Текст книги "Железная команда"

Автор книги: Николай Осинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Швабля был старше и сильнее. Швабля знал коварные приемы борьбы «джиу-джитсу».

Никита нашел его и поколотил. Он должен был это сделать, иначе бы, наверно, задохнулся от злости.

– Уберите от меня этого рыжего!.. Он кусается. Он психический! – бормотал Швабля.

Ребята с трудом растащили их.

Физиономия «заклинателя змей» решительно изменила свое выражение. Ее нельзя было теперь назвать овальной. На тонких губах уже не играла наглая, ехидная улыбочка – они сделались значительно толще и красней.

Но настоящего удовлетворения Никита не испытывал. И не потому, что у самого на лбу выросла шишка и левый глаз открывался не полностью. Нет. Просто он не был уверен, что доказал ребятам свою непричастность к похищению совы, не стало яснее, каким образом Швабля ухитрился подсунуть ее в дом. Можно было голову закладывать, что это Шваблина проделка, рассчитанная на то, чтобы поссорить его с поселковыми ребятами, а вот докажи попробуй!

Зато Орешик глядел на Никиту теперь с явным обожанием.

– Кы-ак он Швабле врлежет!.. Кы-ак даст! – повторял на все лады воинственный забияка, сладостно выкатывая глаза.

От чудесного воодушевления, привезенного с поля, у Никиты ничего не осталось.

За ужином в тесной, грязноватой столовой лысый прораб Иван Борисович заинтересовался происхождением шишки на Никитином лбу.

– Блеск, туда-сюда! Где приобрел украшение?

Никита промолчал.

– Озорничают ребятишки без дела, – сумрачно сказал Андрей Матвеевич, глядя мимо сына куда-то в угол. Он был в курсе всех обстоятельств драки, но хмурился по другой причине.

– Да, озорничают негодники, – согласился прораб. – Вчера стекло выбили в новом доме.

За открытым окном, где под березой стоял длинный щелеватый стол, смеясь, рассаживались шоферы и девушки из строительной бригады. Откуда-то уже всем было известно, как пьяный Мухортов бежал за своей машиной.

– Вот это дали Яшке Мухе прочихаться! – донесся сквозь общий шум чей-то громкий возглас.

При этих словах Андрей Матвеевич еще ниже опустил прямые брови, похожие на зрелые ячменные колосья.

– Хорош смех!.. Слышал, Иван Борисович? – обратился он к прорабу. – Митька Дубровин да вот мой… деятель, – кивнул он на Никиту, – увидели, что стоит машина на дороге, и угнали на стан. А назад, с поля, пришлось ее на буксире тащить: угробили!..

– Я тебе говорил, – вскинул Никита заблестевшие глаза на отца. – Как бы тогда на ней доехал Митька до тракторного отряда, если бы поломал? Мухортов, наверно, сам потом поломал, а на Митьку сваливает со зла. Яшка же пьяный был!

– Разберись теперь! Мухортов говорит: остановил машину на дороге потому, что масла в картере оказалось мало. А вы залезли в кабину и погнали, во-ди-те-ли!..

Прораб неожиданно пришел на помощь Никите.

– Яшке соврать, что паршивой собаке тявкнуть. Гнать его надо из совхоза, туда-сюда!

– Что ты их защищаешь! – перебил его Андрей Матвеевич. – Вот завтра сниму у тебя еще одну машину – на подвозку горючего к тракторам вместо полуторки Мухортова – послушаю, что ты заговоришь.

– Сорвать подвозку стройматерьялов хочешь! – Иван Борисович толкнул стол костистой грудью, и красное лицо его побурело. – На свалке я видел такую работу! Тогда сам строй школу!..

Надо было создавать резерв стройматериалов на период уборочной и осенней распутицы. Поэтому прораб наседал на директора при всяком удобном случае.

– Камень! Песок! Цемент давай… Сорвем план – опять зимой будем караул кричать, туда-сюда!

Никита ободрился было, когда мужчины заспорили о строительных делах. Но спор все-таки закончился разговором о ребятах.

– Организовать их надо в бригаду! – горячась, как всегда, предложил Иван Борисович. – И на работу. Ко мне. Песок сгружать, кирпич подносить – некогда будет лягушек да ужей девчатам подсовывать.

– Я прикидывал, – раздумчиво протянул Андрей Матвеевич, не то соглашаясь, не то возражая прорабу. – Не так-то просто с ними. Знаешь, самое главное – руководителя им подыскать толкового, тогда и дело найдется. Хочу вот с комсомольцами поговорить, с Александрой твоей. Она с характером, справится.

– Безнадежно! – махнул рукой прораб. – Не вытащить ее из мастерских. Вбила себе в голову, что будет механиком, и никаких чертей, туда-сюда!

– Посмотрим. Может, и не надо ее вытаскивать? Пусть там с ними работает!

Шура

Руководителем их бригады назначили Шуру Тараканову, ту самую, что в первый день приезда Никиты едва не огрела его метлой за компанию со Шваблей. Характер ее проявился сразу, как только она собрала мальчишек возле мастерских.

– Прямо поубивала бы со зла! – накинулась она на них, как будто перед нею стояли самые заклятые враги.

– За что? – спросил Митька.

– Не знаешь!.. – Шура сверкнула на него такими пронзительно-синими глазами, что никто больше не осмелился перебивать ее. – Из-за вас меня от дела оторвали… Понимаете ли вы, балбесы, сколько приносите вреда? Людей в совхозе не хватает. Отстаем со строительством, с ремонтом комбайнов. Рабочие трудятся по две смены. Устанет человек, идет домой отдохнуть, а ему бездельники лягушек или ужей в постель насовали. Отдохнешь тут! Ну, я вас воспитаю!

Ребята не ожидали подобной воспитательной беседы. Кое-кто даже опасливо отодвинулся. Поубивать не поубивает, а тумака от нее, пожалуй, можно схватить.

– Ужей и лягушек не мы… – начал Никита.

– Правильно, вы с Дубровиным полуторкой занимались, вон плоды вашей деятельности! – язвительно указала Шура на стоящую невдалеке испорченную Яшкину автомашину. – А Семга с Олегом в это время воду из бочек на строительстве разливали, Орешик стекла в новом доме бил…

– Одно только, теть Шур… – бодро начал Орешик и тут же лишился своей рогатки.

– Мы ведь к тебе не набиваемся, – сказал Митька с оскорбленным видом. – Сама позвала. Можем уйти.

– Ну и проваливай! – отрезала Шура. – Полуторку Мухортова Андрей Матвеевич нам отдал. Отремонтируем – будем на ней ездить. А ты сунься прокатиться – забудешь, как себя звать!

Подхватив ящик с инструментами, она направилась к поломанной автомашине.

– Сердитая! – почему-то с уважением произнес Олег.

Ребята помолчали. Потом один по одному приблизились к девушке, поднимавшей капот грузовика.

– Что стоите?.. Олег, вот ключ – вывинчивай свечи! Никита, снимай аккумулятор! Мить, помоги ему! Орешик, возьми банку, сбегай за керосином!

В одну минуту целому десятку ребят Шура нашла работу. Потом, когда их собралось еще больше, у нее и для всех дел хватило. Одни под ее руководством отвинчивали гайки и разбирали мотор. Другие промывали снятые части в керосине. Третьи протирали их ветошью и раскладывали на рогоже.

– Шур, а ты потом сумеешь собрать? – Олег опасливо посматривал на все увеличивавшееся количество деталей на рогоже. – Не перепутаешь?

– Почему я? Вместе разбираем – вместе собирать.

– Мы же не знаем!

– Запоминайте…

Занятая работой, Шура не казалась такой уж сердитой. Правда, она могла разругать за промашку или нерасторопность. Но скоро все увидели, что и на себя она также злилась, называла рохлей безголовой, если не ладилась работа.

Потом выяснилось, что она совсем не прочь и пошутить. Это по ее просьбе недогадливый Семга, самый старший из ребят, несколько раз бегал в мастерскую за пропавшим будто бы зажиганием с их машины, искал «ветродуй с кольцом». Однако никому из мальчишек после всеобщего смеха над Семгой не пришло в голову небрежно бросить какую-нибудь деталь. Еще бы, такая ответственность! Ведь не утильсырье собирали. Даже непоседа и вертун Орешик усердно чистил ржавые гайки. Он только недоверчиво переспрашивал: взаправду ли они отремонтируют грузовик и будут на нем ездить?

– Такая техника – это тебе игрушка, что ли? – наставительно отвечал Митька. – Поломал да выкинул? Если нам что не под силу будет, позовем Ивана. Он обещал.

Однако звать никого не пришлось. Добровольных помощников объявилось предостаточно. Ремонтом грузовика почему-то вдруг заинтересовались многие шоферы. Если бы Шура не гнала их решительно прочь, то ребятам, пожалуй, и не подступиться было бы.

Приезжал на мотоцикле и тракторист Иван Дубровин. Озабоченно ходил вокруг, отзывал Шуру в сторонку и что-то выяснял у нее. Наверно, справлялся о серьезности повреждения в моторе. Но со стороны казалось, что Иван заглядывает не столько в мотор, сколько в глаза девушки.

Заходил Мухортов, побритый и веселый, точно его премировали за хорошую работу.

– Шурочка, привет! – нахально балагурил он. – Что, хочешь реставрировать мой драндулет? Напрасный труд. Этому чуду первобытной техники место в музее древности.

Едкое слово или неприветливый взгляд в ответ мало смущали его. Раздавая ребятам щелчки и тычки, он ходил за Шурой и поплевывал на автомашину.

– Спасибо огольцам, классно они меня от этой утильтелеги избавили! Получу новый «ЗИЛ» – покатаю за услугу.

Большинство ребят опасливо сторонились его. А Никита закипал все большей ненавистью к Мухортову: Яшка сумел свалить вину за поломку машины целиком на Митьку.

Когда шофер попытался поймать Шуру за руку, Никита, словно невзначай, уронил нахальному парню на ногу тяжелую шестерню. Яшка свирепо сквозь зубы выругался и удалился прихрамывая.

Чаще других заглядывал механик мастерских Петя, рослый, некрасивый парень в брезентовой куртке.

Хотя его никто не звал, Петя всякий раз, подходя, усиленно хмурился, как чрезвычайно занятый человек, которого отвлекли на малозначительное дело. Но, отвинтив одну гайку, брался за вторую, третью и не мог оторваться, забывал, что в мастерской его ждет работа куда более важная.

Никита тоже не мог оторваться от машины. С того времени, как попробовал управлять трактором, а потом проехал на мотоцикле, его неудержимо тянуло к мотору. Книжка «Двигатель внутреннего сгорания» была для него теперь увлекательней любой приключенческой повести.

Ему приходилось не один раз читать, что работа приносит людям радость.

– Труд, – говорил отец, – это естественная, данная от природы потребность человека.

Но Никита не испытывал прежде ни этой естественной потребности, ни радости, когда мать заставляла кое-что сделать по дому, – такая работа была для него чистым наказанием. А теперь, измазанный, со сбитыми до крови пальцами, на нещадной жаре он возился с тяжелыми грязными деталями и не хотел для себя другого удовольствия.

К вечеру от усталости у Никиты дрожали ноги. Натруженные с непривычки мускулы рук болели, словно по ним били палками. И все-таки он боялся проспать: вдруг утром без него начнут заливку подшипников!

Не один он увлекся машиной. Вся их «рабочая команда» помешалась на ремонте мотора. Ребята мечтали о том, что каждый день будут ездить на своем грузовике купаться, побывают в бору. А Орешику просто не терпелось промчаться по степи, «чтобы в ушах свистело».

– Назовем машину нашу «Пулей», – предложил он.

– Нет, «Ракетой», – возразил кто-то.

– Теперь даже пылесос называют «Ракетой»… Может, «Вездеход»?

Никита, красивший кузов, задумчиво потер розовый облупленный нос и вывел на борту белилами: «Везделет».

Однажды вечером, когда все разошлись, он остался возле машины один. Долго-долго сидел в кузове и смотрел, как загораются звезды. С «Везделета» они видны были лучше…

После работы Шура иногда затевала какую-нибудь игру. Ребята не прочь были погонять футбольный мяч на спортплощадке. Однако Шура говорила, что ей надоело быть на солнце, и охотнее бежала со своей командой в березовую рощу. Скрывалась она не столько от солнца, сколько от посторонних глаз, потому что не меньше мальчишек любила по деревьям лазать, воображать себя разведчиком или партизаном – словам, вести боевой образ жизни.

Ребята сделали ружья-автоматы, трещавшие совсем как настоящие. Семга с Митькой сконструировали пушку, использовав для этого самоварную трубу, лист железа, полосу резины от зиловской камеры и еще кое-какие детали. Чтобы произвести выстрел, «артиллеристы» изо всех сил натягивали тугую резину, при этом шатун отходил от броневого щита, а прикрепленный к нему поршень внутри трубы цеплялся за спусковую скобу. Пушка могла стрелять комками глины, огурцами, картошкой. Но главнокомандующая Шура не разрешала стрелять никакими снарядами. Поэтому, когда «артиллеристы» дергали за шнурок спускового механизма, раздавался только звук выстрела. Правда, звук был такой силы, что все собаки в поселке бесились от злости, а воробьи в ужасе срывались с ветвей.

Пушка в зависимости от игры могла изображать и ракетную установку, с помощью которой сбивали самолет с американским шпионом.

Эта игра придумалась как-то сама собой. Только никто не хотел исполнять обязанности шпиона. Обычно избирали на эту роль Орешика, обещая достать ему резины для новой рогатки. Впрочем, выполнить обещание не опешили.

Орешик клянчил, клянчил резины, потом наделал бумажных пакетов, набил их мягкой, как пудра, дорожной пылью и сказал, что будет отбиваться гранатами. Одна такая «граната» угодила Митьке в голову. После этого Митька долго плевался, протирал глаза и грозил повыдергать «шпиону» руки, если он еще раз попробует применить свое оружие.

– Разорлужаться так разорлужаться! – сказал Орешик, выкидывая набитые пылью пакеты.

Как-то он ухитрился незаметно отрезать от пушки резины себе на рогатку. В результате его проделки во время очередного выстрела резиновый жгут лопнул. Концом хлестнуло «артиллериста» Семгу по лицу так, что он не устоял на ногах. Нос пострадавшего мгновенно стал похож на перезрелый помидор сорта «грушка».

Вообще, если понаблюдать за Семгой, приходило на ум, что он просто невезучий. Либо проваливался сквозь крышу землянки, где до этого спокойно разгуливали ребята, или под ним обламывался сук, на котором минутой раньше благополучно качались другие. Он мог споткнуться и упасть на ровном месте. А когда допытывались, отчего это случилось, он неизменно отвечал:

– Чертяка за ногу дернул.

– Опять слепнулся! – сочувственно произносил Орешик, с озабоченным видом кружа возле него. – И что это тебя одного черлтяка дерлгает?..

На этот раз Семга ничего не сказал. Держась обеими руками за нос, он продолжительное время издавал шипящие звуки, словно обжигаясь, тянул губами кипяток из блюдца.

В строй его вернула Шура. Она осмотрела Семгин нос, нашла, что ничего особенного с ним не случилось, и повела свой отряд «рабочего ополчения» выгружать неожиданно прибывший долгожданный шифер.

Но было у Шуры одно чисто женское свойство. Она не могла равнодушно видеть порванных штанов и рубашек, лишенных пуговиц. Перед тем как распустить свой отряд по домам, она заставляла мыть не только руки, лицо, но и шею и даже ноги.

За Никитой Шура следила больше, чем за другими. Иногда вечерами, когда не было дома Андрея Матвеевича, она забегала к ним в дом, мыла посуду, убирала в квартире.

– Почему мать не едет? – опрашивала она.

Никите не хотелось говорить на эту тему.

– Так. Некогда ей.

– А ты прямо как помещик, – тут же отчитывала она его, – пришел с работы и разлегся. А кто будет ужин отцу готовить?

– Так я же не умею!

– Ну-ка, живенько зажигай керогаз, ставь чайник… Что у вас есть? Сало, колбаса? Режь, вали на сковородку.

В ее голосе и движениях была какая-то заразительная стремительность. Стоило побыть с ней минуту-другую, посмотреть, как легко, ловко мелькают ее маленькие смуглые руки, и невольно сам Никита начинал двигаться быстрее. И тогда уже казалось, что все у него ладится, что все он может сделать.

Ужин, приготовленный Никитой, почему-то нравился Андрею Матвеевичу куда больше, чем в столовой.

– Вот это чай! – крякал отец, прихлебывая из кружки. – Только на фронте доводилось такой пить. А колбаса! Вкуснятина! Мечта целинника!..

– Пригорела, – самокритично оценивал Никита свои кулинарные успехи. – Дымом пахнет и еще вроде солидолом, что ли?

– С дымком даже вкуснее. Будто копченая. – Отец аппетитно похрустывал почерневшими шкварками. – А солидолом – это ты сам провонял, механизатор. Ну как, овладеваешь техникой? Радиатор от карбюратора отличишь?

«Шура – вот кто самый знаменитый человек здесь, – писал Никита матери. – Это она мобилизовала комсомольцев, и в нашем доме вчера закрыли крышу. Если бы не она, мы бы не научились ремонтировать автомашину. И вообще никто бы нас к «Везделету» не допустил после того, как мы нечаянно его сломали. Поэтому сходи, пожалуйста, в магазин автосбыта и узнай, нет ли там коленчатого вала для «ГАЗ-АА». У нашего заведующего мастерской, кажется, есть, но он жадюга, не допросишься. А без коленвала никак нельзя, потому что мотор не будет работать. И приезжай сюда к нам скорей, немедленно. Крыша в доме уже есть, а тебя все нет и нет…».

У их команды появился враг – жестокий, непримиримый и коварный.

Прежде всего он разграбил «Везделет».

Придя утром на работу, ребята увидели, что кабина их машины, куда были сложены части разобранного мотора, открыта и осталась в ней только тяжелая крышка блока цилиндров.

– Швабля!.. Шваблиных рук дело! – закричал Олег.

– Точно! – поддержал Никита. – Больше некому. Это он замки без ключа отпирает.

– Убить за такое мало! – яростно зашумели ребята.

«Заклинатель змей» стяжал себе такую дурную славу, что, если бы он появился в эту минуту, ему не дали бы трех слов сказать в свое оправдание – надавали бы столько тумаков и затрещин, сколько он не получал за всю свою беспутную жизнь.

Общему угару вспыхнувшей к Швабле ненависти не поддался один Митька.

– Кончай вопить, разобраться надо, – сказал он. – Нужны ему детали мотора, как луне хвост. Он же техникой не интересуется!

– Значит, нужны! – продолжали кипятиться ребята. – Разбросал, гад, чтобы нам навредить! Знаем его!

– Если разбросал – найдем, – упрямо гнул свою линию Митька. – А вдруг не он?.. Говорю, разобраться раньше надо.

Шура тоже приняла его сторону. Начали искать следы преступника, но никаких улик обнаружить не удалось. Подошел Авдей Савельевич. Он заведовал ремонтной мастерской, распоряжался автомашинами и запасными частями к ним. Узнав, в чем дело, покачал головой, повздыхал вместе с ребятами.

– Ладно, не горюйте, – ободрил он, – я вам другой мотор дам.

Уныние вмиг сменилось бурным ликованием. Однако тут же выяснилось, что Авдей Савельевич предлагал им старый тракторный двигатель, валявшийся за сараем.

– У-у… – вновь пала духом команда «Везделета».

– Другого у меня для вас нет, – сказал Авдей Савельевич. – Я не виноват, что вы лопоухие.

В этот момент и появился Швабля с выражением нахальной невинности на лице.

– Привет трудовому народу!.. Что смолкнул веселия глас?

Никита грозно шагнул к нему.

– Паразит, сейчас ты тоже не возрадуешься!

– Пресвятая богородица, – попятясь, забормотал Швабля, – спаси меня от рыжего авчихриста!

– Брал части от мотора?

– Я утильсырьем не интересуюсь.

– Куда же они делись?.. – подступила к нему вся команда.

Швабля быстро оправился от замешательства.

– Это, между прочим, нетрудно установить, – сказал он, засовывая руку в карман. – У меня есть волшебное зеркальце. Загляну в него и все выясню!

– Балаболка! С тобой всерьез говорят!

– И я всерьез. – Он извлек осколок стекла и сделал вид, что заглядывает в него. – О-о, пожалуйста! Преступник среди нас…

– Это мы и без тебя знаем, – выдавил Никита сквозь стиснутые зубы.

– Вот его портрет, – все более вдохновляясь, продолжал «заклинатель змей». – Мужчина невысокого роста, ходит прихрамывая, носит через плечо кожаный планшет, имеет светлые волосы, выпуклые глаза и не имеет совести.

Все посмотрели на заведующего мастерской.

– Ну-ну, прорицатель! – заволновался Авдей Савельевич. – Хватит балабонить.

– Вас интересуют пропавшие вещи? Ничего нет проще, как найти их с помощью волшебного зеркальца… Лежат они в глинобитном складе на полках. А ключ от склада…

– Куда же вы, Авдей Савельевич? – воскликнула Шура, придерживая заведующего мастерской за ремень планшета.

– Некогда мне с вами…

– Подождите, надо заглянуть к вам на склад.

– Нечего делать там.

– А-а, все понятно! Немедленно верните нам части мотора.

И тогда враг раскрылся.

– Не дам! – решительно заявил Авдей Савельевич, порываясь уйти. – Не дам! Угробили машину, а теперь хотите разбазарить такие дефицитные детали? Не дам! Берите списанные.

Вокруг него поднялся такой шум, что из мастерской выбежали рабочие. Механик Петя, узнав, в чем дело, начал убеждать упрямого Авдея Савельевича, что надо не мешать ребятам, а, наоборот, помочь им отремонтировать машину. Какой уж помощи было ждать от этого бессовестного человека! Едва-едва заставили вернуть похищенное.

– Ты как узнал, что это он нас ограбил? – полюбопытствовал Никита у Швабли.

Но «заклинатель змей», довольный произведенным впечатлением, удалился, храня загадочное молчание.

– Подсмотрел, ясное дело, – сказал Олег. – Жулик жулика за километр чует.

Благодаря неистовой Шуриной деятельности удалось раздобыть новые и отремонтировать старые детали мотора. Не хватало лишь коленчатого вала, и завмастерской со злорадством говорил, что легче достать новую автомашину, чем коленчатый вал для их полуторки.

– Авдей Савельич, голубчик, – пробовала подольститься к нему Шура, – ведь я же знаю, у вас есть!

Ясные Шурины улыбки, открывавшие крышки ящиков с запчастями на машинах самых скаредных шоферов, не вызывали у Авдея Савельевича никаких добрых чувств. Не помогло и категорическое письменное распоряжение директора.

– Вот что, Александра Ивановна Тараканова, катись-ка ты со своими бумажками! Не числится у меня такой детали, ясно? Не чи-слит-ся!

– Я знаю, что не числится, – вздыхала Шура, – вы хитрый, сумели бухгалтерию провести.

– Хе-хе, – ехидно покашливал заведующий мастерской, – ловкость рук и никакого мошенства. Все законно!

Помощь пришла неожиданно. Как-то снова явился Швабля, постоял около «Везделета», посмотрел в свое зеркальце и подмигнул опять приунывшим ребятам.

– Хотите, добуду вам эту самую штуковину?

– Не свисти, – хмуро отозвался Митька.

– У меня деловое предложение. Что я буду за это иметь?

– По шее! – усмехнулся Никита, не веривший ни единому слову «заклинателя змей».

– Не устраивает, – спокойно ответил Лева. – Хочу заняться общественно полезным трудом.

– Ой ты! Общественно полезным? Уморил!

– Пользы с тебя, как с воробья пуху.

Швабля не ожидал такого дружного и шумного отказа.

– Чего завякали? Что я, у бога поросенка стащил, что ли? Вам можно, а мне, что ли, неохота с настоящей машиной повозиться? Я, может, всю жизнь мечтаю шофером стать.

– Прловаливай, мечтатель!..

– Нужон ты нам!

До этого Лева был убежден, что стоит выразить малейшее желание участвовать в общем деле, как сразу же примут. Везде, где он жил, его чуть ли не силком тащили в различные кружки. Когда Шура организовала команду «Везделета», Швабле тоже захотелось ремонтировать грузовик вместе со всеми ребятами. Однако на этот раз его никто не звал. Несколько дней он вертелся на глазах у Шуры и ребят, надеясь, что они все-таки позовут его к себе. Наконец потеряв терпение, сам обратился к ним:

– Так я же Авдея разоблачил, а теперь обещаю достать… ну, эту самую…

– Твое обещание в мотор не вставишь, – сказал с досадой Митька.

– Кому говорлят, прловаливай!

Чем решительнее гнали «заклинателя змей» прочь от машины, тем больше ему хотелось работать с ребятами.

– Шурочка, давай договоримся. Притащу коленчатый вал – ты мне первому разрешишь машину вести. Идет?

– Ладно, отвяжись только!

Повеселевший Лева, послав команде «Везделета» прощальный привет рукой, многозначительно сказал:

– Морген!

И в самом деле, назавтра он появился, таща на спине мешок, в котором лежал какой-то тяжелый угловатый предмет.

Обливаясь лотом, Лева сбросил ношу к Шуриным ногам.

– Трудно свой хлеб добывал человек.

Команда «Везделета» вмиг окружила его.

– Что это?

– Не колбаса и даже не шоколадные конфеты.

Из мешка вытащили новенький коленчатый вал, еще покрытый заводской смазкой.

– Где взял? – воскликнул потрясенный Никита, сразу прощая «заклинателю змей» все обиды.

– Купил, нашел, едва ушел.

Каким таинственным способом добыл Швабля дефицитнейшую деталь, осталось загадкой, но где – об этом через несколько дней возвестил громкими горестными возгласами Авдей Савельич.

Когда «Везделет» подал первый признак жизни, завмастерской тревожно заковылял к своему запертому на огромный замок глинобитному складу. Минуту спустя он выскочил оттуда как ошпаренный.

– Стой! Остановись, говорю! – С необычайной для хромого человека прытью он помчался наперерез машине, медленно катившейся по двору.

Шура выключила скорость.

– В чем дело?

Швабля, гордо восседавший рядом с ней, при виде рассерженного заведующего мастерской юркнул из кабины.

– Почему у вас мотор заработал? – Авдей Савельевич схватился за поясницу.

– А мы его сагитировали.

– Где взяла коленвал? Слышишь! Это воровство! – свирепо заорал заведующий. – За это под суд!..

В ответ на лице Шуры выразилось величайшее недоумение.

– Что вы, Авдей Савельич! Как же могли украсть у вас запчасть, которой у вас не было?

– Была! Под ящиком лежала!

– Неправда. Смотрите! – Шура достала из кармана шаровар свернутую бумажку. – Вот вы же на распоряжении директора написали: «Коленвала не имеется». И в бухгалтерии мы проверяли: точно, не числится, все израсходованы.

– Жулики! – прорычал заведующий мастерской. – Думал на добрую машину поставить…

– Ловкость рук! – припомнил Никита его слова. – Все законно.

Под ликующие победные вопли экипажа «Везделет» двинулся дальше.

Зловредный Авдей Савельевич придумал, как надолго остановить «Везделет». Он придрался к тому, что никто из «экипажа» не имел документов на право вождения автомашины, и на этом основании запретил им выезжать со двора.

Ребята пытались доказать ему, что уже освоили машину не хуже таблицы умножения. Тогда Авдей Савельевич устроил им экзамен и начал задавать такие каверзные вопросы по устройству ходовой части, что даже Шура иногда путалась в ответах.

– Хе-хе, у вас еще вот эта деталь маловата! – злорадствовал он и ловил экзаменуемых жесткими, как напильники, пальцами за нос.

Он даже хотел вернуть отремонтированную полуторку Мухортову, а ребятам как наглядное пособие предлагал остатки разбитого тракторного мотора, выброшенного из мастерской. На счастье, Яшка отказался принять свою бывшую «утильтелегу».

В ответ на Никитино письмо, в котором он просил маму купить коленчатый вал, отцу пришла телеграмма:

«Не смей допускать ребенка машинам очень переживаю никакого коленчатого винта пусть не ждет немедленно возвращается домой Мама».

– Вот и напиши ей! – сказал Никита, прочитав телеграмму. – Перепутала все, выдумывает…

– Да-а, перепутала, – протянул Андрей Матвеевич. – А у тебя какие планы? Не соскучился по ней?

Вопрос был слишком сложен, чтобы ответить сразу.

– Что сейчас об этом толковать! – хмуро ответил Никита, покусывая шершавые, растрескавшиеся губы. – Ты вот лучше скажи: директор ты или не директор?

Напряженные угловатые желваки на темном лице Андрея Матвеевича расплылись.

– Допустим.

– Ты не улыбайся! Почему тогда тебе Авдей не подчиняется? Яшкину разбитую полуторку ты нам отдал? Отдал. Мы ее отремонтировали? Отремонтировали. Имеем теперь право ездить на ней?

– Нет.

– Ага, тоже скажешь: из-за шоферских прав? Значит, мотор мы просто так, для забавы изучали? А мы не хотим для забавы! Мы хотим по правде работать: камень, песок возить на строительство. Сам же говорил: если не будет к осени новая школа готова – придется волей-неволей мне возвращаться в город.

– Погоди кипятиться, – прервал Андрей Матвеевич. – Машину вы за две недели не могли освоить как следует, так что вам с ней не справиться. А насчет школы ты прав. Тут, брат, так или иначе, помощь ваша нужна…