Текст книги "За гранью снов"

Автор книги: Нина Кирики Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Спасибо, – снова повторил Джулио.

Они все повернулись к мужчине, сидевшему в кресле.

– Насколько я понимаю, вы расспрашивали о нас? – холодно спросил Натан. – Еще будут вопросы?

– И даже много. Кто вы такие? Откуда вы? Какие задачи себе ставите?

– Это не ваше дело. Давайте домой, ребята.

– Подождите, – сказал Джулио, и весь спасательный отряд обернулся к нему. Джулио подошел к креслу и собрал обломки своей скрипки. Лады зазвенели от прикосновения его ладони.

– Вот теперь все, – сказал он, а сам задумался, как это он мог услышать ладонью теперь, когда он вернулся в свое обычное тело. Дейдра взяла его за руку, а Эдмунд за плечо, и они встали потеснее.

Перед ними раскрылся туннель, и их втянуло в него. Теперь Джулио рассматривал то, чего не видел по пути сюда: как стены туннеля расцветились полосами и дрожащими бликами цвета; как Натан и Таша протягивали фантомные руки, дергая за нити и нажимая на пятна; как открылся другой конец туннеля, и они оказались в прихожей зачарованного дома. Джулио оглянулся. Туннель двигался за ними по пятам, закрываясь и закручиваясь в вихре света и цвета.

Теперь дом казался ему каким-то другим. Он видел те же самые вещи, что и раньше: старые пыльные доски, лохмотья обоев, паутину. Но теперь под всем этим он видел лазоревый свет. Джулио опустился на колени и положил ладонь на пол, гадая, сможет ли он сейчас прикоснуться к этому свечению.

– Ты кто? – громко спросил дом.

Джулио не чувствовал рукой ничего, кроме расщепленной доски.

– Я Джулио, – сказал он со странной грустью.

Так, значит, он потерял способность входить с домом в контакт, как Сьюзен. Но почему же дом не признал его, как всех остальных, по ногам, по энергии?

– Ты уверен? – спросил дом.

Джулио поднялся, все еще держа сломанную скрипку. Он пытался осознать смысл вопроса. Теперь и все остальные уставились на него.

Таша двумя пальцами вычертила в воздухе символ, и буквы загорелись красным.

– О нет, – прошептала она.

– Что это значит? – спросил Джулио.

Таша, начала что-то напевать, и он почувствовал, что невидимые петли, как лассо, стягиваются вокруг него.

– Эй! Что ты делаешь? – воскликнул он, когда вторая петля примотала его руки к бокам.

– Таша, остановись, – сказал Натан, но она не послушалась. Она сделала еще какие-то пассы, от чего в воздухе зависли огненные буквы, и произнесла слова на неизвестном языке. Петли стали наверчиваться еще быстрее, и теперь они горели.

Джулио сначала боролся с ними, но потом застыл, так как у него в голове зазвучал голос, очень похожий на его собственный, но с новыми темными обертонами.

– Она молода и очень сильна, но она еще не в полной мере владеет ремеслом, – говорил голос. – Вот как можно разрушить ее заклинание…

Джулио попробовал сделать то, что подсказывал ему голос. Короткое водяное лезвие вырвалось из его указательного пальца, и им он разрезал веревки, Они упали на пол. Он поднял руку и резанул по огненным буквам, сверкавшим в воздухе. Они распались на части.

Таша закричала, когда ее полоснуло по ладони, и оттуда брызнула кровь.

– Ой, я этого не хотел делать, – сказал Джулио и подумал: – Кто ты такой, черт возьми? – Голос только рассмеялся.

– Что ты сделал с моей сестрой? – с яростью спросила Терри. – Кто ты?

– Я Джулио, – ответил он. – Простите. Я не знал, что так получится. – Он тряхнул рукой, и водяное лезвие исчезло.

Он подошел к ним, гадая, глубокий ли порез. Терри заслонила собой Ташу. Джулио остановился и посмотрел на Эдмунда и Дейдру. Дейдра смущенно нахмурилась, а Эдмунд поднял руку, вытянув два пальца.

– Что? Что такое? – спросил Джулио, глядя на Натана.

Натан улыбнулся и сказал:

– Ты изменился.

– И кто я теперь? – Джулио смотрел на свои руки. Все так же по пять пальцев на руке, та же одежда, что он надел утром впопыхах, потому что проспал, те же непарные носки, один синий, другой коричневый. Все та же песня обыкновенности. Надо будет на днях записать ее ноты, хотя, думал он, вряд ли кто-нибудь захочет ее услышать.

Так, на футболке остались выжженные следы. Петли лассо были настолько горячими.

– Ты уверен, что это Джулио? – спросил Эдмунд у Натана.

– Да, – ответил тот. – В сути своей он все тот же. Но вам придется научиться воспринимать его немного по-другому. Таша, оставь его в покое.

– Но ведь он… – начала она со слезами в голосе, сжимая поврежденную руку.

– Он сделал это не нарочно. Он еще сам не знает, что делает. Оставь его в покое.

– Хорошо, – согласилась она.

– А что ты сейчас сделал? – спросила Дейдра у Джулио.

– Я не знаю, – ответил он и повернулся к Натану: – Так кто я теперь?

– Я не знаю, как это назвать, – признал Натан. – Но теперь, думаю, я могу научить тебя кое-чему.

– Пожалуйста, – сказал Джулио, вкладывая в слова всю душу.

Потом он взглянул на Эдмунда, одного из своих лучших друзей. Его мучил вопрос, не разрушит ли их дружбу то, что с ним случилось. Он протянул руку. Эдмунд сначала коснулся ее, а потом пожал.

Джулио решил проверить то же самое с Дейдрой.

– Мы все немного изменились, правда? – сказала она.

Он облизнул губы и подумал о том водяном лезвии, или что это было, которое вырвалось из пальца и разрушило чары. Он покачал головой.

– Ну, если ты можешь измениться…

Ха. Они приходили сюда каждый день, в самое средоточие магии. Они научились работать с ней и принимать ее, а потом возвращаться домой к обычной жизни. Если бы он мог измениться…

– Спасибо, что была мне якорем, – сказал он.

– Да не за что, – ответила она.

Джулио взглянул на близняшек.

Терри все еще смотрела на него враждебно. Таша кусала губы.

– Я подумала, что ты все еще одержим, – попыталась оправдаться она.

– Я понял. Спасибо. Я не хотел причинять тебе боль.

– Да ладно. – Она вытянула ладонь и показала, что рана уже не кровоточила. Джулио протянул руку, и из его пальца вырвалось зеленое пламя, стершее с ладони рану.

– Ух ты! – воскликнули они удивленно. – Как это?

– Нам нужны союзники, – сказал голос у него в голове, вроде бы его собственный, но не его.

Эдмунд положил руку Джулио на затылок.

– Джулио, ты здесь?

– Да, – ответил он. Но он был не один. Пожалуй, он пока не будет говорить об этом остальным, по крайней мере, пока сам не выяснит, кто там у него внутри.

Дейдра взглянула на часы:

– Пойду позвоню Сьюзен, скажу, что у нас все в порядке.

– Давай. А нам надо побольше разузнать об этом злом колдуне, – сказал Натан. – Кто он такой? Чего он хочет? Почему пытается разнюхать про нас? Вы придете завтра утром помочь мне выяснить это?

– Мы все? – спросила Дейдра.

– Да, все. И если удастся поговорить со Сьюзен, попроси ее тоже прийти.

– Хорошо. – Дейдра застегнула «молнию» и пошла к двери.

– Так мы с ним снова дружим? – спросила Терри, показывая на Джулио.

– До следующего раза, – ответила Таша.

– Ладно. Пока, парень, – сказала Терри.

– Спасибо вам. Я ваш должник, – сказал Джулио.

Близняшки улыбнулись ему, взялись за руки и исчезли.

– Мне надо пойти забрать вещи из музыкального класса, – сказал Джулио.

Он посмотрел на сломанную скрипку. Ему вовсе не хотелось объясняться по этому поводу с мистером Ноа. Конечно, можно найти дополнительную работу и возместить мистеру Ноа ущерб. Но на это уйдет полжизни, и деньги не вернут хороший инструмент. Он уже подрабатывал в нескольких местах, чтобы копить на колледж, на машину, чтобы покупать кроссовки, пластинки, кассеты и струны для гитары и скрипки. Можно найти еще какую-нибудь работу и на время забыть о новых кроссовках. Или можно взять деньги из тех, что он откладывал на машину. Если он будет жить в общежитии при колледже, то машина ему пока не понадобится. Надо обсудить это с мамой.

– Ну, с тобой все в порядке? – спросил Эдмунд.

– Не знаю, – ответил Джулио.

– Тогда я пойду с тобой.

– Спасибо. – Облегчение теплом разлилось по телу. У него в голове все смешалось, и помощь Эдмунда могла оказаться очень кстати.

Песня обыкновенности звучала у него в мозгу, но, пока он прислушивался, чтобы запомнить ноты, к ней присоединилась песня необычности. Она звучала контрапунктом, вносила разлад, но и гармонировала с первой.

– Так ты можешь петь? – мысленно спросил он у того, что внутри.

– Я научился от тебя, – ответил тот почти его собственным голосом.

Глава пятая

Снова прошлое

В школе ничего необычного не случилось. Эдмунд наблюдал, как Джулио собрал свои вещи и запер комнату.

– Я тебе еще нужен? – поинтересовался Эдмунд, когда они уже вышли на улицу.

– Я не знаю, – ответил Джулио. – Я чувствую, что все меняется, но еще не знаю, что мне нужно. – Мне нужна новая скрипка, подумал он, глядя на футляр, который держал в руках. Внутри лежали одни обломки. Но в этом-то Эдмунд ему не поможет, ведь так?

А почему нет?

А как насчет этого чужака внутри него, который умеет делать такие странные вещи? Может быть, он мог и сам себе помочь?

– Ну, если я тебе понадоблюсь, звони. Мне пора домой, – сказал Эдмунд.

– Спасибо тебе большое.

Эдмунд потрепал его по плечу и исчез.

Когда Джулио вернулся домой, мамы еще не было. Он сел за пианино и посмотрел на часы, которые мама специально поставила на крышку, чтобы напоминать ему, когда можно играть на пианино, а когда нельзя. Полшестого. Он потревожит миссис Хопкинс, соседку справа. Но он ведь не каждый день это делает, да и закончит к шести, так что она потерпит.

Пальцы его вспомнили песни, которые он сам не сразу и узнал. Пока руки наигрывали мелодию, мысли где-то витали.

Что же с ним произошло?

Он все еще восстанавливал в памяти все события, а его руки заиграли Прелюдию си минор Рахманинова, большую, темную пьесу. В его исполнении эта музыка напоминала раскаты грома.

Что же случилось?

– Ух ты. Мне нравится этот шум, – подумалось ему. Нога соскользнула с педали, и музыка зазвучала громче и громче. Что-то в ней нарастало, пока он совсем не утонул в океане звука. Он играл ее слишком громко, не обращая внимания на все пометки пианиссимо. Музыка обрушилась на него, как прибой, накрыла волной и поглотила его, смывая все мысли и тревоги.

Кто-то тряс его за плечо.

Он так резко дернулся от неожиданности, что свалился с табурета. Он лежал на полу и глядел, бестолково моргая, на столь же напуганную миссис Хопкинс.

– Я не хотела пугать тебя, – сказала она. Ее лицо было белым, как полотно. – Просто ты так громко играл.

– Извините. Должно быть, я увлекся.

– У тебя новое пианино? – Она осмотрела черную полированную крышку, все такую же старую и поцарапанную, потускневшие медные педали, ярко блестевшие только на концах, где их касались его ноги. – Как тебе удалось извлечь из него такие новые звуки?

– Что? – спросил Джулио. Тем временем он сел, потирая ушибленный затылок. – Что вы имеете в виду?

– Оно звучало как оркестр.

– Джулио? – позвал мистер Марино, сосед с первого этажа. Он зашел в квартиру, поскольку миссис Хопкинс, видимо, оставила дверь открытой. – Конечно, замечательно, что юноша увлечен классической музыкой, Джулио, но разве я не говорил тебе, что нельзя включать проигрыватель на такую громкость?

– Проигрыватель, шмоигрыватель, – проворчала миссис Хопкинс. – Мальчик сам устроил весь этот шум на пианино.

«Кто все эти люди?»

«Это соседи».

– Уважаемая леди, никто не может извлекать такие звуки из обычного пианино, – сказал мистер Марино.

– Может быть, он подключил синтезатор, – предположила миссис Хопкинс. Она наклонилась и заглянула под клавиатуру. – Наверняка. Хотя здесь ее нет. Джулио?

– Да?

– Как ты все это сделал? – Она подняла крышку пианино и уставилась на струны. – Где синтезатор?

– Должен признать, что мне, как ни странно, хочется услышать конец пьесы, – сказал мистер Марино и направился к маленькому магнитофону, который мама подарила Джулио на шестнадцатилетие, больше года назад. – Кто дирижировал? – спросил он, открывая крышку. Уставившись в пустой магнитофон, он недоуменно спросил. – Как? Так там не было пленки?

– А я что вам говорила? Это мальчик сам, – сказала миссис Хопкинс. – Почему вы никогда меня не слушаете, Эмиль?

– У нас что, вечеринка? – спросил чей-то новый голос.

Джулио взглянул в сторону двери. Там стояла маленькая смуглая женщина, державшая огромные сумки с продуктами.

«А это кто?»

«Моя мама».

«Мама?» Кто-то, не он сам, стал ворошить воспоминания. «А, мама». Джулио поймал себя на том, что смотрит на свою мать с каким-то незнакомым ему чувством влечения и страстного желания.

«Наверное», – подумал Джулио. Лет с двенадцати он сторонился объятий, стеснялся их. Но время от времени, когда никто не видел, он мог постоять спокойно и дать себя обнять. Сейчас он встал и направился к двери.

– Мам, давай я возьму сумки.

«А что это такое?» – спросил чужак внутри, уставившись на покупки.

«Еда».

«Еда? Расскажи мне. Покажи. Дотронься до нее. Сейчас».

«Прекрати это».

Джулио забрал сетки у матери.

– Еще в машине остались, – сказала она. – Так у нас вечеринка?

– Похоже, ты как раз закупила все для вечеринки, – сказал Джулио.

– Конечно. Я же готовлю угощение на завтрашний день рождения у Ларсенов. А ты мне помогаешь, не забыл?

Ах да, он и забыл, что взялся за эту работу. А как же встреча в зачарованном доме?

– Джулио? – одновременно сказали миссис Хопкинс и мистер Марино.

– Что ты натворил на этот раз? – спросила мама.

– Я играл на пианино слишком громко. Я увлекся на минутку, вот и все, – ответил Джулио. Он прошел в кухню, поставил сумки на стол и вернулся.

– Ничего страшного, – сказал мистер Марино. – Но теперь ты должен доиграть до конца.

– Мне надо сходить за сумками, – ответил Джулио, протискиваясь мимо него.

В дверях он задержался и крепко обнял мать. Через мгновение ее оцепенение прошло, и она тоже обняла его. От нее так вкусно пахло яблочным шампунем, кулинарными запахами и каким-то собственным пряным ароматом. И в самой форме объятий было что-то, чего он раньше не замечал, какое-то сложное уравнение, которое знал тот чужак внутри него. Оно промелькнуло у него в голове, но исчезло, прежде чем он успел уловить его. Ему хотелось стоять так и обниматься с матерью час, два, но он сделал над собой усилие и выпустил ее.

– О, Джулио, – пробормотала она, вопросительно заглядывая в глаза.

– Эй, парень, давай-ка, возвращайся и покажи, что ты делал! – сказал мистер Марино.

– Продукты могут растаять, – ответил Джулио. Он проскользнул мимо матери и кинулся вниз по лестнице. Он надеялся, что к тому времени, как он вернется, соседи уже уйдут.

«Что это ты делал? И вообще, кто ты такой?»

«Кто я?» – спросил голос сам себя, пока Джулио доставал сумки из багажника машины. «Уже не тот, кем был, – решил он. – А что это за запах?»

Джулио поставил сумки на землю и достал из одной из них грейпфрут.

«Это – …» – Джулио надкусил корку и взвыл от горького вкуса и брызнувшего кислого сока.

«Прекрати!»

«Но он так вкусно пах», – жалобно отозвался голос.

«Не делай больше ничего, не спрося разрешения!»

– Джулио? – мама положила руку ему на плечо. – С кем это ты разговариваешь? С тобой все в порядке?

– Нет, – ответил он, а голос в это время сказал: «Ее рука такая теплая и мягкая. Ах…»

Джулио продолжал:

– Со мной сегодня кое-что случилось, и теперь я сам не свой.

– Не хочешь рассказать мне?

Из них четверых, приходящих в зачарованный дом, только Джулио рассказывал матери о призраке и магии. Она волновалась за него и за Сьюзен. Джулио не был уверен, что мать верила тому, что он говорил, но она ни разу не усомнилась вслух и не возразила. Она говорила, что ей приятно, что он посвящает ее во все это. И что бы они ни делали, раз это облегчает жизнь Сьюзен и вроде бы не вредит Джулио, то она не имеет ничего против.

– Наверное, хочу, – неуверенно сказал Джулио. Ах, если бы он знал, кто у него там внутри, и чего он хочет.

– Давай отнесем сумки наверх. Я купила мороженое для пунша с колой. Надо положить его в морозилку. – Она взяла одну сумку, он подхватил остальные.

Миссис Хопкинс все еще не ушла. Она стояла, скрестив руки на груди. Когда они вошли, она сказала, хмурясь:

– Я хочу, чтобы мне объяснили.

– Джорджия, нам и вправду надо вместе заняться ужином. Давай поговорим об этом в другой раз, – сказала мама Джулио.

– Хуанита, я знаю, какая ты скользкая. Если я сейчас отступлюсь, то уже никогда не узнаю, что происходит.

– Как ты можешь так говорить!

– Сколько раз мы уже заговаривали об этом? Перестань уклоняться от разговора, Хуанита. Скажи мне сейчас.

– Как я тебе расскажу, если сама еще не знаю, что происходит? Иди домой, Джорджия. И вообще, мне кажется, что тебе лучше этого не знать.

Миссис Хопкинс еще больше нахмурилась, потом что-то пробормотала и, хмыкнув, удалилась.

«Соседи? Соседи – это хорошо?»

«Иногда», – подумал Джулио. Большинство жильцов их дома были пенсионерами. Миссис Хопкинс раньше присматривала за Джулио до возвращения матери с работы. Она давала Джулио первые уроки игры на пианино. Мистер Марино позволял ему играть со своими кошками, давал почитать книги и учил играть в шахматы и покер. Остальные жильцы тоже помогали ему, учили его, угощали газировкой летом и горячим шоколадом зимой. Они давали ему работу: посылали в магазин за продуктами, платили за то, что он ухаживал за цветами и кошками, пока они бывали в отъезде. Он любил их всех и был счастлив жить рядом с ними. Вот только никто из них не выносил шума.

Он прошел вслед за матерью на кухню. Они вместе разобрали сумки и убрали продукты.

– Ну, так что же ты мне расскажешь? – спросила мама.

– Меня сегодня похищали, – сказал Джулио.

– Что? – спросила она, резко повернувшись и широко раскрыв глаза.

– Послушай, – сказал он и постучал себя по груди. – Со мной все в порядке. Просто этот колдун заявился в школу и похитил меня.

– Это шутка?

– Нет.

Она еще некоторое время смотрела на него. Потом коснулась его плеча, провела по щеке.

– Так, ладно. И что же дальше?

– Он отвез меня в домик где-то в горах. Там был еще один колдун. Этот человек начал расспрашивать меня о моих друзьях. Я не хотел отвечать, и он наложил на меня заклятье.

Мать внимательно взглянула ему в лицо. Она положила пакет с апельсинами и буханку хлеба, которые только что достала из сумки. Потом взяла руки Джулио в свои, отвела его к столу, усадила на стул, сама села напротив.

– Рассказывай.

– Он выгнал меня из моего тела, мама. Выкинул и посадил кого-то другого вместо меня.

Она сжала его руки и наклонилась к нему.

– Какой ужас, – выдохнула она, – о господи, какой ужас!

Джулио на мгновение отвел взгляд.

– Я попал в ад, как мне кажется.

«Это был ад?» – мысленно спросил он.

«Может быть. Это был мой дом. Это все, что я видел, пока не попал сюда».

– Ты видел это место? С тобой все в порядке?

– А ты знаешь это место, о котором я говорю, мама?

– Много мест можно назвать адом. Я никогда не бывала ни в одном из них, но слыхала. Когда я была маленькой, я училась на бруйю, курандеру, Джулио. Разве я не рассказывала тебе об этом? Нет, наверное. Но меня оттолкнула некромантия.

Джулио выпрямился и уставился на нее.

– Как только мой наставник научил меня видеть тени, они стали мерещиться мне повсюду, – продолжала она. – Я не хотела так жить, поэтому бросила все это. Мне кажется, что теперь ты столкнулся с тем же самым. Но тебе придется самому делать свой выбор. – Она снова сдавила его руки, потом отпустила. – Так, значит, ты побывал в аду. А сейчас все нормально?

– Не знаю. Я попал в один сплошной ночной кошмар, но мне удалось выбраться с помощью моих друзей. Когда я вернулся в свое тело, тот, другой, который был там, быстро сбежал. Мне кажется, что кое-что от него все еще во мне.

Она отмахнулась и перекрестилась. Прищурив глаза, она спросила:

– Это он заставил тебя откусить грейпфрут?

– Это он играл ту пьесу, о которой они говорили.

– И это он меня обнимал, так?

Джулио кивнул. Некоторое время она смотрела в потолок, задумчиво постукивая пальцами. Два раза она тяжело сглотнула. Руки ее сжались в кулаки. Наконец она спросила:

– Я могу поговорить с ним? – В ее голосе звучал металл.

Джулио прикусил губу.

«Ты поговоришь с ней?» – мысленно спросил он чужака.

«Конечно».

– Давайте, – сказал Джулио им обоим.

– Эй ты, который внутри моего сына. Как тебя зовут?

– Я не могу назвать тебе свое имя. Это было бы глупо. – Его голос звучал совсем как у Джулио, а вот слова и акцент были немного другими. Как мама поймет, что этот чужак на самом деле существует?

– Придумай себе какое-нибудь имя, – сказала она.

– Табаско.

Хуанита вздрогнула и рассмеялась.

«Как ты это выдумал?» – подумал Джулио.

Потом посмотрел на стол и увидел там баночку с соусом Табаско, которую они еще не успели убрать.

«Ты умеешь читать?» – спросил Джулио у двойника.

В голове у него возникла картинка, как чужак удобно располагается у него в мозге, как в уютном кресле. «Здесь столько полезных вещей, которыми я могу пользоваться, – сказал чужак. – Умения, воспоминания, знания».

«Для чего использовать?» – В этом-то и была суть вопроса.

«Для чего угодно, что нам взбредет в голову сделать дальше», – мысленно ответил Табаско.

«Нам? Хм». – Джулио подумал, может ли он доверять этому существу.

– Чего ты хочешь от моего сына? – спросила мать Джулио.

– Я просто хочу остаться здесь и не возвращаться назад, – ответил чужак. – Я не хочу больше жить в аду.

– Так, значит, ты никуда и не уходил? Я-то думал, что Натан выгнал тебя, – сказал Джулио.

На мгновение повисла тишина.

– Не знаю, – сказал Табаско. – Мне и вправду показалось, что меня вытащили и прогнали. Я потерял тебя. Но как только ты попал сюда, я снова очнулся. Но я уже не целый. Всего стало меньше: я менее злой, менее подлый, менее голодный, менее сильный, – он потрогал свой бицепс, повел плечами, дотронулся до щеки. – Я теперь в твоей форме. Я это знаю. Я уже не я, но я и не стал полностью тобой.

– А те вещи, которые ты заставлял меня проделывать: водяное лезвие, зеленое пламя, эта музыка.

Табаско ждал.

– И что с ними? – спросил он наконец.

– Как тебе это удалось?

– Что это за вещи, сын? – спросила Хуанита.

Джулио поднял руку и посмотрел на нее. Он согнул указательный палец, вспомнив, как из него вырвалось лезвие, которое разрезало магические путы, и зеленое пламя, которое исцелило порез на руке Таши. «Ты можешь делать такие вещи, когда пожелаешь?» – спросил он.

«Конечно. Хочешь, чтобы я сделал это прямо сейчас?»

«Не знаю».

«Эй, смотри». – Джулио смотрел, как поднялись обе его руки. Он потер большими пальцами все остальные, и из них вырвались цветные языки пламени: зеленые, оранжевые, синие, красные, желтые.

– Прекрати! – крикнула Хуанита.

Джулио потер ладони, и огни исчезли.

– Ничего не испортили, – сказал Табаско. – Просто для красоты.

– Так ты что-то вроде дьявола? Демон?

– Может быть.

– Что ты задумал сделать с моим мальчиком? Ты хочешь причинить ему вред?

– Ему вред? Ему – моему дому? – Табаско поглубже внедрился в кожу, мышцы, органы, вены и артерии, добрался до мозга костей Джулио. Он растекся по извилинам его мозга. – Конечно же, нет. Я сделаю все, чтобы мы оставались в безопасности.

– Даже не вздумай хоть как-нибудь обидеть моего мальчика, – заявила Хуанита. – Только попробуй что-нибудь сделать ему, и я припомню все, что знаю о вашем брате и о том, как вами управлять. Понятно?

«Она действительно может что-то нам сделать?»

«Она никогда не врет. Если только дразнит. Но сейчас она не дразнит», – подумал Джулио. Он никак не мог решить, чью сторону принять. Его матери, которая хочет защитить его? Он хотел быть в безопасности. Или же этого незнакомца внутри него, предлагающего такие способности и силу, о которых он так давно мечтал? Он не мог объединиться с Табаско против своей матери. А вот с ней против Табаско? Он надеялся, что ему и не придется этого делать. – «А ты хочешь причинить кому-то вред?»

«Я? – Джулио почувствовал, как мысли Табаско заметались цветными огнями, пока наконец не стали гореть ровным белым пламенем. – О, да. Тому, кто вызвал меня и управлял мною. О, да. Я бы навредил ему, если бы мог».

– Джулио!

Джулио моргнул. Он почувствовал запах горящего дерева и увидел, что кухонный стол начал дымиться там, где лежала его ладонь. Он отдернул руки и посмотрел на дымящиеся черные отпечатки рук на белой столешнице.

– Прости. – Он посмотрел на свои ладони: они были нормальными.

– Кто из вас извиняется? – спросила мама.

– Это я, Джулио. Я спросил у него, хочет ли он навредить кому-нибудь, и он сказал, да, тому человеку, который управлял им. Это тот самый незнакомец, который выбил меня из моего тела. Ни мне, ни тебе он вреда не желает.

Глаза Хуаниты загорелись черным огнем.

– До того человека я сама хочу добраться.

Несколько секунд она и Табаско в полном согласии смотрели друг на друга с одинаковой яростью. Хуанита отвернулась первой. Она осмотрела обгоревший стол и сказала:

– Красиво получилось. Можешь сделать так по всему краю?

Джулио нахмурился и спросил у двойника.

– Конечно, без проблем. Но будет ли это практично? Я бы мог просто закрасить заново. – Он провел пальцами по обгоревшим отпечаткам. Они были глубокими и неровными.

– Сделай узор, и мы покроем его лаком. Эй, Табаско, может, ты станешь дизайнером по мебели. Походим по дворовым распродажам по субботам. Посмотрим, что можно купить подешевле. Переделаем вещи и будем продавать их в салоны и галереи.

– Ладно. – Джулио улыбнулся и облокотился руками на стол. Теперь, когда он внимательно наблюдал, он почувствовал, как в его ладонях зажегся огонь и они въелись в дерево. Он даже чувствовал вкус угольков, приятный, с древесным дымком. Он двигался вдоль кромки стола, экспериментируя: то сгибая ладони, то растопыривая пальцы. Пока наконец не сработала пожарная сигнализация.

Услышав ее пугающий писк, Табаско раскаленными руками зажал уши. На мгновение Джулио ощутил жгучую боль и запах паленых волос. Потом внутри что-то шевельнулось, и боль исчезла.

– Глупая штуковина, – сказала Хуанита. Она влезла на стул, сняла крышку с аппарата сигнализации и вынула батарейку. Писк прекратился.

«Если мы собираемся жить в таком виде, нам нужна какая-то защита», – подумал Табаско. По всем открытым участкам кожи Джулио пробежали зеленые огоньки, потом защекотало под рубашкой и под брюками.

– Что ты делаешь? – спросила Хуанита.

Рука Джулио поднялась как бы сама собой. Из нее вырвалось пламя цвета сосновой хвои и обволокло Хуаниту. Сначала она закричала. Но потом взглянула на свои мерцающие руки сквозь завесу зеленого пламени и удивленно произнесла:

– Совсем не больно. Что это?

– Защита. Так я не обожгу тебя по ошибке, – сказал Табаско. – Огонь – это моя сущность, а здесь он действует сильнее, чем там, откуда я пришел. Этот мир гораздо более хрупкий. – Рукой Джулио он прочертил в воздухе какие-то знаки, и огонь пропал. Он дотронулся до уха, потрогал опаленные кончики волос. – Я еще многого не знаю.

– В следующий раз, когда соберешься сделать что-нибудь подобное, скажи мне. Ладно? – попросила Хуанита. – Я хочу успеть сказать «нет».

– Хорошо, – согласился Табаско.

А Джулио сказал:

– Контроль импульсов – не его сильная сторона.

– Ради бога, – взмолилась Хуанита. – Научи его этому в первую очередь.

– Я постараюсь, – ответил Джулио.

– Поцелуй меня, – попросил Табаско.

Хуанита наклонилась и быстро поцеловала его. Она и сама удивилась. А Табаско дотронулся до этого места на щеке и улыбнулся ей.

Джулио обжаривал сэндвичи с сыром, а Хуанита делала салат с латуком, зелеными перцами, тертым сыром, томатами, красным луком и семечками подсолнуха.

«Что это за запахи?» – спросил Табаско, наклоняясь поближе к сковороде и вдыхая аромат поджаренной хлебной корочки и плавящегося сыра чеддер.

«Не лезь пока. Это ужин. Очень скоро ты уже сможешь это попробовать».

«Я хочу сейчас!» – Он влез рукой в сковородку и отломил кусочек сэндвича.

– Ой! – взвыл Джулио по привычке, тряся рукой, прежде чем понял, что не чувствует никакой боли. – Ух ты!

«Дай мне. – Табаско затолкал сэндвич в их рот. – Мммм… Вкусно!»

Джулио потрясли привычный вкус жареного хлеба и плавленого сыра, приятное тепло, чувство удовлетворения от пережевывания пищи и того, как она скользит по пищеводу. Во всем его теле появилось ощущение восторга.

– И что дальше? – спросила Хуанита.

Табаско схватил остаток сэндвича.

– Перестань, – сказал Джулио. – Положи назад.

– Я хочу еще.

– Положи назад и больше никогда не хватай!

– Я умираю от голода.

– Джулио?

Джулио стоял с бутербродом в руке и прислушивался к бурчанию в желудке. Интересно, и давно он ему сигнализирует?

– Мам, извини, – сказал он и доел бутерброд. Каждый укус был столь же восхитителен, как первый. Джулио мог поручиться, что Табаско уже раздумывает, что бы еще такого съесть.

Мать наблюдала за ним.

– Извини, – сказал Джулио напоследок, облизав пальцы. – Он не очень-то слушается, а я вдруг так сильно проголодался. – Он уложил на сковородку второй приготовленный сэндвич. – «Не вздумай взять этот, – мысленно велел он. – Это для мамы».

– Ужасные манеры, – сказала Хуанита.

– Я знаю. Извини.

– Ты ведь влез в раскаленную сковородку. Дай взгляну на твою руку.

Джулио протянул руку, и мать осмотрела ладонь, потом перевернула ее и взглянула на тыльную сторону. Она, хмурясь, посмотрела на Джулио.

– Наверно, то зеленое пламя сделало так, что я не обжегся.

– Со мной это тоже сработает? – Она протянула руку к сковородке, поднесла ее ближе, еще ближе, пока наконец не дотронулась до нее. Она подождала несколько секунд, потом отняла руку и взглянула на невредимый палец.

– Чудеса, – сказала она.

– Мне нужна еще пища, – сказал Табаско, положив одну руку на живот.

– Неужели? – спросила Хуанита.

– Я умираю от голода, – ответил он.

Она взяла лопатку и перевернула сэндвич.

– Сядь за стол, – велела она.

Он сидел и рассматривал выжженные отпечатки на столе. Через минуту мать положила сэндвич на тарелку, поставила перед ним и дала вилку и нож.

– Табаско, нам надо соблюдать некоторые правила..

– Да, Мамачита.

Она прищурила глаза.

«Что ты говоришь…» – подумал Джулио. Он не называл так маму уже много лет.

«Не знаю», – мысленно ответил Табаско.

– Если ты не будешь придерживаться правил, люди подумают, что с тобой что-то не так. Они будут наблюдать за тобой, поджидая, когда ты сделаешь следующую ошибку. Будешь допускать много ошибок, и они не захотят водить с тобой знакомство, будут относиться к тебе как к изгою. Они могут даже вообще выжить тебя отсюда. Compendes?

– Si, Мамачита.

– Мы существа социальные. Нам надо жить в группах. Джулио уже знает все эти правила, Табаско. Слушайся его. Учи правила. Они нужны тебе, чтобы выжить здесь. Ты понял?

– Si, Мамачита.

– Начинай прямо сейчас. Ешь ножом и вилкой. Джулио покажет тебе.

– Хорошо. Давай, Джулио.

Джулио почувствовал, как Табаско ослабил контроль, и смог сам управлять руками. Он схватил нож и вилку и задержался на минутку, несмотря на урчание в желудке. Ему не нравилось это противостояние. Казалось, Табаско легко мог оттереть Джулио в сторону и вытворять с его телом что угодно. Очень хорошо быть неуязвимым для огня, и другие вещи тоже очень забавные, но…