355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Пономаренко » Чеченский транзит » Текст книги (страница 1)
Чеченский транзит
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 10:47

Текст книги "Чеченский транзит"


Автор книги: Николай Пономаренко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Пономаренко Николай
Чеченский транзит

Николай ПОНОМАРЕНКО

ЧЕЧЕНСКИЙ ТРАНЗИТ

Около девяти вечера в булочной стоя спал человек. Высокий, широкой кости, чуток бы сбросить вес – и настоящий атлет. Стоял, слегка наклонившись вперед. Только стоял не один, а в очереди. Впереди и сзади были люди. Подремывая, делал шажки вперед, когда очередь продвигалась. Выработанным за годы чутьем с закрытыми глазами угадывал движение впереди себя. Но хлеб вдруг кончился. А перед этим была заминка, и человек успел глубже погрузиться в сон...

...Чечня. Киши-ходжи учил в горах с такими белыми вершинами, как крылья демона Джабраила. Много людей стояло вокруг, а он сидел на камне, где застал разговор. Его спросили, он ответил, задержался и стал учить. Он хотел учить в этот день. Но грязного вида человек, который все ближе протискивался к нему сквозь толпу, как ржавый кинжал сквозь твердый сыр, так отвлекал его, что Киши-ходжи замолчал и все взоры обратились к одержимому, на красном лице которого пучились страшные глаза под черными бровями. Он весь порывался вперед, желая слушать. Его хотели прогнать, но он отчаянно, с невероятной силой для такого тщедушного тела отбивался.

– Из-за одной овцы крученной бедствовать ли всему стаду? – прошептал Киши-ходжи и громче: – Оставьте его!

На выкрик, отразившийся в горах, одержимый поднял голову и весь подался к говорившему. Толпа расступилась, он, икая и мыча шел, путаясь в рванье к Киши-ходжи, глядя большими и безумными глазами. Людям казалось, что несчастному уже не хочется идти вперед, но что-то необъяснимое тянуло его к сидящему Учителю. И когда осталось три шага и когда глаза их сблизились, народ попятился, заметив выражение лица Киши-ходжи. Оно дрожало и бледнело, становясь белее шеи. Одержимый закричал страшным голосом и побежал назад, обхватив руками голову. Загудела толпа. Киши-ходжи вытер лицо, повеселел. Убежавший спрятался, утих среди людей, но толпу будто вывернуло так, что снова перед Киши-ходжи предстал одержимый, странно улыбающийся, а народ кричал "Да здравствует Учитель!" и славил его. Излеченный смотрел удивленно, теребил тряпье на себе, поглаживая бедра и грудь, будто впервые ощущая себя. И дышал глубоко, но легко, а слюна на губах его высохла. Потом он упал с улыбкой на лице. Его подняли, уложили в ногах Киши-ходжи, и тот продолжал учить. А когда просветлевший разумом очнулся и встал, Киши-ходжи погладил, едва касаясь, его волосы.

– Демон безумия ушел из тебя насовсем. Ищи себе жену и чаще молись за потомков, ибо может изгнанный из тебя вселиться в другого, даже через тысячу лет...

И народ восславил Учителя в возгласах. Киши-ходжи уходил, и двое с кинжалами необычного вида прокладывали ему дорогу в толпе, отодвигая от него руки и тела. Люди шли за ним, пока он не согнулся и, пройдя меж двух камней, исчез... Упавшие на колени молились...

Люди, поругиваясь, быстренько разошлись, а усталый покупатель так и остался стоять в одиночку посреди магазина. Где-то в его мозгу вновь щелкнул какой-то микрик проверки, "включил" на секунду глаза. Они открылись, человек моментально оценил обстановку, досадливо буркнул: "Бля", – и быстро вышел на улицу. Сев за руль старенького "москвича-4083", мужчина немного поразмыслил, куда ехать за хлебом. Некуда. Все магазины по дороге домой уже будут закрыты.

"Испечем лепешек... Опять ворчать будет... – подумал он о жене и включил передачу. – Затрахала вконец эта работа".

Работа у начальника отдела Регионального управления по организованной преступности при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области майора милиции Андрея Витальевича Гусарова была такая, что даже близким раскрывал он её не более обширно, чем "Состою на службе государевой". Нет, Андрей не организовывал преступность, а боролся с ней. Просто где-то в Москве, давая наименования новым подразделениям, не обратили внимания на двусмысленность слов "Управление по организованной преступности". Надо бы "по борьбе с..." ней, родимой. Ну, уж как нарекли... Хотя в прессе редко стали писать полное название службы. Пишут аббревиатуру РУОП. И граждане привыкли, что есть некий грозный РУОП, и расшифровки им не надо. Как ОМОН. Не отряд милиции особого назначения – длинно и долго, а просто ОМОН. РУОП выросло из ОРБ. Мало кто помнит, как расшифровывается ОРБ (оперативно-розыскное бюро), а эти три буквы помнят. "ОРБ" светилось на экране в "600 секундах". В заставке к сюжетам об ОРБ смывалась кровь с чьих-то рук. Гусаров смеялся ужели у него руки в крови? Ахинея. Политика. Опера как пахали над раскрытием преступлений, так и продолжали пахать, хотя лидер телепрограммы называл их подразделение "политической охранкой". Потом, говорят, извинялся. Не глупый же человек, сообразил, что показать "крупную преступную рыбу" можно только с помощью ОРБ или УУР.

Служба государева пока не принесла ему материального успеха. Жил в коммуналке. Тянул от двадцатого до двадцатого – милицейские дни зарплаты, иначе именуемые "днями чекиста". Только недавно купил подержанного "москвичка". В ГАИ во время регистрации девушка, выдавшая техпаспорт, с улыбкой спросила:

– А че такой антиквариат взяли, товарищ майор?

Хотел ответить, что не в ГАИ же он служит, но язвить было не в его характере. Ответил тоже с улыбкой:

– В музей продам.

А сам был рад такой покупке. Семь лет, как права в кармане, а машину только сейчас отхватил. Ездил до этого на служебной "шестере". А "москвичoк" только с виду невзрачный. Школьный товарищ работал на заводе, где, как утверждал, из железа его ребята хоть черта сделают. И сделали. По сходной цене переделали движок и ходовую так, что "шестера" служебная кажется теперь Гусарову тихоходом. В операциях, когда предполагалась гонка по городу, Андрей садился в "москвич".

Вот и сегодня утром он гнал на нем по проспекту Стачек, где только что должны были проехать три интересующих его машины.

Они красиво подъехали. БМВ, джип "чероки", "волга". К банку. К центральному входу. За пять минут до открытия. Джип снова отъехал, покружил по кварталу. Вернулся. Торжественный выход. Он же вывод Магулиса.

– Вспомни, как тебя отсюда увозили. Ни одна живая душа не видела. Если в банке дернешься вправо-влево, опять увезем. На время. Тогда заплатишь вдвое больше. – Батов распахнул дверцу.

Из "чероки" вышли двое охранников в светлых костюмах и дружелюбно помогли Магулису выйти.

Откуда взялись? Прямо по тротуару с двух сторон летели две машины "москвич" и "пятерка". Из дверей банка черными молниями выскочили четверо в масках. Бедный Магулис! Из огня да в полымя! Визжат тормоза машин на тротуаре, дико кричат мужики в черных комбинезонах, "вежливые" охранники с грохотом уткнулись носами в капот БМВ, Батов выдернут из машины ногами вперед, перевернут так, что щеками асфальт натирает. Как в вихре, закрутило коммерсанта. Не удержался, упал на колени. Кто-то рослый – в охапку его и в "москвич". Машина дала задний ход и – за дом.

– Смотри за ним! – крикнул спаситель (или ещё один похититель?) парню на переднем сиденье и выскочил наружу.

Гусаров был доволен. Заложник жив-здоров, сидит в его машине. Собровцы (бойцы специального отряда быстрого реагирования) берут охрану. Надо проследить. Он – снова к банку...

Вася Симонов распотрошил "чероки". Водила попытался было тронуть с места. Гигант взмахнул каким-то предметом (молот не молот, а что-то наподобие кувалды, но с острыми рогами), и пробитый баллон со свистом выпустил воздух. Прикладом автомата – по стеклу! Осыпалось. Дверцы закрыты на замок. Рванул – открылись. Теперь по очереди за шкирятник пассажиров! Один, другой... Ах, гад! Тот, с заднего сиденья, распахнул дверцу с прицелом сбить с ног Могутина, подбежавшего к джипу с правого борта. И точно рассчитал! Бойца отбросило ударом. Рванул, падла, со всех ног! Типа-типа-типа... Убежит!

Симонов выстрелил в воздух. Убегавший охранник грамотно упал. Рука овал, тяжесть тела по ней как по колесу, встал на колено, уже лицом к Симонову. И сразу – выстрел! Не впервой, а все же содрогнулся собровец, сжался, в сторону рванулся. Пуля – мимо. Вдруг в кого другого? Очередью! Поздно, за угол свернул, зараза. Симонов взял старт. И снова выстрел, теперь за домом!

Гусаров на полном ходу столкнулся с убегавшим. Тяжко, больно. Упали разом. Гусаров перехватил руку охранника с пистолетом. Тот выстрелил. Потом еще. Второй выстрел, показалось Гусарову, пришелся в подошву высокого ботинка. Этот ботинок превратил в пельмень кисть руки стрелявшего. Подбежавший Симонов с размаху наступил и давил, давил, как гадину, руку с пистолетом. Охранник выл и извивался. Гусаров отстегнул от пояса товарища наручники, накинул браслет на посиневшее запястье задержанного. Ох, что с ним сейчас будет! Гусаров встал.

– Васек, не очень...

– По мне стрелял! По мне! Ты у меня покувыркаешься, десантник еханый! – услышал Гусаров, убегая к банку.

Двое бежали страховать Симонова. Гусаров жестом остановил.

– Порядок.

Там, где только что кричали и стреляли, все успокоилось, как будто ничего и не было. Лишь банковские служащие припали к окнам, и поодаль держались зеваки. Оперативники сидели за рулями задержанных машин, в собровский автобус вежливо под зад вталкивали последнего задержанного со скованными за спиной руками.

Это раньше, год назад примерно. Гусаров воевал с подобными приемами бойцов. Увещевал, грозил...

– Я понимаю, если входите в адрес. Там понятно: неизвестно, кто и как встретит. Можно поработать жестко. В шок ввести. Зачем же после этого людей пинать? Уже присмиревших?

Теперь смотрел сквозь пальцы. А ну-ка поработай так хоть месяц! "Гоблины" идут в дело непосвященными. Обычно операции секретны до самого конца. Бойцы не знают, кого берут. И не только бойцы, но и часть оперативников. Сказали: "Фас!" И больше ничего. Кто там, как вооружен, будут ли сопротивляться, мелочь или крупняк, нормальные или "отмороженные"? Не говорят бойцам. Чем дальше, тем чаще встречается сопротивление... Стрельба... Убитые, раненые товарищи... Насмотрелись этой грязи... Бандиты круты. На иномарках и в коже. "Быки" спесивы и выглядят непобедимо. Вот и молотят их бойцы, когда получают разрешение. Сбивают спесь буквально. А вдруг в последний раз? А вдруг завтра пуля? Сегодня отыграюсь, отомщу.

Сердобольны российские граждане. Так сострадают оступившимся, томящимся в застенках ворам, убийцам, насильникам! Тяжко им там, в камерах. В крови это – беглым помогать, колодников подкармливать. Мало кто скажет: "Бедный мент ты, несчастный, возишься в грязи, пьяниц, наркоманов, кровушку да жмуриков каждый день видишь!"

Еще курсантом Омской школы уголовного розыска шел в выходной по улице – к Алене торопился. На остановке драку увидел. Даже не драку, избиение. Дядька лупил армейского старлея. Тот в шинелишке закрывался руками, получал тумаки и падал. Потом Андрей понял, что офицерик близорук, а очки ему дяденька с носа сбил. На физподготовке только сегодня захваты отрабатывали, вот Гусаров по всем правилам руку дядьке и завернул. Заорал хулиган, перегаром пахнуло.

Офицер нашел очки и по просьбе Гусарова пошел по "02" звонить. И тут началось! Заговорили подошедшие граждане, те, кто не видел избиения военнослужащего.

– Что ж вы ему так руку завернули? Ему же больно!

– У них в милиции ещё не так заворачивают. У моего соседа в вытрезвителе всю получку вывернули.

– Безжалостные они.

– Понаезжали лимитчики и работают в милиции за прописку, а культуры никакой.

Старушка одна подошла:

– Грех так над человеком измываться!

Терпел Гусаров, потом спросил:

– Отпустить?

– Чего?

– Отпущу сейчас и пусть он вас всех подряд колотит. А я пойду себе. Свободен, парень, – приослабил хватку.

Народ на остановке как-то засуетился. Шажками, шажками подальше от дядьки. Старушка недослышала, а как увидела, что окружающие куда-то пропали, так и сама припустила, сердобольная... Пока кто-то держит...

Пока дежурная машина пришла, пока рапорт писал – опоздал к Алене на свидание.

И правильно! Пинком его! Ух, как он выходил из БМВ! Король тусовки. Ошарашен теперь. Не думал, что в минуту скрутят.

– Поехали? – спросил оперативник.

– Давайте, на стоянку.

Машины тронулись. Симонов привел стрелявшего. На носочках. По инструкции, но чуть больнее. Чтоб до конца прочувствовал.

– Ишь ты, не знал он, что мы милиция. Где ж ты тогда работал? Не похоже, что обыкновенным постовым. Стрелял почти как я в молодости. Обученный. Тип-тип-тип... Ты, как балерина, на больших пальчиках ходить умеешь. А почему морда в крови?

– Споткнулся, упал, – простонал охранник.

– Правильно, усвоил...

Задержанного втолкнули в автобус. На месте оставили двух оперов для документирования и разбора ролей в перестрелке. Сообщили в прокуратуру.

– Сопротивление сотруднику и покушение на жизнь, – проинструктировал их Гусаров.

Генералу Сергееву, начальнику РУОПа, позвонили почти сразу после стычки у банка.

– Пока не могу ничего сказать. Перезвоните.

– Борис Константинович! Ваши сотрудники совершили серьезную ошибку! Вы же знаете, что наше акционерное общество состоит из надежных людей. Все мы когда-то служили в МВД, ГУВД, КГБ. Заслуженные люди, и "Дом-Безопасность" работает под эгидой МВД!

– Петр Васильевич, я сам ещё не в курсе, что там и как. Перезвоните, ладно?

Сергеев вызвал дежурного.

– Какой отдел выезжал в район Кировского завода?

– Гусаров с СОБРом.

– Как вернутся, сразу ко мне.

Опять звонок. С тем же вопросом. Звонили в основном знакомые руководители служб, которых "подпирала" пенсия.

– Константиныч! За что ты "Дом" зацепил? Тоже мне бандиты! Ты бы лучше чеченцев пощипал, распоясались, понимаешь. "Казанцы", "тамбовцы", "святовские" всякие живут припеваючи, данью обложили весь город...

– Я ещё ничего про ваш "Дом" не знаю. Был сигнал о заложнике, выехали. А что дальше – посмотрим. Звони.

В конце концов попросил зайти сам начальник ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области Виктор Комаров.

– Что это все так переполошились? – недоумевал Сергеев. – Минут через десять, хорошо?

Теряя терпение, он набрал на "мотороле" номер Гусарова.

– Ты где?

– Вхожу в здание, Борис Константинович.

Генерал поспешил из кабинета и направился по коридору к центральной лестнице, где столкнулся с бойцами СОБРа. Они вели восьмерых. Четверо – как с помойки. Один дюжий разукрашен был, как видно, медленно и с интересом. Люди в комбинезонах поставили приведенных лицом к стенке. Последними поднимались Гусаров и Симонов.

– Доброе утро, товарищ генерал!

– Здорово, Андрей Витальевич. Что за люди?

– Вот. – Гусаров нес в руках изъятые документы задержанных.

Сергеев взял одну красную книжечку, на обложке которой золотым тиснением красовалось: "Служба безопасности".

– Во как грозно! "Оказывать содействие...", – генерал развернул удостоверение. – А, да это же Батов! Я с ним служил в свое время... Пойдем к тебе, Андрей.

Начальник направился в триста одиннадцатый кабинет, открыл дверь, поздоровался с людьми и тут же вышел.

При Лаврентии Берии, когда строилось здание, в кабинетах на Литейном такой тесноты не предполагалось. Была возможность принимать посетителей, осведомителей, вести беседы с подозреваемыми, арестованными, свидетелями... Широкие окна и двери, шумоизоляция. Только трудись, оперативник, только думай и пиши, следователь... А сейчас Сергеев с неудовольствием проследил путь, которым можно пройти по кабинету к рабочему месту Гусарова. Помещение походило на склад столов и сейфов. Стол прямо, стол поперек, ещё стол, сейфы друг на друге, опять столы и стулья... У окна – гигантский телевизор. В дальний угол надо идти зигзагами. Гусаров играючи проделывал путь к своему столу, как на слаломе. Его сотрудники сидели друг на друге, когда приходилось ждать звонков или дозваниваться самим. Чаю попить или побыть в тишине, сосредоточиться – мечта! По углам – вещдоки, изъятые ценности. По стенам – картины, как в музее. Привезут из бандитской квартиры – куда девать до оформления и передачи в следствие? Только здесь хранить. Картины и все, что может висеть, – на стену, магнитофоны, телевизоры, ящики с мелкими ценными предметами – друг на друга. Завал! У самого входа громадный могильный крест из черного мрамора. Никифоров, зам Гусарова, изъял при обыске грузовика. Перевозчики крепкими оказались – молчат, с какого кладбища уперли. Надпись сбита. Факт кражи есть, заявления о краже нет. Стоит крест в кабинете, дожидается, когда его кто-то хватится. Покойник осиротел без него, а родственники или не посещают могилу, или обнаружили пропажу и рукой махнули, мол, все равно не найдет милиция. Так и работают опера, приходят поутру и первое, что видят, – кладбищенский крест.

– Сдайте вы его куда-нибудь! – Генерал закрыл дверь кабинета гусаровского отдела. – Давай здесь, в двух словах.

– Был сигнал, что пропал человек, некий Магулис, бизнесмен. Если читали в сводке, вчера вышел из банка и домой не вернулся, в офисе не появлялся, исчез. Просчитали мы варианты, вышли на "Дом-Безопасность". У них какие-то совместные дела были с магулисовской фирмой. У "Дома" аж три офиса, несколько магазинов. "Понюхали" по этим точкам. Рано утром ребята из Зеленогорска отзвонились. Магулиса вывели из тамошнего офиса и повезли в Питер. Три машины. Когда они свернули на Стачек, я понял, что едут к тому банку, где похитили человека. Вызвал СОБР. Магулис потом сказал, что везли его насильно переводить деньги на счет этого "Дома". У банка освободили. Сопротивлялись, до стрельбы дошло.

– Этот Магулис заявление напишет?

– Напишет.

– Значит, все чисто. Факт похищения есть, есть сопротивление сотрудникам милиции. А то звонят, понимаешь... Дорабатывай, доложишь к вечеру справкой. Я к начальнику главка.

На рабочем месте Гусаров удивлялся изъятым "корочкам".

– "Всем гражданам и должностным лицам оказывать предъявителю всемерное содействие"! Получается, что я этому охрененному охраннику должен помогать! Сколько защитников развелось, спецслужб всяких. Удостоверения себе клепают, какие хотят!

– Раньше, помнишь, чтобы плакатик какой напечатать, надо было сто раз согласовать. Один Горлит чего стоило пройти! А сейчас – только "бабки" плати, и все будет. Я хоть завтра себе сделаю удостоверение охраны Президента. Макет нарисую, заплачу, и к вечеру готово будет. Никто слова не скажет! В любой типографии. Где-то у меня валялось... – Никифоров полез в ящики стола.

– Вот! – протянул он Гусарову красную "ксиву".

На обложке удостоверения, сделанного по типу милицейского, красовалась надпись: "У нас всех схвачено".

– Ты с другой стороны посмотри. – Никифоров перевернул "корочку".

– "За все заплачено"! – прочитал, смеясь, Гусаров.

– А вот, – Никифоров выгребал из стола удостоверения и пропуска, изъятые у разных типов.

– Пропуск. Выдан... – сейчас тебя впишу: – "Выдан Гусарову Андрею Витальевичу. На право беспрепятственного входа в женские бани в связи с тридцатипятилетием со дня рождения". Дарю!

Андрей повеселился, читая бредовые надписи на документах.

– Смех смехом, а это самое, – скосился Никифоров на девушку у компьютера, – кверху мехом. Помнишь, мы для прикрытия пользовались пропусками работников всяких там заводов, предприятий? За каждое расписывались, а в случае утраты несли ответственность... А сейчас – бардак какой-то...

– Посмотри, тут у Батова ещё вкладыш: "Ассоциация бывших работников правоохранительных органов". То-то генерал говорит, что звонки пошли. Засуетились. Давай-ка живо к следакам, потом – в прокуратуру. Надо обыски провести, накопать на них побольше. Чувствую, на нас опять накат сильный будет. Прессу подключим, чтобы по-тихому не замяли.

Гусаров, однажды поняв власть средств массовой информации, решил не бояться её, а использовать. Пусть "темные силы" боятся "засветки".

Как-то раз он взял авторитета Багрова. Старались, пасли долго, подгадали момент, когда он наверняка должен был быть с оружием. Тормознули его машину, а Багор – матом. И по газам! Догнали, колеса продырявили, мордой по земле повозили. А авторитет утерся и спокойно сказал: "Больше трех суток у вас не проведу". Гусаров тогда ткнул ему в рожу найденный в машине ТТ – незаконное ношение и хранение оружия. Оформили парня, упаковали. А через какое-то время узнали, что Багор опять жирует себе на свободе – суд изменил ему меру пресечения. Заело руоповцев. Авторитет продолжал самоуверенно выколачивать несуществующие долги из разных контор. Взяли его снова за вымогательство. На квартире. Во время пиршества, наверное, постоянного. Ох, какая квартира! С баром, с бассейном. Гости все солидные. Как же, Багров – крупный коммерсант, генеральный директор АОЗТ и других "рогов и копыт". А из своих пятидесяти Багор только двадцать был на свободе, и образование у него начальное. Дали ему водочки допить дома на прощание, не торопили... Что за черт! Через две недели опять он дома! Опять тот же райсуд изменил меру пресечения! Основание – больные ноги.

– Вы посмотрите на биографию, на статьи, ему вменяемые, а суд его отпускает! Ясно, что купленные люди. Доказать не могу, – горячился Гусаров, беседуя с журналистом.

Нашли видеопленки с записями задержаний Багрова, списки судимостей засняли, материалы домашней видеотеки бандита добавили и выпустили репортаж. Багров сытно ест и пьет, Багров на земле в наручниках. Багров в своей шикарной квартире кричит, что его прокурор подводит, бандитские "тачки" у здания суда, куда ввели Багрова, а в конце – заключение: "Освободить из-под стражи в связи с болезнью ног"!

После показа по телевидению Багрова опять задержали. И никто не жаловался больше, не вступился. В тот же райсуд, как оказалось, уже было направлено ходатайство адвокатов другого задержанного авторитета – Касьяна. Тоже якобы приболел, бедолага. Нашли лазейку, как из-под стражи выходить! Судьям разрешили единолично решать вопросы изменения меры пресечения. Гусарову даже интересно стало: отпустят? А что значит отпустят? Значит, Касьян найдет всех свидетелей по его делу и кого угрозами, кого взятками заставит отказаться от показаний. Ко всем охрану не приставишь пока в нашем государстве.

В день суда покрутилась возле зала заседаний телегруппа, чтобы засекли кому надо: готовится новый репортаж. И не решились! Оставили Касьяна в "Крестах". Не приняли во внимание "тяжкую болезнь" здоровенного авторитета.

С тех пор Гусаров брал с собой на операции и видеоинженеров своих, и тележурналистов проверенных.

Запыхавшийся оператор прибежал, когда Андрей говорил по телефону. Звонил Сухачев, бывший начальник Гусарова в его бытность опером уголовного розыска отделения милиции. Его фамилия встречалась сегодня в документах "Дом-Безопасности" на получение оружия со склада ГУВД. Видимо, Сухачев работает в фирме по линии снабжения. Поговорив о том, что давно не виделись, вспомнив общих знакомых и посетовав на то, что их организацию "подставила" охрана, звонивший сообщил как бы по дружбе:

– Слушай, Андрей, к нам в контору из Москвы звонили. Наши главные. Между нами, в министерстве недовольны тем, что твоя служба выдает. В столице черноту гоняют, так она в Питере гнездо вьет. От нас обратно в Москву наезжает. На гастроли. Добрый совет: займись ими, можешь вверх пойти на этой волне. Серьезно. Можно организовать тебе спецзадание. Одного чеченского лидера надо прихватить. Если сделаешь – жди награды.

– Я заданий не выбираю. Поручат – сделаю. А вообще-то я сам себе ищу работу. И без разницы – черные, или белые, или пятнистые. Как ваша охрана в камуфляже. Это к слову.

– Я тебе в качестве совета.

– С утра одни советы! Уже моему начальнику советуют, чтобы он в свою очередь мне посоветовал.

– На обыски к нам поедешь?

– Сергей Анатольевич!

– Что?

– Там вокруг тебя бывшие полковники столпились. Передай, что когда они руководили такими, как я, молодыми, то учили "палки рубить" на всем. Вот я и рублю исправно. Извини, ко мне пришли.

Оператор с камерой на плече нетерпеливо ждал и, едва Гусаров бросил трубку, выпалил:

– Это ваши по стеночке стоят? Можно?

– Снимай. Сначала вот это. – Гусаров разложил на столе удостоверения и изъятое оружие охранников "Дом-Безопасности". – Так, чтобы надписи читались.

Парень снял эту картинку и задержанных в коридоре.

– Какой текст будет?

– Эта история ещё продолжается. Есть смысл поехать с нами на обыски. Текст потом нарисуем. Подожди в триста семьдесят пятой. Можешь пока с потерпевшим поболтать. Лицо только не снимай.

– Отлично!

Возвращаясь в свой кабинет, заглянул Сергеев.

– Андрей, зайди ко мне!

Гусаров предупредил сотрудников, чтобы по возвращении Никифорова все собрались в триста семьдесят пятой аудитории, и вышел в коридор. Оперативники уводили задержанных в изолятор.

Сергеев посоветовал особенно внимательно относиться к процессуальным нормам в работе над "Дом-Безопасностью".

– Разворошил ты контору! При мне начальнику главка звонили из мэрии. Такое несут! Мол, бандиты в городе бесчинствуют, а мы коммерсантов наказываем.

– Похищение человека, незаконное лишение свободы...

– Мне-то не говори. Опять на черноту давят, что мы своих сажаем, а пришельцев не трогаем. Намекают, что чеченцев покрываешь. Знают тебя. Обставить надо все как следует, чтобы не подкопались.

– Понятно.

– В основном интересуются наши, кому на пенсию пора. Но они ещё в силе. Будь осторожен, чтобы не подставили старички-разбойнички...

По возвращении Никифорова все собрались в 375-й. Гусаров с заместителем поднялись на трибуну. Аудитория предназначалась для проведения совещаний, но других больших помещений для сбора личного состава не было. Поэтому в зале и большие оперативки проводили, и с задержанными здесь разбирались. В служебных кабинетах не было ни одного свободного сантиметра.

Оперативники уже сидели на местах, когда вошли собровцы – заместитель командира Симонов и его командир взвода. Появление двоих в черных комбинезонах с оружием сразу сменило картину обыкновенного совещания на подготовку к чему-то серьезному. Оглядев свое воинство, Андрей начал:

– Старших групп прошу ко мне.

Четыре человека подошли к трибуне и получили по конверту.

– По дороге проведите инструктаж с теми, кто ещё в неведении о проводимой операции. Скажу только, что в адресах много оружия. Не думаю, чтобы его применили, но будьте поосторожнее. И ты скажи своим людям, Василий Николаевич, чтобы шли по полной программе.

Симонов кивнул. Старшие групп вскрыли конверты, прочли адреса.

– Сразу из зала – по машинам. В первой и третьей группах поедут операторы из нашей опертехники и пресс-службы.

Выйдя в коридор. Гусаров заметил, как Симонов отрядил по пять-шесть своих молодцев в каждую группу. Большую часть бойцов взял Никифоров. Правильно, ему ехать в Зеленогорск, в ту контору, где содержали заложника. Сам он поедет поближе, в Смольнинский район, в основной офис.

Андрей сел в "москвич", когда все группы на нескольких машинах разъехались.

Остановившись напротив детского садика, Гусаров осмотрелся. На пороге интересующего его магазина "Буллит", облокотившись на перила, стоял директор. Петр Петрович Анциферов, бывший заведующий кафедрой учебного заведения МВД, ушедший на пенсию полковником. "Ясно..."

Андрей включил "моторолу".

– Пошли без остановки!

Притормозивший было в условленном месте собровский автобус снова рванул за второй оперативной машиной.

Вся реакция директора на появление грозных бойцов выразилась только в том, что он выпрямился – дождался. "Гоблины" на ходу вовлекли его внутрь магазина, оставили лицом к стене, как и всех других, кто встречался на пути. У трех продавцов в подмышечных кобурах оказались газовики с разрешениями на их ношение. На витринах, стойках было разложено самое разнообразное оружие.

Гусаров подозвал старшего опера.

– Описывай и изымай до последней пачки пороха. Кто директор?

– А то вы не знаете, Андрей Витальевич, – повернулся Анциферов.

– Мы знакомы, Петр Петрович, но за пару часов можно не только многое вывезти из магазина, но и директора переназначить.

– Зачем же! У нас все в порядке с документами.

Гусаров приказал Симонову оставить двух парней для охраны.

– Остальные с нами. Пойдемте на склад, Петр Петрович.

– Пожалуйста.

Во дворе подошли к подвальному помещению. Анциферов достал ключ, но открыть не смог, постучал в двери. Безрезультатно.

– Изнутри закрыто.

– Дай-ка я, – отстранил директора Симонов.

"Гоблины" встали наизготовку, передернув затворы оружия.

– Не надо, что мы, бандиты, что ли? Здесь работают все бывшие ваши коллеги! Сейчас откроют!

– В меня сегодня утром такие коллеги из "Макарова" стреляли.

Дверь сотряслась от мощного удара ногой.

– Открыть, милиция!

– За молоточком сходить? – спросил невысокий крепыш с крупнокалиберным ружьем.

– Если с третьего раза не выбью...

Послышался скрип открывающейся второй двери. Симонов резко отошел, опасаясь выстрела.

– Ну что вы, в самом деле, там нормальные люди... Откройте, это я, Анциферов!

Едва щелкнул замок, Симонов распахнул дверь и устремился в подвал. По узким проходам "гоблины" с криком разбежались по помещению. Внутри все было отделано со вкусом и тщанием. Мягкая мебель, искусственные деревья и живые цветы, зеркала, расширявшие пространство подвала. Люди, находившиеся внутри, не выказали особого беспокойства. Бойцы даже не стали их "ставить раком", довольствуясь будничным досмотром. А через минуту скучно расселись и стали наблюдать за работой оперативников.

– Что, звонили вам?

– А как же, мы по тридцать лет в органах проработали, неужто друзей нет?

– Друзья звонили с третьего этажа или выше?

– Везде друзья. Не думал, что для вас это неожиданность. Как было, когда я ещё служил, так и осталось. Надо сразу ехать на обыски, но без разрешения прокуратуры – ни-ни! Мы знали, сколько у нас есть времени. Кое-что вывезли. Куда, сами понимаете, не знаю. Что – тоже не знаю. Хотя ничего особенного. Просто, чтобы меньше изъяли.

– Откройте оружейку.

– Сам не могу. Два ключа. Один у меня, другой у начальника службы безопасности всей фирмы. Склад магазина и оружейка совмещены.

– А этого начальника, естественно, нет.

– Он мне не подчиняется. От фирмы "Дом-Безопасность" отпочковано ещё три дочерних. Я в одной из них. А служба безопасности одна. На всех. Здесь хранится и оружие охранников.

– Где директор "Дома"?

– Здесь его заместитель. – Анциферов провел Гусарова в комнату за оружейкой.

За большим столом сидел аккуратный мужчина, как ни в чем не бывало беседовал с двумя посетителями. Всю стену за ним занимало полотнище с надписью "Дом-Безопасность".

– Надо полагать, вы тоже все уже знаете.

– Что теперь поделаешь... Набрали дураков в охрану. Для нас это такая неожиданность! Надо было тщательнее людей подбирать. Из-за паршивой овцы вся фирма теперь страдает.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю