Текст книги "Искупительный грех (СИ)"
Автор книги: Оксана Рум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
24 глава
Она его избегала. Можно было по пальцам сосчитать, сколько раз он видел Линду за те три дня, что в ускоренном темпе ремонтировал крышу ее дома. Начались уже первые дожди; пока еще теплые и короткие, но явно дающие понять, что от лета остались считаные дни. Когда на второй день ремонта, он спустился обедать и пошел дождь, то сам смог точно определить, сколько прорех надо еще заделать. Их показали тонкие ручейки, проникшие в верхние комнаты, и под которые Линда подставила ржавые ведра, найденные в сарае.
К настоящему моменту он смог ликвидировать протечки, но судить окончательно рано. Будет видно, когда начнутся более сильные дожди. Ян снова бросил взгляд на Линду, которая смотрела куда угодно, только не на него. И так все три дня. Если она не успевала ускользнуть, то находила себе миллион занятий, лишь бы только у них не было возможности поговорить. И смотреть она на него напрочь отказывалась. Ян не очень волновался по этому поводу. Он понимал, ей надо все обдумать, и позволял держаться на расстоянии. Но так же он считал, что три дня достаточно большой срок. Да и не может она избегать его все время. Так что Ян ждал удобного момента, чтобы поговорить с Линдой. На его счастье пошел дождь, и он был вынужден слезть с крыши.
Так как ужинать было рано, Саймон сразу поднялся в свою комнату. Дети же увлеклись игрой, и Линда явно была лишней в их компании. Она сидела рядом с ними на коленях и не знала, куда деть руки. Ян же прислонился к кухонному столу, скрестив руки на груди, и вволю рассматривал Линду. Неизменно длинная юбка скрывала ее ноги полностью, лишь подошвы поношенных сандалий виднелись из-под ее складок. Просторная блузка без рукавов, зеленоватого оттенка, была застегнута на все пуговицы. Волосы она не собрала, и они свободно лежали на плечах и спускались на спину, закрывая лопатки.
Линда чувствовала его взгляд, оттого то и дело нервным жестом касалась волос и одергивала блузку. Ян вздохнул и покачал головой. Он уже хотел позвать ее, но она сама, погладив девочек по головкам, и поцеловав Курта в щечку, поднялась. Она шла к нему, как жертвенная овечка на заклание. Интересно, что она думала? Что он набросится на нее, как дикарь? Ему хотелось бы знать, что стало причиной такого поведения? Смущение или страх? Но сразу же дал ответ: и то и другое. Линда, не останавливаясь, прошла к выходу из дома и бросила на него беглый взгляд, который Ян расценил, как приглашение последовать за ней. Когда они оказались на крыльце, она прижалась к новым перилам, явно стремясь отстраниться от него как можно дальше. Ладно. Он и это понимал. Он встал напротив, повторив за ней, и облокотился на перила с другой стороны.
Мелкий дождь все еще шел, но под широким навесом намокнуть им не грозило.
– Линда. – позвал он, но девушка только сильнее вжалась в деревянную перекладину. – Посмотри на меня. – не дождавшись реакции, Ян понял, что так они ничего не решат.
Наверное, было ошибкой дать ей время. Судя по всему, чем дольше она оставалась со своими мыслями, тем сильнее себя накручивала. Ян прекрасно осознавал, что ни один из них не готов к таким переменам. Может это себе он давал время все обдумать. Но уже не мог перестать вспоминать, как целовал ее на своем крыльце. Какими нежными и податливыми были ее губы. И каким правильным казалось то, как Линда прильнула к нему, прежде чем убежать, позволяя обнимать ее. Хотел ли он повернуть назад? Нет. Впервые за долгое время, он не ощущал пустоты и отчаяния. Они не ушли совсем, но теперь словно отодвинулись на второй план.
После очередной встречи с братом, воспоминания и вина сомкнулись вокруг него плотной чернотой. Побывал в прошлом и глотнул боль, которая проникла в вены и отравила кровь. Ян вернулся домой и одну за другой прикончил две бутылки дешевого виски. А утром пожалел, что они не доконали его. Все повторилось. Он сидел на диване, подливая в стакан виски, и вдруг зацепился взглядом за бумажный пакет, небрежно брошенный на стол. Два альбома и новые фломастеры для девочек, и раскраска для Курта, которые он купил перед встречей с братом, собираясь вечером зайти к ним. И в тот момент он, несмотря на опьянение, отчетливо понял, что хочет как можно скорее протрезветь. Осознал, что самым его большим желанием является перейти холм и оказаться у Линды. Он хотел, чтобы две рыжеволосые малышки, так похожие на маму, повисли у него на шее. Правда Сару еще надо было поманить, чтобы она осмелилась так открыто выразить восторг. А потом он бы потрепал Курта по волосам и спросил как у них дела, надеясь, что однажды он все же ответит. И весь оставшийся вечер наблюдать за детьми и за Линдой, занятой своими повседневными делами.
Но он не мог. Не мог, пока от него несло дешевым пойлом и сигаретами. Пока он не твердо стоит на ногах. Он знал, какой будет реакция Линды и детей, если он явится к ним в таком виде. И это было для него кошмаром не меньшим, чем для них. Он решил дать себе еще день, чтобы протрезветь и прийти в норму. Но Линда пришла к нему сама.
А после того, как она убежала, он много думал. О ней, о себе, о детях. Он мог бы оставить все как есть. Но уже не мог. Он понял, что хочет заботиться о них. Он превратился в ничтожество, потому что не имел больше смысла в том, чтобы что-то делать. А теперь он хотел быть нужным этой семье. Чтобы у Сары и Доры всегда были фломастеры и бумага для рисования. И чтобы, вместо застиранных обносков, они носили красивые платьица. Такие красивые малышки должны быть похожи на принцесс. А Курта бы он научил мастерить бумажные самолеты, как когда-то его самого научил отец. Он мог бы приглядывать за Саймоном, потому что Линде все труднее справляться с ним и Ян видел, как это угнетает ее.
Линда.
Иногда Яну делалось не по себе от того, что этой слабой, хрупкой женщине приходилось быть такой сильной. Это было противоестественным и неправильным. Сколько ей лет? Двадцать с небольшим, и уже четверо детей, о которых она вынуждена заботиться. Она была маленькой и юной на вид, но сколько всего таили ее глаза. Так разве не именно он должен взять часть этих забот на себя. Он был здоровым и сильным. Он может работать для них день и ночь. А если и этого будет недостаточно, то на его счетах до сих пор полно денег, чтобы Линда и дети ни в чем не нуждались.
Это было бы его целью. Это стало бы его жизнью. Он не хотел жить для себя. Теперь он мог бы жить для них. Они бы стали его искуплением. Может тогда он смог бы примириться с собой. Вот только девушка, стоявшая напротив, не спешила сделать и шага в его сторону. Но Ян не мог позволить себе допустить ошибку. Что он будет делать, если она отвергнет его. Он просто должен был убедить ее в том, что нужен ей.
Он сделал пару шагов к ней, но не стал подходить слишком близко.
– Линда – снова позвал он, и на этот раз она посмотрела на него. – Ты боишься?
– Нет. – ее ответ немого успокоил Яна, но расслабляться было рано.
– Давай поговорим, Линда. О том, что случилось. Я понимаю, что ты хотела бы сделать вид, что ничего не было. Но это было.
Она сглотнула и попыталась что-то сказать, но передумала. На щеках вспыхнул румянец.
– Я не хочу, чтобы ты пугалась, Линда. Я не собираюсь теперь ворваться в твой дом и распоряжаться твоей жизнью. Это был просто поцелуй, но его бы не было, если бы между нами ничего не происходило.
– Да. – смело признала она, чем вызвала восхищение Яна. Он уже и так знал, что эта малютка умеет быть ответственной. – Но я не могу, не могу допустить, чтобы… – она виновато потупилась – Этого не должно было случиться. Я не виню тебя, я сама… пришла. И… осталась. Ты мог подумать, что я… хотела, чтобы ты… Но я не хотела… – и тут Линда почти в ужасе напряглась. – То есть, я хотела. Я сама, но…
Ян в растерянности отступил. Что за ахинею она несла? Он почти половину не понял из ее лепета, но вывод был один: она пыталась извиниться за то, что сама спровоцировала его? Это было до того нелепо, что Ян не в силах больше слушать ее самобичевание, поднял обе ладони и выставил перед собой.
– Подожди. Линда, что ты несешь? – просто перебил он ее. – Я вовсе не это имел в виду, когда сказал, что нам надо об этом поговорить. Я разве в чем-то тебя обвинял? Это я должен извиняться, что набросился на тебя. Но если честно, то нисколько об этом не жалею. Слушай, я не знаю, что из этого выйдет, но не хочу, чтобы ты теперь избегала меня. Я просто хочу знать, что не испугал тебя, и не заставил ответить мне, потому что боялась отказать.
– Нет! Ты не заставлял. Я сама…
– Я понял. – Ян вздохнул. – Я подойду к тебе поближе, ладно? – и, не дожидаясь ее согласия, вновь подошел к ней. – Линда, послушай, в том, что произошло, нет ничего плохого. Мы взрослые люди. Нас тянет друг к другу. Торопиться ни к чему, я не стану настаивать, не буду давить на тебя. Пусть все идет, как идет. Я понимаю, что пока у тебя нет оснований доверять мне. Но я никогда не сделаю тебе больно или детям. Ты не представляешь, как они много стали значить для меня. Ты и твои дети, это самое лучшее, что случилось со мной за последние несколько лет. Ты же заметила, что я очень… привязался к ним?
Линда кивнула, потрясенно вглядываясь в его лицо. И Яну казалось, что она смотрит ему прямо в душу. Он боялся, что и так наговорил уже больше, чем она могла осознать и принять, но еще сильнее боялся, что упустит шанс донести до нее все это. Что если он спасует сейчас, то снова попадет в темноту, именно тогда, когда захотел на свет.
– Позволь мне быть рядом. Мы не станем торопиться. Если ты не сможешь, то я не стану настаивать. Но я хочу знать, что могу что-то сделать для вас. Для тебя.
Ян хотел бы найти нужные слова, чтобы убедить ее, но в голову ничего не приходило. И в какой-то момент ему нестерпимо захотелось обнять Линду. Больше ничего не говоря, сжать ее в руках, убедиться, что она тут, что настоящая. Что это не полупьяный бред. Сам не понимал, когда это случилось, но он хотел ее все эти дни, пока ремонтировал ей дом. Запрещал себе думать, смотреть и желать. А три дня назад, когда она пришла к нему, спустил спусковой крючок и уже не знал, как остановиться. Может он просто одну зависимость меняет на другую? Только это было опаснее, чем алкоголь. В этом случае он отвечал сам за себя и только. Но совсем другое – Линда и дети.
Тишина между ними нарушалась, доносившимися из дома звуками, но все равно была какой-то гнетущей. Ян пытался увидеть, о чем думает Линда по ее лицу, но она была слишком растеряна и удивлена. А еще Ян заметил, что ее немного потряхивает. И все же что-то светилось в ее карих глазах, что давало ему надежду.
– Скажи же что-нибудь. Линда, не бойся. Что бы ты ни решила, тебе нечего бояться. Просто скажи мне, о чем ты думаешь?
– Я не могу. – тихо ответила она. – Это невозможно.
Ян не смог вздохнуть. Но потом заставил себя успокоиться. Он же знал, что это не будет легко. Слишком много было в жизни Линды, чтобы она смогла так просто кому-то довериться.
– Почему? Я тоже так думал совсем недавно. Я знаю, что тебе надо время, чтобы привыкнуть ко мне. Научиться не бояться, и верить…
– Пожалуйста, не надо.
Яна потрясло выражение ее глаз. Она словно что-то теряла, так смотрят люди, когда… Когда прощаются. Ян отступил, чтобы не схватить ее и не начать убеждать ее снова. Или зажать ей рот ладонью, а еще лучше поцелуем, чтобы она не успела сказать то, что собиралась. Потому что он видел по ее лицу, что это не то, на что он надеялся. Об этом же свидетельствовали ее слезы, прочертившие две влажные дорожки по ее щекам.
– Линда…
– Нет. Я не могу. Ты не понимаешь. – она всхлипнула и отвернулась. – Не могу.
– Потому что ты ничего ко мне не испытываешь? Или потому что боишься меня?
– Потому что я замужем. Потому что я замужем и… Я беременна.
25 глава
У Линды шумело в ушах. Или это кровь неслась с такой скоростью по венам, что закладывало уши. Наверное, если Ян что-то скажет в данный момент, она просто не расслышит ни слова. Может, так будет лучше. Она все еще не могла поверить в то, о чем говорил этот мужчина. И она не понимала, откуда взялось это чувство утраты. Потому что с каждым словом она понимала, что хотела бы всего того, что он предлагал. И в то же время слишком хорошо знала, что этому никогда не бывать. И не только потому, что совсем забыла, как это, когда о тебе кто-то заботиться. А потому что забыла, а возможно никогда и не знала, что можно испытывать что-то иное, кроме страха, когда к тебе прикасается мужчина.
Она солгала бы себе, если бы сказала, что жалеет о том поцелуе. Сначала Линда думала, что у него будет вкус виски, и как только Ян поцелует ее, она испытает отвращение. Это было бы знакомо и привычно. Она бы знала, как справиться с этим. Но оказалось, что у него вкус мужчины и горьковатой нотки табака. И вместо отторжения она испытала трепет. А с этим она не знала, как быть. Потом Линда ждала, когда сильные руки причинят ей боль, но и этого не было. Ян был сильным, но его руки не делали больно. И уже никогда не забыть те несколько минут, когда Ян обнимал ее, а она слушала, как стучит его сердце. И все три дня Линда и желала и боялась, что это повторится. Но то, что он говорил, что предлагал, было больше того, что могла она предположить. Это не могло быть правдой, а если и так, то тогда она совсем ничего не понимала.
Ян говорил невероятные вещи. Линда понятия не имела, что могло побудить мужчину решить взять на себя заботу о чужих детях. Тем более о ее детях. Это не были милые простодушные малыши, которые улыбаются незнакомцам, рассказывают трогательные стишки для гостей. Они боялись чужих людей, пугались громких звуков, хватались за ее юбки, как только кто-то стучался в дверь. К тому же один из них был подросток, с которым становилось все труднее, а второй – маленький мальчик, который не говорил. Так зачем Яну брать на себя такую ответственность? Но даже если бы она могла предположить, что такое вполне может быть, то были и другие причины, по которым она не должна даже думать об этом.
Имела ли она право вновь так рисковать? Нет. Больше никогда она не хотела бы, чтобы ее дети снова попали во власть мужчины. Жестокого, и подверженного приступам ярости. А она не так хорошо знала Яна, чтобы быть уверенной в нем. Было еще очень много причин, из-за которых она все равно не смогла бы принять его предложение. Ведь, согласившись, она давала бы ему право рассчитывать не только на ее дни, но и ночи.
От этих мыслей холодная дрожь пошла по позвоночнику. Линда уже не помнила ни жар, не ласку поцелуя Яна. В одно мгновение она вспомнила много других поцелуев, много других ласк, которые она хотела бы забыть. Одни воспоминания накладывались на другие, и она сама не заметила, как в глазах все поплыло. Ей казалось, что доски крыльца расшатались и теперь качались так, что пришлось схватиться руками за перила. Кажется, она даже не понимала уже кто перед ней. Все что она видела это силуэт большого мужчины, сердитое лицо и сцепленные в кулаки руки. Линда изо всех сил старалась успокоиться, убеждая себя, что Ян не опасен. Они много дней провели вместе, и он ни разу не обидел, ни ее, ни детей. Она стала глубоко дышать, только это не помогало. Где-то краем разума она понимала, что ведет себя как сумасшедшая, но уже ничего не могла поделать. Впервые за много дней с ней случился приступ паники, с которыми она думала, смогла справиться.
* * *
Ян слишком поздно заметил, что с Линдой творится что-то неладное. Последние ее слова просто оглушили его. Он понимал, что убедить ее будет не просто, и ее отказ был вполне закономерен. Он и не рассчитывал, что она так с ходу доверится ему. Но спрашивая о причине, он и предположить не мог, что она скажет именно это. В эту секунду он пожалел о своем решении бросить пить. Злость плеснулась похлеще виски, обожгла желудок. Не на Линду, наверное, нет. На жизнь, на паскудную, не справедливую жизнь. Они с Мел так этого хотели, мечтали об этом. Проходили дорогостоящее лечение, жили по расписанию. Да он знал больше о женских циклах, чем некоторые из женщин! Его жена умерла, пытаясь стать матерью! Хоть раз, подержать ребенка на руках! Да можно было бы желать этого сильнее!? Они дали бы этому ребенку все: любовь, заботу, защиту. Он получил бы прекрасное воспитание и образование. Но этому не суждено было сбыться, и теперь его жена лежит в могиле, а он оставил семью и работу, чтобы хоть в виски найти несколько часов беспамятства. Почему же это дар с такой легкостью дается другим? Менее достойным, и не способным дать ребенку того, что нужно. Ян понимал, что не имеет права даже так думать, но на какой-то момент он возненавидел женщину, стоящую перед ним.
Ян не знал наверняка, но уже был почти уверен, что именно муж Линды издевался над ними. Ему было тошно думать о том, что он делал, чтобы довести детей и женщину до такого состояния. Судя по одежде, и тому, что осталось от их вещей они влачили жалкое существование. И, тем не менее, у них были дети. За что? Почему? Кто решает этот извечный вопрос!? Линда, запуганная, хрупкая, женщина, сколько еще она сможет противостоять обстоятельствам. О чем она думала, когда позволила этому случиться. Они и так еле сводили концы с концами, так что же будет с детьми, когда Линда не сможет работать?
Но вспыхнув, его гнев и непонимание погасли, оставив после себя лишь горечь. И пришли другие чувства. Беспокойство и сочувствие. Ян понял, что его мышцы начали болеть от напряжения и только сейчас сообразил, что уже некоторое время стоит истуканом, сжимая руки в кулаки. Он вскинул голову, и что-то словно сломалось в нем.
Линда стояла бледная и напуганная. Такого страха в глазах он не видел у нее с первых дней после приезда. Она, словно, загнанный в угол зверек, застыла и сдалась, стараясь быть не заметнее, и настороженно вглядывалась в него.
Проклиная себя, Ян медленно разжал руки и заставил расслабиться каждую мышцу. Он представлял, что его эмоции отразились и на его лице, и попытался вернуть себе спокойствие. Только это мало помогло. Ян всего лишь хотел убрать волосы с лица, давая и Линде и себе, немного времени успокоиться. Но эффект получился обратным. Стоило поднять руку, как Линда дернулась, и вскинула обе свои руки, закрыв лицо.
Ян сомневался, что, даже зная, что нужно делать, он смог бы сдвинуться с места. Прошло несколько минут, прежде чем Линда поняла, что он не собирается бить ее и медленно опустила руки. И тут же в ее лазах загорелся стыд. Он понимал ее, знал, чего она стыдится. И от этого все его внутренности словно обожгло кислотой. Ему и самому захотелось прикрыться, чтобы не видеть ее лица, потому что стало совестно от тех мыслей, что еще недавно занимали голову. И снова начинал злиться, только не на Линду, а на себя, что напугал ее, и на того ублюдка, который довел до такого состояния.
Не было сил держать от Линды на расстоянии в этот момент. Он видел, что она мелко дрожала от напряжения и страха. Ян сделал шаг, потом еще один, и когда подошел вплотную на несколько секунд замер, с опущенными руками, а потом осторожно поднял одну и провел ладонью по плечу Линды. Она замерла, отводя взгляд и сжимая губы. Тогда он поднял вторую руку и погладил второе плечо. Он стоял рядом с ней и просто старался успокоить легкими прикосновениями, показывая, что не опасен. Ян видел, что Линда уже пришла в себя и немного успокоилась. Но он нет. Слишком много всего клокотало в нем. Он давно не испытывал таких сильных эмоций. Гнев и желание, совершенно неуместно появившееся от близости ее хрупкого тела. Нежность и жалость, когда только пытался представить, как жила эта маленькая женщина раньше. А еще страх. Забытый, из прошлого, из того времени, когда все было иначе и он был другим. Страх, который наступал после слов: «я беременна». Тогда начинались долгие дни ожидания и страха.
Вот и теперь он испугался. Потому что уже принял тот факт, что теперь он взял ответственность за эту женщину на себя. Ее признание ошеломило, но мало что изменило. Теперь Яну казалось, что эта семья еще больше нуждается в нем. Просто им всем надо немного времени. Линде, что бы принять тот факт, что она теперь не одна. И ему, чтобы все как следует обдумать. А еще, надо как можно больше выяснить о том, кто является мужем Линды, он ли действительно представляет для нее и детей угрозу, и сделать все, чтобы не позволить ему навредить им.
* * *
– Все будет хорошо. – его голос напряженным эхом отдавался в груди. – Я не хотел тебя пугать.
Лучше бы он не говорил. Потому что Линда пыталась забыть о своем унижении. Это было странное чувство, потому что она испытала его столько, что это стало привычным. Но от того, что Ян увидел ее страх, было неприятно и стыдно. Линда знала, что он и так о многом догадался, а остальное несложно додумать.
Но странным образом все неприятное ушло, когда перестав поглаживать ее плечи, посылая тепло по всему телу, Ян настойчиво потянул ее к себе и, как и три дня назад, прижал к своей твердой груди. Было таким большим искушением позволить себе немого расслабиться и забыться, пока сильные руки обнимали. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что в любой момент их могут увидеть дети, но было так сложно отстраниться. Удивительно, но теперь, когда приступ паники прошел, Линда почти не боялась. Такой большой и теплый, Ян Ривз странным образом давал уверенность, что все будет хорошо. Как за пару месяцев человек, тем более мужчина, может стать таким близким. Линда хотела бы прижаться еще сильнее, вжаться и забрать чуточку его силы.
– Ты подумаешь над тем, что я сказал тебе, Линда? – не выпустив ее из объятий, спросил Ян, нарушая молчание.
– Я не понимаю. Почему?
– Мне это… нужно. Твои дети. Ты. Я хочу быть рядом и заботиться о вас. Я понимаю, что ты не понимаешь и у тебя есть опасения, но… Линда, я клянусь, что никогда, ни разу не поднимал руку на женщину и тем более на ребенка.
Линда не хотела это слушать. Она дернулась, пытаясь отстраниться, и Ян отпустил ее. А ей, в туже секунду, захотелось вернуться в его объятия, и почему-то она была уверена, что если только позволила бы себе податься вперед, Ян бы снова обнял ее. Но она не решилась даже на такую мелочь, так как же принять такое серьезное решение.
– Линда, я не целую каждую встречную. И ты тоже, я полагаю, не каждому это позволяешь. Но так же я понимаю, что одного этого мало. Ты не знаешь меня, но я хочу, чтобы узнала. Мы не будем спешить, я ни на чем не стану настаивать. Просто хочу, чтобы ты знала о моих намерениях и больше не пугалась, как пять минут назад.
– Нам надо вернуться. – не зная, что ответить, напомнила Линда. Голова немного кружилась, наверное, от переизбытка эмоций, да и у кого не закружилась бы от такого предложения, учитывая все обстоятельства. – Дети могут выйти. И Саймон…
– Да. – кивнул Ян. – Ты права. Только обещай подумать. Обещаю, я не дам тебе повода пожалеть о том, что ты доверишься мне.
– Я подумаю. – пообещала она.
Ян смотрел на нее тяжелым взглядом, словно пытаясь одной силой мысли убедить ее согласиться. А потом он посмотрел на ее губы, и Линда непроизвольно облизала их. Стало не по себе, и по позвоночнику побежал снова холод. Но страх тут был не причем. Что-то было не так. Линда замерла, схватившись за перила. Головокружение стало сильнее, а внизу живота появилась тяжесть, и с каждой секундой начинало все больше тянуть. А когда она почувствовала горячую влагу, медленно ползущую по внутренней стороне бедра, то оцепенела от ужаса.
Все произошло так неожиданно, только что они разговаривали, а теперь…
– Что? В чем дело? Что с тобой? – Ян рванул к ней, поддержав за локоть и вглядываясь в лицо.
Линда не ответив, взялась за ткань юбки.
– Отвернись. Пожалуйста… – прохрипела она. – Пожалуйста. Мне надо посмотреть…
Он был удивлен и снова нахмурился, только от беспокойства, Линда видела это. Она хотела бы что-то объяснить, но не могла. С ужасом она чувствовала, как влага доползла почти до лодыжки. Она беспомощно прижала руку к животу. И Ян Ривз понял. Это отразилось на его лице. Кажется, он даже побледнел, что было заметно на его загорелой коже.
Он отвернулся, резко крутанувшись на месте. Линда, молясь про себя, приподняла подол и ее худшие опасения подтвердились. Она не удержала всхлип, но выпустив юбку, зажала рот ладонью. Ян снова повернулся, и она видела вопрос в его глазах. Но ему не потребовалось много времени, чтобы прочесть его по ее лицу. Но не это было удивительным, не это потрясло Линду. А его дальнейшие действия. Передернувшись всем телом, будто по нему прошла дрожь, Ян Ривз в одно мгновение взял себя в руки. Он сделал шаг, обхватил Линду и, подняв на руку, понес к машине.
– Скажи мне, что ты увидела? Какая была кровь?
– Что? – Линду трясло, и все же она вцепилась в плечи Яна достаточно крепко.
– Не бойся. Я отвезу тебя в больницу. Сейчас я посажу тебя в машину. – он, не выпуская ее из рук, открыл дверцу со стороны пассажирского сидения и осторожно усадил ее. – Вот так. Успокойся. Главное не паникуй. Подожди, я предупрежу Саймона, чтобы присмотрел за детьми.
Он отвернулся, но Линда схватила его за рукав.
– Дети. Не говори, что…
– Я понял. Саймон придумает что-нибудь. Я скажу только ему. Не волнуйся.
Он ушел в дом, а Линда с каждой секундой отчаивалась все больше. Она поняла, что не может ехать в больницу. У нее не было страховки. А тех денег, что у нее были, не хватит, чтобы заплатить. А это значит, что она должна выйти из машины, подняться наверх, и позволить случиться непоправимому. Линда заплакала, не готовая смириться. Она понимала, что возможно так даже лучше, но от этого ей было еще больнее. Она была плохой матерью, не способной дать своим детям все необходимое. Она не смогла уберечь их от ужаса, который им пришлось пережить, и этим не заслуживала еще одного ребенка. Но все равно от мысли, что она потеряет его, ей хотелось кричать. Но у нее не было выхода. Линда взялась за ручку дверцы, но тут подошел Ян. Лицо его было решительным и на удивление спокойным. Он распахнул дверь, сел за руль и повернул ключ зажигания.
– Я не могу поехать в больницу. – сказала Линда, стараясь не всхлипывать. Следующие слова дались ей с трудом, но она должна была их сказать, пока они не отъехали далеко, потому что Ян, не медля, тронулся с места. – У меня нет страховки. И я не…
Ян посмотрел на нее, с пониманием и сочувствием, но машину не остановил.
– Не думай об этом. – сказал он, продолжая движение. – Линда, ты не ответила. Это важно. Просто ответь, ладно? Что ты увидела? Это была просто кровь? Светлая? Темная? Насколько сильно кровотечение?
От его знающего, спокойного тона, при таких откровенных вопросах, Линда растерялась. Он посмотрел на нее, снова повернулся к дороге.
– Тебе больно? – немного сдавлено спросил он, так и не дождавшись ответа на предыдущие вопросы. – Не молчи. Это важно.
– Нет. Не больно. – чувствуя, что сил о чем-то думать и сомневаться, просто нет, ответила Линда. Обхватила покрепче себя за талию, в слабой надежде удержать жизнь внутри себя. – Я не знаю, какая… Я не рассмотрела. Я просто увидела кровь… – не выдержав, она снова заплакала. – Боже, пожалуйста.
И ощутила, как на ее плечо легла рука. Успокаивающая, и уже знакомая.
– Не бойся. Я позабочусь о тебе. Мы скоро приедем, и тебе помогут. Я знаю, что кровь еще не значит… выкидыш.
Линду немного удивили познания Яна в этой области, но сосредоточиться на этом у нее не получилось. Она молилась, прося сохранить ребенка, и приходила в отчаяние, теряя надежду. Дорога показалась ей бесконечно долгой, во время которой она, обхватив себя руками, раскачивалась на сидение взад и вперед. А Ян пытался что-то донести до нее, то и дело, поглядывая на нее. А потом все вокруг нее закрутилось. Он снова поднял ее на руки, понес к дверям здания больницы, стремительно вошел, громко сказав, что им нужна помощь. То ли от страха, то ли от кровотечения, но Линда чувствовала, что проваливается в темноту. Последнее, что она помнила, это как Ян укладывал ее на каталку, обещая, что все будет хорошо. Что-то странное было в том, как звучал его голос, но гораздо важнее для Линды было ощущение того, как сильная, но дрожащая рука нежно гладила ее по волосам, пока темнота не поглотила разум совсем.
* * *
Ян не мог поверить, что это снова происходит с ним. И пусть в этот раз это не была его жена, и ребенок был не его, почему-то легче от этого не становилось. Особенно от того, какими глазами на него смотрела Линда, когда поняла, что теряет ребенка. Он проходил через это не единожды, но чувства, которые испытываешь каждый раз были, острыми. А еще он знал, что это не самое страшное. Нет. Пока сидишь и ждешь остается надежда. Самое ужасное, это когда все кончено и надежды больше нет. И надо быть сильным, держать себя в руках, в то время как сообщаешь жене, что ребенка больше нет, а потом задыхаешься от боли в глазах матери, потерявшей своего ребенка.
– Ян?
Он повернулся. Перед ним стояла женщина маленького роста, с седыми волосами в мелкую кудряшку. Он хорошо знал ее. Эта милая леди была одной из тех, кто еще не оставил надежды спасти его от зеленого змея и от пути саморазрушения.
– Ян, что ты тут?… Так это ты привез девушку?
– Да, миссис Рэнди.
– Тогда у меня к тебе есть вопросы. – она приготовилась записывать, покрепче перехватив папку, и поправив очки. – Мне нужны данные и номер медицинской страховки. Это ведь Линда, правильно? Которая работает у Полли в ресторане? Твоя соседка?
– Да.
– Итак, Линда. А дальше? Фамилия, дата рождения.
Ян не знал. Он совсем ничего не знал. Даже Полли Дойл до сих пор не знала фамилии Линды. И он не знал о ее возрасте. А медицинской страховки у нее нет, как она же сама и сообщила. Миссис Рэнди ждала, а все о чем Ян мог думать, так это о Линде и ее ребенке. Он мог бы сказать, что не знает и тогда все эти вопросы зададут Линде. Он представил, что это для нее будет значить. Все смешалось в его голове.
– Ян?
– Ривз. Линда Ривз. – сказал он и испытал какое-то облегчение. – Миссис Рэнди, можем мы разобраться со всем этим позже?
– Но… Что это значит? Ты и она… Вы… Ты хочешь сказать, что вы однофамильцы?
Вспомнилась поговорка матери: назвался груздем, полезай в кузов. Но почему-то он не испытал ни капли сомнения, когда твердо посмотрел на женщину, с непрофессиональным любопытством смотрящую на него. Он знал, что сейчас выглядит невозмутимым и спокойным. Как в прошлой жизни, за столом в собственном кабинете, перед какой-нибудь решающей сделкой. Вот и теперь он выпрямился и твердо посмотрел на женщину.
