Текст книги "Вершина желания"
Автор книги: Нина Киллэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 7
Утром ему позвонила Люсинда.
– Я слышала о вашем маленьком суаре вчера вечером. Я бы предпочла, чтобы вы не разоблачали себя перед публикой подобным образом. Чем меньше о писателе знают правду, тем лучше.
– Говорю вам, они готовы принять эту правду.
– Могут? Ваша последняя книга продается хуже, чем мы рассчитывали.
Внезапно стены начали сдвигаться, нависая над Джеком.
– Да? – только и смог выдавить он.
– Только не надо паниковать. Просто поменьше о себе сообщайте. Я уверена, что все наладится. И эта ваша новая книга, которую вы сейчас пишете, станет поворотной точкой. Кстати, как она у вас продвигается?
– О, прекрасно. Замечательно.
– Отлично.
Джек глубоко вздохнул и сделал медленный судорожный выдох.
– Если честно, у меня имеются небольшие трудности. Я думаю, что, возможно, я не уверен насчет главной героини…
– О, пожалуйста, Джек, меньше думайте. Просто пишите, и все.
– Хорошо! – Он повесил трубку.
Джек уставился на экран, удалил все, что написал за утро, снова глубоко вздохнул и начал все заново.
Платье ее было бело-розовым и прикрывало все главные достоинства ее тела.
Примроуз, расположившаяся на его кровати в привычном месте, рассмеялась:
– Вот так предложение. Это настоящий удар под дых нашему обязательному среднему образованию.
Гай смачно зевнул.
– Тебе надо передохнуть, дружок. Давайте все съедим по бублику.
Они были правы. Все это ужасно. Джек провел ладонью по волосам. Может, ему нужно перенестись в другую эпоху? Может, он перегорел на начале девятнадцатого века? Может, надо попробовать Средневековье? Рыцари, доспехи, девицы в башнях из слоновой кости в ожидании принца на белом коне, который их оттуда вызволит. А еще лучше – не принц, а викинг. Да, викинг! Суровый и напористый. И неудержимый, как бульдозер. Он потащит за собой весь сюжет. Джек уже представлял своих героев: Эльфию, девушку-викинга с волосами черными, как крыло ворона, и сердцем жарким, как сталеплавильная печь. Да, точно. Смена декораций. Джек взглянул туда, где лежала Примроуз, лениво подкрашивая губы.
– Эльфия! – крикнул он.
– Да благословит тебя Бог, – с опаской откликнулась Примроуз.
Джек заморгал, и вот Эльфия явилась на его зов. С руками сильными, как кузнечные клещи. Груди, рвущиеся из… Как они называли эти штуковины? Надо будет поискать в справочнике. Черные волосы струятся по плечам, ниспадают на юбки. Эльфия была занята тем, что свежевала оленью тушу. Если точнее – олений окорок.
– Ты, должно быть, меня разыгрываешь? – сказала она.
Джек сделал вид, что не услышал ее, и начал печатать.
Вошел викинг Хельсгат. Эльфия одобрительно приподняла бровь. Она отшвырнула олений окорок в сторону и вытерла грязные руки о…(надо посмотреть, как это называется). Хельсгат схватил ее за плечи, и она прогнулась ему навстречу. Ее черные как смоль волосы полуночным водопадом струились по спине.
Джек ухмыльнулся. Ему это нравилось: полуночным водопадом…
– Продолжай! – приказала Эльфия.
Хельсгат сорвал с нее…(надо посмотреть, как это называется). Эльфия дерзко смотрела на него. Она не думала отступать. Его жаркие губы накрыли ее большую налитую грудь, и Эльфия закрыла глаза, противясь желанию, которое ее пронзило молнией. Она почувствовала, как ладони Хельсгата заскользили по ее бедрам и сжали ягодицы. Против воли она застонала. Он был настойчив, исследуя недра ее рта своим волшебным языком, и она откликнулась на его зов, как волчица откликается на зов волка. Эльфия чувствовала, как его желание, словно копье, бьется о ее живот. Она была его рабыней, и он был ее хозяином.
Джек дописал и вытер лоб.
– Неплохо.
– Я вот тут держу копье…
– Ладно, ладно, – пробормотал Джек и снова погрузился в работу.
Эльфия выпустила копье Хельсгата на свободу и направила его к центру своей любви.
– К центру своей любви? – Оба, и Эльфия, и Хельсгат, уставились на Джека. – Что-то в этом есть.
Он вошел в нее, как дикий зверь, и Эльфия застонала.
– Пощади, пощади! – настойчиво шептала она, но он не знал пощады, и вскоре они достигли звезд.
Ночное небо почернело, как глаза Хельсгата, и в этот миг Эльфия уже знала, что будет принадлежать Хельсгату вечно.
Джек опустил голову на клавиатуру в полном изнеможении. Голова Хельсгата запрокинулась, и он захрапел. Эльфия, подоткнув под голову подушки, ухмыляясь, смотрела в потолок.
Когда Молли часом позже спустилась вниз, Джек лежал на полу в коридоре, закрыв лицо руками, и по его щекам текли слезы.
Молли склонилась над ним:
– Что-то случилось?
Джек яростно замотал головой. Молли смотрела на него сверху вниз.
– Хотите выпить?
– Нет. – Он всхлипывал, закрыв лицо руками.
– О, перестаньте. Не может быть, чтобы все было так плохо.
– Еще как может. Я должен сделать серию. Первая книга понравилась публике, и теперь я должен написать вторую.
– И что?
Джек уставился на нее с раздражением.
– Вы хотя бы представляете себе, насколько это бессмысленно?
– Я думала, вы считаете эту работу своим призванием.
– Так и есть. Но это ужасно. Я сажусь, и ничего не приходит в голову. Или если приходит, приходит все не то, но я этого пока не понимаю и печатаю как идиот. Все утро я печатаю их бормотание, думая – да, это то, что надо, это пойдет. И потом, когда я перестаю печатать и окидываю все это взглядом, я слышу, как они смеются. Это отвратительно. Это все сплошное дерьмо. И у меня ничего нет!
– Это бывает. Профессиональный кризис. Но вы его преодолеете.
– Это не профессиональный кризис, черт возьми! Если бы все было так просто. Нет, это дерьмо лезет из меня, и его не остановить. Каждое утро оно извергается из моей головы, словно я – Везувий. Оно стекает у меня по плечам и лужами растекается у моих ног. – Джек схватил ее за руку. – Вы хоть понимаете, как на самом деле мне чужда романтика?
Он приподнялся, встал на колени и, схватив Молли за руки, привлек ее к себе так, что ее лицо оказалось в дюйме от его лица.
– Вы знаете, как сильно я хочу просто… быть с кем-нибудь? – Он оторвал взгляд от ее губ и посмотрел ей в глаза. – Хоть с кем-нибудь, – прошептал Джек.
Молли высвободила руки и, распрямившись, отступила, отряхнув юбку. Юбка, подумал Джек. Он никогда не видел ее в юбке. Она струилась от талии по пышным бедрам, словно лесной ручей, впадающий в озеро.
Он обхватил ладонями ее бедра.
– Вы могли бы мне помочь. – Голос его был хриплым от желания.
Молли осторожно сняла его ладони с бедер.
– У вас разве нет знакомого редактора, у кого можно попросить совета? Постойте, кто-то ведь издает ваши книги. Обратитесь к нему.
– А, вы о ней, о Люсинде. – Джек снова свалился на пол. – Она, кровожадная гарпия, только и ждет, когда силы окончательно покинут меня, а я испущу дух. Тогда она слетит с ветки и склюет мой несчастный труп. – Джек вздохнул. – Она мне вообще не помогает.
– О, черт, я чуть не забыла. – Молли покопалась в сумке и сунула Джеку под нос прозрачную папку со стопкой листов. – Почитайте. Три главы и предложение о сотрудничестве.
– О чем книга?
– «Хорошо подвешенный муж».
– Звучит впечатляюще.
– Вы прочтете?
– Я немного занят.
Молли выразительно приподняла бровь, взглянув на Джека.
Он вздохнул.
– Ладно. Давайте. – Он уставился на первую страницу. – Молли Шарм?
– Мой псевдоним. Что скажете?
Он покачал головой.
Молли улыбнулась:
– И еще я подумала, что, если вы не возражаете, я могла бы дать книгу вашему редактору.
– Моему редактору?!
– Может, она ищет что-то такого плана.
Джек смотрел на Молли, раскрыв рот.
– У вас совсем стыда нет, да?
– Что вы имеете в виду?
– Вы являетесь в мой дом, едите мою еду, спите в моей постели, а теперь вы хотите забрать моего редактора!
– О, перестаньте. Я уверена, что нам обоим хватит места на рынке. Что это за рынок? Миллиард разных оттисков одного и того же? Там всем хватит места. – Молли пошлепала его по голове. – Хотите, я вам принесу чего-нибудь из магазина?
– Труп.
Кейт сидела в своей машине перед школой и ждала Леду. Выглянув из окна, она заметила, как в четырех машинах от нее Элрой болтал с Мейбл Каннингем. Кейт побледнела. Мейбл Каннингем, образец респектабельности в классических юбках до середины голени и водолазках всех цветов радуги, была председателем родительского комитета школы. Кейт осторожно огляделась, а затем как можно скромнее высунула из машины два пальца. Элрой помахал Мейбл и направился к Кейт. У ее окна он немного пригнулся.
– Как дела? – спросил он.
– Спасибо, прекрасно. – Она прочистила горло. – Я лишь хотела узнать…
– А вот и ты!
Они оба – Элрой и Кейт – застыли от ужаса. Директор школы стоял по другую сторону машины.
– Ты здесь работаешь? – сурово поинтересовался он, обращаясь к Элрою.
Элрой выпрямился, прижав руки к груди, словно держал в них шляпу.
– Да, сэр, работаю.
– Так пойди и займись анютиными глазками. Они рты открыли от жажды.
– Да, сэр. Немедленно ими займусь, сэр.
Директор наклонился и заглянул в машину:
– Миссис Мандрел, это вы?
Кейт проглотила вязкую слюну и помахала директору рукой. Он нехорошо на нее посмотрел и отошел.
– И не забудь про клематис возле ступеней, – бросил он вслед Элрою.
Элрой кивнул:
– Да, сэр.
Директор отошел, и Элрой как ни в чем не бывало снова пригнулся, положив локоть на опущенное стекло на двери машины Кейт.
– Итак, что я могу сегодня для вас сделать? У меня есть специально для вас ретина [9]9
Крем на масляно-водной основе.
[Закрыть]и прозак. [10]10
Лекарственное средство, антидепрессант.
[Закрыть]
Кейт колебалась. Элрой был молод, лет восемнадцати или около того, с блестящей кожей, высокими скулами и глазами, похожими на золотистый кукурузный сироп.
– Тестостероновый пластырь, – наконец прошептала Кейт.
– Тестостероновые пластыри? Никогда о них не слышал.
– Они новые. Я читала о них в журнале. Но для их покупки нужен рецепт.
Элрой наклонился ближе к ней:
– У вашего мужчины нет тестостерона? Бедняжка, это совсем плохо.
Кейт заметила, как его грудь натянула футболку. Мягкий хлопок на тугой мускулистой груди. Она отвела глаза.
– На самом деле они для меня. Мне просто нужен маленький толчок.
– Вы пробовали терапию?
– Простите?
– Знаете, сексотерапию. Мне помогло, и моя подруга довольна. У меня… ну, у меня были проблемы в том, чтобы оставаться живым.
– Понимаю.
– Десять месяцев я к ней ходил, но она меня вылечила.
– У меня планы на эти выходные.
– Ладно, как скажете. Но знаете, все это требует времени. Вы должны настроиться на то, что все получится не сразу. – Элрой записал заказ. – Хотите еще экстези в придачу?
Лежа в кровати, Джек читал рукопись Молли. Глаза его были широко раскрыты, и «третья нога» пребывала в состоянии твердого окоченения.
Затем он пригвоздил ее…
Затем она скользнула вверх по его…
Затем она опустила руку вниз и…
Джек захлопнул папку с рукописью над своим торчащим майским шестом [11]11
Майское дерево – украшенный цветами столб, вокруг которого танцуют 1 мая в Англии (древний языческий праздник плодородия).
[Закрыть]и безумными глазами уставился в пространство. Он покачал головой. Что, скажи на милость, он может ей сообщить? Лгать он не мог. Он считал своим долгом быть с ней честным. Может, стоит написать записку? Он пошарил в тумбочке в поисках чистого листа бумаги, но ничего не нашел. Встал, вытащил лист из принтера и стал писать записку. Если он сейчас подсунет ее под дверь Молли, то она сможет прочесть ее утром. Прочесть и осмыслить.
Джек открыл дверь. Молли стояла на пороге.
– Так что вы думаете? – спросила она. Джек схватился за сердце и отшатнулся.
– Это было… мм… неплохо.
– Сладкий мой, я бы не стала вылезать из постели ради «неплохо».
– Простите?
Молли шагнула к нему в комнату.
– «Неплохо» – бесполезное слово. Оно ничего не означает. Не хорошо и не плохо. Если вы намерены вынести мне оценку, я хочу услышать «прекрасно» или «ужасно». «Отвратительно» для меня предпочтительнее, чем «неплохо». «Неплохо» – это то, что сразу забывается, то, что не стоит усилий – скучная, водянистая похлебка. «Неплохо» – это, – она задумалась на мгновение, – дерьмо.
Джек обдумал ее слова.
– Ладно. Это было… необычно.
Молли усмехнулась:
– Хорошая вещь, да?
Он выдохнул:
– Изматывающая.
Молли подняла вверх ладонь с растопыренными пальцами.
Джек покачал головой:
– Я в жизни ни разу не читал книгу, настолько лишенную романтизма.
Молли опустила руку.
– Что вы имеете в виду?
Джек понизил голос:
– Коп по имени Тесс Малдун, действующая в кибер-пространстве ради того, чтобы отомстить за убийство своего мужа, выслеживает злодея по имени Рок Гейдж, который в конечном итоге оказывается хорошим парнем, о чем она как-то не догадывается на протяжении трех четвертей книги, слишком занятая тем, чтобы удовлетворять каждую его сексуальную прихоть.
– Что в этом плохого?
– Где нежность, где тайна? Где любовь?
Молли скосила глаза на свою рукопись. Джек постучал по ней пальцем.
– Они до бесчувствия трахают друг друга, и им ни разу не пришло в голову заглянуть друг другу в душу.
– Но в конце они выясняют, что идеально друг другу подходят.
Джек пожал плечами:
– Меня вы не убедили.
Молли наступала:
– Это… это книга о том, как найти себя. Книга об эмансипации. Эмансипация – вот главная проблема двадцать первого века.
Джек решительно покачал головой:
– Это не главная проблема двадцать первого века.
– Нет? Тогда в чем, по-вашему, главная проблема двадцать первого века?
– В том, чтобы не умереть от одиночества.
Они смотрели друг на друга молча. У Молли потемнели глаза. Она прочистила горло.
– То есть вы хотите сказать, что вам не понравилась книга?
– То есть я хочу сказать, что она никуда не годится.
Молли вышла, хлопнув дверью. Джеку стало не по себе. Ему не нравилось, когда по его вине у начинающих писателей опускались руки. Но ей надо было кое-что понять о любви и романтике. Любовь – это не секс. Любовь – это не лучшая поза. Любовь состоит не в том, чтобы у вас обоих одновременно сносило крышу. Любовь – это стойкость. Это нечто, что способно выдержать проверку временем.
Глава 8
Женщина за столом выглядела озадаченной. Джек прочистил горло.
– Ну, знаете, нетронутая, девственная.
– Девственная? – Брови ее поползли вверх. Она опустила взгляд на тревожную кнопку.
Это брачное агентство ему рекомендовал Ричард. Дал ему самые лучшие рекомендации. Самые лучшие женщины в городе, обещал он. И не только Ричард хвалил это агентство. Другие тоже его хвалили, делая упор на его элитарность. Джек в конечном итоге пришел к выводу, что раз он хочет отыскать иголку в стоге сена, ему придется переворошить весь стог. Он огляделся. Персиковые стены, кожаные кресла, с художественным вкусом выполненные черно-белые фотографии обнаженных тел, слившихся в объятиях.
Он наклонился к регистраторше:
– Я ищу женщину, которая была бы милой, которая не торопила бы события, которая готова была бы ждать.
Регистраторша сухо улыбнулась:
– Разумеется. – Она принялась нажимать на клавиши ноутбука. – Ну что же, у нас действительно есть такая в списках. Давайте посмотрим. – Она взглянула на фотографию. – Ага, вот и она. – Агнес Сайке. – Она вывела файл на печать и протянула ему листок.
На него смотрела монашка. Старая монашка.
– Я думал, у вас есть возрастной лимит.
– Это так.
– Но она выглядит…
– Она утверждает, что ей тридцать один год.
– Она монахиня.
– Бывшая монахиня. Вы хотите с ней связаться?
– У нее есть электронная почта?
– Да. Вот. [email protected].
Джек взял записку и вышел. Еще немного, и он впадет в отчаяние. Он перепробовал все: сидел в чатах, читал рекламные объявления, даже делал заказы по почте («Девственницы? У нас есть девственницы. Вот эта прибыла в контейнере, никогда не видела мужчины. Вы будете первым»).
Джек вышел из здания, в котором располагалось брачное агентство, и присел на ступени перед входом. Глядя на прохожих, он думал: жизнь течет мимо… Его отчаяние становилось визуально заметным. Он чувствовал, как люди на тротуарах обходят его стороной. Он с тоской смотрел на прогуливающиеся по улицам пары – мужчины и женщины шли рядом со сплетенными руками, положив головы друг другу на плечи. Как им это удается? Как они находят друг друга? Почему боги любви улыбаются им, а не Джеку? Он угрюмо потягивал пиво из банки. Вся его жизнь, казалось, теперь свелась к ожиданию той, что заполнит пустоту в кольце его рук. Заполнит пустоту в его сердце. Наполнит его энергией, любовью, страстью. Избавит его от невыразимых мучений.
Рита сидела в своей спальне и слушала болтовню в гостиной. У Стеллы снова были родственники – две ее внучки и их сопливые отпрыски. Они приезжали каждую пятницу в одиннадцать и оккупировали гостиную, оставляя после себя крошки от крекеров на диване и пятна от молока на ковре. Стелла сидела в кресле гордая, как королева на троне. Ей нравилось оставлять дверь в коридор приоткрытой, чтобы каждый проходящий по коридору мог бы заметить, что у нее гости. В этом месте гости были все равно, что фишки в покере – знак того, что ты богат и кое-чего стоишь.
Родственники Риты были не столь внимательны к ней. О, Кейт старалась как могла найти для нее время. Она навещала ее в перерывах между работой и семейными заботами. Леду постоянно нужно было куда-то возить, и делать это приходилось Кейт. И Джек иногда ее навещал, когда был в состоянии оторваться от своих непристойностей эпохи Регентства. Но ее единственная внучка заглядывала не слишком часто. И когда она заходила, они имели обыкновение сидеть, опасливо поглядывая друг на друга. Рита, переполненная любовью к этому ребенку, напрягала мозги, подыскивая темы для разговора. Чтобы заполнить гнетущие паузы, она спрашивала Леду о том, чем они занимаются в школе, при этом прекрасно понимая, что и на милю не приблизилась к тому, что по-настоящему занимает ее внучку. Рита и представления не имела о том, что интересует Леду. Она помнила, что не так давно отправила ей фату для одной из ее кукол, и услышала от своей одиннадцатилетней внучки, что ее куклы никогда не унизятся до принятия столь патриархальной системы, как брак. Леда назвала эту систему «пенитенциарной», но Рита поняла, что она имела в виду.
Рита навострила уши. Родственники Стеллы шумно прощались. Она слезла с кровати. Ей отчаянно хотелось выпить чаю.
Когда Рита зашла в гостиную, Стелла улыбалась, как кошка, сожравшая громадную канарейку.
– Не понимаю, почему ты все время запираешься у себя в спальне. Могла бы выйти, пообщаться.
– Я читала.
– И что же ты читала? «Камасутру»?
Рита закатила глаза. О чае лучше забыть. Она не станет торчать здесь до вечера с этой язвой Стеллой и трепать языком. Она направилась к двери.
– Куда идешь?
– В лото поиграю.
– Ты ведь не любишь лото.
Рита пожала плечами.
– Ты просто хочешь посмотреть, кто там играет.
– Это что – преступление?
– Мужчинам не нравятся девушки, которые за ними бегают.
– Ты хочешь пойти?
– Нет, я собираюсь почитать, – с ханжеским лицемерием заявила Стелла и взяла свои очки для чтения.
Закрыв дверь, Рита поймала себя на том, что думает о Леде, о том, что хотела бы чаще видеться со своей единственной внучкой. О чем думает юная девушка двадцать первого века? Да, именно это Рита хотела бы знать. О чем думает новое поколение, ее генетический оттиск?
Леда сидела посреди своей кровати, розовой, как у принцессы из сказки, с розовым шелковым балдахином, и натягивала кондом на большой, очищенный от кожуры банан. Ее подружки Тиффани и Армани наблюдали за ее манипуляциями.
– Потише, – сказала Тиффани.
Банан сломался у основания. Леда, разочарованная, откинулась на подушки.
– Послушай, надо все делать за одно плавное движение. Вот так, смотри. – Тиффани отломила еще один банан от лежащей на тумбочке связки и двумя ловкими движениями натянула на него кондом. Она подняла над головой результат своей работы: аккуратную банановую колбаску.
Армани восхищенно покачала головой:
– Тиффани – кондомная королева.
Тиффани самодовольно ухмыльнулась:
– И это только начало.
Леда упала на кровать и рассмеялась. Она не помнила, чтобы когда-нибудь чувствовала себя такой счастливой. Сегодня у нее остались на ночь ее самые лучшие подруги. Лучше этих подругу нее никогда не было. Они вместе ходили в детский сад, потом учились в школе в одном классе, но Тиффани и Армани всегда были слишком популярны, чтобы пустить Леду в свой круг. Однако внезапно на прошлой неделе они вдвоем подошли к ней в коридоре после урока мистера Пека и пригласили войти в их команду для участия в соревновании. Оказалось, что Тиффани и Армани должны были соревноваться с тремя девочками из параллельного класса, и им нужна была третья участница.
Тиффани протянула Леде завернутый в латекс банан:
– Ладно, а теперь медленно…
Леда открыла рот и выставила вперед подбородок.
– Потише, – сказала Тиффани. – Это тебе не трубочка с вареной сгущенкой!
Армани и Тиффани ударили по рукам и хором начали отсчет. Леда снова начала давиться бананом. Когда она отдышалась, они начали считать сначала.
– Держи ритм, – инструктировала Тиффани. – Нужно считать про себя. Один, один тысяча, два один тысяча, три… Хорошо. Хорошо. Эй, посмотри-ка, подруга. Я думаю, она ухватила суть.
– Ой, ой, ой, – завыла Армани и со смехом опрокинулась на кровать.
Леда опять подавилась и сползла на пол.
– Эй, прекратите, – сердито сказала Тиффани. – Это серьезно. Команда Стефани настучит нам по задницам, если мы не сделаем все как надо.
Армани пожала плечами:
– Ну, у них в команде нет девственницы.
– Мы все девственницы, – сурово сказала Тиффани.
– Я знаю, что ты имеешь в виду.
– Что бы ни имела. – Тиффани вытащила из рюкзака пакет. – Ладно, вот три брелка для ключей, которые ты раздашь после того, как закончишь. Чтобы они нас не забыли. Славные, правда?
Леда вынула из пакета один из брелков. Это был большой брелок с фотографией всех трех девочек, стоящих в обнимку и соблазнительно улыбающихся. Над их головами имелась надпись: ВТОРОЕ ЕЖЕГОДНОЕ СОРЕВНОВАНИЕ ПО О.С.
Тиффани протянула Леде перетянутую резинкой стопку карточек:
– А вот это – бюллетени для голосования. Убедись, что они проставили отметку у тебя на глазах, а то они передумают. Именно так и произошло в прошлом году. Я тогда облажалась, помнишь?
– Облажалась как пить дать, – согласилась Армани.
– Ладно, поэтому мы и принимаем меры предосторожности. В следующий раз мы поговорим о том, как лучше себя преподнести. Надо, чтобы тебе было удобно, и в то же время надо выглядеть элегантной. Мы хотим выглядеть как настоящие мастера своего дела, ну, вы понимаете, что я имею в виду?
Леда кивнула. Она не могла поверить в то, что эти девочки были в ее спальне, валялись у нее на полу, разговаривали с ней. Ее обычная лучшая подруга Бетти с ума сойдет от ревности.
Армани залезла в пакет с чипсами.
– Я слышала, Розана и Рейчел доходят до конца. Ну, вы понимаете, о чем я.
Тиффани подкрасила губы розовым блеском со вкусом клубники.
– Ну, нам по этому поводу беспокоиться нечего. Они шлюхи, а мы – нет. – Она подняла стакан с яблочным соком. – Предлагаю тост. Пусть победит сильнейший в оральном сексе.
Когда Джек подошел к дому, было уже почти пять. Окна его дома, выходившие на запад, сияли, как бронза. Солнце опустилось за край горизонта и было похоже на огненный ковш, готовый зачерпнуть воды из моря. На пляже не осталось людей, и отпечатки ног теперь покрывали мелкие царапинки, оставленные птичьими лапками. Чайки и альбатросы качались на волнах – туда-сюда, туда-сюда.
Ему раньше нравилось приходить сюда с Морган. Они брали с собой бутылку вина и сидели, обнявшись на морском ветру. Он по наивности считал, что так будет продолжаться вечно, пока артрит не одолеет их, не давая им сгибать колени, и тогда они будут со смехом валиться на песок. Но уже на втором году их брака ему приходилось уговаривать Морган выйти с ним на пляж, и тогда он исподволь наблюдал за ней, сидящей на расстоянии вытянутой руки от него, угрюмо уставившейся в море.
Реактивный снаряд в человеческом облике промчался мимо и нырнул в волны. Две секунды спустя этот снаряд выскочил и начал подпрыгивать на месте, махая ему рукой.
– Я заледенела! – выкрикнула Молли.
Она хлопала себя по бокам, похожая на большую белую гусыню. Она прыгала, поджимая под себя ноги вперед и назад в бесплодных попытках перепрыгнуть волну, не намочившись. Ее крохотный купальник бикини открывал взгляду мертвенно-белую кожу. Такая бывает у утопленников пятидневной давности. Джек поглядывал на нее в восхищении. Она наверняка нарушала какой-то пункт муниципального постановления Лос-Анджелеса, относящийся к защите окружающей среды.
Наконец, она вылезла из воды и принялась прыгать на месте. Ее полноватые бедра слегка колыхались при каждом толчке.
Джек одобрительно кивнул:
– Приводим себя в норму?
– Что?
– Вы укрепляете тело?
Она остановилась и окинула себя взглядом:
– Что вы имеете в виду?
Джек почувствовал себя неловко.
Молли посмотрела на него и улыбнулась:
– А ну-ка догоните!
Она повернулась и помчалась по песку к дому. Надо отдать ей должное, подумал Джек, недостаток стройности она с лихвой восполняет избытком энергии.
Когда он вернулся в квартиру, она нарезала чеснок и пригоршнями бросала его на сковородку. В воздухе стоял непередаваемый аромат.
– Сейчас вы узнаете, что такое нирвана, – пообещала она. Положив на сковородку нарезанные помидоры и красный болгарский перец, блаженно морща нос, Молли начала помешивать все это ложкой.
– У меня планы, – сказал Джек.
– Тьфу ты!
Он уставился на Молли. Он никогда раньше этого не замечал, но у нее была красивый губной желобок – углубление под носом. Так вот у нее этот желобок задирался вверх, приподнимая верхнюю губу как раз на ту высоту, которая одновременно придавала ей надменный вид и вызывала желание эту губу поцеловать. Мужчина может не замечать многого ради одной мелкой детали, предупредил себя Джек. Но, увы, предупреждение запоздало.
– Возможно, я мог бы отложить то, что наметил…
– Отлично. Вы наливаете вино. – Она кивком указала на три бутылки на кухонной стойке.
Молли насвистывала что-то, помешивая стряпню. Джек чувствовал себя виноватым.
– Послушайте, извините за вчерашнее. За то, что я сказал по поводу вашей книги.
– Не за что, вы были правы.
– Я был слишком жесток.
– Вы сказали то, что думали. Это было честно. Я ценю это. И вы заставили меня начать думать. – Она посмотрела на него. – И еще мне нужно подумать о своем предназначении.
Джек кивнул:
– Ну не надо расстраиваться. Многие люди бросают писательство, когда понимают, как это трудно.
– О Господи, нет! – рассмеялась Молли. – Я не собираюсь бросать книгу. Я совсем о другом. Я хожу к психотерапевту. Насколько я понимаю, я все время удерживала все в себе. Ну, в смысле эмоций. Не давала им воли. Так вот с помощью моего психотерапевта я собираюсь разрушить путы, что сковали мое сердце. Собираюсь войти в контакт с писательницей любовных романов, которая живет во мне. А если ничего не поможет, он говорит, что есть кое-какие превосходные пилюли, которые он готов мне прописать. – Она поставила перед Джеком громадную миску с макаронами.
– Приступайте.
Джек побледнел:
– Вы собираетесь проглотить пилюлю и стать писательницей?
– Ага.
– Можно мне еще вина?
К одиннадцати они уже хорошо набрались. Молли, прищелкнув языком, открыла третью бутылку. Гранатово-красное вино, булькая, полилось в его бокал.
– Ваше здоровье! – сказала Молли.
Джек поднял бокал. Он заметил капельку пота над ее губой и сделал большой глоток.
Она крутила ножку бокала, глядя, как вращается вино.
– Ласка шелка, скользящего по коже… Это вы написали, – сказала Молли.
– Я?
– Да. Пока я не прочла ваши книги, я не понимала, как слова могут вызывать воспоминания. – Она посмотрела на него искоса. – Влажная сладость ее рта… Бархат ее груди… Теплая влага его губ на ее холодном соске…
– Ну, это всего лишь писательский трюк. – Чтобы… э… – Джек забыл, о чем говорил.
– Чтобы возбудить читателя? – Молли окинула его тело многозначительным взглядом сверху вниз и обратно. – Поглаживание, нежное, как шелк, по внутренней стороне ее бедра… Ее возбужденное дыхание, обжигающее его щеку…
Джек проглотил слюну.
Молли наклонилась к нему и провела подушечками пальцев по его предплечью.
– Ее острые ноготки, царапающие его спину…
Он закрыл глаза и вдохнул ее запах.
– Боль, острая и восхитительная, когда он наполнил ее собой… Пот на его ягодицах, совершающих вращательные движения по спирали…
Джек резко открыл глаза. Ее губы были в нескольких дюймах от его губ и приближались. Джек почувствовал, как напряглись его мускулы. Было так, словно его засасывает в воронку. Его рот отчаянно жаждал узнать вкус ее рта, кожа его отчаянно жаждала ее прикосновения. Но мозг его сопротивлялся изо всех сил, не давая одолеть себя похоти.
Джек застонал и поймал себя на том, что вскочил.
– Ну что же, время сворачиваться, я думаю.
Молли не верила своим ушам:
– Сейчас?
– Утром мы посмотрим на это по-другому. – Он схватил тарелки со стола и сунул их в раковину.
Следовало заняться делом. Воля его, словно обреченный гладиатор, сражалась с вероломными трюками желания.
Молли вздохнула и встала. Она наклонилась и открыла посудомоечную машину. Она начала загружать ее. Джек поймал себя на том, что наблюдает за ней. Тело его было одновременно расслабленным и взбудораженным.
Молли подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
Джек прищелкнул языком.
Она улыбнулась:
– Что?
Он обошел ее со спины и вытащил все, что она загрузила в машину. Все это он разложил на стойке, оценивающе окинул взглядом, затем принялся все загружать вновь идеальными рядами.
Молли таращилась на него, не понимая, зачем он это делает.
– Пар идет сверху вниз, – сказал Джек, – так что, если вы поставите блюдо сюда, вы отрежете тридцать пять процентов всего доступного пара. – Он отступил к другой стороне посудомоечной машины и, выдвинув отсек для столовых приборов, стал складывать ножи и вилки по длине. – Если вы загрузите вилки и ножи вперемешку, то сократите поперечный поток. – Наконец он распрямился и достал специальную таблетку для посудомоечной машины. Перед тем как положить ее в специальный отсек, он отломил четвертую часть. – Я обнаружил, что трех четвертей более чем достаточно. Если вы используете больше, машина тратит слишком много энергии на полоскание. – Он со щелчком захлопнул дверцу, включил машину и, тяжело дыша, с довольным видом потер руки.
– Вы извращенец! – сказала Молли.
В ту ночь Джек лежал на кровати и слушал, как старенькая система у соседа натужно воспроизводила музыку Вагнера. Мистеру Уинстону было восемьдесят. Он проводил время, потягивая бурбон и заедая его арахисом. Когда-то весь дом принадлежал ему, но с годами ему пришлось разделить его на три квартиры. Он продал их одну за другой одиноким женщинам, себе же оставил лишь крохотную квартирку на чердаке, в которой кроме кровати помещались еще холодильник и микроволновая печь. Женщины были по большей части тихими соседками, если не считать того, что временами кто-то из них слишком рьяно входил в роль Аланис Мориссет. [12]12
Аланис Мориссет – канадская певица.
[Закрыть]
