Текст книги "Опанасовы бриллианты"
Автор книги: Николай Томан
Соавторы: Иван Лазутин,Эмиль Офин,Израиль Меттер,Марк Ланской,Андрей Островский,Илья Лавров,Борис Рест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Вот я и готова! – раздался голос девушки. – Простите, если задержала. – Она стояла посреди комнаты худенькая и стройная и смущенно теребила комсомольский значок, приколотый к простенькой маркизетовой кофточке. На руке у нее было серебряное колечко с красным камешком. – Мне мама уже сказала, что вы пришли…
Майор встал с дивана.
– Ну и хорошо. Короче будет разговор.
Девушка покраснела.
– Вы извините, пусть Толя не сердится… Я дружить с ним согласна… – Она еще больше покраснела и умолкла.
– Меня очень интересует, как вы относитесь к Анатолию? – тихо спросил майор.
– Не знаю, – смутилась девушка. – Толя мне нравится – он вежливый и скромный, но не могу я так сразу… Может, когда кончу техникум…
Майору вдруг показалось, что рядом стоит его собственная дочка и просит у него защиты. Он сунул руку в карман, и у Пети дрогнуло лицо, потому что он, конечно, знал, что в этом кармане его начальник носит служебное удостоверение. Но майор вынул всего лишь три фотографии и протянул их девушке.
– Что вы скажете, Вера, о человеке, который собирает такую коллекцию?
Девушка взяла фотографии. Ресницы ее дрогнули. Она подняла недоверчивый взгляд на майора.
– Читайте на обороте, и замечайте даты – это он успел за два месяца.
Лицо девушки, вначале немного бледное, постепенно становилось пунцовым.
– Что же это такое? – растерянно спросила она наконец. – Неужели Анатолий… Нет, я не верю, как вам не стыдно? Никогда не поверю…
Майор сделал знак Пете и, взяв у него четвертую фотографию, положил ее перед Верой.
– Она лежала вместе с этими тремя в одном бумажнике. Теперь верите?
Но девушка уже не слушала. Она бросила фотографии на стол и, таким же движением, как ее мать, вытерла руки о фартук. Потом бросилась к чемодану и вышвырнула его к дверям.
– Подождите… – она убежала в другую комнату и сейчас же вернулась еще с двумя чемоданами. – Это тоже его, унесите сейчас же!.. И скажите ему… Этому…
Майор и Петя быстро переглянулись.
Неожиданно Вера села на диван и тихонько заплакала.
– Ну зачем, зачем он приглашал в кино, на танцы, приносил цветы… зачем…
Майор сел рядом с ней и взял ее маленькую мокрую от слез руку.
– Расскажите, как вы познакомились.
Все еще всхлипывая, Вера рассказала, что впервые они встретились на танцах во Дворце культуры. Анатолий был очень внимателен – угощал мороженым и лимонадом, танцевал с ней весь вечер, а потом отвез в такси домой.
– Вспомните, Вера, во время танцев он не расспрашивал, отдельная ли у вас квартира и с кем вы живете?
– Да, спрашивал, – удивленно ответила девушка.
– А потом, он не упоминал о каких-то вещах, которые ему негде хранить?
Девушка перестала всхлипывать.
– Да. Только это было уже на следующий день, когда мы пошли в кино. Он сказал, что приехал посмотреть наш город, но не достал номера в гостинице, живет в общежитии и боится за вещи. Я сама предложила ему оставить их у нас с мамой.
– Вот для этого-то вы ему и были нужны, – сказал майор. – Отдельная квартира, честные люди, никаких подозрений, для вора – это клад!
Вера побледнела и оглянулась на чемоданы.
– Значит… значит все это…
Майор кивнул.
– Кто вы такой?.. – испуганно спросила девушка.
Майор опять сунул руку в карман и уже на этот раз достал свое удостоверение.
– Успокойтесь, – мягко сказал он, – я понимаю, что вы ни в чем не виноваты. – И, глядя на младшего лейтенанта, строго добавил: – Благодарите моего помощника, ведь это он отсоветовал мне идти в отдел кадров, чтобы не бросить на вас тень.
Девушка повернулась к младшему лейтенанту, а тот нахмурился и опустил голову.
Майор довольно усмехнулся.
– Нам пора, Петя, засунь все это барахло в чемоданы.
В машине ехали молча. Потом майор спросил:
– Петя, зачем ты взял со стола и четвертую фотографию, к чему она тебе?
Младший лейтенант виновато улыбнулся.
– Я хотел оставить ее себе на память об этом узелке, который вы так мастерски развязали, Василий Иванович.
Рассказчик умолк, покосился на залив и встал с пенька.
– Вот и вся история. Теперь пойду окунусь. – И он размотал чалму-полотенце.
– Постойте! – поспешно воскликнул доктор. – А вор? Сознался он, когда ему показали чемоданы?
– А куда же ему было деваться, конечно, сознался. Но о судьбе девушки, Веры-то, даже не спросил.
– А карточку вернул Петя той девушке?
Мужчина улыбнулся и развел руками.
– Точных сведений об этом нет. Впрочем, как-то недели три-четыре спустя после этой истории, в конце рабочего дня, майор наталкивается в коридоре на Петю и замечает, что у младшего лейтенанта какой-то странный вид: на голове новая шляпа и галстук бабочкой завязан.
Майор очень удивился: «Что это с тобой, друг Петя, ты же сроду шляпы не носил?» А Петя покраснел, как морковка, и букетик цветов за спину прячет. Вот и все мои сведения.
– Ну-у-у, – протянула мать голенькой девочки. – Нет, уж извольте рассказать, что было дальше?
– Дальше? – рассказчик весело прищурился и повернулся к заливу.
Оттуда, вздымая фонтаны светлых брызг, с громким смехом бежали наперегонки юноша и девушка. Юноша первым выскочил на берег и подбежал к рассказчику.
– А ну-ка, сознавайтесь, где у вас тут нарзанный источник? Мой Узелок умирает от жажды!
Он отыскал под корнями бутылку и передал ее девушке. Они стояли рядом – молодые и счастливые, немного смущенные непонятным им общим вниманием, – и горячее солнце золотило их коричневые стройные тела.
Мать девочки подошла к рассказчику и спросила.
– Вы и теперь станете отрицать, что вы и есть майор?
– Категорически отрицаю, – засмеялся мужчина. – Могу даже доказать. – Он поднял с корней аккуратно сложенный белый китель, развернул его и показал погон, на котором блестели две звезды подполковника милиции.
Н. Томан
Именем закона
Подполковник милиции Волков медленно приподнимал колпачок настольной лампы до тех пор, пока фотографии, разложенные на столе, перестали отсвечивать. На них в очень странных, почти неестественных позах изображались два человека на фоне кустарника. Только на одном из снимков можно было разглядеть неправильный профиль пожилого мужчины в пенсне. Лицо второго либо скрывалось тенью широкополой шляпы, либо вообще было обращено в противоположную от аппарата сторону.
– Странно все это, – задумчиво проговорил Волков, раздвинув фотографии веером наподобие игральных карт.
Старший оперативный уполномоченный майор милиции Миронов, сидевший по другую сторону письменного стола, настороженно поднял густые брови.
– Ты, значит, считаешь, что Антипов… – начал было Миронов, но подполковник недовольно перебил его.
– Ничего не считаю. Говорю только, что странно, почему это вдруг на всех шести снимках интересующий нас человек оказался обращенным спиной к объективу. Узнать ведь тут можно одного только Мерцалова, и без того хорошо нам известного.
– Но ведь ты же знаешь, Василий Андреевич, что Антипов впервые пользовался аппаратом для ночных съемок и не удивительно, что у него, как говорится, первый блин получился комом…
Волков ничего не ответил. Миронов спросил:
– Ты, кажется, вообще недоволен всем этим делом?
– Не в восторге, во всяком случае, – хмуро проговорил Волков. – Откровенно тебе скажу, Михаил Ильич: не ожидал я, что проведешь ты его так грубо. Как же можно было арестовывать Мерцалова, не установив всех его связей?
– Но ведь у нас же и без того есть доказательства, что он спекулировал драгоценностями. Да он и сам этого не отрицает…
– А кому он продал в последний раз бриллианты? – снова нахмурился Волков.
– При обыске у него было обнаружено семьсот пятьдесят тысяч наличными, – заметил Миронов.
– Ну, вот видишь! И это, конечно, именно та сумма, на которую Мерцалов продал бриллианты, так как он явно не успел ни пустить ее в оборот, ни положить в сберкассы. Разве ты не понимаешь, что, узнав, фамилию человека, купившего у Мерцалова драгоценности, мы напали бы на след очень крупного дельца?
– Не считаешь же ты меня совершеннейшим болваном, Василий Андреевич? – обиделся Миронов. – Сам знаешь, мы предпринимали все возможное, чтобы установить эту таинственную личность. Однако не все еще потеряно. Не удалось сфотографировать его во время тайного свидания с Мерцаловым, узнаем теперь кое-что о нем от Мерцалова, хотя он и упорствует…
– А кто допрашивает Мерцалова?
– Антипов.
– Опять Антипов?
– Да что у тебя за неприязнь к этому человеку? – удивился Миронов.
– Никому не передоверяй этого дела.
– Слушаюсь, – холодно отозвался Миронов, хотя и считал, что Антипов мог сделать это не хуже его.
– Ну, а теперь – по домам! – решительно заключил Волков.
А на следующий день утром и подполковник Волков и майор Миронов были буквально ошеломлены неожиданным известием – спекулянт брильянтами Мерцалов скончался ночью от скородействующего яда.
– Срочно разберись во всем и доложи! – коротко приказал Волков Миронову, и лицо его стало еще более хмурым, чем вчера.
Миронов тотчас же вызвал своего помощника – Антипова, довольно молодого еще, но уже активно лысеющего человека. У него был виноватый вид. Он беспомощно разводил руками:
– Ну кто же мог предположить, что этот тип окажется способным на самоубийство? Молчал же он лишь до поры до времени… Надеялся, наверное, что выручат его.
– Кто выручит? – удивился Миронов.
– Его дружки…
– Что за дружки? Говорите толком!
Антипов молча протянул майору промасленную ленточку папиросной бумаги, на которой было напечатано:
«Никого не называй и не падай духом. Мы свое слово сдержим – выручим».
– Откуда у вас это? – спросил Миронов.
На лице старшего лейтенанта появилась тень смущения.
– Вчера вечером какая-то женщина, назвавшаяся родственницей Мерцалова, принесла передачу. В корзинке были пирожки с мясом. Внутри одного из них я нашел эту записку.
– А пирожки передали?
– Да, товарищ майор.
– А вам разве неизвестно, что пока арестованный находится у нас, питание для него берут в нашей столовой?
– Не знал я этого, Михаил Ильич, – растерянно произнес Антипов. – И потом, эта родственница так просила…
– Да-а, – недовольно произнес Миронов. – А оставшиеся пирожки вы уже послали на экспертизу?
– Послал. Вы думаете, что они отравлены?
– Ни минуты не сомневаюсь в этом, – мрачно отозвался Миронов и, помолчав немного, задумчиво добавил:
– Не представляю даже, как ко всему этому отнесется подполковник Волков…
А подполковник Волков отнесся к этому очень строго. Он прошел к начальнику управления и потребовал немедленно снять с работы Антипова. Начальник без особого сожаления согласился, так как за Антиповым имелись и еще кое-какие грешки.
Со смертью же Мерцалова, казалось, исчезнет бесследно и человек, купивший у него драгоценности чуть ли не на миллион рублей.
Один только подполковник Волков не терял надежды рано или поздно добраться до этого человека. Миронову же вместо Антипова дал он в помощники только что окончившего милицейскую школу лейтенанта Алехина.
В поселке Березовском
Два-три раза в неделю, возвращаясь из Москвы на дачу в Березовскую, Вера непременно оказывалась не только в одном вагоне с ним, но и почти всегда видела его перед собой. Удивительнее же всего было то, что парень этот, не сводивший с нее влюбленного взгляда, даже не попытался ни разу заговорить, хотя его познакомил с нею кто-то из ее друзей.
«Какой застенчивый человек, – с непонятной теплотой думала о нем Вера. – И очень милый… С чудесными, добрыми глазами. Как же, однако, зовут его? Совсем забыла…»
И вдруг, сама себе удивляясь, она обратилась к нему с самой банальной фразой:
– Чудесная сегодня погода, не правда ли?
– Замечательная! – обрадованно отозвался парень, будто только и ждал от нее этих слов. И торопливо, словно опасаясь, что Вера снова отвернется от него, добавил:
– У вас, видимо, что-то хорошее произошло.
– Как это вы угадали? – удивилась Вера.
– Вид у вас очень радостный. Я даже больше вам скажу, – продолжал парень, – вы, видимо, удачно экзамены сдали.
– Да вы просто волшебник какой-то! – воскликнула Вера. – Я действительно сдала сегодня последний экзамен и принята в институт.
На Березовской они вместе вышли из вагона и пошли к поселку, на окраине которого находилась дача Веры. Некоторое время они шли молча. Потом она остановилась вдруг и сказала, улыбаясь:
– Давайте все-таки познакомимся еще раз. Только сделаем теперь это так: назовем друг другу лишь наши имена, и пусть каждый сам строит догадки о другом – кто он такой? Согласны?
– Согласен! – охотно отозвался парень.
– Ну, так как же вас зовут, незнакомец? – улыбаясь, спросила Вера.
– Евгением, – ответил парень.
– А я – Вера.
Молодые люди подошли к перекрестку.
– В Березовской у вас дача? – спросила Вера.
– Да нет… я вообще здесь не живу, – смущенно признался Евгений. – Езжу сюда к приятелю своему, бывшему школьному товарищу.
– И так часто? Я ведь вас чуть ли не каждый день вижу. На какой же улице он живет?
– На Луговой.
– Ну, так вам тогда налево, – и Вера протянула руку Евгению. – До свидания, незнакомец! Мы с вами еще, вероятно, увидимся.
Евгений хотел было попросить у Веры разрешение проводить ее до дома, но тут внимание его привлек человек, шедший все время сзади и теперь остановившийся неподалеку от них. Он делал вид, что зашнуровывает развязавшийся ботинок, но Евгений сразу же догадался, что тот следит за ними. Да и лицо этого человека показалось ему знакомым. Кажется, где-то он уже видел эти цепкие, внимательные глаза…
– Мы обязательно должны увидеться, – горячо отозвался на слова Веры Евгений. – Но где и когда?
Вера задумалась на несколько мгновений, безразличным взглядом рассматривая человека, все еще возившегося со своими ботинками.
– А мы лучше так сделаем, – решила наконец она: – Дайте мне ваш домашний телефон, и я сама как-нибудь вам позвоню. Не возражаете?
Евгений поспешно достал записную книжку, написал номер своего телефона, вырвал листок и протянул его Вере.
Алехину предлагают деньги
Несколько дней подряд после вторичного знакомства с Верой Евгений Алехин все свободные вечера сидел дома в ожидании ее телефонного звонка, хотя и не очень-то надеялся на это. А когда уже решился было съездить к Толе Тихонову в надежде случайно встретить Веру, неожиданно получил письмо, которое нарушило все его планы.
«Уважаемый товарищ Алехин, – писал ему неизвестный корреспондент, – мне хотелось бы побеседовать с Вами с глазу на глаз об одной нашей общей знакомой. Мне нужно сообщить вам о девушке этой кое-какие неизвестные вам подробности. Предлагаю встретиться двадцатого в Сокольническом парке культуры и отдыха. Приходите ровно в девять вечера. Буду ждать вас у входа. Вы узнаете меня по белому цветку в петлице пиджака».
Подпись была неразборчива, – не то Ленский, не то Ланский. Евгений прочитал письмо дважды и снова подумал о Вере. Похоже было, что речь шла именно о ней. Но кто мог написать это письмо? Может быть, тот человек, который следил за ним, когда он разговаривал с Верой в Березовской? Что, однако, мог он сообщить ему? Какие подробности? Скорее всего какую-нибудь гадость, и лучше всего, конечно, не встречаться с ним вовсе… Но тогда в глазах этого человека можно оказаться трусом. Мало того, это может стать известно Вере. Вне всяких сомнений, он постарается сообщить ей об этом.
Кстати, сегодня как раз двадцатое! Сколько же времени сейчас? Восемь. Значит, до встречи остается всего один час.
У входа в Сокольнический парк Евгений сразу же обратил внимание на человека среднего роста в темном костюме и широкополой шляпе, надвинутой почти на самые глаза. В петлице его пиджака светлела гвоздика. Заметив Евгения, мужчина тотчас же направился к нему с приветливой улыбкой. Дружески протянув руку Алехину, он отрекомендовался Ленским и предложил пройтись. Входные билеты уже были у него в руках, и Евгению ничего больше не оставалось, как последовать за ним.
– Если вы не боитесь, – с легкой усмешкой сказал Ленский, как только они миновали контролеров, – то нам лучше бы пройти в уединенное местечко, чтобы поговорить там без помех.
– А чего мне бояться? – с деланной беспечностью отозвался Евгений, сворачивая вслед за Ленским в тенистую аллею.
– Надеюсь, вы не очень будете разочарованы, Евгений Иванович, – негромко начал Ленский, – если ни о какой нашей общей знакомой разговаривать с вами я не стану? Разговор наш сегодня будет серьезным.
Евгений был удивлен и не знал, как вести себя дальше.
«Встать, может быть, и уйти?» – мелькнула вдруг мысль. Но теперь его еще более заинтриговал этот человек. Рассмотреть лицо его все еще не удавалось. Бросались в глаза лишь небольшие усики под острым носом. Все остальное было мало выразительно, неприметно. Даже голос был какой-то неопределенный.
Ленский говорил теперь еще тише, почти шепотом:
– Я должен сообщить вам, что переговоры с вами буду вести не от себя лично, а по поручению одного весьма почтенного лица, пожелавшего, как говорится, остаться неизвестным. О вас же нам известно не только то, что вы оперативный уполномоченный ОБХСС и помощник майора Миронова, но и многие другие подробности.
«Ага, – подумал Евгений, – кажется, я начинаю догадываться, с кем имею дело…».
– Теперь конкретнее: лицо, поручившее мне вести переговоры с вами, предлагает вам некоторую сумму денег, скажем, тысяч сто, за довольно незначительную услугу.
«Может быть, схватить его и отвести к постовому милиционеру? – напряженно думал Евгений, с трудом сдерживая себя. – Но что даст это? Что можно доказать без свидетелей?».
– Мы не просим у вас ни прекращения чьего-либо дела, ни покровительства, – продолжал Ленский таким тоном, будто речь шла о самом обычном деле. – Нам нужна лишь кое-какая информация о планах и замыслах вашего начальства, майора Миронова. Мы могли бы, конечно, получить эти сведения и из первоисточника, так сказать, то есть от самого Михаила Ильича, но ему пришлось бы дать за это больше, чем вам. А если он кажется вам неподкупным, то выбросьте это из головы. Нет таких людей, которых нельзя купить. Все зависит только от суммы. Вы же можете получить часть предлагаемых вам денег хоть сейчас.
С этими словами Ленский вынул из бокового кармана пиджака толстую пачку сторублевок и протянул Алехину.
Больше Евгений уже не мог сдерживать себя. Он хотел схватить этого мерзавца за горло и позвать кого-нибудь на помощь, но, прежде чем он успел это сделать, в кустах напротив вспыхнул яркий свет и щелкнуло что-то, похожее на затвор фотоаппарата. Евгений вздрогнул от неожиданности и невольно коснулся протянутой Ленским пачки денег.
Из кустов действительно вышел какой-то верзила с фотоаппаратом, успев щелкнуть им еще несколько раз. Нагло улыбаясь, он снял шляпу и поклонился:
– Спасибо, молодой человек! Вот мы и запечатлели вас в момент принятия щедрого дара.
«Что же делать?.. – проносились тревожно мысли. – Бежать в отделение милиции? Но ведь и след их, наверно, простыл…»
Забрав с собой деньги, Евгений понуро направился к главной аллее. У телефонной будки он остановился и поискал в кармане пятнадцатикопеечную монету. Набрал затем номер телефона подполковника Волкова (он иногда до поздней ночи задерживался в своем отделе), но ему никто не ответил. Тогда он позвонил дежурному по управлению и узнал, что Волков и Миронов давно ушли домой. Нужно отложить все до завтра… А куда же деть деньги? Взять с собой? Нет, этого он ни за что не сделает. Необходимо заехать в управление и сдать их под расписку дежурному.
Евгений удивляет отца
Домой Евгений вернулся в одиннадцать часов вечера. Родители его еще не спали, они вообще ложились поздно. Евгений прошел в свою комнату.
– Будешь ужинать, Женя? – спросила мать.
– Спасибо, мама, не хочется что-то, – ответил он.
Он стал медленно прохаживаться по комнате и утихшее было возмущение снова овладело им.
– Мерзавцы! – вслух проговорил он, стиснув зубы. – Надо же обнаглеть до такой степени!
– Что это Шерлок Холмс наш ругается? – услышал он голос отца за дверью.
– А бог его знает, – тяжело вздохнула мать. – Нервным стал каким-то в последнее время.
Родители Евгения были очень недовольны сыном. Мечтали папа с мамой, что их Женя, кончив десятилетку, поступит в университет, а он, никого не спросясь, взял да и подал заявление в школу милиции! Мама до сих пор не могла простить ему этого. Отец, правда, тоже был не очень доволен, но за два года учебы Евгения в милицейской школе примирился, кажется, с его решением.
– Ну, ладно, – заявил он как-то сыну, – милиция так милиция. Не мог на большее отважиться, иди той дорогой, какая посильна. Но только зачем же ты и тут выбираешь, что полегче? Шел бы в уголовный розыск, там с настоящими преступниками боролся бы. Опасная, но героическая работа! Теперь, конечно, нет уж таких сыщиков, как во времена Шерлока Холмса, да и преступник измельчал, но все-таки… А ты вдруг – в ОБХСС! Со спекулянтами, значит, будешь сражаться? Не ожидал я этого от тебя, Женя… Не очень-то, конечно, героическая и моя профессия, но я всегда мечтал о подвиге.
Еще совсем недавно Евгений, пожалуй, вполне согласился бы с отцом. Его и самого работа не только в ОБХСС, но и вообще в милиции не очень-то прельщала.
Как же случилось, что избрал он эту профессию?
А случилось все довольно просто. Алехина и еще нескольких комсомольцев после выпускных экзаменов в средней школе пригласили в райком комсомола и спросили: не хочет ли кто-нибудь из них поступить в двухгодичную школу милиции?
– Дело это добровольное, ребята. Вы не торопитесь с ответом. Подумайте хорошенько, а потом, через денек-другой, зайдите, и мы еще раз потолкуем. А сейчас с вами хочет побеседовать майор милиции, – сказал инструктор райкома.
А когда молодые люди возвращались из райкома домой, Евгений сказал им почти восторженно:
– Знаете, ребята, это чертовски интересно! Оказывается, там и смелость, и смекалка требуется.
– А что ты нас-то агитируешь? – иронически заметил один из приятелей. – Взял бы и собственной персоной пополнил ряды блюстителей порядка!
Остальные дружно и даже, как показалось Евгению, издевательски расхохотались. Это окончательно возмутило Алехина и он воскликнул:
– Хорошо! Идите, учитесь на докторов и инженеров, которых и без вас хватает. А я пойду туда, где тоже нужны грамотные и смелые люди.
И он пошел. И не на другой день, а тотчас же, хотя приятели его были уверены, что это всего лишь эффектная демонстрация. Они не сомневались, что у дверей райкома он «одумается». Но Евгений Алехин не «одумался». Он попросил у инструктора райкома чистый лист бумаги и тут же написал заявление о своем желании поступить в милицейскую школу.
Почти незаметно пролетели годы учебы, а когда после выпуска из школы Евгений пришел домой в милицейской форме, отец не без ехидства спросил его:
– Будешь, значит, щеголять теперь в этом роскошном мундире?
– Должен огорчить тебя, папа, – спокойно ответил ему на это Евгений, – почти не придется.
– Тогда как же? В штатском костюмчике?
– В штатском. Работа наша не требует блеска. Чем скромнее, тем полезнее для дела.
– Ну и ну, – пробурчал отец, как всякий кавалерист, любивший во всем блеск и красоту. – Скромненькая у тебя профессия, ничего не скажешь. Еще поскромнее моей, пожалуй, – добавил он, усмехаясь.
Но вот теперь, когда Евгений немного успокоился после всего пережитого за этот вечер, ему захотелось вдруг немного похвастаться перед отцом.
– Скажи-ка мне, папа, – обратился он к отцу, – предлагали ли тебе когда-нибудь взятку?
У отца от удивления расширились глаза:
– Что за вопрос нелепый?
– Ну, а все-таки? – настаивал Евгений.
Отец отложил газету и задумался.
– Помнится, был такой случай, – ответил он, наконец, сосредоточенно поглаживая лысину, аккуратно прикрытую заческу эту называл он в шутку «внутренним займом». – Но я тому мерзавцу чуть по физиономии тогда не заехал.
– Ну, а сколько же он предлагал тебе?
Отец смущенно улыбнулся:
– Сумма-то огромная была. Тысяч, кажется, пять, если не больше…
– А ведь ты мне об этом не рассказывал никогда, Ваня, – укоризненно проговорила Анна Емельяновна.
– Не всякую же пакость тебе рассказывать, – последовал ответ.
– Ну, а сто тысяч тебе никогда не предлагали? – спросил Евгений.
– Сто тысяч? – удивился отец. – Ну, знаешь, ли, милый мой, моя скромная персона не удостаивалась еще такой чести. К чему вы это, однако?
– Да у нас тут одному оперативному уполномоченному предлагали сегодня такую сумму, – равнодушным тоном ответил Евгений, возвращаясь в свою комнату.
– Ну и ну, – пробурчал пораженный Иван Сергеевич. – Сколько же эти мерзавцы воровать должны, если такие взятки в состоянии давать?..
Майор Миронов
Утром, когда Евгений собрался на работу, Анна Емельяновна вынула из почтового ящика письмо. Евгений внимательно осмотрел конверт. Адрес был напечатан на машинке. На конверте не было ни одного почтового штемпеля, значит письмо пришло не по почте.
На ощупь конверт оказался жестким. Похоже было, что в нем лежала какая-то плотная бумага. А когда Евгений надорвал его, на стол выпала фотография. На ней была запечатлена вчерашняя сцена в Сокольническом парке. На оборотной стороне фотографии Алехин прочел:
«Вы уже взяли у нас пять тысяч. Остальные можете получить сегодня в тот же час на том же месте».
– Ну и мерзавцы! – почти простонал Евгений.
«Интересно, как отнесется ко всему этому происшествию майор Миронов, – уныло думал он дорогой, – как посмотрит на это Волков? Пожалуй, нужно было посоветоваться с ними, прежде чем идти на свидание с Ленским. Да, но я ведь предполагал совсем иной характер этого свидания…».
Старший оперативный уполномоченный майор Миронов уже сидел за своим столом, когда лейтенант Алехин вошел в комнату. Майор внимательно читал что-то, и сухое с острыми чертами лицо его было сосредоточено. На приветствие Евгения он лишь кивнул слегка, не отрываясь от бумаг, разложенных на столе.
«Видно, очень серьезным делом занят», – решил Алехин, соображая, когда же лучше рассказать ему о вчерашнем происшествии.
С первого дня знакомства с майором Евгений побаивался его. Никогда не задавал ему посторонних вопросов. Разговор у них был всегда предельно лаконичным. Евгению подумалось даже однажды: «Может быть это и к лучшему – научусь, по крайней мере, излагать свои мысли кратко…»
С чего же, однако, начать теперь свой рассказ?
Евгений медленно развернул письмо и тщательно разгладил ладонью. Потом, стараясь казаться совершенно спокойным, положил его на стол Миронова вместе с половинками разорванной фотографии. Майор и тут не поднял глаз.
Майор взял письмо и прочел надпись на обратной стороне фотографии. Он долго смотрел на снимок, видимо, размышляя о чем-то.
– М-да… – задумчиво проговорил он, наконец, и, помолчав немного, добавил тоном приказа:
– Рассказывайте подробности.
Алехин рассказал. Майор встал из-за стола и вышел из комнаты, забрав с собой письмо и фотографию. Евгений догадался, что он направился к Волкову. Вернулся от Волкова спустя четверть часа. Лицо его было по-прежнему непроницаемо, но на этот раз он удостоил Алехина более продолжительным разговором, чем обычно.
– Любопытный кроссвордик получается, – проговорил он, как бы разговаривая сам с собой. – Но ничего, мы его, однако ж, разгадаем. Пока бесспорно лишь одно – мы имеем дело с крупными дельцами. Это видно и по тону их разговора с вами, и по предложенной вам сумме.
– Насторожились мерзавцы, – продолжал Миронов все тем же тоном. – Но почему и кто именно? Что могло их потревожить? Вы ведь пока только делом Андронова заняты?
– Так точно, товарищ майор, – по-военному четко ответил Евгений.
Миронов снова задумался, рассеянно постукивая пальцами по подоконнику. Потом повернулся к Алехину и спросил, в упор глядя ему в глаза:
– А что это за девушка, о которой упоминает Ленский в своем письме?
– Я уже объяснял вам, товарищ майор, – смущенно ответил Евгений, – девушка была лишь предлогом, чтобы создать почву для разговора на интимную тему.
– А, может быть, все-таки имелась в виду какая-то конкретная девушка? – слегка прищурил глаза Миронов.
– Да, – еще более смутился Евгений.
– Можно, следовательно, допустить, что Ленский знал, кто именно вас интересует? Я не требую от вас раскрытия ваших сердечных тайн, Евгений Иванович, но все же придется вам кое-что рассказать.
И Евгений со всеми подробностями рассказал Миронову о встрече с Верой и о подозрительном человеке, следившем за ними в поселке Березовском.
– Не был ли похож этот человек на одного из тех типов, с которыми встретились вы вчера в парке? – спросил Миронов.
– Ленского я не мог хорошо разглядеть, но я заметил у него усы. У того же, кто следил за мной в Березовской, их не было. А второй, сфотографировавший меня, был такой комплекции, что его вообще невозможно с кем-либо спутать…
– Если вам будет звонить этот шантажист или пришлет еще какое-либо послание – немедленно доложите мне. А сейчас поезжайте на резиновый завод.
Первая загадка
Отпустив Алехина, майор Миронов снова ушел к начальнику отдела. Подполковник сидел за столом.
– Более всего волнует меня сейчас один вопрос: почему именно тобой заинтересовалась компания Ленского, – задумчиво проговорил Волков.
– Так ты полагаешь, что Ленский этот на самом деле действовал по чьему-либо поручению?
– Почти не сомневаюсь, – убежденно заявил Волков. – Мы, видимо, имеем тут дело с целой шайкой. Ее главарь не станет, конечно, делать такое предложение лично. Заинтересоваться же Алехиным он мог лишь в том случае, если бы мы напали на следы его преступлений.
– Я уже и сам думал об этом, – закуривая новую папиросу, сказал Миронов. – Но пока никак не соображу, какого же крупного зверя мы потревожили.
– А ты поинтересовался Березовской? Что там за предприятия?
– Две артели: «Детская игрушка» и «Заготстройдеталь». И еще фабрика ширпотреба Министерства местной промышленности.
– Ну, а что производит эта фабрика?
– Резиновые изделия.
– Резиновые изделия… – повторил Волков. – А ведь мы как раз заинтересовались заводом, производящим резиновое сырье. Подумай-ка хорошенько, нет ли тут какой-нибудь связи? Не там ли получает сырье Березовская фабрика? Кто у тебя заводом занимается?
– Я. Да Алехин кое-какие поручения выполняет.
– Так-так… – довольно потер руки Волков. – Зацепочка уже получается. И еще кое-что можно будет, пожалуй, к этому присовокупить… – Не договорив, он нажал кнопку электрического звонка. В кабинет вошел дежурный офицер и протянул подполковнику какую-то бумагу. Отпустив дежурного, Волков весело хлопнул по бумаге ладонью: – Вот и еще одна ниточка. Это – заключение эксперта. Послал я ему тексты письма Ленского и той записочки, которую, помнишь, в пирожках Мерцалова обнаружили. И чутье мне не изменило – шрифты машинок оказались идентичными. Следовательно, печаталось все это на одной и той же машинке – «Рейнметалл».
