Текст книги "Приватная жизнь профессора механики"

Автор книги: Нурбей Гулиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 62 страниц)

– 'Нур' – это ново, – подумал я, и согласился, хотя и заметил, что крещён Николаем, а стало быть, я – Ник, особенно по-английски.

Домой я шёл уже 'по уши' влюблённым в Тамару. Господи, опять и опять влюблён в Тамару. Это рок, это какое-то наваждение! Такого не бывает – это фетишизм чистой воды! В человека, наконец, влюбляюсь, или в имя?

Сегодня пятница – у меня день Контрольного Совета, просто я не остался на коллегию. Стало быть, никуда я уже не успеваю, и этот день, вернее ночь – для Ольги. Я иду домой и сплю с Олей. Она знает, что пятница – её день и ждёт его. В субботу днём я обычно приезжаю к Маше, та сообщает об этом Луизе. У Маши я нахожусь две ночи, а в понедельник рано утром уезжаю. Конечно же, всё это до приезда её мужа из плаванья (не приехал бы он только неожиданно, тем более – ночью!).

В среду вечером я иду к Тамаре-маленькой и остаюсь на ночь – это у нас обговорено, и если нет никаких препятствий, то остаюсь и на следующую ночь. В моём распоряжении остаются две ночи – с понедельника на вторник и следующая. Это на все непредвиденные случаи – встречи на 'конспиративной' квартире у Элика, поход к Моне или другим друзьям с ночёвкой и тому подобное. А бывает, что эти ночи я 'отдыхаю' дома с Олей.

В понедельник я снова в Контрольном Совете, конечно же, для того, чтобы видеть Тамару. Олег счастлив – я успеваю 'расчистить' завалы решений, накопившихся почти за месяц. Не оформить решение вовремя – значит потерять месячную премию. Как мы только ни хитрили, чтобы успеть вовремя!

Помню такой случай – завалялось одно дело и обнаруживается оно только в последний день. Сегодня решение должно быть отправлено, иначе – прощай премия. Что делать? Нужна какая-нибудь отписка. А заявка на изобретение называется 'Рюкзак'. Что это такое? 'Рюк' – это по-немецки 'зад', а 'зак' – мешок.

Роюсь в энциклопедическом словаре, торговой энциклопедии – нет такого слова. Может быть, есть 'мешок'? Нет, и 'мешка' тоже нет! А стало быть, нет и предмета, о котором можно вести речь. Такое предусмотрено в 'Положении об экспертизе'. Нет слова в словаре, значит автоматический отзыв заявки – не определён объект изобретения! Мы быстро строчим решение и регистрируем сегодняшним днём. Премия выиграна!

Автор, конечно, возмущён, – вы ребята, небось, с ума посходили, что такое 'рюкзак' не знаете? Мы отвечаем, что знать-то знаем, а вот в энциклопедическом словаре такого слова нет. Давайте ссылку, где мы можем прочесть, что такое рюкзак. Переписка идёт, на письмо – по месяцу, а премия капает! Но эти бюрократические тонкости к моей новой любви никакого отношения не имеют.

Наконец, вызываю Тамару в коридор. Уходим в тупичок у окна и общаемся. Оказывается, и отчество у неё подстать фамилии – 'Витольдовна', налицо скандинавские корни. Вот откуда картинка с сыра 'Виола'! Далее, Тамара разведена, у неё дочка – школьница-первоклашка, и она не хотела бы, чтобы дочка видела в гостях чужого дядю, поэтому и не пригласила меня в пятницу. Но в понедельник её из школы забирает бабушка и ведёт к себе на ночь. Так что сегодня, если я свободен, то могу зайти к ней в гости:

Счастье само лезет в руки, ведь в понедельник я – 'ничей'! Едем вместе домой к Тамаре, около дома у неё какой-то 'спецмагазин', где всё есть. Загружаемся и поднимаемся в лифте на восьмой этаж. Квартира двухкомнатная, отлично ухоженная – Тамара хорошая хозяйка! Пока я смотрю телевизор, Тамара мгновенно готовит красивую закуску. Открываю шампанское, и – тост за любовь! Выбираем за любовь до брака, до нашего, разумеется! Всё очень культурно, чинно и благородно!

Пьём на брудершафт (ведь мы до сих пор на 'вы') и целуемся. Тамара Мопассана читала и всё хорошо помнит, так что наивного восторга не было. В беседе с хозяйкой я жалуюсь на нехватку времени для работы. Перечисляю Тамаре, сколько книг опубликовал за последнее время, сколько изобретений сделал.

– Да, – удивляется она, – и где только ты время на всё это берёшь? А ведь ещё занятия!

– Сижу допоздна, – вру я, – до двух-трёх ночи, а в выходные – весь день. Втянулся в работу – и вроде бросать нельзя! – не краснея, жалуюсь я. Скоро должна выйти книга 'Инерция', я тебе её подарю!

– А много ли за книги платят? – невинно интересуется Тамара.

– За лист – около ста – ста пятидесяти рублей, – рассказываю, а когда вижу изумленное лицо Тамары, поясняю – за печатный лист, а это около 16 страниц в книге. Вот новая книга будет около десяти листов, значит гонорар – тысяча пятьсот рублей.

– Всё равно хорошо, это мой годовой заработок! – подсчитывает Тамара.

Мне хочется выпить ещё, но Тамара убирает бутылку.

– Я так не хочу видеть тебя пьяным, весь шарм пропадает, – раскрывает своё кредо Тамара. – Ты можешь сегодня не пойти домой? – загадочно спрашивает она.

– Могу, я же свободный человек! – гордо объявляю я.

–Тогда, если хочешь, можешь остаться у меня! – шепчет моя красавица.

– Хочу! – не веря в саму возможность этого, тихо отвечаю я.

– Тогда раздевайся и ложись! – включая ночник и выключая верхний свет, шёпотом советует Тамара, – а я зайду кое-куда!

Она заходит в ванную, а я тем временем быстро, пожалуй, даже быстрее Луизы, раздеваюсь, и – под одеяло. Жду, сердце вылетает из груди. Наконец в сумерках появляется белое стройное тело, оно быстро движется к постели, и шмыг ко мне!

– Вот это женщина, – успеваю подумать я перед тем, как логическое мышление покинет мою голову, – всё нужное успела сделать, не то, что мои бестолковые 'дюймовочки'!

Тамара Витольдовна – фемина на все сто процентов – и красива, и умна, и сексуальна, и хозяйка хорошая, наверное, и мать замечательная. Одно только плохо – не переносит пьяных мужиков! Ну что ты будешь с ней делать, разве только обманывать, но это же грешно!

Предельное уплотнение графика

Я стал бывать у Витольдовны с понедельника на вторник, и это органически вписалось в мой график, тем более, после весёлой парочки 'Луиза-Маша' хочется чего-то культурного и возвышенного, в нравственном, конечно, смысле этого слова.

Вскоре мой график сделался ещё напряжённее. А произошло это так. Как-то во вторник после работы в ИМАШе состоялась пьянка. День рождения чей-то, или что-то ещё. Позвали меня, тем более вторник как раз для таких случаев и предназначался. Подошла Инна, которая опять простила мне всё. Оказывается, у неё произошёл конфликт с её армянином, которого Инна оставила у себя в номере, но потребовала не приставать к ней. Армянин не вынес такого садо-мазохизма и устроил скандал. А мы с Луизой и Машей были так заняты, что, в отличие от всего пансионата, даже не слышали об этом.

Когда выпили прилично, Инна решила познакомить меня с ещё одной её подругой, на сей раз из ИМАШа.

– Она умница, кандидат наук, старший научный сотрудник, может, ты слышал – её фамилия Ульянова, Лика Ульянова:

– Ульянова, – переспросил я, холодея, – жена генерала Ульянова?

– Ты что, знаешь её мужа? – поинтересовалась Инна.

– Знаешь, мы с ним – дальние родственники; но Лика пока не знает об этом. Инна, я очень хотел бы познакомиться с Ликой!

Инна сбегала и привела бледную худенькую женщину лет тридцати пяти. Она чем-то напоминала монашенку – строгое выражение на красивом, как из мрамора изваянном белом лице, чёрное платье с белым воротничком, гладко причёсанные русые волосы.

Взгляд её почти постоянно был устремлён 'долу':

– Ну и жена у этого кобеля-генерала, – подумал я, – монашенка нетронутая! Может генерал, как тот Коридзе, 'в нэволе нэ размножается!'.

– Я хочу выпить за нашу Лику Мизинову! – провозгласил я тост, поскольку меня выбрали, как обычно, тамадой.

– Я – Ульянова! – серьёзно поправила меня Лика, видимо, не очень знакомая с Чеховым.

– Ещё лучше, – вдохновился я, – за Лику – родственницу вождя! Она столь же красива, как и умна, она – мечта Данте, Петрарки, а если говорить о присутствующих – то и моя!

За столом засмеялись и поддержали тост. Лика посмотрела на меня долгим взглядом и, привстав, чокнулась со мной. Вечер продолжался, я отпустил множество комплиментов по адресу Лики, обменялся с ней служебными телефонами.

А днём, после лекции, секретарь кафедры – красивая Ира (которая работала в деканате, когда я поступал на работу), сообщает мне, чтобы я позвонил в ИМАШ по такому-то телефону.

– Кому? – спросил я Иру

– Женский голос сказал, что вы сами знаете! – невозмутимо ответила Ира.

Звоню, хочу спросить, кто интересовался мной, но только я произнёс 'алло', тихий женский голос сказал мне:

– Нурбей Владимирович, вы же обещали позвонить мне утром!

Вспомнил – это Лика Мизинова, вернее – Ульянова!

– Лика, я только что с лекций! Просто не мог раньше!

– Мне так и сказали, что вы на лекции. Вы можете подойти к памятнику Лермонтову, что около ИМАШа? – тихо, но настойчиво спросила Лика.

– Буду через час! Не поздно? – спросил я.

– Как раз! – последовал ответ.

Разные мысли лезли мне в голову, когда я стоял в скверике у памятника Лермонтову. Лика что-то хочет узнать у меня про своего мужа – была первая мысль. Я нужен ей по какому-то делу, вроде вентиляции в коттедже – это вторая мысль. А третья: но я не успел её сформулировать, так как неожиданно меня взяла под руку Лика и тихо сказала:

– Пойдёмте быстрее, здесь могут быть знакомые.

Мы завернули к сталинской высотке – тогда Министерству транспортного строительства, и пошли вправо мимо книжного и ювелирного магазинов. Там Лика завела меня в подъезд, и мы сели в лифт.

– Куда мы едем? – только и спросил я.

– Сейчас узнаете! – твёрдо ответила Лика, глядя мне прямо в глаза. – Вы помните, что сказали мне вчера вечером? Что вы любите меня с первого взгляда! Это – шутка? Не шутите с женщинами – эти шутки глупы и неприличны, как говорил Козьма Прутков. За эти шутки надо отвечать!

Мы вышли из лифта и Лика, достав ключ, открыла одну из квартир. Мы вошли внутрь, и я огляделся.

– Это квартира генерала Ульянова? – только и спросил я.

– Нет, это квартира моей подруги Люды, которая сейчас на работе! – засмеялась Лика и достала из холодильника початую бутылку белого вина.

И тут до меня стало доходить понемногу, что эта 'монашка' – таковая только с виду, наверно, я её вчера раззадорил, и она загорелась идеей. Что ж, осрамиться нельзя – ведь она жена мастера спорта, здорового человека!

Мы едва успели выпить по бокалу вина, и я даже не вспомнил о старике Ги де Мопассане, как Лика, без всякого брудершафта, даже не переходя на 'ты', обняла меня за шею и стала осыпать поцелуями. Ей так не терпелось, что она стала раздеваться, не прекращая целовать меня. Я не поспевал за ней. Раздевшись, Лика кинулась на застеленную постель и легла на спину, держа правую руку на сердце.

– Послушайте, как бьётся моё сердце, – задыхаясь, попросила она. Я приложил ухо к её груди и ощутил сильные, гулкие и необыкновенно частые удары, на опытный слух, не менее 120-130 в минуту.

– Это от страсти, я так хочу вас! – прошептала мне на ухо Лика, и мы прекратили мыслить и поступать логически, остался один инстинкт – верный, чёткий и безошибочный! В квартире мы были одни, а стенки в сталинских домах толсты, и я не стал даже прикрывать Лике рта. Мне были так удивительны эти крики и стоны от худенькой, казалось бы, слабой и хрупкой женщины, кандидата наук!

– Что ей мужа не хватает, что ли? – сверлила меня мысль, и я не знал, как удовлетворить своё любопытство.

Отдышавшись, я измерил частоту ударов сердца Лики. Лёжа – 100 в минуту, это очень много, но для нашей ситуации допустимо. Я попросил её присесть, измерил частоту ударов, потом встать, и сделал то же самое. Частота ударов почти не изменилась – ортостатический тест был ненормален. Я стал, было, подозревать патологию, но патологией этой была только страсть!

– Лика, твой муж, говорят, мастер спорта: начал я, но смех Лики прервал мой вопрос.

– Я смеюсь, потому, что ты перешёл со мной на 'ты' без разрешения, – пошутила она. – Я знаю, что ты хочешь сказать – муж – здоровяк, а у жены хватает ещё сил искать связей на стороне. Так? Мы с тобой теперь близкие люди, и я отвечу тебе. Ты знаешь, что такое в спорте 'химик'?

– Тот, кто принимает стимулирующие средства, в первую очередь анаболические стероиды. Раньше был нирабол, а сейчас – это ретаболил, метандростенолон:

– Да, да – или просто 'метан'. Ты знаешь, сколько пустых упаковок из-под этого 'метана' я находила каждый день дома? А как я сама делала ему уколы ретаболила? Это же масляный раствор, через тонкую иглу он не проходит, а толстых игл генерал, тогда ещё полковник, боялся. Так я грела этот ретаболил, и только тогда он медленно проходил через тонкую иглу в ягодицу моего Владислава – однофамильца вождя! Вот он и стал мастером спорта, чемпионом Москвы! Что скрывать, спорт помог ему повышаться по службе. Но его гипоталамус – есть такой центр в основании желудочка мозга – после длительного приёма допингов отказался выполнять свои функции. Он перестал подавать команды эндокринной системе в частности, на выработку тестостерона и других гормонов, необходимых мужику. Тебе понятно, что я говорю, ведь ты сам спортсмен? А знал бы ты, что было в первые два-три месяца, когда он только начал принимать анаболические стероиды! Он был неутомим в постели, число актов доходило до пяти-шести за ночь. И главное – желание или либидо, было у него постоянно. Это были фантастические месяцы в моей жизни! Я так привыкла к такому режиму, что потом, когда либидо упало почти до нуля, да и возможности тоже, я чуть с ума не сошла. Ты представляешь, ценой огромных усилий и выдумки, – Лика хитро улыбнулась, – я вызывала у него эрекцию, но она длилась какую-то минуту, не более. Ни он, а тем более, ни я, ничего не успевали за этот миг. И я стала изменять ему, иначе бы я просто свихнулась! Пока он был сильным мужиком, я не обращала внимания на его интеллект. А теперь, когда мой муж превратился просто в какой-то бесполезный шкаф, весь его интеллект, вернее его отсутствие, вылезло наружу. Я стала его просто ненавидеть, мне противно стало спать с этим сильным животным в одной постели. Вот мы и дошли до жизни такой. Он, конечно, знает, что я ему изменяю, обещал пристрелить, если поймает! Вот я и конспирируюсь, как могу.

– Лика, а сейчас у тебя есть кто-нибудь кроме меня? – почему-то задал я неджентльменский вопрос.

– А у тебя? – по-еврейски, вопросом на вопрос, ответила Лика, – вчера ты меня просто ошеломил своим интеллектом и юмором. Ты помнишь, что в любви мне признавался? И, вот, можно сказать, я за ночь тебя полюбила. Ну, а днём эта любовь только усилилась! – с улыбкой добавила Лика.

– Какое счастье, что я в своём дремучем Тбилиси так и не смог достать этих анаболических стероидов! – подумал я, – ведь я бы их стал принимать без раздумий, лишь бы побить мировой рекорд в жиме! Выходит, с Тамарой у Ульянова была одна видимость! Видать сильно понадобилась ему вентиляция в коттедже, если пошёл на такой риск – потерять реноме!

– Сам-то ты как обошёлся без этой гадости? – поинтересовалась Лика, – ведь вы – силовики – поголовно сидите на допингах?

– В то доисторическое время, Лика, приходилось обходиться своим собственным тестостероном! – посетовал я. – Вот и результаты тогда были хилыми:

– Зато сейчас 'нехилые'! – похвалила Лика и повалила меня на постель, совсем как Тамара её мужа Ульянова. Естественный тестостерон тут же дал знать о себе, даже в 'перевёрнутом' состоянии:

Вот так график мой ещё более уплотнился. После Тамары Витольдовны – в ночь с понедельника на вторник – ночной отдых со вторника на среду (если Оля позволяла мне это!), а в среду после лекций мы с Ликой посещали квартиру подруги Люды. Вечером же в среду я бежал к Тамаре-маленькой.

Она стала с удивлением замечать, что я в нашу первую ночь, а именно в среду, слабее, чем в последующую, то есть в четверг. Я объяснял это тем, что почти за целую неделю бездеятельности, половая функция расстраивается – её ведь тренировать надо!

– Так тренируй её! – наивно посоветовала мне Тамара-маленькая, я разрешаю!

– С кем? – осторожно переспросил я её.

– Как с кем – с Олей! Ты же с ней живёшь в одной квартире, удивилась Тамара.

– Ах, с Олей, – вспомнил я, – да разве с бывшей женой потренируешься! – посетовал я и решил больше не развивать эту тему.

И, наконец, мой график в один прекрасный день уплотнился до предела. Предела как физического, вернее физиологического, так и временного – когда число еженедельно 'обслуживаемых' дам, достигло числа дней в неделю. А случилось это вот как.

Во вторник утром, часов в десять, я после ночи с Тамарой Витольдовной обычно посещал ИМАШ. Мы с Моней коротко консультировались друг с другом по научным вопросам и хоздоговорной теме с предприятием Элика. Затем уже я шёл либо к себе в Завод-втуз, который потом переименовали в МАСИ – Московский автомобилестроительный институт, либо в другие места. Вечер у меня был свободен, и я распоряжался им как хотел.

И вот подхожу я к готическому сводчатому входу в ИМАШ и вижу стоящую там Тамару Ивановну. Вид у неё был настолько решительный, что я уже задумал ретироваться. Кто её знает, как она может мне отомстить за разоблачение её интимных связей с родом Ульяновых!

Но Тамара Ивановна быстро подбежала ко мне и:с ходу рухнула на колени. Вот так на коленях, обхватив руками мои ноги так, что я не мог и сдвинуться, она смотрит на меня снизу вверх и скороговоркой повторяет: 'Не бросай меня, обещай, что не бросишь!'.

Учёный люд, идущий на работу в ИМАШ, сперва шарахался от такой душещипательной сцены, но потом замирал в отдалении и наблюдал, чем же всё это кончится. А среди этого 'люда' проглядывались и мои знакомые – известные русские и нерусские учёные.

Я быстро обещаю не бросать мою Тамару Ивановну, поднимаю её с колен и завожу в ИМАШ. Уже там, на пятом этаже (где лаборатория Бессонова), в полутёмном коридоре она попросила прощение за историю с 'этим импотентом Ульяновым'.

– Сорвалась, с кем не бывает! Очень уж он мне приглянулся своими мышцами. А внутри оказался гнилым – не мужиком вовсе.

– Ты не хочешь обсудить этот вопрос с его женой Ликой, она здесь, даже на этом этаже работает? – поинтересовался я.

– В любой момент! – глядя прямо мне в глаза, ответила Тамара.

Она также рассказала о новостях в её жизни. Старый хрен Вагин был изгнан из её жизни. Тамара получила прекрасную однокомнатную квартиру в новом доме у станции метро 'Южная'. И сказала, что любит она только меня, и верна только мне (кто бы сомневался!). Приглашала зайти в гости, причём именно сегодня – так как есть неотложное дело, и помочь могу только я. Уточнил у Тамары, опасное ли это дело и как мне планировать ночь – что сообщить Оле – приду я домой или нет.

– Сообщи, что не придёшь, а не получится, узнаешь, по крайней мере, с кем она трахается, пока нет тебя дома! – посоветовала опытная Тамара.

–

Пора сюрпризов

Тамара наскоро рассказала мне, что уже на новой квартире она завела любовника по имени Дима, лет на десять моложе её. А потом опять:

– Прости, прости, прости меня – сорвалась! Привязался он ко мне, как к матери. После работы приходит прямо ко мне домой, обедает, ужинает, спит у меня. Денег при этом не даёт. Сказал, что женат, детей нет; жена в длительной загранкомандировке, но вчера должна была приехать. А вечером этот Дима звонит и говорит, что всё рассказал жене и заявляет, что завтра хочет переселиться жить ко мне, даже чемодан упаковал.

– Мне он на фиг не нужен, да ещё чтобы жил у меня, как нахлебник, – возмущалась Тамара. А ещё – после него позвонила женщина, представилась женой Димы, и заявила, что придёт ко мне завтра вечером к восьми часам, вместе с Димой. Она, видите ли, хочет обсудить и выяснить, чем такая 'старуха' приворожила её мужа, и что она, как жена будет бороться за него. Мне слова не дала вымолвить! Ты мне должен помочь, мы не один год знакомы, должны выручать друг друга. Мы откроем им дверь, я сделаю вид, что Дима мне незнаком, что всё это какая-то авантюра. Тебя я представлю как мужа, ты возмутишься и прогонишь их. Вот и все дела! Ты же артист, тем более перевоплощаться в моего мужа тебе не так уж сложно!

Дом был рядом со станцией метро 'Южная', седьмой этаж, квартира хоть и однокомнатная, но с большой кухней. В комнате – широченная кровать, отделённая ширмой; здесь же небольшой низкий стол с двумя креслами по обе его стороны. На столе – бутылка 'Мадеры'.

Я попробовал кровать – улёгся на неё и попрыгал. Удобная, импортная, матрас – ортопедический. Встал, откупорил бутылку, отпил немного, налил Тамаре. Узнал, что для гостей припасено ещё две такие же бутылки.

– Что-то я давно не перевоплощался в твоего мужа, – задумчиво сказал я, – боюсь, что позабыл, не получится!

Тамара намёк поняла, взглянула на часы – ещё и шести нет. Времени для перевоплощения – навалом! Ну, перевоплотились мы в супругов, так чтобы ещё на ночь немного доперевоплотиться осталось. Я опробовал ортопедический матрас. Ничего не скажешь – удобно!

Встали; я надел Тамарин махровый халат, она же лёгкий шёлковый халатик. На улице – конец марта, весення грязь, а в квартире – тепло и уютно. Не успели мы допить первую бутылку, как в дверь – звонок.

– Открой ты, открой ты! – в ужасе заметалась Тамара.

Я грозно спросил: 'Кто там?' и заглянул в глазок. Там виднелись искажённые фигурки высокого мужчины и маленькой полной женщины. Приоткрыв дверь, я спросил, кого им нужно, всё-таки?

– Тамару Ивановну! – как-то стервозно проговорила женщина, и я впустил их. Гости выстроились вдоль стены, мужик поставил на пол чемодан. Тамара из-за моего плеча удивлённо осматривала 'пришельцев'.

– Разговорчик к вам будет! – так же стервозно продолжала толстая баба.

– Томуля – тапочки гостям! – приказал я, и Тамара послушно принесла их. Гости, раздевшись, переобулись, и я пригласил их на кухню. Мы сели за кухонный стол, и гость поставил на стол бутылку водки.

– Томуля, у нас в холодильнике 'Мадера', достань, пожалуйста, да и рюмки с бокалами. Закуски какой-нибудь, да поскорее! – всё приказывал я, а Тамара, как покорная жена горца, серой мышью бегала по квартире.

– Итак, чем обязаны? – спрашиваю я гостей.

Дима, высокий моложавый мужчина, похожий на студента, очумело смотрит на меня; его жена – полная женщина, явно старше его, похожа на сову. Я так и прозвал её про себя – Совушка.

– Нам бы с Тамарой Ивановной, – проканючила Совушка, но я сурово прервал её.

– Тамара – моя жена, а в доме хозяин – я. Все вопросы – через меня! – продекларировал я.

– Мне, конечно, неудобно, но мой муж Дима, – она указала на очумевшего студента, – любовник вашей супруги:

Тут уж пришла очередь очумевать мне. Я встал, и, выпучив глаза, грозно вскричал, обращаясь к Тамаре:

– Это правда?!

Тамара же, привычным движением падает на колени и обхватывает мои ноги, точь-в-точь, как сегодня утром перед входом в ИМАШ. Лицо вверх, глаза молящие:

– Не бей меня, прошу не бей, я не знаю этих людей, не бей меня, господин! – 'в страхе' лепечет Тамара.

И тут вдруг случилось непредвиденное. Совушка тоже бросается на колени, подползает ко мне, и, протягивая вверх полные руки, бубнит:

– Не бейте её, простите, не бейте женщину, пожалуйста!

Дима застыл за столом, как соляной столб. А я, рванул на себе халат, обнажив мышцатую и волосатую грудь, завопил благим матом:

– Всех порешу! И тебя, сучку, и хахаля твоего, и эту провокаторшу! Всем кровь пущу! – и я ловко схватил со стола большой кухонный нож, которым Тамара резала колбасу.

Дима, как сидел молча, так молча и рухнул на колени передо мной, рядом с женой и любовницей. Этого я не ожидал. Надо было что-то делать. Я скинул с себя халат и зашвырнул его в угол. Играя мышцами, я поворачиваю нож остриём к себе.

– Или себя порешу, раз вы все такие культурные! – заорал я, неумело пытаясь ткнуть себя ножом в живот, но подскочившие Тамара и Совушка не дают мне этого сделать. Они хватают меня за руку и пытаются вырвать нож. Побледневший Дима молча стоит на коленях, не в силах ничего предпринять.

Смех душит меня, и я могу испортить весь эффект. И тут я бросаю нож на пол и, закрыв лицо руками, захожусь в рыданиях, то бишь, в диком хохоте. Бегу в комнату и кидаюсь лицом вниз на постель. Тамара мигом откупоривает бутылку мадеры и 'мухой' несёт её мне. А гостям приказывает:

– Садитесь за стол! – и те срочно подчиняются.

Я отпиваю вино из горла и вопросительно смотрю на Тамару. Та шепчет мне на ухо:

– Ты велик! Ты – Качалов, да нет – Мочалов, да нет – сам Щепкин Михал Семёныч! Но – заканчивай перевоплощение, а то дойдёшь до Отелло!

Я отпиваю ещё и кричу: – Халат мне!

Выхожу к гостям на кухню с початой бутылкой в руке и спрашиваю Тамару, указывая на Диму:

– Ты знаешь его?

– Нет, господин, в первый раз вижу!

– А ты – её? – спрашиваю я, на сей раз Диму.

– Да нет, откуда, впервые сейчас вижу! Жена до подлости довела – подавай ей любовницу – или развод! Не верит, что я один жил, её только и ждал! А телефон и адрес Тамары Ивановны у меня были в книжке записаны, она наш консультант по вентиляции в институте. Думаю – она женщина с юмором, простит, а тут на мужа напоролись! Простите великодушно, что так поступили с вами!

И супруги опять рухнули на колени.

– Хорошо, на сегодня прощаю! – свеликодушничал я. – Но вы играли в опасную игру! Вам повезло – напоролись на интеллигентного человека. Не рискуйте так больше! А теперь давайте выпьем мировую! – и я налил по полному стакану водки Совушке и Диме. Нам с Тамарой – по такому же, но мадеры.

– За любовь! – проревел я, – и пусть на дне этих стаканов останется столько капель, сколько мы желаем друг другу зла!

Дима проглотил водку, и Совушка, давясь, выпила всё. Для нас же с Тамарой, стакан мадеры – дело привычное. Я разлил остаток водки супругам и заставил их выпить. Дальше мы стали пить мадеру. Скоро мы все перецеловались и даже запели что-то.

– А может быть нам устроить 'айнэ кляйнэ групповухэн' – пытался предложить я, но Тамара вовремя закрыла мне рот ладонью.

И вдруг Совушка стремглав сорвалась с места и бросилась в туалет. Но не успела – похвалилась в углу выпивкой и закуской. За ней кинулся Дима, подхватил её за спину одной рукой, чемодан в другую, и супруги исчезли за дверью. Я в глазок наблюдал, как Совушка уже на площадке продолжала свою похвальбу едой и питьём.

Но эту 'похвальбу' Тамара прибрала только утром. Мы слишком выложились на перевоплощении, организм требовал разрядки и отдыха. Цель была достигнута – Дима с супружницей исчезли, и больше о себе не напоминали.

Решил я для присмотра за Тамарой, чтобы она больше богатых дедов и бедных студентов не кадрила, ходить к ней по вторникам. Вместо Оли, для которой у меня теперь оставалась только пятница.

Получил я встряску от Тамары Ивановны, подошёл черед Лики. Первые две встречи с ней прошли на высоте, мы почти влюбились друг в друга. Учёный человек – и в койке грамотен. Лика научила меня многому, чего я в свои сорок с лишним лет просто не знал. Порнофильмы тогда только стали появляться, да и то какие-то осторожные, а у меня даже 'видака' своего не было. Что-то удавалось посмотреть у Маши в Красногорске, но, в общем, я был, конечно, профаном в 'вычурном' сексе.

Лежим мы как-то с Ликой нормально, голова к голове. А она вдруг начинает поворачиваться ко мне 'вальтом', ногами к голове, то есть. Я – поворачиваюсь за ней, ну думаю, подушка ей высока, или, что другое мешает. Но она смеётся – замри, лежи так! Только после я понял, что она хочет вытворить – моя учёная выдумщица! 'Такой способ, – говорит, – 'шестьдесят девять' называется, только произносится по-французски'.

Ну, и разные другие штучки, от которых дети уж никак родиться не смогут, тоже показала.

– Эх, – думаю, – если бы в Азии и Африке народ был бы научен всему этому, то никаких противозачаточных средств не надо и демографические проблемы сами собой бы решились.

Я полагаю, что спад рождаемости у нас в конце 80-х и начале – 90-х годов был связан именно с распространением порнофильмов и обучением простого народа нетрадиционному сексу. Вот в Китае и Индии надо бы такие учения проводить, мигом бы рождаемость пошла на убыль!

Но я, кажется, заболтался. Так вот на третью встречу Лика прибегает запыхавшись, проскакивая мимо меня, и, не поворачивая головы, бросает на ходу: 'Иди за мной'. В лифт сели порознь, а к квартире Люды я подошёл один. Дверь открылась и Лика втащила меня в квартиру.

– Меня один тип преследует, – пожаловалась она, – проходу не даёт.

– Может набить ему морду? – простодушно предложил я, но Лика прервала меня.

– Фу, как грубо, точно как мой Владик! – фыркнула она. – Да что с вами – 'силовиками' тонкие проблемы обсуждать. Вы все только одно и знаете: 'морду, морду!'.

Лика засмеялась, и, поцеловав меня, пригласила в постель. Меня всё время мучил вопрос – что, подруга Люда спала на том же белье, что и мы? Или Люда сама меняла это бельё? Потому, что Лика никогда не перестилала постель. А потом меня взяло сомнение – а есть ли вообще 'подруга Люда', или, что вероятнее, Лика снимает эту недешёвую квартиру. Но неужели только для встреч со мной? Но сегодня этот вопрос, вернее, его вторая часть, разрешилась сама собой. Потому, что не успели мы ещё разыграться, как следует, в дверь настойчиво позвонили.

Лика приподнялась и взволнованно прислушалась. Звонки настойчиво повторялись, причём по какому-то коду, вроде азбуки Морзе. Она встала и накинула халатик. Лика открыла дверь и тут же захлопнула её. Вошла с кем-то на кухню, послышался взволнованный быстрый разговор.

– Люда пришла домой за чем-то, – мелькнула у меня мысль, но 'Люда' почему-то разговаривала совсем не женским баском.

Наконец ко мне заходит моя разрумянившаяся 'монашенка' и, целуя меня, предлагает принять к нам в 'компанию' третьего.

– Это очень хороший, чистый мальчик! Ты его наверняка видел в ИМАШе. Я ему не могу, не имею права отказать! Потом всё расскажу!

Я вспомнил 'оргии' с Эликом и его дилетантками. Это же мука одна! Нам приходилось всё делать по очереди. Сперва, конечно, Элик – как хозяин, потом уже я – как 'кооптированный'. А сейчас, когда хозяйка – Лика, как будет строиться очередь?

Но очереди не потребовалось. В комнату вошёл, застенчиво улыбаясь, уже полностью раздетый знакомый аспирант Витя из соседней лаборатории.

– Здравствуйте, профессор! – зардевшись, проговорил он, и мы пожали друг другу руки. А мастерица – Лика уже расставляла нас на кровати друг перед другом, как шахматные фигурки, правда на коленях, а затем и сама 'втиснулась' между нами. Мне понравилась моя позиция по отношению к Лике – она была уважительной для меня. Я понял это и улыбнулся Лике. Она понимающе подмигнула мне, и действо началось.