Текст книги "Лотар Желтоголовый. Книги 1-8 + Трол Возрождённый. Книги 1-8 Компиляция (СИ)"
Автор книги: Николай Басов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 75 (всего у книги 174 страниц)
Камазох пошёл на Лотара легко, словно не сам переставлял ноги, а его несла над брусчаткой какая-то таинственная невидимая сила. Лёгкости его поступи мог бы позавидовать даже июльский ветерок. Лотар с трудом и, к сожалению, заметным раздражением подавил желание протереть себе глаза. Капюшон Камазоха никоим образом не позволял замаскировать положение его ног, скорее наоборот, чёрная кожа чётко, как в театре силуэтов, позволяла видеть малейшее напряжение его тела, но искусство Магистра цахоров было так велико, что всё равно возникало впечатление, что его намерений не видишь, положение его тела являлось загадкой, а состояние было неизвестно даже такому бойцу, как Желтоголовый.
“Да, как это ни прискорбно, – решил Лотар, – похоже, Магистр с Востока нам не по зубам. И не будет по зубам ещё очень долго, если это вообще возможно”.
Он встретил первые удары Камазоха Гвинедом, почти не напрягая руки. Но потом, когда пришли на помощь остальные орденцы, сильные удары с двух сторон посыпались один за другим. Через минуту Лотар вдруг поймал себя на желании вывалиться из боя и дать передохнуть рукам, натруженным, словно он весь день молотил цепом неподатливую солому или помогал кузнецу.
А потом пошла настоящая сеча. Движения ускорились, мечи уже не вспыхивали на солнце при каждом взмахе, а горели, словно негасимые факелы. Они проигрывали цахору, Лотар чувствовал это всем своим существом, даже отключив, насколько было возможно, колокольчики.
Камазох успевал справиться со всеми орденцами, Стаком и Лотаром. Он не просто отбивал их удары – он ещё и экспериментировал, проверяя самые сложные, невероятно быстрые комбинации, от одного представления о которых у Лотара ещё вчера голова пошла бы кругом. Наконец дыхание демона немного участилось, и он заговорил:
– Я так и думал: вы не выдерживаете. Вы и не должны были выдержать. Желтоголовый, странно, как ты ещё не погиб.
“Я уже слышал эту фразу”, – сказал себе Лотар, но вслух ничего не произнёс, чтобы не сбиться с темпа. Главное сейчас – удержаться, оттянуть время… Каждый, кто потеряет темп, будет убит. Даже он – драконий оборотень.
Внезапно Желтоголовый понял, что имел в виду Сухмет, когда порой весьма скептически отзывался о его боевом искусстве. Да, в движениях Камазоха чувствовалась недюжинная работа десятков предыдущих поколений бойцов, оттачивание техники с равными партнёрами, исключительная психологическая установка на победу. А что было у него? Он учился сам, иногда проверяя своё мастерство на весьма посредственных противниках с Запада, которые только и умели, что работать силой удара, а не умом. Он слишком давно перестал удивляться своим победам, а это развращает, словно обжорство.
“Вот, сейчас, – сказал он себе, – сейчас начнутся сбои”. Он продержался ещё полминуты, ещё минуту… Кто-то из ребят ещё пробовал атаковать, и дважды мечи орденцев рассекали воздух в удивительной близости от тела Камазоха. Но ни разу не коснулись его. Он по-прежнему был безупречен.
Выбрав момент, Лотар осмотрел своих ребят. По лицу Опристака уже текла кровь – он пропустил касательный удар в голову. Скрепол прихрамывал – он неудачно вынес вперёд ногу и поплатился рассечённой коленкой. Мало прятала левую руку за спину и работала только правой.
Вдруг Камазох рассмеялся, сделал странный выпад, и его меч прошёл насквозь через тело Скрепола. Демон шагнул назад, и Скрепол, словно пойманный на крючок, тоже подался вслед за ним. Тогда с громовым хохотом Магистр ца-хоров завёл тело уже умирающего юноши за спину, напрягся и швырнул то, что осталось от Скрепола, через себя, стряхивая его, как некоторые бойцы стряхивают кровь с клинка в лицо противнику, оказывая психологическое давление.
Скрепол, нелепо растопырив руки, пролетел футов десять, потом безвольной куклой покатился по мостовой. Когда Камазох сбрасывал тело с клинка, он сделал неуловимое движение, и меч цахора рассёк живот юноши, превратив его в настоящую воронку изрезанной плоти. Лотару приходилось видеть меньше разрушений даже при прямом попадании в человека из большой катапульты.
– Нравится? – спросил Камазох и приостановился, пока орденцы долгие мгновения смотрели на тело Скрепола. – Так будет с каждым твоим учеником, Желтоголовый. Ты воочию увидишь, как рушится дело твоей жизни. Потом я расправлюсь со стариками и лишь после этого убью тебя.
Неожиданно голос подал Жилое:
– Ты будешь всех резать одним приёмом или разными?
– Даже в одном приёме есть масса вариантов, юноша. И в каждом из вариантов существует множество оттенков боли… Когда мой меч войдёт в тебя, ты убедишься в моей правоте.
Внезапно Лотар понял, что задумал Жилое. Он громко и отчётливо произнёс:
– Нет, Жилое. Я приказываю!
Жилое бросил быстрый взгляд на Лотара – словно ударил леворучным мечом вслед главному – и попробовал сделать то, что не удалось Скреполу. Выпад снизу, переходящий в блок на среднем уровне, попытка задеть руку Камазоха снизу… И всё повторилось, как в дурном сне.
Меч Камазоха, блестя кровавыми разводами на чёрной поверхности, показался между лопатками юноши. Со своим странным, ужасающим смехом Камазох потянул Жилоса на себя, завёл за спину, взмахнул, напрягаясь так, что у него мгновенно набухли жилы на руке…
Лотар разгадал план Жилоса и теперь следил за каждым движением, стараясь не пропустить ничего. Он видел, как напрягся демон, как расставил ноги, отведя назад для равновесия левую руку, успел разглядеть даже неживой блеск чёрной кожи на гребешке капюшона.
Жилое безвольной куклой поднялся в воздух, чтобы слететь с меча Камазоха, как пулярка с шампура искусного повара… И вдруг… Собрав последние силы, переборов чудовищный болевой шок, он выпустил свой меч из левой руки и, пока Магистр цахоров мотал его, набирая динамику для броска, мёртвой хваткой вцепился в руку демона, не позволяя ему быстро освободить меч и своим телом не давая цахору защищаться.
Практически он зажал меч противника в себе, как в тяжёлом, неуклюжем мешке, преодолевая боль и подступающую смертную муку.
Лотар шагнул вперёд, отводя назад Гвинед для удара…
Камазох действовал стремительно. Он выхватил свой вакизаши, который прятался у него на поясе сзади, и взмахнул им, чтобы отрубить руку так некстати повисшего на его мече противника. Но Жилое продумал и это. Легко, словно у него в груди не торчал по самую рукоять меч противника, он сблокировал этот удар правой, и вот уже обе руки цахора оказались зажатыми мёртвой хваткой погибающего юноши.
“Он держится, он ещё держится”, – думал Лотар о Жилосе, нагоняя Камазоха, который инстинктивно отпрянул назад и попытался увернуться от Лотара. Желтоголовый послал вперёд Гвинед с силой последнего и единственного удара.
Камазох всё ещё пытался увернуться…
Гвинед вошёл в его шею на добрых два дюйма, и тёмная кровь цахора фонтаном ударила в лицо Лотару, заставив его дрогнуть от чудовищного запаха демона.
Камазох выронил меч с Жилосом, одним резким борцовским движением выкрутил свою руку из хватки юноши, сумел освободить и левую руку, но…
Меч Стака со свистом впился в его бедро, рассекая ту субстанцию, которая заменяла цахорам плоть, вместе с костью, так что нога повисла на полоске чёрной кожи комбинезона.
Камазох крутанулся на месте, освобождаясь от меча Стака, застрявшего в его ноге, ударил противника кулаком в грудь, чтобы он не сумел нанести ещё удар, попытался отскочить от следующего удара…
Меч Мало, как карающий серп, подрезал левую руку цахора снизу, и она, разбрасывая крупные капли нечеловеческой крови, закрутилась в воздухе и отлетела на десяток шагов в сторону.
И тогда Камазох закричал. В этом крике слились и боль, и жажда мести, и разочарование, и удивление, что он проигрывает бой, который ему самому казался победным. Где-то сзади, у контрфорса от этого крика лопнул валун. Щелчок был похож на взрыв, который поднял “Святого Спирадона” на воздух… Ещё дальше обвалилась черепичная кровля… И ещё от этого крика прямо в воздухе возникла завеса, которую не мог бы пробить даже проникающий взгляд Сухмета. Но на этот раз Камазох бился с людьми, обученными Лотаром, и такие приёмы, как крики, ослепляющая вспышка в лицо, дымовая завеса, оказали на орденцев не совсем то действие, какого ожидал цахор.
Ведьмин крик потребовал от Камазоха предельного сосредоточения. Демон на время остановился – и стал уязвимым. И тогда Бородул вдруг пустил веером перед собой семь сурикенов. Крик захлебнулся….
Когда дым рассеялся, они увидели, что Камазох, согнувшись в поясе, убегает по площади, опираясь на руку вместо отрубленной ноги и пытаясь вырвать из живота один из сурикенов Бородула. Но сурикен был сделан так, что выдрать его было нелегко даже Магистру цахоров. Он замешкался, утонув в приступе безумной боли, и не успел удрать, пока висела завеса. А когда она пропала, это стало и вовсе невозможно.
С победным, трубным рёвом Опристак, который всегда лучше бегал, чем дрался, и до сих пор не очень высовывался вперёд, настиг его и мощным ударом перерубил позвоночник оставляющему за собой кровавую дорожку цахору. Тогда Камазох наконец упал на брусчатку и затих. Конечно, он был ещё жив и через пару часов сумел бы восстановиться и уползти из Лотарии в лес, но никто не собирался предоставлять ему эти два часа.
Лотар опустил Гвинед и Акиф. Потом, опомнившись, стряхнул с них кровь на камни и убрал оружие в ножны. Оглянулся.
Сухмет уже почти пришёл в себя и понимал, что происходит вокруг, но Рубос по-прежнему держал его за плечи.
Мало вытирала свой меч о специальную тряпочку, которую вытащила из-за пояса. Бородул для верности отрубил Камазоху голову и откатил её подальше от трупа, с интересом рассматривая то, что находилось в кожаном капюшоне. Бородул дрожащими руками размахивал в воздухе, пытаясь понять, как Камазоху удалось уйти от его сурикенов, почему только один, кажется последний, попал в цель. Но сейчас даже Лотар не смог бы разрешить эту загадку, да он и не пытался.
Он подошёл к Жилосу. Юноша, спасший их всех, был, разумеется, мёртв. Но его душа, без сомнения, ещё находилась где-то рядом. И Лотар произнёс:
– Спи спокойно, Жилое Самоотверженный. Сегодня ты спас не только наши жизни, которые стоят не так уж много. Ты спас Орден, твоё имя будет занесено в его анналы, и тебя будут помнить как спасителя всех, кто придёт в этот мир после нас.
Он поднял голову. Они стояли рядом – Стак, Бородул, Мало и Опристак. От стены медленно, едва волоча ноги, шли Сухмет и Рубос. Это было всё, что осталось от Лотарии.
Но они всё-таки выжили, а значит, придут другие люди, и Лотария будет строиться дальше.
Сухмет, с натугой переводя дыхание, сказал:
– Мы выжили, опять выжили, господин мой, хотя ещё никогда не стояли так близко к краю небытия, как сегодня. Лотар кивнул:
– На этот раз мы выжили, заплатив дорогую цену. Почему-то я больше скорблю, чем радуюсь. Может, потому, что теперь отчётливей, чем прежде, вижу: это временная победа, временное продолжение наших жизней.
Сухмет выпрямился:
– И всё-таки нужно радоваться, господин мой. Ничего другого нам не остаётся, пока архидемон существует в нашем мире. Лотар вздохнул и повернулся к орденцам:
– Давайте займёмся делом, ещё не всё кончено. Соберём все трупы цахоров, сложим в центре этой площади и сожжём. Только огонь может заставить их умереть окончательно.
– А Логира? – спросила Мало, во всём предпочитающая ясность.
– Его сожжём в яме, – отозвался Стак. – Не доставать же его оттуда!
– Да, вот ещё что, – добавил Лотар, обращаясь ко всем сразу – Мы не знаем, какова их сила, может, они способны оказывать сопротивление даже разрубленными. Не теряйте внимания, когда будете их переносить.
Орденцы согнулись в медленных, усталых поклонах.
Когда ребята разбрелись в разные стороны, Сухмет снова заговорил. Теперь в его голосе звучала такая тревога, что даже Рубос внимательно посмотрел на восточника, пытаясь понять, что с ним происходит.
– Господин мой, мы не договорили. Лотар вздохнул. Да, не таким человеком был Сухмет, чтобы не понять, что важно, а что не очень.
– Я хотел всего лишь сказать, Сухмет, что ты прав, как никогда. И что, может быть, пришла пора решить главную проблему.
Посох Гурама выпал из рук старика. Но он даже не посмотрел на упавший магический инструмент.
– Что это значит, господин мой?
Но Лотар ничего не ответил. Старательно, как никогда прежде, он попытался спрятать от Сухмета свои мысли. Хотя и чувствовал, что немного перебарщивает, потому что на Востоке прекрасно умеют понимать, что значит не только сам предмет, но и его отсутствие.
Оглянувшись, он убедился, что не ошибся. Сухмет стоял растерянный и бледный, словно вымазался той краской, которой пользуются балаганные клоуны, чтобы подчеркнуть мимику. Только, к сожалению, это была не краска.
Просто восточник понял, с каким противником Лотар готовится теперь сразиться.
Устранитель зла
Глава 1Лотар Желтоголовый, драконий оборотень, прозванный Устранителем Зла, осмотрел гимнастическую площадку Ордена серыми печальными глазами. Эта печаль была заметна всем, кто его знал, хотя никто не догадывался о её причине. Невероятным образом Лотару удавалось спрятать эту причину даже от Сухмета.
На большой площадке, разделённой на три сектора – с песком, мелкими острыми камешками и чистыми каменными плитами, работали и новые, и уже опытные орденцы. Их было теперь менее двух десятков. После разгрома Ордена, учинённого цахорами, Лотар ещё больше повысил требования к новым бойцам, и приток вступающих в Орден сократился до двух-трёх в год. Это не шло ни в какое сравнение с прежними временами, когда число орденцев дошло до сорока с небольшим человек.
В центре площадки стоял крытый павильон с наборным деревянным полом. Тут работали в зимнее время, хотя всё реже и реже. Лотар как-то высказался, что ребятам следует согреваться движением, и его идея постепенно находила всё больше последователей.
Желтоголовый очистил сознание, проделал дыхательную гимнастику, которая должна была сделать движение “ки” лёгким и мощным одновременно, а потом стал очень аккуратно разминать каждый мускул, сустав, каждую связочку тела. Если бы он был машиной, то, вероятно, вытащил бы на свет, прочистил, смазал и вставил на место каждый винтик.
Разминка длилась часа три. Потом Лотар перешёл к сложным упражнениям, которые по темпу и скорости мало отличались от настоящего боя. К тому времени его тело уже играло, как огромный оркестр. На взгляд со стороны казалось, что ни один приём не был для него чересчур сложным. Ему удавалось всё.
Но сам он был не всегда доволен, пару раз останавливался и начинал свои головоломные трюки сначала, только с ещё большим ожесточением и сосредоточенностью.
Провернув десяток очень тяжёлых боевых кат, Лотар перекусил, поскольку время близилось ко второму завтраку, и начал работу с мечом. Три или четыре раза он повторил одну и ту же сложнейшую связку приёмов, которую придумал года два назад, а потом принялся пристраивать к ней ещё более сложные движения. Стак, а с ним и недавно ставшие магистрами Ордена Мало, Бородул и Опристак только головой качали, глядя на его работу.
К обеду Лотар перешёл на совершенно новый вид оружия, которое уже давно осваивал и находил всё больше и больше приёмов. Длинная кованая цепочка с кошкой особого рода на конце. Эта кошка вполне умещалась в рукаве широкой куртки, но после броска раскрывалась и могла оплести противника в талии или в ногах или зафиксировать руку и сделать почти беспомощным, если цепочку не удавалось сбросить. Именно сбросить, потому что обрубить её никто не мог. Помимо этого, она была вполне удобным метательным оружием, поскольку имела острый трёхгранный шип впереди. А при правильном применении на небольших дистанциях это устройство вполне заменяло лёгкий кистень, блокироваться от которого было бесполезно.
Лотар учился работать цепочкой сначала левой рукой в комбинации с мечом, потом правой в комбинации с вакизаши, потом двумя руками, когда цепочка становилась гибким подвижным щитом, не пропускающим ни одного удара, зато захватывающим любое оружие, кроме самого тяжёлого, вроде чекана, что позволяло тут же переводить защитные действия в атакующие. Когда он начал пробовать эти комбинации на деревянном манекене, орденцы только головами качали – то, что творил их Учитель, казалось невероятным. Он создавал технику боя, какой она могла быть только у демонов. Человеческого разумения на неё просто не хватало.
Работа с цепочкой и кошкой длилась до обеда. Лотар уже устал. Он всё чаще подходил к ведру с водой, прикладываясь к серебряному черпачку, прикованному к ведру цепочкой, и уже не выкладывался на каждом приёме, как будто от этого зависела жизнь всех его друзей.
Внезапно дверь раскрылась, и на стадион вышел Рубос – один из трёх неорденцев, которому разрешалось входить сюда в любое время дня и ночи. Он что-то знал, потому что источал такую ауру таинственности, что даже Стак, который очень любил мирамца, неодобрительно посмотрел в его сторону.
Потом в окне второго этажа детинца, где находился совещательный зал Лотара, мелькнуло лицо Джа Ди. Фой тут же спрятался за занавеску, но его внезапный интерес к тренировке не укрылся от внимания Желтоголового.
Наконец дверь снова открылась, и в додзе с поклоном вошёл Сухмет, стараясь, чтобы его не замечали. Впрочем, не заметить его было невозможно: он, по своему обыкновению, был разодет в тканную золотом парчу, сверкал самоцветами, богато украшавшими пояс, а в руках держал посох Гурама, который иной раз блеском мог затмить эти самоцветы и всё навешенное на восточника золото.
Тут Лотар приостановился. Он смерил взглядом зрителей и усмехнулся.
Рубос, увидев Сухмета, как бы невзначай подошёл к нему и, стараясь не шевелить губами, прошептал:
– И вот так каждый день все пять лет, которые прошли после победы над цахорами?
– Ну, не совсем, Рубос, – тоже очень тихо ответил Сухмет. – Всё-таки три или четыре раза он принимал заказы на сражение с самыми отпетыми демонами, но и в поездках работал, словно решил убить себя этими тренировками.
– А что демоны? Каково им пришлось? Сухмет улыбнулся сухими, по-стариковски сморщенными губами.
– Он расправился с ними так, что мы этого даже не поняли. Сейчас главную опасность для него представляет он сам, а не какие-то злодеи с магическими способностями.
Рубос, забыв о конспирации, с интересом посмотрел на Лотара в упор.
– Знаешь, Сухмет, я стою тут уже треть часа и могу честно тебе сказать: я не понимаю, что и как он делает. Это подготовка для боя какого-то невероятного уровня. Словно он решил свергать богов.
– Не один ты его не понимаешь. Эти ребята, – Сухмет кивнул подбородком на Стака и остальных, – тоже не понимают, а они смотрят на него все эти пять лет, начиная с момента, когда он только принялся это выдумывать. А каждый из них подготовлен так, что, не задумываясь, принял бы на себя удар небольшой армии и, не исключено, вышел бы победителем.
У Рубоса удивлённо дрогнули брови.
– Даже так? А откуда он вообще черпает идеи для такой работы? Всё-таки, что ни говори, техника боя ограничена человеческими возможностями и потому давно известна. А то, что он делает, это что-то… – Рубос смешался, потом всё-таки закончил: – что-то даже зловещее.
Сухмет кивнул:
– Ты правильно заметил. И орденцев это смущает. Они считают, что мастерство Учителя уже не совсем человеческое. Когда его спросили об этом, он сказал, что учится у Камазоха. Просто вызывает в памяти всё, что видел пять лет назад, и отрабатывает действия и контрдействия, и проигрывает те, прежние бои. Неделю назад Лотар мельком подумал, что способен биться уже с двумя цахорами одновременно. Но он хочет отшлифовать технику боя против четырёх Капюшонов… Ну, как если бы они снова появились.
– Я понимаю. – Рубос выглядел не столько озадаченным, сколько испуганным. – А разве это возможно? Помнить движения противника, с которым бился пять лет назад?
– Я научил его паре магических приёмов, восстанавливающих память, и он как-то признался, что теперь может вспомнить даже движения своих детских лет.
Рубос вздохнул, рассеянно провёл рукой по лбу, словно прогонял неприятные мысли:
– Интересно тут у вас, очень интересно. А в вольном спаринге кто-нибудь решился проверить его технику? Сухмет опять улыбнулся:
– Он отказывается. Говорит, очень важно, чтобы была привычка работать в полную силу, на убой, а значит, орденцы для проверки не подходят.
– Ну, а демоны? Может, подобрать ему кого-то потруднее?
Сухмет посмотрел на Рубоса с некоторым сомнением:
– Я же говорил тебе, что четыре раза он сражался с демонами из породы таких, к кому мы ещё лет десять назад не знали, как подступиться.
Молчание длилось довольно долго. Лишь резкие вздохи орденцев прокатывались над площадкой, да звон стали, да стук шестов, да крики на выдохе во время самых сложных приёмов.
– И что? – спросил наконец Рубос. Сухмет вздохнул:
– Если демоны и насажали ему синяков перед тем, как он их кончил, то я их не лечил.
– Так хорош?
– Хорош – это слово уже не про моего господина, а про Стака, например, или про Мало. Про него нужно говорить как-то иначе.
– Как?
Сухмет опять вздохнул, но уже потому, что, похоже, вопрос, который задал Рубос, он и сам себе не раз задавал.
– Не знаю.
Они посмотрели на Лотара. Тот уже просто размазывался в воздухе – глаза уже не могли уловить его как привычный человеческий силуэт.
– Невероятная скорость, – невольно произнёс Рубос. Сухмет махнул рукой:
– Нет, он уже подустал. Уже, так сказать, не гонит. Рубос только руками развёл:
– А сегодня-то что будет?
– То-то и оно, что Стак – тоже боец с норовом. Да и остальные считают, что их мастерство чего-то стоит. И решили напасть на Учителя. В половину силы, вернее.., – Сухмет подумал и рассеянно дёрнул себя за золотой ошейник, – как получится, конечно.
– И что это даст?
– Когда-то, перед тем как цахоры напали на Лотарию, все орденцы разом завалили Учителя, и он признал себя побеждённым. Они хотят сделать это ещё раз.
– Но тогда их было сорок, а сейчас?..
Он принялся пересчитывать глазами фигуры орденцев.
– Они считают, что эти шестнадцать человек сильнее тех сорока. И опять же хотят подождать, когда он выдохнется.
– А он ничего не знает?
У Сухмета вдруг лопнуло терпение.
– Слушай, тебе же Стак всё это уже растолковал? Потому ты тут и оказался. Чего же ещё? Рубос смущённо отступил на шаг:
– Это у меня нервное. Сухмет успокоился:
– Вот и я нервничаю. Но держись, иначе он почувствует…
Договорить старик не успел, Стак вдруг резко, на одном вздохе что-то проорал на весь зал, и орденцы с тем оружием, которое было у каждого в руках, бросились на Лотара. Его сразу заслонили от зрителей трое орденцев. Они слышали только вопли, удары, хрипы и тяжёлый стук падающих на плиты тел.
Сухмет, уже не скрываясь, посмотрел на окно второго этажа, которое выбрал для наблюдения Ди. Даже с расстояния, что их разделяло, Сухмет без труда увидел выражение изумления и беспомощности на лице фоя. Ди тоже не очень понимал, что происходит в центре схватки.
И вдруг всё разом кончилось. Трое орденцев сжимали сломанные ноги, двое пытались самостоятельно вправить вывихнутые или же сломанные руки. Ещё семеро лежали без чувств. Трое находились в полном сознании, но, распластав руки по плитам, признали, что были условно убиты, а Стак, прижатый к полу ногой Лотара, хрипел, пытаясь освободиться от душащей цепочки с кошкой на конце. Тренировочный меч драконьего оборотня лежал в десятке шагов в стороне, но на исход боя, он, кажется, влияния не оказал.
Сухмет бросился вперёд, подняв руки:
– Господин мой, это была лишь проверка! Лотар расслабился, опустил руку с цепочкой, которую мерно стягивал, не давая Стаку дышать.
– Я понимаю, что это не попытка переворота. Шутка не получилась. Уж очень велики были травмы и потери орденцев. Да и Сухмет испугался не на шутку.
Даже Рубос, который давно уже не пытался лезть в дела Ордена, считаясь с их выучкой и со своим возрастом, покачал головой и пробасил:
– Ну, Лотар, так всё-таки нельзя. Мне случалось даже на настоящем поле боя с настоящими врагами обходиться мягче.
Лотар увидел его, кивнул. Его лицо, некогда улыбчивое, оставалось теперь по-восточному расслабленным, спокойным и даже слегка хмурым.
– Привет. Ты когда приехал?
– Да пару часов назад.
– И сразу сюда?
– Мне Стак сказал, что готовится что-то интересное, ну я и решил посмотреть… Но такого я не ожидал.
Лотар посмотрел на ребят, вокруг которых суетились Сухмет, Ди и трое их учеников.
– Да, я как-то не очень удачно работал. – Он поднял голову к небу, вытер пот с подбородка и добавил: – Зато теперь никакие цахоры не захватят нас врасплох и не перебьют моих учеников. Потому что и я и они всегда готовы. Понимаешь?
Рубос кивнул, подошёл к Лотару, улыбнулся и похлопал его по плечу. В этом жесте было не меньше опаски, чем дружелюбия. Он не решился обнять старого друга, потому что так и не понял до конца, что тут случилось несколько минут назад. И как Лотару удалось – усталому, по словам Сухмета, – за считанные минуты просто и без затей выключить полтора десятка лучших бойцов континента, если не всего цивилизованного мира.
Лотар всё понял. Он уронил цепочку с кошкой, помог Стаку подняться, самолично проверил, нет ли у того сдвига позвонков, и объяснил:
– Я не всегда мог остановиться вовремя. Стак низко поклонился:
– Я был чрезмерно самонадеян, Учитель. Прошу извинить меня или наказать за глупость.
– Наказания не будет, Стак. Вы все бойцы, а бойцам необходимо качество, которое ты неправильно назвал самонадеянностью. Я называю это уверенностью в своём мастерстве, и без него вы бы немногого стоили. Вот только я… Не всегда мог остановиться.
Он взглянул на хмурого и расстроенного Сухмета, который тоже подошёл к ним.
– Трое плохи, остальные через пару недель смогут начать тренироваться.
Лотар вздохнул и посмотрел на солнце:
– Кажется, пора обедать. Сухмет, попроси у всех извинения. Это в самом деле была дурная затея, мне следовало сразу сдаться. – Он начал стягивать куртку, направляясь к небольшому искусственному водопадику, устроенному у дальней стены стадиона. – Пока я буду приводить себя в порядок, накройте стол и ждите меня. Я расскажу вам об одной своей затее.
