Текст книги "Движение"

Автор книги: Нил Стивенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Лечение завершено! – объявил Стаббс.

Работники с облегчением расправили усталые спины, не забывая, впрочем, о рукояти – она продолжала вращаться по инерции, так что вполне могла сломать зазевавшемуся челюсть. Когда движение барабана замедлилось, они вновь схватили рукоять и повернули его примерно на четверть оборота. Теперь стало видно, что в ближайшем торце барабана имеется узкая дверца, высотой почти от ступицы до обода. Работники установили её строго вертикально, как часовую стрелку, указывающую на шесть часов, после чего с грохотом сбежали по ступеням к бочонку с пивом.

Стаббс втиснулся в пространство между барабаном и опорой и отпер щеколду. Дверца распахнулась, со стуком ударившись о доски. Стало видно, что вся внутренняя поверхность аппарата обита лоснящимися от грязи тюфяками из соломы или конского волоса. Пространство за дверцей было почти пусто, только с самого его низа на пол, словно тающая восковая фигурка, сползало нечто человекоподобное.

– Видите? – провозгласил Стаббс. – Аппарат действует!

Человек, выбравшийся из аппарата, явно спешил с ним расстаться, однако благоразумно не пытался встать или даже сесть. Он приподнялся, упираясь лбом и коленями, и пополз, как гусеница-землемерка, то и дело останавливаемый безуспешными позывами к рвоте. Примерно за минуту ему удалось добраться до параши, вслепую откинуть крышку и, обнимая бадью, оторвать себя от пола. Наконец, с помощью надсмотрщика в тёмно-синем платье он взгромоздился на сосуд и немедленно начал генерировать звуки гидравлического и пневматического характера.

– Пытался ли он ломать другие стены? – спросил Даниель.

– Только одну, сэр. Это часть его мании: он думает, что точно знает, где спрятано сокровище.

– Что за сокровище? – спросил Исаак.

– Ну как же, сэр! Его все безумцы ищут, – отвечал Стаббс. – Золото Соломона.

Имярек всё ещё был не в состоянии разговаривать. Пока служители вновь заковывали его в цепи, чтобы отвести в камеру, Даниель, Исаак и Питер Хокстон поднялись на этаж и пошли к центру Бедлама мимо ряда камер, таких же, как этажом ниже. Посетители здесь встречались реже – всё больше развесёлые ватаги подмастерьев или кучки особо вульгарных щёголей, а также одинокие господа, которым, судя по виду, самим не помешало бы провести несколько часов в аппарате для усмирения буйнопомешанных. Узников здесь держали под замком, и не безосновательно. Даниель старался идти как можно дальше от камер и не вслушиваться в бормотание безумцев, припавших к крохотным окошкам в дверях. Шагал он быстро; спутники со всех ног поспевали за ним. Наконец они оставили позади мужское крыло и оказались в центральной части здания, над главным входом, прямо под куполом. Отсюда ещё одна лестница вывела их в сводчатое помещение: по сути своей чердак, однако тщательно отделанный, просторный и хорошо освещённый.

Из окон уксусного завода мистера Уитанунта средняя часть Бедлама должна была выглядеть так, будто на неё поставили перевёрнутую воронку квадратного сечения со скруглёнными углами. Широкая часть воронки образовывала сводчатый потолок, под которым стояли сейчас Исаак, Даниель и Сатурн. В сужении располагались окна, впускавшие свет и (если были открыты) выпускавшие наружу спёртый воздух лечебницы.

– Здесь была мастерская Гука, его любимое убежище, – сказал Даниель, – хотя тогда оно выглядело совсем иначе. – Он подошёл к перилам и заглянул в центральный колодец, через который свет от купола попадал в вестибюль. – Вот тут были уложены доски, так что получался сплошной пол.

– Я был здесь однажды, на ваших проводах, – заметил Исаак.

Его слова заинтересовали Сатурна, который, стоя у перил, делал знаки компании двумя этажами ниже. Компания из четырёх человек как раз начала подниматься по лестнице; служитель в тёмно-синем платье спускался, чтобы преградить ей путь. Сатурн, продолжая смотреть вниз, спросил Даниеля:

– Это было перед вашим отъездом в Массачусетс?

– Задолго до того. Я уехал в 1695-м. Проводы, о которых говорит сэр Исаак, состоялись в 1689-м.

– Непонятно. – Сатурн перегнулся через перила и перенёс внимание на то, что происходило внизу. Надсмотрщик не пропускал наверх посетителей, которых Сатурн недавно поманил рукой. Все четверо были дюжие ребята и легко могли бы отодвинуть надсмотрщика с дороги; тем не менее они остановились и взглядами спрашивали Сатурна, что делать.

– Всё в порядке, сэр! – крикнул Сатурн. – Они с нами!

– А вы-то кто такие?

Даниель положил руку Сатурну на плечо и ответил сам:

– Сэр Исаак Ньютон, директор Монетного двора её величества, расследует государственную измену. Вы не пропускаете его помощников. Будьте добры отойти в сторону.

Исаак, удивлённый не меньше надсмотрщика, шагнул к перилам: не для того, чтобы произвести впечатление, а просто чтобы разобраться в происходящем. Однако явление седовласого рыцаря-чародея смело надсмотрщика с дороги, словно порыв ветра из раскрытой двери.

– Виноват, сэр! – крикнул он уже совершенно другим тоном, когда Сатурновы молодчики поднялись мимо него. – Чем могу служить?

– Не пускайте сюда любопытствующих, – отвечал Даниель и, повернувшись, принялся изучать стены. Начальство Бедлама не так ценило верхний этаж, как некогда Гук: вместо того чтобы устроить наверху роскошные кабинеты, оно натолкало сюда столов и сундуков, превратив помещение под куполом в голубятню для писарей и свалку ненужных документов.

– Когда мы были здесь на моих проводах, – сказал Даниель Исааку, – всё выглядело примерно так же. Я имею в виду, что стены, наклонённые внутрь, то есть внутренняя сторона крыши, были оштукатурены.

– Да.

– Однако я частенько навещал Гука раньше, в семидесятых. Эту часть Бедлама выстроили первой. Как вы помните, флигеля возводили ещё много лет.

– Да.

– Я пытаюсь вспомнить, как выглядело помещение до того, как появилась дранка и штукатурка. Мне кажется, что на этих местах имелись большие полости, особенно, если память меня не подводит, здесь, между трубой и углом. Труб четыре, значит, и полости четыре. – Говоря, Даниель вёл рукой по штукатурке, иногда простукивая стену костяшками пальцев. Наконец, он добрался до места, где стук получался особо гулким, не отнимая ладони от стены, повернулся и оглядел комнату. Взгляд его просветлел, наткнувшись на пятно свежей штукатурки в одном из углов. И тут, совершенно случайно, Даниель заметил, что их нагнал Тимоти Стаббс.

То, что Стаббс испытал, поднявшись по лестнице, вполне можно было назвать приятным недоумением; сейчас его состояние вернее всего описывалось словом «ужас».

– В моих речах вам слышится что-то знакомое, мистер Стаббс? – спросил Даниель с улыбкой.

– Истинная правда, доктор. То же самое говорил своим сообщникам Имярек, когда я их тут застал.

– Вы проявили похвальную храбрость, мистер Стаббс, выследив шайку безумцев.

Похвала немного успокоила Стаббса.

– Жаль только, что я их не всех поймал, сэр.

– Вы совершенно правильно поступили, схватив вожака. Значит, они проломили стену вон там? – спросил Даниель, указывая на свежую штукатурку.

– Да, сэр.

– Полоумные, – задумчиво проговорил Даниель. – Впрочем, предположим, что в одном из этих углов и впрямь спрятано сокровище. Тогда Имярек – не безумец, а вор или даже хуже; все прописанные мною средства бесполезны, если не вредны. Коли так, место ему не в Бедламе, а в Ньюгейте, и заслуживает он не лечения, а суда. Есть лишь один способ проверить. Как я понимаю, в той стене Имярек ничего не нашёл?

– Только осиные гнёзда и помёт летучих мышей, – отвечал Стаббс несколько неуверенно.

– Естественно. Мистер Гук разместил бы тайник в углу, наиболее защищённом от преобладающих ветров – здесь.

Даниель указал на соседнюю стену. Сатурн взглянул на него. Даниель кивнул. Сатурн, повернувшись спиной ко всем, резво шагнул к указанному углу. На ходу он тряхнул правой рукой, так что из рукава выскочил инструмент наподобие молотка с шаровидной головкой. Сатурн сжал пальцы на рукояти, когда железный шар уже почти касался пола, и, размахнувшись со всей силы, наотмашь ударил по стене. Шар пробил штукатурку и дранку, как пуля – дыню. Сатурн переложил орудие в левую руку, а правую по плечо засунул в дыру.

Мистер Стаббс явно не одобрял происходящее. Судя по лицу, добавить Сатурна к прочим обитателям Бедлама ему мешало лишь присутствие Сатурновых молодцов. Однако Питер Хокстон быстро положил конец сомнениям, провозгласив:

– Вердикт вынесен. Имярек не безумец, а обычный вор. – Он вытащил руку из дыры и продемонстрировал свёрнутую в трубу стопку пыльных листов. – А может быть, необычный.

– Насколько я понимаю, вы поручили мистеру Стаббсу ждать безумцев, которые примутся ломать стены, – сказал Исаак. – Но как вы предугадали?

Они с Даниелем отошли к противоположной стене помещения, подальше от шума и пыли. Сатурновы молодчики разворотили несколько ярдов стены пронесёнными под одеждой ломиками, крюками и тому подобным, обнажив призму чёрного пространства, в которой можно было спрятать два или три трупа, имей Гук подобные наклонности. Однако вместо трупов он спрятал там два деревянных сундука и несколько кожаных бюваров, а промежутки забил мятой или свёрнутой бумагой. Сейчас пыль уже осела настолько, что Исаак с Даниелем могли приблизиться к дыре. Однако прежде Исаак потребовал объяснений.

– Я знаю далеко не всё, – сказал Даниель. – За последнее время ограблению подверглись несколько зданий, выстроенных Гуком, в том числе Королевская коллегия врачей и дом милорда Равенскара.

– Катерина мне рассказывала, как это было у них, – вспомнил Исаак. – Странные попались воры – понаделали дыр в стенах и ничего не нашли, но не взяли ценные вещи, стоявшие прямо на виду.

– Простая экстраполяция подсказывала, что следующим будет Бедлам. Я заплатил мистеру Стаббсу, чтобы тот проявил особую бдительность. Имярека поймали неделю назад. Он всячески выдавал себя за сумасшедшего. Теперь, узнав, как лечат безумцев в Бедламе, он, возможно, предпочтёт сознаться в обычной краже. – Даниель поймал взгляд Стаббса, что было нелегко, поскольку служитель стоял, как в столбняке. – Пожалуйста, сходите к Имяреку в камеру. Не говорите, что случилось на самом деле. Скажите, что доктор Уотерхауз пробил дыры во всех четырёх стенах и ничего не нашёл, а значит, Имярек – сумасшедший и останется здесь до конца дней.

Питер Хокстон уже снял с вынутого из дыры сливки, то есть выбрал всё, что его заинтересовало, и сложил остальное во вторую, большую кучу. Отсортированного ему бы хватило, чтобы упиваться несколько недель, ибо сундуки были наполнены деревянными ящичками с прецизионными инструментами из меди и даже из золота. Среди них определённо имелись часовые механизмы. Страшась пыли, Сатурн быстро проверил ящички и составил их подальше, накрыв большим чертежом. Однако теперь его заворожил сам чертёж – фантастическое изображение птичьего скелета.

– Я сперва думал, это птица, – сказал Сатурн, – пока не увидел его…

Он указал на несколько штрихов, которыми Гук небрежно и в то же время с удивительной точностью изобразил человеческую фигурку в панталонах, камзоле и парике. Человечек, подняв руку над головой, поддерживал один из суставов крыла. Будь это птица, размах её крыльев был бы в несколько раз больше, чем у альбатроса. Однако то было крыло наоборот; там, где у птицы крепились бы мышцы, чтобы тянуть кости, здесь располагались цилиндры и поршни, чтобы их толкать.

Даниель увидел большой кожаный бювар, погрызенный с углов мышами, но в основном целый, и, развязав ленту, раскрыл его на крышке сундука. Внутри лежала стопка писчей бумаги в три пальца толщиной. Хотя листы помялись и спрессовались от времени, текст по-прежнему оставался разборчив. То были записки, сделанные рукою Гука и снабжённые превосходными рисунками, на самые разные темы:

Разоблачение «Книги духов» Джона Ди

Критика гипотезы тяготения, предложенной доктором Фоссиусом

Кислота фруктов

Плагиат в Парижской академии

Криптография Тритемия

Обшивка кораблей свинцом, китайцами практикуемая

Обоснование полезности использования телескопических визиров в астрономических инструментах

Немыслимое расстояние до звёзд

Парижские философы избегают экспериментальных доказательств, когда опасаются последствий

272 колебания струны в секунду производят звук соль-ре-до в ключе соль

Пифон, объяснение

О гребле на старинных галерах

Разъяснение устройства мышцы

Железо и Sp. Salis [18]18
  Спиритус салис (соляная кислота) (лат.).


[Закрыть]образуют гремучую смесь

Мазь от ожогов, рецепт

Мысли материальны; объяснение и возможное число их в человеческой жизни

Различие обезьяны и человека

Как разлагающееся вещество производит свет

Микрометр новейшего устройства

Возможная причина либрации Луны

Кремни: об их происхождении и первоначальной текучести

Французская академия опубликовала открытия, прежде сделанные здесь

Почему вода при замерзании расширяется

Воздействие землетрясений на состав воздуха

Горы, создаваемые землетрясениями

Критика гипотезы тяготения Гоба

Летучие рыбы и о полете вообще

Центр Земли не является её центром тяжести

Наблюдения за разложением человеческих тел

Опровержение Антельмовых взглядов на природу света

Подлинный рецепт орвиетано

Почему в лунных лучах не ощущается тепла

Тяготение и свет, два величайших закона природы, суть разные проявления одной причины

Годометрический метод нахождения долготы

Опыты по применению на себе растения, кое португальцы именуют «бханг», а мавры – «ганджа»

Механический способ вычерчивания конических сечений

Зажигательные стёкла древних

Гук спрятал свой архив в стенах Бедлама, потому что не доверял Королевскому обществу, конкретно – Ньютону. Даниель стал читать заголовки вслух, чтобы попрекнуть Исаака, однако, начав литанию, не смог остановиться. Это была словно квинтэссенция того ртутного духа, который на заре Даниелевых дней породил золотую пору Королевского общества. Он как будто припал к источнику вечной молодости.

Остановила его страница, написанная не по-английски, как почти все, и не по-латыни, как некоторые, а совершенно иным алфавитом. Буквы не напоминали латинские, греческие или еврейские, они не были ни кириллическими, ни арабскими и в то же время не несли сходства ни с одной восточной системой письменности. То была исключительно простая, чёткая и ясная форма записи – для тех, кто может её прочесть. Даниель почти мог. В первое мгновение он застыл, как будто налетел с разбега на каменную стену, и только-только начал разбирать заголовок, как услышал голос Сатурна:

– Я уже видел несколько таких, док. Что это за язык?

Исаак, смотревший на лист у Даниеля в руках с расстояния в три фута, ответил:

– Истинный алфавит – язык, созданный покойным Джоном Уилкинсом по философическим принципам. Предполагалось, что он вытеснит латынь. Гук и Рен некоторое время им пользовались. Вы ещё можете его читать, Даниель?

– А вы? – спросил Даниель. Это могло оказаться важным.

– Без книги Уилкинса – нет.

– Это рецепт, – сказал Даниель, поднося листок чуть ближе к глазам. – Рецепт восстановительного лекарства из золота.

– Тогда не трудитесь переводить, – бросил Исаак. – Мы все знаем, что покойный мистер Гук был падок до шарлатанства.

– Гук не придумал рецепт, только записал, – возразил Даниель. – Он ссылается на человека, который научил Королевское общество получать фосфор.

Для Исаака это было равнозначно имени «Енох Роот», для Сатурна и остальных не значило ничего.

– Продолжайте, Даниель, – сказал Исаак. Теперь он был весь внимание.

– Гук начинает с рассказа о событии, происшедшем где-то… – Долгая пауза, затем внезапное озарение: – Нет, здесь! Прямо здесь, где мы сейчас стоим. Дата… если я правильно сосчитал… лето Господне тысяча шестьсот восемьдесят девятое.

– Год и место ваших странно заблаговременных проводов, – заметил Сатурн.

Даниель аж поперхнулся, дивясь, как сам не заметил такой простой вещи. Однако Исаак глядел на него нетерпеливо, и Даниель продолжил:

– Описывается медицинская… нет, хирургическая манипуляция над объектом… человеком… мужского пола… сорока трёх лет.

– Вашим сверстником, господа! – вставил Сатурн. – Возможно, вы его знали.

– Объект страдал тяжёлой мочекаменной болезнью. Гук удалил камень.

– Как, здесь?! – Сатурн в изумлении огляделся.

– Я видел, как камень удаляли на улице, – сказал Даниель.

– И Гук проделывал здесь вещи куда более странные, – заверил Сатурна Исаак.

– Чем больше мы читаем его бумаги, тем больше я в этом убеждаюсь, – пробормотал Сатурн.

– Читайте дальше, Даниель!

– Операция прошла успешно. Однако больной… больной умер, – перевёл Даниель. Он почувствовал головокружение и вынужден был сесть на пыльный сундук, чтобы не рухнуть через балюстраду в здешний «колодец душ». – Прошу прощения. Больной умер, как это часто случается, от шока. Пульс отсутствовал. Тогда упомянутый мною учёный собрат покинул укрытие, из которого наблюдал за операцией…

– Как кстати! – фыркнул Сатурн. – Мы должны поверить, что алхимики прячутся по тёмным углам Бедлама, ожидая, когда кто-нибудь испустит дух во время импровизированной литотомии?

– На самом деле всё гораздо проще. Алхимик присутствовал раньше, на дружеской пирушке, и остался посмотреть операцию, – пояснил Даниель. Он не читал по бумаге, а вспоминал то, что происходило с ним.

– Пирушка… быть может, те самые заблаговременные проводы, которые здесь столько раз поминали! – воскликнул Сатурн. Исаак с Даниелем не рассмеялись.

– У Гука была отражательная печь, уже разогретая для другого эксперимента. Алхимик спешно взялся за работу, позаимствовав некоторые химикалии из Гуковой лаборатории – прекрасно оснащённой, я сам свидетель. В частности, он взял нечто, называемое здесь кость-куб-чаша…

– Гук мог иметь в виду пробирную купель.

– Блестяще, Исаак. Купель и что-то, бывшее у него при себе в деревянном ящичке. Рецепт не так легко перевести – мне тоже придётся заглянуть в книгу Уилкинса. – Даниель пропустил страницу, затем другую. – Итог: небольшое количество светящегося вещества. Будучи помещено в рот умершего, оно вызвало сердцебиение и вывело больного из шока. Через несколько мгновений тот пришёл в себя и сообщил, что не помнит ничего из происшедшего. Алхимик удалился, забрав остатки вещества с собой. Гук записал рецепт по памяти.

– Это многое объясняет, – проговорил сэр Исаак Ньютон, очень странно глядя на Даниеля. Тому было всё равно: он обессиленно привалился к стене, отрешенно глядя в серебряное око света посреди купола и чувствуя себя не живее каменной Меланхолии.

– О да! – подхватил Сатурн. – Теперь мы знаем, что искал Имярек!

Тут он прикусил язык и тяжело сглотнул, почувствовав странное, безмолвное напряжение между Исааком и Даниелем.

– Или вы о чём-то другом?

В Бостоне было немало рабов, родившихся на Барбадосе от негров, завезённых поколение назад Королевской Африканской компанией герцога Йоркского. Никого суевернее Даниель в жизни не встречал. Создавалось впечатление, что путешествие через океан выдержали самые эфемерные элементы африканской культуры, в то время как весь багаж истории и мудрости остался за бортом. Они сходили на берег Массачусетского залива, бренча вудуистскими амулетами и бормоча несусветные слова и фразы, как будто жили в постоянном бреду. Когда они попадали в дома мнительных пуритан, склонных повсюду видеть чертей и бесов, возникала гремучая смесь, в чём пришлось убедиться некоторым жителям Салема.

Особенно часто эти рабы поминали «ходячих мертвецов» – эндемичное карибское поверье, будто колдуны умеют оживлять трупы, превращая их в бездумные орудия.

Даниелю некоторое время не удавалось отогнать мысль о живых покойниках. Он был беспомощен, как человек, помещенный в аппарат для усмирения буйнопомешанных, – если не ходячий мертвец, то мертвец, просидевший кулём по меньшей мере четверть часа, пока Сатурн и его помощники упаковывали наследие Гука.

Затем область рассудка, в которой обитают добродетели Просвещения, взяла верх над тёмными углами, в которых затаились дикие суеверия, ожидая случая выпрыгнуть с криком: «Бу!»

Кто на самом деле Енох Роот, Даниель не знал, но вудуистским колдуном тот явно не был. Если после операции он каким-то образом вытащил Даниеля с того света, то, очевидно, не при помощи некромантии. Скорее всего Даниель не умер, а впал в кому, из которой Роот и вывел его сильнодействующим средством. Ничего особенного – примерно как дать нюхательную соль. Гук же, и впрямь падкий до шарлатанства, навоображал невесть чего.

Впрочем, забавно: всего лишь третьего дня Даниель в письме Рооту выражал сомнение, что проживет следующие несколько недель.

Из задумчивости его вывел голос Исаака, уже не в первый раз повторивший слова «Крейн-корт». Покуда Даниель пребывал в прострации, Исаак принялся командовать. Он распорядился ввезти сокровища Гука в штаб-квартиру Королевского общества – то есть именно туда, куда Гук не хотел их отдавать.

– Как человек, живущий на чердаке Королевского общества, – сказал Даниель, – могу засвидетельствовать, что места там нет. Нисколько.

– Место всегда можно освободить, выбросив часть жуков, – заметил Исаак.

– Но в данном случае не нужно, – твёрдо проговорил Даниель.

– Куда же вы намерены их отвезти? – спросил Исаак – и как пристален был его взгляд, устремлённый на листы в руках Даниеля!

Тот, чтобы не забыть, сложил их пополам и убрал в нагрудный карман.

– Предлагаю спрятать их в доме маркиза Равенскара, – сказал он. – Я нередко бываю у него по поводу долготы и по другим делам, а вы можете навещать свою племянницу так часто, как захотите.

– Тогда я не вижу разницы с Крейн-кортом.

– Сделайте милость, Исаак, идёмте со мной к Имяреку, я всё по пути объясню.

Даниель поднялся на ноги и обнаружил, что по-прежнему жив-живёхонек. Ходячий живчик.

– Я прежде не говорил, – сказал Даниель, пока они шли по галерее, – но я подозреваю, что в истории с первой адской машиной замешан Анри Арланк.

– Привратник?!

– Он самый.

– Он ведь член клуба, не так ли?

– Так. Я настоял, чтобы его приняли в клуб, под тем предлогом, что он чуть не погиб при взрыве, а значит, может считаться потерпевшим наравне с нами. Однако истинная причина в том, что я его подозревал.

– На каком основании?

– Во-первых, по приезде в Лондон я начал наводить справки о вещах Гука. Арланка я спросил первым. Довольно скоро мне стало известно, что весть о моих разысканиях с поразительной быстротой достигла воровского подполья. Я сразу подумал, что Арланк кому-то сболтнул. Во-вторых, допустим, что первый взрыв был покушением на вас, Исаак, – что Джек-Монетчик стремился уничтожить в вашем лице своего злейшего противника. От кого он узнал, что вы имеете обыкновение работать воскресными вечерами в Крейн-корте? Вы тщательно это скрывали, в частности, чтобы вас не осаждали просители. Кроме Арланка знать было почти некому.

– Коли так, у вас достаточно свидетельств, чтобы привлечь Арланка к суду.

– Я предпочёл бы использовать его в качестве наживки для Джека, – отвечал Даниель. – Не следует показывать Арланку, что мы его подозреваем. Однако чистое безумие – помещать найденное сегодня в дом, где живёт Арланк!

– Хорошо. Пусть вещи отправляются в храм Вулкана, а я напишу Катерине записку, чтобы она убрала их под замок. В подвале есть надёжное место…

– Прекрасно, – сказал Даниель.

– Надеюсь, теперь вы поняли, что мистер Тредер – негодяй, – продолжал Исаак. – Каковы бы ни были ваши догадки касательно Арланка, нет сомнений, что адская машина ехала в телеге мистера Тредера.

– Тогда внесите и меня в список подозреваемых, поскольку она лежала в моём сундуке, – сказал Даниель. – Впрочем, если серьёзно, Исаак, я согласен, что адскую машину нельзя было положить без пособничества – возможно, необдуманного или неумышленного, со стороны кого-то из слуг мистера Тредера.

– А среди них точно есть преступники. Джек хитёр и наверняка потрудился внедрить своих людей в окружение сообщников.

Они остановились перед дверью в камеру Имярека. Даниель сказал:

– Сообщников, да, но и врагов тоже. Потому что, как ни странно звучит, именно это он сделал, внедрив Арланка в Королевское общество.

Исаак выслушал внимательно. Следующие несколько минут он с бесстрастием учёного изучал лицо Даниеля – возможно, искал на нём признаки воскрешения, – прежде чем проговорить:

– Согласен, и впрямь странно. В другой день, Даниель, я бы удивился.