Текст книги "В объятиях его одержимости (СИ)"

Автор книги: Нина Северова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17
Дремов

– Оденься, – прошу Кристину и стаскиваю ее со стола, – и на выход.

– Ты потом придёшь? – поправляет юбку.

– Нет.

– Ваня…

– Заткнись, умоляю тебя, – хватаю Кристину за плечи и встряхиваю.

Арина всё ещё стоит за дверью, не входит без разрешения. Точно уверен, что это она. Чувствую её на расстоянии. И чем дольше Кристина упирается, тем больше ситуация выглядит нелепой.

Иду к двери, открываю. Арина стоит спиной к стене, смотрит в пол. Такая потерянная. Так хочу обнять ее.

– Извините, если отвлекла. Вы просили зайти, – смотрит мне за спину, а оттуда выплывает Кристина с ехидной улыбкой.

– Жду тебя, малыш, – Кристина проходит и касается моей руки. Сука. Вспыхиваю за секунду. Одергиваю руку. А ей похер, для нее это игра.

– Субординация, Кристина Алексеевна, – предупреждаю.

Арина отвела взгляд. Она не должна была это видеть. Она должна знать, что для меня существует только она и больше никого. Никогда.

– Арина, пойдем, – приглашаю в кабинет.

Кивает, проходит мимо и я ловлю ее приятный аромат. Сладкий, но не приторный. Она и не может пахнут по-другому. Уверен, Арина везде такая ароматная.

Арина останавливается в паре шагов от стола, чувствует себя неуютно. Под глазами синяки, взгляд уставший, обнимает себя. У меня снова звонит рабочий и мобильный, она дёргается от резкого звука. Но я всё также игнорирую, не до этого. Я и так знаю, что они все скажут мне. Четверо убитых, из них двое надзирателей. Я должен переживать, но мне плевать. Главная задача стоит прямо передо мной.

– Садись, – указываю рукой на ближайший стул, – Сделать тебе чай?

– Нет, спасибо, – садится.

Ее светлые волосы выбились из хвоста, хочу распустить их полностью. Они точно мягкие, потрогать бы. Сажусь перед ней на корточки, беру руки в свои. От одного этого прикосновения у меня пылает всё внутри. Арина убирает руки и отодвигается назад.

– Иван Николаевич, пожалуйста. Я уже говорила вам, что не нужно этого всего. Хотите, чтобы я пожаловалась на ваши домогательства? – её голос дрожит.

– Арина, ты, действительно, мне очень нравишься. И не даёшь даже малейшего шанса показать тебе, как может быть со мной, – кладу руки на ее колени. Почему она воспринимает меня как угрозу?

– Неужели ты думаешь, что такой как Абаев сделает тебя счастливой? Что он может дать тебе, кроме вечной опасности? – встаю на колени, беру ее лицо в руки. Какая же ты красивая, девочка.

Арина начинает плакать. Дрожит. Моя нежная хрупкая девочка. Ничего, я спрячу тебя ото всех. Укрою. Сберегу.

– Арина, пожалуйста, – оставляю лёгкие поцелуи на щеках, – Дай мне шанс показать, как может любить мужчина. Доверься мне, прошу.

Она всхлипывает. Дрожит сильнее, но не отодвигается. Не даю ей опомниться, целую в губы. Хочу, чтобы она чувствовала меня, мой вкус, а не его. Арина не сопротивляется, но и не отвечает. Принимает меня.

Утягиваю ее на соседний стул, кладу спиной. Она толкает меня в грудь, но как-то неуверенно. Не с такой силой, как тогда залепила пощёчину. Почувствуй, как это быть желанной мужчиной, который готов на всё ради тебя.

У неё бархатная кожа, которую хочется трогать, нюхать и целовать. Мягкие губы, которые не дают возможности оторваться. Моя, такая моя. Прямо сейчас.

Арина стонет мне в рот и это сносит крышу окончательно. Членом могу забивать гвозди, поясницу сводит от возбуждения. Но плевать, главное, дать девочке расслабиться. Хочу, чтобы она растаяла.

Залезаю под футболку, ее кожа горячая. Веду рукой по животу, чувствую, как напрягаются мышцы. Хочу целовать каждый сантиметр ее кожи, вдыхать запах, пить её удовольствие. Но не выпускаю губы, ласкаю язык своим. Она снова упирается руками мне в грудь и я, пользуясь моментом, просовываю руку ей в джинсы. Она пытается свести ноги, но я не даю. Отодвигаю трусики, касаюсь губ и… Блядь.

– Какая ты мокрая, девочка моя, – практически мурчу. Веду по складкам, задеваю клитор. Арина выгибается.

Ее бьёт дрожь, задыхается. Ну вот, я же говорил, что со мной будет хорошо. И мне будет хорошо, потому что с ней.

– Ваня, пожалуйста, остановись, – Арина плачет и пытается вылезти из-под меня.

Мне бы радоваться, что она наконец-то назвала меня по имени. Но почему у нее страх в голосе? Разве я что-то сделал не так?

Приподнимаюсь. Вместо пелены похоти в глазах любимой женщины, я вижу слёзы разочарования и… Унижения. Она толкает коленом меня в живот. Промахивается, но это всё равно отрезвляет.

– Арина, почему ты плачешь? – хмурюсь.

Я же все чувствовал, какая она была мокрая и возбужденная. Я же целовал ее, сильно, она не отвечала, но все равно. Арина срывается на рыдания. Мне… больно это видеть.

Арина молчит и продолжает плакать. Я стою на коленях перед ней и не понимаю, что происходит. Почему так сложно? Почему нельзя быть с женщиной, которая тебе нравится?

Тишину разрывает вновь звонящий рабочий телефон. Блядь. Встаю, голова кругом. Я хочу обнять свою девочку и просто чувствовать ее тепло. Почему Арина отвергает меня, не понимаю. В душе такой осадок, будто пепла нажрался.

– Дрёмов, – поднимаю трубку.

– Полкан, ты ахуел⁈ Чем ты занимаешься, где доклады по ситуации? – генерал пыхтит в динамик.

– Ситуация решается, Игорь Владимирович. Раненых забрала скорая, двухсотые в морге. Ханжина пока забрали в ПНД, оклемается и переведут в СИЗО. В колонии порядок, постепенно последствия разгребаем. Никакой угрозы нет, – отчитываюсь.

– Завтра в девять жду в Управлении, – скидывает звонок.

Завтра будет день-аврал. С одного совещания на другое. Везде придется выслушивать какой я хуёвый начальник, и какие у меня хуёвые сотрудники. Какие есть, извините. Мы здесь так-то не единорогов на радуге пасём.

Кладу телефон, поворачиваюсь к Арине. Она вытирает слезы и встаёт.

– Арина, – делаю шаг к ней и когда она напрягается, останавливаюсь. – Я не хочу, чтобы ты меня боялась. Я не насильник, я просто… потерял голову из-за тебя. Дай мне шанс, пожалуйста. И ты никогда не пожалеешь об этом.

– Не будет никакого шанса, Иван Николаевич. Я говорю это в последний раз. Считайте предупреждением или угрозой, неважно. Если вы ещё раз притронетесь ко мне, я пожалуюсь на домогательства, – идёт к выходу и хлопает дверью.

Тишина в кабинете оглушающая. В груди дыра, будто я сделал что-то не так. Я лишь хотел показать ей, что со мной будет хорошо, приятно и безопасно. Но почему она спрашивала не так, как надо?

Хочется орать. И хочется плакать.

Женщины, которые мне нравились никогда не отвечали взаимностью. А те, которыми я брезговал – вешались на шею.

Внутри пустота, которая сменяется яростью. Нормальные девушки всегда мне отказывали. Я был для них хорошим другом, но не более.

– Ванечка, ты очень хороший, правда. И я люблю тебя, но как друга, – смеялась Лена.

– Я не хочу быть твоим другом. Я хочу быть твоим мужчиной, Лена, – пытался быть серьезным, но она смеялась.

– Мужчиной? Ваня, ты мальчик ещё. Хорошенький такой, с которым весело проводить время, но не более.

– А когда ты вчера прыгала на мне, тоже считала меня мальчиком? – обида рвала душу.

– Ваня, мальчиков используют на один раз. Ну, может на два. У тебя нормальный член, но ты скучный. Всё по правилам, всё как надо. Я не хочу быть с таким, мне нужны эмоции.

Мы только закончили университет и я хотел позвать Лену замуж. Но на мое предложение она лишь посмеялась и отказала. Как и все последующие женщины. Видели во мне только надёжного друга, но не мужчину, не мужа.

А я так хотел быть хоть чьим-то.

Глава 18
Тимур

Почти сутки нахожусь в карцере. Не то, чтобы это удивляло. Я знал, что Дрёмов меня отправит сюда.

Последствия потасовки просто пиздец. Если бы Ханжин не перебрал с наркотой, то таких последствий бы не случилось. Зачем Моржа грохнул? Не, мне только на руку и зона вздохнула. Но как-то странно гасить своего же. И мой проёб, я не знал, что Ханжин на игле. Так бы использовал это. Но вышло как вышло.

Савву жалко, нормальный был мужик. Год оставался и откинулся бы. Вообще не в криминале тип. Попал на зону потому что мудака покалечил, который дочь его изнасиловал. Забил так, что парень овощем остался. А батя из депутатских, решил, что Савва угроза обществу, раз так расправился. Блядь, если бы мой сын хоть раз взял девку против воли, я бы его сам грохнул. Без суда и следствия. Я не святой, но есть понятия.

Голова гудит. Прилетело мне опять нормально, скоро мозги совсем отобьют. Нельзя ни в какую херню попасть, иначе девочка моя останется без меня. Как вспомню ее губы, аж в дрожь бросает. Кто бы сказал, что Абай от такого практически кончать будет, дал бы леща. Но Арина… она будто во мне второе дыхание открывает. Жить сразу хочется, по-другому. Не трахать сегодня одну, а завтра другую. А быть только с одной. Возраст? Наверное.

Сижу на голой скамейке. Окон нет, комната два на два метра. Вместо сортира – дыра в полу. Вонь стоит, крысы периодически забегают. Будь помоложе, я бы ходил кругами как зверь в клетке. Но сейчас сижу спокойно, нет смысла разгонять нервы. Прикрываю глаза, воображение сразу рисует Арину. Хрупкая сильная девочка. Моя. Не зассала к Ханжину выйти и за Савву вступиться. Не многие мужики бы решились на такое, а она смогла. Улыбаюсь. Выйду и сразу к ней. Не отпущу больше, пусть рядом всегда будет, так спокойнее.

Громкий звук открывающегося старого замка режет по ушам. Заходит Дрёмов, весь взъерошенный. Не в кителе и при полном параде, а в обычной рубашке с подвернутыми рукавами. Под глазами синяки, видать выебали его жёстко. Руки дрожат, весь на нервяке. Дамир в дверях остаётся.

– Что такое, Иван Николаевич? Прошлись без вазелина, раз ты сюда припёрся? – сажусь по-турецки. Дрёмов за секунду вспыхивает и ударяет меня кулаком в лицо. Сука. Трогаю нос, идёт кровь. Дамир смотрит на меня встревоженно и едва заметно качает головой. Я всё понимаю. Ответку дать нельзя, иначе запишут как нападение на начальника тюрьмы и, здравствуй, дополнительный срок.

– Какого хера вы устроили, Тимур⁈ – орет, – Не могли разобраться по-тихому⁈ Двое надзирателей погибло!

– И двое осужденных. Статистика равна, товарищ полковник, – ухмыляюсь.

У Дрёмова похожу едет крыша, потому что начинает ходить кругами, волосы тянет. Дамир смотрит на него с опаской, будто решает, стоит его пристрелить как собаку бешеную или нет.

– Ты знал, что Ханжин сидит на наркоте? – неожиданно спрашивает.

– Не знал, иначе сказал бы. Потому что в вопросе дури на зоне, у нас с тобой сходятся мнения.

Кивает.

– Как и в вопросе одной женщины, – щурится.

Какого хуя?

– Ты о чем? – чувствую как закипаю. Пусть только попробует что-то сказать в адрес Арины, грохну прямо сейчас.

– Арина… пока не может сделать выбор между нами, – смотрит прямо в глаза мне. – Но к тому времени, как ты выйдешь, она забудет про тебя.

– Потому что, видимо, ты заставишь ее быть с тобой?

Дрёмов подлетает и начинает меня бить. Лицо, живот, ребра. Падаю на пол. Не успеваю прикрыться руками, пропускаю удар с ноги прямо в грудь. Дыхание перебивает, глубоко не вздохнуть. Приехали, блядь.

– Иван Николаевич, не надо, – слышу голос Дамира, – вы же не такой.

Начинаю ржать. Не такой, как кто?

– Ты сдохнешь в этой камере, Абаев. Сам прослежу, – сплевывает себе под ноги, – Но запомни, ты никогда ее не получишь. Всё сделаю, чтобы она выбрала меня сама.

– Ваня, Арина уже сделала выбор, – пытаюсь встать, но тело не слушается. – И это не ты. Смирись, начальник.

Дрёмов орет и снова бьёт меня ногой в живот. Чувствую во рту привкус крови. Отбил органы, мудак. Ну ничего, не впервой.

– Знаешь, я трогал ее вчера. Она была мокрая. Из-за меня. Потому что на нормального мужика только такая реакция и может быть. А ты, знаешь, какую реакцию можешь вызвать? Только страх и тошноту, потому что ты ёбаный отброс, – лыбится.

Мысль, что он трогал ее, в момент снимает всю боль. Встаю, перед глазами плывёт, в боку прихватывает. Сжимаю кулаки, но подходит Дамир и встаёт между нами. Поворачивается ко мне спиной, хватает Дрёмова за руки.

– Иван Николаевич, спокойно, – пытается вразумить его.

– Да, Иван Николаевич, успокойся. В твоём возрасте от перенапряга можно инфаркт словить, – хмыкаю. А так хочется по морде ему дать. Но я здраво оцениваю риски и вчерашний разговор с Ариной помню досконально.

– Красивая моя, ты ведь помнишь, что я заберу тебя через полтора месяца?

Хватаю ее за подбородок, глажу. Она смотрит на мои губы и краснеет. Сам тянусь, целую. Арина неуверенно отвечает, но от этого ещё больше торкает. Выйду и неделю ее из койки не выпущу.

– Только выйди, Тимур. Не знаю как устроено здесь все, но есть предчувствие, что будут последствия вашей потасовки.

– Переживаешь? – давай, скажи, что беспокоишься.

– Есть такое. Не вертись, – поддевает иглой кожу.

– За меня или за Дрёмова?

Хмурится.

– За тебя. Причем здесь Дрёмов?

– Знаю, что он яйца к тебе подкатывает. Вот и думаю, стоит ли мне отрезать ему эти ненужные элементы.

– Не надо.

– Он тебе нравится? – мне нужно быть уверенным, что она даже не смотрит в его сторону.

– Не нравится. Он пытается какое-то внимание оказывать, но я не хочу. Говорила ему, чтобы перестал, но он не понимает.

– А мне не говоришь больше, чтобы я перестал.

Вздыхает. Смотрит на мою бровь, которую только что зашила. Даже не сомневаюсь, что там всё нормально.

– Потому что я хочу, чтобы ты продолжал. Вопреки здравому смыслу, ты вызываешь только положительные эмоции.

Смеюсь. Вот, значит, как.

– Ты моя, Арина. А за своё я рву. Если я здесь, это не значит, что я не смогу тебя защитить на воле. Поняла?

Смотрит в глаза, думает. И не знает ещё, что за ней Мишаня братков приглядывать поставил. Так что я в курсе всего, что у нее в жизни происходит.

– Тимур, не нужно никакого насилия, пожалуйста. Я понимаю, что ты человек определённого образа жизни, но не надо никого калечить. Уверена, Дрёмов сам всё поймет.

Только нихуя он не понял. И более того, посмел к ней прикоснуться. Там, где только я могу трогать. И где меня ещё не было. Я отрежу ему руки. Но не сейчас. Сейчас велика вероятность остаться жмуриком или получить прибавку ко сроку. Я терпеливый, подожду нужного часа. Обязательно.

Дрёмов смотрит на меня как бык на красную тряпку. Урод, не понял ещё, что приговор только что подписал себе. Ну, я напомню потом.

– Товарищ полковник, пойдёмте отсюда, – Дамир снова пытается вразумить.

Дрёмов переводит на него взгляд и кивает. Снова тянет себя за волосы и выходит.

Дамир поворачивается ко мне, помогает сесть на койку. Не думал, что буду руку помощи от мусора принимать. Но Дамир – не мусор. Мент, но не поганый.

– Пиздец у тебя вид, Тимур. Но в медпункт не отведу, распоряжение было не оказывать медпомощь тебе. И это… – запинается.

– Похуй на медпомощь. Не окочурюсь. Что ещё?

– Дрёмов сказал, что Арину отстранили от должности. За нарушение инструкций. Больше она здесь не появится.

Блядь.

– Нехер ей здесь делать. Только глаза ему мозолить, – чувствую, что отключаюсь.

– Тимур, – Дамир бьёт меня по щекам, – блядь. Позову Кристину, держись.

Халилов выбегает из камеры, быстро закрывает дверь. Но никто так и не приходит.

Как и в последующие полтора месяца.

Глава 19
Арина

Отламываю хлеб, бросаю голубям. Сегодня очередной жаркий день, который хочется провести где-нибудь на речке. Но я сижу в парке, жду, когда у Кирилла закончатся занятия тхэквондо неподалеку.

После инцидента в колонии меня отстранили от работы. Сказали, что я нарушила сотню правил и инструкций, теперь меня ни за что не возьмут работать в закрытые учреждения. Сначала я очень сильно расстроилась, ведь я выполняла свою работу. Мой профессиональный долг – это спасать людей. Но у комиссии было своё мнение. И сейчас я пришла к выводу, что и сама больше не согласилась бы работать в таких местах.

Я видела как умирают люди. И сама констатировала смерть много раз. Но то, что произошло в колонии оставило очень сильный отпечаток. Такое чувство, что жизнь разделилась на до и после.

Начальство на скорой помощи искренне было обеспокоено произошедшим. И поэтому мне дали месяц отпуска, чтобы я морально восстановилась. Так что с сегодняшнего дня я свободный человек на целый месяц. И вроде радоваться надо, но на душе гадкое чувство.

Тимур не выходит из головы. По идее, срок его освобождения уже подошёл. Сделает ли он то, что обещал? Найдёт меня? Не знаю… Хочу его увидеть, поговорить по-человечески. Глупо звучит, знаю, но я скучаю. И самое обидное, я не могу ничего узнать. Во-первых, это режимный объект. Во-вторых, я – врач, которого отстранили. В-третьих, у меня есть только номер Дрёмова, но ему я ни за что не позвоню.

Смотрю на часы, тренировка у крестника закончится через десять минут. Высыпаю остатки крошек из пакета на асфальт и встаю. Может к бабушке на дачу поехать? Да, наверное. Там голова не будет думать о том, что разрушает. Бабушке я так и не сказала, что работала в колонии. Учитывая, что произошло, она бы переживала сильно.

Алёна и дядя Миша были рядом, поддержали. Подруга первые дни ночевала со мной, потому что я перед сном чувствовала сильную тревогу и потом просыпалась в слезах. Алёна в эти моменты успокаивала меня как ребёнка, качала и убаюкивала. Сейчас я пью снотворное на ночь и сплю более или менее. И когда просыпаюсь утром, всегда хочу, чтобы Тимур волшебным образом оказался рядом. Но сказок не бывает.

Только дохожу до спортивного центра, Кирилл бежит ко мне на встречу. Волосы мокрые, щеки красные. Набегался.

– Арина, давай морожку купим? – просит Кир.

– Что такое морожка?

Мальчик театрально закатывает глаза. Если бы Алена увидела это, то началась бы очередная взбучка.

– Капец, Арина, ты же не старая. Мороженое, – берет меня за руку и тянет в сторону киоска.

Ладно, я не мама, я могу баловать ребенка вкусняшками после тренировки. Алёна обычно наседает, чтобы он ел обычную еду после занятий. Это правильно, я знаю. Но сегодня Алёны с нами нет и мы можем немного отбиться от правил.

– Ладно, идём. Только не говори маме, иначе вдвоем получим, – улыбаюсь.

– Не скажу, ты чё! – возмущается.

– Не чё, а что, – поправляю.

С Кириллом время всегда пролетает. После мороженого мы пошли в пиццерию, съели по кусочку и потом покатались в парке на каруселях. Я не из робкого десятка, но после «Корабля» решила, что больше не буду на нем кататься. Чуть новые седые волосы не заработала. А Кириллу было в кайф, смеялся и просился ещё. Ну уж нет.

Подходим к месту, где обычно дядя Миша высаживает нас с Алёной. Ждём минут 7 и знакомый Ланос появляется из-за поворота.

– Привет, молодёжь, – дядя Миша опускает стекло.

– Здравствуйте, – улыбаюсь ему.

– Мама! – Кир обнимает Алёну, которая только успела открыть дверь.

– Да подожди, я же ещё даже не вылезла, – подруга причитает.

– Привет, – целует сына, затем меня. – Нагулялись? Отсюда вижу, что ели всякую дрянь.

Дядя Миша смеётся и закуривает.

– Я поехал, не болейте.

– До завтра! – Алёна машет рукой.

– Как прошла смена? – спрашиваю. Сегодня Алена была одна.

– Нормально, ни одного алкаша. Но зато две роженицы. Одну успели довезти, а вторая родила прямо в машине. Мне нужен бокальчик мартини, всё-таки роды принимала сегодня, – хихикает.

Идём домой к Алёне и Кириллу. Они живут вместе с родителями Алёны. Тимофей Витальевич и Ольга Сергеевна – прекрасные люди. Очень любят внука. Алёну, конечно же, тоже. Но она рано забеременела и ее родители считали это практически позором. Ведь Алена не была замужем, а просто встречалась с парнем, который не любил презервативы. И когда она забеременела, то Костя просто дал денег на аборт и исчез. Никогда не интересовался Алёной и, наверное, даже не знает, что она сохранила ребенка.

Нас встречают потрясающие запахи. Хоть мы с Кириллом и наелись всякого, отказаться от тушеного мяса Ольги Сергеевны, невозможно.

– Ариночка, здравствуй, дорогая, – тетя Оля обнимает и я стараюсь немного задержаться в её объятиях. Я уже и не помню каково это, обнимать маму.

– Здравствуйте, как вы? – спрашиваю, – Тимофей Витальевич на рыбалке?

– Да что я, нормально всё, как обычно. Да, Тимоха с мужиками опять уехал на рыбалку. И лучше бы они там просто пиво пили, чем каждый раз привозит кучу рыбы. И кто чистит? Конечно же, я, – разводит руками.

Смеёмся. Да, папа Алёны всегда любил рыбалку. И когда вышел на пенсию, то стабильно раз в неделю уезжает на местную речку ловить щуку или карасей. И всегда возвращается с уловом.

– Мойте руки и давайте ко столу, – говорит тетя Оля.

Пока Кирилл останется с бабушкой и рассказывает ей о тренировке и о том, как мы гуляли, Алена ведёт меня в их комнату.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает подруга и открывает шкаф, чтобы достать домашнюю одежду.

– Нормально вроде.

– Врёшь.

– Да.

Закрываю лицо руками и начинаю плакать. Слышу топот босых ног, Алена присаживается на корточки передо мной.

– Арина, – кладет руки мне на колени, – Скажи, что тебя беспокоит сейчас?

– Уже прошло полтора месяца. Тимур должен был освободиться. Он говорил, что придет и… – всхлипываю. Ненавижу эту слабость!

– И заберёт тебя, – подруга вглядывается мне в лицо.

– Да. И заберёт. И я поверила. А сейчас почему-то чувствую себя полной дурой. Ну, подумай сама. Сколько этих историй, когда заключённый вешает лапшу обычной женщине? И меня больше бесит, что я сама попала в это. Почему я влюбилась именно в него, а не в того же Дрёмова? С ним было бы проще, – снова начинаю плакать.

– Проще никогда не будет, Арина. Потому что ты выбрала человека сердцем, а не холодным расчетом. Тимур, конечно, тот мужчина, от которого надо держаться за тридевять земель. Но сможешь? Не сможешь. А Ваня… Он будет тебя любить, на руках носить. А ты что будешь чувствовать? Ничего. Думай о себе, Арина. Как тебе будет лучше.

– Я не знаю, как мне будет лучше. Ничего не понимаю. Потому что мы с Тимуром не общались как нормальные люди. Да и виделись несколько раз всего. А Ваня только давил своей заинтересованностью, – вытираю глаза.

– Арина, вы с Тимуром пережили кое-что. И это вас объединило. Возможно, если бы не та страшная ситуация, ты бы никогда не прониклась к нему. А так, ваши чувства взаимны и они искрят. Честно говоря, я бы хотела, чтобы ты выбрала Ваню, потому что он стабильный, надёжный и безопасный. Но ты бы с ним зачахла, поверь. А с Тимуром будет страсть. И в отличие от Вани, он ни разу не переходил границы, – Алена встаёт.

– У тебя опыта в отношениях больше, я ничего не понимаю. Наверное, ты права. Но почему я чувствую себя так погано?

– Потому что ждёшь. А ты не жди. Появится, значит, появится. Если нет, значит, нет. И учитывай место, в котором он находится. Это всё-таки не курорт.

А что, если…

– А если его убили? – спрашиваю с ужасом.

Алёна фыркает.

– Такого так просто не убить, дорогая. Он будет землю жрать, кулаки сбивать, но выживет. Такой тип личности. Он сильный и он справится, – Алена говорит это так спокойно, что я тоже начинаю верить.

– Да, ты права. Извини, расклеилась, – чувствую вину, что вывалила свои переживания.

– С ума сошла? Я всегда рядом, чтобы выслушать. Ну, и чтобы вправить мозги, – хихикает.

– Девочки! Мясо остывает! – тетя Оля кричит из кухни.

Вечер проходит в теплой атмосфере. Алёна такая же шумная, как и ее мама. Кирилл, наверное, тоже в них пошел. Насмеялись, наелись. Домой я возвращалась в хорошем настроении. Правду говорят, что время с семьёй всегда исцеляет.

Захожу в подъезд, поднимаюсь на свой этаж. Начинаю открывать дверь, слышу сзади тяжёлые шаги. Напрягаюсь. Не успеваю повернуться, как слышу знакомый голос.

– Здравствуй, девочка моя. Ждала?