Текст книги "Чеченский транзит"

Автор книги: Николай Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Все-таки это был маневр Гусарова! Слабо надеялся, что милиция прибыла из-за переполоха этих бдительных иностранцев, которые в России все проверяют на радиацию, нитраты, не пьют воду, едят только в проверенных и рекомендуемых для них местах. Отдельно от живучих аборигенов.

Гусаров пригласил:

– Садись, поговорим.

Поколебавшись, трое уселись на заднее сиденье. Впереди восседал бородач с лукавым лицом.

– А где Магомед и Вахир?

– Остались в номере. Я не успел их вытащить.

– Отлично. Тебе куда?

– Гостиница "Ленинград".

– Только не дергайтесь, а то Ваня вам животы попортит.

Харитоненко сидел вполоборота, уперев ствол автомата в сиденье.

– В городе стрелять не хотелось бы. Тебя ищут, меня ищут. Встретимся ещё где-нибудь. А как ты свою машину утопил, любопытно?

– Откуда знаешь, кто тебе все говорит?

– А никто, сам видел, когда мимо проезжал.

– Ты вместе со Святым теперь?

– Нет, я ещё погожу. За Святым мне ещё рано. Еще один твой контейнер остался. Кстати, почему Казбек едет отдельно от вас?

– Узнаешь сам, собака.

– Будешь ругаться – дальше не повезу. Нехорошо слюной брызгать.

– Гусар, хоть я тебя и ненавижу, но уважаю за порядочность. То, что я тебе скажу, стоит большого бакшиша. Но у меня личные счеты, и мне за это платить не надо.

Буташев напомнил о двенадцати трупах и убитом Святове.

– Знаю, что Святой, слава Богу, тоже погиб. Был бы живой – сразу за два преступления можно брать. И за сожженный "мерседес" с телами, и за убийство охранника при разбойном нападении.

Гусаров вместе с коллегами из уголовного розыска отрабатывал версии по разбою на площади Ленина. Средь бела дня четверо в милицейской форме остановили машину, в которой одна фирма перевозила деньги из банка. Одного охранника ударили ножом, второго избили, отняли пистолеты. В фургоне оказалось восемьсот тысяч долларов! По одной из версий Андрей вышел на святовских, выписал даже ордер на его задержание. А Святов возьми и подохни! Вроде бы застрелили его и сожгли вместе с другими убитыми. Хотя с чего бы сжигать бандитам своего босса вместе с другими уродами? Что-то не клеилось, но разбираться при таком вале преступлений было некогда, да и поручено это было угрозыску. Умерла так умерла, как говорится.

– Это сделал Наумов Арсений Павлович.

– Сдаешь, Буташев?

– Он беспредельщик, он убил моих людей.

– Кто бы говорил – беспредельщик. Обманщик, фальшивомонетчик, грабитель, содержатель рабов двадцатого века, международный террорист, перевозящий ядерное топливо. Так что, Казбек приболел?

– Скушай Наумова, и достаточно. А за контейнеры ещё рассчитаемся.

– Может, и за проезд рассчитаешься?

Буташев достал бумажник.

– Я пошутил, Руслан. У нас твоих денег как грязи. Покажи, Ваня.

Харитоненко, не спускавший глаз с чеченцев, живехонько показал початую пачку пятидесятитысячных банкнот.

Буташев сверкнул глазами:

– Ничего, пошути пока.

Пассажиры вышли у гостиницы "Санкт-Петербург", урожденной "Ленинград".

В "Европе" Магомеда и Вахира отпустили сразу после установления личности. Документы были в порядке. Приехали вчера, не зарегистрировались...

– Спать хотел. Просил регистрировать сегодня. Платил только.

Раньше оперативников их личности "установили" собровцы. По-своему. Ворвавшись в номер и, не зная, кто там, сколько и с чем, естественно, сразу уложили обоих на пол.

– Где бронежилеты?

– Какой жилеты?

– Вопросы? Ты не понял?

Чеченцы зло молчали, а "броников" в номере не было. Никифоров доложил Сергееву.

– С чего-то ведь возник весь этот переполох?! Теперь вряд ли найдем контейнеры в этом отелище. Кошмар какой-то. Дезактивацию будут делать. На нас бочку покатят, что проморгали.

Гусаров ехал по набережной.

– Ваня, кажется, наша работа подходит к концу. Остался Казбек. Где он – не знаю. Знаков свыше давно не было. Может, что-то с Галией случилось? Или Кади не до нас? Война все-таки. Война...

Подъехав к метро "Петроградская", Гусаров купил жетоны и позвонил Сергееву. Генерал, возвращавшийся в машине на Литейный, взял "моторолу".

– Борис Константинович! Это Гусаров. Контейнеры взяли?

– Ищут еще.

– Они были в номере, я вам писал.

– В номере задержали двоих.

– Это они! Бронежилеты нашли?

– Не было там жилетов. Все перекопали. Задержанные молчат.

– Ясно... Еще один вопрос. Посмотрите Наумова Арсения Павловича на причастность к трупам в "мерседесе" и к разбою на площади Ленина.

– Андрей, ты бы приехал и все выложил.

– Не могу пока, вы же знаете, меня ищут. Пока разберутся, а у меня нет на это времени. Очень надеюсь, что вы мне верите.

Повесив трубку, Гусаров побежал к машине.

– Ваня, достань дозиметр!

Харитоненко включил прибор и воскликнул:

– У тебя не "Жигули", а СС-20! Мы пронизаны лучами, как Бахрамовский шашлык шампурами.

– Провел-таки Русик! Назад в гостиницу к Буташеву!

– Что, Казбек там?

– Нет, мы ещё с теми двумя не разделались.

– Надо выпить срочно!

– Очумел? Я за рулем.

– Выйди и выпей. Или глотай свои таблетки. А я – водочку. И надо менять машину.

В номере "Санкт-Петербурга" Арно, Важа и Захир усадили Буташева в кресло и сели напротив.

– Здесь у нас неплохой бизнес. Но для всех окружающих мы – лица несуществующей кавказской национальности. Люди не разделяют нас, обида на армянина рикошетит во все другие народности, как и на грузина, аварца и любого другого выходца с Кавказа или Закавказья. Прокол любого из нас беда для всех. Нельзя настраивать против себя местное население, милицию и авторитетов. Сегодня будет большой разговор местных – сходняк. Надо ли участвовать? Мы втроем уже решили, что надо присутствовать на переговорах. А ты?

Буташев оценивал собравшихся по-разному. Кто круче, кто тише, но и все вместе они не могли с ним соперничать.

– Зачем? – спросил он.

– Усто Руслан, идет война России с Чечней. Не осуди, но вам сейчас лучше не высовываться. Нас будут грести вместе с вами под одну гребенку. Тем более если твои сородичи планируют здесь теракты.

Буташев недовольно посмотрел на Важу.

– Причем тут война и правительства? Твоя Грузия тоже воевала с Абхазией, Азербайджан с Арменией. Кто сейчас не воюет? При чем здесь наш бизнес?

– При том, что Чечня воюет именно с Россией. Если ты взорвешь здесь кого-то из своих конкурентов, укажут на тебя. Если я кого-то взорву, укажут снова на тебя. А люди будут смотреть на нас как на твоих сообщников, и с ними станет трудно вести дело. Мы даже согласны уступить кое в чем, чтобы предупредить разборки с местными.

– Захир, я тебе не давал советов. Вас в Петербурге во много раз больше, чем чеченцев. Вы оккупировали половину уличных торговых точек. Скорее вы восстанавливаете народ против всех нас. У меня иной бизнес. Торговлю я почти не трогаю.

– Так ты не против сходки?

– Я подумаю. Важа встал.

– Надо быть там, Руслан. Они хотят.

– Меня нет в городе, я проездом.

За дверью кто-то кричал. Послышался топот.

Ивану затея понравилась. Вбежав на второй этаж гостиницы "Санкт-Петербург", он сразу заметил, что цифры на дозиметре ожили.

Харитоненко заполошно заорал со странным акцентом:

– Эттеншн! Радиация! Дозиметр, си сюда!

Подбегая к группам "импортных", совал под нос экранчик прибора, чем ввергал в ужас цивилизованную публику. В глубине холла поднялись двое с сумками и поспешили уйти. Иван пошел следом, продолжая понравившийся ему спектакль. Его остановил парень в гражданском костюме с удостоверением, но Харитоненко это только подстегнуло.

– Ви толко посмотреть! Много рентген в час! Или секунд, не знаю правилно.

Сотрудник спецслужбы был озадачен. Когда не знаешь, как поступить звони руководству.

Главное – вовремя доложить. Махмуд и Чары, подбежав к номеру, где находился их босс, постучали. Сразу же рядом оказались другие крепкие парни.

Важа с большим неудовольствием открыл дверь, выглянул в коридор.

– Какой-то сумасшедший кричит, что все заражено. И ваши люди пришли.

Опять! Можно подумать, что эти иностранцы только и делают, что замеряют уровень радиации.

Подошедшему Буташеву Ибрагим доложил по-чеченски:

– Это тот, что был с Гусаровым. Они вернулись.

– Скоро здесь будет милиция, – повернулся Руслан к коллегам. Возможно, мы ещё встретимся вечером.

Уходя, он услышал за спиной коварное:

– Я же вам говорил!

Все втайне его ненавидят. До этой чертовой войны никто не посмел бы обсуждать его всуе. Президент переусердствовал со своим суверенитетом. Можно было бы действовать гибче, идти на уступки Москве. Как действует он. Надо сдавать то, что менее важно, чтобы брать более ценное. Президента занесло. Нормально ведь жил. Почти ничего не производя из-за бегства с предприятий специалистов – русских, Чечня все продолжала получать поставки различных грузов. И ничего! Так надо же было ещё и бравировать этим! Вон сколько конкурентов у Буташева! Сколько кругом микрогосударств! Такая же иерархия. Лидер, армия, разведка, производство. Все то же самое. Те же сферы влияния... Границы их то расширяются, то сужаются. Его враги думают, что он, Буташев, теперь ослабнет. Его людей не так много здесь, человек тридцать. Но для хорошей работы он может собрать сразу сто пятьдесят боевиков. Люди покупаются. И чем дальше – тем дешевле. Он бы занялся сейчас укреплением своих позиций, но ещё не завершена операция. Дело чести довезти контейнеры. Гусаров! Кость в горле. Надо было рискнуть, пристрелить его там же, в его машине. Кстати, приехал ли его, Буташева, шофер?

– Я вызвал, – ответил Ибрагим.

Народ метался по коридорам. Кто-то кричал: "Пожар!". Пожар, уже бывший в этой гостинице и унесший жизни нескольких пожарных, был в памяти людей, и это придавало крикам достоверность. А что? Вполне возможно, что опять горит.

Гусаров, устроившись в кресле у дверей парикмахерской, ждал Ивана. Когда из отеля повалил народ, насторожился. Неужели и здесь чеченцы рассекретились сами? В толпе по лестнице спустился Иван.

– Идут! Это я их выкурил, – самодовольно сообщил Харктоненко и заорал: – Опасность! Радиэйшн!

– Ну ты и балда! Я же просил только найти их.

– Так вот они идут!

– А Буташев?

По лестнице шли только Ибрагим и Чары.

– На фиг он сдался, сумки-то у этих...

Внезапно в толпе что-то произошло. Ибрагим и Чары упали, покатились по ковру лестницы вниз. Трое коротко стриженых битюгов, подхватив их сумки и перепрыгивая через поверженных, устремились к выходу. Воспользовались суматохой. Гусаров вскочил, Иван побежал вдогонку. Сквозь окна вестибюля они видели, как трое похитителей юркнули в серый "бьюик". Уже у самого выхода Гусарову сделали подсечку. Оправившиеся от нападения чеченцы считали, что это его, Гусарова, работа, что это его люди похитили сумки.

Святой был доволен. Его ребята следили за лидерами черных, за номером в гостинице, где те устроили свой "сходняк", как вдруг начался кавардак. Имея пожелание старшего "щипать" конкурентов за все живое, боевики решили воспользоваться ситуацией. Когда двое чеченцев спешили на улицу. Пеликан решил взять их поклажу. На такие встречи просто так сумки не носят! И точно! В одной оказалась пара бронежилетов, которые Святой просто отшвырнул, зато вторая была набита деньгами.

Святой выложил из своего бумажника тысячу долларов и извлек из сумки груду пятидесятитысячных российских денег.

– Здесь – двадцать лимонов, а здесь – косяк баксов. Выбирайте приз.

Польщенные похвалой увальни сгребли "деревянные".

– Берем где больше и толще.

– Ну и дураки. – Святой спрятал доллары. – Попадетесь за фальшивомонетничество.

Неожиданное вмешательство неизвестных похитителей сделало Гусарова и Буташева союзниками. Они вновь сидели в машине, на этот раз в буташевской, неподалеку от гостиницы. Руслан горячился:

– Теперь бронежилеты могут исчезнуть. Их могут продать, могут просто выбросить, могут подарить и забыть кому. Поэтому их надо вернуть срочно! В одиночку ни ты, ни я не сделаем это в короткий срок. Вместе можно ещё на что-то надеяться.

– Опять пытаешься втянуть меня в партнерство? Что я с этого буду иметь?

– Надежду, что когда-нибудь завладеешь контейнерами.

– Тогда я говорю – нет.

– У тебя нет выхода. Тебя тоже поджимает время, даже больше, чем меня. В конце концов от этих контейнеров пострадают ваши граждане. Ты честный человек и не допустишь, чтобы кто-то ходил по городу и раздавал рентгены окружающим. И, как я понимаю, ты выполняешь ещё чье-то поручение. Как человек исполнительный, постараешься довести дело до конца. Третье: ты хочешь прекратить наше соперничество, найти контейнеры и сдать меня властям. Пока Магомед, Вахир и особенно Казбек будут везти контейнеры, ты меня не тронешь.

Гусаров действительно не знал, где теперь контейнеры и с чего начинать поиски. Пока уран был у чеченцев, Кади и Галия безошибочно направляли его. Теперь и они бессильны. Обращаться к Сергееву и вести розыск милицейскими способами, соблюдая законы, – это пятьдесят на пятьдесят.

– Где контейнеры? – спрашивал его Буташев. – Не знаешь!

Руслан ждал ответа, потом сказал:

– Ладно, сам попробую. Хотя вряд ли управлюсь за день.

– Тебе пора на пароход?

– Может быть, хитрый Гусар. Итак?

– Может быть, Русик. Не думал и не хотел бы идти в одной связке.

– Такова вся наша жизнь. Я имею в виду деловых людей. Сегодня друзья, завтра – враги. Если управимся, станем врагами уже сегодня. Думай.

– Не торопи. Друзья... Партнеры – ещё куда ни шло.

– Пусть партнеры. Как хочешь.

– Хочу.

Отвоевать у кого-то контейнеры и отдать другому для того, чтобы снова их отвоевывать! Вот так так! А что поделаешь?.. Можно их и вовсе потерять, если эта гнида не даст наколку, у кого бронежилеты. Как до них добраться? Как же быть? И Галия куда-то пропала! Как быть?

– Как ты себе это представляешь?

– Я говорю, где, когда и как можно припереть виновного к стенке, а ты помогаешь его отловить. Потом забираем контейнеры. Если я возьму контейнеры, то уезжаю, если ты возьмешь, передашь мне, и я уезжаю.

– А ты уверен, что я отдам тебе броники, если найду первым?

– Тогда на свете нет мужчин, нет чести, нет законов. Если ты так поступишь...

– Да ладно, знаю я ваши слова о чести. Честь тебе нужна, когда она выгодна. Для красивости.

– Думай, как хочешь, а я уверен, что отдашь. Помнишь, тебе как-то звонили, напоминали о жене и дочери?

– Только попробуй, сволочь! Я весь твой аул или как там его, тейп, взорву к чертовой матери. Ты не догадываешься, откуда я знаю про каждый ваш шаг? И никогда не узнаешь! Только сунься ко мне домой, сука, только подумай об этом!

Буташев, сидевший впереди, впервые обернулся. Ему показалось, что Гусаров сейчас схватит его сзади и задушит. Но тот сидел, как прежде, и только глаза его смотрели в переносицу Руслана, и слова выходили сквозь сжатые губы.

– Ты меня не понял! Я ничего не хотел бы сделать твоей семье, клянусь мамой! Когда мы звонили, угрожали, я проверял тебя. Хотел убедиться, какой у тебя дух. Не покупаешься, не боишься. Значит, тебе можно верить. Но если ты слово нарушишь – мне уже будет не жалко твоей семьи. Гнусность за гнусность! Это будет не средство достижения цели, а месть! Время идет, майор. В этот момент кто-нибудь напяливает броник и едет из Петербурга в командировку.

Гусаров поостыл от буташевской угрозы. Он остро почувствовал желание увидеться с женой и дочерью. Кади дважды дарил ему возможность подсмотреть за ними в странных видениях. Но дотронуться, прижать...

– Идет время, идет. И ты бы пошел. В твой мусульманский ад.

– Чтобы твоя совесть была чиста, я компенсирую твои хлопоты о контейнерах равноценной информацией. Ты будешь доволен. Подаришь своей уголовке раскрытие века. И личные счеты сведешь кое с кем.

– И ты тоже, как я понимаю. Кого ещё сдаешь?

– Я не сдаю. Это тоже месть. И даже сдать такого не позорно. Если ты и дальше будешь так разговаривать, мы не найдем контейнеры. И потом, я сдаю не менту, ты – бандит.

– Утихни.

– Даешь слово, что вернешь уран мне? Даешь?

– Я отдам тебе уран.

– Клянись матерью.

– Отдам! Хватит с тебя. Куда деваться?

– Вот именно. Теперь слушай. Пока нас не было в городе, возродилась крутая группа. Я многого лишился. У них мои контейнеры и мои деньги. Папу этой группы ты хорошо должен знать.

Буташев вновь повернулся.

– Это Святой.

– Свято место пусто не бывает. Как гидра. Одну голову рубишь, другая растет. Плохая примета присваивать имена убиенных.

– Этот человек имени не присвоил. Святой жив.

– Ну да!

– Жив!

– Я видел акт идентификации трупа.

– Я видел могилу.

– Я тоже.

– Он жив. Он по-прежнему грабит меня.

– Ну ты даешь, Русик! За ним море крови, а он, оказывается, жив!

– Я вчера видел его.

– Это не он тебя искупал в канале?

– Он самый! – затрясся Буташев.

– А в сгоревшем автобусе были твои люди?

– Двое. Остальных нанял. Он сам вряд ли был в перестрелке. Но сжигал наверняка он. Не откажет себе в удовольствии. Восемьсот тысяч долларов у инкассаторов тоже он брал. Поимел большие деньги, а тут случай подвернулся как лечь на дно, что лучше и не придумать. Вот и похоронил сам себя. Акт, что тебе показали, за пару сотен "зеленых" сделали, может, ещё дешевле.

Сообщение действительно стоящее. Григорий Моисеевич Святов, почивший в бозе, аки феникс, возродился из пепла. И горелого мяса. (Ну и зрелище было! Мрак! На наваленные друг на друга трупы смотреть могли даже не все оперативники.)

Буташев, если не врет, действительно успокоил Гусарова. Так бывало. Не трогаешь одних, пока они продают других, потом терпишь третьих, пока они продают первых. Но без сотрудничества. Без партнерства. Без клятв. Святов отвлек массу милицейских сил этими двумя преступлениями. Из-за него были рейды, переработки, взбучки-нахлобучки.

– Я догадывался. Святой – человек риска. Но для групповой перестрелки у него людей хватает. Может, выходил добивать там, в спортзале.

– Не надо было меня трогать, я бы достал Святого раньше.

– Не надо было свою тюрьму в центре города открывать. Ладно, это глупый теперь разговор. Что ещё знаешь?

– Как его теперь зовут, я сказал ещё утром.

– Арсений Павлович... Это все?

– Стоящая информация?

– Как тебе сказать? Бесплатное осведомительство...

Буташев вскинул руку.

– Гусар! Хуже нет позора, чем побывать в рабстве! Я тебе не напоминаю. Почему ты меня жалишь, как черная гадюка?

– ...И взмолились суслики...

– Что?

– Так, говорили мы с одним чеченцем, вспомнилось. Хорошо у вас там, на юге, просторно. А горы! Ух, красотища! Зачем сюда едете?

– Зачем вы к нам в горы едете? Даже на танках теперь...

– Информация, конечно, стоящая. – Гусаров увел препирательства в сторону. – Я бы даже сказал спасибо. Что дальше?

– Есть ещё информация.

– Тоже убойная?

– Тоже. Тянет на премию МВД.

– Буташев явился-таки.

"Ресторан закрыт" – висела табличка на входе в "Метрополь". Однако в него в назначенный час входили очень определенные люди. Человек от Наума без лишних вопросов пропускал кого надо и с невидящими глазами давал распоряжения выдворять случайных.

Проходившие в фойе были радушно встречаемы уже собравшимися, однако без особых перепадов настроения и уровня восторга от встречи. Все были равны. Пожимающий руку старался не проявлять искренних чувств, а некоторые при этом поглядывали в сторону, пытаясь определить, не слишком ли переусердствовали. Никто из них не знал доподлинно, кто сейчас с кем дружит, партнерствует, кто на кого зуб точит.

– Конечно, прибор завибрирует! На нем металла, как на римском легионере, – приветствовал Буташева Гена Корзина. – А я сначала подумал, ты пулемет привез. Прямо из Чечни.

На входе элегантным металлоискателем проверяли одежду приглашенных на предмет оружия.

Предупрежденные мужчины в меру остроумия пошучивали над процедурой.

– Гляди-ка, все пуговицы золотые. А запонки, а "колеса" на пальцах! Казанова с деланной опаской поздоровался за руку.

Стройный Руслан выглядел элегантно. На фоне дородных мужиков казался даже хрупким. Некоторые намеренно оживленно заговорили между собой, чтобы не вступать в близкий контакт с чеченцем.

– Наум зря его позвал. За ним могут быть ноги. Нас не за что цеплять, а у горца трудные времена. Жди ментов.

– А они и так заявятся. Городской голова наказал милиции не давать бандитам покоя. Только на бабу залез – встать, проверка документов. Только закусочку после стопочки взял – положь взад и покажи паспорт. Мол, знаете кого, так и держите на мушке. Если по закону не привлечь, то такими иезуитскими методами жизнь портить.

– А что, трое моих вчера в оздоровительном центре парились. В полночь – трам-тарарам. Влетают человек двадцать. Омоновцы – сразу в сауну. Две девки перессались, а мои орлы голышом у стенки стояли, мудями трясли. Проверили документы и уехали. Даже доктора с собой возят. Добро, мои без оружия были, а то лишился бы парней на время.

– Че? Правда? Ну озверели! А гаишники на каждом углу тачку тормозят. Хоть на стекло документы вешай.

– А, фигня. Это у них рейды. Пройдут и забудутся. Вчера хохма была! В "Сенате". Сижу кушаю. Там картошку подают такими длинными стручками. Люблю жареную. Ну вот, там, знаешь, закуток такой, и сидит мужик знакомый. Счас узнаешь кто – обхохочешься. Смотрю – идут по проходу. Одеты по гражданке, но от них на весь зал аж волны расходятся, что менты. Зашли, встали, а за ними – мужики в камуфляже, в масках. Телки мои подумали – налет. Читайте, говорю, – у них на груди и на спине "Милиция" желтым написано. И давай к стенке ставить! Мужика этого тоже. Я обалдел! Послушненько так руки на стеночку положил, стоит дожевывает. Я чуть из штанов не выпрыгнул! Ну, думаю, сейчас у них челюсти отвиснут.

– А ты как смотрел – через плечо?

– Чего?

– Тебя в позу прачки не поставили?

– Не будем уточнять нюансы, – хохотнул рассказчик. – И точно. Омоновец по его карманам ширь-ширь, выудил корочку красненькую. И тут эта падла подошла, я отвернулся, чтоб рожу не светить.

– Кто?

– Мудак с видеокамерой. Они с собой их таскают для документирования в случае чего, а заодно рожи наши собирают на всякий случай. Ну вот, когда он отошел, я опять на мужика посмотрел. Стоит! Ксиву его уже посмотрели, а стоять оставили! Мне понравилось!

– Что за мужик-то?

– А я не сказал? – опять засмеялся. – Генерал милиции, бывший. Во как! По фиг ветер рядовому генерал, когда он при исполнении. Так и стоял, пока всех не проверили.

– Оборзели совсем. Какое имеют право проверять? Сижу в баре, ресторане, ем или пью – какое кому дело?

– Ну!

– Да херня все это, мне только в кайф, когда они стращают. Был бы толк от таких проверок. Если б выселяли беспрописочных, тогда другое дело. Вон таких черножопых, как Буташев. Бля буду, не пожалею "бабок", пожертвую на отправку. Пусть бы ловили, а я бы билетами снабжал. Поезд купил бы, забил до отказа и – на юг. Без остановок и открывания дверей.

– Менты и сами того хотят, а закона у них нет.

– И "бабок" нет.

– Точно.

– Вон, вырядился.

– Ты потише, Антон, тут не знаешь, кто чем дышит. Если у кого-то с ним капиталы сплелись, то заложит и жди по башке.

– Пусть закладывают, – Антон вошел "в штопор" бесстрашия. – Наум его скоро задавит.

– У Наума свои мозги, у тебя свои. Наум такие завороты может делать!

– Откуда он взялся? За месячишко контору сколотил будьте-нате!

– Меньше спрашивай, дольше проживешь.

– Ну времена настали! Черт, позвонить надо. Что за херня – почему нельзя было брать радиотелефоны? Как без рук!

– Вон, позвони от мэтра.

– А, да, отвык. Проволочный телеграф.

В другой стороне холла Важа горячо спорил с Буташевым о происшествии в гостинице "Санкт-Петербург".

– Твой человек был у двери, когда я её открыл. Он что-то сказал на твоем языке.

– Сказал, что в гостинице люди взбесились, а от чего – не знает. Мы тут ни при чем. Мало ли что происходит вокруг. Теперь, если на Невском кто-то пукнет, скажут – чеченец.

– А почему убежал?

– Где бесится народ, там жди милицию.

– Говорят, в "Европе" тоже что-то подобное было.

– Я не знаю, в гостиницах не живу. Квартир хватает.

Арно прервал их:

– Не надо ссориться. Тем более здесь, при них.

Только что подъехавший Захир спросил:

– Еще не начали? Я думал, что опоздаю.

– Ждут чего-то.

– Много незнакомых, – Буташев остро прощупывал глазами и запоминал людей. – Какого-то Наума ждут.

– Меня по дороге остановили. ГАИ с ОМОНом. По отдельности я их знаю, а обратиться нельзя, чтобы связи не просвечивать. Так и осматривали машину. Друг перед другом делали вид, что стараются. Осмотр затянули.

– Нельзя, чтобы им зарплату повышали. Пока их купить можно, за некоторым исключением. Если им платить станут – ни проехать будет, ни провезти что надо.

В "Метрополь" вошел Арсений Павлович Наумов. Бородатый козел, сын ишака. Думает, что Буташев плачет по фальшивому миллиарду. Знать бы, что он станет хранить бронежилеты у себя дома, то отказался бы от дальнейшей перевозки контейнеров. Пусть бы хватал понемногу лучи до смертельной дозы. Сначала у него появятся апатия, вялость, слабость, тошнота, головка закружится. И при этом такие приятные штуки, как рвота и понос. Интересно, у него фаянсовый унитаз? Жрать, спать перестанет. Иногда станет терять свое убогое сознание. А потом он сразу поправится. Обрадуется, но ненадолго. Температурка как подпрыгнет! Будет в жару и в поту опять унитаз навещать, но кровушка потечет вместе с поносом! И во рту вкус крови появится. Не потому же, что и сейчас он знает этот вкус. Сейчас-то он других кусает. Нет, та кровушка из его десен потечет, язвочки пойдут по всему телу, а через пару недель полезут волосенки из бородки козлиной. И тогда бы все его сразу узнали. Святого. Конечно, он выложит кучи денег на лечение. Конечно же, вылечат, но будет он слаб, быстро утомляться станет от трудов своих подлых, головка поболит еще, а при любом чихе будет болезни схватывать. А лучше бы, чтобы его лучевая болезнь закончилась летально. Приехать бы потом к нему, умирающему, и сказать в глаза, откуда смерть пришла...

Сыпались приветствия, несколько раз доносилось "Наум"... Буташев не смотрел в ту сторону, продолжая говорить что-то едва слушающему Захиру. Наум поздоровался с Важей, пожал руки Арно и Захиру и представился Буташеву:

– Арсений.

– Руслан.

– Наслышан, общался с твоими людьми недавно. Ты извини, были неувязки, но с тобой лично, я думаю, решим. Мне говорили, что ты в Питере как рыба в воде, – Святой-Наум нажал на слово "вода", но Буташев миролюбиво смотрел в глаза и так же спокойно играл в первое знакомство.

"Гоблины", сидевшие в бывшей Ленинской комнате бывшего Куйбышевского РУВД, а теперь отдела милиции Центрального РУВД в переулке Крылова, потешались над тремя своими товарищами.

– Эй, поц, литр водки и расстегаев, живо!

– Генка, тебя по фамилии отобрали для такой работы? – спрашивали сержанта Полового.

– А огурцы соленые у вас есть? Дайте. Два!

– Пошел ты... в нумера! – беззлобно огрызался Нечаев, поправляя бабочку.

Трое были одеты официантами и чувствовали себя, как на карнавале.

– Куда идем, кто знает?

– Я. Руководство решило поощрить нас хорошим ужином, а чтобы наши рожи не засветить, хотят организовать все своими силами. Мы будем водку жрать, а наши халдеи подносить закусь.

– Генка же, кроме автомата, ничего в руках держать не умеет.

Вошедший Никифоров позвал "официантов". Кто-то из собровцев интерпретировал команду:

– Группа халдеев, на выход!

Милиционеры смеялись. Их дело маленькое. Брать кого скажут. Зато оперативники были в тревоге. Редкостное сегодня дело – сходка авторитетов. Им особо ничего не предъявишь. Ну, войдут сотрудники в ресторан, а им ответят, что празднуют чей-нибудь юбилей. У всех паспорта, оружие никто на сходняк не возьмет, там не дураки собрались. Кругом, как отметили сыщики, двойная система оповещения при опасности. "Быки" из разных группировок вокруг ресторана кучкуются, но оружия у этих тоже не будет. Стволы где-нибудь неподалеку в надежных местах.

Это для РУОПа они все бандиты. А попробуй докажи! Каждый официально президент АО, АОЗТ, ТОО, фирмачи, одним словом. Честные коммерсанты. Оперативные данные о них ещё не повод для возбуждения уголовных дел. Все надо доказывать. Недоброжелатели, даже среди коллег из других отделов ГУВД, язвят, что РУОП хватает, а потом приходится отпускать. Не чистая, говорят, работа. Вот они когда задерживают, то на все сто, дела не разваливаются. Частично правы, конечно. Но категория задерживаемых у них совсем другая. Эти чертовы "паханы", как их называли раньше, мало что делают своими руками. Это организаторы, координаторы. Вот Казанова, например, прозванный так из-за казанского происхождения, разгуливает себе свободно, и все ему нипочем. Есть все косвенные улики, что руководит вымогательствами с фирм, а "упаковать" его надолго будет непросто. Калымит же с трех десятков контор разных форм собственности. Его АОЗТ регулярно получает на свой счет крупные суммы якобы за поставленные товары или ещё за что, а на самом деле обыкновенные откупные. За то, чтобы не трогали. Иначе – взрывы, ранения, угрозы. Сам Казанова давно не стреляет. Берут периодически его людей, если кто-то смелый заявит о вымогательстве, на самого же организатора материала, как правило, не бывает. Сидят в "Крестах" его "быки", не горюют. Казанова им посылочки регулярно шлет такие, что контролеры и даже руководство изолятора оближутся. Нет, не едят они казенную пищу. Могут спокойно голодовку объявить. Как-то в газетах шумиха пошла о правах человека, якобы обитатели "Крестов" отказались принимать пищу. Юридически не придерешься к такой информации, не подашь в суд за клевету на администрацию. Отказались-то принимать пищу "крестовской" столовой! Но не свою, посылочную. Сердобольное население возмущалось, жалело "голодных", а "голодные" трескали сервелаты. И эти люди ни за что не покажут пальцем на Казанову, не дадут на него показания. Подобные ему и сидят сейчас в "Метрополе". Нельзя им дать договориться, нельзя дать провести этот сходняк. Если не за что привлечь, можно документы проверить, растащить их в разные стороны для установления личностей. Пусть знают, что менты не дремлют. Тревожить их надо постоянно. Разгулялись...

Одно непонятно Никифорову. Есть в "Метрополе" человек, которого можно брать решительно, однако Сергеев дал особое и странное распоряжение на его счет.

Наконец "слухачи" сообщили о начале сходки.

Никифоров, проинструктировавший "официантов", вошел к остальным собровцам.

– Так, хлопцы, объект – "Метрополь".

В зале одобрительно загудели.

– В ресторан войдете за группой официантов. Всех досмотреть. Побольше шороху, но без вольностей. Как положено. Ноги можете им шире плеч ставить, хоть на шпагат, но без тычков. Внешне корректно. На каждого официанта – по равному количеству людей. Распределитесь. Сразу в три входа пойдете. То есть побежите.

Когда в переулке показались бегущие люди в масках и в черных комбинезонах, внешнее наблюдение бандитов схватилось за рации, но рядом, как из-под земли, появлялись люди в штатском, не давая даже включиться. "Слухачи" для подстраховки организовали помехи в эфире. "Тачки" бандитов блокировали, людей из машин повели в двадцать седьмой отдел для досмотра. В момент подхода собровцев к ресторану с Садовой внутри не подозревали, что менты уже рядом. Перед дверьми вырос "подсадной" официант. Открыли, чего бояться?