Текст книги "Вершина желания"
Автор книги: Нина Киллэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Кен приблизился к Молли, неторопливой размашистой походкой. Он развернул ее к себе и наклонился над ней, царапая ее ногтями. Она довольно ухмылялась, глядя на него.
– «И вот в один прекрасный день, когда вы меньше всего этого ждете, рассудок вдруг возвращается к нему в виде большого…»
Кен выставил вперед челюсть и поцеловал Молли взасос. Толпа шумно выражала свое одобрение. Джек подскочил. Жар ударил ему в голову. Его распирало от жара. Он больше не мог терпеть. Он бросился на сцену. Аудитория ахнула. Женщина, которая читала отрывок, удивленно замолчала. Джек шагнул к Кену и Молли. Кен посмотрел на него и тут же отступил. Молли встала, покачиваясь, искоса поглядывая на подсвеченную софитами фигуру в черном.
Джек замер. Слов у него не было.
Молли заморгала.
– Джек…
Глаза ее сияли, как лунные камни. Губы ее приоткрылись, и эта загадочная полуулыбка сводила его с ума. Он хотел схватить ее, поцеловать, стереть эту усмешку с ее лица, он хотел… Джек выхватил у чтицы микрофон и повернулся к аудитории лицом. По залу пробежал шумок.
Джек прочистил горло.
– Что случилось с романтикой?
Ответом ему была гробовая тишина, в которой можно было услышать, как падает на пол носовой платок. Джек набрал в легкие воздух.
– Что случилось с эмоциональным соитием двух людей? Мужчины и женщины. Мне все равно, мужчины и мужчины, мужчины и генетически модифицированной женщины, мужчины и кентавра.
Люди в зале с интересом переглядывались.
– Любовь не имеет отношения к органам тела. Или к позам. Или к размеру. Любовь – это о тебе и обо мне. Это о том, как найти родную душу. Свое солнце и свою луну. Свою звезду. Но она здесь. – Он указал на свое сердце. – Не здесь. – Он схватил себя за мошонку.
В зале восхищенно ахнули.
Джек обвел взглядом аудиторию. Зрители смотрели на него, открыв рты. Он окинул взглядом Молли.
– Мне просто кажется, что раньше у нас здесь были традиции. Мужчины и женщины вели себя как цивилизованные люди. Учились относиться друг к другу с достоинством и добрыми чувствами. Не было этих скачков в кровать на первой же странице. Или уточнения размеров пениса еще до того, как мы узнаем о намерениях парня. Не было персонажей, которые постоянно трахают друг друга, оставаясь безымянными, безликими.
– Я даю им имена, – возразила Молли.
– Но забываешь их использовать.
– Это атака на меня лично?
– Послушайте все, что я пытаюсь сказать, это: давайте вернемся к романтике. Давайте вернемся к тому, что удовлетворение дается не сразу, что его надо заслужить. Вернемся к понятию чести, понятию красоты. – Он обвел взглядом публику и грустно улыбнулся: – В конце концов, кто мы? Животные?
– Да! – хором взревели дамы.
То был трубный глас Апокалипсиса. Этот рев, как шаровая молния, прожег Джеку грудь и впился в сердце. Он вернул чтице микрофон, поклонился Молли и по подиуму пошел за кулисы. Когда он сошел со сцены, в зале повисла гнетущая тишина. Толпа расступалась, пропуская его к выходу.
Глава 13
Джек полулежал на диване в гостиной, потягивая пиво и бросая на пол пустые банки. Он размышлял о том, что делать с тем временем, которое ему требовалось прожить. Конфронтация с участниками конференции дорого ему обошлась.
– Я, пожалуй, не стану предлагать вам продление контракта, – сказала Люсинда. – Просто мне кажется, что сердце ваше уже не с нами.
– Может, если вы позволите мне печататься под моим настоящим именем, я принесу больше прибыли.
– Я не думаю, что вы к этому готовы.
– К тому, чтобы быть мужчиной?
Люсинда вздохнула:
– Я действительно не понимаю, почему это так важно для вас.
– Я прячусь за фальшивой личиной. Я чувствую себя мошенником.
– Джинджер Саваж нет до этого дела.
– Кто это?
– Это наш новенький. Я подписала с ним контракт на конференции. Он пишет свои романы в виде текстовых сообщений и на полях делает маленькие рисунки. Вам стоит его почитать. У него такой свежий стиль. Он на переднем краю жанра.
– Он настолько безграмотен?
– Ну не придирайтесь. Вы не представляете, какое на меня оказывают давление. Мне надо привлекать к работе молодежь.
– Но разве он заставляет вас стонать, как это делаю я? Заставляет вас дрожать, просить еще и еще?
– Довольно, Джек.
– Я серьезно. Что я, по-вашему, должен делать со всей этой любовью, с этим знанием, с этой страстью?
– Почему бы вам не попробовать свои силы в продаже недвижимости?
Джеком овладело уныние. Он оставил притворство и перестал каждое утро запираться у себя в комнате наверху, делая вид, что трудится над книгой. Он, не таясь, валялся целый день перед телевизором в гостиной, жевал чипсы и щелкал пультом по кабельным каналам. Сейчас он попал на музыкальный канал и смотрел, как Кристина Агилера скачет по экрану практически в одних кожаных трусиках. Он почесал мошонку и вздохнул. Кожа плюс кожа, как он вынужден был признать, – хорошее сочетание.
Молли появилась в дверях гостиной:
– Ну, вижу, автор романов бестселлеров трудится в поте лица.
Джек продолжал смотреть на экран. Ему все еще было стыдно за ту сцену, что он устроил на конференции, и встречаться с Молли он избегал.
– Я думал, ты сегодня идешь на конференцию по защите сексуальных прав животных.
Молли потянулась.
– Я так расстроилась. Я его убила.
– Кого?
– Джо Харди, своего героя.
Джек поднял на нее глаза:
– Ты не могла так с ним поступить.
Молли пожала плечами:
– Ну, так уж получилось. Еще минуту назад они смеялись, глаза их сияли, сердца переполнялись чувствами, а потом вдруг раздался выстрел, и он упал замертво. Бедная Кассандра. – Она немного подумала. – Бедная я.
Молли взглянула на программу передач.
Джек продолжал таращиться на нее во все глаза.
– Это ужасно.
– Да, нехорошо получилось.
– Нет, я имею в виду, что это плохо с точки зрения писателя. Так не бывает в любовных романах. Ты должна его вернуть.
– Ничего уже не поделаешь.
– Послушай, ты должна постараться. Нарасти мяса на свой персонаж. Сделай его сильным, искренним…
– И сексуальным? Уже сделала. Но этого недостаточно.
– Тогда ты должна добавить изюминку его характеру.
– О нет. Он больше ни в чем не нуждается. У него и так уже было все, что нужно мужчине.
– И что же это?
– Ну, у него изумительные глаза цвета стали с голубым отливом. Они похожи на море в шторм. – Молли мечтательно улыбнулась. – И у него такая грудь, что у меня слюнки текут. И ягодицы… С ума сойти. – Молли вздохнула. – Но все это ничто по сравнению с его внутренней красотой. У него был стержень, который невозможно сломать. Знаешь, у него были убеждения. Он верил в себя, но не только. Он был верен своим принципам. Он хотел сделать этот мир лучше. Он был героем. Сияющей звездой.
Джек с любопытством смотрел на Молли. За игрой штампами проглядывала правда. Она печально покачала головой:
– Он умер. С улыбкой на своих мужественных губах. И все его многочисленные достоинства оказались никому не нужны. О, бедная Кассандра. Бедная я.
– Настоящий жеребец, да?
Молли отмахнулась от Джека, как от назойливой мухи:
– О, он был больше чем просто жеребец. Он готов был постоять за свои убеждения. Я думаю, что в конечном итоге каждая женщина приходит к тому, что ей хочется иметь рядом мужчину с убеждениями, за которые он готов постоять.
Джек скрестил руки на груди.
– Ладно. Я заглотнул наживку. И что у него были за принципы? За кого он был готов постоять?
Она немного подумала.
– За тех, кто слабее.
– Что, как в автобусе?
– Он стоял за то, чтобы люди не прогибались под этот мир. Оставались верными своей природе и своим принципам. Кажется, это называется свободой? Он стоял за свободу.
– И это заводит женщин?
– Еще как.
– Но ты его убила.
Молли пожала плечами.
Джек подался вперед:
– Ты убила его! Ты собственными руками придушила порядочного человека.
– Ну не преувеличивай…
– Но ведь он таким и был. Он старался изо всех сил, чтобы угодить тебе, чтобы сделать тебя счастливой… И что ты с ним сделала? Ты его уничтожила. Ты уничтожила своего героя!
– Это не беда. Я создам нового.
Джек встал:
– Ты не заслуживаешь еще одного героя!
Молли заморгала:
– Джек…
Он бросил на нее пренебрежительный взгляд и направился к двери. Она его окликнула:
– Ты хочешь знать, почему я его убила?
Джек положил руку на дверной косяк, но оборачиваться не стал.
– Потому что он не любил Кассандру. Понятно? Я снова и снова переписывала внутренние монологи, пока лицо у меня не начинало синеть от натуги, а он… он просто стоял и наблюдал за моими мучениями, скрестив руки на груди. Мне так и не удалось его убедить. Миллион слов легло на бумагу, а он так и не потеплел к моей героине.
– Такое случается.
– Ну, я не знаю, чего он ждал. Чего-то лучшего, вероятно. Мужчине всегда хочется чего-нибудь лучшего. Более красивую. Более обходительную. С грудью большего размера. – Молли плюхнулась на диван. Она подняла глаза. – Вот я его и пристрелила. – Она задумчиво покачала головой. – Вот я его и пристрелила, – повторила она. И усмехнулась. Затем прищелкнула языком и захихикала. Потом засмеялась во весь голос. Она смеялась до колик. Она хохотала, опустив голову на журнальный столик, и плечи ее тряслись.
Джек наблюдал за ней с каменным лицом.
– Фу, – сказала она, отдышавшись, наконец, и утерла глаза тыльной стороной ладони. – Посмотри на меня. Я успела пережить целую гамму эмоций, еще даже не почистив зубы.
Позже, когда Джек все еще щелкал пультом по каналам, а Молли уже давно ушла наверх работать, в дверь квартиры громко постучали. Джек посмотрел в глазок и увидел Ричарда. Тот сидел, сгорбившись, на ступеньке перед дверью.
– Ты должен мне помочь! – воскликнул Ричард, когда Джек его впустил. Он захлопнул за собой дверь. – Зара узнала, что я женюсь на Марианне. Она пытается меня убить. Ты слышишь? – Ричард приложил ухо к двери. Сквозь щель для писем и газет в дом проникало негромкое жужжание. – У нее бензопила. – Ричард потащил Джека в гостиную и плотно прикрыл за ними дверь. Джек снова уселся на диван, заложив руки за голову. Ричард задернул шторы. – Я думал, что я от нее ускользнул. Мне пришлось бежать переулками. Я просто не мог поверить в то, что происходит. Сидел я, ни о чем не подозревая, в кафе с Марианной, и тут входит Зара и перепиливает наш столик напополам. Мне пришлось спасаться бегством. Я был в ужасе. В первобытном ужасе. Это было…
– Что с Марианной?
Ричард замолчал.
– Я не знаю. – Он налил себе виски. – Господи, ну почему это всегда со мной случается?
Джек приподнял бровь. Ричард мерил шагами комнату.
– Знаешь, что мне сказала Зара? Как раз когда она распилила мой «Дайкири» [16]16
«Дайкири» – коктейль по названию города на Кубе.
[Закрыть]надвое? Она сказала: «Ты не любишь женщин». Ты можешь в это поверить? Это она мне говорит! Конечно же, я люблю женщин. Мне в них все нравится. Мне нравится, как они выглядят. Мне нравится, как они поддерживают разговор. Задают мне вопросы обо мне самом, которые я бы себе никогда не задал. Мне нравится, как они хлопочут, покупая кашемировые свитера на мой день рождения. Я слишком их люблю. Вот в этом и проблема. Я не могу выбирать. Не умею. Но мне приходится. Я хочу, чтобы у меня была такая же хорошая семья, как у моих родителей. И я выбрал Марианну.
– Повезло девочке.
– Да, повезло. Но она само совершенство. Она хорошенькая, она мне предана, она отлично ладит с детьми. И она еще и неглупая, поэтому она может работать. Потому что, знаешь ли, жизнь сейчас гораздо дороже, чем прежде. Мы хотим иметь большой дом. И путешествовать. И я намерен следить за тем, чтобы она занималась спортом для поддержания формы. Чтобы ноги у нее всегда оставались такими же классными.
Механическое жужжание стало громче. Ричард выглянул из-за края шторы.
– Ты когда-нибудь видел женщину с бензопилой?
Джек покачал головой:
– Не приходилось.
– Впечатляющее зрелище. – Ричард снова выглянул в окно. – Заводит. Еще как. – Он постоял в нерешительности. – Ну что, спасибо за выпивку. – Он хлопнул Джека по плечу и выскользнул за дверь. – Зара! – крикнул Ричард, сбегая по ступеням. – Подожди меня!
Леда сидела одна в школьном кафетерии. Никто с ней не разговаривал. Бетси, которую она раньше, до Тиффани с Армани, считала своей лучшей подругой, теперь не хотела с ней дружить, а Тиффани и компания тем более. Она не могла просто взять и подойти к местным королевам красоты и сесть с ними за столик, поставив контейнер со своим ленчем вместе с их домашними низкокалорийными салатами. Кроме того, они все равно чаще всего бегали есть в «Макдоналдс». Ей, честно говоря, не хотелось сидеть рядом с готами, ее не интересовали любители побаловаться травкой, а занудных ботанов она всегда обходила стороной. Поэтому она сидела одна за длинным столом и уныло тянула из трубочки шоколадный коктейль.
– Привет.
Леда подняла глаза и увидела девушку, с которой не была знакома. Она видела ее раз или два в коридоре школы и еще тогда заметила, что она обычно была одна, одевалась в бесформенные комбинезоны и ходила с опущенной головой.
– Могу я здесь сесть? – Девушка держала поднос под мышкой, как футбольный мяч.
Леда пожала плечами:
– Конечно.
Следующие пять минут они сидели, опустив глаза, и ели молча, пока девушка не взяла в руки свой шоколадный коктейль.
– Смотри, такой же как у тебя.
Леда кивнула и вяло улыбнулась:
– Да.
Девушка наклонилась к ней:
– Я тебя уже видела раньше. Мне нравятся твои волосы.
– Спасибо.
– Симпатичный цвет.
– Я хотела бы, чтобы они были светлее.
– Нет, мне нравится как сейчас.
Леда улыбнулась. Она взяла свой поднос. Девушка быстро кивнула на наклейку, которую Леда приклеила к учебнику по физике:
– Классная группа!
– Да, солист классный.
– Как тебя зовут?
Леда после некоторых колебаний опустила поднос на стол.
– Леда.
– А меня Сьюзен.
Леда кивнула.
Сьюзен состроила гримасу:
– Я терпеть не могу свое имя.
Они рассмеялись. И Леда немного расслабилась и подумала: «Эй, да она может быть моей новой лучшей подругой». Она наклонилась, чтобы посекретничать, как это обычно делают лучшие подруги.
– Ты знаешь, что делает меня счастливой?
Сьюзен была вся внимание.
– Что?
– Свежий хлеб.
– И я тоже его люблю! Рогалики с корицей.
– И мне нравится запах чистого белья.
– Точно. Моя мама стирает порошком с запахом лимона. И белье потом пахнет, как лимонад.
– Знаешь, что мне действительно нравится? Смотреть в зеркало и видеть, что отбеливающие полоски действительно делают мои зубы белее.
– А мне нравятся туфли, в которых мне удобно и в которых моя нога не кажется длиной в ярд.
Они наклонились друг к другу и засмеялись. Но тут глаза у Леды расширились – она увидела, что к Сьюзен со спины подошли трое парней. Футболисты. Шеи у них были как булыжники. Они нависли над головами двух девочек. Леда съежилась в ожидании нападок, однако на этот раз их интересовала не она, а Сьюзен. Один из них сбросил ее коктейль на пол.
– Лесбиянка, лесбиянка, – скандировали они. Потом они ушли, а Леда и Сьюзен остались сидеть, дрожа от пережитого страха.
Сьюзен не шевелилась. Леда в ужасе уставилась на нее. Она быстро огляделась. Все смотрели на них, показывали пальцем, смеялись. У Леды в животе все опустилось. Она отодвинула стул:
– Мне пора.
Сьюзен сгорбилась над своим коктейлем и не двигалась.
Леда присела на краешек стула, сжимая в руках поднос.
– Мне жаль.
Сьюзен подняла глаза.
– Да. Я хочу сказать, ничего. Я хочу сказать, все в порядке.
Леда встала, чувствуя себя предательницей. Но ее жизнь уже и так была невыносимой. Только этого ей сейчас не хватало. Она поспешила прочь.
На третьем этаже дома Джека, в его третьей спальне, Рита лежала на кровати и просматривала альбомы с фотографиями. Она не была склонна к ностальгии, но последнее время чувствовала себя старой и уставшей от жизни, и поэтому она решила, что ей не помешает чашка чаю для восстановления бодрости духа. А за чашкой чаю можно и прошлое вспомнить. И это прошлое казалось таким коротким. Особенно последние десять – пятнадцать лет, когда уже не хотелось ни фотографировать, ни фотографироваться. Пока детям не исполнилось лет десять-одиннадцать, фотографий было так много, а потом с каждым годом их становилось все меньше и меньше. Выпускной бал, пара поездок в летний отпуск, две свадьбы. Но не сравнить с тем количеством снимков, которые делались, когда они только родились: тогда одна лишь беззубая улыбка была поводом для того, чтобы достать фотоаппарат.
Она смотрела на фотографию своего покойного мужа, сделанную на пристани их летней дачи в Биг-Беар. Он смеялся в камеру, собираясь нырнуть. Волосы его были коротко пострижены по тогдашней моде, и эта стрижка делала его более мужественным, чем он ей помнился.
Рита задумчиво смотрела на крепкого мужчину на фотографии. Она так никогда и не узнала, изменял ли ей муж. Никогда не задумывалась над этим. Она слишком сильно уставала, вначале от детей, потом от своей поздней карьеры диктора утреннего эфира, чтобы глубоко задумываться над этим вопросом. Иногда она все же спрашивала себя, как поступит, если узнает, что у него интрижка на стороне. Но измены, если они и были, никогда не всплывали наружу, хотя сердце ее замирало всякий раз, когда она, выворачивая карманы его пиджака, находила подозрительные обрывки бумаги. Этот вопрос так и останется без ответа, как и вопрос о том, была ли между ними настоящая духовная близость. Ее муж умер, оставшись в памяти людей тихим и скромным тружеником, честно выполнявшим свой долг перед страной и семьей, любящим и любимым мужем и отцом семейства. Дочь была ему ближе и роднее, чем сын. За закрытой дверью их спальни он критиковал Риту за то, что она слишком привязана к сыну, за то, что не хочет его отпустить. «А что сейчас? – с грустью подумала Рита. – Может, он был прав? Но какая мать не любит сына слепой, неподвластной разуму любовью?»
Глава 14
Они были сделаны из стали и не имели лиц. Они нависали над Джеком, по шесть футов роста в каждой, и их тонкие металлические конечности двигались медленно, но с пугающей размеренностью не знающей устали бездушной машины. Джек поднял руку и пришпорил коня. На скаку он рубил мечом воздух над головой, однако стальные лопасти были в несколько миль высотой, и они продолжали вращаться. Он направил коня на вершину холма. Пот тек у него по спине. Солнце слепило ему глаза. Ноздри его раздувались от возмущения. Он натянул поводья одной рукой и вытянул вперед руку, сжимающую меч. Он сделал глубокий вдох и наполнил легкие надеждой. В попытке избежать неизбежность есть своя доблесть, подумал Джек и вонзил шпоры в бока коня. Верный конь рванулся вперед быстрее ветра. Стук копыт гремел в ушах, но, когда Джек приблизился к своей цели, наступила тишина. И все, что он мог услышать, разворачивая коня для еще одной попытки, – это собственное хриплое дыхание и свистящий звук, который издавали стальные руки, рубившие воздух.
Джек резко сел в кровати и заморгал, уставившись в черноту. Свист перешел в шипение. Затем в громкий всхлип, который резко оборвался. Он слез с постели и, покачиваясь, направился к окну. Он прижался лицом к холодному стеклу и заметил внизу тень, сражающуюся с черным мешком, в котором металось что-то живое. Какие-то подонки пытались украсть Тома. Джек утратил бдительность и поплатился за это.
– Оставьте его в покое! – завопил Джек.
Он бросился в коридор и оттуда вниз по лестнице. Но он оступился и потерял равновесие. Последнее, что успел увидеть Джек перед тем, как стеклянная дверь ударила его по лбу и он свалился на пол, словно мешок картошки, – это большой черный жакет и ковбойская шляпа.
Когда Джек очнулся, он обнаружил, что лежит в постели и на стуле возле его кровати сидит женщина. Голова ее запрокинулась, а сама женщина громко храпит.
Джек долго на нее смотрел: на ее торчащие в разные стороны волосы, на ее старенький халатик, на ее гладкую, сливочную кожу – и никак не мог понять, кто это, черт возьми!
Он огляделся, скользнул взглядом по туалетному столику и письменному столу, по компьютеру и шкафу с книгами. Он начал понемногу паниковать, поскольку не мог понять, где находится. Он снова обвел взглядом комнату. Он ничего не узнавал. Он придирчиво оглядел женщину, которая сейчас опасно накренилась набок. Еще один всхрап, и она свалится. Может, она его похитила? В панике он потер ступни одна о другую. Никаких веревок. Может, он привязан к кровати? Он взмахнул рукой, чтобы проверить, так ли это, и заехал себе по челюсти. Он поморщился. Откинув одеяло, он спустил ноги на пол и застонал от головной боли. Женщина громко всхрапнула и проснулась. Она подскочила и бросилась к нему:
– Эй, полегче!
– Где я?
– Голова все еще болит?
– Где я?
– Дома. В своей уютной постельке. – Она нежно уложила его обратно в постель. – Отдохни.
Джек стряхнул ее руку. Она не была похожа на медсестру. Почему она так настаивает на том, чтобы он оставался в постели? Что у нее на уме? Он приподнялся и схватился за столбик кровати. Ноги его были как ватные.
– Джек, перестань. Я сейчас вызову врача.
– Что со мной?
– Ты упал. И ударился головой.
– Господи, я ничего не могу вспомнить.
– Память вернется. Только сядь.
Он опустился на кровать и позволил ей закинуть его ноги туда же. Он смотрел, как она, прикусив язычок от усердия, укрывает его одеялом; Ее халатик распахнулся, обнажив сливочную кожу, приласканную тоненькой шелковой рубашкой. Джек жадно смотрел на ее грудь, но она прервала пир, усевшись на край его кровати и погладив его по руке.
– Все хорошо. Тсс… Все хорошо, – сказала она.
От нее пахло лавандой. Или это не лаванда? Но что-то свежее. Немного сладковатое. Джек позволил себе расслабиться. Кем бы она ни была, эта женщина действовала на него умиротворяюще. Он изучал взглядом ее смешные губы, которые так и хотелось поцеловать, и ее глаза. Хотя они и выглядели усталыми, они были красивыми, золотисто-карими, как сливочная карамель. Джек на мгновение утонул в этих глазах.
– С тобой все в порядке? – спросила женщина.
И тут до него дошло. Ну конечно. Это, должно быть, его жена. Ведь жены именно так себя ведут, верно? Гладят тебя по руке, когда случается что-то неприятное, и носят такую вот одежду – старенькие халаты нараспашку. Джек вдруг рассмеялся. Тогда действительно все в порядке. С ним была его жена. Она была доброй и заботливой. Он окинул взглядом ее тело.
– Что тебя так рассмешило? – спросила женщина. Джек покачал головой. Он не мог признаться своей жене, что не узнает ее. Жены, они очень чувствительно относятся к подобным заявлениям.
– Просто ты, я… все вместе.
– Да. Очень смешно.
Он пристально всматривался в нее, щурясь от недостатка освещения. Он заметил, что она рассеянно поглаживает живот. Он уставился на ее живот. Она улыбнулась:
– Больше меня не будет тошнить по утрам, я думаю.
О Господи! Его жена беременна! Он откинул голову на подушку.
Она дотронулась тыльной стороной ладони до его лба:
– Ты в порядке?
Он смотрел на нее и гадал, любит ли он ее.
– Что произошло? – спросил Джек.
– Кто-то попытался украсть твоего кота.
– Да? – без особой заинтересованности переспросил он.
Она наклонилась к нему:
– Джек, ты помнишь, кто ты?
– Джек? – спросил он.
Она улыбнулась:
– Хорошо. А сколько тебе лет?
Он немного подумал.
– У тебя есть зеркало?
– Ты ничего не помнишь?!
Он не мог сознаться. Это было бы слишком жестоко по отношению к ней. Что она почувствует, если узнает, что ее муж, отец ее будущего ребенка, потерял рассудок? Он должен защитить ее от горькой правды. Со временем он узнает о ней все. И полюбит ее. К счастью, ребенок давал ему возможность начать жизнь заново.
– Я просто пошутил, – сказал он.
Она вздохнула с облегчением и улыбнулась:
– Ладно… Ну, наверное, лучшее, что ты можешь сейчас для себя сделать, – это поспать.
Он протянул руку и погладил ее по плечу.
– Хорошо, дорогая, – сказал он.
Она посмотрела на его руку.
– Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?
– Прекрасно, не волнуйся. – Он посмотрел на ее живот. – Как ты себя чувствуешь?
– О, хорошо, спасибо. – Она выпрямила спину и похлопала себя по животу. – Я определенно считаю, что худшее уже позади. До рождения, конечно.
– Мы знаем, кто это будет?
Она улыбнулась:
– Ребенок.
– Я имею в виду пол.
– О, я не собираюсь это выяснять.
– Поступай, как считаешь нужным.
Она улыбнулась:
– Ну, спасибо.
Джек кивнул и похлопал рукой по матрасу рядом с собой:
– Ты, должно быть, устала. Почему бы тебе не полежать? – Он приподнял бровь, приглашая ее присоединиться к нему.
Она засмеялась:
– Я рада, что чувство юмора все еще при тебе. Ну а сейчас мне пора. Отдыхай, расслабляйся. Здесь твоя мама. Она готовит тебе омлет.
– Я люблю омлет, – сказал Джек и замер. Он не помнил, любил ли он омлет.
Немного позже в комнату вошла его мать с подносом и руках. Он смотрел на эту незнакомую ему женщину, и она казалась опрятной и подтянутой. Волосы у нее были огненно-рыжими, а глаза ярко-голубыми.
– Ты нас напугал, – сказала она, размещая поднос у него на коленях. – Только подумать, столько шуму из-за этого похотливого старого франта.
– Кого?
Твоего кота.
– А.
– Молли сказала, что ты немного не в себе.
Молли. Так, значит, зовут его жену. Молли. Ему нравилось это имя. Молли. И она носила его ребенка. Джек усмехнулся. Он с нетерпением ожидал момента, когда снова сможет приступить к выполнению супружеского долга.
Мать его подбила ему под спину подушки и усадила так, чтобы ему было удобно есть.
– Я думаю, что сегодня тебе стоит полежать. Писать сегодня не надо.
Писать? Что писать? Джек бросил взгляд на тумбочку возле кровати и увидел стопку книг с женщинами на обложках. Это его жена читает, конечно.
Когда его все оставили, Джек закрыл глаза. Ему так хотелось спать. Он подумал о Молли и покачал головой. Надо же, ребенок. Она носит его ребенка. Как все идеально складывается. Он ударил себя в грудь кулаком, исполненный мужской гордости. Затем пару раз сделал толчки тазом, как Элвис Пресли, от радости и вздохнул. Нет ничего более сексуального, чем округлившийся живот женщины, которая носит ребенка, подумал Джек и уснул с улыбкой на губах.
Проснувшись, Джек увидел Молли. Она сидела у него на кровати и смотрела на него сверху вниз. Она положила ладонь поверх его руки, словно желая ее согреть. Встретив его взгляд, она покраснела и убрала руку, засунув ее глубоко в карман. Они молчали, пристально всматриваясь в лица друг друга. Словно заново открывая их для себя. Джек чувствовал себя так, словно ему снился очень хороший сон и, проснувшись, он с удивлением обнаружил, что его счастливый сон оказался явью. Он слышал, как на улице шумел дождь, барабанил в окна.
– Сколько я спал?
– Примерно час.
– Дождь. Хорошо звучит. Звонко. Дождь. Красивое имя для ребенка – дождь.
Молли засмеялась:
– Возможно.
– Господи, ребенок. Такой серьезный шаг.
– Я знаю, Джек, – сказал она устало. – Я знаю, что ребенок – серьезный шаг.
Он был смущен. Они об этом уже говорили? У них были разногласия по этому вопросу?
– Я просто имел в виду…
– Я знаю. Но я сама с этим справляюсь, и тебя это не касается. – Она встала, собравшись уйти.
Он быстро схватил ее за талию и привлек к себе, на кровать. Она упала на него и удивленно посмотрела.
– Давай позже об этом поговорим, – сказал Джек хрипло. Он обнимал ее. Он уткнулся носом в ее шею. – Ты знаешь, какая ты вкусная? – спросил он.
Джек заглушил ее изумленный смех поцелуем. Он забыл обо всем, вдыхая запах ее тела. Губы ее были солоноваты на вкус, и на них был песок. Торопливо стягивая с нее одежду, Джек заметил, что на ней купальник бикини. Он стащил с нее верх от купальника и слизнул песчинки с темного кружка вокруг соска. Она то отталкивала его не слишком сильно, то стонала. Комбинация оказалась весьма возбуждающей. Он настойчиво прижался к ней.
Со стоном Молли оттолкнула его и села, надев снятый им верх от купальника. Джек тоже сел, растерянный.
– Что-то не так?
– Мы не можем этим заниматься, – сказала Молли.
– Из-за ребенка?
– Нет, из-за тебя.
– Мне надо побриться?
– Ты ведь знаешь, кто я, верно?
– Мать моего ребенка?
– О Боже! – воскликнула Молли.
Джек протянул руку и провел по ее предплечью ладонью сверху вниз. Она закрыла глаза. Подушечками пальцев он обвел контур ее груди. Пальцы его скользнули вниз, к ее животу, и еще ниже, лаская внутреннюю сторону бедер. Молли упала навзничь на кровать, тяжело дыша. Он распустил завязки ее плавок. Она, словно в трансе, смотрела, как он снимает их с нее. Он накрыл ее тело своим телом. Она блаженно вздохнула, когда он накрыл ее губы своими губами Теперь на них песка не было. Они были идеально гладкими и очень нежными. Руки Джека были везде. Молли что-то страстно бормотала. Но в тот момент, когда он занял позу для атаки, она резко открыла глаза. Со стоном она оттолкнула его, и Джек свалился с кровати, ударившись головой о тумбочку.
– Джек! – Молли соскочила с кровати и бросилась к нему. – Ты в порядке?
Он открыл глаза и посмотрел на нее:
– Что ты делаешь?
– Я должна тебе сказать…
– Что ты делаешь в моей спальне? – сказал он. – Голая, – добавил Джек, злобно уставившись на ее тело.
Молли наклонилась к нему:
– Ты знаешь, кто я?
– Незамужняя мать, которая не дает мне работать! Молли бросилась ему на шею.
– С возвращением, Джек! – сказала она и поцеловала его в губы.
Джек впился в ее губы и, толкнув ее на кровать, накрыл своим телом, вдыхая ее запах. Но тут он замер, лежа на Молли и дыша, как голодный волк, зависший над своей добычей. Он ослабил хватку и слез с кровати. Молли разочарованно вздохнула. Он, наконец, оторвал взгляд от ее тела и указал на дверь. Молли подняла плавки от купальника и, стараясь, насколько это возможно в такой ситуации, сохранять достоинство, выскользнула за дверь.
