Текст книги "Опанасовы бриллианты"
Автор книги: Николай Томан
Соавторы: Иван Лазутин,Эмиль Офин,Израиль Меттер,Марк Ланской,Андрей Островский,Илья Лавров,Борис Рест
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Значит, ты полагаешь, что шайка Ленского связана с отравителями Мерцалова?
– Полагаю даже, что тут одна и та же шайка.
След обозначается четче
На другой день, как только Алехин пришел на работу, подполковник Волков вызвал его к себе.
– Скажи, пожалуйста, Евгений, задумывался ли ты когда-нибудь, с чего это вдруг какой-то мерзавец решил подкупить именно тебя? – спросил он Алехина.
– Конечно, задумывался.
– Ну и что же?
– Просто удивительно!
– И только?
– Да ведь что же еще? И вчера и сегодня весь день думал об этом и почти ни до чего не додумался.
– Почти? Значит, догадка какая-то имеется?
– Очень смутная. Ездил я несколько раз к приятелю своему в Березовскую, он там на фабрике ширпотреба работает, ну и почти всякий раз замечал при этом, что за мной вроде следит кто-то.
Волков хотя и знал уже эту историю от Миронова, но сделал вид, что слышит ее впервые.
– Почему же тебя это не насторожило? – с деланным удивлением спросил он.
Евгений смутился немного и ответил:
– Тут, видите ли, ситуация лирического, так сказать, характера. У меня там девушка знакомая… Может быть, это кто-нибудь из ее поклонников следил за мной.
– А девушка красивая? – улыбнулся Волков.
– Мне нравится, – слегка покраснел Евгений.
– Ну, тогда возможно, что и в самом деле ревнивец какой-нибудь за тобой подглядывал. Ты смотри, чтобы пакости какой он тебе не сделал – паршивый народ эти ревнивцы! Расскажи, однако, о нем поподробнее…
С Василием Андреевичем Евгению всегда было легко разговаривать. Подполковник был простым, душевным человеком и к лейтенанту Алехину относился почти с отеческой заботой. Считал его даже в какой-то мере своим воспитанником.
Выслушав подробный рассказ Алехина о человеке, наблюдавшем за ним, Волков достал из стола фотографию какого-то лысоватого мужчины и положил ее перед Евгением.
– Ну-ка, посмотри на этого человека, Женя, не он ли следил за тобой в тот день?
Алехин всматривался в фотографию очень внимательно, но лицо изображенного на ней человека казалось ему незнакомым.
– Не похож, вроде, – ответил он не совсем уверенно.
– Ну, а на того, что предложение тебе делал, на Ленского, тоже не похож?
– И на того не похож. У того усы были.
– Ну, усы-то можно и наклеить, – как бы про себя проговорил Волков и посоветовал: – Ты все-таки вглядись хорошенько в фотографию. Человек этот еще может встретиться на твоем пути.
Дав Алехину возможность обстоятельней изучить фотографию, Волков снова убрал ее в стол и спросил:
– Так ты говоришь, что твой приятель Тихонов на Березовской фабрике ширпотреба работает?
– Да, Василий Андреевич, бухгалтером.
– А парень он порядочный?
– Честнейший, Василий Андреевич.
– Ну, ладно, Евгений, иди теперь занимайся своим делом.
А когда Алехин вернулся, Миронов рассматривал новые образцы шрифтов пишущих машинок «Рейнметалл», только что принятых комиссионными магазинами.
– Отнесите их в научно-технический отдел, – обратился он к Алехину, – да займитесь потом Стручковым.
Сдав образцы шрифтов на экспертизу, Алехин уехал в районный универмаг навести кое-какие справки о заведующем одним из его отделов. Придя в управление, он увидел в комнате подполковника Волкова. Василий Андреевич, весело улыбаясь, хлопал ладонью по какой-то бумаге.
– Так-так, – оживленно говорил он, – догадка-то моя подтвердилась, значит.
Подойдя ближе, Алехин заметил, что бумага, по которой похлопывал Волков, была заключением эксперта научно-технического отдела об образцах шрифтов пишущих машинок.
– Кем же оказался человек, сдавший ее на комиссию? – спросил подполковник майора Миронова.
– Пенсионером Бедаревым. В отделении милиции по месту его жительства сообщили мне, что до ухода на пенсию он работал на Березовской фабрике ширпотреба.
Василий Андреевич довольно улыбнулся и спросил Миронова, хитро прищурясь:
– Ну, что ты на это скажешь?
– Похоже, что мы действительно что-то нащупали.
– Вне всяких сомнений. А кто там директором, на этой фабрике ширпотреба?
– Некий Александр Львович Красовский, – ответил Миронов.
– Красовский, Красовский… – задумчиво повторил Василий Андреевич. – Нет, не знаю такого. Алехину, однако, ездить в Березовскую больше нельзя. Я понимаю, Женя, – Волков обернулся к Алехину и весело подмигнул ему, – тебе нелегко будет воздержаться от этих поездок, но государственное дело, милый мой, прежде всего и выше всего. За Красовским и его фабрикой пусть наблюдают пока Луценко и Ястребов. А ты, Михаил Ильич, целиком переключайся теперь на резиновый завод. По данным экспертизы, содержание натурального каучука в их резиновом сырье таково, что это дает им возможность выпускать не менее двадцати пяти процентов продукции сверх официального плана. И все эта «сверхплановая» продукция, как тебе небезызвестно, идет у них «налево».
Едва Евгений пришел с работы, как мать сообщила ему, что звонила какая-то девушка. Первой же мыслью Евгения было: Вера! Но он тотчас же усомнился в этом и спросил у матери уже безо всякой надежды:
– А она не назвала себя?
– Назвала. Верочкой ее зовут.
– Верочкой?! – воскликнул Евгений, и вид у него при этом стал такой, что мать испугалась даже.
– Господи, да кто она такая. Верочка эта? – встревоженно проговорила Анна Емельяновна. – Глаза у тебя совсем дикими стали. Преступница она какая-нибудь, что ли?
– Ах, мама, что ты говоришь! – счастливо улыбнулся Евгений. – Неужто ты думаешь, что я теперь только с преступниками имею дело?
Но тут снова раздался телефонный звонок, и Евгений услышал голос Веры.
…Они встретились у входа в парк культуры имени Горького. Вера была в светлом платье и казалась такой нарядной, что Евгений не сразу заметил даже, что лицо ее печально.
– Пойдемте туда, где поменьше людей, – попросила она и взяла Евгения под руку. – На душе у меня сегодня ужасно скверно.
– Трудно даже передать вам, Женя, до чего мне грустно сегодня, – заговорила Вера после довольно продолжительного молчания.
И она опять помолчала немного. А Евгений, всегда несколько терявшийся в присутствии девушек, просто не знал, как продолжить разговор.
– Я сегодня очень грубо разговаривала с мамой, – снова заговорила Вера. – И все из-за папы. Они поссорились когда-то, очень давно, когда я была совсем еще девочкой, и разошлись. Живут теперь отдельно. Я осталась у мамы, а брат у папы. Но брат уже совсем взрослый, талантливый, почти знаменитый инженер. Внешне – весь в папу, только папа еще лучше и даже талантливее его. Папа ведь не имеет почти никакого образования, до всего дошел сам, но даже на маленьком посту он буквально творит чудеса. Его все боготворят. И он не только блестящий организатор и хозяйственник – он добрый, веселый, остроумный, я бы даже сказала – блестящий человек. А мама у меня скромненькая, серенькая женщина. Она живет в вечном, непонятном мне, страхе. И удивительнее всего, Женя, что она сама ушла от такого человека, как папа. Сегодня я завела с ней разговор об этом, так она мне настоящую истерику устроила. Назвала девчонкой и вообще наговорила много оскорбительных вещей. А я обиделась и сказала, что совсем от нее уйду к папе. И действительно, ушла из дома. Села на поезд и вот приехала в Москву…
Вера всхлипнула вдруг и крепче сжала руку Евгения.
– Так как же мне быть теперь, Женя? – дрожащим голосом спросила она, вытирая надушенным платочком слезы. – Уходить к папе или остаться с мамой? Когда я садилась в поезд, твердо решила не возвращаться к ней больше, а теперь мне очень жалко ее. Она такая одинокая и беспомощная… Но ведь и с ее стороны просто жестоко отвергать папу, который все еще любит ее. Что же вы молчите, Женя? Или вам неприятно, что с вами завела такой интимный разговор почти незнакомая вам девушка?
– Ну, что вы, Вера? – горячо проговорил Евгений. – С чего вы это взяли?
– Ни с чего я это не взяла, – всхлипывая, произнесла Вера. – А просто я очень поверила в вас. Вообще я очень доверчивая и когда-нибудь поплачусь за это…
– Вы многое, наверное, делаете сгоряча, – уже более спокойно заметил Евгений. – Не торопитесь уходить от матери.
Вера долго вытирала заплаканные глаза, потом сказала довольно холодно:
– Вот уже не ожидала от вас такой рассудительности, таких трезвых друзей у меня и без вас достаточно.
Евгений, обиженный ее словами, хотел было возразить, но она зябко повела плечами и заявила решительно:
– Ну, а теперь мне домой пора – поздно уже.
Прощаясь на перроне вокзала, Вера сказала все с тем же холодком в голосе:
– Попробую послушать вашего благоразумного совета – вернусь к маме.
Совсем уже стемнело, когда Евгений добрался до своего дома.
…Александр Львович Красовский смотрел на сына слегка прищуренными, насмешливыми глазами. Аркадий стоял перед ним, заложив руки в карманы модного пиджака, и возбужденно говорил о чем-то. Красовский не старался понять смысла слов Аркадия, его больше интересовали взволнованные, даже, пожалуй, нервозные нотки в голосе сына. Он, видимо, не только встревожен, но и напуган чем-то, как самый последний трусишка.
Но почему? Почему в этом парне, таком же рослом, крепком, как он, Александр Красовский, – душа зайца? Ведь у него было детство, какому мог бы позавидовать любой его сверстник. Он сам, Александр Красовский, в его годы и представления не имел, что вообще можно жить так безмятежно. Нет, его детство было совсем иным, о нем лучше и не вспоминать вовсе… Когда у его папы-нэпмана отобрали магазин, а самого папу арестовали, пришлось срочно перебраться со старшим братом в другой город и жить там под чужим именем. А ведь ему было тогда всего 15 лет, и он не успел даже окончить средней школы. Ну и потом было не легче. Брат спутался с какими-то дельцами и тоже угодил на скамью подсудимых. Выбиваться «в люди» пришлось уже без его помощи.
Жизнь Аркадия ничто не омрачало. Красовский дал ему все, что сам не имел в его годы. Жена, с которой Красовский разошелся, перебралась в Москву, и дети Красовского – дочь и сын – жили у нее, не зная ни нужды, ни горя.
«Отчего же, однако, столь хлипкие нервы у этого парня? – удивлялся Красовский, чужими, придирчивыми глазами разглядывая сына. О чем это разглагольствует он, с такими визгливыми нотками в голосе?».
– Мы потеряли всякую осторожность, отец, – говорил между тем Аркадий, и его нижнее левое веко легонько подергивалось. – Кутим и дома и в ресторанах, сорим деньгами. Разве это не может не броситься им в глаза? А то, что ты мною прикрываешься, это ведь тоже ненадежно. Может быть, даже и разгадано уже… Да я не сомневаюсь даже после этого случая, что разгадано.
– Какого случая? – уже не насмешливо, а раздраженно спросил Красовский. – Можешь ты говорить спокойно, без истерики, или тебе дать сначала валерьяновых капель?
– Полчаса толкую ему об этом, а он спрашивает – какого случая? – возмутился Аркадий, и обычно бледное лицо его стало почти пунцовым. – Ты что, издеваешься надо мной? Я же говорю тебе, что за мною весь день сегодня следил какой-то тип. Уверен, что и за тобой следят, но ведь ты так веришь в свою неуязвимость, что и не помышляешь, видимо, о предосторожности. Или, возможно, тебе надоела уже свобода?
Алехин, наконец, вспоминает о Толе Тихонове
Однажды утром, когда Алехин пришел на работу, майор Миронов протянул ему пачку фотографий со словами:
– Вот, можете любоваться на господина Красовского.
С первой фотографии смотрело слегка располневшее лицо уже немолодого, но хорошо сохранившегося мужчины. Чувство собственного достоинства сквозило в каждой его черточке. Выражение глаз было решительным, почти властным.
«Да, – невольно подумал Евгений, – в таком не сразу заподозришь преступника». Его размышления прервал Миронов.
– Вот вам адрес. Поезжайте и поосторожнее наведите справку, как досталась Красовскому квартира в доме тринадцать. Нам теперь все нужно знать об этом человеке: где живет, как живет, какими средствами располагает.
Прибыв по указанному адресу, Алехин установил, что дом, в котором Красовский имеет квартиру, – кооперативный. От работников домоуправления удалось узнать, что Красовскому передал свои права на квартиру кто-то из пайщиков, за сумму, на много превосходящую размер пая.
Вернувшись, Алехин не застал Миронова на месте. Однако вскоре майор позвонил из города и сказал, что они увидятся только завтра утром.
Понуро бродил Евгений по бульварам, не зная, как убить время. «Может быть, сходить к Лешке Туманову?» – вспомнил он старого своего друга. Но нет, и к нему не хотелось. И он, сам того не замечая, свернув у Никитских ворот на улицу Герцена, побрел домой.
По всему было видно, что отец в хорошем настроении.
– А ты, я вижу, опять не в духе, – заметил Иван Сергеевич. – Может быть, на работе неприятности?
– Да нет, все нормально.
– Не сказал бы, – усмехнулся Иван Сергеевич. – Жулики и хапуги разные все еще почти безнаказанно орудуют, а вы, значит, считаете положение это нормальным?
– Ну, что ты, папа… – начал было Евгений, но отец сердито махнул на него рукой.
– Не перебивай ты меня и слушай. Заявление мы сегодня получили от одного бухгалтера, фамилия которого показалась мне очень знакомой. Помнится, учился вместе с тобой парень – Тихонов Анатолий. Так вот, похоже, что именно он и прислал нам это заявление о безобразиях, творящихся в бухгалтерии Березовской фабрики ширпотреба.
– Бухгалтер Анатолий Тихонов?
– Да, твой школьный товарищ. Печально все получается, Женя. Не слишком, стало быть, народ на вас надеется, если парень этот за помощью не к вам обратился, а к нам, в Министерство финансов. Считает, следовательно, что мы скорее жуликов на чистую воду выведем. Так то.
На следующий день утром подполковник Волков вызвал к себе Миронова и Алехина.
– Ну-с, докладывайте, что удалось разузнать о Красовском-младшем? Действительно ли он инженер-изобретатель?
Миронов достал из папки какую-то бумагу.
– Это сведения об изобретениях Аркадия Красовского. Как видишь, их не так уж много. К тому же все они сделаны в соавторстве с другими инженерами.
Волков торопливо пробежал справку и вопросительно посмотрел на Миронова.
– А между тем Красовский-папа усердно создает легенду о высоких заработках своего сына Аркадия, – продолжал майор. – Но вот у нас в руках официальная справка о его вкладе в отечественную науку и технику. Из нее следует, что Аркадий Красовский не Эдисон. А раз так, то трещит по швам версия Красовского-старшего, что широкий образ жизни ведет он будто бы на обильные средства сына. Служебный оклад Аркадия тоже не таков, чтобы уделять из него что-нибудь папе, да еще самому жить на широкую ногу. А в том, что папа и сын ведут разгульную жизнь, легко убедиться.
С этими словами Миронов достал из папки несколько фотоснимков и подал их Волкову. Евгений увидел на одном из них веселую компанию за столиком в ресторане. В центре ее – Красовский-старший. На втором снимке красовался молодой человек, сын Красовского – Аркадий в окружении претенциозно одетых девиц…
– Какие средства нужны, чтобы так часто кутить! – произнес Алехин. – И пируют, и квартиры приобретают!
Миронов только рассмеялся:
– А что вы скажете, если я вам сообщу, что у таких вот дельцов – миллиинные доходы.
– К сожалению, все это действительно так, – подтвердил Волков, повернувшись к Алехину. – А как они это организовывают, скоро сам узнаешь. Страшные это люди, Женя! Они втягивают в свою преступную орбиту многих честных, но слабохарактерных людей, ибо им, дельцам этим, в одиночку никак нельзя.
Алехин рассказал подполковнику о заявлении Анатолия Тихонова. Сообщение это заинтересовало Волкова. Он заметил:
– Очень хорошо. Нужно познакомиться с этим заявлением. Займись им сегодня же, Михаил Ильич, – обратился он к Миронову, – да попроси работников Министерства финансов пока ничего не предпринимать, а то они могут насторожить расхитителей.
– У меня есть одно предложение, Василий Андреевич… – не очень уверенно произнес Алехин, бросив настороженный взгляд на Миронова. – Что если нам с самим Тихоновым потолковать?
Подполковник повернул голову.
– А как ты это представляешь себе? – спросил он медленно.
– Мы учились с ним в одном классе, – пояснил Алехин. – Дружили. Был он всегда честным парнем. Думаю, положиться на него можно. Ручаюсь за него.
– Не испортил бы нам все дело этот юнец, – озабоченно произнес Миронов, как только Алехин вышел.
– И почему ты так людей боишься? – удивленно пожал плечами Волков, хотя ему и не очень ясно было, к кому относилось замечание Миронова – к Тихонову или Алехину.
– Это не боязнь, Василий Андреевич, а осторожность.
– Осторожность – качество, конечно, хорошее. Нужно только, чтобы она не перерастала в подозрительность.
Старый друг
Алехин долго думал, как ему лучше связаться с Тихоновым. Раньше Анатолий жил у родителей в Москве. Но после неудачной попытки поступить в институт он поссорился с отцом и уехал к деду в Березовскую. Там окончил ускоренные курсы и устроился бухгалтером на фабрике ширпотреба. Евгений все же решил зайти к матери Тихонова.
Дверь отворила Наталия Викторовна – мать Анатолия. Она не сразу узнала Евгения, потом обрадованно воскликнула:
– Женя! Как, однако, ты изменился! Ну, заходи, заходи, дорогой…
В квартире все было таким же, как и несколько лет назад: стенные часы с торжественным боем, картины на стенах, статуэтки на буфете, цветы на подоконниках. Евгению приятно было узнавать все эти вещи, напоминавшие ему о детстве. Особенно вон то зеркало, которое они с Толей так ловко разрисовали когда-то мылом, что оно стало похожим на вдребезги разбитое. Наталия Викторовна так и ахнула тогда, хотела даже всыпать ребятам…
Вспоминая теперь все это, Евгений с трудом сдерживал улыбку. А Наталия Викторовна сама, безо всяких вопросов, стала рассказывать ему об Анатолии.
– Отец долго не хотел простить Толе его дерзости, – говорила она. – Сгоряча тогда он ведь бог знает что нам наговорил… – Хотя Наталия Викторовна рассказывала довольно сбивчиво, Евгений понял, что речь шла, видимо, об уходе Анатолия от стариков, когда он провалился на экзаменах в институте. – Ну, а теперь все, кажется, улаживается, – заключила Наталия Викторовна. – Возвращается к нам Толя. Не по душе ему работа на фабрике. Уйдет он оттуда. Сегодня они с отцом окончательно это решат.
– Так Толя, значит, приедет к вам сегодня? – обрадовался Евгений.
– Да, прямо с работы, и заночует у нас, – ответила счастливая Наталия Викторовна. – Приходи и ты, Женя, он тебя всегда лучшим другом считал и рад тебе будет.
– Спасибо, Наталия Викторовна, приду непременно. Мне с Толей о многом потолковать нужно…
Во второй раз Евгений зашел к Тихоновым в девятом часу вечера. Анатолий к тому времени приехал уже и, переодевшись в отцовскую пижаму, отдыхал на диване. Алехина встретил он хотя и приветливо, но не без некоторого холодка. Евгений догадывался о причине и потому не удивлялся. Он хотел искупить свою вину перед товарищем, но не знал, как это сделать Нужно честно признаться во всем, – решил он и откровенно рассказал Анатолию, как познакомился в пригородном поезде с чудесной девушкой, как долго не решался заговорить с нею и как все уладилось, наконец.
– Знаешь, Толя, – говорил Евгений, я и сам понимал, что глупо вел себя, ожидая эту девушку на вокзале, а потом стараясь попасть в один с нею вагон Смешно ведь все это, не правда ли?
– Почему же смешно? – удивился Анатолий. – Ни чего смешного не вижу. Зато понятно теперь, почему ты забыл меня. А я-то думал, что зазнался ты…
– Ну, что ты, Толька! – горячо перебил приятеля Евгений. – Я ведь очень паршиво чувствовал себя тогда, потому что девушка прямо-таки враждебными глазами на меня смотрела. Ну, а как у тебя дела на работе? Какие отношения с директором фабрики, Красовским, кажется?
– Жулик этот Красовский, – убежденно заявил Анатолий.
– А у тебя есть какие-нибудь доказательства? – стараясь казаться равнодушным, спросил Алехин.
– Ну, а если мы, то есть органы по борьбе с хищениями социалистической собственности, попросим тебя как комсомольца, как честного человека, помочь нам разоблачить хищников? Нам ведь известно уже о твоем заявлении.
– Ладно, – согласился Тихонов. – Что делать нужно?
– Это ты узнаешь в свое время. К тебе наш оперативный уполномоченный придет и скажет все, что нужно будет сделать. Ты же пока и вида не подавай, что чем-то недоволен. Ну и, конечно, о разговоре нашем – никому ни слова.
– Ладно, не маленький…
Домой Евгений пришел в хорошем настроении. Раздался телефонный звонок.
Это была Вера.
– Хандра моя не прошла еще, – сказала она. – А так как вы не в состоянии излечить меня и даже сами, кажется, способны заразиться ею от меня, лучше нам не встречаться, пока я не обрету бодрость духа. Как только случится это – позвоню вам, и мы тогда, может быть встретимся.
И, рассмеявшись, она повесила трубку. А Евгений долго еще стоял у телефона с таким видом, будто ему сообщили о катастрофе. Всю ночь ему снились кошмарные сны.
Красовский удивляет Антона Антоновича
Александр Львович Красовский некоторое время молча ходил по комнате, нервно перебрасывая потухшую папиросу из одного угла рта в другой. Остановившись, наконец, у стола, он выплюнул ее в пепельницу и произнес:
– Так вы, значит, полагаете, Антон Антонович, что деньгами Алехина не возьмешь?
– Похоже на то, Александр Львович.
– Чем же его тогда взять?
– А помните, я вам докладывал, что мне удалось познакомить Веру с этим Алехиным? Я ведь не только надеялся, но и не сомневался, что не устоит он перед ее красотой. Так оно и получилось, хотя вы и не одобрили тогда моего замысла.
– Не пойму, о чем вы? – пожал плечами Красовский.
– Похоже, что влюбился Алехин в вашу Верочку.
– Влюбился? – переспросил Красовский и вдруг расхохотался: – Да разве эти молодчики из ОБХСС способны на любовь? Скажете тоже!
– Выходит, что способны, – усмехнулся Антон Антонович. – Нужно, стало быть, использовать это обстоятельство в интересах дела.
Подойдя вплотную к Антону Антоновичу, Красовский пристально посмотрел ему в глаза и спросил:
– Как же вы представляете себе это?
Антон Антонович не спеша закурил. Спокойствие этого человека почти всегда выводило Красовского из себя. Ему и сейчас захотелось вырвать у него папиросу и крикнуть: «Да не тяни же ты, черт тебя побери!» Но он сдержал себя и терпеливо ждал ответа своего «тайного советника».
– А для этого придется вам сделать Верочке кое-какие наставления, – произнес Антон Антонович.
– Но ведь тогда нужно будет посвятить ее в наше «дело», а она не имеет о нем ни малейшего представления. Да я и не хочу ее в это впутывать, потому, что… Красовский замялся немного, но тут же добавил скороговоркой: – Потому что это единственное существо, которое меня бескорыстно любит и которому я могу довериться в трудную минуту.
– Понимаю вас, Александр Львович, – придав лицу сочувственное выражение, произнес Антон Антонович, хотя и подумал про себя: «Откуда у этого волка такая сентиментальность?» – Тогда, может быть, «кубарем» этого Алехина? – предложил он.
– От мокрого дела пока воздержимся.
– Так, значит, и оставим это?
– Так и оставим. Пусть она сама этого парня опутывает. Удастся ей это – свадьбу сыграем, полезным родственником обзаведемся. Не удастся – пригодится, может быть, и сам факт, что оперативный уполномоченный ОБХСС за дочкой моей ухаживал. Вы вот и подумайте, как нам лучше всего именно это обстоятельство в случае нужды использовать.
Антон Антонович ничего не ответил, только тихонько рассмеялся.
Тихонов получает задание
Анатолий Тихонов приехал в Москву в семь часов вечера. Выбравшись из вагона, вместе с толпой пригородных пассажиров, не спеша обошел стоянку такси. Вглядываясь в лица водителей, он сел, наконец, на заднее сидение одной из свободных машин и назвал улицу, на которой жили его родители.
Но как только такси отъехало от вокзала, он хлопнул шофера по плечу и весело проговорил:
– Привет, Женя!
Евгений Алехин, сидевший за рулем, слегка повернул к нему голову и улыбнулся.
– Здравствуй, Толя! Не следили за тобой?
– Да вроде нет… А где же твое начальство?
Алехин не ответил. Он слегка притормозил на углу одной из улиц. И почти тотчас же в машину ловко вскочил худощавый мужчина. Он уселся рядом с Тихоновым.
– Это и есть мой начальник – майор Миронов, – не оборачиваясь, проговорил Алехин.
– Будем знакомы, Анатолий Тимофеевич, – протянул Миронов руку Тихонову и обратился к Алехину: – Никто там за нами не увязался, Евгений Иванович?
– Похоже, что никто, – ответил Алехин, пристально всматриваясь в зеркальце над ветровым стеклом.
– Ну, а теперь поговорим о деле.
– Не могли бы, Анатолий Тимофеевич, взять некоторые из этих документов на ночь, с тем, чтобы утром незаметно положить их на прежнее место?
– Едва ли, – неуверенно отозвался Тихонов, – главный бухгалтер наш чертовски подозрителен…
– Это плохо, – задумчиво произнес Миронов и, помолчав немного, снова спросил: – А фотографировать вы умеете?
– Он же заядлый фотолюбитель, – ответил за Тихонова Алехин. – Еще в школе этим славился!
– Тогда вот что, – сказал майор. – Постарайтесь незаметно сфотографировать возможно большее количество накладных и вообще различных отчетных документов вашей фабрики. Сможете вы сделать это незаметно?
– Смогу, пожалуй…
– Вот и отлично, – одобрительно улыбнулся Миронов. – Попробуйте завтра же сделать несколько снимков, но будьте осторожны. А когда удастся сфотографировать документы, позвоните по этому номеру.
Спустя четверть часа, Миронов с Алехиным возвращались уже в управление… Евгений был очень доволен своим другом.
На следующий день подполковник Волков собрал у себя небольшое совещание. Такие совещания Василий Андреевич проводил обычно накоротке, не томя людей излишними наставлениями и нравоучениями. Так как каждый из его подчиненных знал в основном лишь отдельные детали разрабатываемой операции, Волков находил нужным на определенных этапах каждой такой операции делать обобщения. Это создавало перспективу дальнейшей работы, придавало осмысленность действиям всех работников.
– Ну-с, подведем итоги, – начал разговор Василий Андреевич. – Нам удалось установить, что делом заворачивает Александр Красовский. Что он делает, на чем зарабатывает деньги? Вне всяких сомнений – на «левой» продукции. Кто же осуществляет сбыт «левого» товара? Главным образом, дельцы меньшего масштаба, засевшие в маленьких магазинчиках и промтоварных палатках.
Следовательно, пока мы точно не установим и не добудем необходимых доказательств их преступной деятельности, тревожить их нельзя: только спугнем…
Взглянув на Алехина, Василий Андреевич улыбнулся:
– Чувствую, что у тебя, Евгений Иванович, сотни вопросов.
– Да, Василий Андреевич. Но я задам только один, самый главный для меня. А как же рабочие? Разве они ничего не подозревают? Не знают они разве, что вырабатывают продукцию сверх производственного плана?
– Законный вопрос, – удовлетворенно проговорил Волков. – Но прежде всего нужно иметь некоторое представление и о самом производстве. Это, конечно, не обычная фабрика с большим количеством рабочих, с дружным, крепким коллективом. Это ведь почти мастерская. В ней около сотни рабочих. Из них квалифицированных, работающих на станках, еще меньше. Точной выработки к тому же почти никто из них не знает. Наряды им умышленно не выписывают, а зарплату выводят лишь в конце месяца. Да и деньги выдают по двум ведомостям. По одной за выработку по официальному плану, по второй за работу сверх плана, в тех случаях, конечно, когда никак нельзя скрыть от рабочих этой дополнительной выработки. Ну, и само собой понятно, что такие ведомости бывают у них фиктивными и уничтожаются, как только по ним произойдет выплата.
– И никто из рабочих разве не догадывается о подобных махинациях? – спросил Алехин.
– Тех, которые начинают догадываться, под различными предлогами увольняют. Ну, а кое-кого и задабривают, конечно. На рабочих, однако, мы очень надеемся. Мы и раскрываем-то такие дела большей частью по их сигналам. Помогает ведь нам честный бухгалтер Тихонов, помогут и многие другие.
На подмосковном шоссе
Алехин ни разу еще не надевал свою лейтенантскую форму, и отец его очень удивился, когда увидел Евгения в темносинем кителе с блестящими погонами.
– Вид у тебя прямо-таки бравый, – одобрительно отозвался он, критически осмотрев сына. – На морского офицера похож. Куда это ты в таком парадном виде?
– На прием к начальству, – сочинил Евгений, ибо сам еще не знал, для чего ему понадобится сегодня форма.
Миронов ждал Алехина в гараже. Он был также в форме.
– Выбирайте, какой вам больше понравится, – кивнул он на мотоциклы.
– А скорость нам большая потребуется? – деловито осведомился Евгений, подходя к одному из мотоциклов с коляской.
– Тут все машины достаточно мощные, – ответил майор. – Любая из них нас устроит.
Алехин все же перепробовал несколько мотоциклов, прежде чем сел за руль одного из них. А когда майор устроился в коляске, они поехали в управление. Там им нужно было дождаться сообщения о прибытии Коваля на Березовскую фабрику. Сообщить об этом должны были оперативные уполномоченные Ястребов и Яценко.
Весь день прошел в томительном ожидании. В пять часов с разрешения майора Алехин поехал домой. Пообедав, он прилег отдохнуть. Раздался звонок, и у него невольно дрогнуло сердце «Вера!» Но звонил Толя Тихонов.
– Знаешь, – сказал он каким-то виноватым голосом, – ничего пока не удалось. Похоже, что они настороже…
Они поговорили еще немного и попрощались, твердо условившись ежедневно связываться друг с другом.
На следующий день в девять часов утра Евгений снова был в гараже. Там ему сказали, чтобы немедленно ехал в управление.
Евгений тотчас же сел на мотоцикл и помчался на Петровку. Миронов ждал его у входа.
– Сегодня, оказывается, не Коваль, а Пивницкий прибыл на Березовскую фабрику за товаром, – сообщил майор, когда они были уже в пути. – Это тот самый, за которым наблюдал Веревкин. Для нас, собственно, это и не имеет особого значения.
В пределах города сильное движение автотранспорта мешало Алехину ехать быстро, но, выбравшись на Ярославское шоссе, он развил предельную скорость, желая щегольнуть перед Мироновым. Михаил Ильич приказал ему, однако, сбавить газ, а затем и вовсе остановиться на одном из перекрестков.
– Займитесь-ка теперь ремонтом, – предложил он Алехину. – Сделайте вид, что испортилось что-то, и повозитесь немного в моторе… – Он посмотрел на часы и прибавил: – Нам придется проторчать здесь не менее четверти часа, а то, пожалуй, и больше.
Откатив машину на обочину дороги, Алехин снял китель и стал регулировать подачу горючего. А майор, взяв из коляски портативный радиоприемник, устроился в кустах за кюветом. Спустя несколько минут, он вернулся и сообщил Алехину:
