Текст книги "1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе"

Автор книги: Николай Черушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 49 страниц)

Приводимые ниже сведения о персональном составе отчисленных из военных академий и училищ в 1937–1938 годах служит как нельзя более убедительным доказательством творившегося тогда произвола. Следует добавить и то, что отчисление из военно-учебных заведений неизбежно вело к увольнению этих лиц из рядов Красной Армии, а в последующем и к аресту значительного их числа.

СПИСОК

курсантов и слушателей, отчисленных из военно-учебных заведений и уволенных из РККА в 1937–1938 гг.

Слушатель 4-го курса военного факультета Академии связи имени Подбельского Кольчугина-Блюхер Галина Александровна (бывшая жена Маршала Советского Союза В.К. Блюхера).

Арестована в один день с бывшим мужем (22 октября 1938 года). В марте 1939 года Военной коллегией приговорена к расстрелу.

Слушатель 4-го курса инженерного факультета Военно-воздушной академии имени профессора Н.Е. Жуковского Векличев Павел Иванович (брат армейского комиссара 2-го ранга Г.И. Векличева).

Слушатель 5-го курса инженерного факультета Военной академии химической защиты воентехник 2-го ранга Гарф Евгений Вильгельмович (сын комдива В.Е. Гарфа).

Слушатель военной академии механизации и моторизации Горбачев Василий Борисович (сын комкора Б.С. Горбачева).

Слушатель 1-го курса факультета путей сообщения Военно-транспортной академии Крук Виталий Иосифович (сын комбрига И.В. Крука).

Курсант 2-го курса Военно-морского инженерного училища имени Ф.Э. Дзержинского Кангелари Виктор Валентинович (сын корврача В.А. Кангелари).

Арестован в ноябре 1937 года. В декабре того же года Особым совещанием осужден к 5 годам ИТЛ.

Слушатель 1-го курса инженерного факультета Военной академии механизации и моторизации Косич Николай Дмитриевич (сын коринтенданта Д.И. Косича).

Арестован в ноябре 1937 года. В декабре того же года Военной коллегией приговорен к расстрелу.

Слушатель 1-го курса инженерно-строительного факультета Военно-транспортной академии Куйбышев Александр Николаевич (сын комкора Н.В. Куйбышева).

Курсант Военно-морского училища Кутяков Владимир Иванович (сын комкора И.С. Кутякова).

Арестован в 1937 году. В сентябре 1938 года Особым совещанием осужден к 3 годам ИТЛ.

Слушатель 2-го курса факультета вооружения Артиллерийской академии военинженер 3-го ранга Лапин Альфред Янович (брат комкора А.Я. Лапина).

Арестован в декабре 1937 года. В феврале 1938 года военным трибуналом ЛВО осужден к 10 годам ИТЛ.

Слушатель 1-го курса Военно-воздушной академии имени профессора Н.Е. Жуковского Меженинов Петр Сергеевич (сын комкора С.А. Меженинова).

Арестован в ноябре 1937 года. В декабре того же года Военной коллегией приговорен к расстрелу.

Слушатель 2-го курса военно-строительного факультета Военно-инженерной академии Медников Анатолий Михайлович (сын комдива М.Л. Медникова).

Слушатель Военно-транспортной академии Неволин Сергей Петрович (брат жены комкора Э.Ф. Аппога).

Слушатель 5-го курса Военно-инженерной академии воентехник 2-го ранга Петин Николай Николаевич (сын комкора Н.Н. Петина).

Слушатель 1-го курса факультета авиавооружения Военно-воздушной академии имени профессора Н.Е. Жуковского Петерсон Игорь Рудольфович (сын дивинтенданта Р.А. Петерсона).

Слушатель 2-го курса инженерного факультета Военной академии механизации и моторизации Свечников Владимир Михайлович (сын комбрига М.С. Свечникова).

Слушатель 1-го курса инженерного факультета Военком академии механизации и моторизации Сердич Вячеслав Данилович (сын комдива Д.Ф. Сердича).

Слушатель 5-го курса инженерного факультета Военной академии химической защиты воентехник 2-го ранга Троянкер Соломон Устинович (брат корпусного комиссара Б.У. Троянкера).

Приведенный перечень фамилий, должностей и воинских званий далеко не исчерпывает полную картину избиения кадров Красной Армии и их молодой поросли, пришедшей по зову сердца или по комсомольской путевке в аудитории военных училищ и академий. Также были уволены из рядов РККА, арестованы и осуждены к высшей мере наказания братья маршала Тухачевского – военинженер 2-го ранга А.Н. Тухачевский, преподаватель Военно-транспортной академии и майор Н.Н. Тухачевский, преподаватель военной кафедры одного из московских институтов; брат маршала Блюхера – капитан П.К. Блюхер, командир авиационного звена; брат командарма 1-го ранга Якира – военинженер 3-го ранга М.Э. Якир, военный представитель одного из управлений ВВС РККА; брат комкора Примакова – военинженер 2-го ранга В.М. Примаков, военный представитель на оборонном заводе; брат комкора Тодорского – майор И.И. Тодорский, один из руководителей Главного управления химической промышленности наркомата тяжелой промышленности; брат комдива С.И. Деревцова – воентехник 2-го ранга Ф.И Деревцов, сотрудник Разведуправления РККА и другие.

Этот печальный список можно продолжать долго – так велики были жертвы, понесенные кадрами Красной Армии в годы большого террора и прежде всего в 1937–1938 годах. А впереди было еще несколько лет до июня 1941 года со своими траурными списками, впереди был новый всплеск репрессий накануне и в начале войны с фашистской Германией, выбивший из обоймы военачальников РККА большую группу крупных специалистов в области авиации, вооружения, разведки, военно-учебных заведений.

Трагедии и в театре смотреть совсем не просто, ибо психика не каждого человека выдерживает напряжения чувств и эмоций, выплескиваемых на сцену. Не говоря уже о психике ребенка. А если подобное происходит не на сцене, а в жизни, притом в собственной квартире?.. Послушаем тех людей, которые в детстве испытали страшное потрясение, связанное с внезапным арестом отца, а нередко и обоих родителей. Даже спустя десятилетия, отделяющие нас от тех далеких суровых дней, нельзя без содрогания читать приводимые ниже строки.

«Фрунзенскому райвоенкому

г. Москва

от Свечниковой Елены Михайловны,

прож. Малые Кочки. д. 7, корп. 8, кв. 333

Заявление

Прошу назначить мне пенсию за посмертно реабилитированного отца – комбрига Свечникова Михаила Степановича…

Я, Свечникова Елена Михайловна, 1923 года рождения, заболела с 1938 года в результате травмы в связи с арестом отца и матери. Лежала в детском отделении больницы им. Кащенко в 1938 г. и затем с 18 лет стояла на учете сначала в Краснопресненском психиатрическом диспансере и сейчас (в июле 1957 года. – Н.Ч.) в Фрунзенском районе. Несколько раз лежала в больнице Кащенко и больнице Столбовая 1 раз. В настоящее время проходила ВТЭК, которая установила мне III группу инвалидности с детства. В браке не состою…»[518]518
  МГВК. Пенсионное дело АГ 186991.


[Закрыть]

В Московском городском военном комиссариате находится пенсионное дело сына репрессированного комкора Ж.Ф. Зонберга – Жана Жановича Зонберга. В своем заявлении о назначении ему пенсии, как инвалиду с детства, Зонберг сообщал, что арест в 1937 году отца и матери он перенес очень тяжело, в результате чего у него развилось заболевание центральной нервной системы. В детском доме, куда был помещен двенадцатилетний мальчик, в одночасье потерявший сразу обоих родителей, он перенес несколько тяжелых болезней, давших серьезные осложнения на его здоровье. Остеомиелит ног и руки, приступы эпилепсии стали постоянными спутниками жизни Ж.Ж. Зонберга и ранее положенного срока свели его в могилу[519]519
  Там же. Пенсионное дело АГ 113253.


[Закрыть].

Все семьи арестованных военачальников оказались практически беззащитными перед лицом внезапно обрушившейся на них беды. И тем не менее их сопротивляемость несчастью оказалась различной. К числу тех семей, где арест и осуждение главы семьи привели к нервному заболеванию нескольких ее членов, относится семья комкора Г.Д. Базилевича, до ареста исполнявшего обязанности секретаря Комитета Обороны СНК СССР. Обстоятельства трагедии этой семьи изложены в следующем документе, исполненном в Главной военной прокуратуре.

«Главному врачу больницы им. Кащенко

16 мая 1955 г. тов. Андрееву

В связи с проверкой ГВП обоснованности осуждения бывшего комкора Базилевича Г.Д. прошу направить в ГВП имеющиеся данные о характере, особенностях и степени тяжести заболеваний двух его дочерей – Галины Георгиевны Черной, 1917 г. рожд. и Марии Георгиевны Разиловой, 1916 г. рождения… По сведениям, поступившим в ГВП, обе сестры заболели в связи с арестом их отца в 1938 г.

После ареста же их брата (Юрия Георгиевича Базилевича, 1921 года рождения. – Н.Ч.) в 1949 году Черная Г.Г. находилась в буйном состоянии, страдая манией преследования, давая клятву невиновности своего отца – жгла себе руки. В течение продолжительного времени она находилась на лечении в больнице им. Кащенко.

Болезнь Разиловой М.Г. развивалась в основном после ареста брата ее в 1949 году. Состояние ее было тихое, боязливое, недоверчивое отношение к людям. В период разоблачения врага народа Берия, в связи с сообщениями печати, она вновь вспоминала аресты отца и брата и впадала в более стойкие и выраженные периоды заболевания, связанные по своей тематике с вопросами о правде, Родине и справедливости. Разилова поступала в больницу им. Кащенко 5 раз.

В настоящее время Черная Г.Г. находится на учете в психиатрическом диспансере Ждановского района, а Разилова М.Г. – в диспансере Киевского района.

Военный прокурор отдела ГВП

подполковник юстиции /Шаповалов/[520]520
  АГВП. НП 40733–38. Л. 297.


[Закрыть]

Действительно, обстановка в этой семье в течение ряда лет, начиная с момента ареста главы семьи, складывалась очень тяжелая. Комкор Г.Д. Базилевич был арестован в конце ноября 1938 года, будучи тяжело больным (диабет), о чем его жена неоднократно в своих заявлениях и жалобах информировала следственные органы НКВД. Несмотря на все мучения, связанные с болезнью, допросами, истязаниями со стороны следователей, Базилевич не сломался на предварительном следствии, не пошел на сделку с собственной совестью, не оговорил понапрасну себя и своих товарищей. Среди более чем полусотни комкоров, арестованных в 1937–1938 годах, нашлось только несколько человек, которые смогли выдержать натиск той огромной машины насилия, что именовалась тогда НКВД. Имена этих героев-мучеников должны знать потомки: Базилевич Георгий Дмитриевич, Ковтюх Епифан Иович, Смолин Иван Иванович.

Г.Д. Базилевич был осужден к расстрелу 2 марта 1939 года. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Однако его жена, а фактически вдова Ольга Васильевна вплоть до 1946 года на свои запросы в органы НКВД относительно судьбы мужа неизменно получала ответ, что тот, находясь в дальних лагерях без права переписки, продолжает работать и что его лечат, но вот соответствующей диетой, к сожалению, в условиях лагеря обеспечить не могут. То есть бедной женщине, оставшейся с тремя детьми, выселенной из занимаемой ими квартиры лгали самым бессовестным образом.

Более того, в 1949 году был арестован сын комкора Юрий, участник Великой Отечественной войны, получивший на фронте два ранения, орден Отечественной войны и медаль «За отвагу». Как социально опасного элемента решением ОСО его отправили в ссылку в Карагандинскую область сроком на пять лет[521]521
  Там же. Л. 469.


[Закрыть]. В момент ареста Юрий Базилевич являлся студентом Высшего технического училища имени Баумана.

Некоторое представление о масштабах репрессий против членов семей высшего командного и начальствующего состава (военной элиты) РККА в 1937–1938 гг. дает приводимая ниже таблица. Она составлена на основе материалов, хранящихся в архивах Главной военной прокуратуры и Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации. Впечатление от данных, приведенных в ней, просто ошеломляющее – вырубались под корень целые семьи, изничтожались не только глава семьи и его жена, но и их дети, родители, братья и сестры. Бывало и такое – в период активного реабилитанса в середине 50 х годов за некоторых арестованных и расстрелянных военачальников даже некому было подать заявление (прошение) о их посмертной реабилитации – оказывалось, что вся семья уничтожена до последнего человека.

(См. Прилож. 1 Табл.)

Четыре ступени вниз

Начавшаяся в июне 1941 года война с Германией не изменила к лучшему отношение властей предержащих к командирам и политработникам, по политическому недоверию уволенным в запас, не говоря уже о находившихся под следствием или в лагерях. Наоборот, оно стало еще более худшим: усилились гонения, недоверие и оскорбления, совершенно ими незаслуженные. А в критические для страны периоды (осень 1941 и весна-лето 1942 года) арестованные по 58 й статье подверглись специальным карательным акциям.

Надо заметить, что в 1941 году, как и в предыдущие, камеры тюрем продолжали оставаться переполненными. Московские тюрьмы здесь не являлись исключением. В середине октября 1941 года, когда линия фронта вплотную приблизилась к столице, среди части населения Москвы возникла паника. Дело в том, что к этому времени многие наркоматы и государственные учреждения эвакуировались в г. Куйбышев, в том числе и центральный аппарат НКВД СССР. Вместе с ним туда была переведена и часть арестованных военачальников. Другая их часть в количестве около 300 человек (по свидетельству Г.К. Жукова) продолжала оставаться в Москве. Вскоре все они попали под расстрел, поскольку у властей не оказалось необходимых средств для их эвакуации. И все это происходило в тот трагический момент, когда на ближайших подступах к Москве обескровленными полками командовали в лучшем случае капитаны или старшие лейтенанты (например, Баурджан Момыш-улы в Панфиловской дивизии), а дивизиями – подполковники и даже майоры[522]522
  Павленко Н.Г. Была война… М.: Родник, 1994. С. 274.


[Закрыть].

В последнее время общественности страны стали известны некоторые подробности другой трагедии, случившейся в начале войны. Тогда (в конце октября 1941 года) под Куйбышевом по личному указанию Берия были расстреляны видные военачальники Красной Армии предвоенных лет. Среди них три генерала, последовательно возглавлявших ВВС РККА в 1937–1941 гг. – генерал-полковник А.Д. Локтионов, генерал-лейтенанты авиации Я.В. Смушкевич и П.В. Рычагов. А также бывший командующий Дальневосточным фронтом генерал-полковник Г.М. Штерн, накануне ареста исполнявший должность начальника Управления ПВО Красной Армии. Здесь к месту будет отметить, что уровень оперативной подготовки Локтионова и Штерна вполне позволял им исполнять обязанности командующего фронтом или, на худой конец, командовать армией. По крайней мере, они сделали бы это нисколько не хуже, а возможно и лучше, чем другие комфронтами и командармы, первыми принявшие удар гитлеровского вермахта.

К сведению, А.Д. Локтионов не являлся «чистым» авиационным командиром – основную часть своей службы он провел в пехоте, последовательно командуя там полком, бригадой, дивизией и корпусом. И только в начале 30 х годов, будучи по воле партии направлен в ВВС с целью укрепления их кадров, Локтионов вплотную стал заниматься авиационными вопросами, занимая должность помощника командующего по авиации сначала в Белорусском, а затем в Харьковском военных округах. В 1937 году он несколько месяцев командует войсками САВО, чтобы в конце того же года, после ареста Якова Алксниса, возглавить ВВС Красной Армии. Два года трудился А.Д. Локтионов на этом посту. И все эти годы заместителем у него работал Яков Смушкевич, герой боев в Испании и на Халхин-Голе, один из первых в стране дважды Героев Советского Союза. Ему-то и сдал Локтионов дела в конце 1939 года. будучи назначен на должность командующего войсками Прибалтийского Особого военного округа. Выходит, что судьба на некоторое время развела этих людей в разные стороны с тем, чтобы затем снова свести их, но уже под крышей тюрьмы – тюрьмы родной, советской, «лучшей тюрьмы в мире». О страданиях и издевательствах, которым подвергался там Локтионов, мы поведали в главе «Щупальцы 37 го».

В той же группе генералов, расстрелянных под Куйбышевом, находились начальник Военно-воздушной академии РККА (в Монино) генерал-лейтенант авиации Ф.К. Арженухин; бывший замнаркома обороны, он же начальник Разведуправления РККА Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации И.И. Проскуров; заместитель начальника Главного артиллерийского управления Красной Армии генерал-майор Г.К. Савченко; заместитель начальника Управления вооружений ВВС РККА дивинженер И.Ф. Сакриер и др.[523]523
  Аркадий Ваксберг. Нераскрытые тайны. С. 51.


[Закрыть] Незавидной была участь и тех командиров и политработников, которые, избежав по счастливой случайности ареста в 1937–1938 годах, тем не менее по политическим мотивам были уволены из рядов РККА. Как правило, они влачили незавидное существование на малозначительных должностях в различных отраслях народного хозяйства. Не счесть числа писем и обращений, направленных ими в адрес наркома обороны с просьбой о возвращении их в кадры РККА. Но помимо названной, была и еще одна специфичная категория комначсостава РККА, о которой далее и пойдет речь.

«Москва НКО Маршалу Тимошенко

Ростов ДН 7/163 18 15 2221

Принята 15/2 1941 г.

Оправдан ходатайствую восстановлении РККА Моя жизнь принадлежит партии Ленина Сталина Бывший корпусной комиссар Березкин

HP 7/163 ДЛ Груздева в 23 20»[524]524
  МГВК. Личное дело М.Ф. Березкина. Л. 20.


[Закрыть]

«Начальнику Гл. Полит. Управления

Красной Армии

корпусной комиссар в запасе

Березкин Марк Федорович

Прошу Вас о восстановлении меня в кадрах Красной Армии. В Красной Армии я работал с мая 1919 года по октябрь 1937 г. на разных политдолжностях от политрука до н-ка политуправления округа (ХВО).

Последние пять лет работал по линии ВВС. В 1937 г. был переведен на командную работу и назначен командующим ВВС СКВО.

За все 19 лет службы в Красной Армии имею положительные аттестации. Дисциплинарных и партийных взысканий не имею.

С 15 декабря 1937 г. по 15 февраля 1941 г. находился под следствием.

Судом оправдан, в партии восстановлен без взыскания.

Сейчас я на пенсии НКО за выслугу лет и работаю по командировке Кировского РК ВКП(б), г. Москва, в промкооперации директором трикотажной фабрики «Красная Звезда», г. Москва.

По партийной работе – пропагандист и агитатор Кировского РК ВКП(б).

В 1941 г. я возбуждал ходатайство перед Гл. Управлением ВВС об определении меня на командную работу в ВВС, но ходатайство мое удовлетворено не было, по причинам от меня не зависящим.

Возбуждал я ходатайство в 1941 г. и перед Вами. Решение вопроса было отложено Вашим управлением кадров в связи с утерей мною партбилета.

Партколлегия МК ВКП(б) вынесла решение о выдаче мне партбилета и 3 февраля 1942 г. я получил новый партбилет № 4250856 в Кировском РК ВКП(б) г. Москвы.

Личное дело на меня имеется в Управлении кадров Гл. Полит. Управления, в Управлении кадров Гл. Управления ВВС и в Кировском райвоенкомате г. Москвы…

Вся моя жизнь прошла в Кр. Армии. Я вырос в армии, воспитан армией, люблю и знаю, полагаю, военное дело и политработу в Армии.

Я – член ВКП(б) с апреля 1919 г., с 17 летнего возраста. Вся моя жизнь принадлежит партии Ленина – Сталина.

Я хочу в рядах Красной Армии, на фронте, где сочтет нужным ЦК партии, принять участие в активной борьбе с фашизмом за Родину, за Сталина!

Корпусной комиссар Марк Березкин

3.3.1942

Москва, Валовая, 8, ф-ка «Красная Звезда»[525]525
  Там же. Л. 30–31.


[Закрыть]

Полностью оправданный судом корпусной комиссар М.Ф. Березкин многократно обращается в различные высшие органы с одной-единственной просьбой – поскорее восстановить его в кадрах Красной Армии и предоставить ему возможность в условиях войны применить на практике богатый запас знаний и навыков организаторской и воспитательной работы. Подобного содержания письма он направил: в 1941 году – командующему ВВС РККА генералу П.Ф. Жигареву и начальнику Главного Политуправления Красной Армии армейскому комиссару 1-го ранга Л.З. Мехлису, в 1942 году – секретарям ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкову и А.С. Щербакову, заместителю наркома обороны армейскому комиссару 1-го ранга Е.А. Щаденко; в 1943 году – снова начальнику ГлавПУРа (дважды), секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину. Но все безрезультатно!

Березкин недоумевает: почему так долго рассматриваются его заявления, когда на фронте сложилась такая тяжелая обстановка и налицо острая нехватка командных и политических кадров? Почему ему продолжают не доверять, когда советский суд его полностью оправдал по всем пунктам обвинения? Ему не суждено было знать содержание разговоров в высоких московских кабинетах по поводу его писем и обращений о возвращении в ряды РККА. А разговоры там происходили весьма интересные.

Для примера обратимся к его письму на имя Е.А. Щаденко, который, кстати, хорошо знал Березкина по довоенной службе, когда последний в 1935–1937 гг. исполнял обязанности помполита в Управлении ВВС РККА. Это письмо по содержанию аналогично всем предыдущим обращениям Березкина в высшие партийные и военные инстанции: все та же просьба о восстановлении в кадрах РККА и предоставлении возможности внести посильный вклад в победу над врагом, посягнувшим на свободу и независимость Родины. Приведем только некоторые фрагменты из этого документа и резолюции высоких должностных лиц из НКО и ПУРККА.

Березкин пишет: «С 15.ХII.1937 г. по 15.II.1941 г. был под следствием и содержался под стражей. Я не знал за собой никакой вины… После 3 хлетнего следствия я был оправдан судом, освобожден и восстановлен в ВКП(б). В день освобождения я возбудил ходатайство о восстановлении меня в кадрах Красной Армии. Однако вот уже год, (как) мои просьбы остаются без ответа.

Почему во время Отечественной войны, когда так нужны преданные партии и тов. Сталину кадры Красной Армии, я, имея почти 20 летний опыт и известные знания, должен оставаться вне рядов Армии? В чем моя вина?

… Я работаю в Москве, с 1941 г. директор фабрики «Красная Звезда» в Кировском районе… Кировский РК ВКП(б) может дать справки о моей работе. Но я неудовлетворен своей работой. Вся моя жизнь прошла в рядах Красной Армии. Я знаю и люблю армию и хочу работать в армии. Тем более сейчас, в обстановке войны, когда Родина отдает все кадры и силы делу укрепления армии для победы над фашистским зверьем.

Я готов работать в армии на любой работе, куда Вы сочтете нужным назначить…»[526]526
  Там же. Л. 46–47.


[Закрыть]

Письмо, написанное 20 марта 1942 года, через неделю (27 марта) за соответствующим номером регистрируется в секретариате заместителя НКО по кадрам. В тот же день Щаденко, прочитав его, направляет это письмо в Главное Политуправление РККА, сделав на нем весьма характерную резолюцию. Вернее, не резолюцию, а записку заместителю начальника ГлавПУРа Ф.Ф. Кузнецову: «Оказывается, у Вас в запасе много еще кадров, причем матерых кадров, а Вы все жалуетесь на нехватку людей. Боже мой, боже мой!»

Слова «матерых» и «боже мой» Щаденко специально выделил в тексте подчеркиванием, причем слово «матерых» он подчеркнул двумя жирными линиями. Однако, несмотря на слезные просьбы Березкина, Щаденко так и не стал сам решать его судьбу, а переадресовал его письмо в ГлавПУР. Он даже не высказал своего мнения по существу изложенного в нем вопроса, не изъявил ни малейшего желания дать хоть какую-то характеристику просителю, которого хорошо знал, что было бы весьма важно для положительного разрешения просьбы Березкина. Щаденко просто, как самый заурядный чиновник, переадресовал письмо в ГлавПур и после совсем не интересовался этим делом.

Во время войны прохождение документов в центральном аппарате НКО было организовано четко. Уже через два дня заместитель Мехлиса армейский комиссар 2-го ранга Ф.Ф. Кузнецов, получив письмо Березкина с резюме Щаденко, делает на нем не менее примечательную резолюцию: «Пусть сидит в запасе». Эта резолюция, обязательная для исполнения, была адресована дивизионному комиссару Н.В. Пупышеву – начальнику Управления кадров Главного Политического управления Красной Армии.

Нет, не такого решения ожидал Марк Федорович Березкин! Вот так – пусть и далее сидит в запасе! Пусть сидит, даже если на фронте налицо острейшая нехватка квалифицированных политических кадров во всех без исключения звеньях. Пусть сидит в тылу, возглавляя артель в системе наркомата местной промышленности, опытный военный с тремя ромбами на петлицах, получивший богатую практику организаторской и идеологической работы на всех без исключения ступеньках службы в войсках – от полка до округа. Такое нерациональное использование кадров в НКО и ГлавПУРе во времена господства там людей типа Щаденко и Мехлиса наглядно характеризует их стиль деятельности.

В 1986 году в Воениздате вышла книга воспоминаний упомянутого выше H.В. Пупышева. Разумеется, описанный эпизод со злоключениями М.Ф. Березкина не нашел там своего отражения. Однако нам важен в мемуарах Пупышева не сам единичный случай с Березкиным, а общий подход к данной проблеме.

Из доклада Н.В. Пупышева вновь назначенному начальнику ГлавПУРа А.С. Щербакову о состоянии кадров политсостава Красной Армии (июнь 1942 года): «Я доложил, что мы испытываем большие трудности из-за недостатка политработников, особенно на южных фронтах»[527]527
  Пупышев Н.В. В памяти и в сердце. М.: Воениздат, 1986. С. 20.


[Закрыть]. И далее: «Мы встречали затруднения при подборе начальников политотделов армий, потому что не сумели создать реального резерва на выдвижение…»[528]528
  Там же.


[Закрыть] (А бывший начальник политуправления округа в это же самое время руководит промартелью, вместо того, чтобы возглавлять политотдел одной из этих армий!).

Об этом же самом через несколько страниц: «Помнится, летом 1942 года много трудностей мы испытывали из-за отсутствия кадровых резервов на выдвижение…»[529]529
  Там же. С. 23.


[Закрыть] Идет речь у Пупышева и о новых формированиях: «Чтобы возместить потери, укомплектовать политработниками новые формирования, создать необходимый резерв кадров, нужны были постоянные пополнения. Но подготовка и переподготовка кадров связана с дополнительными расходами…»[530]530
  Там же. С. 22.


[Закрыть]

Удивлению нет предела – в запасе без любимого дела сидят десятки высокоподготовленных политработников высшего и старшего звена, они слезно просят различные партийные, советские и военные инстанции о возвращении их в кадры РККА, соглашаясь на любую работу. Даже со значительным понижением по службе по сравнению со своей должностью до увольнения из рядов армии. А в это время ЦК ВКП(б), стремясь заткнуть бреши в кадрах политсостава, специальным своим решением направляет в армию 500 секретарей ЦК компартий союзных республик, краевых и областных комитетов, горкомов и райкомов, 270 ответственных работников аппарата ЦК партии, 1265 работников областного и районного звена, входивших в номенклатуру ЦК ВКП(б). С Ленинских курсов, из Высшей школы партийных организаторов и Высшей партийной школы в распоряжение ГлавПУРа прибыло около 2500 партийных работников[531]531
  История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1970. Т. 5. Кн. 1. С. 170.


[Закрыть].

Слов нет, то были неплохие работники, хотя и молодые по возрасту и опыту работы в занимаемых должностях. В общем, типичные партийные выдвиженцы тех лет. Однако опыта работы в войсках и соответствующего военного образования у абсолютного большинства этих людей не было. В лучшем случае то был опыт срочной военной службы или краткосрочные курсы политсостава при политучилище или Военно-политической академии имени В.И. Ленина. Например, как у начальника политотдела 18 й армии бригадного комиссара Л.И. Брежнева.

Вот при таком раскладе с кадрами Федор Федотович Кузнецов, сам, кстати, призванный в 1937 году из запаса, налагает резолюцию: «Пусть сидит в запасе». И сидели годами там, возглавляя артели местпрома и другие малозначительные организации, постоянно ощущая на себе укоризненные взгляды солдатских вдов, жен и матерей, испытывая жгучее желание поскорее вырваться в действующую армию или хотя бы в систему подготовки кадров для нее. Помимо М.Ф. Березкина, сидел в запасе корпусной комиссар А.А. Булышкин – в Гражданскую войну военком 25 й Чапаевской дивизии, а после войны – начальник политотдела Каспийской военной флотилии, член Военного совета и начальник политуправления Тихоокеанского и Балтийского флотов. Пребывали в запасе дивизионные комиссары П.П. Богданов, и А.В. Усатенко. Оба они до увольнения их из армии длительное время работали помполитами корпусов: первый в Киевском, а второй – в Харьковском военных округах.

Бывший старший инспектор ПУРККА дивизионный комиссар С.Ф. Котов, уволенный в запас в июне 1938 года, работал председателем профкома учебного комбината Управления торговли г. Москвы. После суда, оправдавшего его за недоказанностью вины, сидел в запасе, работая в Узбекистане на хозяйственной должности, бригадный комиссар Н.С. Еникеев – бывший военком Омской пехотной школы. С 1937 года был отлучен от любимого дела комбриг Н.Л. Маркевич – бывший командир 2 й кавалерийской дивизии червонного казачества.

Начало войны и стремительное продвижение немецких войск вглубь СССР возродили в стране движение за создание народного ополчения. Его батальоны, полки и дивизии стали формироваться в первую очередь в крупных промышленных и научных центрах Советского Союза – Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, Днепропетровске и других городах. Не удивительно, что бывшие кадровые военные, не по своей воле находившиеся в запасе, одними из первых изъявили желание вступить в подобные добровольческие формирования. Так, комбриг В.А. Малинников, бывший командир железнодорожной бригады, стал командиром 1 й дивизии, а корпусной комиссар А.А. Булышкин – военным комиссаром 6 й дивизии ленинградского ополчения[532]532
  Колесник А.Д. Народное ополчение городов-героев. М.: Наука. 1974. С. 42.


[Закрыть].

Упомянутый выше П.П. Богданов назначается командиром корпуса народного ополчения, сформированного в Днепропетровске[533]533
  Грушевой К.С. Тогда, в сорок первом… М.: Воениздат, 1972. С. 58.


[Закрыть]. Этот перечень можно продолжать и далее, но мы делать этого не будем. Дело в том, что другая часть бывших военнослужащих, находившихся в запасе к началу Великой Отечественной войны, не была допущена даже в народное ополчение. Политические обвинения, отвергнутые судом, на деле продолжали свое черное дело.

Названные примеры говорят за то, что в ряде случаев при подобных назначениях более или менее адекватно учитывались предыдущая служба командира запаса, его боевой опыт и полученное военное образование. Однако в целом ряде случаев командиры и политработники, добившись после оправдания по суду возвращения в ряды Красной Армии, так и не получили должностей, соответствующих их опыту и знаниям. О корпусном комиссаре А.А. Булышкине мы упомянули. Другой пример – бывший начальник политуправления Харьковского военного округа дивизионный комиссар И.С. Балашов в начале войны получил всего-навсего должность начальника политотдела 2 й кавалерийской дивизии. Заметим – даже не военкома дивизии (эту должность тогда занимал политработник в звании полкового комиссара, т.е. на две ступени ниже Балашова), а только начподива. Налицо полнейший для армейской среды абсурд – дивизионный комиссар подчинялся полковому комиссару. И такие случаи, к сожалению, не являлись в те времена редкостью. Говоря о политработниках высшего звена, скажем, что сидел в запасе и бывший начальник отдела кадров ПУРККА бригадный комиссар M.E. Пивоваров, работая начальником отдела снабжения на одном из московских заводов.