверной проем. Интересно, эта девушка хоть понимает, что ее юбка хоть и длинная, но с таким же успехом ее и вовсе могло не быть. Из-за солнца, она так просвечивала, что Ян прекрасно мог рассмотреть ноги Линды. Стройные ноги. Ян встряхнул головой. И разозлился. Он подошел к машине и прислонился к ней, чувствуя на своих плечах груз собственной вины. О чем он думает, черт возьми! Он пришел, чтобы починить проклятую дверь, а не рассматривать ножки какой-то девушки. Но самое ужасное было не в том, что он увидел их, это было трудно не заметить. Его разозлило то, что он почувствовал, когда это случилось. То же самое Ян испытал, когда держал эту хрупкую девушку на своих руках и пытался привести в сознание. Чувство, которое заставило его сбежать, как последнего труса, пока Линда плакала, обнимая детей.
Интерес. К женщине. Впервые с тех пор, как похоронил единственную женщину, которую любил, он испытал интерес к другой. Это было даже не желание. Просто он увидел, что у девушки в его ругах, светлая, матовая кожа, а ее веснушки скорее золотистые, чем рыжие. Что ресницы темно-коричневые, с выгоревшими, а потому более светлыми, кончиками. Что сама Линда тоненькая и легкая и тем не мене, не была лишена женственных форм. А теперь он знал, какая у нее улыбка.
Когда она улыбалась, ее подбородок еще больше заострялся, а на левой щеке появлялась ямочка.
Достав из машины бутылку с водой, Ян сделал щедрый глоток, на минуту борясь с искушением достать из бардачка другую бутылку. Но понадеялся, что физический труд поможет ему прийти в чувство. А вернее вернуться к тому состоянию равнодушия, к которому привык. А напиться он может и позже, когда вернется домой. Обругает по привычке приблудившегося пса, выпьет виски и ляжет спать. А завтра все будет как прежде.
С этими мыслями, Ян принялся разгружать материалы.
