Текст книги "Вершина желания"
Автор книги: Нина Киллэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Джек огляделся, и надежды его оправдались. По направлению к нему медленно двигалась женщина. Она осматривала полки неподалеку, исподтишка наблюдая за ним. Она постояла немного, листая книгу о льготной аренде помещений, снимаемых для гражданской панихиды, после чего, набрав для храбрости полные легкие воздуха, решительно направилась к полкам с любовными романами. Она повернулась к Джеку спиной, читая заголовки на корешках.
– Могу я предложить вам Селесту д'Арк? – сказал он. Женщина напряженно замерла, но оборачиваться не стала. Напротив, она продолжила читать, словно его не слышала.
– Вас ведь интересуют любовные романы?
Она бросила взгляд на охранника, который прогуливался неподалеку.
– Вам какое дело? – сказала женщина.
– Мы с вами родственные души. Мы должны поддерживать друг друга в нашем благородном стремлении сделать этот мир лучше, наполнить его страстью. Мы не должны позволить им нас победить. Мы должны держаться друг за друга. Помните, – Джек подался ей навстречу, – мы – молчаливое большинство.
Женщина кивнула.
– Так скажите мне, я прав?
Она огляделась, после чего прошептала:
– Я не знаю. Мне просто нравятся… эмоции, знаете ли.
Он вытащил одну из своих книг.
– Так могу я предложить Селесту д'Арк? – повторил он.
Она состроила гримасу.
– Я слышала, что она мужчина.
– И что с того?
– Мне не нравится, что мужчина вот так влезает мне и душу. Знаете, когда он копается в моих желаниях.
– Чем больше он о них знает, тем лучше он их удовлетворяет.
– Разве он не гей?
– Нет. Обычное заблуждение. Геи пишут для геев. А мужчины нормальной ориентации для женщин нормальной ориентации. Они делают все, что делает женщина, только в зеркальном отражении и на низких каблуках.
– Хм, – сказала женщина и посмотрела на заднюю обложку. – Убийство, похищение и предательство. – Она почесала щеку. – Звучит заманчиво.
– Книга хорошая, уверяю вас.
Большая ладонь легла на плечо Джеку. Он обернулся и увидел, что над ним навис охранник.
– Вам придется отсюда уйти, сэр. У нас не положено приставать к покупателям.
– Я всего лишь оказываю услугу этой даме.
– Тогда окажите-ка и мне услугу и выйдите из магазина, – сказал охранник и выпроводил Джека на улицу.
И вот когда Джек, по инерции пролетев еще пару ярдов в результате полученного ускорения, оказался на тротуаре перед входом, он вдруг подумал о том, что ему, наверное, действительно стоит подыскать себе постоянную работу. Если «профессиональный кризис» у него затянется, то через полгода ему придется перебраться из собственного дома в съемную двухкомнатную квартиру в Студио-Сити. [14]14
Студио-Сити – район Лос-Анджелеса, где расположены съемочные павильоны.
[Закрыть]Проблема состояла в том, что после определенного возраста писатели в своем большинстве уже не способны найти иной способ заработка. Они слишком большие индивидуалисты по своей сути, чтобы научиться работать в команде. Слишком предвзято мыслят, слишком сильно прислушиваются к тому, что шепчут им их внутренние голоса. Они знают понемногу обо всем, но глубоко – ни о чем. Не настолько, чтобы быть профессионалами в какой-то узкой конкретной области. Конечно, он так много занимался исследованиями, что, возможно, мог бы получить работу специалиста по эпохе Регентства – скажем, проводить оценку вещей, выставляемых на аукцион. И несколько лет назад он написал вполне сносный роман о медиках. Вне сомнений, он мог бы день или два проработать медбратом. Но не больше, увы. Жаль, что сейчас не так много вакансий на должность пиратов, потому что эту область он знал досконально.
Джек вздохнул. Если объем продаж его книг не увеличится, то его ждут серьезные проблемы. Кроме того, если он не продается под женским псевдонимом, то выходить на рынок под своим именем вообще не представляется возможным.
Но когда он, понурив голову, направился к обочине, где ждал его, как верный скакун, любимый мотоцикл, Джек поймал себя на том, что улыбается. Слава Богу, подумал он, что хоть в личной жизни у него все отлично. Хизер не обманула его ожиданий. Она воплощала все то, что ему нравилось в женщине, и даже более того.
Хизер стояла перед Джеком в слитном купальнике. В руке у нее был толстый черный маркер для обозначения зон недоступности.
– Итак, на настоящий момент никаких прикосновений выше этой линии, – сказала она, проведя черту на пару дюймов выше колен. – Со временем мы можем дойти вот до этого места. – Она провела пунктирную линию еще на три дюйма выше. – Но это только после того, как ты наберешь пятьдесят очков за хорошее поведение.
– За хорошее поведение. – Джек сидел в гостиной Хизер, конспектируя ее лекцию.
– Да. Очки присуждаются после каждого свидания. Пять очков за проявление галантности. Например, когда ты открываешь передо мной дверь в машину. Когда платишь за ужин. Когда активно слушаешь.
– Активно слушаю.
– У тебя уже проявляется к этому склонность!
Джек поставил вопросительный знак рядом с пометкой «активно слушать». Надо будет потом поискать это выражение в справочнике.
– Должна сказать, что у меня довольно строгие правила в отношении грудной зоны. – Она провела черту посреди горла. – Все, что ниже этой линии, трогать строго воспрещается. Но если ты невероятно хорошо себя ведешь, и, честно говоря, никто еще не удостоился такой чести, ты можешь приложить руки к области ключиц.
– Понял.
– Итак, ты не хочешь позагорать обнаженным?
Джек заморгал.
– Ты не будешь чувствовать себя слишком… голой?
– Ну, когда мы установили правила, я чувствую себя с тобой в полной безопасности. – Хизер сняла купальник у него на глазах и встала в позу. – Господи, видел бы ты свое лицо! – Она засмеялась. – Ты выглядишь бледнее, чем мои кутикулы.
Она вышла на балкон и легла под солнце. Грудь ее подозрительно торчала. Она закрыла глаза и погрузилась в нирвану. Джек стоял у двери и смотрел на нее, лаская взглядом зоны недоступности. Они подмигивали ему и манили, как спортивный автомобиль в витрине салона.
Когда Леда постучала в дверь, Джек бросился вниз открывать. Он был в восторге от того, что его племянница пришла к нему за помощью. Он всю ночь провел, разрабатывая учебный план, включив в него ознакомление с тайными приемами создания хороших диалогов, написания интересного сюжета, словесных портретов героев. Он даже сделал кое-какие записи относительно своих писательских привычек – какой шрифт использует, какие сноски делает, о собственных воззрениях, лежащих в основе его трудов. Он предвкушал восхитительный день.
Он крепко обнял ее на пороге и помог ей снять школьный рюкзак. Леда обвела взглядом прихожую.
– Мне столько всего надо тебе рассказать, – сказала она.
– Хорошо-хорошо, давай же.
На кухне Джек предложил Леде стул и налил холодного молока в два высоких бокала. Он поставил на стол корзинку с шоколадным печеньем. Ничто так не дает человеку возможность предаться маленьким радостям, как присутствие ребенка.
– Итак, – сказал он, утирая молочные усы, – с чем у тебя проблемы?
Леда плюхнулась на стул.
– С оральным сексом.
Джек поперхнулся печеньем.
Леда вытащила из рюкзака диаграмму с изображением предмета исследования с обозначенными на нем секциями «А», «Б», «В» и «Г».
– А теперь, – сказала она, взяв в руки карандаш и указывая на каждый из участков, – скажи мне, исходя из собственного опыта, тебе нравится, когда давят сюда, сюда или сюда?
Джек уставился на племянницу, открыв рот.
– Или тебе нравится такие размашистые волнообразные движения по всей поверхности, создающие ощущение вибрации?
Джек лишился дара речи. Кто была эта женщина-ребенок, специализирующаяся на мужской анатомии? Он пристально смотрел на сидящую перед ним девочку-подростка, с ее детским жирком на животе, в джинсах на бедрах, собравшихся складочками в районе промежности, с фальшивой (как он надеялся) татуировкой в виде языка на сгибе кисти. Что сталось с ребенком в платье сказочной принцессы, какой он видел ее на детских праздниках? Куда делась девочка, которая могла сказать, чем хазмозавр отличается от стегозавра, которая могла назвать все до единого спутники Сатурна? Которая знала, что императорские пингвины высиживают птенцов на ногах.
До него доходили слухи о том, что современные дети невероятно испорчены, но он всегда считал, что это всего лишь досужие вымыслы, направленные на то, чтобы запугать и шокировать обывателей и еще сильнее расширить пропасть между поколениями. Ему нравилось считать себя союзником молодежи, предпочитая верить (вопреки очевидным фактам), что он не так далеко ушел от возраста юности. Поэтому ему не хотелось судить Леду. Он не хотел поднимать шум. И самое главное, он не хотел, чтобы она от него отвернулась. И потому ему ничего не оставалось, как вступить с ней в открытый диалог.
Он взял себя в руки.
– Ну, я уверен, что твой бойфренд будет в восторге от любого внимания, которое ты готова ему оказать.
– Бойфренд? – Леда рассмеялась. – У меня нет бойфренда. Мне всего четырнадцать! Это для соревнования. Лучший оральный секс. Команда победителей получит бесплатную путевку в Диснейленд.
Бог есть, подумал Джек. Как бы там ни было, это надо прекратить. Пустить под откос этот поезд, куда бы он там ни направлялся. Но он должен был сделать это тактично, с пониманием и хладнокровием. Джек сделал глубокий вздох.
– И что сказала бы тебе мама?
– О, пожалуйста, не начинай. Я не стала бы идти к ней за советом. Сомневаюсь, что она в этом разбирается.
Джек пристально на нее посмотрел и попробовал другую тактику:
– Секс – это серьезное решение…
– Секс? Это не секс.
– А что это?
– Это, – Леда немного подумала, – это развлечение, приятное времяпровождение.
Джек поморщился:
– Ты ведь знаешь о потенциальном вреде для здоровья…
– Я воспользуюсь презервативом. Я же не идиотка.
– Никто никогда на тебе не женится, – выпалил Джек сгоряча.
Леда зашлась от смеха.
– О, дядя Джек, ты такой юморист! – Она глотнула молока и взяла из корзины очередное печенье.
Джек лихорадочно искал решение. Оставался только один выход.
– Как ты думаешь, что он будет при этом чувствовать?
– Кто?
– Твоя жертва.
– Жертва? – Леда презрительно хмыкнула. Джек подался вперед.
– О, конечно, он может сказать «да», но при этом он всего лишь поддастся давлению.
– Я думала, им это нравится.
– А, – Джек махнул рукой, – это так типично. Бедные парни на это купились. Они думают, что хотят именно этого. Им сказали, что они этого хотят. Каждый день на них градом сыплются образы, прокрадываются в их психику, насильно внушая им сексуальные желания, которых они, если бы не этот напор, и не испытывали бы. Возможно, парень предпочел бы подержать тебя за руку. Ты никогда об этом не думала? Возможно, он предпочел бы узнать тебя получше, поговорить? Может, ему совсем не хочется, чтобы его хладнокровно использовали на заднем сиденье автомобиля? Ты думаешь, ему нравится, когда чьи-то руки с профессиональной ловкостью расстегивают ему ширинку, обнажают его гениталии и проводят манипуляции с орудием его мужества?
– Орудием мужества?
– А как насчет его сердца? Тебе приходило в голову подумать о нем? Сердце молодого человека все еще остается его самым большим органом.
– Я…
– Ты сможешь заговорить с ним в коридоре школы на следующий день?
– Ну…
– Ты узнаешь хотя бы его лицо?
– Конечно, узнаю.
Джек приподнял бровь, выражая сомнение.
– Но Армани сказала…
– Это главарь вашей банды, полагаю?
– Да. Она сказала…
– Что ты можешь попрактиковаться на этих невинных мужчинах, делая зарубки на пряжке ремня?
– Ну, они же не возражают.
Джек покачал головой:
– Возможно, им кажется, что у них нет выбора. Возможно, они думают, что перестанут вам нравиться, если не покорятся вашей воле.
– О, да брось ты.
– Ты думаешь, мы так сильно от вас отличаемся? Если вы нас колете, разве наши раны не кровоточат? Если вы причиняете нам боль, разве мы не плачем? Если вы играете с нами, разве мы не чувствуем стыда?
– Господи, дядя Джек, я не хотела тебя огорчать.
Он пожал плечами и глубоко вздохнул.
Леда похлопала его по руке.
– Я не буду этого делать, идет? – Она поцеловала его в лоб. – Пожалуйста, не плачь.
Джек вымучил бодрую улыбку и протянул ей руку.
– Я рад, что мы с тобой поговорили.
Джек сидел в офисе Люсинды. Ему пришлось заплатить из своего кармана за перелет в Нью-Йорк и лично вручить Люсинде рукопись, а затем настоять на том, чтобы она прочла ее прямо здесь, у него на глазах. Нет, спасибо, он подождет. Все те два часа, пока Люсинда читала, Джек сидел, разглядывая ее офис, и он успел заметить, что его книги она расположила так, что они в отличие от книг других авторов сразу бросались в глаза.
Люсинда засмеялась. Она перевернула страницу и засмеялась вновь. Джек, приободрившись, улыбнулся, хотя ему было немного не по себе, ведь он-то знал, что написал не комедию.
Люсинда прыснула от смеха:
– Эта Честити, она такая… такая…
Джек кивнул:
– Спасибо.
– И этот Бью…
– Вам нравится?
– Он… он… – Люсинда ловила ртом воздух.
– Слишком добродетельный?
– Мягко сказано…
– Я его немного отретуширую, сделаю чуть более приглушенным. – Джек сделал запись в блокноте.
Наконец Люсинда откинулась на спинку кресла и швырнула рукопись на стол.
– Могу я спросить, какую гадость вы принимали?
– Простите?
– Это не любовный роман. Это пособие для тех, кто желает уморить читателя. Добиться того, чтобы читатель сдох от скуки.
– Я не понимаю, о чем вы.
– Взгляните на Бью. Вы вкладываете ему в голову сентиментальные, невинные мысли, тогда как все его помыслы должны быть направлены на то, чтобы овладеть предметом своей любви всеми мыслимыми способами.
– Но я подумал… Вы знаете, времена меняются, и я подумал, что, возможно, читатели готовы принять парня, которого не обуревают темные страсти. В том смысле, что он не думает о совокуплении двадцать четыре часа в сутки. Пришла пора вывести новый образ героя: образ обычного парня, такого как все. Знаете, хорошего парня. Милого.
Люсинда хмыкнула:
– Ваши читатели уснут, упав головой в свой поп-корн.
– Но мне хотелось идти в ногу со временем. Сейчас мужчины другие – приятнее, спокойнее. Они более чувствительны. Терпеливы. Сдержанны.
– Вы когда в последний раз читали газеты?
– Да, но то пресса. А среднестатистический парень – это милый парень.
– Я думаю, вы потеряли нить.
Джек уставился на страницы рукописи.
– Я думал, я сделаю что-то отличное от того, что делают все. Встряхну устои жанра. Установлю новую, более высокую планку.
– И доведу себя до банкротства?
Джек опустил голову на руки. Люсинда нетерпеливо схватила рукопись.
– Послушайте, все милое в этом парне должно быть спрятано глубоко, так что героиня этого видеть не может. Поэтому вам надо заставить его опустить ее ниже плинтуса, превратить ее в эмоциональный фарш в одной сцене, а в другой показать, как он мирно играет с любимым псом, как чешет у него между ушами. Чтобы мы могли уразуметь, что за сбитыми костяшками и мрачной ухмылкой скрывается доброе сердце. Но ради Бога, не забывайте о сбитых костяшках и мрачной ухмылке.
Джек поднял глаза.
– Но я подумал, что я могу отойти от схемы, что я попытаюсь написать книгу о том, кто влюбляется с первого взгляда и встречает взаимность в своей избраннице, и они оба по-настоящему милые, приятные люди, и единственное, что не дает им соединиться, – это… общество. Ну, знаете, как в «Ромео и Джульетте».
– «Ромео и Джульетта» – книга о половой связи с лицом, не достигшим совершеннолетия, о насилии родителей над детьми, о суициде и убийстве. Вот это настоящий любовный роман.
Люсинда стряхнула с лацкана пиджака несуществующую пылинку. Джек подумал, что этим жестом она давала ему понять, что ему пора сматываться. Но он сидел такой жалкий и забитый, что Люсинда над ним сжалилась.
– Послушайте, если вы хотите продолжать писать любовные романы, Джек, то вам нужно понять простую истину.
– Какую?
– Женщины не любят милых мужчин.
Взглядом она указала ему на дверь.
Джек делал вид, что не понял намека.
– Могу я просто спросить? – промямлил он. – Как вам понравилась Честити?
– Честно?
Он кивнул.
– Заплесневелый сыр в дальнем углу холодильника вызывает у меня больше интереса.
Джек съежился.
Люсинда вытащила блокнот.
– Ну ладно, отнесем это на счет кратковременной невменяемости. Я даю вам еще месяц на то, чтобы все исправить. Идите, – она указала на дверь, – и пишите.
Джек на ватных ногах поднялся со стула. Люсинда подняла палец:
– О, совсем забыла. Спасибо за то, что отправили мне книгу вашей знакомой. Как ее зовут? Молли Шарм? Восхитительно.
– Вам понравилось?
– В ней есть настоящая радость жизни.
– Это настоящее порно.
– Ну, я думаю, нам надо идти в ногу со временем.
– Не укладывается ни в какие нормы морали.
– Ну, в конечном итоге героиня получает своего парня. Вернее, парней. – Люсинда приподняла бровь. – Откровенно говоря, я и не думала, что мужской член может быть таким проворным.
– И правильно делали. Он не настолько проворен.
Люсинда улыбнулась:
– Ну, если вы так считаете.
Джек не унимался:
– Я не шучу. То, что описывает Молли, анатомически невозможно.
Люсинда потянулась за телефоном.
– Ну, это же все об исполнении желаний, верно? Я думаю, у Молли впереди блестящая карьера.
Джек вернулся домой из поездки ближе к вечеру. Он взглянул на потолок, чтобы проверить, на месте ли люстра, перед тем как направиться в гостиную, чтобы выпить чего-нибудь, что помогло бы ему поскорее забыться. В гостиной он обнаружил Молли. Она, с комфортом устроившись на его шезлонге, сама с собой играла в шахматы. При виде Джека она оторвала взгляд от доски.
– Ты вернулся! – жизнерадостно сказала она. Джек бросил на нее мрачный взгляд:
– А ты все еще здесь.
– Прости. Я знаю. Квартиру, которую я хотела снять, сдали другому человеку. Но мне дали еще один адрес.
Джек налил себе виски.
– Я бы тоже не отказалась от добавки. – Она протянула ему стакан.
Джек, поколебавшись, налил ей немного и тяжело опустился в кресло.
– Ну, как все прошло?
– Ты отправила Люсинде свою книгу.
– Да.
– И сослалась на меня.
– Да.
– Не спросив меня, согласен ли я давать тебе рекомендации?
– Я спрашивала. Ты мне отказал.
Она взяла с доски черного ферзя и ласково погладила его.
– Играешь?
– Конечно, играю.
– Хорошо. – Она начала расставлять фигуры.
Джек взял книгу и сделал вид, что погрузился в чтение. Молли закончила расставлять фигуры и, потерев руки, приняла позу «Мыслителя». Затем она церемонно выдвинула белую пешку и села, откинувшись на спинку, ожидая ответного хода.
Джек продолжал делать вид, что читает. Молли продолжала смотреть на него. В конечном итоге он бросил книгу и поднялся с кресла.
Он встал над ней, уставившись на доску, затем, после некоторых раздумий, выдвинул черную пешку навстречу ее белой, перегородив ей путь.
Молли продвинула еще одну пешку.
Джек выдвинул слона. Молли ответила ему конем.
Джек плюхнулся в кресло и ввел в игру своего коня. Молли хохотнула и взяла его пешку, стоящую перед ферзем. Джек взял пешку, что закрывала ее короля. Молли пошла конем, создав угрозу его ферзю. Джек его передвинул. Молли поставила коня посередине. Теперь он угрожал обеим ладьям.
Джек выругался.
Молли засмеялась.
Он спас одну ладью. Молли взяла вторую.
Джек злорадно сожрал неугомонного коня ферзем.
Молли с ханжеским почтением сделала рокировку.
Джек сел и стал думать.
– Смотри на доску, на всю доску, – проворковала она.
Он представил, как под его кулаком уплощается ее изящный носик.
– Ага. – Она сбила вторую его ладью слоном и убрала ее со стола. И издала победный клич. Джек мрачно уставился на ее длинную тонкую шею, представив, как легко мог бы ее сломать, и мрачно взял ее слона ферзем.
Молли выдвинула свою ладью из-под прикрытия пешек.
– Шах, – сказала она.
Джек поморщился. Он забыл о ладье.
– Мат, – добавила она и схватилась за живот, злорадно смеясь.
Джек сбросил фигуры на пол. У Молли расширились глаза. Он схватил ее за плечи, поднял с шезлонга и прижался к ее удивленным губам губами. Он прижал ее спиной к стене. Он чувствовал, как сдавливаются под его натиском ее округлости. Ладонь его лежала у нее на пояснице. От Молли пахло теплым шотландским виски. Он чувствовал ее отклик, как она толкнулась ему навстречу, приоткрыла навстречу ему пухлые губы. Тело его было предельно напряжено, до предела заряжено желанием. Он уже ни о чем не думал – он действовал. Он действовал жестко и точно. Юбка ее вскоре была задрана, трусики спущены, ноги разведены… В окно громко постучали.
– Джек, ты дома?
Джек застонал и ослабил хватку.
– Кто там? – прошептала Молли.
Джек повернул голову и обнаружил, что уставился на морщинистое лицо женщины, что смотрела на него в окно, и думал, что она, конечно, успела разглядеть во всех подробностях форму его обнаженных ягодиц.
– Моя мать, – сказал он.
