Текст книги "Если даже придется погибнуть..."

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

16. Тревоги Валентины

Валентина просто не знает, что делать, где искать Михаила. А нужно срочно что-то предпринимать! Может быть, позвонить Черкесову?..

Она порывисто снимает трубку и набирает номер телефона райотдела милиции.

– Товарища Черкесова, пожалуйста, – просит Валентина дежурного по отделу. – Нет его?.. Не могли бы вы разыскать товарища капитана и сообщить ему, что звонила Валентина Ясенева по очень срочному делу?

– Хорошо, постараюсь, – обещает дежурный.

«А может быть, в уголовный розыск обратиться? – торопливо думает Валентина. – Конечно, лучше бы с Олегом Владимировичем поговорить, но сможет ли дежурный разыскать его?..»

На всякий случай она решает все-таки подождать немного. Но проходит почти целый час, а ей все еще никто не звонит.

«Нужно, значит, ехать на Петровку, – решает Валентина. – К тому полковнику, с которым разговаривала в прошлый раз…»

Но не успевает она собраться, как раздается наконец долгожданный звонок.

– Да, да, это я, Валентина! – радостно кричит она в трубку, узнав голос капитана Черкесова. – Мне очень нужно поговорить с вами, Олег Владимирович. Миша исчез…

– Не уходите никуда из дома, – прерывает ее Черкесов. – Я немедленно еду к вам.

А Валентину начинает мучить совесть:

«Зачем я сказала, что он исчез? И вообще, может быть, напрасна моя тревога, а у Олега Владимировича есть дела поважнее…»

…Уже сидя в машине, Черкесов тоже досадует на себя: «Зачем, собственно, я еду? Можно было бы и по телефону обо всем расспросить…»

Ему даже самому себе не хочется признаться, что он рад случаю повидаться с Валентиной. Чем бы он ни был занят все эти дни, ее образ не выходил у него из головы…

– Что случилось с Михаилом? – с нескрываемым беспокойством спрашивает он Валентину, как только она открывает ему дверь.

– Простите меня, ради бога, Олег Владимирович, может быть, я зря подняла тревогу…

И она рассказывает ему о телефонном звонке Михаила.

Сначала Черкесову кажется, что она и в самом деле напрасно так встревожилась. Но потом он начинает припоминать, что Михаил упоминал в одной из бесед с ним Володю Иванова, сбежавшего из «колледжа» Джеймса раньше его. Тогда Черкесову показалось, что Михаил назвал его фамилию случайно, проговорился, но Черкесова это насторожило, и он стал расспрашивать Ясенева об этом Володе. Выяснилось, что они учились в одной школе, но потом Иванов ушел из нее, так как отца перевели на работу в другой город.

Как же они встретились теперь, да еще на какой-то даче? Черкесову и тогда была не совсем ясна история с Ивановым, так как чувствовалось, что Михаил чего-то не договаривает. Капитан собирался даже предпринять розыск Иванова, но не успел. А теперь сообщение Валентины начинает все больше тревожить его, хотя он и старается успокоить девушку:

– Я думаю, Валентина Николаевна, что для серьезного беспокойства нет пока причин. Разрешите мне позвонить от вас?

И Черкесов торопливо набирает номера нескольких телефонов, пока наконец не дозванивается до старшего лейтенанта Глебова.

– Это я, Федор Васильевич. Вам, кажется, приходилось встречаться с Савостиным? Да, с директором школы, в которой учится Ясенев. Попробуйте разыскать его и узнать поподробнее о бывшем ученике этой школы Владимире Иванове и его родителях. Позвоните мне потом к Ясеневым.

– А теперь наберемся терпения и подождем, что удастся узнать Глебову, – обращается Черкесов к Валентине, внимательно всматриваясь в ее взволнованное лицо. Заметив, что она смущена его пристальным взглядом, он поспешно объясняет: – Похудели вы за эти дни…

– Да, возможно…

– Все тревожитесь о брате?

– И не успокоюсь, пока вы Джеймса и Благого не поймаете.

– Поймаем, можете не сомневаться. А грехов у этих бандитов столько, что самого сурового наказания им не избежать…

Он сказал это и испугался, заметив, как побледнела вдруг Валентина.

– Да вы не пугайтесь только! Им никуда теперь от нас не уйти.

Черкесову очень хочется сообщить ей, что с помощью составного портрета Благой уже опознан в одной из исправительно-трудовых колоний, в которой он отбывал наказание за соучастие в убийстве. Известны уже и его фамилия, и место работы. Он оказался Дерябиным, шофером одной из московских автобаз. Сейчас он в загородном рейсе, наверно, к Подольску подъезжает. Его должны там взять работники местной милиции. Всего этого, однако, нельзя пока рассказывать Валентине…

Раздумья Черкесова прерывает звонок Глебова.

– Олег Владимирович, – торопливо сообщает старший лейтенант, – нас с вами срочно вызывают к полковнику Денисову. Заехать за вами?

– Не нужно, я доберусь и так.

– Очень хотелось о многом с вами поговорить, – вздыхает он, опуская трубку и поворачиваясь к Валентине, – но…

– Долг службы, – грустно улыбаясь, заканчивает за него Валентина. – Надеюсь, однако, что это не последняя наша встреча…

Конечно, по-всякому можно истолковать ее слова, но для Черкесова в них заключена надежда… Надежда на что-то большее, чем только встреча.

17. Вика Иванова сообщает координаты Михаила

Как только Черкесов входит, полковник Денисов отрывается от чтения каких-то документов и, невесело усмехаясь, произносит:

– Я мог бы начать наш разговор словами гоголевского городничего, но сейчас не до шуток, ибо мне предстоит сообщить вам действительно не очень приятное известие. Из Подольска нас уведомили, что машина Благого-Дерябина в пункт назначения не прибыла. Несколько минут назад пришло известие, что ее обнаружили брошенной неподалеку от кольцевой дороги, в районе Кузьминок. Похоже, что кто-то предупредил Благого.

– Это могли сделать те, кто принимал участие в составлении его портрета, – замечает Глебов.

– Но не Ясенев же и не Лиханов? – невольно вырывается у Черкесова.

– Я тоже думаю, что не они, – соглашается полковник. – Но ведь вы показывали варианты его портрета и тем, кого подозревали в убийстве Зиминой. Разве не могли они сообщить об этом Благому?

Полковник Денисов вопросительно смотрит на работников райотдела. Некоторое время все молчат. Потом просит слова Черкесов:

– Вы правы, товарищ полковник, кто-то из них вполне мог это сделать. И ни у Благого, ни у Джеймса нет, конечно, ни малейших сомнений, что портрет Благого изготовлен главным образом с помощью Ясенева. Они, конечно, опасаются, что с его помощью может быть создан и портрет Джеймса. И вне всяких сомнений, попытаются как можно скорее расправиться с Ясеневым. А обстановка для этого очень благоприятна. Михаил ведь на даче у своего приятеля Володи Иванова, который, кстати, тоже сбежал в свое время от Джеймса.

– Вам известно, где эта дача? – спрашивает полковник.

– Что вам удалось узнать об Иванове, товарищ Глебов? – обращается Черкесов к старшему лейтенанту.

– Выяснилось, что родители Владимира Иванова никуда не уезжали из Москвы. Перебрались только в другой район.

– И у вас есть их новый адрес? – обращается к нему Денисов.

– Да, товарищ полковник.

– Тогда нужно немедленно разыскать этих ребят.

Отца Володи не оказывается дома, он все еще на каком-то заседании в министерстве. Черкесов представляется его супруге дядей школьного приятеля их сына.

– Вы извините, пожалуйста, что я вас беспокою, – объясняет он причину своего прихода. – Племянник мой Михаил, не спросив ни у кого разрешения, уехал, оказывается, на дачу к вашему Володе.

– Но я просто никакого понятия об этом не имею, – говорит Иванова. – Меня целый день дома не было. Вот, может быть, Вика в курсе… – поворачивается она к дочери.

– Да, мама, я в курсе, – солидно отзывается Вика. – Миша был тут. Ты его тоже знаешь, мама, он заходил к нам как-то. Мы еще думали, что он из той компании… Но он вообще у вас со странностями, – говорит она Черкесову. – Я ему рассказала, как на нашу дачу ехать, до метро даже проводила: мне как раз к подруге нужно было. Идем мы с ним, разговариваем, а он все озирается по сторонам. Показалось ему, будто бы разговор наш кто-то подслушивает…

– Может быть, и в самом деле?

– Вообще-то действительно шел за нами какой-то парень…

– Вы о чем-нибудь интересном говорили или слишком громко? – любопытствует Черкесов. – Громкий разговор обычно привлекает любопытных.

– Да о чем таком могли мы говорить, если я всего второй раз в жизни Мишу вашего видела? Попросила его только передать привет Володе. И разговаривали мы не очень громко. Обыкновенно. А вы что, очень рассердились на Мишу, что он без спросу в Ландышевку уехал? Если хотите, мы можем дать вам телефон нашей дачи.

– Что уж теперь с ним поделаешь! – вздыхает Черкесов. – А телефон на всякий случай дайте. Позвоню ему завтра, если не приедет.

18. Беспокойная ночь

– Ты уверен, что он тебя выследил? – дрогнувшим голосом спрашивает Михаила Владимир.

– Почти не сомневаюсь…

– Почти?

– До Ландышевки, во всяком случае, он меня проследил.

– Ну если до Ландышевки, значит, все…

– Это еще надо проверить.

– А как?

– Когда стемнеет, он непременно к даче подберется. И тогда уж мы его…

– Схватим?

– Ну да! Засядем в кустах у ворот и схватим, как только он…

– А если это будет сам Благой?

– Ну едва ли…

Как быть с Благим, Михаил просто не знает. С ним не справиться, конечно. Он, наверное, вооружен не одной только финкой…

– Слушай! – хватает вдруг Михаил Владимира за руку. – А у твоего отца нет ли охотничьего ружья?

– Есть двустволка.

– И патроны?

Владимир утвердительно кивает головой.

– Давай тогда тащи сюда, чтобы только тетя Поля не заметила. Да ты не бойся – я с двустволкой умею обращаться. Ходил когда-то с отцом на охоту.

Это уж он сочиняет. Отцу его некогда было ходить на охоту, но ружье у него действительно было, и Михаил несколько раз стрелял из него. Когда Владимир выносит из соседней комнаты отцовскую двустволку, Михаил берет ее с видом заправского охотника, нажимает рычаг затвора, откидывает стволы и заглядывает в патронник.

– Давай патроны! – решительно протягивает он руку в сторону Володи.

– Уже сейчас?

– А чего еще ждать? Смеркается ведь. Надо идти в засаду. Давай по очереди. Иди первым ты, а я попозже.

– А если все-таки Благой?..

– Да нам с этим дробовиком сам черт не страшен! – храбрится Михаил. – Но, если тебе так уж боязно, давай тогда вместе.

Они устраиваются в кустах возле забора. Сквозь широкие щели в досках даже в сумеречном свете хорошо видна тропинка, ведущая к калитке дачи. Первое время они сидят молча, опасаясь разговаривать даже шепотом.

– А не хватится нас тетя Поля? – шепчет на ухо Владимиру Михаил. – Может ведь такой шум поднять.

– Да, это она может, – соглашается Владимир.

– Когда она спать ложится? В десять? А сейчас уже половина десятого. Пойди уговори ее лечь пораньше.

– А как же ты тут один?..

– Я тебя позову в случае чего.

Едва Владимир поднимается на террасу, как тетя Поля набрасывается на него:

– Куда это вы пропали? Обошла всю дачу, а вас нет нигде. Мне ведь спать пора…

– Ну так и ложились бы. Мы с Мишей погулять вышли, тоже скоро ляжем.

– То его силком за ворота не вытолкаешь, то вдруг сам гулять вздумал на ночь глядя. Ложились бы лучше, весь день завтра в вашем распоряжении.

– Мы еще немножко – вечер уж очень хорош.

– Не уходите только никуда, да двери не забудьте как следует закрыть, когда спать пойдете.

– Не забудем, тетя Поля! И об окнах не беспокойтесь, я их сам сейчас проверю. Да, да, и на кухне тоже. Вы только не забудьте радио выключить.

Большая любительница музыки, тетя Поля выключает радио только тогда, когда ложится в постель. А так как слышит она неважно, приемник в ее комнате грохочет чуть ли не на всю свою мощность.

«В таком грохоте и не услышишь, как Миша на помощь станет звать», – озабоченно думает Владимир, щелкая оконными шпингалетами.

За окнами уже непроглядная тьма. Володя гасит свет. Нужно теперь поскорее к Михаилу. Он торопливо сбегает по скрипучим ступенькам веранды на тропинку, ведущую к калитке.

– Миша, – негромко окликает он Ясенева.

Ему никто не отвечает, да в кустах на том месте, где они сидели недавно, никого нет.

«Неужели он вышел за калитку?..»

Да, весьма возможно – калитка слегка приоткрыта, а до этого, он хорошо помнит, была на задвижке.

– Миша! – уже погромче зовет Владимир.

И опять безответно. Может быть, там, за калиткой, они уже схватили его? Но ведь не было слышно шума борьбы, к тому же Михаил мог бы выстрелить из ружья.

Переборов страх, Владимир еще немного приоткрывает калитку и осторожно высовывает голову в жуткую тьму…

И сразу же его шея оказывается в тисках чьих-то сильных рук.

– Только пикни, – будто в кошмарном сне, слышит он приглушенный, но очень знакомый голос. – Мигом будешь на том свете.

Ну да, конечно же, это голос Благого! Теперь и без его просьбы язык Владимира перестал бы ему повиноваться. Напряженное тело Владимира сразу же обмякает и начинает оседать.

– Ты что же это, дуралей? – непонятно тревожится вдруг Благой. – Никак, со страху концы собираешься отдать! Учись храбрости у Мишки. Я, брат, еле-еле с ним справился. Пришлось даже связать. Я вообще всегда его уважал, а сейчас особенно. Все остальные Джеймсовы суперы – просто дерьмо собачье! А ты хоть и сбежал от него, но тоже… Однако время дорого, об этом после. Понимаете надеюсь, что вы в полной моей власти?

Владимир сидит на траве у забора и, привыкнув к темноте, начинает различать неясные очертания лежащего тут же связанного Михаила.

– Можешь его потрогать, – милостиво разрешил Благой. – Он у меня не только связан, у него еще и кляп во рту. А теперь слушайте меня внимательно, ребята.

Благой звучно сморкается и продолжает:

– Оказывается, милиционеры портретик мой нарисовали. А это, сами понимаете, что для меня значит. Это значит капут Благому. Но я не буду ждать, когда меня возьмут! Я явлюсь сам! С повинной! И не с пустыми руками. Я приведу им Джеймса. А эта птица поважнее меня. Это вам не какой-нибудь уголовник, как я. У него дела посерьезнее моих. Контрой попахивают!.. Но мне нужна помощь, ребята. Согласны вы мне помочь?

Пленники Благого растерянно молчат.

– Ах да! – спохватывается Благой и, вынув финку, поспешно разрезает веревки, которыми связан Михаил.

– Вот вам и дробовик, – бросает он к ногам Михаила отобранное у него охотничье ружье. – Ну чего молчите? Или все еще не доверяете?

– Ладно, – сердито отзывается Михаил. – Говори, чем помочь можем, чтобы Джеймса взять?

– А может, лучше об этом милиции сообщить? – робко предлагает Владимир. – Рассказать им, где и как его можно…

– Прямо вам скажу – не хотелось бы мне этого, ребята, – сокрушенно вздыхает Благой. – Речь ведь идет, может, даже о жизни моей, поймите вы это. И одно дело – я им все про Джеймса расскажу, а другое – самого его с рук на руки передам. Да и вам, ребята, тоже нелишне свою вину искупить…

– А ты, значит, надеешься, что тебе за Джеймса скостят часть вины? – спрашивает Михаил.

– Я же с повинной явлюсь. Ну а если еще и Джеймса приведу, сами понимаете, какое это впечатление произведет. Убеждают вас мои соображения, ребята?

– Убеждают, – отвечает за обоих Михаил. – Говори, что нужно делать.

– Там кто у вас, одна тетя Поля? – спрашивает Благой, кивая на дачу.

– А ты откуда знаешь? – удивляется Владимир.

– Я, брат, все знаю, – самодовольно усмехается Благой. – У меня нюх. Можем мы туда зайти и спокойно обсудить план наших действий?

– Она уже спит, наверно, – не очень уверенно произносит Владимир. – Как бы ее не разбудить…

– Не волнуйся, не разбудим, – обещает Благой.

И они идут к даче, стараясь не шуметь, но едва заходят в комнату Владимира, как раздается телефонный звонок.

– Что делать? – испуганно спрашивает Владимир.

– Бери трубку, – советует Михаил. – Это твои родители, наверно.

– Да, я слушаю, – каким-то не своим голосом говорит Владимир в трубку. – Да, Володя Иванов. Миша Ясенев тоже тут. А кто это?.. Хорошо, сейчас передам… – И он протягивает трубку Михаилу: – Это тебя…

– А, Олег Владимирович! – восклицает Михаил, узнав голос капитана Черкесова. – Как я себя чувствую? У меня все в порядке, вы за меня не беспокойтесь. Вы скоро приедете за мною? Так ведь я завтра утром сам… Ну так что ж, что Валентина беспокоится – я не маленький. Ах вы выехали уже?.. Нет, мы еще не ложились. Ладно, подождем вашего приезда.

– Кто это? – встревоженно спрашивает Благой, едва Михаил кладет трубку.

– Мой знакомый, капитан милиции.

– Тогда мне нужно немедленно мотать отсюда, – решает Благой.

– А ведь ты с повинной хотел…

– Этого для меня маловато. Я им и Джеймса еще…

– Вот и поможешь капитану Черкесову его взять. Он очень толковый и сердечный человек. Ручаюсь – поверит тебе, если ты всерьез…

– Нет уж, лучше, пожалуй, смотаться, пока есть время.

– Не советую, – хватает его за руку Михаил. – Ты своим бегством нас только подведешь…

– А вы что, задержать, что ли, меня собираетесь? Да разве ж под силу вам одолеть такого, как я? Это же просто смех! К тому же у меня сейчас не о вас забота, сами должны понимать… Портретик-то мой во всех отделениях милиции теперь. Значит, меня любой мильтон…

– В том-то и дело, – все еще не теряет надежды уговорить Благого Михаил. – Сам рассуди: одно дело – ты будешь по собственной воле сидеть тут и спокойно ждать капитана Черкесова, с которым я лично знаком, а другое – они тебя где-нибудь сами. Ведь кто знает, может быть, весь этот дачный поселок уже оцеплен…

– Скажешь тоже, весь поселок! Для этого знать надо, что я тут.

– А чего же тогда капитан Черкесов сюда едет? – спрашивает Михаил. – Мог бы и до утра подождать. Значит, у него есть какие-то сведения. Могла ведь и милиция выследить того парня, что за мной шпионил. На допросе он им и рассказал, наверно, по чьему поручению это делал.

– Не должен вроде. Парень надежный…

– А разве Джеймс не считает тебя надежным? Ведь и ты собираешься его…

– Ну ладно, черт с вами, останусь! – решается наконец Благой. – В конце концов на моей совести не так уж много преступлений. Сам я лично никого не убил, хотя все вы меня, наверно, форменным убийцей считаете. Я все лишь по указке Джеймса делал. В общем, ладно – рискну, останусь тут с вами. Только вы честно ему расскажите, кто у кого в плену был. А теперь дайте-ка мне пожрать – с утра ни крошки во рту. Совсем было аппетита лишился на нервной почве.

Выслушав Благого, капитан Черкесов долго испытующе смотрит ему в глаза.

– Ну ладно, Дерябин, попробую вам поверить. А теперь о Джеймсе поподробнее. Вы считаете, что он по чьему-то заданию внушал вам свои идеи?

– Не мне, а им, – уточняет Благой, кивая на Михаила и Владимира. – И еще другим таким же балбесам. А у меня и своих идей хватало. Главным же образом меня деньги интересовали, и потому бесплатно я для него ничего не делал. Да и сам он тоже не по идейным соображениям всем этим занимался. Ему тоже за это платили, и, видать, немало.

– А кто?

– Вот этого не знаю. Догадываюсь, однако, что кто-то из иностранцев. Но в это Джеймс меня не посвящал.

– А кто он, Джеймс этот, на самом-то деле? Есть же у него настоящее имя?

– Должно быть. Когда мы наедине с ним разговаривали, я его Дмитрием называл по его просьбе. На самом же деле он, может быть, Алексей или Анатолий. Фамилии своей он мне не докладывал. Да и встречаемся мы с ним лишь после того, как он мне по телефону назначит место встречи.

– Выходит, не очень доверяет?

– Он вообще никому не доверяет.

– Ну а кем все-таки может он быть? Говорил он когда-нибудь о своей специальности или образовании?

– Это вы у них спросите, – снова кивает Благой на Михаила и Владимира. – Он с ними беседовал, а мне анкеты своей не показывал. Но, видать, из образованных. Слыхал однажды, как он с кем-то не по-нашенски по телефону разговаривал. По-американски, должно…

– По-английски, – поправляет его Михаил. – Он вообще любил вставлять в свою речь английские фразы и слова.

– Всячески убеждал в необходимости освобождения каждой личности от обязанностей перед обществом, – усмехается Владимир.

– И ведь вы все это слушали, болваны, разинув рты… – вставляет Благой.

– Ладно, Дерябин, – останавливает его капитан Черкесов. – Расскажите лучше, что вам еще известно о взаимоотношениях Джеймса с его хозяевами.

– Да почти ничего. Это он тайком от меня. Похоже, однако, что словам его там не очень доверяют. Требуют магнитной записи его сборищ, потому как сами посещать их, видно, опасаются.

– А как это практически осуществляется?

– Все, что в «колледже» его творится, мы на магнитофончик. А потом он им эту пленку в виде отчета. Да еще и с приписочкой, так сказать.

– Каким же образом?

– А это уж с моей помощью. Я еще один магнитофон включаю с уже записанным шумом многих голосов. Понимаете, для чего? Чтобы создать впечатление, будто в «колледже» вдвое больше народу. Ну чем не приписка? А все потому, что с кадрами у нас худо. А когда эти парни, Владимир с Михаилом, от нас сбежали, Джеймс прямо-таки запсиховал. «Верни, – говорит, – их любым путем».

– А расправиться со мной он тебе не велел? – удивляется Михаил.

– Ивану Дыркину ничего не поручалось разве? – уточняет Черкесов.

– Велено было припугнуть только, – не смутившись, признается Дерябин. – Я ведь говорил уже, что кадры его «колледжа» стали в последнее время прямо-таки на вес золота. Вот и теперь обещана мне за этих парней большая награда. Я бросил на слежку за ними всех своих людей. А когда узнал, что милиция на след мой напала, решил, что пора мне с Джеймсом кончать…

– Он знает уже, что мы напали на ваш след? – спрашивает капитан.

– Пока нет. Потому и надо торопиться. А то как узнает, сразу порвет со мной все связи. Тогда его сам черт не сыщет. Сегодня он мне в половине двенадцатого ночи или завтра в восемь утра звонить должен. Я ему уже доложил, что один из моих парней выследил беглецов.