Текст книги "Рядом с молниями"
Автор книги: Николай Чевельча
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
5
Наталья Васильевна Зарубина и подполковник Смирнов, казалось, переговорили обо всем – и об установке в обсерватории нового оборудования, и о международной обстановке, и даже о погоде и настроении, а Михаил Иванович все не отпускал ее. Наталья Васильевна чувствовала, что основной разговор впереди, напряженно ждала. Томилась. Чего-то недоговаривал начальник политотдела, что-то продолжал обдумывать. И, наконец, Зарубина не выдержала:
– Так я вас слушаю, Михаил Иванович. – Она смотрела на подполковника выжидательно.
– Дело вот в чем, Наталья Васильевна, – начал Смирнов. – Мы хотели попросить вас, конечно, на определенное время, поселить у себя на квартире одну девушку. Она проверена во всех отношениях. А вот короткая справка о ней, познакомьтесь.
Наталья Васильевна взяла лист бумаги, прочитала:
«Таня Григорьева, двадцать лет, заочница Московского государственного университета, приехала в обсерваторию на работу в качестве лаборантки».
– Это фотография, – подполковник Смирнов подал Наталье Васильевне конверт.
Она его раскрыла, посмотрела на фотографию, вложила ее обратно и дрожащим голосом спросила:
– Вы что, не доверяете мне, товарищи военные?
– Именно доверяем и очень бережем, поэтому хотели, чтобы на это время с вами побыл очень хороший человек. Что касается остальных вопросов – это не моя компетенция, – сказал он.
– Согласна, – тихо ответила изрядно обескураженная Наталья Васильевна.
– Замечательно. Итак, через три-четыре дня она будет у вас. Уверяю, вы ее полюбите. Да, у нас к вам, Наталья Васильевна, большая просьба. Не смогли бы вы прочитать цикл лекций для офицеров и отдельно для солдат и сержантов?
– Конечно, – сразу же согласилась Зарубина, вспомнив свой недавний разговор с Климовым. – Только, право, я не знаю, что именно интересует вашу аудиторию. Может, решим так: я составлю план, посоветуюсь со своими сотрудниками, а потом уже с вами согласую.
– Хорошо, Наталья Васильевна, я не тороплю вас.
А в кабинете представителя особого отдела в это же время сидела Таня Григорьева. Они вспоминали Минск. Оказывается, в годы войны подполковник Караев дважды в составе разведывательной группы забрасывался в район чуть западнее Минска... Беседовали они, а подполковник Караев думал свою думу.
«Кто-то же ведь навел Кравцова на Зарубину? И тот кто-то живет здесь, это очевидно... Но столь же очевидно, что раскрыть его будет очень нелегко».
Мысли Семена Денисовича были прерваны телефонным звонком. «Она согласилась», – услышал он голос начальника политотдела.
– Спасибо вам и ей, – ответил Семен Денисович.
Он положил трубку и пристально взглянул на девушку.
– А у нас ведь есть для вас специальное задание. Сегодня ночью вы выезжаете в Москву в управление кадров Академии наук. Но прежде вам надлежит встретиться с одним товарищем, вот вам телефон, – подполковник Караев протянул девушке листок бумаги. – Из Москвы вы вернетесь на работу в обсерваторию, которой руководит Зарубина. Жить будете у Натальи Васильевны. Это в общих чертах. Я, Таня, так откровенен потому, что давно присматривался к вам и, – Семен Денисович сделал паузу, – мы доверяем вам.
Таня широко открытыми глазами смотрела на Семена Денисовича.
– Об этом никто не должен знать. Если встретите знакомых, говорите: уволилась из армии, поступаю в университет. – Семен Денисович подошел к Тане и ласково, почти просительно добавил: – Голубушка моя, нам очень нужна твоя помощь. Помни, ты будешь не одна, в любой момент можешь рассчитывать на нас.
Глава восьмая
1
Полковник Климов был в хорошем настроении. Утром помощник командира по строительству подполковник Козлов доложил, что жилой городок для одного из подразделений уже готов, и семьи могут переезжать туда жить. Строительство технического городка тоже идет неплохо.
– А сейчас поедем со мной к Бондареву, – сказал Климов, – а затем к строителям.
Подполковник Бондарев, незадолго до этого прибывший с переподготовки, встретил командира радостно.
– Как окончили курсы? – спросил Климов.
– На отлично, – ответил, улыбаясь, Бондарев.
– Свои обязанности знаете?
– Целиком еще нет. Вхожу в курс дел.
– Мне бы хотелось посмотреть подразделение капитана Герасимова, – перебил командир.
Бондарев помрачнел, но Климов не заметил этого.
Они подошли к сборно-щитовой казарме. Вход был оборудован как положено: лежали маты, висели скребки, щетки для чистки обуви.
В коридоре казармы их встретил капитан Герасимов. Он подал команду «смирно», доложил, чем занимается ракетная батарея. Климов выслушал рапорт, прошелся по казарме. Повсюду была идеальная чистота.
Подошел к одной из тумбочек, открыл ее. Книги, тетрадки, личные вещи – бритва, одеколон, мыло.
– Откройте все тумбочки, – приказал капитан Герасимов дежурному.
– Ничего не скажешь, порядок у вас безупречный. Всегда так? – спросил командир Герасимова, тот отрапортовал:
– Так точно.
А больше всего поразили Климова цветы в горшках на прикроватных тумбочках. Как-то двояко воспринималось все это – с одной стороны, уют, эстетика какая-никакая, а с другой – непривычность. Солдаты и цветы. Устав недвусмысленно перечисляет все, что должно находиться в казарме. Никаких цветов, между прочим, там не предусмотрено. Кому нужна вредная отсебятина? Климов именно так рассуждал раньше, но сейчас задумался:
«Как ни крути, цветы пришли в казарму, и выдворить их отсюда вроде бы не за что. Однако же, надо как-то узаконить их моральное право на присутствие здесь...»
Он строго обратился к командиру батареи:
– Чья это инициатива, товарищ капитан?
– Есть у меня... – Он запнулся, не досказав, кто у него есть. – А что, убрать, товарищ полковник? Мы сейчас! Дежурный, ко мне.
– Оставить цветы. Внести их в табель числящегося имущества и поддерживать в таком же состоянии, как и сейчас.
– Так точно. Понял, товарищ полковник. Цветы будут содержаться в надлежащем виде, – ответил Герасимов, с радостью подумав о том, что очень мудро он сделал, уступив просьбе комсомольского бюро о цветах.
– Теперь покажите нам ваши учебные классы.
Они вошли в специальный класс, где висели красочно оформленные электрические схемы по системе управления ракетой.
– Для этого подразделения надо изыскать хорошую новую мебель, – командир обращался к Козлову, – и дайте побольше материалов из моего резерва. Пусть сделают действующие стенды. На окна необходимы занавесочки хорошие.
– Понятно, – Козлов сделал заметку в своем блокнотике.
– Прошу в Ленинскую комнату, – пригласил Герасимов.
Вся группа направилась туда. Дверь Ленинской комнаты неожиданно открылась и на пороге, испуганно вытаращив глаза, застыл рядовой Зайцев. В руках у него были цветные карандаши. Он быстро отскочил в сторону и, пропустив начальство, хотел прошмыгнуть в казарму, но почувствовал, что кто-то его задерживает. Повернул голову и увидел подполковника Бондарева. Тот молча взял у него из рук цветные карандаши и посмотрел такими глазами, что Зайцеву подумалось: «Сейчас дадут мне два наряда вне очереди, а то и побольше...»
Климов, между тем. подошел к ярко расписанной доске, прочитал вслух:
– «Социалистические обязательства 1-й ракетной батареи и ход их выполнения». – Молча скользнул взглядом по колонкам цифр, прокомментировал: – Что же, неплохие результаты, по политической подготовке почти у всех «пять», по специальной – тоже отлично... Да и по строевой, физической подготовке неплохо... Сразу чувствуется: если в подразделении порядок, значит, и показатели подготовки высокие.
В казарму вошло несколько солдат. Увидев командира части, они повернули было назад, но Климов остановил их, спросил:
– Как служба?
Солдаты молчали.
– Стесняются, – за всех ответил капитан Герасимов.
А когда прощались, Климов сказал Бондареву:
– Заберем мы у вас, наверное, капитана Герасимова. Хватит ему в батарее служить.
Машина с командиром ушла. Бондарев кивнул Герасимову и пошел в Ленинскую комнату. Снял с планшета приколотый лист ватмана с социалистическими обязательствами, положил на стол, поверх легли цветные карандаши, взятые у Зайцева.
– Кого обманываете, товарищ Герасимов? – спросил Бондарев. И не добавив больше ничего, ушел.
2
Позавтракав, Смирнов вышел на улицу. Мороз стоял крепкий. До штаба недалеко, но в хромовых сапогах недолго протерпишь. И тут подошла машина, распахнулась дверца.
– Садитесь, Михаил Иванович, подвезу, – узнал он голос Василевского. – Я еду в штаб, хотел специально зайти к тебе посоветоваться. Ночью подполковник Бондарев звонил. Тревогу бьет. А может, ему показалось...
В штабе части, который располагался в одноэтажном старом здании, все основательнее развертывался и укреплялся учебный центр.
Василевский хотел пройти с начальником политотдела в его кабинет, но тот протестующе поднял руку и вошел в маленькую комнату, где размещался главный инженер. Всю правую стену занимал стенд, закрытый синей шелковой тканью. Слева от двери – точно такой же стенд, но закрытый тканью желтой. В углу стоял большой железный сейф.
– Документы там всякие и очень нужные детали, – перехватил взгляд начальника политотдела Василевский. – У себя храню. Конечно, временно. Но я хотел поговорить, Михаил Иванович, не об этом. Посмотри на правый стенд. – Он включил тумблер, и зажглись лампочки. – Все эти подразделения по уровню специальной подготовки готовы предстать перед комиссией. Среди них в числе передовых и подразделение капитана Герасимова. Стенд слева – это подразделения, которым предстоит много еще работать. Ночью подполковник Бондарев попросил меня проверить боевые расчеты. Он этого сам делать не хочет. Отношения у них с Климовым натянутые. А вот к капитану Герасимову командир с уважением. Впрочем, легко ошибиться с выводом, лучше бы создать комиссию для определения уровня подготовки личного состава подразделений...
– Но ведь такая комиссия недавно работала, – возразил Смирнов. – Такое наше предложение может вызвать у командира недоумение, если не больше – недоверие. Вот если... Да, в самом деле: можно же проверить одно подразделение – подразделение Герасимова, поскольку есть указание Климова на его выдвижение. Вот и посмотрим: не ошибаемся ли мы с выводами. На семинаре секретарей комсомольских организаций комсорг Низовцев, тоже высказал сомнение, помните?.. Так и решим. Я договорюсь с командиром. Попросим, чтобы вас, Георгий Николаевич, сделали председателем, а меня вашим заместителем. Проверим подразделение Герасимова, заодно и Думова, для сравнения.
Смирнов одобряюще кивнул Василевскому и пошел в свой кабинет, где его с нетерпением ждали офицеры политотдела: случилось ЧП, о котором доложил майор Самохвалов:
– Мальчик пропал из детского дома. Взял лыжи, палки и пошел, как говорит директор, к отцу.
– Где его отец? Кто он? Милицию подняли?
– Нет, – ответил Самохвалов. – В том-то и дело, что мальчик пошел к нам. Одному из своих товарищей он сказал, что полковник Климов и Наталья Васильевна – это его отец и мать. Вот и пошел их искать, а ночью заблудился. Директор рассказывает, что когда Климов и Наталья Васильевна уходили из детского дома, вслед за ними выбежал вот этот самый мальчик, Гришатка. Они поговорили с ним. О чем, не знает, но он слышал, как Климов сказал ему: «Беги, сынок, в дом, а то простудишься». А Наталья Васильевна еще погладила по головке. Вот он после ужина взял лыжи, кусок хлеба с сахаром и пошел в лес. Всю ночь искали гражданские, а утром позвонили дежурному по части. Командира не хотят беспокоить. Как он это воспримет?
Смирнов позвонил начальнику штаба, рассказал о случившемся.
– Знаю, – ответил Бодров. – Я уже послал семь поисковых групп на лыжах. Дело в том, что всю ночь шел снег. А гражданские не могли сообщить с вечера.
В это время в коридоре штаба раздались громкие голоса и женский плач.
– Пустите меня к начальнику, – рыдала женщина.
Дверь кабинета распахнулась, и вошла женщина с ребенком на руках.
– Оставьте меня, оставьте, – слезы градом катились у нее по щекам.
Понять что-либо было невозможно. Михаил Иванович недоуменно смотрел на женщину, не зная, что тут происходит.
– Все свободны, за исключением майора Самохвалова, – наконец нашелся Смирнов. – А вы садитесь, пожалуйста, и перестаньте плакать. Сейчас мы во всем разберемся.
Он взял под руку молодую женщину и провел к дивану. Майор Самохвалов подал стакан воды. Она выпила несколько глотков и вновь залилась слезами.
– Успокойтесь, прошу вас, – убеждал начальник политотдела.
Мягкий тон подполковника, его сочувствующий взгляд успокаивающе подействовали на женщину.
– Как вас зовут? – спросил Смирнов.
– Курятникова... Нина.
– Я знаю вашего мужа – лейтенанта-инженера Курятникова.
– Я больше так жить не могу, – снова начала рыдать успокоившаяся было Нина. – Он все время на работе. Дома почти не бывает. Квартиры нет. Живем в старом бараке, где пятнадцать семей. Кухня одна, помыть ребенка негде. Ну, что делать дальше? Я имею высшее педагогическое образование. Работы по специальности тоже нет. Я бы уехала, но Гену не бросишь... – Она снова заплакала, вместе с ней закричал и ребенок.
Смирнов отошел к столу и растерянно стоял, обдумывая, что делать. Снял телефонную трубку, позвонил домой:
– Галя, ты что делаешь? Собираешься уходить? Повремени, пожалуйста. Сейчас к тебе придет женщина с ребенком. Позвони председателю женсовета Макеевой... Ну, и другим. Соберитесь у нас, и я подъеду. Надо, наконец, решить вопрос с детским садом и яслями. Товарищ Самохвалов, – повернулся он к майору, – берите машину и вместе с Ниной поезжайте ко мне домой.
Курятникова, продолжая всхлипывать, в сопровождении Самохвалова вышла из кабинета. Смирнов, стиснув руками виски, тяжело задумался.
Действительно, обстановка усложнялась. Квартир не хватает. Жены военнослужащих не устроены. Что же делать, в самом деле? Надо обратиться в райком партии и райисполком за помощью.
Михаил Иванович позвонил секретарю райкома, тот оказался на месте и, словно бы ждал звонка, предложил:
– Приезжайте скорее. У меня как раз предрайисполкома с комсомольским нашим вожаком.
Спустя час все вместе обдумывали, как лучше разместить детей.
– А если я дам хороший двухэтажный дом для детского сада и яслей, стадион за это на десять тысяч мест построите? Конечно, только поле, ворота и всякие там площадки, – хитро улыбаясь, торговался председатель райисполкома.
– Все встанет на свои места, тогда займемся стадионом. Совместными силами на тридцать тысяч построим, – пообещал Смирнов.
– У нас на окраине Снегирей начальная школа. Классы не загружены. Занимаются в одну смену. Двор большой. Есть пищеблок. Приложить руки – и детский сад готов. А учащихся переведем в другие школы.
– Спасибо, – обрадовался неожиданному выходу из. положения Михаил Иванович. – Может, найдете еще несколько домиков для офицеров? Во, как надо! Всего на полгода. Вернем все.
– А что если им отдать спортивную базу? – предложила Лена Курганова, секретарь райкома комсомола. – Там ведь семей пятьдесят смогут разместиться. Давайте отдадим.
– Быть по сему, – хлопнув ладонью по столу, заключил секретарь райкома партии. – Соберем бюро и решим официально.
Домой Смирнов приехал в самый разгар женского разговора. Посреди комнаты за столом сидела Нина Курятникова. Ребенок спал у нее на руках. Ни шум, ни громкие возгласы председателя женсовета Макеевой не были ему помехой, он даже улыбался во сне.
Михаил Иванович снял шинель, прошел в комнату.
– Здравствуйте, – произнес тихо. – Отнесите, Нина, мальчика в спальню... Посмотрите на него, он улыбается. Это ведь к добру: он уже видит во сне детские ясли. Теперь о делах и наших бедах. Нина Курятникова пришла в политотдел с ребенком. Права она? И да, и нет... Вы видите, что мы и здесь строим, и в других местах: нужно терпенье, будут у нас и дома, и школы, и детсады... Но не все сразу, конечно.
В квартиру вошло еще несколько женщин.
– Садитесь, кто где может, – предложил им Михаил Иванович. – Давно я хотел собрать вас, товарищи женщины, но все не получалось. Вы все представляете наши трудности...
– Извините, Михаил Иванович, – прервала Макеева. – Это в основном молодые шумят. Подай им квартиру отдельную с ванной, телефоном, телевизором. А мы как начинали? Надо собрать общее собрание женщин и разъяснить таким, как Курятникова.
– Да, да, конечно, разъяснить надо. Но, думаю, их тоже, в общем-то, понять можно... Нервы сдают. В самые ближайшие дни мы решим вопрос о квартире для вашей семьи, Нина. И о детском саде. Но потребуется ваша помощь. Определите точное количество детей, нуждающихся в детских учреждениях. Составьте списки и представьте в медсанчасть. Затем надо определить штат, назначить заведующую.
Все стихли.
– Галину Павловну Смирнову, – раздалось среди общей тишины. – Она дело знает, и дома у нее будет хороший помощник.
– Нет, – отозвалась Галина Павловна. – Я думаю хорошей заведующей будет Курятникова. Педагогическое образование, любит детей и очень смелая, решительная.
– Одним словом, думайте и внесите свои предложения. – Он помолчал, посмотрел на женщин и добавил: – Каждый четверг в клубе политзанятия для семей военнослужащих. Кроме того, сообщите всем женщинам, что в течение этой недели будут установлены приемные дни для военнослужащих и их семей. Вы сможете прийти к любому командиру и решить наболевший вопрос... Да, вот еще. Недавно меня приглашали в отдел милиции, проводили со мной, как бы вам точнее сказать, «воспитательную» работу по поводу неправильного поведения некоторых наших детей. Ходят в кино на последний сеанс, курят. Кое-кто бахвалится работой своих родителей. Мы просим вас: обратите на этих ребят особое внимание. И последнее – приближается день Советской Армии, а где художественная самодеятельность?
Все молчали.
– Трудно собрать людей, – пожаловалась Макеева. – Таланты не выявлены. Рано еще об этом думать.
Галина Павловна незаметно вышла в спальню и вынесла оттуда баян.
Женщины с удивлением и восторгом смотрели, как Михаил Иванович взял новенький инструмент, надел ремни и растянул меха. Галина Павловна подошла к мужу и, что-то шепнув ему, встала рядом. Михаил Иванович заиграл. У его жены оказался очень даже хороший голос.
– А я говорила, нет талантов, – всплеснула руками Макеева...
3
– Нашли, товарищ подполковник! – встретил начальника политотдела дежурный по штабу.
– Кого нашли? – не сразу понял Смирнов.
– Мальчика из детского дома. В санчасть положили. Говорят, воспаление легких схватил.
– Кто нашел-то?
– Солдат Зайцев. Он у майора Самохвалова, объяснение пишет, – ответил дежурный.
– В милицию сообщили?.. Пусть дадут отбой. Кстати, директору детского сада следовало бы напомнить, чтобы лучше присматривали за ребятами.
Смирнов вошел в кабинет. Зазвонил телефон. Михаил Иванович поднял трубку и услышал на том конце провода голос члена Военного совета Ракетных войск Павла Ивановича Ефимова.
– Как твое здоровье, Михаил Иванович? – спросил Ефимов для начала и тут же перешел к делу. – Говорят, у вас целая академия создана? Все сидят и учатся. Организовали школу по подготовке младших специалистов. А у нас спросили? Вы знаете свою главную задачу? Две недели командный состав сидел и учился. А сейчас политработники на трехдневных сборах. Что ты молчишь? – повысил голос Павел Иванович.
– Я слушаю вас, Павел Иванович!
– Это действительно так, или нас неправильно информировали?
– Павел Иванович! У нас идет планомерная боевая, специальная и политическая подготовка. Все строго продумано и выполняется. Но мы видим, что руководящему составу и политработникам не хватает технических знаний.
– Михаил Иванович, Военный совет не менее заинтересован в этом, потому направил на соответствующие курсы офицеров. Они ведь к вам придут, – заметил Павел Иванович.
– Нам известно, что вы для нас готовите офицеров-ракетчиков, но это низовое звено. А командир части, начальник политотдела, офицеры управления – они и сами должны знать ракету, и мы ее уже знаем, – твердо ответил Михаил Иванович.
– А школа младших командиров зачем? Вы же, направив личный состав в школы, ослабляете расчеты.
– А взаимозаменяемость в расчетах, Павел Иванович?
– Смотрите! Вы с Климовым отвечаете перед партией за боевую выучку личного состава и боеготовность. Не забывайте об этом.
– Мы это помним всегда!
– Ну, что там у вас, давайте. Только не спешите, – уже спокойно сказал Павел Иванович.
– В части много детей!.. Нужно построить детские ясли, школу-десятилетку.
– Еще что просишь, Михаил Иванович?
– Больше ничего. У вас и так слишком много забот, без нашей части.
– Молодец, что мыслишь государственными масштабами. Мы поможем вам. Кстати, каждое подразделение получит по телевизору. Готовьте заявку и присылайте мне. Как там Климов?
– Хорошо.
– Передавайте привет товарищам. До свидания!
Позвонил дежурный по штабу части:
– Вас вызывает полковник Климов.
Смирнов убрал бумаги, закрыл сейф.
Михаил Иванович вошел в кабинет Климова, когда тот говорил с маршалом Неделиным. У командира уже сидели главный инженер и начальник штаба. Владимир Александрович докладывал маршалу о состоянии дел в части.
– Большинство наших подразделений специальную подготовку освоили в основном на хорошо. Время на практические занятия у нас есть. Примем зачеты – и на полигон. Есть очень хорошие подразделения, к примеру, капитана Герасимова. Так что появились первые ласточки. У меня есть свои соображения по строительству ряда объектов. Я со своими инженерами продумал, подсчитал и решил просить вас помочь кое-что изменить.
– Смотри, Владимир Александрович, под твою ответственность.
– Есть, товарищ маршал! Разрешите через два дня заехать к вам по дороге к Вознюку. Я там в составе Государственной комиссии. За себя оставлю полковника Василевского.
Разговор с маршалом был хорошо слышен, и Смирнова насторожила некоторая самоуверенность в голосе Климова, которую он уловил.
Подполковник Смирнов был наслышан о симпатиях главкома к Климову. Эти чувства возникли еще тогда, когда Климов был командиром части на полигоне. Тогда и оценили его незаурядный организаторский талант. Умение предвидеть, твердая воля позволили ему находить оптимальные решения любых, нередко самых неожиданных проблем. Сергей Павлович Королев, ценивший настоящих своих помощников, души не чаял в Климове и, конечно, был против его назначения на должность командира боевой ракетной части. Но и главком знал истинную цену Климову, настоял на переводе его в рождающиеся Ракетные войска стратегического назначения.
Климов платил Митрофану Ивановичу искренним уважением и честностью. Взаимные симпатии, казалось бы, развязывали ему руки. Однако Климов не позволял себе преступать определенной грани взаимоотношений.
– Владимир Александрович, – слышался в телефонной трубке голос маршала. – Меня информировал член Военного совета о проводимых вами мероприятиях по обучению руководящего состава. Мы вам полностью доверяем, но прошу по всем вопросам докладывать мне лично. Подготовьтесь и, когда приедете в штаб, все основательно доложите. До свидания. Передайте привет всем вашим заместителям.
Климов опустил трубку на рычаг аппарата и, повернувшись к начальнику штаба, распорядился:
– Срочно подготовьте полный доклад о состоянии боевой и специальной подготовки. Снимите копии типовых расписаний в подразделениях. И обязательно – планы комплексных занятий.
– Расписание занятий руководящего состава тоже надо взять с собой, – добавил главный инженер, – и фотоальбом нашего учебного класса с действующими стендами.
– Хорошо было бы доказать маршалу, что в части необходимо оставить школу по подготовке младших специалистов, – сказал Смирнов.
– Понятно, товарищ Бодров? – строго спросил Климов.
– Все будет сделано, своевременно.
– Свободны все, кроме товарища Смирнова, – сказал как-то отчужденно Климов, вставая из-за стола.
Присутствующие переглянулись и молча вышли.
– Вот что, – жестко проговорил командир, когда они остались вдвоем. – Мне нелегко вести этот разговор, но как работать с человеком, который совместно со мной решает вопросы боевой и политической подготовки в части, соглашается во всем, а затем докладывает в верха свое особое мнение, извращая при этом факты... Неужели вы, Михаил Иванович, не поняли, что работаете в аппарате, где деятельность каждого оценивается не по тому, сколько он выявит недостатков или нахватает «крюков»...
Климов замолчал и отошел к своему столу.
Смирнов был в сильном недоумении. Командир произнес столь несправедливые и обидные слова, что Михаил Иванович в первый момент не мог поверить – уж не ослышался ли он? Оправдываться в том, чего не совершал, было глупо и нелепо. Вести разговор с Климовым в то время, когда он взвинчен, – тоже бесполезно. Смирнов понял одно: командир обвиняет его в тем, что он систематически в искаженном виде докладывает Политическому управлению положение дел в части, преувеличивая свою роль.
Он подошел к столу, где стояли телефоны, и, не спрашивая разрешения Климова, позвонил члену Военного совета.
– Слушаю вас, – ответил Павел Иванович Ефимов. – Что-нибудь случилось? А то у меня совещание.
– Нет, Павел Иванович, только одно слово. Полковник Климов считает, что я информирую вас о различного рода мероприятиях, так сказать, нового, прогрессивного характера, обвиняя его в близорукости и поверхностном отношении к делу.
– Чепуха, – глухо прозвучал голос Ефимова. – Мы все знаем, что ты всегда поддерживаешь и идешь с ним в одной упряжке. Военный совет это только радует. Передай Климову, пусть он сам разберется, кто ему друг, а кто... До свидания, Михаил Иванович.
Климов молчал. Разговор Смирнова с членом Военного совета он прекрасно слышал.
– Прости, Михаил Иванович. – Климов подошел к сейфу, вынул оттуда кипу бумаг, положил их на стол. – Не обижайся. Чего не бывает между своими людьми. А у меня ведь ближе тебя никого нет. Знакомых много, а вот такого, чтобы к сердцу... – Что именно к сердцу, командир недосказал, да этого и не требовалось.
На следующий день рано утром в кабинете Климова снова собрался руководящий состав части. Василевский, не раздеваясь, сидел у самой двери.
Командир части, пройдя за свой стол, тихо произнес:
– Вчера мы не обсудили ряд назревших вопросов, но сегодня, – он посмотрел на часы, – немного времени есть. Слушаю вас, товарищ. Василевский.
– Мы с начальником политотдела, – начал Василевский, – просим вас утвердить план комплексных проверок некоторых подразделений. Дело в том, что поступили сигналы о неблагополучном положении со специальной подготовкой. Например, заправка имитаторами топлива производится не по установленным временным нормативам и с отклонением от технологического графика.
– Это что, – насторожился командир, – разрозненные факты или вы уже проверили одно-два подразделения?
– Как известно вам, сейчас комплексные занятия проводят сами командиры подразделений. Мы же ведем только инспекторские проверки. Необходим более глубокий и всесторонний анализ.
– Вчера я был у Бондарева, – заметил Климов, – заходил и к капитану Герасимову. Хорошее подразделение. По нему можно равняться. Я дал указание кадрам подыскать Герасимову должность на выдвижение.
– Как раз это подразделение нас более всего и беспокоит, – вмешался в разговор начальник политотдела. – Внешне у них все отлично... – Он не закончил фразу, хотя командир и не перебил его – нет, Климов ничего не сказал, однако как-то беспокойно встрепенулся, взглянул на Смирнова строго, но недоумевающе.
– Что же. Раз так... – Климов окинул взглядом присутствующих. – Конечно, если появилось какое-то сомнение, возражений быть не может. Товарищ Бодров, подготовьте приказ о назначении комиссии. Председателем – полковника Василевского, а замом – кого-нибудь из офицеров политотдела. Михаил Иванович решит кого.
– Я бы хотел сам войти в состав комиссии, – сказал Смирнов.
– Нет, начальник политотдела обязан по выводам комиссии определить всю глубину отношения ее к делу и принять меры. – Голос Климова снова обрел твердость. – Спорить не будем. У вас достаточно организаторской и идеологической работы в части... Первую задачу решили. Что еще? Я понимаю, у вас, Георгий Николаевич, накопилось много вопросов. Каждый день приносит новые вводные, – вздохнул Климов.
– Если бы и решить их было так же просто, как опята собирать в осеннем лесу, – согласился Георгий Николаевич.
Смирнов посмотрел на главного инженера, и на сердце у него стало тревожно: «Выглядит неважнецки, не заболел ли?» – подумал начальник политотдела.
– Мои инженеры, Гаврилов и Федченко, представили новый, более обоснованный график подготовки ракеты к пуску. – Василевский развернул лист ватмана и, придавив его по краям книгами, стал объяснять, за счет чего можно выиграть время. Климов внимательно изучил красочный с пояснительными формулировками график. Просмотрев выводы и доказательства, улыбнулся:
– Большой труд, Георгий Николаевич. Мог бы и попроще начертить, не обязательно на машинке было печатать...
– Не хотелось, чтобы вы опять сказали: «Когда тебе эти мысли пришли, сейчас или раньше?»
К удивлению всех, Климов не вскипел:
– Хватит, Георгий Николаевич, мы не дети. В работе может быть всякое. Но помнить долго даже моя ворчливая бабушка не могла... – Он похлопал по плечу Василевского. – Оставьте мне все это, я посмотрю. Но одно условие: в части экспериментировать не будем. А может... Подумаем. Время пока есть.
– Владимир Александрович, еще один вопрос, – рискнул Василевский. – Двухэтажное здание, где по проекту должны разместиться технические склады и учебные классы, готово.
– Ну и что, размещайтесь, – уже надевая шинель, ответил командир.
– В том-то и дело, что пока нам удобнее использовать его под офицерское общежитие: близко от технических позиций, рядом столовая, баня. Старое отремонтируем, и неплохой дом офицеров получится. А «железо» полежит и в хранилищах. Вчера приходила группа инженеров с этим предложением.
– Очень интересно, – поддержал начальник политотдела. – Это действительно поможет нам выйти на некоторое время из жилищного кризиса.
– Хорошо, так и решим, – согласился Климов. – Если вопросов больше нет, – все свободны. Михаил Иванович, задержитесь на минуту. – Когда из кабинета вышли Василевский и Бодров, Климов озабоченно заговорил: – Я прошу вас, Михаил Иванович, связаться с начальником медицинской службы. Пусть Георгию Николаевичу назначат санаторное лечение. Надо ему отдохнуть. Позаботьтесь тут без меня.
– Обязательно, Владимир Александрович. Путевку организуем. Вообще надо решить с планомерным отдыхом офицеров в санаториях и домах отдыха. Свои профилактории следует построить.
