Текст книги "Чеченский транзит"

Автор книги: Николай Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Да, куда податься бедному менту?

– Поехали на хазу!

– В малину, что ли?

– Ага! Я уже ментом побывал, даже в форме! Кому рассказать – не поверят: Харитоненко – собровец! Теперь ты можешь по фене ботать и пожить по-воровски.

– Валяй, до самолета есть время.

– У меня тут друг есть и учитель. Поехали на Петроградскую сторону. Он мне за отца родного приходится.

Остановились у чем-то знакомого Гусарову дома, на Большой Зелениной. Когда поднялись в квартиру, Андрей понял, кого ищет Иван.

– Постой, не звони, – остановил он у самой двери. – Ты к Пал Иванычу, что ли?

– Ну да! Откуда знаешь, ментозавр?

– Нету твоего друга, Ваня.

– Да брось ты...

Гусаров рассказал Харитоненко о попытке отбора квартиры у проживающих, о том, как спаивали старика, как нашел он его отравленным водкой во время задержания вымогателей.

– Похоронили его за счет собеса, наверно. Или общака.

– Где?

– Не знаю. Давай у Светланы спросим, если она дома.

Иван позвонил. Дверь открыла Наташа.

– Ой, Ванечка! Где ты пропадал?! А зарос, как абрек!

Иван как-то необыкновенно для него поздоровался. Не по-разгильдяйски, а вежливо, даже с лаской. Почти без слов.

– Здравствуй, Наташа...

– Ой, а это кто? Это вы? Не может быть. – Наталья встревожилась. Вань, тебя задержали? Ты арестованный?

– Нет, успокойся, это корешок мой, ты с кем-то спутала.

Комната Пал Иваныча ещё пустовала. Иван вошел, постоял у порога. Шкаф, кровать, машинка "Зингер", стол и пара стульев. Так кончил честный вор. Кто риск любил, процесс, не только результат. Сколько было с ним переговорено! Сколько раз Харитоненко здесь скрывался, отдыхал! Какие ж падлы ему укоротили век? Иван прикрыл двери.

Присели у Натальи за столом.

– Помянем. – Харитоненко налил по стопкам.

Помолчали.

– А где Светлана? – спросил Андрей.

– Сбежала. За рубеж! После тех событий она все равно дома не жила. Боялась, что отпустят их и все начнется сначала. Они ж такие, что и убить могут. Потом вдруг появилась за вещами, рассказала, что нашла хорошую работу. Прочла в газете объявление о приеме девушек на работу в Германии. Позвонила в Москву, там расспросили её данные, пригласили приехать договориться и даже получить деньги на проезд. Вернулась довольная, говорит, что работа эта с сексом никак не связана. Вроде бы как горничной или подсобной рабочей в частных домах. Дали ей пятьсот долларов сразу, потом она носилась, что-то с визой не получалось, наконец уехала через Венгрию. Ей же надо деньги заработать. Бедненькая, у неё рак легких, жить немного осталось, дочка парализована – её надо обеспечить, хотя бы до совершеннолетия. Вот я сейчас за неё занимаюсь пропиской. Комната Пал Иваныча свободна, туда жэковские кого-то своего пытались просунуть, я не пускаю. Прописать надо Светину дочь. Я-то одна, мне и этой комнаты хватает. – При последних словах Наташа посмотрела на Ивана.

Гусаров засобирался.

– Скоро ехать надо, пойду машину посмотрю, что-то масло подтекает.

Попрощавшись с Наташей, спустился вниз. Через некоторое время вернулся и повеселевший Иван. На нормальной скорости они вовремя успевали к самолету.

– Билеты будут?

– Если не будет, обратимся к воякам. У нас рекомендательное письмо имеется.

– Андрей, а кто Пал Иваныча?

– А кто б ты думал? Без Буташева не обошлось. Не он сам, его люди. Но систему он наладил. Твой знакомый случайно угодил в эту сеть.

– Я как чувствовал, что не зря тебе помогаю, не просто из чувства риска. Забью Буташева, как мамонта, если ещё раз встречу. Куда летим?

– В Кенингсберг.

– Андрюх, ты посмотри, какая картинка. Прямо как ты с Буташевым!

Гусаров оценил сравнение. Два громадных железных быка, уперевшись друг в друга лбами и рогами и до треска кожи напрягшие могучие мышцы, составляли скульптурную группу. Кто сильнее? Ноздри расширены, глаза ярые. Толкают друг друга уже, наверное, столетие. Не будет победителя. Им вечно стоять, двум соперникам. На их телах – следы от снарядов и мин, оставленных во время войны советских с фашистами. Выкрашены в черный цвет. Глаза красные. А яйца сияют! До блеска начищены! Наверное с пастой и бархоточкой. Умелой рукой. Почему-то в России все памятники с подобными гениталиями наружу подвергаются любовному обиходу. Господа курсанты считают за честь надраить яйца Гераклу в Екатерининском саду в Пушкине под Петербургом. Здесь тоже чувствуется рука будущих военных перед выпуском из учебного заведения.

– Да, Мафия против Ментов. Вечная стычка.

– Вот почему бандитских боевиков "быками" называют.

– А нас можно просто травоядными называть. Зарплаты только на подножный корм хватает. Интересно, когда же тебя засекут с фальшивыми деньгами? Жду не дождусь.

– А никогда. Надо уметь всучивать. Я умею. Учись и ты, пока я с тобой. А это что за мужик в пиджаке?

– Шиллер, – прочитал Гусаров на постаменте памятника.

– Ну да, тут и должны быть одни немцы и Ленины-Калинины.

В Калининграде теплый вечер. Колоритный, необычный для россиянина город. Речь русская, архитектура – западноевропейская. Ирреальный город. По булыжным мостовым, стеленным немецкими мастерами, ступают совдеповские башмаки, то там то здесь отпускается матерок и летит он к высотам белого костела, превращенного в кукольный театр. Калининберг какой-то, Кенингсград. Но близость Европы сказывается. Люди интересные, пытливые...

Гусаров не так давно приезжал сюда в командировку. Собирался спешно и поначалу были неувязки со встречей с местными руоповцами. То ли свои не дозвонились, то ли калининградские проворонили время прилета, но в аэропорту пришлось ждать, коротая время с дежурным линейного отдела милиции, истинного стража своей территории. Он и его люди встречали и провожали все самолеты. Капитан милиции вызвонил машину для Гусарова и развлекал гостя. Весело болтавший, сидя за столом перед пультом, он в один момент вдруг стал сосредоточенным. Рассказ об изъятых при разных обстоятельствах запрещенных для перевозки предметов прекратился. На стенах были любовно развешены просверленные пистолеты, взрывчатка, газовые баллончики. Включил рацию и дал команду привести парня с автостоянки, видной из его окна:

– Как за что?! Первый, слушай, я тебе сейчас сто причин могу назвать за что! Веди сюда! Если будет упираться – огрей дубиной!

Капитан уже и забыл про Гусарова, полностью поглощенный тем, что происходило перед зданием аэропорта. Два милиционера решительно подошли к группе граждан и умыкнули молодого человека.

– Что я сделал? – спросил он в очередной раз, стоя в дверях дежурной комнаты.

– Кто тебя учил так ставить свою машину? – налетел капитан.

– Как?

– У тебя колеса стоят на белой линии!

Действительно, одна машина стояла не точно между прочерченными полосами разметки.

– Кто их рисовать будет, если такие, как ты, сотрут?

Гусарову замечание показалось резонным. Вострый глаз у дежурного, печется даже о разметке на стоянке машин своего объекта!

– Десять тысяч штрафа! В кассу, бегом!

– Виноват, сейчас поставлю правильно. Не надо штрафовать. Десять тысяч!

– Что, много? Скажи спасибо, что я в форме, а то давно бы едальник тебе набил. Ишь ты, развеселился, ногу свою грязную на бампер чужой машины поставил и курит! Любой другой просто дал бы тебе как следует. А я не могу на людях, потому, что в форме.

Парень изменился в лице. Страшная догадка пробудила робость.

– Так это ваша машина? Извините, я ж не знал.

– Какая разница, чья машина? Иди платить!

– Товарищ капитан!

– Ну все, парень, ты меня достал. – Дежурный вполсилы стукнул "демократором" по той самой ноге, которая покусилась на сияние бампера личной машины милиционера, и втолкнул парня в изолятор для задержанных.

– Посиди там, пока не поймешь.

– У меня же самолет, я друга провожаю!

– Пусть друг придет и заплатит штраф, тогда отпущу.

– Я не хотел что-нибудь сделать с вашей машиной, я просто оперся ногой...

Лучше б он этого не говорил!

– Что-нибудь сделать? Оперся?

Гусаров так и не узнал, чем закончилась встреча неосторожного парня со стражем аэропорта. Едва вошли двое в пятнистых камуфляжах, как он поспешил уйти. Это были ребята из местного СОБРа.

– Что ни говори, а в небольших городах милиция чувствует себя более полномочной, – поделился Андрей впечатлением в собровской иномарке, кажется "вольво".

Ночевал он в гостинице "Россия" неподалеку от знаменитого Калининградского зоопарка. В комнате, служившей при немцах для подсобного персонала. Ночевал только полночи. Радушные хозяева "проставились", и в компании проговорили много времени. Командир взвода Щеглов оказался неутомимым в выпивке и разговоре.

Наутро Гусарова повезли в воинскую часть, где содержался контейнер с какой-то радиоактивной гадостью. Металлическое ведро, залитое внутри свинцом с освинцованной же крышкой, ему предстояло транспортировать морем в Санкт-Петербург для проведения экспертизы. Это была первая урановая ласточка для руоповцев. Контейнер изъяли у двух граждан, пытавшихся провезти его паромом в Германию.

Весь свободный день перед погрузкой Андрей гулял по городу. Поэтому он примерно знал, где находится кафедральный собор, куда они с Иваном направлялись.

Разбомбленный во время войны, но сохранивший частично величественный фасад и наружные стены, собор был виден с эстакады. Впервые с сороковых в нем шли восстановительные работы. Андрею в числе прочего собровцы поведали, что сразу после войны это место старались обходить стороной. Говорили, что тогда по утрам на руинах находили убитых русских офицеров и солдат. Только после трех лет празднования 9 мая убийства прекратились. Таинственная сила стен духовного центра немецкого оплота на Востоке или стечение странных обстоятельств? Поговаривали, что под городом есть ещё город, что кроты-немцы всю округу пронизали подземными ходами. Будто в затопленных подвалах старинного здания биржи – морская вода. Откуда? Море не так близко... Эти подвалы служили самим надежным хранилищем. После рабочего дня все важные документы прятали в водонепроницаемые сейфы, работники биржи выходили, задраивались люки, и вода затопляла подвалы. А утром, откачав её, люди вновь начинали работу. Уходя под ударами Советской Армии, фашисты взорвали шлюзы, и воду стало невозможно откачивать. Так и хранится что-то там, в подвалах, в секретных подводных сейфах. Так говорят. Немцы уходили, как считали, ненадолго. Свои вещи, смазав и почистив, укрывали в ямах и подземных ходах. Иммигранты из разных концов бывшего Союза находили потом имущество бежавших. Посуду, мебель, даже мототранспорт в смазке. Помимо оружия. Поиски вели многие. Кто скарб искал, кто что-нибудь вроде Янтарной комнаты. Конечно, Кенингсберг и окрестности были нещадно разбомблены во время штурма. На полях и сейчас, если ткнуть палец в землю, можно упереться в осколок тарелки или черепицы, найти костяную игрушку или пуговицу.

Подходя к островку, омываемому Преголей, петербуржцы услышали звуки выстрелов и ускорили шаг. У спуска к собору стояли три автомобиля с распахнутыми дверями, включенными фарами, а у почитаемых стен собора, освещенных прожекторами, были заметны вспышки.

– Немцы в городе! Киносъемка, что ли?

Гусаров не слушал Ивана. Одна из брошенных машин была ему знакома. Та самая "вольво", на которой в прошлый приезд его из аэропорта подвозили местные собровцы. Андрей поспешил вниз, забирая влево, где стреляли оживленнее. Почти приблизившись к могиле Канта под стеной здания, он услышал угрожающее:

– Стой! Стрелять буду! – Из-за плиты поднялся человек в камуфляже. На землю! Руки за голову!

Андрей повиновался. Парень с пистолетом проделал ту же процедуру и с подоспевшим Харитоненко. Выстрелы утихли. Лежа лицом вниз, Гусаров слышал, как кто-то, пробегая мимо, обрадованно остановился.

– Ты их взял?

– Не, это русские.

– Где же они? – Убежал.

Подбегали другие, ругались:

– Как сквозь землю провалились! Или на крыльях улетели!

– В соборе они!

– Какой в соборе?! Я все входы проверил. Центральный опечатан. Окна целые.

– А я говорю в реку попрыгали!

– Не было их в воде. Я прожекторами светил. Стрелял, стрелял один за памятником, потом исчез. Я до воды добежал. Нету их!

– Ищите! Вон, наряды подъезжают. Оцепим остров, не уйдут!

С эстакады доносились голоса милицейских сирен.

– Кто такие, встать!

Гусарова и Харитоненко, взяв за шкирятники, поднял с земли разгоряченный Щеглов.

– Свои, отпускай!

Щеглов движеньем руки сбил на затылок пятнистую кепку:

– Да это ж из Петербурга ребята! Андрей!

– Привет, я опять без звонка.

– У тебя это хроническое. Сказал бы, мы бы встретили как полагается! Давно прилетел?

– Сегодня.

– Как нас нашел?

– Стреляли... За кем гоняетесь?

– Черные. Целая банда. Толком не знаем, что и как, но, говорят, террористы. Короче, в ларях стали продавать какую-то отравленную водку. С цианидом. Вроде аж из Чечни привезли. Опера надыбали информацию, вот и гоняемся весь день. Пасли две машины под вечер. Стали брать, а они с оружием. Палят прямо в городе. Ну мы их здесь, на безлюдье, зажали. И вот не знаю, что делать. Нигде никого! Тачки бросили и побежали сюда с эстакады. Залегли, постреляли и провалились. Бес его знает куда!

Щеглов, раскинув руки, развернулся всем корпусом, как бы показывая пространство.

– Остров! Их как волной смыло. Ну чего встали?! – накинулся на сотрудников. – Ищите!

Командира взвода распирало желание найти дерзнувших стрелять в его городе, по его людям. Его, как и Симонова, ослепляло и туманило мозги, когда кто-то осмеливался направлять на него оружие.

– Андрей, подожди тут, я ещё побегаю!

Едва собровец отбежал, как Гусаров, почувствовав что-то, повернулся к эстакаде.

Там, у машин стояла на фоне заката одинокая женская фигурка.

Андрей вслушался и пошел в сторону моста с башенками.

– Да, здесь. Я буду сверху вести тебя. Зло находится под собором, звучал в Андрее голос Галии.

Гусаров стащил с себя рубашку и передал Ивану.

– Посторожи одежду. Вон там, с Галией.

Харитоненко, вполне привыкший к подобным неожиданным решениям, спокойно наблюдал, как его сумасшедший соратник сбросил с себя все тряпки.

– Хорошо задумано. Но к ней можно в таком виде пойти и без купания.

– Если не вынырну, не расстраивайся. Иди себе.

Андрей прыгнул в воду, сделал пару гребков и нырнул напротив каменных плит. Харитоненко, медленно уходивший, остановился. Минута, две, три... Гусаров утонул. Иван беспокойно пошел обратно, постоял над тем местом, где Андрей скрылся под водой, хотел закричать фигурке девушки, но передумал. Галия и так знает, что происходит вокруг.

Скользкая поверхность подводной стены вдруг кончилась. Андрей нашел квадратный проем и вплыл в него. Еще два метра по ходу над ним был потолок. Легкие уже потребовали воздуха. Потолок закончился, вверх уходил колодец, наполненный водой. Помогая руками движению вверх, Гусаров всплыл как пробка и оказался в кромешной тьме. Наощупь он определил, что водяной столб в колодце, откуда он вынырнул, находился почти вровень с полом подземелья. После купания сразу пробила дрожь. Пол был сухим, а воздух затхлым. Постепенно он стал видеть, различать стены и предметы. Странно, нигде не было заметно проникновение света. Андрей вспомнил, как шел в темной пещере за стариком к храму Кади и видел все, в отличие от Ивана. Может быть, он смотрит глазами Галии? Ход от реки вел, как показалось, к середине острова и был, очевидно, сделан во времена постройки собора. Потолок невысок, ширина – метра полтора. Пройдя вперед, Андрей обнаружил ниши с какими-то ящиками, корзинами, бочками. Еще бы, в подземельях хранили воду и еду на случай нападения, осады.

Видимо, собор был связан ходами и с замком Трех Королей, уничтоженным, как говорят, благодаря размышлениям высокопоставленного советского самодура много лет спустя после войны. Живописный замок показался ему символом несокрушимости немцев на Востоке. Днем москвич сказал это, а наутро другого дня вывозили руины – плоды ночного труда саперов, взорвавших очень трудный объект. Мощные стены противились глупому решению, но сила дурака их сокрушила. Калининградцы удивлялись: чем грозил Москве старинный замок, которого теперь не воскресить? Мало им было православных церквей? Натренировались... То, что находилось под замком, ниже и дальше его подвалов, сохранилось, и ещё не скоро исследуют подземелья. Если вообще не забудут о них. Пока никто серьезно не занимался такими вопросами, кроме любителей, "знатоков родного края". Некому подземелья Москвы изучить, не то что... У государства нет средств на любопытные изыскания. Только сейчас появились фирмы-спонсоры, но им не до затхлых подземных коридоров. Хотя то, что встретил Гусаров, могло быть интересно даже в утилитарном смысле – как склады, хранилища, не говоря о культурной ценности.

Проход, по которому он пробирался, был всего лишь старинным лазом по сравнению с туннелем, который вдруг открылся. Направо и налево внизу уходили рельсы узкоколейки. На стене Андрей различил свастику. Все здесь было сделано по технологии середины века. По металлической пятиметровой лестнице Гусаров спустился вниз и на противоположной стороне разглядел такую же. На невысокой платформе стояли какие-то ящики, полуистлевшие мешки. Бетонный пол холодил ноги, хотелось согреться. Некоторые ящики были открыты, на других висели замки. В середине платформы на стене Андрей обнаружил щиток с изображением черепа и молний. А вдруг? Гусаров стал включать рубильники. Система жизнеобеспечения работала! То там, то здесь загорались лампочки, тусклые и грязные. Галия не подавала сигналов тревоги. Андрей отыскал металлический прут и сбил замки с нескольких ящиков. Утварь, консервы, оружие, какие-то картины, скульптуры... Разглядывать все это не хотелось, скорее бы согреться! Вот то, что надо! Скользкие на ощупь бутылки. Только бы не отрава... Шнапс! Отпил. Уже лучше. В следующем ящике обнаружилось то, что искал. Униформа! Натянув штаны, пару кителей, перепоясавшись отлично сохранившимся ремнем, натянув ботинки, он превратился в немецкого солдата или офицера – знаки различия отсутствовали. Каска тоже нашлась. Выбрал автомат. Смазку стер полой шинели. Набил пару магазинов патронами и прихватил запас в подсумке. Дал очередь вглубь туннеля. Гулко...

– Что это?

– Наверху продолжают воевать с нами.

Буташев с удовольствием сидел в кресле. Он был доволен. Хоть здесь его смотрящий по городу не только удерживал, но и расширял позиции. Это его приобретение было потрясающим! Рустем рассказывал:

– Вот этим Кшиштоф расплатился с тобой, усто. Когда-то он спонсировал поиск Янтарной комнаты. Один ненормальный просил у всех денег на раскопки у собора. Экстрасенс какой-то. Попал под хорошее настроение Кшиши, когда тот сорвал какой-то большой куш, и получил деньги. Следопыт обнаружил вот это подземелье. Но без сокровищ. Наверно, Кшиша его похоронил. Я поступил точно так же с его людьми за ту подлянку, что он тебе устроил. Теперь, кроме нас, никто сюда не знает хода.

Чеченцы находились в подземной зале, сложенной из тонких кирпичиков на совесть. Спустя много лет после закладки собора стены выглядели свежо. Только там, где в былые времена помещались факелы, осталась копоть. По всему периметру располагались ниши для усопших, но только пять из них были замурованы и отмечены табличками с именами то ли служителей культа, то ли почетных граждан города. Есть ли там останки, никто не знал. Кшиштоф был католиком и не позволил вскрыть ниши. Рустем, буташевский ставленник, ждал хозяина, чтобы показать все, как есть.

– Это их поп какой-то, – указал он на каменное изваяние на стене. Может, его скелет лежит там в золоте и бриллиантах, а?

Буташева покоробило. От обыкновенного грабителя он отличался тем, что брал с удачи не только то, что видно на поверхности или было припрятано, а брал по максимуму. Конечно, можно изгадить могилу, отобрать у покойного пару золотых украшений. Ну и что? Надо глубже смотреть. Даже Кшиштоф Василевский, наверное, разглядел, какую ценность все это представляет. Залу можно открыть для народа и качать деньги! Можно прослыть первооткрывателем и меценатом. Можно установить здесь пару рыцарей, навалить каких-нибудь библий и брать с христиан за посещение. Можно открыть здесь бар "Под собором". Не надо ничего трогать. Следует помыслить...

А каменный поп хорош. Одежда на нем раскрашена, хотя кое-где цвета потускнели или краска осыпалась. И лицо благообразное. Глазницы пустые и черные.

– Сколько недополучили за водку?

– Двенадцать миллионов.

Ерунда. Получилась неплохая комбинация. Изготовители были фанатиками и не взяли за товар ни копейки. Еще и провоз оплатили. Буташевские поэкспериментировали с напитком в Петербурге. Пившие умирали не сразу. Это важно. Такую водку можно продать оптом и свалить в сторону. Плевать, что через неделю-другую объявятся отравленные. Докажи, что они пили только эту водку за такой срок! Пока прознают об отраве, можно снять за неё все деньги и скрыться. В Петербурге сначала все пошло гладко, как вдруг вмешалось какая-то противодействующая сила. Кто-то разгромил пункты хранения, покалечил людей... А на янтарном побережье до этой поры удалось реализовать почти весь товар. Ахмед привез в Калининград все до бутылочки и распихал оптовикам. Казбек тоже добрался благополучно. Контейнер с ураном был на нем. Он и сообщил в Чечню о том, что водка нашла своего покупателя. Выполнил отдельное поручение. Для Буташева эта сделка закончилась. Его люди и правительству угодили, и денег получили достаточно. Не его вина, что русские узнали о цианиде в водке и то, что название чеченского напитка переводится как "Месть!" Ахмед заметил неладное, когда последний оптовик привез деньги. Буташев, выслушав, запретил получать их сегодня.

– Попробуем уехать. Если нас возьмут, то не докажут, что это мы доставляли товар. А деньги могли пометить.

Так и случилось. Милиция ехала за ними настолько явно, что захотелось щелкнуть ей по носу, все равно будут брать. Буташев не должен был задерживаться в Калининграде. Завтра же – путь в Европу! Он дал команду и первым стал стрелять. Менты поотстали, и Руслан спокойно смог дойти до собора, где Рустем обещал убежище. Действительно, оригинальным ходом его провели в эту залу. Оставшиеся наверху постреляли, но вскоре присоединились к ним, задраив тайный люк.

Магомед, Вахир и Казбек сидели поодаль у стены, а Буташев, Ибрагим, Ахмед и Рустем – за столом.

За ними внимательно следили глаза каменного изваяния епископа.

Семеро против одного. Не справиться. Андрей не сразу нашел это место. Немцы рассекли туннелем древний подземный коридор. Его продолжение разветвлялось в двух местах, и ходы заканчивались тупиками. В этом месте Гусаров опять готов был повернуть обратно, но Галия почему-то удерживала его. В полумраке он внимательно осмотрел стену. Обнаружились две мощные металлические петли, державшие дверь, напоминающую силуэт человека в длинных прямых одеждах. На уровне головы нащупал металлическую пластину, которая после некоторых усилий подалась, и два светлых луча сквозь открывшиеся прорези ударили в темный коридор. Андрей приблизился и услышал голоса. Сквозь прорези в камне можно было видеть освещенную залу. Чеченцы говорили по-своему.

Не так уж плохо. На его стороне фактор неожиданности. Сумеречный свет был тоже на руку. Буташев не сразу узнает его. Зато Гусарову хорошо видно всех. Андрей взялся за ржавую ручку...

Он видит испуганные внезапным его появлением лица, видит растерянность Буташева, слабую реакцию Магомеда на мощный удар.

Еще бы! Каменное изваяние древнего попа вдруг издало скрипучие звуки и подвинулось в сторону, а в образовавшемся проеме возник бородатый немецкий солдат в каске и с автоматом.

– Хенде хох!

О Аллах! Немец раскатисто засмеялся на прощание. Оглушенный ударом по голове Магомед в падении был подхвачен призраком и увлечен в темноту. Каменный истукан встал на свое место!

Буташев продолжал слабо выдергивать из подмышечной кобуры застрявший и уже не нужный пистолет. Оправившись от наваждения, чеченцы подбежали к тому месту, где исчез их товарищ, но стена с вырезанным в камне нечестивым священником казалась по-прежнему монолитной. Попытки отковырять камень кинжалами, втыкаемыми в едва заметные щели по контуру изваяния были тщетными.

– Это можно только взорвать!

– Нас засыплет или посечет осколками.

– Кто это был?

Только Буташев и Ибрагим не испытали мистического трепета, когда камень вдруг вновь отодвинулся и в проеме показался раздетый до пояса Магомед. Все отпрянули. Гусаров втолкнул в залу бывшего носителя контейнера и вновь потянул массивную ручку двери на себя. Буташев было попытался помешать закрытию двери, но автоматная очередь из темноты заставила чеченцев попадать, чтобы избежать рикошетящих пуль немецкого автомата и осколков кирпича.

Когда потайная дверь встала на место, Буташев услышал голос Гусарова:

– Осталось двое: Вахир и Казбек. Отдашь или сам возьму?

Буташев в ответ выстрелил по глазам изваяния.

– Возьми сам!

Попадание пули в узкую щель было маловероятно, и Андрей продолжал смотреть. Буташев выкрикнул что-то. Все чеченцы направились к массивной каменной скамье у стены. Почти сразу пропала возможность наблюдать – с той стороны изваяние чем-то занавесили. Проход в залу забаррикадировали, судя по тяжелому стуку.

– Ладно, поищем их наверху. – Гусаров двинулся обратно по коридору.

В туннеле он вспомнил о пыльных бутылках шнапса. Продрогший, со снятым с Магомеда радиоактивным бронежилетом под мышкой, он допил остатки початой им бутылки и прихватил парочку с собой.

– Не пьем, а лечимся, как говорит мой клятый попутчик.

Отключив систему аккумуляторов, он поднялся в продолжение темного коридора. Не дай Бог Ваня купил чеченской водки! Пусть садит шнапс. Куда девать контейнер? Можно припрятать в туннеле, но теперь чеченцы знают о второй части подземелья и могут найти пропажу с помощью дозиметра. Надо уносить с собой.

Андрей в полной аммуниции нырнул в каменный колодец, через который недавно попал сюда. Теперь он точно знал, сколько требуется воздуха, и мог выплыть в одежде.

Вынырнув в реке, он увидел над головой бескрайнее небо. После ощущения тяжести подземных потолков вид открытого пространства вызвал облегченный и восторженный выдох и такой же вдох. Воздух пахуч и сладок.

Цепляясь за ржавые скобы, он выбрался на сушу неподалеку от тайного подводного лаза. Гусаров не знал, сколько времени он провел внизу. Оглядывая остров, не мог теперь представить точно, где тянется туннель и где находится зала бандитов. Если бы не его странное одеяние и не дрожь от купания, все происшедшее могло бы показаться видением наяву.

Спрятав автомат в траве, Андрей присел, пытаясь разгадать обстановку. У собора не было ни души, и весь остров казался безлюдным. Скорее всего оцепление сняли и оставили наблюдателей. Знали бы о подземных ходах!

Галия и Иван возникли перед ним внезапно. Харитоненко развеселился:

– Херр Гусарр! Битте-дритте! И со шмайссером!

– Они ещё там, – сообщила Галия, – надо уходить.

С Андрея текла вода.

– Переоденься. – Галия отошла в сторону.

Сухая одежда приятно облегла тело. Харитоненко поднял бронежилет.

– Один?

– А ты бы хотел, чтобы я все три из-под земли достал?

– А как же? Дама требует, значит, из-под земли достань!

Они втроем поднялись на эстакаду, где все ещё стоял "вольво" и в нем, поругиваясь, сидел у рации Щеглов.

Он поделился с Гусаровым наболевшим:

– Приехали из управления, мандюлей насовали и в сторону! А я при чем? Мое дело хватать и не пущать. Это опера должны были разработать комбинацию, чтобы бандиты не могли уйти. "Ноги" им надо было сначала приделать, проследить пути отхода, а потом уже нам команды давать. – Щеглов выпускал пар.

– Бывает, Серега. Ты не уходи отсюда, они появятся. Только заслон, конечно, нужен плотный.

– Откуда у меня люди? Оцеплю, конечно, как смогу.

– У меня к тебе просьба. – Гусаров показал бронежилет. – Помнишь, я за свинцовым ведром приезжал? Этот бронежилет набит чем-то подобным. Фонит сильно. Иван!

Харитоненко показал Щеглову скачущие на дозиметре цифры.

– Я тебя попрошу "найти" этот бронежилет у собора. Валялся на могиле философа. Он действительно принадлежит чеченцам. Пусть ваш начальник созвонится с генералом Сергеевым и отошлет этот контейнер в Питер, как то ведро в прошлый раз. Договорились?

– А сам-то что?

– Я тут с особым заданием. Надо найти остальные контейнеры. В ваше управление показаться не могу. Есть причины. И ты не говори, что меня видел.

– Эту вещь надо везти в ту воинскую часть, где ведро хранилось, в свинцовый подвал.

– Очень желательно.

– А ты можешь хоть примерно сказать, где они вылезут?

– Вряд ли. Я теперь не знаю к ним доступа. Хотя погоди.

Гусаров спросил Галию. Девушка, выслушав просьбу, отказалась:

– Там все-таки мои соотечественники. Они обмануты, но не виноваты, что их такими сделали. Я должна помочь только тебе и лишить их страшного груза.

– Но ты же знаешь, что кроме урана, они завезли в город отправленную водку!

– Водка никого не отравит. Ее изымают отовсюду. Не без моей помощи. Завтра утром контейнеры собираются везти на пароме за рубеж. Под землю тебе сейчас не проникнуть, там все перекрыто. Будем ждать их отъезда.

Щеглов по рации просил прислать прибор ночного видения, но ему отвечали, что опертехники уже пошли баиньки.

– Серега, ничем не могу помочь. Рассчитывай на везение. Вдруг кто их зацепит. В конце концов посмотрите завтра по вокзалам, дайте ориентировки в линейные отделы. Там тоже есть цепкие ребята.

– Не мое это дело! Обидно, что я их здесь упустил! Кто же знал, что они провалятся сквозь землю!

– У тебя машина оборудована?

– Не понял.

– Давай стакан, выпьем шнапса.

В доперестроечное время бутыль бы произвела впечатление. Теперь даже фашистская символика на сохранившейся импортной этикетке казалась Щеглову обычной ларечной.

– Сними стресс. За встречу. И против радиации.

Иван присоединился к ним.

– Это не чеченская водочка?

– Читай. Тысяча девятьсот сорок третьего года издания!

– Оттуда прихватил? Молодец, воспитываешься. И много там?

Рация молчала, и Гусаров попросил подвезти до "России".

– Он же водку пил, – отказывалась ехать Галия.

– Щеглов из тех водителей, что после выпивки становятся более осторожными. Только едут чуть быстрее, чем всегда.

Сославшись на то, что документы остались в УВД для отметки командировочных удостоверений, Щеглов поселил Гусарова и Харитоненко в комнате на первом этаже гостиницы. Галию – неподалеку в одноместном номере.

– Может, сходишь к ней? – подначивал Иван за второй бутылкой шнапса.

Надо было сходить...

...Едет Вахир в элегантном костюме в машине-такси к Морскому вокзалу... Разящие невидимые лучи – ореолом машины. Весел турист, в Европе он не был ни разу. Ждут его деньги и телки. Весел, ибо один из немногих довез свой контейнер до приграничного места. Последний рубеж...