Текст книги "В объятиях его одержимости (СИ)"

Автор книги: Нина Северова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4
Арина

Дрёмов хмурится и резко выходит в холл.

– Что случилось? – спрашивает с яростью в голосе.

Шорох, опять стоны.

– Да вот, пырнули Шмыгу. В бок.

Отхожу от прохода, очевидно, сейчас кого-то занесут. Проходит секунда, трое надзирателей заносят мужчину. Практически бросают его на кушетку.

– Блядь, еле дотащили, – один из мужчин разгибает спину, снимает кепку и вытирает пот со лба.

Заключённый весь в крови. Держится за левый бок, оттуда хлещет кровь. Действую на автомате. В два шага оказываюсь около раненого, убираю его руки, осторожно поднимаю футболку. Дрёмов срывается ко мне и пытается встать между мной и заключенным.

– Арина, по инструкции ты не можешь приближаться к заключенному слишком близко, – Дрёмов говорит это с диким напряжением в голосе.

– У него глубокий порез, возможно даже задеты внутренние органы. Он может умереть, – киваю на раненого, мужчина стонет.

Дрёмов мешается секунду и отходит.

– Потерпите, сейчас станет легче, – смотрю в лицо заключенного. – Нужно обезболивающее и нитка с иглой, – поворачиваюсь назад и вижу, как они все просто смотрят. Кристина Алексеевна будто и не собирается оказывать помощь.

Вопросительно поднимаю бровь.

– Из обезболивающих только анальгин в таблетках, – говорит Кристина.

– В смысле только анальгин в таблетках? Больше ничего?

– В прямом, это не то место, где есть всё необходимое для операций, – спокойным голосом отвечает Кристина.

Перевожу взгляд на Дрёмова, он молча кивает. Пиздец.

Заключённый стонет и практически хнычет. У меня правая рука в крови, левой лезу в сумку, достаю таблетки, которые пью во время месячных, чтобы живот не болел. Они точно сильнее, чем анальгин. Открываю четыре таблетки.

– Подействует не сильно быстро, но все равно немного станет легче, – нажимаю рукой на скулы раненому, он открывает рот и я кладу таблетки. Воды, естественно, тоже нет.

– Дайте перчатки, антисептик, иглу и нитки, – кидаю через плечо Кристине Алексеевне.

Она громко вздыхает и медленно, виляя бедрами идёт к шкафу. Стараюсь сохранять самообладание и не заорать. Держу мужчину за руку, большим пальцем успокаивающе глажу по запястью. Это рефлекс, я всегда так делаю тяжёлым пациентам.

Кристина возвращается всё также медленно, кладет необходимое на тумбочку рядом с кушеткой. Она не принесла перчатки, значит, их тоже нет. Ладно. Снимаю сумку левой рукой, бросаю ее на стул.

– Повернитесь на бок, но не резко, – прошу заключённого и помогаю ему принять положение.

Достаю антисептик, обрабатываю свои руки, затем осматриваю рану ещё раз. Достаю иглу и нить, начинаю зашивать. Я не хирург, но проходила хирургические курсы. Однажды мне пришлось вот так же неожиданно зашивать пациента, но тогда я действовала интуитивно. Но потом пошла на курсы, чтобы смочь нормально зашить, если это придется сделать. Ну и как видите, навыки пригодились.

Мужчина потерял много крови, он слаб. Его кровь горячая, она липнет к рукам и неприятно засыхает. Чувствую этот запах и хочется отвернуться, вдохнуть запах своей кофты. Пока я зашивала, то замечала взгляд раненого на себе. Как и чувствовала спиной взгляды Дрёмова и Кристины Алексеевны. Женя также стоял в дверях и наблюдал. Такое ощущение, что для них это словно развлечение.

Когда всё закончила, мужчина уже не стонал, но ему было больно. Таблетки начали действовать, но это всё равно не то.

Всё время я стояла буквой Г над пациентом. Естественно, спина затекла от неудобного положения. Руки в крови, надо помыть. Поворачиваюсь назад, вижу ошарашенный взгляд Дрёмова. И какой-то завистливый от Кристины Алексеевны. Могла бы и сама зашить, в чем дело?

– Мне нужно помыть руки, – обращаюсь к Ивану Николаевичу.

Он смотрит на мои окровавленные руки, переводит взгляд на лицо. Кивает потеряно.

– Раковина в углу, – показывает рукой в сторону.

Иду к раковине, включаю воду, течет только холодная. Мыла нет. Делаю мысленно заметку, что надо принести сюда хотя бы какое-то жидкое мыло и полотенца одноразовые. Кровь долго не стирается с рук, чувствую, как пальцы уже начинают неметь от ледяной воды. Слышу шорох за спиной, поворачиваюсь, Дрёмов стоит практически вплотную ко мне.

– Замёрзла? – спрашивает почти шепотом. Киваю.

– Честно говоря, я… впечатлён, – говорит всё также тихо.

– Чем? – выключаю воду, стряхиваю руки. Поворачиваюсь и практически утыкаюсь лицом в его грудь. От Дрёмова вкусно пахнет свежим одеколоном, однако он слишком близко.

– Тобой, девочка. Никто не успокаивает заключённых и никто… не бросается их спасать. А ты, кажется, ещё не растеряла свою человечность. Это удивляет и восхищает, – Дрёмов наклоняется ко мне, будто хотел поцеловать. Серьезно? Делаю шаг вправо, обхожу мужчину.

Никого в кабинете больше нет, только пациент ещё лежит на кушетке. Он в сознании, что меня радует. Наклоняюсь к нему, смотрю в зрачки – реагируют на свет. Мужчина фокусирует взгляд на мне.

– Как вы? – спрашиваю.

Кажется, что мужчина на секунду подвисает. Едва заметно улыбается.

– Хуёво, но жив благодаря тебе. Спасибо. Буду должен, – последнее говорит чуть громче.

– Это моя работа, – беру свою сумку, перекидываю через голову, – Выздоравливайте.

Заключённый снова устало улыбается и кивает. Дрёмов всё это время наблюдал за нами.

– Мы можем идти? – спрашиваю начальника колонии.

– Пойдём.

Выходим в холл, там шепчутся Женя и Кристина Алексеевна. Увидя нас сразу замолчали и пошли к нам навстречу.

– Женя, Шмыгу надо перенести в госпиталь, приставь человека рядом. Кристина Алексеевна, закончите инструктаж, чтобы Арина Александровна знала, что где находится.

На удивление девушка не стала бухтеть, торопливо пошла в соседнюю дверь, где находился госпиталь. Всё такой же убитый интерьер, решетки на окнах, кроме дореволюционных кроватей ничего нет. Не знаю, почему меня это всё удивляет?

Инструктаж прошел довольно быстро, потому что в целом у них ничего нет. Ни медикаментов нормальных, ни инструментов. Как оказывать помощь в случае чего-то серьезного, я не представляю. Но деваться некуда, будем разбираться по ходу дела.

Глава 5
Тимур

Просыпаюсь за час до подъёма. Смотрю в зелёную обшарпанную стену. Поворачиваюсь на бок, поднимаю взгляд на маленькое решетчатое окно под потолком. Солнце уже встало. Наверняка на улице сейчас ещё прохладно, но через пару часов будет жара. Как и здесь.

Сегодня меня в очередной раз попытаются убрать. Донесли братки. Шмыга два дня назад поймал перо в бок вместо меня. Жив, собака. Но глубоко пырнули. Твари. Думают, что сейчас я ослабил хватку, но нет. Знаю, что они ждут удобного момента, чтобы мне потушить свет. Не получится.

Здесь свои правила, свои порядки, если молодняк не хочет им следовать, то нужно наказывать. Иначе все по беспределу жить начнут. И если на воле ещё можно как-то разрулить, то здесь только по понятиям. Вот и пытаются щенки меня убрать, потому что я не позволяю анархию устраивать. Не даю им наркоту здесь разводить. Нехуй этим заниматься ни здесь, ни за забором.

Мудака, который Шмыгу ранил, я придушил сразу. Голыми руками. Не жалею. Или ты или тебя. Я всегда выбираю первое, иначе бы не заработал свой авторитет.

После подъёма и туалета идём на завтрак в столовую. Конвой сегодня ебанутый, ненавижу Ханжина. Самый заёбистый из всех. Выёбывается до тех пор, пока в нос не получит. Но после замеса с врачом совсем притих. Думал, что они неприкосновенные, но я раздал пиздюлей, ибо правила здесь устанавливаю я.

Завтрак проходит напряжённо, но тихо. Вижу косые взгляды молодняка, не реагирую. После того как я завалил Шустрого, они стали ещё злее. Готовятся нападать как стая шакалов. Хорошо, я готов. Братки мои тоже на стрёме.

– На выход, – командует Ханжин.

Встаём молча. Надзиратель удивляется и чутка теряется. Не ожидал прогиб? Отлично. Думал, что начну быковать, но нет. Сегодня танец начинаю не я.

Выходим из столовой, девятнадцать шагов до поворота. Сжимаю кулаки. Шаг. Ещё. Последний.

Удар в лицо. Чувствую кровь течет из брови, заливает глаз. Сука. Бью в ответ. Трое на одного? Похуй. Главное не упасть.

Ханжин стоит сзади и наблюдает за представлением. Ну, кто бы сомневался. Но не дождется.

Хватаю одного за шею, толкаю в стену. Он больно ударяется затылком, падает держась за голову. Второй в этот момент в спину толкает меня вперёд, третий достает заточку. Бью второго локтем в нос, отшатывается назад. Третий нападает сбоку, успеваю перехватить руку и сломать кисть, орёт.

– Успокоились! Вы чё блять! – слышу голос Дамира, напарника Ханжина. Нормальный мужик, без понтов. Как работает с этим ублюдком, не представляю.

– Да нормально всё, Дамир, не кипишуй, – довольно хмыкает Ханжин.

– Какой нормально? В прошлый раз тоже нормально было у тебя, в итоге один жмурик, – Дамир подходит ближе, выставляет руку вперёд, – Абай, давай без глупостей. Пошли в медпункт, рожу всю разворотили тебе.

Смотрю на молодняк, глаза отводят. Никто не любит проигрывать. А мне проигрывать, тем более.

Киваю Дамиру. Смотрю на свою футболку, вся в крови. Видимо хорошо рассекли.

Идём по коридору, Дамир шагает рядом. Отворачиваюсь к стене, пока он открывает одни двери, другие закрывает. В коридоре тускло, воняет сыростью. На улице лают собаки.

Доходим до медблока, тормозит меня у двери.

– Лицом к стене, – просит. Заглядывает в кабинет, снимает кепку, поправляет волосы. Нахуя?

– Арина, привет, – слышу улыбается, – я привел человека, посмотри, пожалуйста.

Пожалуйста? Халилов, ты чё?

– Конечно, заводи, – отвечает мягкий женский голос.

Дамир хлопает меня по плечу, показывает рукой на дверь. Чувствую, башка начинает гудеть, хорошо приложили меня. Захожу в кабинет и натыкаюсь на голубые глаза.

Дыхание перехватывает. Во рту сухо. Как ты здесь оказалась, красивая? Я знал, что на замену Денису взяли дока, но никто не говорил, что она… такая.

– Садитесь на кушетку, – говорит малышка, поворачивается боком к столу, надевает перчатки.

Сажусь, широко расставляю ноги. Член моментально реагирует на эту сладость в белом халате. Красивая, ты хоть знаешь, как опасно быть такой притягательной?

Дамир остаётся в дверях, всё по инструкции. Но на меня похуй, он также рассматривает Арину. Да уж, с Кристиной она не сравнится. Сразу видно, чистая девочка. Кристину же трахали и заключённые, и администрация. Она с удовольствием прыгала на один хер, или на два сразу. Всегда готовая была. Мужики ходили в госпиталь не для того, чтобы помощь медицинскую получить. А приходили опустошить яйца, потому что Кристина всегда всех радостно принимала.

Арина встаёт между моих ног, осматривает лицо. Хмурит бровки. А я залипаю на ее нежные черты лица. Светлые волосы, убраны сзади. Голубые глаза, черные густые ресницы. Немного курносый носик и пухлые губки. Халат застегнут на все пуговицы, но ткань просвечивает белую футболку. Девочка худенькая, но фигуристая.

Сквозь медицинские перчатки чувствую тепло ее рук. Блять. От этой близости в паху тяжелеет, даже разбитая морда не отвлекает своей болью.

– Бровь нужно зашить, – малышка придерживает мой подбородок и осматривает другие ссадины на лице. Всё, что угодно, милая. – Голова не кружится?

Если скажу – нет, то зашьет и отправит в камеру. Но если сказать – да, оставит в госпитале. И тогда я смогу пощупать девочку уже сегодня.

Глава 6
Тимур

– Кружится. И в глазах немного темнеет, – нагло вру.

Арина вздыхает. Отходит к шкафу, что-то достает. А я смотрю на нее сзади. Джинсы, кроссовки. Халат до середины бедра, немного обтягивает попку. Ещё немного и у меня потекут слюни как у бешеной собаки.

В тюряге нет проблем со шлюхами. Один звонок и тебе привезут любую. Одну, две или три. Сколько хочешь. Никто никогда с этим не спорил, потому что на голодном пайке у меня сносило крышу. И я ввязывался в драки, чтобы как-то унять ярость. А когда у тебя определенный авторитет, то подобные выходки подталкивают других устраивать беспредел. Так мы и договорились с Дрёмовым: он привозит мне баб для секса в любое время, а я держу порядок на зоне. И я только три дня назад вышел с длительного свидания со шмарами, натрахался на неделю вперёд. Но смотрю на Арину и понимаю, что в яйцах всё также тяжело.

– Посмотрите на меня, – Арина заглядывает мне в лицо. Эти голубые глаза, эти чистые озёра. Невинный добрый взгляд. Как бы она смотрела стоя на коленях с моим членом во рту? Блядь.

– Скорее всего ушиб. Сейчас зашью бровь, обработаю ссадины и оставлю вас в госпитале до утра. Утром посмотрим, как будете чувствовать себя, – девочка говорит это и краснеет.

Ебать. Смущается? Меня? Приятно. Бабы со мной краснели только когда давились моим членом. А эта…

Арина начинает обрабатывать раны. Действует профессионально, не мешкается. Большой опыт? Откуда? Так-то молоденькая совсем.

Чем ближе она ко мне наклоняется, тем я еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться к ней. От девочки свежий сладковатый аромат, но это точно не духи. Ее естественный запах. Конечно. Она же не шмара, чтобы поливаться всякой хернёй. Вдыхаю глубже ее запах и дурею. Руки сами тянутся, осторожно приобнимаю девочку за ногу. Арина мигом замирает.

– Тшшш, не бойся меня, – говорю шепотом, чтобы Дамир не услышал. Он стоит спиной к нам и разговаривает с Ханжиным. Похуй на инструктаж.

– Уберите руку, пожалуйста. Иначе я скажу надзирателю, – смотрит строго. А у меня от этого взгляда яйца в узел завязываются.

– Не бойся, не обижу, – чуть поворачиваю голову и касаюсь носом ее запястья. Вдыхаю. Ну как же ты пахнешь, красивая.

Арина внимательно следит за мной и заливается краской. Хмыкаю довольно. Ты попала, девочка.

– Мне… нужно зашить и обработать. Сидите спокойно, пожалуйста. Я быстро закончу.

– Не торопись, у нас полно времени.

Убираю руки, не буду её нервировать. А то без глаза ещё оставит. Арина действительно быстро справляется. Осторожно, аккуратно, но со знанием дела и без страха. Смелая девочка.

Жру каждое её движение, запоминаю. Такая хрупкая. И такая манящая. Есть у нее парень или муж? Кольца нет. Похуй, она уже моя. Кто бы там ни был, заберу. Надо браткам на воле шепнуть, чтобы справки навели на нее. Хочу всё знать. Под моим присмотром теперь будет. И здесь и там. Везде. Вся моя теперь.

– Ну что, гнида, легко отделался? – Ханжин смотрит на меня с блеском в глазах. Лыбу давит, а взгляд полный ненависти. Интересно.

Арина видимо не привыкла к такому базару, потому что девочка перевела недоуменный и растерянный взгляд на Ханжина. Да, милая, такое дерьмо здесь работает.

– Я оставлю его в госпитале до утра. У него сильный ушиб головы, надо понаблюдать за состоянием, – Арина говорит это с такой интонацией будто… защищает?

Ханжин улыбается ещё шире. Только уже не мне, а девочке. Неприятное чувство зарождается в груди. Ревность. Какого хера он на нее смотрит и улыбается? Давно в бубен не получал?

– Вот, значит, как, – хмыкает. – Как скажешь, доктор, пусть больной живёт. До утра.

Ханжин смотрит на меня с вызовом. Но я молча сижу, никакой реакции. Могу в ебало дать, но при Арине не хочу это делать, испугается. А мне не надо, чтобы она боялась меня.

– Ханжин, ты какого хрена исполняешь? – в дверях появляется Дрёмов. Ханжин моментально вытягивается, руки по бокам.

– Иван Николаевич, да мы тут Абаева в госпиталь определили. Помяли его чутка, – рапортует.

Дрёмов заходит в кабинет, мажет по мне взглядом и утыкается в Арину. Смотрит на нее дольше, чем надо.

– Всё нормально? – спрашивает девочку.

Не понял.

Арина молча кивает и отходит к раковине. Дрёмов провожает ее взглядом, не отпускает. Старый, ты какого хуя делаешь?

– Абай, веди себя нормально. Двоих приставлю к тебе. Будешь чудить – отправлю в карцер.

Скалюсь. Дрёмову только дай волю, засадил бы меня в карцер до последнего дня отсидки. Но знает, что как только я там окажусь, то братки мои начнут бучу поднимать. Не рискует. Силы не равны.

– Иван Николаевич, можете переводить больного в госпиталь, я зашила ему раны, – девочка моя прячется за спиной начальника. Боится меня? Но Дрёмов ведь не спасет. От меня. Да и вообще.

Он поворачивается к ней лицом и молчит. Правая рука чуть приподнимается, но сразу опускает. Кулаки сжимает. Она ему нравится? Хочет прикоснуться? Убью.

Глава 7
Дремов

Арина смотрит на меня своими небесными глазами. Какая же красивая. Светлая прядь выбилась из прически, рука сама тянется убрать. Но я держусь. Нельзя. Ещё рано. Испугается.

Стою спиной к Абаю, самому дикому и опасному заключённому в этой колонии. Убьет и глазом не моргнет. Но я не хочу, чтобы он смотрел на нее. А я видел, что разглядывает. Ну ещё бы. Стою спиной, действую не по инструкции, хотя каждое утро на совещании вдалбливаю это в голову своим сотрудникам.

– Ханжин, проводи Абаева в госпиталь. Халилова и Сизова приставь, – отдаю приказ не поворачиваюсь.

– Есть, – отзывается Ханжин, – Вставай, ублюдок.

Арина смотрит себе под ноги, на слова Ханжина хмурится. Нежная девочка, совсем не привыкшая к таким обращениям. Но здесь по-другому нельзя.

Когда Ханжин уводит Абая, в кабинете становится будто больше воздуха. Вдыхаю ее аромат глубже. Какая же…

– Арина, я вчера потянул плечо. Болит. Намажешь мазь? Сам не достаю, – улыбаюсь. Обманывать нехорошо, но по-другому она не пойдет на контакт.

– Конечно, – девочка поднимает свои чарующие глаза, – Посмотрю, что есть в аптечке, – хочет обойти меня, но я ловлю ее руку. Провожу большим пальцем по запястью. Какая тонкая кожа.

Арина останавливается, напрягается. Переводит испуганный взгляд на меня. Боится меня? А с Абаем держалась стойко. Я такой страшный? Страшнее, чем он? Отпускаю.

– Не надо, я купил мазь, вот, – достаю из кармана тюбик.

– Хорошо, – Арина краснеет и делает шаг в сторону, – снимите рубашку.

Начинаю раздеваться. Сначала снимаю китель, бросаю на кушетку сзади. Расстегиваю пуговицы рубашки, прежде чем снять ее, поворачиваюсь спиной. Пусть посмотрит. Я слежу за собой, постоянно хожу в зал, поддерживаю форму. И знаю, что мое тело хорошо выглядит. Привлекательно.

– Левое плечо, – сажусь на кушетку.

Арина надевает перчатку на правую руку, выдавливает мазь. Перетирает в руках, согревает. Подходит, но не смотрит в глаза.

Надела перчатки, чтобы не касаться меня? А Шмыгу зашивала голыми руками. Трогала этого отброса своей кожей и не боялась. А сейчас надела перчатку. Я настолько противен?

– Где болит?

Показываю рукой место несуществующей боли. Девочка наклоняется, начинает аккуратно втирать лекарство. Приятно. Потому что это делает она. В каждом движении сплошная нежность и осторожность.

Пока Арина мажет плечо, я беру ее левую руку. Она пытается выдернуть. Я усиливаю хватку, подношу запястье к губам. Пахнет так сладко. Оставляю лёгкий поцелуй. Арина хочет сделать шаг назад и я позволяю.

– Спасибо, теперь точно пройдет, – улыбаюсь.

– Иван Николаевич, не нарушайте границы, – смотрит серьезно.

Какие ещё границы? Встаю, делаю шаг. Между нами меньше сантиметра. Хочу обнять ее, прижать к себе. Но кажется, девочка этого не хочет.

– О каких границах речь, Арина? Я тебя напугал?

– Не напугали. Но это не значит, что нужно прикасаться. Я на работе. И вы тоже. И за пределами этого здания мы тоже только коллеги, – смотрит прямо в глаза.

Только коллеги? Вот как.

– Обращайся ко мне по имени. И на «ты», – прошу. В кабинете прохладно, я стою раздетый и с мазью на плече. Но не чувствую свежесть, только жар. Арина вынуждает гореть.

– Нет. Вы мой начальник, старше по должности, званию. И по возрасту. Это… неправильно, – последнее говорит тише.

Мне хочется заорать.

– Арина, – кладу ладони на ее плечи. Какая хрупкая, – мои намёки непонятны? Ты нравишься мне, безумно. Как увидел тебя три дня назад, так с ума сошел, как мальчишка, – хмыкаю.

Девочка смотрит на меня с удивлением и каким-то ужасом. Не ожидала? Я слишком рано открылся? А чего ждать-то? И сколько? Нет времени, я хочу ее сейчас.

– Иван Николаевич, – Арина убирает мои руки, но я перехватываю ее. Одной рукой обнимаю за талию, вторую кладу ей на затылок.

– Не отталкивай, просто дай мне, – дыхание перехватывает – немного себя. И я дам тебе всё, что ты захочешь.

Не могу сдержаться, целую приоткрытые губы. Сладкая, без помады, без примесей. Такая нежная. Толкаю язык в ее рот, глажу ее язычок, посасываю. Арина на момент подвисает, но не отвечает. Ничего, я буду целовать. Девочка толкает меня в грудь, сильно. Не ожидаю, чуть теряю ориентир. И тут мне прилетает смачная пощёчина.

Останавливаюсь. Дышу тяжело. Арина… почти плачет. Глаза на мокром месте, щеки красные.

Блядь. Я забылся. Я сделал что-то непоправимое? Но я ведь просто поцеловал. Хотел, чтобы она поняла мои намерения и приняла их. Выбрала меня.

– Арина, – тяну руки к ней. Девочка делает шаг назад, упирается в стену. От осознания, что ей некуда бежать, ее глаза становятся ещё безумнее. Какого хрена.

– Арина, – повторяю чуть спокойнее, убираю руки, – прости меня. Я… видимо слишком поторопился. Не хотел тебя напугать, я не такой. Я просто…

Замолкаю. Арина отворачивает голову и я вижу слёзы. Одна капля, вторая. Она плачет. Из-за меня.