Текст книги "Опанасовы бриллианты"
Автор книги: Николай Томан
Соавторы: Иван Лазутин,Эмиль Офин,Израиль Меттер,Марк Ланской,Андрей Островский,Илья Лавров,Борис Рест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Скоро должно пройти мимо такси номер 45–97 с «левой» продукцией Березовской фабрики.
Прождать пришлось минут около десяти, прежде чем появилось это такси. Заднее сидение машины было забито коробками и пакетами.
Алехин тотчас же сел за руль мотоцикла. Поравнявшись с такси, Миронов поднял руку, приказывая шоферу остановиться. Майор вылез из коляски и подошел к машине. Рядом с шофером сидел щупленький, пожилой мужчина с седой, стриженой под машинку головой. Это был заведующий промтоварной палаткой Пивницкий. Зарплата у него была небольшая, но это не помешало ему выстроить дачу, купить дочери пианино, а зятю дать деньги на «Победу».
Не проявляя внешне никаких признаков испуга или смущения, Пивницкий молча смотрел на майора.
– Я вынужден проверить ваши документы, а главное груз. Нам сообщили об ограблении промтоварного магазина, и мы проверяем все машины, идущие с грузом, – сказал ему Миронов.
– О, пожалуйста, – охотно отозвался Пивницкий, вытаскивая из кармана пиджака бумажник. – Вот документы, а вот накладная на товар.
Пока майор Миронов знакомился с документами Пивницкого, лейтенант Алехин попросил заведующего палаткой показать ему, какой товар везет он в своей машине. Пивницкий небрежно распахнул заднюю дверцу такси и стал вытаскивать коробки с резиновой обувью. Ему усердно помогал шофер. Алехин успел просмотреть не более пяти коробок, когда майор Миронов, возвратив Пивницкому его документы, дал знак прекратить проверку товара.
– У вас все в порядке, гражданин Пивницкий. Можете следовать дальше. Извините за беспокойство.
– Ну, что вы, товарищ майор, – любезно, с некоторым чувством облегчения отозвался Пивницкий. – Какое там беспокойство! Долг службы – разве я не понимаю.
Вскоре Алехин нагнал еще одну машину с товаром. Товар этот явно не имел никакого отношения к продукции Березовской фабрики, но майор приказал остановиться и этой машине. С не меньшей тщательностью, чем у Пивницкого, проверил он документы у ее пассажиров. А пока они проделывали эту процедуру, их нагнало такси Пивницкого. И тогда Евгений догадался, что все это было разыграно Мироновым специально для усыпления бдительности заведующего промтоварной палаткой.
Возвращаясь в город, Миронов сказал:
– Мне требовалось посмотреть у этого субъекта накладную, по которой он получил товар на Березовской фабрике. Сделать это нужно было, конечно, таким образом, чтобы у него не возникло никаких подозрений. В результате я не только ознакомился с его накладной, но с помощью новинок фототехники имею теперь и фотокопию ее. – С удовольствием закурив папиросу, он продолжал: – Что, однако, нам это дает? Пивницкий в прошлую субботу получил на Березовской фабрике двести пар резиновой обуви. Сто из них, как нам известно, он уже продал, но деньги не сдал, а поехал сегодня к Красовскому еще за двумястами парами. Теперь же, благополучно добравшись до своей палатки, он по телефону даст знать Красовскому, что все, мол, в порядке, и они условятся о встрече для исправления (а вернее, для подделки) накладных с таким расчетом, чтобы количество вывезенной Пивницким обуви уменьшилось вдвое.
– Но позвольте, – возразил Алехин. – Такую подделку легко ведь установить. Достаточно для этого произвести учет товаров в палатке Пивницкого, как сразу же все станет ясно.
– Вы так думаете? – рассмеялся Миронов. – В том-то и дело, что не имей мы теперь копии подлинной накладной, никакая ревизия ничего бы нам не дала. Что бы мы там обнаружили? Триста пар резиновой обуви. Двести только что привезенных и сто оставшихся от первой партии. А где документы на них? Пожалуйста, предъявят вам и документы. На оставшуюся сотню покажут новую накладную, а на только что привезенные двести пар – старую на точно такое же количество. У Пивницкого нет ведь никаких отчетных документов за уже проданные сто пар, пока он не сдал вырученных денег. А теперь он и сдавать их не станет, а преспокойно положит в карман, выдав, конечно, львиную долю Красовскому. Операция эта носит у них название «очков» или «на свободное место».
– Но для полной уверенности в том, что Пивницкий осуществит операцию «на свободное место» нужно ведь узнать, встретится он сегодня с Красовским или нет? – заметил Алехин.
– Об этом нам доложат Ястребов и Яценко.
– А Тихонов разве не пригодится? Тихонов нас не подведет, – упрямо повторил Алехин.
– Будем надеяться, – усмехнулся Миронов.
Подозрительное поведение пенсионера Бедарева
На следующий день утром подполковник Волков снова собрал у себя оперативную группу майора Миронова.
– На наш запрос получены из Одессы весьма любопытные сведения о Красовском. Оказывается, в бытность свою в Одессе, кроме прочих мошеннических операций, он спекулировал брильянтами и был известен на черном рынке под кличкой «Регент». И вот еще что удалось узнать: совсем недавно Красовский снова связался с одним из одесских спекулянтов драгоценностями, пытаясь приобрести у него брильянты на очень крупную сумму. Переговоры об этом вел по его поручению Аркадий, ездивший в прошлом месяце в Одессу в служебную командировку. Выяснилось же все это по той причине, что спекулянт драгоценностями Беня Швец, известный в Одессе под кличкой «Герцог», несколько дней назад арестован одесской милицией.
– Ох, не нравится мне все это, – вздохнул Миронов, – всю музыку они нам могут испортить арестом «Герцога». Нужно было бы повременить…
– Кто же знал, что Красовский с ним связан? Ну, да и вообще поздно об этом теперь говорить. Что же следует, однако, из сообщения одесской милиции? Красовский снова собирается обратить свои деньги в драгоценности, с тем, видимо, чтобы запрятать их в тайник. – Волков потер бритую голову и, помолчав немного, продолжал: – Арест «Герцога» действительно, может их насторожить. Нам теперь особенно нужно торопиться: весьма возможно, что Красовский рискнет покупать брильянты и в Москве через подставных лиц. Нужно взять под наблюдение все ювелирные магазины. Вот о чем я хотел поставить вас в известность. А теперь – за работу!
Собрав помощников, Миронов приказал Алехину:
– Поезжайте-ка на Привокзальную улицу, Евгений Иванович. Там живет Бедарев, приносивший в комиссионный магазин машинку Красовского. Поинтересуйтесь, чем он занимается. Имею сведения, что он пьянствует в последнее время.
Алехин тотчас же выехал. В домоуправлении он узнал, что вчера вечером Бедарев заявил об утере паспорта и пенсионной книжки управдому, и тот посоветовал ему написать заявление начальнику паспортного стола.
Это родило у Алехина неожиданную мысль: «А что, если и паспорт и пенсионная книжка Бедарева понадобились Красовскому?»
По дороге в управление смутная догадка превратилась в убеждение, и Евгений решил возможно скорее сообщить свои соображения Миронову. Майора, однако, в управлении не оказалось. Он все эти дни тщательно изучал технологию производства Березовской фабрики и уехал теперь на консультацию к инженерам и химикам завода «Красный богатырь». Алехину же поведение Бедарева казалось настолько подозрительным, что он поспешил к подполковнику Волкову.
Василий Андреевич, вопреки ожиданию Евгения, выслушал его довольно спокойно. Алехину показалось даже, что он не разделяет его подозрений.
– Но как же так, Василий Андреевич! – горячо воскликнул Евгений. – Посудите сами: возраст у Красовского и Бедарева почти один и тот же, а то, что Бедарев уроженец маленького поселка на Дальнем Востоке – тоже ведь ему наруку. Может пригодиться Красовскому и то обстоятельство, что Бедарев пенсионер.
– Я не оспариваю вовсе твоих доводов. Что ты на меня так набросился? – рассмеялся Волков.
На самом же деле доводы Евгения казались Василию Андреевичу довольно зыбкими. Но уже одно то обстоятельство, что Алехин самостоятельно делал обобщения и строил догадки, радовало его.
– Видишь ли, Женя, – помолчав немного, заметил Волков, – доводы твои, конечно, существенны. Но не нужно забывать при этом, что мы имеем дело с человеком очень осторожным и неглупым.
– Но ведь в критических обстоятельствах он может воспользоваться паспортом Бедарева? – спросил Алехин.
– И это возможно.
Домой в этот день Евгений возвратился поздно. Его дожидался Анатолий Тихонов.
– Ну, что? – набросился на него Евгений. – Удалось что-нибудь? Да не тяни же ты, по глазам вижу, что удалось!
– Удалось, удалось, – весело проговорил Тихонов. – Сегодня коршун наш, главный бухгалтер Карбованцев, не вышел на работу, заболел. Я стал почти полным хозяином в бухгалтерии.
– Ну, и что же ты сфотографировал? – нетерпеливо спросил Евгений.
– Все, что под руку попадало и, между прочим, самый последний документ – накладную на продукцию нашей фабрики, недавно отпущенную Пивницкому. В общем, всю пленку израсходовал.
Алехин тут же позвонил Миронову на дом.
– Алехин вас беспокоит, Михаил Ильич, – взволнованно проговорил он. – Толя сейчас у меня. Он выполнил ваше задание. Привез кое-что… – Евгений говорил сбивчиво. Волновался же он от торжества за Толю, который не подвел и сделал все, что ему поручили.
– Ну, что же, если он, действительно, привез то, что нам нужно – отвезите это тотчас же в фотолабораторию, – ответил Миронов.
Результаты одного фотоэксперимента
На следующий день Алехин пришел в управление без четверти десять, однако Миронова, обычно являющегося на работу рано, в отделе не было. Не пришел он и в десять часов. В начале одиннадцатого в комнату зашел Василий Андреевич Волков.
– Ты что сидишь такой кислый? – весело спросил он Алехина. – Удивляешься, что Миронова все еще нет?
– Не тому удивляюсь, что его нет, – уныло отозвался Евгений, – а тому, что он не интересуется документами, добытыми Тихоновым.
– Плохо ты его еще знаешь, Женя, – улыбнулся Волков. – Он ведь прикидывается только равнодушным. Ты вот, например, когда сегодня пришел на работу?
– Без четверти десять.
– Ну, а он в восемь. Да и ночью несколько раз звонил в фотолабораторию. Мне тоже покоя не давал, просил поторопить лаборантов проявить и отпечатать к утру пленку Тихонова. А ты говоришь – равнодушный.
– Не знал же я этого, Василий Андреевич, – смутился Алехин. – Впечатление такое создавалось…
Торопливым шагом вошел майор Миронов. В руках его были мокрые фотокопии различных накладных и несколько кусков фотопленки. Он аккуратно разложил их на столе. Вид у него при этом был сосредоточенный и невозмутимый.
– Ну, чем удивишь нас, Михаил Ильич? – оживленно спросил Волков, наклоняясь над фотографиями.
Миронов подал подполковнику два куска фотопленки.
– Это, так сказать, фотоварианты накладной, по которой Пивницкий позавчера получил товар с Березовской фабрики ширпотреба. На первой пленке – отпечаток, полученный мною при проверке документов Пивницкого. На второй – фотокопии с накладной, оставшейся в конторе фабрики.
– Да ты покороче, – нетерпеливо прервал Волков. – Я ведь и без твоих пояснений эту механику знаю.
– А я не для тебя вовсе излагаю подробности, – спокойно заметил Миронов. – Алехину полезно послушать.
Василий Андреевич обернулся к Алехину и сказал, улыбаясь:
– А я-то думал, что с тобой никакой учебно-воспитательной работы не ведется. Ну-ну, давай дальше, – кивнул он Миронову.
– А теперь берем эти пленки с фотокопиями накладных, – невозмутимо продолжал Миронов, – и накладываем их друг на друга. – Сделав это, майор подошел к окну и, держа сложенные пленки в вытянутых руках против света, заключил с усмешкой: – И в результате – никакого результата. Обе копии абсолютно идентичны. А это значит, что никакого подлога не производилось. В противном случае любое исправление или приписка к первоначальному тексту накладных дали бы при совмещении их фотокопий дополнительный контур.
– А отсюда вывод…
– Вывод все тот же – мы имеем дело с людьми чрезвычайно осторожными. Проверка документов Пивницкого, видимо, их насторожила, и они отказались от проведения операции «на свободное место».
– И это, – задумчиво произнес Волков, – лишний раз доказывает, что обзавелись они хорошим «консультантом».
Алехин, с интересом слушавший разговор, увидел, как стиснулись в кулаки пальцы Миронова и залегли на лбу упрямые складки.
– Но нет, черт побери, – глухим голосом проговорил он, – нас это не остановит! Мы будем искать и найдем, наконец, такие способы уличить мерзавцев, что никакие консультанты не в силах будут их разгадать.
– Мне нравится твое упрямство, Михаил, – тепло заметил Василий Андреевич, положив руку на плечо Миронова. – Этому нужно у него поучиться, Женя, – обернулся он к Алехину.
– Да, мы будем неутомимо искать, – повторил Миронов. – Продолжим знакомство с документами Березовской фабрики ширпотреба. Видите, вот фотокопия накладной, по которой Красовский получал сырье для своей фабрики с резинового завода. Обратите внимание, как написано количество этого сырья: «65,6 кг», а потом все это повторено прописью.
– Ты думаешь, что разгадка тут в запятой? – спросил Волков.
– Ну, конечно! Красовский фактически вывез с резинового завода 655 килограммов резинового сырья, а когда благополучно доставил все это на фабрику, вернулся и с заведующим складом или с кем-либо другим уменьшил эту сумму с помощью запятой ровно в десять раз. И уж только после этого, конечно, цифры были повторены прописью. Но эту махинацию мы сможем теперь разоблачить с помощью фотокопий.
– Ну, а если прописка случайно не будет двоиться? – спросил Волков.
– Это мало вероятно.
– Но мы должны иметь в виду и такую случайность.
– Тогда найдем другой способ обнаружить подделку, – заявил Миронов.
– Только бы мне раздобыть теперь первый экземпляр накладной, по которой Красовский получил сырье на резиновом заводе, – заметил Миронов, убирая фотокопии к себе в стол.
– А кто сейчас, кроме Автономова, этим заводом занимается? – спросил Волков.
– Алехин, – ответил Миронов.
Миронов осматривает брильянты
Поздно вечером Миронову доложили, что в ювелирном магазине на Петровке, перед самым его закрытием, появился Красовский. Он лишь бросил беглый взгляд на витрину с драгоценностями и купил недорогие настольные часы.
Получив это сообщение, Миронов вызвал машину из гаража и уехал к Хижняку – эксперту научно-технического отдела, специалисту по драгоценным камням. От Хижняка позвонил Волкову и согласовал с ним план своих действий. Тотчас же после этого связался с директором Ювелирторга.
– С вами из управления милиции говорят, – представился он Миронову. – Извините, что беспокоим вас в неурочное время, но у нас дело чрезвычайной важности. Необходимо ваше разрешение на осмотр брильянтов и прочих драгоценностей в магазине на Петровке. К сожалению, не имею пока права сообщить, с какой целью. Достаточно ли будет для вас письменного отношения нашего управления?
– Достаточно, – ответил директор Ювелирторга. – Когда хотели бы вы осмотреть магазин?
– Чем скорее, тем лучше.
Спустя час Миронов и Хижняк подъехали к магазину. Заметно встревоженный директор, познакомившись с их документами, спросил:
– Может быть, включить полный свет?
– Нет, – ответил Миронов, – обойдемся своим.
Он зажег небольшой, но очень сильный карманный фонарик и, когда директор открыл сейф, попросил эксперта осмотреть брильянты.
Осмотр драгоценностей, длившийся не более пяти минут, вполне удовлетворил Хижняка и Миронова. Майор поблагодарил директора магазина, извинился за причиненное беспокойство и, подписав акт вскрытия сейфа с драгоценностями, вышел вместе с Хижняком из магазина.
– Ну, как?
– В общем-то ничего особенного, но один камешек, прямо надо сказать – редкостный!
– Думаете, что Красовский «клюнет» на него?
– Если он понимает толк в брильянтах – не упустит случая.
– Судя по тому, что нам известно о Красовском, в брильянтах он смыслит, – заметил Миронов, предлагая Хижняку папиросу. – Ну, а вы успели «обработать» этот камень?
– Успел, так же, как и все остальные, хотя мало вероятно, что он станет приобретать тут и другие брильянты. Они ведь всего в один-два карата.
Вера уезжает куда-то…
На следующее утро Миронов с нетерпением ждал звонка от оперативного уполномоченного Курбатова, дежурившего возле ювелирного магазина. Курбатов позвонил спустя четверть часа после того, как открылся магазин.
– Купили уже эту «стекляшку», Михаил Ильич, – доложил он.
– Кто?
– Какой-то иностранец.
– Эрзац?
– Да нет, настоящий вроде.
– Почему так думаете?
– Он говорил в магазине по-французски.
– И только?
– Нет, он вместе с переводчиком сел в дипломатическую машину.
– Спасибо за информацию, – поблагодарил Миронов Курбатова. – Подежурьте, однако, еще немного на всякий случай.
«Неужели этот иностранец опередил Красовского и выхватил у него из-под носа редкий камешек?» – с тревогой подумал Миронов. Весь день размышлял он об этом, и, не получив более никаких донесений от Курбатова, поделился своими сомнениями с подполковником Волковым. Василий Андреевич спросил:
– Когда был куплен этот брильянт?
– Почти тотчас же после открытия магазина.
– Значит, кто-то заранее знал об этом брильянте и специально пришел к открытию магазина, опасаясь, чтобы его не опередили. А ведь именно вчера вечером был в магазине Красовский. Он видел брильянт и опытным глазом сразу же оценил его. Следовательно, нет ничего удивительного, что утром явился за ним его «иностранец».
– Ты считаешь, значит, что иностранец липовый?
– Вне всяких сомнений, – убежденно заявил Василий Андреевич, – более того, скажу: этот брильянт, вместе с другими драгоценностями Красовского, может быть, уже путешествует за пределами Москвы.
– Не говори загадками, – хмуро заметил Миронов, полагавший, что Василий Андреевич шутит.
– А ты не перебивай и слушай внимательно, – недовольно махнул рукой Волков. – Мне только что сообщили, что с Казанского вокзала свердловским поездом в час дня уехала куда-то дочка Красовского.
– Ты допускаешь, значит, что и Вера посвящена в дела Красовского? – удивился Миронов.
– Этого я как раз не допускаю, – возразил Волков. – Но могла ведь она выполнить поручение отца, не подозревая ни о чем? Просто папа мог попросить ее съездить к родственникам и отвезти туда чемоданчик.
– Очень зыбко все это, – покачал головой Миронов, – однако за неимением других версий попробуем остановиться на этой.
– Да, кончим дискуссию, – заключил Василий Андреевич. – И поскольку ты против моей версии в основном не возражаешь, будем считать, что Красовский, действительно, купив редкостный брильянт, срочно отправил его куда-то вместе с другими своими драгоценностями.
– Что же из этого следует? – спросил Миронов.
– А следует из этого то, что Красовский готовится, видимо, сбежать.
Аркадий снова устраивает истерику
Дачи матери Веры и Александра Красовского находились в Березовской почти рядом, и Вера часто заходила к отцу. Его, правда, редко можно было застать вечерами, так как вместе с Аркадием он предпочитал проводить время в ресторанах или у друзей, Аркадий же вообще больше жил в Москве и приезжал на дачу только под воскресенье. Но сегодня отец и сын, видимо, находились на даче – в окнах горел свет, на плотных занавесках мелькали тени.
Вера открыла дверцу садика. Отец в свое время познакомил ее с хитроумным устройством дверной задвижки. Собака тотчас же выбежала навстречу, приветливо завиляла хвостом. Вера погладила пса и ласково спросила.
– Ну что, Атлант, дома твои хозяева?
Атлант – могучий дог – радостно взвизгнул и солидно пошел к домику.
Вера услышала громкие голоса, доносившиеся из столовой. По раздраженному тону говоривших можно было догадаться, что они ссорятся. Она расслышала всего лишь несколько слов, произнесенных Аркадием:
– Я не могу так больше! Не могу!..
Голос брата был не только громким, но и каким-то истерическим. Вера не любила таких сцен, особенно, когда они происходили между близкими ей людьми, и, решив не заходить пока в дом, ушла вглубь садика, села там на скамейку у забора.
– Я больше не могу, отец! – говорил между тем Аркадий. – Нас обложили, как диких зверей. Каждый наш шаг, каждое слово – под контролем. Я в постоянном нервном напряжении, в ожидании, что вот-вот меня остановят, схватят… Ведь это же черт знает что! Так и свихнуться недолго…
– Неврастеник, паршивый неврастеник, – хмурясь и силясь сдержать раздражение, не громко, но очень зло говорил Красовский-старший. – Истерия и психоз все это, не больше. Лечиться надо.
– Да, может быть, я действительно псих, – не унимался Аркадий. – Но кто меня довел до этого? Кто заставил жить двойной жизнью, изворачиваться, врать? На черта мне твои деньги, которые я должен тратить тайком? Думать все время: не заметил ли кто-нибудь, что у меня лишний костюм или слишком дорогое пальто? И потом, почему ты так уверен, что за нами не следят?
– Зря, видимо, дал я тебе высшее образование, – зло усмехнулся Красовский. – Не пошло оно тебе впрок. Вся твоя истерия – на базе высшего образования, как я вижу. Слишком грамотен стал, а потому от собственной тени шарахаешься.
– Может быть, все может быть… – совсем упавшим голосом проговорил Аркадий. – Но только я почти не сомневаюсь, что установленная на уровне окон нашей московской квартиры вышка предназначена не для ремонта уличной электропроводки. Наблюдают, наверно, за нами с этой вышки. Хочешь верь, хочешь не верь, а мне, кажется, легче будет, если меня арестуют, наконец…
– Мерзавец! – не выдержав больше, прокричал Красовский и яростно стукнул кулаком по столу. – Ты что, погубить нас всех задумал? Завтра же у любого врача покупай справку о любой болезни, бери отпуск за свой счет и уезжай в Кисловодск, Сочи или хоть к самому черту, но чтобы тебя я тут больше не видел! И ночуй сегодня здесь, не смей ездить в Москву!
С этими словами разъяренный Красовский выбежал из дачи, злобно хлопнув дверью.
Вера видела, как поспешно вышел ее отец, но не окликнула его. Вера подождав немного, не выйдет ли и Аркадий, решила зайти к нему сама.
Когда она вошла, Аркадий испуганно обернулся.
– Что это у тебя вид такой странный? – встревоженно спросила Вера, разглядывая бледное лицо брата.
– Слушай, Вера, – бросился к ней Аркадий, – ты никого не видела возле нашей дачи?
– Видела, как папа вышел. Объясни ты мне толком, что тут у вас происходит? Чего вы тут не поделили? Почему так кричали?
– Ага! – дико выпучил глаза Аркадий. – И ты, значит, нас подслушивала?
– С ума ты сошел! – возмутилась Вера. – Если ты сегодня не в духе, могу уйти и вообще не приходить к вам больше.
– Нет, нет, останься! – схватив Веру за руку, торопливо проговорил Аркадий расслабленным голосом. – Мне страшно тут одному. Не расспрашивай только ни о чем. Потом как-нибудь я сам расскажу тебе все, а сейчас лучше тебе и не знать всего этого…
Вера наблюдала, как нервно ходил по комнате Аркадий, как тряслись его руки, когда он брал что-нибудь со стола. Достав из буфета бутылку коньяку, он жадно выпил сразу две рюмки. Не сдержавшись, Вера заметила:
– Ты зря так много пьешь, Аркадий.
– Неизвестно еще, сколько пила бы ты на моем месте!
– Опять ты начинаешь говорить мне гадости, – обиделась Вера и пошла к выходу.
Трубка бухгалтера Карбованцева
Главный бухгалтер Березовской фабрики ширпотреба Остап Терентьевич Карбованцев был явно не в духе. Все у него сегодня не ладилось: и очки то и дело сползали с маленького остренького носика, похожего на птичий клюв, и баланс никак не сходился, а более всего раздражала невозмутимая физиономия бухгалтера Тихонова.
Карбованцева возмущал этот неподкупный мальчишка. Однако он утешал себя тем, что «ненормальность» эта у Тихонова по молодости лет, по глупости. Сегодня же Тихонов так действовал Остапу Терентьевичу на нервы, что он отослал его без особой нужды в один из цехов фабрики. И как раз в это время зашел в бухгалтерию Красовский.
– Ты один тут, Остап Тереньевич? – спросил он, оглядываясь по сторонам. – Мне с тобой серьезно поговорить нужно. – Красовский тяжело опустился на стул. – Опасно работать становится, Остап Терентьевич.
Карбованцев отозвался сочувственно:
– В последнее время, действительно, стало тревожно.
– Похоже разве, что взяли нас на прицел? – спросил Красовский, и серые глаза его настороженно сузились.
– Явных признаков нет, конечно, – осторожно ответил Карбованцев, – но тревожно.
– Да, тревожно, – задумчиво повторил Красовский. – Очень тревожно. И вот, чтобы не влипнуть в неприятную историю, Остап Терентьевич, нужно предпринять кое-что… Я тебе сейчас одно предложение сделаю, ты только не пугайся и не отвечай мне сразу, а подумай прежде.
Красовский помолчал немного, пристально всматриваясь в узенькие, едва заметные под сверкающими стеклами очков глаза бухгалтера, и медленно произнес:
– А предлагаю я тебе, Остап Терентьевич, уничтожить нашу документацию. Инвентарь, так сказать. Стихийное бедствие – пожар, и все сжечь. За это тебе, конечно, не поздоровится. Я сам же привлеку тебя к ответственности – за небрежное хранение отчетных документов. И получаешь ты за это не больше двух лет. И выручать тебя никто не будет. Отсидишь все, что положено. Мы же возьмем на себя заботу о твоей семье. А когда отсидишь, еще получишь, тысяченок двести, к примеру. Вот и подумай теперь об этом.
Карбованцева, казалось, ничуть не удивили эти слова. Он только вынул изо рта трубку и почесал ею затылок. Потом, будто размышляя вслух, проговорил:
– Да-а, задача нелегкая. С одной стороны, сидеть, конечно, и так, и сяк. Пожалуй, даже больше еще дадут, если документы наши попадут на криминалистическую экспертизу. И если даже пущу я слезу на суде и скажу, что согласился на жульничество по принуждению с вашей стороны – все равно дадут немало. Но с другой стороны – двести тысяч меня не устраивают. Я же хороший бухгалтер и знаю, чего стою. Моя цена – полмиллиона.
– Ну, знаешь ли, – невесело усмехнулся Красовский, – это грабеж. Триста тысяч – вот моя последняя цена. А не согласишься, так нам и за меньшую сумму организует этот пожарчик твой неподкупный Тихонов.
– Ладно, черт с вами! – сдался вдруг Карбованцев. – Но только половину этой суммы выдайте мне, так сказать, авансом…
– Согласен, – звонко хлопнул Красовский по руке Остапа Терентьевича. – Но пожар должен состояться сегодня же. Лучше всего в обеденный перерыв.
Карбованцев не возражал. Когда Красовский ушел от него, он стал придумывать, как бы половчее и поестественнее организовать это «дельце».
…Тихонов был настороже. Не понравилось ему, что сначала Остап Терентьевич услал его в цех без особой на то нужды, а в обеденный перерыв направил на станцию навести справки, тогда как все это можно было бы выяснить и по телефону. Тихонов, однако, сделал лишь вид, что отправляется на станцию, на самом же деле он устроился в садике, откуда хорошо были видны окна фабричной конторы.
Увидел он оттуда немногое, так как воровато осмотревшись по сторонам, Остап Тереньевич тщательно задернул окно занавеской. К чему бы это? Анатолий долго ломал себе голову, пока не заметил, как тонкая струйка дыма потянулась вдруг из конторы через полуоткрытую форточку.
«Пожар, видно, решили устроить сволочи!» – сообразил Тихонов и бросился через кусты к дверям конторы. У входа он столкнулся с Карбованцевым.
– С ума ты что ли спятил – на живых людей бросаешься! – с деланным испугом воскликнул главный бухгалтер, загораживая Тихонову дорогу. Но Анатолий оттолкнул его в сторону.
Был обеденный час, и контора пустовала. Он распахнул дверь комнаты главного бухгалтера и увидел на столе дымящуюся трубку Остапа Терентьевича. Она лежала на пачке документов, часть из которых уже тлела и дымилась.
Тихонов схватил трубку, струхнул на пол искрящийся табак и поспешно затушил уже загоревшиеся накладные. Вошедшему почти следом за ним Карбованцеву он сказал укоризненно:
– Ох, Остап Терентьевич, сожжете вы когда-нибудь своей чертовой трубкой всю нашу фабрику. Ведь еще чуть-чуть – и запылала бы наша контора.
– Тьфу ты, чертяка! – испуганно заговорил по-украински Карбованцев. – Ну що ты з нею будеш робить?
Он почти вырвал трубку у Анатолия и яростно хватил ею об пол.
– Ну, а бумаги як – уцилилы?
– Уцелели, – с деланным равнодушием ответил Тихонов.
– И как ты учуял, что тут пожаром пахнет? – настороженно спросил Карбованцев. – Ведь я ж тебя на станцию послал.
– Я и пошел. А дорогой вспомнил, что деньги свои в столе забыл. А когда возвращался, увидел, что из вашей комнаты дымок струится, ну и подумал: не пожар ли?
Остап Терентьевич придал своему лицу виноватое выражение и жалобно спросил:
– Что же ты теперь – жаловаться на старика пойдешь?
– Ну, что вы, Остап Терентьевич! – воскликнул Анатолий. – За кого вы меня принимаете? Только трубку вы свою выбросьте, наделаете из-за нее беды. Я ведь не раз уже говорил вам, что искры из нее, как из паровозной трубы, летят. Как еще не спалили вы всего нашего поселка до сих пор?
– Я знаю, ты хлопец не вредный, – улыбнулся Карбованцев. – Будем, значит, считать инцидент исчерпанным?
– Ясное дело.
– Ну, иди, тогда обедай. На станцию я сам схожу. Там у меня еще дело есть.
Анатолий выдвинул ящик своего стола, в котором, действительно, оказались деньги. Остап Терентьевич бросил на них удовлетворенный взгляд и отечески похлопал Тихонова по спине.
…Лейтенанта Ястребова Анатолий встретил неподалеку от фабрики и незаметно сунул ему в руку скомканную бумажку.
Алехин спасает Аркадия
– Да, черт побери, обстановка неожиданно усложняется! – озабоченно проговорил подполковник Волков. Ему только что позвонил Ястребов и передал содержание записки Тихонова. Ситуация казалась почти критической.
Начальник управления принял Волкова тотчас же. Выслушав Василия Андреевича, он заключил:
– Пожалуй, нужно их брать.
Волков немедленно вызвал Миронова, Алехина и еще нескольких оперативных работников.
– Будем действовать, – произнес он своим обычным, спокойным голосом, хотя Миронов по всему видел, как сильно он возбужден. – Ты, Михаил Ильич, лично займись Красовским-старшим. Алехин пусть возьмет на себя Аркадия. Остальных распредели сам. Можешь усилить свою группу людьми Островского и Уварова. В вашем распоряжении вечер и ночь. К утру все должно быть кончено. Все понятно?
– Все, – ответил Миронов и сделал знак оперативным работникам следовать за ним. В своей комнате он приготовил документы на обыски и аресты, оформил их и раздал своим помощникам. – Вы направляйтесь в «Арагви», – сказал он Алехину. – По имеющимся у нас данным, Аркадий там…
Возле «Арагви» Евгений встретил младшего лейтенанта Мухина, который последнее время наблюдал за Аркадием.
– Он там еще? – спросил Алехин, имея в виду Аркадия.
– В том-то и дело, что исчез, – растерянно проговорил Мухин.
– То есть, как это исчез! – невольно повысил голос Алехин. – Где же вы-то были?
