Текст книги "За гранью снов"

Автор книги: Нина Кирики Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава одиннадцатая

Эдмунд вскочил на ноги, уронив стул. «Интересно», – подумала Мэтт. Она еще никогда не видела, чтобы он делал что-то неуклюже или неловко.

– Таша? – спросил он.

Ребекка повесила трубку и вздохнула.

– Где ты пропадал? – Таша кинулась к нему, перелетела через стол и оказалась у него в руках.

Она погладила его по лицу, запустила пальцы в кудри, дотронулась до рта.

– Почему мы не встретились раньше? Ты бывал во многих местах, где бывала и я. Ух ты, ты тоже работал на воздух!

– Таша, кхм-кхм, – подала знак Ребекка.

Таша оглянулась на мать, проследила за ее взглядом и заметила Мэтт.

– О господи, извините меня. – Она выплыла из объятий Эдмунда, приземлилась позади стула Мэтт и протянула руку к ее лицу. – Почему я не знала, что вы здесь? Простите. Я забыла, где я. Извините. Меня зовут Таша. Простите мне сегодня мои ужасные манеры.

– Привет, – поздоровалась Мэтт.

– Привет, – еще раз сказала Таша. Она несколько раз медленно глубоко вздохнула. Потом улыбнулась: – Голова моя где-то в другом месте. Можно мне дотронуться до вас?

Мэтт протянула руку:

– Мэтт Блэк.

Таша взяла ее руку, пожала и кивнула:

– Очень приятно познакомиться, Мэтт. Простите, что я так набросилась на вашего друга. Я очень давно его не видела, и я только что вернулась из лесу, где совсем другие манеры. Обычно мне нужно пару дней, чтобы привыкнуть, что я снова среди людей.

– Понятно. А почему вы так его ощупывали?

– Я его обнюхивала.

– Таша! – одернула ее Ребекка.

Таша снова протянула руку к лицу Мэтт, и на этот раз она не стала уклоняться. Пальцы Таши мягко пробежались по ее лбу.

– Хлорка, пот, полынь. Хлопок, полиэстр, перец. Выхлопы газа. Океан. Кошка. Зачарованный дом? Да, много следов зачарованного дома. – Таша закрыла глаза и нахмурилась: – Дейдра? Не может быть! Дейдра в пустыне. И… – Она отняла руку и открыла глаза. – Заклинание. Правда, всего лишь остатки. Но очень сильное заклинание.

– Это Терри сделала, – сказала Мэтт.

Таша удивленно уставилась на нее.

– Мэтт, – сказала она. – О! Не та ли Мэтт, с которой она когда-то так ужасно вела себя?

– Да. Мы теперь друзья. Я заставила ее попробовать ее заклинание самой. Это было любопытство.

Таша улыбнулась:

– Жаль, что я этого не видела.

Только когда она заулыбалась, Мэтт разглядела, что Таша очень похожа на Терри, хотя во всем остальном они были разные.

– Таша, ты вернешься с нами в зачарованный дом? – спросила Мэтт.

Таша снова дотронулась до лица Мэтт, ее щек, бровей, губ.

– Конечно, – ответила она.

– Ты обнюхиваешь людей, прикасаясь к ним? И все это время ты обнюхивала меня, когда я думала, что ты просто обнимаешь меня? – спросила Ребекка, пока Таша обнимала ее и гладила по лицу.

– Да ладно, мам. Тебе же нравится это.

– Но я же не знала, зачем ты это делаешь. Это слишком дико для меня. Перестань!

– Ладно, – сказала Таша и вздохнула. Она прижалась щекой к щеке матери, потом отступила от нее. – Знаешь, когда кошки трутся о тебя, они вовсе не выражают тебе свою привязанность. Они просто метят тебя своим запахом.

– Я не хочу этого знать.

– Извини, мои манеры сегодня решительно никуда не годятся. Может, мне стоит выйти и зайти снова? Может быть, тогда у меня лучше получится.

– Останься, – сказала Ребекка. – Хочешь рагу? Мы приготовили чудесное рагу, и еще немного осталось.

Таша принюхалась.

– Да. Спасибо. Пахнет потрясающе. А где Терри?

– У нее встреча. – Ребекка выложила рагу из кастрюли на тарелку и поставила на стол. Таша села рядом с Мэтт, а Ребекка рядом с Ташей. – Когда Терри вернется, не могла бы ты дотронуться до нее и потом сказать мне, где она была? – попросила Ребекка. – Она часто уходит на ночь глядя и никогда не говорит куда.

– Нет, я не буду этого делать. Не говори глупостей, мама.

– А вообще, как ты чувствуешь запахи пальцами? – спросила Ребекка.

– Люди дышат всем телом, а не только легкими. Обмен воздуха производится всей кожей.

– Может, это все и так, но ведь все обонятельные рецепторы находятся в носу, верно?

– Да, – сказала Таша, – у большинства людей это так. – Она сморщила нос. Потом попробовала рагу. – Здорово! Дорожное рагу! – И она съела еще немного.

– Как ты все определяешь? – продолжала расспрашивать Ребекка.

– Вещи сохраняют частичку всего, где побывали. Вот, например, рагу пахнет самыми разными пряностями, – сказала Таша. – И это замечательно. Спасибо вам всем.

Мэтт внимательно смотрела на Ташу. Мэтт чувствовала, что уже как-то связана с ней. Почему?

Мэтт протянула руку и прикоснулась к краю платья Таши, ожидая почувствовать материю. Но ощутила только прохладу, и в следующее мгновение материал растаял у нее в руке, и она наткнулась на теплое голое тело. Вскрикнув, она отдернула руку.

Таша взглянула вниз.

– О, господи, извини. – Она провела пальцами по прорехе, оставленной прикосновением Мэтт, и материя восстановилась. – Это немного хлопотно. Когда я не сосредоточена, оно рассеивается. Я еще не привыкла к тому, что вернулась.

– А что это?

– Это воздух. Я очень спешила, покидая дом. Надо бы раздобыть настоящую одежду.

Мэтт посмотрела на Эдмунда. Он молчал с самого прихода Таши. И сейчас он казался оцепеневшим.

Конечно. На него наскочила девушка, на которой не было настоящей одежды. Интересно, это платье только для видимости или же его все-таки можно пощупать?

Эдмунд взял Мэтт за руку под столом. Она сжала его руку и спросила у Таши:

– А когда ты сосредоточена, твое платье можно ощутить?

– Конечно, можешь попробовать сейчас. Но после этого я пойду наверх переодеться. За время своих отлучек я столько всего забываю. Мне ведь надо будет быть нормальной во время поездки?

– Я еще не знаю. Мы не знаем, что мы делаем, – ответила Мэтт и, протянув руку, схватила край одежды Таши. Она казалась холодной и скользкой, почти водянистой. – Одежда? – мысленно позвала она, пытаясь удержать ее в руке.

Но она выскользнула из пальцев, ничего не ответив.

Таша взяла ее в горсть и держала, чтобы Мэтт могла хорошенько пощупать.

– Платье? – еще раз мысленно позвала Мэтт.

– Ты посылаешь какие-то сигналы, – сказала Таша.

– Да.

– Не думаю, что оно будет так разговаривать. Ведь это среда… Правда, она разговаривает со мной, если я приторможу и прислушаюсь. Но твои сигналы на совсем другой длине волны.

Мэтт прикоснулась к столу.

– Привет.

– Здравствуй, Мэтт.

Ну, конечно. Этот стол был здесь десять лет назад, когда Мэтт давилась за обедом тем, что ела Терри. Со сколькими вещами она разговаривала в этом доме? Со многими. С отчаянием пленницы она заводила друзей, где только можно. Все предметы, с которыми Терри постоянно соприкасалась, несли в себе следы ее магии. Мэтт нравился этот стол. По сравнению с другими столами он был более разговорчив.

– Привет. Я просто проверяю, могу ли я все еще разговаривать с вещами.

– То, что на Таше – это не вещь.

– Как это?

– Это не сделанная вещь. Ты можешь разговаривать с нами, потому что нас кто-то сделал. То, что вокруг Таши, сотворило себя само. Оно может заговорить с тобой, если захочет, но тогда оно воспользуется голосом.

– Так странно. Спасибо. – Мэтт несколько раз моргнула и подняла голову.

– Что ты выяснила?

– Твое платье само себя сделало?

– Да. Я сказала: «Воздух, мне нужна атмосфера в виде платья», и вот что я получила. Мне показалось, оно выглядит вполне опрятно. – Таша расправила слои небесно-голубого платья, и они трепыхнули, как ветер, засверкали золотые и серебряные блики. Мэтт почувствовала аромат хвои и ладана.

– Оно выглядит великолепно, – сказала Мэтт. – И пахнет тоже. Я такого никогда не видела.

– Так ты действительно сидишь голая? – спросила Ребекка.

– Нет. У меня собственная атмосфера. Я же только что объяснила. – Таша поднялась. – Извините, я пойду переоденусь. Я начинаю вспоминать, как живут люди. – Она провела рукой по голове Мэтт и исчезла.

«Все дело в том, что она разговаривает», – подумала Мэтт. Таша разговаривала со всем на свете, раскрывая вещи с неизвестных людям сторон. Мэтт тоже умела это делать, правда, в последнее время она все больше отключала свои способности экстрасенса. А Таша пускала свои способности в ход.

За этим было забавно наблюдать. Мэтт улыбнулась.

– Ты язык проглотил? – спросила Ребекка Эдмунда.

– Да, – сказал он и потряс головой. – Она на самом деле изменилась.

– Это моя девочка, – с гордостью сказала Ребекка. – Не может долго быть в массе людей. Но у нее золотое сердце. Она – потрясающий ребенок.

На лестнице послышались шаги, и в кухню вихрем ворвалась Таша. На ней была бледно-розовая рубашка и джинсы с закатанными штанинами.

– Ненавижу одежду, – заявила она.

– Ради бога, – взмолилась Ребекка, – это что же значит, ты обычно ее не носишь?

Таша плюхнулась в кресло и сказала, надув губы.

– Это зависит от того, где я нахожусь. Думаю, я снова к ней привыкну.

– И тебе не холодно? – спросила Мэтт.

– Нет. Смотри сама. – Таша поднесла руку к щеке Мэтт, и та почувствовала исходящее от нее тепло. – Обо мне заботится воздух. Он повсюду вокруг. – Мама, теперь ты понимаешь, почему я не звоню тебе сразу, как возвращаюсь в город. Мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть.

– Я учту это, – сказала Ребекка.

– Так когда мы уезжаем? – спросила Таша. Она заглянула в кастрюльку и доела остатки рагу. Потом завязала волосы в хвост, перетянув розовой ленточкой, и теперь казалась до странного обыкновенной.

Мэтт и Эдмунд переглянулись.

– Может быть, завтра? – сказала Мэтт. – Или сегодня? Таша, Ребекка сказала нам, что мы можем переночевать в твоей комнате. Ты не против?

– Конечно, нет. У меня есть своя квартира. Я пойду на ночь туда, а завтра утром сразу же сюда.

Мэтт сунула руку в карман и достала резного каменного монаха.

– Знаешь, когда я раньше жила в этом доме, я взяла это у тебя в комнате. – Она разжала ладонь, на которой сидела маленькая фигурка. – Извини, что я стащила это у тебя. Надеюсь, я не очень тебя обидела. Мне нужны были друзья. Вернуть тебе это?

Таша поднесла руку к монаху, но не взяла его. Она некоторое время хмурилась, взгляд ее был пустой. Потом она посмотрела на Мэтт.

– Нет, не надо. Теперь он твой.

– Спасибо. Мне правда жаль. – Мэтт убрала фигурку обратно в карман.

Таша вздохнула:

– Не переживай по этому поводу. Ребята, я могу поехать с вами? Или вы даже на своей машине? Терри-то, конечно, захочет сама вести машину. Но я не уверена, что готова вынести два с половиной часа общения с Терри прямо сейчас. Я бы могла сама туда добраться, но мне хочется поговорить с вами.

– Конечно, ты можешь поехать с нами, – сказал Эдмунд.

– Отлично.

Где-то в доме хлопнула дверь. Через мгновение в кухню вошла Терри.

– Привет, сестренка!

– Привет! – Таша соскочила с места и кинулась обнимать Терри. Мэтт заметила, что Таша даже не пыталась прикоснуться к лицу Терри.

– Так они без труда вычислили тебя? – спросила Терри.

– Я только что вернулась в город.

– Мне так и казалось. Они пригласили тебя в зачарованный дом?

– Да.

– Ты едешь?

– Конечно. А ты разве нет?

– Наверное, надо уточнить. – Терри снова вышла из комнаты.

Ребекка подперла щеку рукой и вздохнула:

– Снова остаюсь одна.

Мэтт сцепила руки на коленях и посмотрела на Эдмунда. Он внимательное смотрел на Ребекку.

Следует ли пригласить и Ребекку? Но у нее нет никаких магических способностей, насколько было известно Мэтт. И если возникнет какая-то опасность, то она будет лишней обузой. Хотя Мэтт даже представить не могла, что такого опасного могло бы приключиться. Но, с другой стороны, она не знала, что вообще происходит.

– Перестань, мама, – сказала Таша.

– Езжайте, езжайте. Со мной все будет хорошо. Я просто посижу дома.

– Перестань. Это все не для тебя. Если ты поедешь туда, только найдешь на свою голову неприятности, – сказала Таша.

Ребекка вздохнула:

– Мне бы хотелось взглянуть на большое сражение магов. Держу пари, это потрясающее зрелище.

– Прекрати!

В комнату вернулась Тэрри.

– Все в порядке, – сказала она.

– Вы меня от всего отстраняете, – пожаловалась Ребекка и тяжело вздохнула.

– Мама, ты опять дразнишь Ташу? – спросила Тэрри.

– Да. – Ребекка выпрямилась.

– Не обращай на нее внимания, Таша. У них с папой на завтра намечен большой турнир по бриджу.

– Это подло! – возмутилась Таша.

– Дорогая, ты такая доверчивая.

Таша фыркнула:

– В следующий раз буду умнее.

– Ты всегда так говоришь, – поддела ее Терри.

– Вы и мистер Дейн играете в карты? – спросила Мэтт у Ребекки. Когда Мэтт десять лет назад здесь жила, они еще очень переживали развод.

Ребекка пожала плечами:

– Мы с ним опять встречаемся. Он все еще лучший мужчина в моей жизни. Мы пробуем снова быть вместе.

– Кстати, надо мне повидаться с ним, пока я здесь, – сказала Таша. – Хоть поздороваться.

Тэрри спросила:

– Мы выезжаем сегодня?

– Можно было бы, – ответила Мэтт. Часы на кухне показывали всего 20:06, а в машине они доехали бы до Гуфри за три часа.

– Мы выезжаем завтра утром, – сказал Эдмунд.

– Хорошо, – ответила Тэрри. – Встречаемся здесь?

– Я вернусь к завтраку, если не возражаете, – сказала Таша. – У меня закончились продукты, а в магазин идти не хочется.

– До завтра, – попрощался Эдмунд.

Таша махнула рукой. Вновь по кухне загуляли ветерки, и она исчезла. Ее одежда осталась кучкой лежать на полу. Ребекка подобрала ее и аккуратно сложила. Потом покачала головой и улыбнулась.

Когда они на следующий день въехали в Гуфри, город был замерзшим, но весь сверкал в весеннем солнце. Таша опустила оконное стекло, впуская морской воздух. Мэтт глубоко вздохнула: – Я снова дома. Это правда.

– О господи, я здесь не была с тех пор, как отдалась воздушной стихии, – сказала Таша. Она высунула руку в окно, пропуская воздух сквозь пальцы.

Эдмунд свернул с главной улицы и поехал к зачарованному дому.

– Мне нравится эта улица, – сказала машина, останавливаясь у изгороди.

– Я уверена, что и она тебя любит, – отозвалась Мэтт.

– Да.

Они припарковались у забора. Машина Тэрри уже стояла там. Она выехала раньше их, не желая плестись за медленным «Вольво».

– Как здорово! – воскликнула Таша, вылезая из машины. Она стояла, мирно расставив ноги и разбросив руки с растопыренными пальцами. Она медленно вздыхала, закрыв глаза.

Мэтт стояла рядом с ней, одной рукой касаясь забора.

Руки и ноги Таши засветились, и на какое-то время она стала прозрачной. Она вздохнула, задержала дыхание, потом выдохнула и снова стала осязаемой.

– Кто это? – шепотом спросил дом у Мэтт. – Кого вы мне привезли?

– Это Таша, – удивленно ответила Мэтт. Как мог дом не узнать собственную ведьму?

Но Таша сильно изменилась. Дом и Эдмунда не признал после его долгого отсутствия.

– Это Таша?

– Да.

Таша открыла глаза и спустила руки.

– Здесь все так изменилось, – сказала она.

У ворот появился Натан.

– Таша? – спросил он.

– Привет, Натан! – Она кинулась к нему с распростертыми объятиями.

– Ворота, – успела крикнуть Мэтт.

Ворота, заскрипев, отворились, но Таша даже не обратила на это внимания. Она уже стояла перед Натаном, протягивая к нему руки, будто греясь у печки.

– Натан, – прошептала она.

– Таша, что ты сделала с собой?

Она не ответила. Она водила руками, поглаживая воздух рядом с фантомом. Ее грациозные движения напомнили Мэтт танец.

– Как странно, – сказала она наконец и протянула руку к нему. На лбу у нее залегла озабоченная складка. Натан потянулся к ее руке. Его рука прошла сквозь ее – или наоборот? – и на мгновение вспышка света озарила его прозрачную фигуру и ее осязаемое тело. Они оба подскочили от неожиданности, чуть не задохнувшись.

– Что ты сделала? – голос Натана был напряжен.

– Кто ты такой? – спросила она, тоже чуть хрипловатым голосом.

– Тот, кем и всегда был, – ответил он.

– Ты кажешься совсем другим. Я тебя больше не понимаю. Я посвятила свою жизнь воздуху, и он меня изменил, – сказала Таша.

– Понятно. Ты счастлива?

– О, да. – Она улыбнулась. – У меня замечательная жизнь.

– Хорошо. Зайдешь в дом?

Она посмотрела мимо него на дом.

– Я не хочу причинять никому боль. Я тебя сильно задела?

– Немного. Я просто не ожидал, что ты изменилась. Сейчас, я думаю, все будет нормально.

– Будем двигаться шаг за шагом, – сказала Таша.

Натан повернулся и повел ее в дом.

– Почему ее не принимают здесь? – спросила Мэтт, прикоснувшись к забору.

– Ее принимают. Просто в ней содержится энергия, на которую я не знаю, как реагировать, – пояснил дом.

Эдмунд открыл багажник и вытащил их сумки. Мэтт отняла руку от забора и пошла помогать ему.

Пока Натан и Таша поднимались на крыльцо, из дома вышла Сюди. Натан что-то сказал. Сюди и Таша тоже что-то произнесли и пожали руки.

Мэтт обратилась к воспоминаниям Джулио. Когда все это происходило, близнецы пришли в дом как раз в тот момент, когда Сьюзен уходила. Были ли они вообще знакомы? Может быть, Таша и Сьюзен впервые видят друг друга?

– Привет! – крикнул Эдмунд, направляясь к дому. – Ты получила работу?

Сюди спустилась встретить их.

– Да, я теперь выгодно трудоустроена. Начинаю с понедельника. У меня будет два выходных и 20 % скидки на лечение зубов. Натан позволил мне провести сюда нормальное электричество. Теперь я могу заряжать мой сотовый телефон и работать на компьютере. Вы нашли Ди?

– Да, она думает, приезжать ли сюда. Пока ничего не обещала.

– Как у нее дела?

– Кажется, очень неплохо. Она ветврач.

– Ветеранов лечит? Могу представить Дейдру в армии..

– Нет, она животных лечит.

– И это ей подходит, – улыбаясь, сказала Сюди.

Она пошла в дом впереди них. Мэтт шла последней и взялась за дверную ручку, хотя знала, что дом и сам может закрыть дверь.

Она захлопнула дверь, но не смогла оторвать руку. Посмотрев вниз, она увидела, что ее рука слилась с дверной ручкой: заканчивалось ее запястье, и сразу начиналась ручка; внутри стекла руки тоже было не видно. Она тянула, но вытащить руку не смогла.

– Дом, – мысленно позвала она. Ей пришло на память, как Джулио проваливался в крыльцо и видел все с высоты кошки, прежде чем дом полностью поглотил его.

– Заходи внутрь.

– Отпусти меня.

– Пожалуйста, Мэтт, зайди.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Что ты хочешь? – спросила Мэтт у дома.

– Карту того, что вы нашли.

– Ты не мог подождать с этим?

– Но Таша сейчас здесь. На кухне. Мне надо знать.

Мэтт чуть не зарычала от досады. Эдмунд шагнул к ней. Но она прислонилась к двери и исчезла, растворившись в костях и мышцах дома. Она некоторое время ворочалась, потягивалась, пристраивалась поуютнее, а потом она осознала то, что в ней находятся люди: Таша, которая представлялась белым пятном, чужим, непонятным, ведущим себя странно; Тэрри – такая знакомая и привычная; замечательная Сюди; Натан, часть дома и Эдмунд, глаза которого горели красным огнем, и руки обжигали.

– Дом, что ты сделал? – крикнул Эдмунд.

– Спокойно, все в порядке, я сама согласилась, – мысленно просигнализировала Мэтт.

Она знала, что Эдмунд мог слышать, что говорил дом, когда был вот так разгорячен.

– Перестань пылать.

– На что ты согласилась? – спросил Эдмунд. Часть жара ушла из его ладоней.

Мэтт некоторое время обдумывала вопрос, потом сказала:

– Согласилась войти в сон дома. Не думаю, что это надолго.

– Ты уверена, что все в порядке?

– Абсолютно. Я дам тебе знать, если что-то пойдет не так. Спасибо, Эдмунд.

Он прижался щекой к ней – через дверь. Она послала ему тепло.

Через мгновение он оторвался от нее и пошел на кухню, где собрались Таша, Терри, Натан и Сюди.

– Дом, ты что-то поместил внутрь меня, – сказала Мэтт.

– Мы говорили об этом во снах.

– Я не помню.

– Вспомни, – попросил дом. И Мэтт представилось, как она сидит на берегу моря, прижимаясь к седой смуглой женщине. Женщине, в которую дом превращался во сне. И ее теплые руки обнимают Мэтт. Они обе смотрят на океан. У Мэтт в груди разливается теплое ощущение комфорта и полной безопасности.

– Ты помнишь меня? – спросила женщина.

– Чем я могу помочь тебе, мама? – спросила Мэтт, и голос ее был совсем молодой, теплый, задорный.

– Ты можешь разыскать моих детей и собрать их всех дома?

– Конечно, – ответила юная Мэтт.

Женщина погладила ее по спине и поцеловала в лоб.

– Спасибо, Мэтти. Спасибо, вот тебе хлеб на дорогу. – Она дала ей булку. Она была большая, теплая, желтая и на вид сладкая.

– Это надо оставить на потом? – спросила Мэтт.

– Нет, можешь съесть сейчас.

Мэтт откусила. Вкус был изумительный: сладкий, сочный, с привкусом ванили и лимона. Она прожевала и проглотила. Потом почувствовала, что в ее желудке происходит что-то странное. Не боль, не тошнота, скорее, просто удивление.

– Что это? – спросила она, прижав руку к животу.

– Это помощь на будущее.

Мэтт доела булку. Каждый укус был как небольшой приятный шок. Она облизала пальцы.

Женщина погладила Мэтт по голове. Мэтт осознавала, что волосы у нее были, как прежде – густые, волнистые, по пояс. Взглянув на себя, она увидела, что и тело у нее, какое было в двенадцать лет: стройное и мускулистое от занятий танцами.

Потом она переключилась на какое-то странное, головокружительное видение. Она была уже той взрослой Мэтт, много путешествовавшей и всякое повидавшей, и одновременно двенадцатилетней Мэтти, доброй, сильной, наивной. Мэтти разговаривала с кем-то, кого любила и кому доверяла, с кем-то, кто напоминал ей умершую маму. Мэтт знала, что это дом в облике женщины, и ей показалось, что дом ею манипулирует.

– Мама, а как это поможет? – спросила Мэтти.

– Оно укрепит твою волю, – сказала женщина. – Если кто-то будет навязывать тебе злую волю, ты сможешь противостоять этому.

– Здорово, – сказала Мэтти, ничего не поняв, но почувствовав себя успокоенной.

– И это будет напоминать тебе обо мне, – шепнула женщина.

Мэтт вынырнула из воспоминаний и снова оказалась внутри пурпурного потока энергии дома.

– Ты вспомнила? – спросил дом.

– Кажется, да, – ответила Мэтт. Она подумала о том, как переборола заклинание Терри. Так, значит, хлеб на дорогу, да? А как же голос, который разговаривал с Эдмундом ночью? Это что, тоже проявление силы воли?

– Как получилось, что в том сне я была ребенком?

– Именно в таком виде ты появляешься почти во всех наших снах, – ответил дом.

– А как получилось, что в этих снах ты появлялся как мать?

– Этот облик я принимаю в наших снах.

– Почему?

– Я не знаю. Это ты дала такой образ.

Некоторое время они молчали. Мэтт слышала, на кухне Сюди набрала в чайник воды; Мэтт отчетливо чувствовала ее руку на кране. Потом Сюди дотронулась до старой плиты. Через ладонь, которой она ее касалась, Сюди попросила дом зажечь плиту. Ее просьба буквально впиталась в кожу дома, и тот ответил ей теплом. Дом еще помнил те времена, когда плита была раскаленной от того, что на ней много готовили. Мэтт представились какие-то чужие люди, суетившиеся на кухне, сковородки и кастрюли на плите и уголь в топке. Сам дом вспомнил только тот жар в прошлом, и вот плита нагрелась в настоящем. Сюди вовремя успела отдернуть руку, пробормотала благодарности и поставила чайник на одну из конфорок.

Мэтт знала, что в кухне шел разговор. Натан задавал Таше вопросы. Если сосредоточиться, подумала Мэтт, то можно услышать, что он спрашивает и что отвечает Таша. Часть сущности дома была соединена с Натаном, хотя он не управлял напрямую его движениями. Дом мог проникать в него, воспринимать через его чувства. Так он мог видеть, что происходит, хотя своего зрения у дома не было, и мог настроить слух на то, чтобы лучше понимать звуки речи, хотя он мог слышать и говорить и без Натана. Натан зачастую обращал больше внимания, чем дом, на то, что говорится. Хотя, если дом упускал из виду что-то существенное, он всегда мог покопаться в памяти призрака.

Мэтт интересовало, как Натан относился к дому и их связи. Может, он вовсе и не думал об этом. Может быть, призрак всегда был так связан с домом, и его это уже не раздражало. Мэтт немного углубилась в разум дома. Дом любил Натана. Он знал, что однажды Натан захочет покинуть его, и понимал его. Их связь поддерживалась чем-то извне, чему они не в силах были противиться. Так что им еще повезло, что они нравились друг другу и прекрасно ладили между собой.

Эдмунд прислонился к стене. Используя поверхность дома как свою собственную, Мэтт погладила ладони и спину Эдмунда. Он вздрогнул, но потом успокоился.

– А где Мэтт? – спросила Сюди.

– Ей нужно выполнить поручение, – ответил Эдмунд.

Дом продолжил объяснять ей.

– Та женщина – это образ, который ты дала мне и который я сложил из воспоминаний других людей, которых я узнал. Мне он очень нравится.

– Понятно.

– Можно мне взглянуть, что вы обнаружили в своем путешествии?

Мэтт беззвучно вздохнула и сказала:

– Давай.

Она погрузилась в свои воспоминания и заново прожила эти два с половиной дня. А дом молча наблюдал. Когда она закончила, ей показалось, что прошло еще два дня, но люди были все еще в кухне, и Эдмунд все так же стоял, прислонившись к стене.

Сюди заварила чай, дотронулась до стены и попросила, чтобы к их приходу мебель в гостиной была готова. Дом обставил гостиную так, какой она была, когда Натан в ней жил: стулья с витыми ножками, оттоманки, маленькие столики с вазочками и безделушками, арфа, пианино, картины на стенах, канделябры над камином. Мэтт почувствовала шаги, когда все переходили из кухни в гостиную.

– Спасибо, Мэтт, – сказал ей дом. – Ты хочешь выйти сейчас?

Находиться внутри дома было странно и уютно. У Мэтт было такое ощущение, что здесь, внутри этого пурпурного бассейна энергии, ей ничего не страшно. Здесь можно было думать о чем угодно, чувствовать, а решения будет принимать кто-то другой. Ее хранитель.

Ей же вообще не нужен хранитель, правда? В принципе, нет.

– Я готова выйти, – сказала она.

Дом выпустил ее на кухню, отпуская помаленьку. Она отделилась от стены и мягко, чтобы не было синяков ни у нее, ни у дома, разорвала их связь. Наконец, она сама шагнула вперед и взглянула на себя.

– Эй, это не мои волосы, – возмутилась она.

По ее плечам ниспадали длинные, светло-каштановые волосы до пояса. Голубые джинсы и зеленая рубашка, которые она надела с утра, стали бирюзовыми, а ее армейские ботинки превратились в кожаные английские сапоги по колено для верховой езды.

– И одежда не та. Как ты мог забыть?

– Извини, – сказал дом.

– Ты можешь сделать мне стрижку? – спросила Мэтт, прижимая ладони к стене.

Сначала она чувствовала только твердое дерево. Она надавила сильнее, и напряжение поверхности исчезло. Она снова слилась со стеной.

– Представь, как ты выглядишь, – велел ей дом.

– Я не знаю, как я выгляжу.

– Тогда представь, как ты хочешь выглядеть, какими должны быть твои волосы, одежда.

– Мне понравились эти сапожки, у меня таких никогда не было.

– Они принадлежали кому-то, кто жил здесь много лет назад. Я забыл отметить, в чем ты была, когда вошла внутрь меня.

– Да одежда-то мне нравится, но я не ношу такие яркие цвета. Да и волосы вроде бы ничего, но мне с ними как-то непривычно. Я сейчас не готова ко всем этим переменам. Я хочу свою обычную стрижку. – На самом деле она не стриглась уже месяца два, и волосы порядком отросли, но поскольку они еще не лезли в глаза, она их и не трогала.

– Представь себе, чего ты хочешь, – снова повторил дом.

Мэтт подумала о своей прическе, одежде, ботинках. Через минуту дом легонько вытолкнул ее обратно на кухню. На ней все еще были сапожки для верховой езды и одежда странного цвета, хотя уже не столь ослепительно-лазурного. Волос ей уже было не видно. Она подняла руку и нащупала короткую стрижку.

– Спасибо, – сказала она. – Все это так странно. А если бы я захотела стать повыше ростом, или потолще, или рыжеволосой? А что, если бы я представила себя абсолютно другим человеком?

– Такое вполне могло быть, – ответил дом.

– Потрясающе!

В кухню вошел Эдмунд.

– Мэтт, все в порядке? – спросил он.

– Думаю, да. – Она посмотрела на свои руки, потом пощупала грудь, живот, ноги. – Я хорошо выгляжу? – спросила она, ощупывая свое лицо. Раньше она не особо задумывалась о лице и не рассматривала его. Вдруг она его сейчас неправильно представила? Дом бы этого сам не почувствовал. Он не разбирался в том, как должны выглядеть вещи и люди.

Если не считать того, что он знал от Натана. И от Джулио, и от Мэтт, и еще то, что он узнавал из снов.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал Эдмунд.

– И с лицом все в порядке?

– Оно красивое. – Он подошел и взял ее лицо в ладони.

– Это не так.

– Оно очень красивое. И ты выглядишь отлично.

– Правда? Ты уверен? Минуту назад у меня были длинные волосы. Мне пришлось снова зайти и выйти. Если ты соберешься слиться с домом, посмотри сначала хорошенько на себя, чтобы запомнить, каким ты должен выйти обратно. Видишь эти ботинки?

Он наклонился, чтобы получше рассмотреть их.

– Дом забыл, какие ботинки были на мне, и дал мне вот эти.

– Но ты-то свои ботинки хорошо знаешь, – сказал он. – Ты должна помнить каждую их складочку.

– Мне эти больше понравились. – Мэтт стала мучить совесть. Она уже давно носила те армейские ботинки, и они ей верно служили все это время. Как она могла променять их на другие?

Можно ли получить их назад? Будут ли они, как прежде? Из чего сделаны эти новые, и куда делись те?

Куда делась та прежняя Мэтт?

Из чего теперь сделана она?

Мэтт в страхе схватилась за плечо Эдмунда. Он выпрямился, посмотрел ей в лицо и крепко обнял. Она поцеловала его и спросила:

– Я – это я? Я все такая же?

Вкус ее был прежним: смесь полыни, дикой природы, дыма, и к этому теперь примешивался еще и аромат чая.

– У меня прежний вкус? – мысленно обратилась она к нему.

– Да. – Его внутренний голос был очень музыкальным, каким иногда бывал и настоящий голос, ярким, поющим, серебристым.

– Ты уверен?

– Уверен.

Она постояла еще немного, прижавшись к нему, потом освободилась от объятий. – Ты когда-нибудь бывал внутри дома?

Он покачал головой.

– А Джулио бывал, – продолжила она. – Именно поэтому дому удалось заставить меня думать, что я – это он. Это так странно, Эдмунд. Я уже не понимаю, где я, а где не я.

– Ты хочешь уехать?

– Нет!

– Кто это говорит? Ты или дом?

– Что?

– Дом теперь преследует тебя, как призрак, ведь так?

Мэтт засмеялась. Но поняв, что он не шутит, сказала:

– Видимо, да.

– Так ты в трезвом уме говоришь, что не хочешь уезжать? Или это сказал дом? Мэтт, ты уверена, что тебе не опасно оставаться здесь? Может быть, поговорим об этом в другом месте?

Она взяла его за руку и повела к выходу. Дверь перед ними широко распахнулась. Они прошли через двор, дальше по улице, пока не оказались за пределами владений дома.

Они сидели на чужом газоне, взявшись за руки.

– Я все равно не уверена, что я – это я, – сказала Мэтт, – потому что дом теперь все время присутствует во мне.

Эдмунд отпустил ее руку и вынул сверток со своими магическими принадлежностями. Он достал из нее щепотку чего-то голубо-зеленого. Потом потер пальцами над этой горсточкой, и порошок превратился в тоненькое голубое пламя, пляшущее у него на ладони. Он поднес руку к ее лицу.