Текст книги "1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе"

Автор книги: Николай Черушев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 49 страниц)

«Назначение Славина, армейского комиссара 2 ранга, начальником Управления военно-учебных заведений РККА парторганизацией УВУЗа рассматривалось, как самое удачное назначение, т.к. до него начальником УВУЗа был Казанский, бывший троцкист-зиновьевец, совершенно не интересовавшийся партийной и общественной работой…

Таким образом, парторганизация считала, что с приходом Славина должна резко улучшиться партийная работа, повыситься ее качество, но этого не получилось.

1. Славин прибыл в Управление, сел в свой кабинет, как чиновник, и никого не хотел признавать. Несмотря на настойчивые требования меня, как парторга, чтобы доложить ему о состоянии парторганизации и дальнейших задачах по обеспечению руководства начальника управления, но Славин дважды отказывался… и благодаря исключительной настойчивости моей просьбы, он меня принял, но доклад мой почти не слушал.

2. Я просил его, чтобы он собрал членов партии и побеседовал бы с ними для того, чтобы дать им указания по работе. Он решительно отказывался: «Чего я буду с ними говорить, пусть лучше работают…»

3. Славин 6 месяцев не был на партсобраниях, хотя я аккуратно его приглашал, но он отвечал: «Иди и сам проводи, ты парторг»…

5….Вечером, перед самым обменом партдокументов, Славин пригласил меня к себе в кабинет и поставил передо мною вопрос: «Как заполнять пункт принадлежности к оппозиции», ему ответил: «Если вы принадлежали, надо писать» и тогда он написал, что голосовал за троцкистскую резолюцию по профсоюзам, а также мне сообщил, что он состоял в партии Бунда…

6. Славин и Артеменко на закрытом партсобрании во время чтения закрытого письма ЦК ВКП(б) о контрреволюционном тропкистско-зиновьевском центре – они читали программу для артиллерийских школ.

7. Славин и Артеменко не явились на митинг, посвященный вынесенному приговору Военной Коллегией Верховного суда СССР о расстреле контрреволюционной троцкистско-зиновьевской банды…

10. Подбор кадров:

1) Славин состоял членом партии Бунда и голосовал за троцкистскую резолюцию по профсоюзам.

2) Артеменко – бывший троцкист, помощник командующего войсками ПриВО… уже расстрелянного врага народа Мрачковского…

3) Юшков-Парусинов, беспартийный, эсер, дважды арестовывался органами ВЧК…

6) Свет – служил в белой армии Махно.

7) Сафронин – сын бывшего крупного торговца…

8) Белый – комкор ВУЗ МВО, оказался бывшим троцкистом и уже исключен партбюро штаба и политуправления МВО из партии.

Вот все ставленники Славина. Можно сказать, Славин в УВУЗе создавал «артель», ему всячески помогал Фельдман и Гамарник…»[340]340
  Там же. Л. 280–285.


[Закрыть]

Письмо это весьма обширное, со многими деталями внутриколлективных взимоотношений в отделах УВУЗа, но стержневой линией на всем его протяжении проходит рефрен: «Поведение Славина является подозрительным и его необходимо тщательно проверить». Следует также добавить, что отправив это, второе по счету, письмо, Нефтерев через две недели пишет к нему дополнение, в котором уже напрямую обвиняет Славина в преступной связи с врагами народа Гамарником, Фельдманом, Осепяном.

Земля слухом полнится! Безусловно, Нефтерев, как работник одного из центральных управлений НКО, знал о самоубийстве Гамарника. Как мог знать и об аресте Фельдмана с Осепяном. Но вот что характерно – до суда над Фельдманом (членом группы Тухачевского) еще одни сутки (дополнение свое парторг УВУЗа написал 10 июня), следствие по делу Осепяна еще только начиналось – а полковник Нефтерев уже однозначно записывает их во враги народа, в ряды шпионов и диверсантов. Видимо, это объясняется действием все того же массового психоза, владевшего умами членов партии в 1936–1937 годах – в период открытых политических процессов.

Перечисленные выше обличительные материалы находятся в личном партийном деле И.Е. Славина, которое в свою очередь хранится в соответствующей коллекции Парткомиссии ПУРККА. В деле № 4732, помимо названных, подшиты и другие документы, подготовленные к разбору персонального вопроса о начальнике УВУЗа РККА. Этот разбор не состоялся только из-за ареста Славина.

Не повторяя уже упомянутых материалов этого дела, остановим внимание на некоторых других, имеющих отношение к теме нашего разговора. Точнее, сделаем их краткий обзор. Письмо помполита 7-го механизированного корпуса от 6 августа 1937 года. В нем дивизионный комиссар П.М. Фельдман сообщает, что Славин обвинил его в перегибе при расследовании им контрреволюционной вылазки троцкистов. Этот факт, по мнению Фельдмана, ярко характеризует линию Славина, тогда начальника политуправления ЛВО, в политически важном вопросе.

А суть его такова: в 1935 году в школе младшего командного состава корпуса была выявлена группа антипартийной направленности, в которую входили члены партии Шавлис, Бортницкий и Дикарев. Расследованием этого случая руководил лично начпокор Фельдман. По итогам работы следственной бригады члены группы были исключены из партии, а партийное бюро школы распущено. Однако начальник политуправления округа не во всем поддержал действия П.М. Фельдмана, упрекнув его в перегибе, и приказал распущенное бюро восстановить. А также он порекомендовал пересмотреть меру партийной ответственности членов названной группы. В результате таких действий со стороны Славина вышеозначенный Дикарев был восстановлен в партии, с чем Фельдман категорически не соглашался[341]341
  Там же. Л. 257.


[Закрыть]. О чем он и написал в высшую инстанцию.

В деле имеется еще один подобного рода материал, также относящийся к 1935 году. Подоплека этого события такова: командир роты 11-го стрелкового полка И.Н. Быков во время проведения политзанятий на тему о роли личности в истории допустил неверные политические суждения, принизив значение известного руководителя партии. Быков также заявил, что инструктор пропаганды дивизии сказал неправду, утверждая, что уровень зарплаты в Японии ниже их потребности… В 1933 году Быков уже привлекался к уголовной ответственности («за антисоветскую агитацию») и был условно осужден Особым совещанием к двум годам лишения свободы.

Решая вопрос об этом командире роты, Славин проинформировал начальника политотдела 4 й стрелковой дивизии о своей личной беседе с Быковым. Он предложил оставить этого командира в полку и восстановить в партии, усилив при этом его воспитание в большевистском духе. Материал о Быкове поступил в ПУРККА в августе 1937 года, пополнив досье на комиссара Славина[342]342
  Там же. Л. 235.


[Закрыть].

Продолжим дальше обзор его персонального партийного дела. Заведующий сектором учета руководящих кадров Киевского обкома КП(б) У Лоев сообщал о том, что Славин в 1920 году на Киевской партконференции выступал как троцкист. При этом Лоев не преминул подчеркнуть, что на данной конференции председательствовал «ныне разоблаченный враг народа Гамарник».

Начальник Управления ПВО РККА командарм 2-го ранга А.И. Седякин сообщал о том, что за их кратковременное совместное пребывание в 5 й армии он не слышал выступлений Славина ни за троцкизм, ни против линии Центрального Комитета. Однако «он не проявлял активности, какую следовало ожидать от партийного руководителя армии»[343]343
  Там же. Л. 236.


[Закрыть].

Корпусные комиссары И.М. Гринберг и И.Ф. Немерзелли, работавшие в разное время заместителями Славина в политуправлении ЛВО, сообщали (каждый по отдельности) наркому обороны о ряде фактов подозрительных его действий и связях с разоблаченными врагами народа. В частности, Немерзелли в письме от 5 июня 1937 года писал, что Славин «был теснейшим образом связан узами личной дружбы с врагами народа Гамарником, Тухачевским, Фельдманом, Якиром, Гарькавым. Славин сам часто хвастался дружбой и своими связями»[344]344
  Там же. Л. 104.


[Закрыть].

Итак, персональное дело на начальника УВУЗа в Парткомиссии ПУРККА уже было готово, но его разбор не состоялся ввиду ареста Славина, последовавшего 5 октября 1937 года. К тому времени в НКВД на него уже имелись показания со стороны ранее арестованных: армейских комиссаров 2-го ранга А.С. Булина и Г.А. Осепяна (заместителей начальника ПУРККА), М.М. Ланда (ответственного редактора газеты «Красная Звезда»); комкоров И.К. Грязнова (командующего войсками САВО) и С.А. Меженинова (заместителя начальника Генерального штаба); корпусных комиссаров И.Г. Неронова (начальника политуправления СКВО), И.М. Гринберга (члена Военного совета АОН), Б.У. Троянкера (члена Военного совета МВО), М.Л. Хороша (заместителя начальника политуправления КВО); комдива Я.И. Зюзь-Яковенко (командира 2-го стрелкового корпуса); дивизионного комиссара В.С. Винокурова (начальника политотдела Краснознаменной Амурской флотилии, бывшего начальника отдела кадров ПУРККА); Бригадного комиссара И.И. Андреева (начальника политотдела 32 й механизированной бригады); полкового комиссара В.М. Берлина (заместителя начальника агитационно-пропагандистского отдела ПУРККА).

Если судить по архивно-следственному делу Славина, то выходит, что его допрашивали всего один раз и свидетельством тому единственный протокол от 17 декабря 1937 года на 19 страницах машинописного текста. Но, как говорится, не верь глазам своим!.. На самом деле допрашивали его много и упорно. И только в Лефортовской тюрьме в период с 9 октября 1937 года по 7 января 1938 года – 38 раз[345]345
  Там же. Л. 309–310.


[Закрыть]. Так что означенный протокол допроса от 17 декабря – всего лишь филькина грамота, не отражающая и малой доли всего того, что пришлось испытать и пережить армейскому комиссару. Конечно, довелось ему писать и собственноручные показания.

В них Иосиф Еремеевич «признается», что в антисоветский заговор был завербован Гамарником в 1934 году, что оба они в свое время защищали троцкистскую платформу о профсоюзах и начальник ПУРККА знал его как скрытого троцкиста. По словам Славина, он по предложению Гамарника вошел в военно-политический центр заговора, созданного в противовес бонапартистским устремлениям Тухачевского «с целью сдерживать тенденции Тухачевского – захватить руководство заговором в свои руки»[346]346
  Там же. Л. 132.


[Закрыть].

Помимо Гамарника, показывал Славин, в этот военно-политический центр входили также армейские комиссары 2-го ранга Осепян, Булин, Ланда и корпусной комиссар Троянкер. Близко к нему стояли такие видные политработники РККА, как Б.М. Иппо – начальник Военно-политической академии имени Н.Г. Толмачева, армейский комиссар 2-го ранга, и Г.Е. Писманик – заместитель начальника политуправления БВО. дивизионный комиссар.

Сотрудники Особого отдела ГУГБ капитан А.Ф. Лукин (заместитель начальника следственной части) и оперуполномоченный лейтенант Кривошеев под пристальным оком своих начальников Николаева-Журида, Агаса и Листенгурта усердно старались претворить в жизнь их установки вплоть до программы-максимум. Для Славина, соответственно, это означало признать свое участие в антисоветской организации, проведение вредительства в войсках ЛВО и УВУЗе, антисоветскую агитацию и вербовку новых заговорщиков. Все эти установки Лукиным и Кривошеевым были в итоге выполнены. Так, например, Славин в числе лиц, завербованных им в военный заговор, назвал Я.Ф. Генина – помполита Артиллерийской академии, М.И. Арша – начальника политотдела 20 й стрелковой дивизии, З.К. Цейтлина – начподива 10 й стрелковой, Л.И. Идельсона – начподива 16 й стрелковой, И.М. Гринберга – своего бывшего заместителя по авиации в ЛВО, Н.Ф. Артеменко – заместителя начальника УВУЗа и М.Ф. Березкина – помощника начальника ВВС РККА по политчасти[347]347
  ЦА ФСБ АСД И.Е. Славина. Л. 27–45.


[Закрыть].

Этих лиц, как показал Славин, он вовлек в заговор в 1935–1936 годах. Например, в отношении методики вербовки Цейтлина и Арша в протоколе допроса говорится следующее: «В июне 1935 года мною были завербованы начальник политотдела 20 стрелковой дивизии Арш и начальник политотдела 10 стрелковой дивизии Цейтлин.

Арш и Цейтлин в свое время участвовали в троцкистско-зиновьевской оппозиции. После их докладов мне я переходил к расспросам об их прошлой работе, о том, какую позицию они занимали в наиболее острые периоды жизни партии…

Указывая Аршу и Цейтлину на то, что мне известно об их участии в троцкистско-зиновьевской оппозиции, я говорил им о трудном положении бывших оппозиционеров в партии, о недоверии к ним со стороны парторганизаций, подчеркивая, что все это является результатом неправильной политики ЦК партии.

Убедившись, что они являются старыми троцкистами и что они пойдут на вербовку, я ставил перед каждым из них вопрос о необходимости борьбы с руководством партии, а затем рассказал им о существовании антисоветского военного заговора. Получив их согласие на вступление в военно-политическую организацию, я сказал им, что не только сохраню их на занимаемых должностях, но и продвину на высшие должности в интересах заговора…»[348]348
  Там же. Л. 38–39.


[Закрыть] Показаний же Арша, Цейтлина, Генина, Идельсона, Артеменко и Березкина в деле Славина почему-то нет. Как нет и протокола его ознакомления с материалами своего дела согласно ст. 206 УПК РСФСР.

15 марта 1938 года состоялся суд. Бригада Военной коллегии (Ульрих, Ждан, Кандыбин) приговорила Славина к расстрелу с конфискацией имущества и лишением присвоенного ему воинского звания. На суде, как указано в протоколе судебного заседания, Иосиф Еремеевич виновным себя признал и подтвердил свои показания, данные им на предварительном следствии. По существу обвинения он там не допрашивался. В последнем слове подсудимый просил «дать ему возможность самым тяжелым трудом искупить свои тягчайшие преступления и вернуться в советскую семью»[349]349
  АГВП. НП 16210–37. Л. 133.


[Закрыть].

Проверкой, произведенной Главной военной прокуратурой в 1955 году по жалобе родственников Славина, были выявлены обстоятельства, свидетельствующие о том, что он был осужден необоснованно, а дело его сфальсифицировано сотрудниками 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР. По материалам этой проверки Военная коллегия 17 января 1956 года дело по обвинению И.Е. Славина за отсутствием состава преступления прекратила и полностью его реабилитировала. Посмертно.

Не менее суровой и трагичной оказалась судьба других армейских и флотских политработников, упомянутых в настоящем очерке. Дадим краткую справку о них.

Бригадный комиссар Андреев Иван Иванович, 1901 г. рождения, начальник политотдела 32 й механизированной бригады. Арестован 19 апреля 1937 года УНКВД по Читинской области. Выездной сессией Военной коллегии 5 октября 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в ноябре 1957 года.

Бригадный комиссар Арш Марк Исаакович, 1901 г. рождения, начальник политотдела 20 й стрелковой дивизии. Арестован 26 августа 1937 года УНКВД по Вологодской области. Выездной сессией Военной коллегии 9 октября 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в сентябре 1957 года.

Полковой комиссар Берлин Владимир Маркович, 1901 г. рождения, заместитель начальника агитационно-пропагандистского отдела ПУРККА. Арестован 16 сентября 1937 года. Военной коллегией 15 марта 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в октябре 1955 года.

Дивизионный комиссар Винокуров Владимир Сергеевич, 1899 г. рождения, начальник политотдела Краснознаменной Амурской флотилии. Арестован 11 июня 1937 года. Военной коллегией 22 августа 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в октябре 1957 года.

Дивизионный комиссар Генин Яков Филиппович, 1892 г. рождения, помощник начальника Артиллерийской академии РККА по политической части. Арестован 11 июня 1937 года УНКВД по Ленинградской области. Умер во время следствия 30 июля 1937 года.

Корпусной комиссар Гринберг Исаак Моисеевич, 1899 г. рождения, член Военного совета Авиации особого назначения (АОН). Арестован 26 ноября 1937 года. Военной коллегией 29 июля 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в марте 1957 года.

Бригадный комиссар Идельсон Лев Исаакович, 1899 г. рождения, начальник политотдела 16 й стрелковой дивизии. Арестован 26 августа 1937 года. Особым Совещанием при НКВД СССР 27 июля 1939 года приговорен к 8 годам ИТЛ. Умер в Севвостлаге 7 марта 1943 года.

Корпусной комиссар Ильин Николай Иванович, 1895 г. рождения, член Военного совета Управления Морских Сил РККА. Арестован 20 декабря 1937 года. Военной коллегией 3 апреля 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в июле 1957 года.

Армейский комиссар 2-го ранга Иппо Борис Михайлович, 1898 г. рождения, член Военного совета Среднеазиатского военного округа. Арестован 30 июля 1937 года. Военной коллегией 26 ноября 1937 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в сентябре 1956 года.

Армейский комиссар 2-го ранга Ланда Михаил Маркович, 1890 г. рождения, ответственный редактор газеты «Красная Звезда». Арестован 5 ноября 1937 года. Военной коллегией 28 июля 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в июле 1956 года.

Корпусной комиссар Немерзелли Иосиф Фаддеевич, 1895 г. рождения, начальник Военно-политической академии имени Н.Г. Толмачева. Арестован 5 декабря 1937 года УНКВД по Ленинградской области. Военной коллегией 21 сентября 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в октябре 1956 года.

Корпусной комиссар Неронов Иван Григорьевич, 1897 г. рождения, комиссар Военной академии имени М.В. Фрунзе. Арестован 10 августа 1937 года. Военной коллегией 10 декабря 1937 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в августе 1956 года.

Армейский комиссар 2-го ранга Осепян Гайк Александрович, 1891 г. рождения, заместитель начальника Политуправления РККА. Арестован 30 мая 1937 года. Военной коллегией 10 сентября 1937 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в мае 1955 года.

Дивизионный комиссар Писманик Григорий Ефимович, 1899 г. рождения, начальник политического управления Белорусского военного округа. Арестован 26 ноября 1937 года. Военной коллегией 29 апреля 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в июне 1955 года.

Дивизионный комиссар Серпуховитин Василий Васильевич, 1899 г. рождения, комиссар корпуса военно-учебных заведений Ленинградского военного округа. Арестован 29 сентября 1937 года. Военной коллегией 25 февраля 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в сентябре 1956 года.

Корпусной комиссар Сидоров Константин Григорьевич, 1884 г. рождения, ответственный секретарь Парткомиссии Политуправления РККА. Арестован 25 мая 1938 года. Военной коллегией 25 февраля 1939 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в июне 1955 года.

Корпусной комиссар Троянкер Бенедикт Устинович, 1900 г. рождения, член Военного совета Московского военного округа. Арестован 21 ноября 1937 года. Военной коллегией 28 июля 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в январе 1956 года.

Дивизионный комиссар Фельдман Петр Максимович, 1899 г. рождения, начальник политуправления Черноморского флота. Арестован 17 февраля 1938 года. Военной коллегией 22 августа 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в июне 1956 года.

Корпусной комиссар Хорош Мордух Лейбович, 1899 г. рождения, заместитель начальника политуправления Киевского военного округа. Арестован 9 августа 1937 года. Военной коллегией 15 октября 1937 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в декабре 1956 года.

Бригадный комиссар Цейтлин Залман Карпелевич, 1897 г. рождения. начальник политотдела 10 й стрелковой дивизии. Военной коллегией 2 ноября 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован.

Корпусной комиссар Шестаков Виктор Николаевич, 1893 г. рождения, член Военного совета Забайкальского военного округа. Арестован 9 июля 1937 года. Военной коллегией 2 октября 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в июле 1956 года.

Бригадный комиссар Шубин Исидор Григорьевич, 1898 г. рождения, заместитель начальника отдела руководящих политорганов Политуправления РККА. Арестован 4 июля 1937 года. Военной коллегией 26 сентября 1937 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в июле 1956 года.

Дивизионный комиссар Якубовский Лев Григорьевич, 1896 г. рождения, военком 19-го стрелкового корпуса (ОКДВА). Арестован 24 августа 1937 года. Военной коллегией 25 марта 1938 года приговорен к расстрелу. Реабилитирован в июне 1960 года.

Антон Степанович Булин, член партии большевиков с 1914 года, являлся старейшим армейским политработником. Много лет он входил в состав высшей номенклатуры – особо доверенных и всесторонне проверенных лиц партийной элиты. Ведь только одному ему удалось дважды за межвоенный период побывать в роли заместителя начальника Политуправления РККА, работавшего, как известно, на правах отдела ЦК ВКП(б). Сначала это было при Бубнове с переходом на Гамарника (в конце двадцатых годов), а затем уже при П.А. Смирнове (июль – ноябрь 1937 года). Булина лично знали и высоко ценили Сталин и Ворошилов, рекомендовавшие его на ХVII партийном съезде в члены Центрального Комитета.

Однако все это никак не спасло его в 1937 году – арест последовал 5 ноября и был он произведен сотрудниками 2-го Управления НКВД СССР по ордеру, подписанному Фриновским. Санкцию прокурора они получить не удосужились, посчитав, видимо, данное действие формальностью и пустой тратой времени. Этот ордер и открывает следственное дело. Однако узнать, какими же конкретными материалами., послужившими основанием для ареста, располагали к тому времени следственные органы, этого из дела узнать невозможно.

Сопротивление Булина продолжалось десять суток. Прекратил он это «запирательство» 16 ноября, когда под диктовку капитана госбезопасности Малышева написал заявление на имя Ежова, в котором указал, что в 1929 году, будучи начальником политуправления МВО и членом бюро Московского комитета ВКП(б), был завербован в организацию правых секретарем МК Н.А. Углановым. Другим своим вербовщиком, но только уже в состав военного заговора (в 1934 году), он называет Гамарника[350]350
  ЦА ФСБ АСД А.С. Булина. Т. 1. Л. 8.


[Закрыть]. Как с Гамарника, так и с Угланова взятки были гладки – к тому времени они оба были давно покойниками. Но в руках НКВД находилось дело Н.А. Угланова…

Справка. Угланов Николай Александрович, 1886 года рождения, уроженец села Феодорицкое Ярославской губернии, член партии большевиков с 1907 года, секретарь МК ВКП(б). На день его ареста в августе 1936 года работал в Тобольске управляющим облрыбтрестом. На предварительном следствии признал себя виновным в том, что с 1928 года являлся одним из организаторов и руководителей организации правых (вместе с Бухариным, Рыковым и Томским). В своем заявления на имя Ежова Угланов назвал большое количество лиц, якобы связанных с ним по антисоветской работе. Однако фамилия Булина в этом списке отсутствует, нет ее и в других материалах этого следственного дела. В судебном заседании Военной коллегии 31 мая 1937 года Н.А. Угланов виновным себя в инкриминируемых ему преступлениях не признал, но все равно был приговорен к расстрелу.

Тяжелое физическое и моральное состояние Булина в середине ноября 1937 года подтверждается следующими фактами. Написав 16 ноября под давлением следователя заявление на имя наркома внутренних дел с признанием своего участия в военном заговоре и организации правых, Булин через два дня находит в себе силы обратиться к тому же Ежову с новым заявлением, но уже противоположного свойства: «…Поданное мною на Ваше имя 16 ноября заявление о моем участии в организации правых и в военно-фашистском заговоре является ложным от начала до конца; оно написано под диктовку ведущих следствие по моему делу при моем болезненном состоянии и в результате избиения и пыток, никогда никем, ни в какой заговор против Советской власти, против Сталинского руководства ВКП(б) я не вербовался и завербован не был никогда. Я не проводил преступной деятельности против партии и Советской власти – настоящее заявление является правдивым, честным.

Я был окружен врагами, работал, к несчастью, в этом окружении, прозевал их преступную вражескую работу, но сам я никогда не был их сообщником, не был врагом народа, не был заговорщиком против Советской власти, против партии».

На этом текст героического заявления Булина не заканчивается. Поставив далее знак «Р» (что, по всей вероятности, означало «постскриптум»), он самокритично добавил: «Я слепо верил, что Гамарник и Якир честные большевики, это разоружило мою бдительность против них и не дало возможность во время заметить в них врагов народа. Никто из них при мне антисоветских, контрреволюционных разговоров не вели»[351]351
  АГВП. НП 29147–39. Л. 156.


[Закрыть].

Данное заявление по вполне понятным причинам не было приобщено к материалам следственного дела Булина, направленного в Военную коллегию Верховного Суда. Невыгодное для следствия, оно хранилось среди его собственноручных показаний (датированных и без дат) и других материалов, составивших 2 й том следственного дела, который намертво осел в архиве НКВД-КГБ и был востребован лишь в период реабилитации Антона Степановича.

Как видим, Булин то признается в тягчайших преступлениях, то решительно отрицает их. И снова признается… Почему признается? На этот вопрос он, на наш взгляд, исчерпывающе ответил в заявлении от 18 ноября. Применение к Булину мер физического воздействия подтверждается также показаниями бывшего его следователя, помощника начальника 3-го отдела 2-го Управления НКВД СССР Ф.П. Малышева. Тот в своем объяснении по поводу ведения следствия по делу Булина указал, что Ежов в присутствии следственной бригады лично избивал вчерашнего заместителя начальника ПУРККА за его отказ признать свою принадлежность к агентам царской охранки.

Итак, набор обвинений весьма солидный: принадлежность к организации правых, участие в военном заговоре в качестве члена его военно-политического центра, агент царской охранки… Чего еще недостает? Конечно же, причастности к троцкизму! Как же без этого обойтись, когда в руках подследственный – партиец с дореволюционным стажем, кадровый армейский политработник со времен Гражданской войны, не раз встречавшийся с Троцким. И его, конечно, причисляют к активным троцкистам.

В обвинительном заключении на этот счет находим следующие строки: «…Булину от Гамарника было известно о связи последнего с Троцким и о содержании директивных указаний по заговору, получаемых Гамарником от Троцкого… По заданию Троцкого, Булиным и Гамарником создан ряд террористических групп для совершения террористических актов против руководителей партии и Советского правительства…»[352]352
  Там же. Л. 2.


[Закрыть]

Все эти слова о троцкизме Булина на самом деле ровным счетом ничего не стоят. Антон Степанович – доброкачественный продукт эпохи сталинизма и у него никогда не было шатаний от генеральной линии партии (линии сталинского руководства ВКП(б)). Особенно в вопросах троцкизма. Заслуживает внимания заявление его жены – Наталии Логиновны Яковлевой-Булиной, отправленное из Сегежского ИТЛ (Карельская АССР) в январе 1940 года в адрес Ворошилова. Говоря о содержании показаний своего мужа, с которыми (выборочно) ее ознакомил следователь Малышев, она пишет: «В этих же «показаниях» говорится, что Гамарник сообщал Булину о каких-то директивах, поступивших от Троцкого (каких, когда – это неизвестно). Это просто фантастическая чепуха. Булин ненавидел Троцкого дикой ненавистью. Все люди, бывшие активными троцкистами, вызывали у Булина всегда страшное негодование. Когда Троцкий был еще наркомом и приезжал в Питер во время осеннего наступления Юденича в 1919 г., Булин… резко отзывался о руководстве Троцкого армией. Во время всех троцкистских оппозиций Булин всегда выступал непримиримо против линии Троцкого, разоблачая его антипартийную и антисоветскую сущность. В 1927 г., когда Троцкого исключали из партии, то он назвал Булина сталинским жандармом за то, что тот разгонял троцкистов 7/ХI.1927 г., когда они повылезли с антисоветскими лозунгами на улицу…»[353]353
  Там же. Л. 30–31.


[Закрыть]

Опытный политик и талантливый публицист, Троцкий был мастером точных определений и оценок. Булина он назвал сталинским жандармом, что уже само по себе не оставляло ни малейшего шанса на их совместное сотрудничество. А что же произошло в Москве в день X годовщины Октябрьской революции, о чем упоминает жена Булина? Об этих событиях и роли в них Булина сообщали в те дни все центральные газеты страны. А произошло следующее: 7 ноября в Москве и Ленинграде группы сторонников оппозиции вышли на демонстрацию с лозунгами и плакатами: «Против оппортунизма, против раскола – за единство ленинской партии», «За ленинский ЦК ВКП(б)», «Выполним завещание Ленина» и т.п. Кое-кто нес портреты лидеров оппозиции, к тому времени запрещенные для вывешивания в публичных местах: Троцкого, Зиновьева, Каменева и других.

В Москве демонстрация кончилась стычкой двух группировок. Досталось проезжавшим на автомобиле Троцкому, Каменеву, Смилге и Муралову. Они обращались к колоннам демонстрантов с приветствиями. В Краснопресненском и других районах лидеров оппозиции сначала приветствовали криками «ура!». Но вскоре на них набросилась группа людей, среди которых были и члены партии. Атаковавшие пытались вытащить лидеров из машины. Но на их защиту устремилась часть демонстрантов, видимо, из числа сторонников Троцкого. Началась свалка и драка. Вожди поспешно ретировались.

Острый инцидент произошел во время прохождения колонны демонстрантов Хамовнического района. Около 11 часов на балкон Дома Советов № 27 (бывшая гостиница «Париж»), выходивший на угол улиц Охотный ряд и Тверская, поднялись член ЦК ВКП(б) и ЦИК Смилга, а также исключенные к тому времени из партии Преображенский, Мрачковский и другие. Они обратились к манифестантам с речами. На балконе висел лозунг «Назад к Ленину!». Из колонн слышалось «ура!». Затем часть людей, шедших со знаменами во главе колонн, стали кричать «долой!».

Опешившие на первых порах организаторы всей колонны района пришли в себя и стали отделять из проходивших небольшие отряды. Вскоре сюда прибыли секретарь Краснопресненского райкома Рютин (да, тот самый, который в начале 30 х годов доставит столько неприятностей Сталину из-за своего несогласия с его диктатурой), председатель райсовета Минайчев, секретарь МКК (Московской контрольной комиссии. – Н.Ч.) Мороз и другие члены МК и МКК. С группой командиров прибыл и начальник политуправления округа Булин. Среди собравшейся толпы раздавались крики «Долой!» и «Бей оппозицию». С балкона квартиры Н.И. Подвойского в Смилгу и Преображенского полетели картошка, палки.

«За «артподготовкой» начались «военные действия». По приказу Булина какой-то красноармеец забрался на балкон квартиры Смилги и сорвал полотнище с именем Ленина. Стоявшие на балконе вывесили другой: «Выполним завещания Ленина!». Никто не собирался уступать. Атаковавшие пошли на штурм квартиры. Первыми в подъезд ворвались Рютин, Вознесенский и Минайчев. Дверь взломали. Булин с группой военных курсантов набросился на начподива Мальцева, другие – на Смилгу и Преображенского. Их начали избивать…»[354]354
  Васецкий Н.А. Троцкий: Опыт политической биографии. М.: Республика, 1992. С. 243–244.


[Закрыть]

Протесты пострадавших, направленные в Политбюро ЦК ВКП(б), Президиум ЦКК и ЦК ВКП(б) остались без ответа. Точнее, ответ на них был – 11 ноября 1927 года ЦК ВКП(б) принял письмо «Ко всем организациям ВКП(б)». В нем сообщалось, что оппозиция разбита наголову в партийных организациях, а партия в целом, ее рабочие ячейки в особенности, ясно и решительно отмежевались от оппозиционеров, изолируя их как антипартийную и раскольническую кучку… ЦК осудил действия оппозиции 7 ноября в Москве и Ленинграде. Он призвал всех коммунистов принять решительные меры против ее попыток перенести партийную дискуссию за пределы партии.