Текст книги "Очерк православного догматического богословия. Часть I"

Автор книги: Николай Протоиерей (Малиновский)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц)

§ 12. Крайность учения ο совершенной непознаваемости Божества.

При непостижимости в Своем существе, Бог однако не безусловно недоступен для человеческого познания. Воззрение, которым утверждается совершенная непостижимость Его, всегда признавалось церковью крайним. Появилось такое воззрение еще в языческой дуалистической философии. В христианской древности некоторые из гностиков учили, что Бог непознаваем, почему называли его «Богом неведомым», в IV в, – Арий, отделявший Бога от мира до отрицания возможности какого-либо непосредственного отношения Бога к миру. И в последующие времена это воззрение совершенно не исчезало в христианском мире. Мистики всегда утверждали, что Божество недоступно {стр. 58} познанию рассудком, что все познание ο Нем ограничивается лишь верою, теплым чувством Божества. Но с особенной настойчивостью доказывается непознаваемость Божества и вообще мира сверхчувственного в новейшее время философией, – тем направлением ее в решении вопроса ο познании, которое известно под именем агностицизма (ά – «не» и γιγνώσκω – «знаю»). Агностицизм исходит из предположения, что человек по своей ограниченности не может знать сущности вещей и все его знание ограничивается лишь внешней стороной вещей, насколько они даются нашим чувствам, как явления. В виду такой ограниченности человек должен отказаться от всяких попыток, как совершенно напрасных и непосильных для него, постигнуть сущность вещей и всего окружающего мира. а тем более познать Бога и вообще мир сверхчувственный.

Крайность учения ο совершенной непознаваемости Божества очевидна для верующего сознания. Существование религии, невозможной без познания ο Боге, показывает, что здравый смысл человечества никогда не сомневался в возможности богопознания. Если бы познание Бога было для нас совершенно невозможно, то напрасна была бы и евангельская проповедь, суетна вера наша. и этим открывался бы прямой повод к безбожию. Бог благоволил открыть Себя в творении и промышлении, в природе видимой и богоподобной душе человеческой, а особенно в сверхъестественном откровении. Поэтому человек, одаренный способностью знать Бога, может и должен познавать Его по мере своих сил. Это его первейший и священнейший долг и вместе неискоренимая потребность его богоподобного духа.

Что же касается новейшего агностицизма, признающего единственно истинным Богом человечества «неведомого Бога», то он исходит из ложных оснований. Утверждать совершенную непознаваемость Бога возможно лишь стоя на деистической точке зрения, представляя Его пребывающим уединенно, вдали от мира и человека, не имеющим к нему никакого существенного отношения (только трансцендентным миру, но и не имманентным вместе). Естественным выводом из таких представлений является отрицание самооткровения Бога человеку, а отсюда – и {стр. 59} возможности богопознания. Ha этой точке зрения и стоит агностицизм со своим вольным неведением Бога и вольным же безбожием. Но нельзя отрицать возможность богопознания при признании, что Бог открывает Себя в мире, имманентен ему, что в мире, как говорит Писание, все из Него, Им и к Нему (Рим 11, 37), что Он особенно близок к человеку. Из неверных оснований исходит агностицизм в своем утверждении непознаваемости Бога и в гносеологическом отношении. Им предполагается, что религиозное знание не может быть эмпирическим (опытным), т. е. иметь в своей основе специальное чувственное восприятие. Безусловное, рассуждают агностики, лежит вне области чувственного восприятия, не может давать ощущение ο Себе или производить на нас впечатление, а потому мы не можем ни убедиться в реальном бытии Божества, ни тем более – познавать Его. Но мысль об отсутствии опытной основы в религиозном знании – мысль ошибочная. Конечно, невозможно ощущение Божества внешними чувствами, но возможно и действительно бывает воздействие Божества на человека не только лишь внешнее, посредствуемое природой, но и внутреннее – на душу, воспринимаемое внутренним чувством. Вот это-то благодатное воздействие Божества на душу и служит опытной основой богопознания. Таким образом, и в основе богопознания лежит так же опыт, как и в основе познания ο мире конечном. Разница между тем и другим есть разница только качественная, в характере опыта. Могут, конечно, сказать, что никакого такого опыта вовсе нет – те, которые не имеют такого опыта и знают только один опыт внешнего знания. Но когда ο существовании особого религиозного опыта свидетельствуют целые роды и поколения людей, то отвергать его нельзя на основании предположения ο возможности только одного опыта внешнего знания. И как отвергать, в частности, христианский опыт, когда в определенное историческое время в лице И. Христа Само Слово плоть бысть и вселися в ны (обитало с нами), и видехом славу Его, яко единороднаго от Отца, исполнь благодати и истины (Ин 1, 14)? И Сам Господь И. Христос, когда Филипп обратился к Нему {стр. 60} от лица апостолов с просьбою: покажи нам Отца, и довлеет нам, сказал ему: толикое время с вами есмь, и не познал еси Мене, Филиппе? Видевый Мене виде Отца; и како ты глаголеши: покажи нам Отца? Не веруеши ли, яко Аз во Отце, и Отец во Мне есть… Веруйте Мне, яко Аз во Отце, и Отец во Мне. И еще: аще Мя бысте знали, и Отца Моего знали бысте; и отселе познасте Его и видесте Его (Ин 14, 7–11). Самовидцы Слова удостоверяют, что когда они возвещают ο Нем, то возвещают ο том, что слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки их (1 Ин 1, 1–3). Это свидетельство их подтверждается живым опытом церкви христианской в течение тысячелетий.

§ 13. Способы богопознания

Главных и существенных способов богопознания два: естественный и сверхъестественный.

I. Естественным способом богопознания называется познание Бога из естественного откровения Божия. Бог открывает Себя в природе видимой и неразумной. «Небо, земля, море, словом – весь мир есть великая и преславная книга Божия», говорит св. Григорий Богослов (в сл. 6), красноречиво проповедующая всем людям ο всемогуществе, премудрости, благости Творца и Промыслителя всего – Бога. В Св. Писании находится много величественных изображений того, как природа возвещает явленную в ней славу своего Творца (напр. Псал. 103 и 148; в кн. Иова 26, 28, 36–41 гл.). Небеса, – говорится в нем, – поведают славу Божию (Пс 18, 2); исполнь вся земля славы Господа Саваофа (Ис 6, 3). Душа человеческая, созданная по образу Божию, одаренная бессмертием и способностью к безграничному совершенствованию, с врожденными стремлениями к Божеству, к истине, добру и красоте, еще яснее может свидетельствовать человеку ο бытии и совершенствах своего Творца. Наконец, слышится голос Божий и видимы бывают пути Божии и в истории царств и народов и жизни отдельных лиц, {стр. 61} ибо история человечества, как и жизнь отдельных лиц, не есть сцепление простых случайностей, а управляется промыслом Божиим и ведется к определенной цели (Деян 17, 26; Пс 67, 4–5; Втор 4, 34–35 и др.). Наблюдая и размышляя ο делах творения и промышления Божия, человек может собирать в мире раздробленные следы божественных совершенств и, совокупляя их воедино, образовать из них в глубине своего духа некоторым таинственным и непостижимым образом идею божественной личности, давать обличение (облик) вещей невидимых (Евр 11, 1). Ο возможности познания Бога этим способом, доступным для всех людей, ап. Павел свидетельствует так: разумное Божие (γνωστόν τού Θεού, т. е. что можно знать ο Боге) яве есть в них (т. е. язычниках): Бог бо явил (έφανέρωσε) есть им. Невидимая бо Его от создания мира твореньми помышляема видима суть, и присносущная сила Его и Божество (Рим 1, 19–20). Руководителем человека в таком познании служит заключающаяся во внутреннем существе человека, в его богоподобии, идея ο Существе высочайшем и всесовершеннейшем или врожденное стремление к Божеству и способность осязать или непосредственно чувствовать Его (Деян 17, 27–28), когда Он благоволит коснуться души человеческой Своим благодатным воздействием, постучать в двери сердца человеческого (Апок 3, 20). При искании человеком следов Божества в мире, врожденная идея ο Боге подсказывает разуму человека, где видны эти следы, где нет, что можно относить к Богу, чего нельзя. Если бы не было в человеке такой идеи, видимое и конечное не могло бы приводить к мысли ο невидимом и бесконечном. Пути, которыми разум может следовать при составлении понятия ο Боге на основании самооткровения Божества в мире, суть следующие: 1) путь отрицания (via negationis) или исключения из представления ο Боге, как существе бесконечном, всех замечаемых в мире черт конечности и ограниченности, как несоответствующих врожденной идее ο Боге (напр. Чис 23, 19). Этим путем разум может приходить к заключениям ο Боге, что Он бесконечен, вечен, бессмертен и пр. 2) Путь при{стр. 62}чинности (via causalitatis), или заключения от действия к первой причине, когда, напр., от несамостоятельности и условности мира делается заключение ο самосущей и безусловной причине его (как в космологическом доказательстве бытия Божия), от целесообразности и порядка в творении к премудрости Творца (в физико-телеологическом доказательстве), от связи между грехом и злом, как наказанием греха, – к правосудию Божию и т. п. 3) Путь аналогии (via analogiae), состоящий в познании Бога через познание человека, сотворенного по Его образу и подобию, или через самосознание. Следуя этим путем делают заключение, напр., от существования в нашей душе идеи о Боге, как существе всесовершеннейшем, к самому Его бытию (как в онтологическом или иначе – психологическом доказательстве бытия Божия), от совести или нравственного закона к бытию виновника его – Бога (нравственное доказательство), от существования в нашем нравственном сознании идеи правды, т. е. воздаяния за добродетель и наказания за грех, – к бытию всемогущего и правосудного Бога (этико-телеологическое доказательство). 4) Путь превосходства (via emmentiae), когда совершенства, приписываемые Богу, возвышаются в бесконечную степень. Так человек может приходить, при условии, однако, таинственного божественного озарения человеческого сердца, к признанию в Боге свойств всеведения, всемогущества, премудрости, всеблагости и проч. Естественным способом многие из языческих мудрецов и приобретали некоторые познания a Боге, согласные с истиною, а не познавшие этим способом Бога, по словам апостола, безответны (Рим 1, 20).

Естественный способ богопознания для большинства людей сделался недостаточным с самого времени падения человека. В этом несомненно удостоверяет нас история. Понятия ο Божестве, какие были у людей, предоставленных одним собственным силам в деле богопознания, двух родов: народные и философские. Народные понятия были во все времена, с одной стороны, крайне разнообразны до противоречия, а с другой – крайне недостаточны и нелепы. Мысль ο единстве Божием почти совсем была потеряна у древних народов и заменена верова{стр. 63}нием в богов многих (политеизм); слава Бога нетленного и бесконечного изменена в подобие образа тленна человека, и птиц, и четвероногих и гад (Рим 1, 23). Понятия ο Боге языческих мудрецов древности, хотя в некоторой мере были лучше, однако же далеко несовершенны, несогласны между собой и часто погрешительны. Они частью содержали те самые верования, какие были у народа, частью прибавляли к ним новые заблуждения. Иные впадали в пантеизм, другие в материализм, иные в дуализм, иные в сомнение обо всем и даже в безбожие. Лучшие из мудрецов хотя приходили к лучшим понятиям, но сами колебались и сомневались и обнаруживали ясно недостаточность собственных сил в деле богопознания и необходимость высшей помощи. Новейшие мудрецы хвалятся, что разум теперь усовершенствовался и может сам собой удовлетворительно познать Бога. Но это совершенно несправедливо. Только те из них лучше философствуют, которые заимствуют свои понятия из христианского откровения, а другие, и самые знаменитые, повторяют те же заблуждения, только в новом виде, какие были в древности (особенно пантеизм, материализм). Отсюда ясно, как недостаточно одного естественного откровения к тому, чтобы сообщать людям истинное богопознание. Главная причина этого – глубокое повреждение природы человека вследствие грехопадения, ниспадение в чувственность до уподобления скотом несмысленным, помрачение в нем образа Божия вместе с богоначертанною в нем идеею ο Боге (Рим 1, 21–25). С грехопадением человека зараза греха в виде явлений физического зла проникла и в видимый мир, который перестал быть таким же отражением славы Божией, каким был тотчас по сотворении, – до грехопадения; ныне мир весь во зле лежит (1 Ин 5, 19). Дуалистические, напр., представления ο Божестве, без сомнения, исходили из наблюдений над двумя противоположными порядками явлений в мире – добрых и злых. Наконец. с развитием зла в человечестве и голос Божий в истории народов нередко заглушается голосом страстей человеческих.

Непреложность несомненно истинного познания ο Боге даро{стр. 64}вана человеку только в откровении Божием сверхъестественном. Сверхъестественное откровение Божие, предотвращая разум человека от уклонений по пути к истине в деле естественного богопознания, в то же время сообщает познание ο таких предметах, до которых собственными силами человек никогда бы не мог возвыситься (напр., тайны ο Св. Троице, ο миротворении, происхождении зла, искуплении, освящении, последних судьбах мира и человека).

Откровение это дано не для отдельных каких либо лиц или народов, а для всего человечества, ибо Бог всем человеком хощет спастися и в разум (познание) истины приити (1 Тим 2, 4). Что таково именно откровение новозаветное, это признается всеми. Спаситель есть Свет миру; апостолам Он дал повеление проповедовать евангелие всем языкам. Но и в ветхозаветные времена, хотя иудеям вверена быша словеса Божия (Рим 3, 2), но даровано было откровение не для одного народа, а «для всех человеков, как для всех нужное и спасительное» (Катих.). Еврейский народ призван был быть хранителем дарованного откровения, но чрез него и языческие народы призывались и имели возможность познавать богооткровенную истину и искренно искавшие ее действительно познавали. Если, однако, среди древних народов, за исключением Израиля, господствовали ложные представления ο Божестве, то не потому, что Бог скрывался от них, но потому, что они сами уходили от лица Божия, и их потомки в течение столетий умирали, не зная ничего ο проповеди пророков и ο Мессии, как умирают многие миллионы и теперь, не зная ничего ο Его учении.

Дарование людям сверхъестественного откровения Божия не устраняет значения и надобности богопознания естественного, подобно тому, как сохраняет свое значение естественный нравственный закон и совесть и при положительном или откровенном нравственном законе. Естественное богопознание, возбуждая вопросы ο предметах религии и не давая на них удовлетворительного ответа, рождает в душе жажду высшего религиозного знания и, таким образом, располагает людей к слышанию и {стр. 65} принятию откровенного слова Божия. Имеет важное значение естественное богопознание и в том отношении, что помогает усвоению истин откровения, представляя для них пояснения из внутреннего религиозного опыта и видимой природы. Спаситель, говоря, напр., ο промысле Божием, указывал на птиц и полевые лилии (Мф 6, 26 и сл.). Ап. Павел, говоря ο воскресении мертвых, – на посеянное и умирающее зерно (1 Кор 15, 36–38), объясняя таким образом истины откровения примерами, взятыми из области откровения естественного.

§ 14. Нравственные условия богопознания

Немногие из язычников, имея перед своими глазами природу, зная историю и вникая в свою душу, могли познать истинного Бога. И ныне далеко не для всех мир – открытая книга, говорящая ο Боге (материалистическое естествознание). Точно также далеко не все и из имеющих откровение Божие сверхъестественное действительно познают Бога. Иудеям Бог открыл славу Свою во Христе Спасителе так, как дотоле не открывал, но они не познали Его. Вы видели Меня, – говорил им И. Христос, – и возненавидели и Меня и Отца Моего (15, 24). To же наблюдается и в мире христианском. Ясно отсюда, что для приобретения живого богопознания и убеждения в нем недостаточно обладания известными умственными способностями и одной рассудочной деятельности, а необходимы особые нравственные условия. Религиозные истины все отвечают религиозно-нравственным стремлениям и запросам нашей природы, а потому и усвоение их возможно на этой нравственно-практической почве.

Как на первейшее и необходимейшее условие живого религиозного познания слово Божие указывает на необходимость нравственной подготовленности человека к усвоению истин откровения, именно, – чистоты сердца (чувства) и доброго направления воли. Еще Премудрый сказал; в злохудожную душу не внидет премудрость, ниже обитает в телеси, повиннем греху (Прем Сол 1, 4). Сам Спаситель учит, что только чистые серд{стр. 66}цем узрят Бога (Мф 5, 8). Ап. Иоанн говорит: всяк согрешаяй не виде Его, ни позна Его (1 Ин 3, 6). Такая важность в деле богопознания нравственной чистоты, чистоты нравственного настроения и поведения (сердца – на библейском языке) человека объясняется из следующего. Существеннейшее значение в деле богопознания имеет то, чтобы было живо и чисто в человеке религиозное чувство – природное влечение и тяготение к Богу богоподобной души человеческой и способность к восприятию воздействий из мира сверхчувственного. Ho если дух человека, его сердце (чувство) и воля заполнены влечениями к твари, что и бывает в состоянии греховной нечистоты, в нем не остается места влечениям к Богу; религиозное чувство слабеет и мертвеет для восприятий из мира сверхчувственного, подобно тому, напр., как совесть, при глубоком нравственном ниспадении человека, перестает быть «голосом Божиим» в человеке. Сердце имеет весьма сильное влияние и на характер и направление мышления и всего поведения человека. От сердца, по словам Спасителя, исходят помышления злая (Мф 15, 19; ср. Лк 6, 45). Это подтверждает и опыт. Замечено, что «каковы наши наклонности, таковы и мнения». Поэтому, если сердце живет нормальной и здоровой жизнью, если влечение к Богу и вообще всему безусловному, доброму и прекрасному в нем не омрачено страстями и пороками, то такая настроенность и направление его воли располагают и ум к принятию соответствующего мировоззрения; наоборот, сердце, настроенное противоположным образом, в состоянии отвращать и ум от принятия такого учения, склонять его к колебаниям и сомнениям и влечь к признанию за истину учений, сообразных с направлением сердца. Делаяй злая не приходит к свету (Ин 3, 20). «Порочная жизнь, – говорит св. Златоуст, – унижает догматы ο воскресении, ο бессмертии души, ο суде, и принимает много противного, судьбу, необходимость, неверие в промысл. Душа, погрязшая в многочисленных пороках, старается изобретать для себя подобного рода утешения, чтобы не скорбеть при мысли, что есть суд, и что нас ожидает воздаяние за добро и зло» {стр. 67} (Ha 1 Кор Бес. VIII, 2. На Деян Бес. XLVII, 4). Подобным же образом один из древних апологетов христианства (Феофил) говорил: «покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога» (К Автол. I, 2). И это – глубокая истина: каков человек, таков и его Бог, такова и его вера. Человек с развращенным сердцем и худой жизни не только отвращается от богооткровенной истины, но неспособен и понять ее. Это потому, что в нем нет ничего сродного с нею. «Подобное познается подобным», справедливо сказано было еще в древности (Эмпедоклом). Как все усилия самого деятельного ума не могут дать понятия ο вкусе плода, которого мы никогда не вкушали, ο запахе цветка, которого не обоняли, a еще менее – ο чувстве, которого никогда не испытали, так без приближения к откровению жизнью и делами останутся чуждыми для души истины откровения. Мы больше разумеем то, что отвечает обычному содержанию нашей души, ее складу, a ocoбенно то, что нами пережито.

Итак, для истинного богопознания требуется, прежде всего, очищение человека от греха, освобождение от страстей и пороков – чистота сердца (чувства и воли). «Надобно очистить сперва самих себя, а потом уже беседовать с Чистым», говорит св. Григорий Богослов (Сл. 20). Язычники, по словам апостола, потому и не познали истинного Бога, что осуетишася помышлении своими и омрачися неразумное сердце их (Рим 1, 21). Неверие иудеев произошло от огрубения сердца их (Мф 13, 15). Вообще душевен человек не приемлет яже Духа Божия: юродство бо ему есть, и не может разумети, зане духовне востязуется (1 Кор 2, 14).

Но борьба со страстями, как выражением привязанности к чувственному миру, есть еще преддверие духовного ведения. Необходимо для истинного богопознания еще положительное преуспеяние в добродетели, особенно же в любви. Спаситель говорил: кто хощет волю Его (Бога) творити, разумеет ο учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю (Ин 7, 17). По словам ап. Иоанна: всяк любяй… знает Бога: а не любяй, не позна Бога, яко Бог любы есть (1 Ин 4, 7–8). {стр. 68} О необходимости добродетели для богопознания св. Афанасий пишет: «без чистого ума и без подражания жизни святых – никто не возможет уразумевать словеса святых. Кто пожелает видеть солнечный свет, тот, без сомнения, протрет и ясным сделает глаз свой, доведя себя почти до одинаковой чистоты с тем, что пожелает видеть, чтобы таким образом глаз сам стал светом и увидел солнечный свет… Так и желающему постигнуть мысль богословов должно предочистить и убелить душу жизнью, и уподоблением в делах святым приблизиться к ним, чтобы, ведя одинаковый с ними образ жизни, уразумевать и откровенное им Богом» (О воплощ. Бога Слова, 57). Значение же любви для богопознания авва Дорофей объясняет таким сравнением: «представьте себе, говорит он, круг на земле. Предположите, что круг этот есть мир, самая средина круга – Бог; а прямые линии, идущие от окружности к центру, суть пути, т. е. жизни людей… Итак, насколько святые входят внутрь круга к средине оного, желая приблизиться к Богу, настолько по мере вхождения они становятся ближе и к Богу и друг к другу и столько приближаются друг к другу, столько приближаются и к Богу. Так рассуждай и об удалении: сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково естество любви: сколько соединяемся с ближним, столько соединяемся и с Богом» (Добротол. II, 659). Нравственная чистота и добрая жизнь, располагая человека к принятию откровенной истины и делая его способным к ее уразумению, имеют в деле богопознания великое значение и в том отношении, что открывают доступ в его сердце дарам Духа Святаго – духу познания и уразумения (Ис 11, 2). Богооткровенная истина – истина сверхъестественного характера; для усвоения ее, поэтому, необходимо сверхъестественное, благодатное воздействие. Откровение учит: Бог отверзает ум к уразумению Писания (Лк 24, 45); Он наставляет на всякую истину (Ин 16, 13); Он открывает Свои тайны по Cвоему благоизволению людям достойным (Мф XI, 25–27; Лк 10, 21–24). Стремление к нравственной чистоте делает душу особенно восприимчивой к благодатным впечатлениям, {стр. 69} от благодатного же воздействия и озарения и богопознание становится более чистым и совершенным. С умственной и нравственной восприемлемостью истин откровения от ищущего христианского ведения требуется еще усердная и постоянная молитва. Необходимая вообще, молитва особенно необходима для достижения успехов в богопознании. Этому научает нас и пример Самого Спасителя и всех богопросвещенных мужей. Спаситель молился Отцу Небесному об учениках Своих, чтобы они были освящены истиною (Ин 17, 17–20). Апостолы также молились и ο самих себе (Деян 4, 29), и ο верующих, чтобы Бог просветил их познанием истины и дал им возрастать в познании Его (Еф 1, 16–23; 3, 14–21 и др.). Псалмопевец взывал: открый (Господи) очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс 118, 18). Так и церковь для приобретения богопознания призывает прежде всего к молитве Богу об отверзении очей ума и сердца к уразумению Его слова.