Текст книги "Чеченский транзит"

Автор книги: Николай Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Куда их потом?

– В госпиталь, в клиники Военно-Медицинской Академии. Я – все. Отлетал. Больше Михайлов в воздух не поднимется.

Врач опять пошел меж рядами носилок. И те, кто был в сознании, с мольбой и надеждой смотрели на него и снова спрашивали:

– Я точно смогу ходить?

– Сможешь, – отвечал тому, у кого уже отрезали голень.

– А мои руки?..

Внизу – разливанное море огней. Внизу – долгожданный, любимый, дорогой – уж и не чаял встречи – город. Андрей угадал, где находится площадь с блокадным мемориалом, две высотки рядом. Сейчас будет посадка. Ах, да, он совсем забыл, что военный самолет может приземлиться и не в Пулково. Все равно где, лишь бы рядом с Петербургом.

Принимали все-таки в Пулково. На самой дальней площадке, подальше от глаз. Брезжил рассвет. Когда заглушили моторы, в наступившей тишине стали слышны стоны и жалобы изувеченных ребят.

К самолету подъехало несколько санитарных машин, бедняг быстро перегрузили. Чувствовался хорошо налаженный конвейер приема раненых с фронта. Врач Михайлов передал документы.

Харитоненко тоже был тронут зрелищем человеческой беды и до самого здания аэропорта молчал и не ерничал. Только выйдя на площадь перед вокзалом с купленными в буфете многочисленными бутербродами, оживился:

– Такси подать, Андрей Витальевич?

Гусаров внимательно смотрел по сторонам. Если есть ориентировка на его розыск – могут встречать. Или пенсион-руководители "сторожок" держат, или Буташев мог стуконуть, что находящийся в розыске может явиться в Петербург. На всякий случай надо подстраховаться.

– Ты машины вроде угонял когда-то?

– Ну и память! До чеченского плена специализировался на свою голову.

– Пойдем!

Гусаров показал издалека на драненький голубой "москвич".

– Что? Вот эту лоханку? Если трахать, то королеву! Я не начинающий. Вон красная "восьмера", давай я её возьму.

– Из-за такой "восьмеры" одна девушка чуть всего не лишилась. Там, в "москвиче", под сиденьем слева кнопочка есть. Включится масса. С замком зажигания сам разберешься. В случае чего – драпай сюда, я прикрою. Мотор можно не прогревать. Он высокооборотистый.

– Ну да, учи ученых. В этой развалюхе?

Харитоненко пошел к киоску, купил зажигалку и направился к "москвичу".

"Действительно, квалификация", – одобрил Гусаров, когда Иван по-хозяйски растопил огоньком клей форточной ручки и, распахнув вскоре дверь, влез в машину. Довольно быстро завел и отъехал. Тут-то он и заметил двух молодых людей, спешащих к красной "восьмерке". "Вот они. Прозевали, ребята".

"Москвич" подъехал к тротуару.

– Дай руль! – поторопил Гусаров Ивана. – И пристегнись.

– В этой развалюхе ремни не предусмотрены.

– Как знать. Зря обижаешь мою "ласточку".

– Теперь вижу, что ты взяток не брал, если это твоя лайба.

Гусаров в зеркале видел "восьмерку". Парни гнали тем же виражом, что ехал Иван. Да, они следили за его машиной.

– Просто не успевали давать. Мой кулак раньше срабатывал, чем мозги.

– Поехали, купим тебе новую тачку на чеченские деньги.

– Как тебя ещё не прихватили? Поехали!

Гусаров включил скорость. Ивана вдавило в сиденье.

– Ого! "Формула-1"!

Красная "восьмерка", пытавшаяся преследовать "москвич", но потерявшая его из виду, притормозила у КП ГАИ на въезде в город. Оперативник вышел из машины, побежал, видимо, звонить, чтобы ввели "Перехват".

– Тридцать лет за рулем! – запел Андрей.

С отъезда из Петербурга не крутил баранку по родному городу. Сбросил газ и, испытывая радость и удовольствие, въехал на Московский проспект. Дома! Дурная у него все-таки была работа. Вот, едешь по городу, и вспоминаются чаще не добрые встречи, не радостные события, а что-нибудь мерзкое. На каждой улице. Вот, слева дом. Он тогда работал в "убойном" отделе. И по пять и по семь трупов сразу приходилось видеть. А в квартире этого дома – четыре. Убийца был ещё жив, когда туда вошел Андрей. Порезанный, но живой. Вызвал "скорую", хотя желал, чтобы этот гад продолжал умирать долго и мучительно. Мужчина пожилой, бывший штангист. В коридоре коммуналки и штанга стояла, и гири. Гусаров всякое видел, но зажмурил глаза, заглянув в комнату направо. Двое зарезанных. Девочка лет семи и мальчик лет четырех. На кухне – убитая мать. Молодая, красивая. Видимо, готовила завтрак до того, как... По всему коридору – крохотные кровавые следочки детских ножек. Этот штангист после убийства матери гонялся с ножом за детишками... Сволочь! Он хрипел ещё в ванной. Сам зарезался после убийства соседской семьи. То ли осознал, что содеял, то ли совсем с ума сошел, кто теперь узнает? Женушка его в комнате закрылась. Это она позвонила в милицию, когда этот паразит зарезался. Говорила, мания преследования у него проявилась.

Приехали из прокуратуры, эксперты-криминалисты, "скорая" примчалась. Санитары понесли было убийцу вниз, но вскоре вернулись: "Издох". Положили его на прежнее место в ванной.

Комната с детками была ухоженной, всюду – игрушки, картинки, книжки. Чисто, красиво и... нет уже деток... Андрей спохватился. Отец их ушел на работу, скоро обед, и он может вернуться! Нельзя, чтобы он видел все это. Позвонил, вызвал патрульно-постовую службу, сам расставил милиционеров вокруг дома, показал фотографию отца убитых детей.

– Ради Бога, под любым предлогом задержите и доставьте в отдел. И мне сразу доложить, ясно?

При осмотре квартиры вздрагивал от любого звонка в дверь. А вдруг милиционеры проморгают, не заметят того, кто осиротел сегодня, в одно утро лишился счастья и на всю жизнь (если жить захочет!) будет носить эти порезы на своем сердце. Как поступит? Семью любил – по жилью видно. Может руки на себя наложить. Нельзя, нельзя, чтобы видел он своих любимых убитыми.

Андрей тряхнул головой. Такие наваждения посещают его на улицах во время поездок. Не дают забыться, не дают заблуждаться насчет того, что жил и живет он в зверином мире, что разъяренное зло постоянно преследует жителей города. По двести серьезных преступлений в сутки!

Прилетевшие вечером чеченцы разместились в отеле "Европа". Не стоило пока навещать свои квартиры, разведать надо – чисто ли в них, не под контролем ли? Буташев – в люксе. Рядом – Ибрагим с охранником. Отдельно, этажом ниже – Магомед и Вахир. Руслан разрешил отдохнуть.

В девять утра генералу Сергееву с почтой передали и телеграмму из Минвод. Прочитал, потом ещё раз.

– Так напишут по-казенному, что ничего не понять!

Телеграмма гласила:

"Скоро буташ питер новый миллиард уран гусар".

Собранные на оперативку начальники отделов пока не обладали никакой информацией о возвращении Буташева.

– Если я правильно понял, нам сообщают, что чеченцы везут в город очередной фальшивый миллиард и почему-то уран.

Никифоров, временно исполняющий обязанности начальника отдела, спросил:

– Деньги – понятно. А уран зачем?

Сергеев пожал плечами.

– Не знаю. Но искать надо. Вдруг бомбу сделают.

– А свинцовые костюмы выдадут на время операции? – усмехнулся Папин.

– Только набедренные повязки.

В конце оперативки заглянул дежурный и доложил, что наблюдение за гусаровской машиной информирует о её угоне двумя неизвестными.

– Перехват ввели?

– Да.

– Контролируйте, важно знать, кто в машине.

А в машине ехали двое без документов. Парк Победы. Вот магазинчик одежды, из которого однажды все ценное спустили мимо унитаза. Кроме крупных вещей. Хозяева открыли утром, а в помещении – гулкая пустота. Двери целые, стены, потолки, а товара нет! Растворился, исчез. Андрей осмотрел все комнаты, подсобки, зашел в туалет и там нашел Бермудское местечко. То есть рядом с удобным местечком – аккуратную треугольную дыру. Прямо рядом с унитазом. Узенькую такую. Вышел во двор к подвалу. Так и есть. Замок сломан. Столбик света из магазина бил в темный подвал.

– Домкратчики.

Было уже такое. Двое пробивали в подвале потолок с помощью домкрата с острой насадкой, расширяли дыру, влезали ночью в магазин. За одну-две ходки вывозили все до нитки.

– Надо искать домкратчиков – мужиков и пацаненка хилого. Мала дырочка в полу, – заключил тогда Гусаров.

Как хорошо-то! Мелкий дождик... Покататься бы по любимым местам. Ну их к демону, радиоактивных.

Размечтался. Вон – сирена и мигалка позади маячит. Надо же! Покататься! Забыл, кто он есть? А есть он – бомж, убийца, угонщик. И знал же, что за машиной следили. От ГАИ не уйдешь. Сейчас по рации "перехват" пошел, и эти, что сзади, радостно сообщают, куда они едут и впереди готовятся встретить. Только б дислокацию не поменяли!

– Попробуем...

Гусаров включил фары, повернул, заставив тормозить целый поток встречных. Да, бабахнуло. Кто-то кому-то въехал.

– Извините.

Гаишный "жигуленок" нырнул за ними. Удивляется, должно быть, почему "москвич" вдруг оторвался сразу так далеко. Мчится в обратном направлении к аэропорту. Повернул опять. Ушел на Краснопутиловскую.

Таксопарк. Многоэтажное здание. Андрей его неплохо знал – ходил объясняться с бунтующими таксистами. Участились их убийства. "Колеса" и криминал – известное дело, вместе. Мобильность! Бандиты нанимают, платят, а когда шофер много узнает, могут и... Вот и возят с собой водители пушки, заточки, ножи, газ.

Погоня вроде отстала. Пока не видят, свернул и въехал в широкие ворота здания. На вахте Андрей попросил разрешения заехать подремонтироваться. Иван всучил очередную пятидесятитысячную. Поехали меж колонн. Черт! Гаишники уже в воротах. На винтовую дорогу! Две машины на скорости помчались наверх по петлеобразному проезду. Готовый стрелять сотрудник на пассажирском сиденье "Жигулей" при каждом повороте терял преследуемую машину. Поднявшись наверх, и вовсе не обнаружили её. В противоположном конце здания – точно такой же спуск. Помчались туда. Заехавший в боковой отсек Гусаров притормозил, выскочил из машины и достал из багажника комплекты госномеров. Их столько раз приходилось менять! Частные на государственные и наоборот, в зависимости от цели. Навешивались скобами за секунды. Вот эти! Гусаров закрыл частные номера "ментовскими" и снова за руль! Задним ходом, давя на газ, стал спускаться обратно по той же винтовой дороге. Невезуха! Снизу поднималась "волга" с шашечками. Ее водитель притормозил на секунду, и в следующий момент задний бампер "москвича" уперся в передок его машины. Наглый "москвич" вытолкал "волгу" на первый этаж. Таксист, схватив металлический прут, выскочил из кабины, двинулся, матерясь, к нарушителю. Гусаров отмахнулся от него зажатым в руке пистолетом. В дальнем конце здания показался гаишный "жигуль". Андрей вышел, передернул затвор и на глазах у изумленного таксиста расстрелял колеса "волги". На пути преследователя прочно встала неподвижная машина.

Задним ходом мимо прячущегося диспетчера – на улицу. По Краснопутиловской – на Стачек. Опять ГАИ. Чистенький "форд". Андрей сбросил скорость перед милицейским жезлом. Слегка приоткрыв дверь. Гусаров ткнул пальцем вперед, что означало – смотри номера!

– Опаздываю!

Офицер с сомнением отошел, дав проезд.

– Сработали магические цифры, – вздохнул Гусаров. – Чужой среди своих. А тачку поменять надо. Скоро просекут и эти номера.

Акиро Хански, японский проповедник, как он представлялся, активно изучал спрос на свою новую религию. Лавры соотечественников, бывших на родине никем, а в России ставших богатыми "толкователями истины", заставили его тоже попытать счастья. Дело немудреное. Такие падкие на экзотический Восток русские с готовностью изучали любые удобоваримые учения. Самой большой радостью сегодня был для него вид бритоголовых русских, брякающих у Казанского собора колокольчиками и бивших в маленькие бубны. Секта! Отлично! На стене Дома книги видел листочек, приглашающий в секцию восточных единоборств. Хорошо! Его начального капитала хватит, чтобы развернуть агитацию за новое учение. Не на листочках. Его призывы передадут по радио, телевидению, где показывают практически все, лишь бы платили за рекламу. Книги напечатает. Здесь дешевле. Типографийку купит. А что? Если Мария Дэви, о которой читал, собрала тысячи приверженцев, чем он хуже, Акиро-сан? Свобода души и тела! Чем плох этот лозунг? Японец видел, что все ещё падки в России на свободу, на волю. Сексуальной революцией здесь не пахнет. Можно нажать на секс...

Акиро захотел пить. Открыл бутыль воды, припал к горлышку. Хорошо!.. А одежда где? Вскочил и сел опять. Девица на месте, спит на кровати. Опять переполошился – где все-таки одежда? Вспомнил – он же в ванной все с себя сбросил. Уже не торопясь, пересек комнату, открыл дверь. Пикает. Поднял пиджак. Часы пикают в кармане пиджака. Какие часы? В его часах мелодичные звуки. А это рев какой-то. Остатки хмеля (ох уж эти русские, ох уж эта "Русская"!) выветрились сразу. Охватила паника похлеще, чем по поводу одежды. Землетрясение! Цунами! Акиро дрожащими руками схватил гудящие и горящие красным цветом часы. Нажал кнопки (да как же это делается? Забыл...) Вот! Какой фон! Будущий живой бог схватил одежду в охапку и вывалился из ванной комнаты. Растолкал девицу, сунул под нос часы с тревожным сигналом. Глупая подумала, что это расчет за ночь или подарок. Однако взбесившийся под утро японец часики не отдал, а схватил её за руку и показал на дверь! Как?! А доллары-иены? Самураище чертов велел ей сматываться в одних трусах. Схватил её одежду тоже. Толкая девицу впереди себя, Акиро выскочил в коридор.

– Опасно! Радиация! – завопил он уборщице с пылесосом.

Женщина прошла мимо невозмутимо, будто ежедневно чистила реакторы.

– Радиация, – стучал японец в двери по пути к лифтам.

– Мани! Мани! – кричала девица, пытаясь что-нибудь надеть на ходу.

Кто-то выглянул, увидел дикие цифры на часах японца, его и спутницы экстравагантный видок и подключился к суматохе. Мало-помалу народ повалил в коридор. Многие, глядя на свои дозиметры, подтверждали опасность. Бежали мимо столпившихся у лифтов к лестнице. В отеле "Европа" начиналась паника.

Какова все же церковь! Незыблемость, блеск и величие! Крупинки икон осыпают стены, сияют вымытые купола. Великолепное её отражение в воде канала. Гусаров тихим ходом ехал вдоль ограждения. Ба! Двух чугунных секций не хватает. Отвлекся от Спаса-на-Крови, глянул в воду. Красный БМВ, видимо, сбивший ограду, покоился на дне канала. Вода чуть покрывала крышу. Чистая такая, даже номер машины виден.

– Ого! Погулял Руслан! Это одна из буташевских машин. "Купание красного коня" чеченца в петербургской воде. Может, повезло, и он утонул?

– Говно не тонет. Проплыло по каналу Грибоедова. А этого Грибоедова не в Чечне съели, что-то я такое слышал?

Сзади к "москвичу" пристроилась "шестерка", и паренек, выйдя из неё и вскинув на плечо видеокамеру, живо двинулся к каналу.

– Поляков... Этого мне не надо, – Андрей включил скорость, а паренек, словно опомнившись, круто повернулся к "москвичу" – узнал машину Гусарова.

Красный глазок на видоискателе продолжал гореть. Оператор увидел за рулем бородатого мужика и продолжал его снимать, пока автомобиль не вильнул вправо за ограду Михайловского сада.

Надеясь, что среди дня водителей РУОПа не застанет. Гусаров въехал в ворота автохозяйства ГУВД на Конюшенной площади. Милицейские номера, знакомый постовой... Андрей въехал в гараж и заглушил мотор поблизости от своей служебной машины. Здесь в бывших конюшнях, где когда-то ржали и били копытами лошади кавалергардов, сейчас стояло несколько милицейских машин. Остальные – на линии. Андрей, поглядывая по сторонам, чтобы не попасться на глаза знакомым, поднялся наверх в диспетчерскую.

Лисочкина не сразу узнала его.

– Был в Чечне.

– Уже из командировки? Как там, страшно?

– Живой, как видите.

Получив путевой лист и ключи от закрепленной за ним машины, Гусаров сбежал вниз.

"Не трогают мою технику, уважают, – приятно сознавая это, Андрей выехал из гаража на служебной.

Своего личного "коня" поставил на освободившееся место. Пусть теперь ищут. На "Конюшке" не догадаются проверить.

Объехав стороной канал, чтобы снова не попасть в объектив оператора, Андрей вырулил на площадь Искусств и осадил автомобиль.

У отеля "Европа" что-то происходило. Гусаров заметил у обочин РУОПовские машины, УАЗы из Центрального РУВД, а из гостиницы валом валил народ. Надев темные очки, оба бомжа присоединились к толпе зевак. Народ похохатывал и сыпал колкостями. "Фирмачи" покидали отель наспех одетыми.

– Должно быть, наша новая полиция нравов там шурует, вот они и разбегаются.

– Или опять анонимы звонили, что бомба заложена.

– Да нет, говорят, они нашу воду не пьют, а водопровод прорвало, боятся, что вода в рот или в нос или ещё куда попадет. Так перемрут же от нашей воды без закалки.

– Скажут же такое! Наверное, им тоже стало не по карману за жилье платить, вот и улепетывают. Тут один номер стоит тысячу долларов в сутки.

– Вон, гляди, бесстыжая, в одном исподнем! Что хотят, то и делают в нашей стране. При коммунистах её живо бы...

– Ага, – подхватила группа подростков, – её бы живо. А потом еще!

– Не еебыживо, а живоеебы! – ржут.

Ивану страшно понравилась эта паника, но он молчал, гадая о причине.

– Чего они взбесились?

– Я предполагаю, уже ребятки наши знакомые явились в отель прямо в своих жилетиках, а фирмачи рентген не заказывали.

– Идиоты. Хлопнули бы водочки и сидели б себе, облучались на здоровье, а то вон уже в обморок валятся, перепугались, болезные.

На только что доставленной оператором Поляковым видеокассете генерал Сергеев узнал Гусарова. Сходство бывшего майора с бородатым типом за рулем "москвича" было неявным, но манера двигаться не оставляла сомнений. Вот Андрей увидел, что его снимают, вот отвернулся, поехал в сторону церкви. Не хочет быть снятым. Хотя и прежде строго следил, чтобы его лицо никто не фотографировал. Сейчас тем более.

"Значит, Андрей вернулся, а показаться не хочет..."

В этот момент его размышления прервали звонки сразу всех аппаратов: звонили прямо из дежурной части ГУВД, прямо из дежурки РУОПа, "смольнинский", городской, внутренний...

– Пожар во время наводнения и чеченской войны. – Он взял "вертушку" и дежурного РУОПа.

Все говорили об одном. В отеле "Европа" массовое бегство проживающих повышенный радиоактивный фон.

– Я догадываюсь почему, – отвечал он по "смольнинскому".

– Очередной контейнер из Калининграда?

– Из Чечни.

– Вы, пожалуйста, не сообщайте, что с юга, а то пойдет молва, будто теракты начались.

– Конечно, я выезжаю на место, разберусь сам.

Сергеев верил Гусаровскому сообщению. Тем более что сам он сейчас в районе "Европы". Вот он на мониторе – у Спаса-на-Крови, это недалеко от места происшествия. Все логично. Надо выезжать. Подняв на ноги свободных людей из разных отделов и СОБРа, Сергеев поспешил к машине.

– Что там такое, товарищ генерал? – пряча пистолет в кобуру, спросил в коридоре Никифоров.

– Гусаровские чеченцы.

– Миллиард раздают у "Европы"?

– Гамма-лучи. Хлестанулись мы тогда изъятым контейнером из Калининграда, теперь на нас будут вешать все, что касается всяких излучателей.

"Гоблины", как и было приказано, прибыли по гражданке, прикрыв бронежилеты и оружие цивильной одежкой. Никифоров, согласовавший по дороге действия с Сергеевым, быстро их проинструктировал. Дело знакомое – "фас" на всех "черных". Растеклись ребята по вестибюлю, по этажам...

Сергеев вошел в отель боком. Навстречу торопились люди. К нему подошел долговязый бородатый мужчина, возможно, из "гоблинов".

– Вам записка.

Мужчина и мужчина. Собровец? Они же по гражданке сегодня.

"Борис Константинович! Их зовут Магомед и Вахир. Номер четыреста двадцать. Ищите в бронежилетах".

Сергеев поднял глаза от записки. Бородатый испарился. Генерал скомандовал по рации:

– Седьмой, где находитесь?

– У компьютера. Смотрю списки проживающих.

– Возьми народ и бегом в четыреста двадцатый номер. Там они. Ищи их бронежилеты!

Буташев долго отпаривался в ванне после ночного купания. Чары, его человек, смотрящий за городом в отсутствие хозяина, вечером пытался изложить деловые проблемы, но после первого же сообщения о разгроме их лаборатории по производству фенциклидина расстроился, наорал и плюнул завтра дела.

Фенциклидин! Приносивший огромные доходы! Как проморгал, как не откупился вовремя! Знает же, что милиции надо давать отрабатывать даже её скудную зарплату. Надо периодически сдавать не очень существенное, жертвовать мелочами, чтобы не терять основное. Вон их сколько из Ленкорани! Торгуют маковой соломой, гашишем – чем не работа для милиции? Пусть занимается. Только шепни этим, из отдела по незаконному обороту наркотиков, только займи их чем-нибудь, чтобы не совались в другое место. Фенциклидин! Тот же ЛСД. Как Буташев перекупал изготовителей, как с конкурентами сцепился! Сильными оказались! Десяток его людей расстреляли и сожгли. Однако он, Буташев, стал монополистом по изготовлению этого галлюциногена.

– Чары! Ты мудак! – Буташев захлебнулся и... расслабился. – Завтра о делах.

– Сдал нас кто-то. Точно как мы сдавали...

– Завтра!

В ресторане "Европы" на самом верху хорошо сиделось, отдыхалось, забывалось. Пока Руслан не разглядел своим острым зрением что-то знакомое. Человек в очках с острой бородкой в изящном костюме сидел в обществе женщин и мужчин, причем первых было значительно больше. Кого-то, напоминала ему эта манера двигаться расчетливо, весомо, без суеты.

– Махмуд, пройди к эстраде мимо того, в светлом костюме.

Чеченец гуляючи двинулся по проходу. Обратно пробирался второпях вокруг зала.

– Руслан, знакомая личность... Но не может быть...

– Кто?

– Похож на Святого! Но Святой давно секир башка! Я сам был на похоронах, ты меня посылал.

Буташев смотрел, как встал интересующий его человек, пошел к танцующим.

Святой! Со времени его гибели дела пошли полным ходом. Значит, он действительно исчез, ибо почему святовцы сдали одну за другой все позиции? А ведь уже почти прижали "чеченских" к ногтю. Значит, все-таки слетела умная голова лидера? Фирмы лояльно платили, ЛСД и другая наркота выпускалась без опасений. И вдруг в отсутствие Буташева началось избиение! Лаборатории уже нет... Неужели Святой воскрес?!

– Чары, позвони Гавриле, пусть приедет.

Квадратного Гаврилу из "тагильских" Буташев приглашал, если в деле нужен был тяжелый кулак европейца. Вообще четкого национального, территориального деления ни в каких группировках не было. На Буташева работали и корейцы, и армяне, и азербайджанцы... Кто бы с кем ни воевал, а в криминальном бизнесе нации не особо различали. Как говорят, преступность интернациональна.

Приехавший Гаврила понял, что от него требуется, и подловил человека в светлом костюме у туалета.

– Здорово, Святой!

Мужчина улыбнулся:

– Ай доунт андестенд ю.

– Ай как! Забурел, своих не узнаешь? Когда приехал?

Человек отвернулся, но Гаврила положил руку ему на плечо.

– Я тебя не отпускал.

Двое тихо следовавших за предполагаемым Святовым парней стремительно бросились вперед, и Гавриле досталось бы значительно больше и больнее, если бы не служба безопасности гостиницы. Охранники оказались рядом неожиданно быстро, растащили дерущихся, проверили документы. Святой наблюдал это со стороны, но и у него попросили паспорт.

Когда Гаврилу увели и отпустили, сопровождавший его охранник поднялся в ресторан.

– Наумов Арсений Павлович, тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения, прописан на Пятнадцатой линии, дом... – сообщил он Ибрагиму и Чары и получил деньги.

Буташев ждал возвращения Святого в зал, но тот все не являлся. К оставленной им компании присоединился какой-то общительный японец, занявший стул Святого.

– Проверить надо, может, он ушел из отеля. – Буташев встал.

В вестибюле тот же охранник подтвердил:

– Только что господин Наумов сел в зеленый "форд".

Буташеву не терпелось поскорее заглянуть в глаза Святого, сказать ему, что утрата фенциклидина будет отомщена. Сказать, что о его воскрешении узнает милиция. Пусть подергается. Судя по всему, у него водятся большие деньги. Пусть возместит ущерб.

– Прокатимся, – сказал он спутникам.

Парень, подрабатывавший водителем у Буташева, когда тот бывал в Петербурге, ждал их в красном БМВ. Руслан, Чары и Ибрагим сели в машину.

– На Васильевский!

Было заполночь, и на Невском редко где виднелись огни машин. Не было и зеленого "форда".

– Давай направо сейчас, – приказал Буташев у метро.

Поехали вдоль канала Грибоедова. Освещенная прожекторами церковь приковывала внимание. Потом Руслан вспоминал с удивлением, как растянулось время. Удар и полет длились секунды, а показалось, как в замедленном кино.

Зеленый "форд" без огней вынырнул со стороны площади Искусств в тот момент, когда появилась красная БМВ. На хорошей скорости по касательной машина нарушителя ударила буташевскую машину. Сколько лететь с набережной в воду канала? Руслану казалось, что они долго-долго валятся. Так же долго он выплывал на поверхность, выбравшись из окна машины. Не глубоко, слава Аллаху! Рядом вынырнули Чары, Ибрагим и водитель. Взобравшись на притопленную крышу БМВ, Руслан поднял голову. В проломе ограды канала стоял человек из ресторана отеля.

– В воде креститься вздумал, мусульманин? Может, тебе попа позвать из храма?

Ненавистный голос. Думал, не услышит его больше. Буташев ответил, будто произошло нечто рядовое, а не серьезное ДТП.

– А ты живучий! Тебя твои попы уже один раз отпевали. Мне кажется, это была последняя репетиция. – Что ещё скажешь, стоя по щиколотки в воде на крыше собственного автомобиля и глядя снизу вверх на противника?!

– Твоя беда, что меня узнал. Еще раз сунешься, больше не выплывешь! Мою фамилию теперь знаешь, а о старой забудь. Как забыли все умные. Завтра приходи в "Метрополь". Время то же, что и было в Москве на прошлой встрече. Говорить будем. Ну я поехал, пока ГАИ не накатило. Сам выберешься, или руку подать?

Святой повернулся к своей машине. Все в Буташеве клокотало. Какие-то силы вмешались и действуют против него. Шакал Гусаров расстроил перевозку урановых контейнеров. Миллиард украл. Теперь Святой воскрес на его голову. Ничего, он знает про его делишки. И уж он-то, Буташев, утопит Святого. Угрозыск и РУОП ищут убийц тех, кого нашли за городом в автобусе "мерседес".

Это было с месяц назад. Буташев прибирал к рукам лаборатории по изготовлению наркотиков. Встречался со Святым, уговаривал продать фенциклидинщиков. Впустую. Буташев ещё не знал, что за команда у конкурента. Стал прощупывать, пробовать на численность и крепость. Святой показал зубы – организовал налет на рынок, побил продавцов. Пришлось разбираться с жалобщиками. Буташев не защитил тех, кто ему платил. Для серьезного разговора святовские назначили встречу в их спорткомплексе. Зная, что может случиться стычка, Буташев не стал рисковать своими людьми. Нанял восьмерых "быков" из разных группировок и для разговора послал Муртаза и Аслана. Знал, что будет жарко, но не предполагал, что Святой уж очень зол и делает ставку на жестокость, чтобы все боялись. Десять человек обратно не вернулись. Вечером по телевизору показали ужасную картину. Около леса в сгоревшем автобусе нашли убитых. Мало что осталось от людей. Огонь обезобразил их до неузнаваемости. Журналист почему-то сказал, что большинство – чеченцы. Двенадцать трупов! Десять буташевских посланцев, а кто двое других? Руслан попытался выйти на святовских, стал собирать надежных боевиков, мобилизовывать все силы для расплаты. Но Святой и его люди испарились. Когда менты разрешили родственникам забрать останки убитых, оказалось, что среди них был и сам Григорий Моисеевич Святов. Буташев крепился, но не выдержал и через пару дней после похорон съездил на кладбище. На заваленной венками и цветами могильной плите прочел скупую надпись и пнул ногой. Сомнения, ожидания подвоха исчезли, когда лабораторию галлюциногена продали сразу, как только Руслан потребовал. Значит, правда, что не стало Святого. Не стало... Хитрец воспользовался случаем! Умер Святов, да здравствует Наумов! Где-то отлежался, давая себя забыть. А в могиле под его именем лежит или Муртаз, или Аслан. Буташев не решился забирать их трупы. На родине родственники возненавидят его – не уберег. Пусть будут без вести пропавшими. По полмиллиарда передал их семьям.

Буташев прыгнул, ухватился за уцелевший край ограждения, подтянулся, выбрался на мостовую и побрел в отель. Всякое бывало. И били, и обманывали, и оскорбляли. Но тогда он рос и старался выжить, стать тем, кем он стал. Он стал авторитетом. Авторитет не должен быть унижен, иначе перестанут уважать и подчиняться. Святого надо растоптать! Завтра сходка авторитетов. Завтра же встреча с азербайджанцами, грузинами, армянами. Надо поставить себя здесь. Надо доставить оставшиеся контейнеры. Это тоже дело чести. Ему заплатили вперед.

Унизительное ночное купание вспомнилось сразу, как только проснулся. Полный решимости встал. В коридоре почему-то было шумно. Руслан оделся, подошел к двери. С той стороны настойчиво постучали.

– Это я, Ибрагим! – Он был с Чары и торопил: – Кричат, что в гостинице радиация, все бегут. Внизу милиция.

Захлопнув номер, Руслан поспешил к Вахиру и Магомеду. Камикадзе смирно сидели у себя в комнате и самодовольно смеялись над переполохом. Эти люди боятся самого воздуха, который прикасался к их бронежилетам! А они носят уран на себе и не боятся умереть. Они должны выполнить приказ и доставить его за рубеж. Не страшно умереть за свободную родину.

– Снимайте жилеты, быстро! – ворвался Буташев.

Магомед и Вахир воспротивились было, но Руслан не терпел возражений.

– Снять! На время! Ибрагим, спрячь в сумку и за мной!

Чеченцы спешно шли по коридору, когда в конце его появились крепкие парни. Буташев побежал. Собровцы, как показалось, бросились вслед, но остановились у какой-то двери и с криком ввалились в чью-то комнату. Боевики удивились:

– Они к нашим зашли! Откуда знают? Нас не регистрировали!

Руслан в сердцах прошипел:

– В том-то и дело, они постоянно знают, где мы.

Группа уходила через служебные помещения. Буташев пользовался этим путем, когда приходилось скрываться. Вряд ли здание оцеплено.

Действительно, во дворе никого не было. Трое с двумя сумками вышли из подворотни. Утопив БМВ в канале, не успели распорядиться, чтобы прислали другую машину. Ибрагим поднял руку. Водители проезжали мимо не останавливаясь. Только белая "шестерка", помигав поворотом, подъехала к ним. Ибрагим открыл дверь и... не зная, что сказать, в нерешительности обернулся к Буташеву.

– Не берет? Предложи больше денег, – посоветовал Руслан.

И тут до него из машины донесся знакомый голос:

– А знаешь, почему черных не берут? Боятся! Сами виноваты, так себя зарекомендовали. Такие, как ты, проедут, водилу вышвырнут (хорошо, если не убьют) и угонят автомобиль. Редкие дураки возят кавказцев. Или смельчаки. Но скоро и они переведутся.