Текст книги "Железная команда"

Автор книги: Николай Осинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

«Заклинатель змей»

Знакомься! С кем тут было знакомиться? Плотники в потемневших от пота майках стучали топорами, каменщики выкладывали стены какого-то серого здания, шоферы гнали куда-то свои грузовики. И никому не было дела до Никиты.

Пока он раздумывал, с кем же все-таки хотя бы обмолвиться словом, появился человек подходящего возраста, сразу обративший на себя внимание. Не свистя и в то же время словно бы посвистывая, он с непостижимой ловкостью на ходу перебрасывал в руках несколько монет. Голубые глаза мальчишки совершенно не смотрели на монеты, а все время проворно шныряли по сторонам.

Следом за этим удивительным целинником бежала не менее примечательная женщина в ярком, цветастом халате и с порядочной хворостиной в руке. Ее полную белую шею обтягивала желтая цепочка, на которой болтался выложенный гранеными стеклышками крестик.

– Лева, остановись… Лева, иди домой, – повторяла приметная женщина низким ровным голосом. – Слышишь?

Лева почему-то не хотел ни останавливаться, ни даже отвечать. Наоборот, оглянувшись, он прибавил шагу, впрочем, не переставая жонглировать монетами.

Женщина, запыхавшись, остановилась, со злостью помахала хворостиной и повернула обратно.

Белокурый целинник тут же вернулся к Никите.

– Эй, красноперый, откуда прикатил?

Он был несколько старше, поэтому Никита стерпел такой намек на цвет своих волос. Да и ясные Левины глаза выражали скорее дружелюбное озорство, нежели насмешку.

– А ты откуда?

– Я? – Лева подбросил две монеты и поймал их ртом. – Из Индии.

– Брось заливать-то!..

– Заливать? А ты знаешь, кто был мой дед?.. Ре-во-лю-ционер! Слышал о знаменитом бесстрашном революционере Швабле?

– Н-нет…

– Эх! А по виду можно принять за умного. Да о нем все газеты писали! В гражданскую войну белогвардейцы угнали его вместе с семьей в Китай. Там дед и умер от страшных пыток. Арестовали моего отца. Потом пришли за мной – узнали, что я распространял листовки. Но я был готов к приходу полицаев. Когда они ночью ворвались в мою комнату, на голову им упало ведро с помоями.

– А ты где был?

– Я? В трюме океанского парохода.

– Здорово!..

– Да не шибко. В темноте на пристани перепутал трапы. Хотел забраться на корабль, который плыл в Советский Союз, а попал на американский «Каравенал».

– И в Америке, что ли, был?

– Еще дальше: в Пентагонии.

– Ну и врешь! Есть страна Патагония – я в географии читал…

– Это в географии – Патагония, а туземцы все, как есть, называют себя пентагонцами. Правильно – Пентагония. Хоть с кем спорь. Оттуда мне удалось отравиться в Индию…

Дослушать потрясающую Левину биографию, полную необычайных приключений, Никите не удалось. Сзади незаметно подкралась женщина с крестом на шее, схватила путешественника за ворот зеленой куртки и взмахнула хворостиной:

– Вот тебе!

Какой-то долей секунды раньше Лева с проворством белки шмыгнул ей под руку, и хворостина со свистом опустилась на плечи Никиты.

Это было до того чудовищно, что бедный новосел остолбенел на целую минуту.

– Что вы делаете? – захлебываясь, крикнул он.

Однако странная женщина обратила на его негодующий крик не больше внимания, чем на писк испуганного цыпленка.

Она еще крепче схватила Леву и стала хлестать его хворостиной. Путешественник вертелся вокруг своей истязательницы, точно щенок на веревке.

Наконец ему удалось вырваться.

– Ты у меня еще получишь! – пообещала женщина вслед Леве дрожащим, всхлипывающим голосом, словно это ее отхлестали хворостиной.

Едва она скрылась, как Лева тотчас вернулся к крыльцу Никитиного дома. Судя по беззаботной улыбке, сиявшей на его овальном лице, можно было подумать, что он пережил забавное приключение.

– Видал, какая у меня маза?

– Кто это? Сумасшедшая? – не понял Никита, мрачно потирая саднившее под майкой плечо.

– Английского не знаешь. Маман, значит. Мутер, мутхен и так далее. Только она мне не родная. – Лицо Левы сделалось печальным, на глазах появились слезы, и он поведал страшную историю тиранства над ним злой мачехи.

– Почему ты терпишь? – кипел от негодования Никита. – Здесь не заграница, чтобы издеваться! Я расскажу папе!

– Что ты! Она же меня тогда живьем слопает – и пуговиц не останется!

Помолчали и снова вернулись к разговору о Левиных странствиях. Никита признался, что давно мечтает о путешествии в космос, но для начала невредно побродить по Алтаю. У него кое-что собрано в дорогу.

– И деньги есть? – обрадовался Лева. – Вот удача! Я как раз ищу себе компаньона. Теперь мы провернем дельце! Пойдем алмазы искать!

С этой минуты жизнь новосела приобрела стремительный темп. Никите приходилось только удивляться, что он без тренировки поспевает за Шваблей, который носился из конца в конец, как ракета с поврежденным рулем.

За час они обежали вокруг поселка, побывали возле склада, в столовой, потолкались в очереди у лавки-фургона, заглянули в общежитие, где стояли заправленные койки.

На ходу Лева рассказывал о встречных людях. Самым знаменитым человеком в поселке, по его словам, был шофер Яшка Мухортов. Они увидели его на дороге. Это был высокий парень с покатыми плечами и опухшим лицом, будто искусанный пчелами. Он стоял около своей машины и время от времени хмуро плевал сквозь зубы на переднее колесо.

– Эй, оголец! – крикнул он, заметив Шваблю. – Таракана не видел?

– В мастерской, наверно. Где еще?

– Слетай, скажи: Мухортов ждет.

Тараканом оказалась худенькая смуглая девушка в засаленных шароварах и в серой кофточке. Звали девушку Шурой. «Таракан», как понял Никита, было прозвище, образованное от фамилии – Тараканова. Идти к Мухортову она и не подумала, а к Швабле прицепилась: будто бы это он вчера насовал лягушек в постели девчат из штукатурной бригады.

Лева сплюнул сквозь зубы, подражая Мухортову:

– Опять мне следствие с допросом!.. Чем ты докажешь, что я?

Девушка схватила метлу, и Лева не стал ожидать ее доказательств. Никите едва снова не влетело за компанию с ним.

– Ладно, Таракан, – вполголоса погрозил бывалый путешественник, когда они отбежали от мастерской, – тебе-то я не лягушку под одеяло посажу.

Около большого сруба, где работали плотники, несколько мальчишек выгружали песок из машины. Самый младший, чумазый вертлявый сорванец с сивой головой, как будто обсыпанной пылью, размахивал рогаткой. Он звал кого-то пронзительно и картаво:

– Гей, быстрлей, сейчас купаться поедем!

– Слышишь! – обрадовался Никита. – Давай попросимся с ними.

– Что ты! – удержал его Лева. – Там же Митька со своими босяками. Драчуны – спасу нет! Свяжись только с ними – наплачешься. Надают и выбросят из машины где-нибудь на дороге.

Характеристика Митькиной компании тут же подтвердилась. Чумазый сорванец с рогаткой, заметив Леву с Никитой, умолк на секунду, потом ощетинился и завыл, точно кот перед собакой:

– Ую-ю, Мить, смотрли, Швабля!

Ребята, бросив лопаты, попрыгали на землю с явно не мирными целями. Камешек, пущенный из рогатки маленьким задирой, взбил фонтанчик пыли на дороге.

– Ну, видал, какая тут публика? – сказал Швабля, уводя Никиту от злой Митькиной шайки.

Никита вытер вспотевший нос. Да, теперь он видел, что народ здесь подобрался не из приветливых, надо было дорожить Левиной дружбой.

После беглого знакомства с поселком Швабля предложил заняться подготовкой к путешествию. На деньги, которые имелись у Никиты, купили копченой колбасы и конфет. Никита хотел попробовать, что за конфеты, но Лева сказал, что настоящие путешественники должны уметь воздерживаться от лакомства и откладывать запасы продовольствия на трудные дни. Кульки с покупками Швабля посоветовал спрятать в его тайник, чтобы потом без помех в любое время взять в дорогу.

Тайником называл он заброшенную землянку в роще за поселком. Оглядываясь, Швабля ковырнул гвоздем висячий замок на двери и открыл ее.

В тайнике стояла прохладная земляная сырость. Слабый свет проникал через небольшое грязное окно в покатом бревенчатом потолке. Присмотревшись, Никита различил множество предметов, которые никак не ожидал тут встретить. Левин тайник напоминал слесарную мастерскую. На скамейках, на нарах, на полу – всюду лежали гайки, болты, детали каких-то машин. Впрочем, имелось и такое, что указывало на истинное призвание хозяина. На деревянных колышках, вбитых в земляную стену, висел закопченный чайник и клетка, сделанная из фанерного ящика. В клетке за металлической сеткой сидела сова. Никита принял ее за чучело, но, когда протянул руку, птица шевельнулась и сердито щелкнула клювом.

Пока он забавлялся, дразня ее, Швабля успел пошнырять во всех углах.

Внезапно над ухом Никиты раздалось зловещее шипение. Он обернулся и с криком отпрянул: возле его лица шевелилась змея в стеклянной банке.

– Жизнь или смерть! – шатнул к нему Лева, наклонив банку и дико вращая глазами.

Никита понимал, что приятель шутит. Но для человека, не выносившего прикосновения даже лягушонка, видеть змею в такой близости было все равно, что положить ее за пазуху. Не помня себя, Никита швырнул в Леву какой-то железкой. Банка со звоном рассыпалась, а Никита стремглав бросился к выходу.

На дворе он сразу опомнился. Злость на Шваблю сменилась беспокойством: Леве угрожала смертельная опасность.

– Убегай! Убегай! – надрывно кричал Никита, нетерпеливо перебирая ногами.

Лева появился в дверях, держа извивавшуюся змею в руке. Трудно было поверить своим глазам: живая змея в голой руке!

– Брось! Ужалит! – задохнулся Никита и первый раз в жизни почувствовал, как шевелятся волосы на затылке.

Однако змея не ужалила сошедшего, как видно, с ума путешественника даже тогда, когда тот повесил ее себе на шею.

– Чего ты орешь? – зашипел Швабля по-змеиному, недовольный, что Никита очень шумно выражал опасения за его жизнь. – Не вопи, я эту ядовитую гадюку здесь оставлю…

Он кинул змею в землянку и, запирая дверь, ухмыльнулся.

– Пусть-ка теперь кто в тайник сунется! Гадюка будет сторожить наши припасы.

Никита не сразу успокоился от пережитого потрясения. Только убедясь, что Лева не собирается падать замертво, он пролепетал:

– Как она тебя не укусила?

Швабля загадочно шмыгнул носом, потом, взяв с Никиты торжественную клятву быть немым, как дерево, открыл ему, что знает тайное заклинание против змей.

– Для меня всякие там кобры, питоны все равно, что дождевые черви или гусеницы. Недаром же я в Индии бывал.

До этого случая верилось и не верилось тому, что рассказывал о себе Швабля. Попробуй он еще заикнуться про заклинания – и Никита бы рассмеялся ему в лицо: какой же пионер не знает, что всякие заклинания глупая выдумка. Но если на твоих глазах человек вешает себе живую змею на шею – тогда как? Есть заклинатели?..

– А мне можно этому научиться? – Никита робко взглянул на необыкновенного человека.

– Посмотрю, на что ты годен, – неопределенно ответил Лева, поспешно уводя его от тайника. – Прежде всего – слушаться. Без моего разрешения сюда не ходить, ни с кем больше не водиться и вообще делать то, что я прикажу. Согласен?

Как же было не согласиться? Никита согласился бы сейчас за ним на Луну или ещё дальше.

– Двигай домой, – велел Швабля. – Готовь снаряжение к походу, а мне надо одно дельце провернуть. Жди меня! – крикнул он вдогонку Никите и добавил про себя, тихонько посмеиваясь: – Будет сегодня в поселке веселенький аттракцион. Выступает великий заклинатель змей Леонтий ибн Швабля!..

Никита добросовестно пересмотрел рыболовные снасти, определил по компасу, где север, где юг, проверил, не отсырел ли порох. Все было снова уложено в походный рюкзак, а друг не возвращался.

Беспокойство загнало нетерпеливого новосела на недокрытую крышу своего дома. Отсюда был виден поселок и опушка березовой рощи. Едва он взглянул в сторону землянки, как заметил, что кто-то пробежал. Решив, что это Швабля, Никита скатился по лестнице и припустил к другу.

Ошибку свою он понял только на опушке. Тайник был нахально захвачен Митькиной шайкой. В открытых дверях спиной к выходу стоял сам Митька, сосредоточенно осматривая замок. Руки, ноги, шея, даже проплешина на его затылке – все было измазано черной машинной грязью. С голых обгорелых плеч серыми лохмотьями слезала кожа.

– Вам что здесь надо? – храбро наскочил Никита. – А ну, убирайтесь, пока целы!

Однако захватчики не растерялись, как воришки, пойманные на месте преступления. Они повернулись к нему и уставились странными взглядами.

– В землянке – змея, цапнет которого – будете знать! – продолжал выкрикивать Никита.

Уверенный в своей правоте, он только слегка попятился от озлобленных физиономий захватчиков.

– А-а, змея! – нараспев произнес один из ближайших Митькиных сподвижников, и его мутноватые глаза как будто выстрелили черными дробинками зрачков. – Так это ты здесь был…

– Постой, Олег, надо выяснить, – хотел остановить его Митька. Но Олег рванулся к Никите.

Может, новоселу и удалось бы удрать, если бы не сивоголовый сорванец с рогаткой, взявшийся откуда-то из-за деревьев. Он бросился прямо под ноги, и Никита, обдирая лицо, кувыркнулся через него в кусты.

Свирепая Митькина шайка с победным кличем навалилась сверху.

– Попался, ворюга!

Больше всех жаждал Никитиной крови сивоголовый с рогаткой – товарищи звали его Орешиком. Потирая щеку, ушибленную при столкновении с Никитиными коленками, Орешик бегал вокруг и шепеляво орал:

– А еще дирлекторлский!.. Дайте ему, он со Шваблей дрлужит!

Олег, скручивая в кулаке майку на груди у Никиты, потянул его к себе, будто собирался укусить.

– Батя – главный начальник в совхозе, а ты по чужим землянкам лазишь?

– Как это по чужим? Не ваша!..

Олег размахнулся, чтобы ударить, но Митька перехватил его руку:

– Погоди, говорю: допросить надо…

И тут выяснилось, что хозяином тайника был вовсе не Лева. Митька сказал, что это они еще весной устроили здесь свою базу, собирали инструменты, а недавно поймали сову и ужа.

Никиту словно пыльным мешком по голове хватили.

– Ужа? – пробормотал он. – Значит, то была не гадюка? А ну, принесите!..

– Ты не крути! – грозно подступили к нему совхозные ребята. Майка на Никитиной груди опять затрещала. – Сам стащил, а теперь придуриваешься!

Не попало ему лишь благодаря Митькиному хладнокровию.

Наконец новоселу удалось объяснить, каким образом он проник в землянку. Олегов кулак нехотя разжался.

– Так я и подумал: Шваблина работа! – хмуро произнес Митька. – Скажи, куда он сову с ужом девал?

Никита понятия не имел, что птица с ужом исчезли. Пропал и кулек с конфетами.

– Я его разоблачу! – воскликнул одураченный новосел. – Я ему покажу, как обманывать! Идемте!

Леву они не нашли. Зато, пока разыскивали, Никита уверил поселковых ребят, что ни в чем перед ними не виноват. Он рассказал, как Швабля подговаривал идти в поход по Алтаю искать алмазы, как выдал себя за революционера, путешественника и заклинателя змей.

– От брехун! – с некоторым даже восхищением воскликнул Митька. – Нигде он за границей не был. Сам дядя Сидор, отчим его, рассказывал: из Омска они. И мамаша у этого прощелыги родная. Все с нашей бабкой про бога спорят. У меня бабка-то умная, неверующая. А Шваблиху эту года четыре назад судили за спекуляцию. С тех пор они и ездят с места на место. В нашем совхозе – с весны.

– Третий месяц Левка нам жизнь портит, – добавил Олег.

– И вы терпите? Надавали бы!..

– Не помогает. Еще вредней делается.

Разоблачение «заклинателя змей» произошло в тот же вечер. Он сам явился к Никите, надеясь, видимо, и дальше его дурачить. Но будущий астронавт встретил лгуна, задыхаясь от негодования:

– Ты… ты зачем…

Лева успел догадаться обо всем прежде, чем была закончена первая фраза. Однако ни стыда, ни растерянности не отразилось на его овальной, как гусиное яйцо, физиономии.

– Не… не… не знаю, – передразнил он Никиту. Спокойно уселся на чемодан около двери и вынул из кармана шоколадную конфету.

– Признавайся во всем! – вскричал Никита.

– Признаюсь, – сказал Швабля и положил конфету в рот.

– Ты стащил ужа и сову из Митькиной землянки? Я знаю, ты!

Разоблаченный «заклинатель змей», поглядывая с веселым любопытством на кипятившегося Никиту, добродушно протянул ему конфету:

– Давай отпробуем. Из дорожных запасов.

– Убирайся! – завопил Никита.

– Как краток был счастливый миг свиданья! – грустно продекламировал Швабля и не спеша исчез за дверью.

Мечты и муфта сцепления

После «дружбы» со Шваблей Никита два дня усиленно мечтал о полете на другие планеты. На третий день, наверно бы, запросился домой, но отец взял его с собой.

Зеленый вездеход, треща слабо натянутым брезентовым верхом, носил их по пыльной горячей степи. В одной бригаде отец разругал за какую-то провинность бригадира. В другом месте ему самому досталось от горластых трактористов. Кричали что-то насчет хлеба, мяса, воды. Может, и еще о чем – Никита не слушал. Изнывая от духоты, он сидел в машине и думал только о доме и матери.

И так бы просидел до возвращения в поселок, если бы отцу не вздумалось заглянуть в комсомольский тракторный отряд, который пахал на самой окраине совхозных земель.

По пути туда, уже недалеко от палатки отрядного стана, их обогнал низкорослый мотоциклист в ветровых очках, закрывавших половину лица. Ветер надувал вылинявшую, свекольного цвета рубашку за его спиной, как наволочку.

– Эй, Дубровин! – окликнул отец и приоткрыл дверцу.

Мотоциклист, сбавив ход, покатил рядом.

– К Ивану?

– Ага! – выкрикнул мотоциклист, не поворачивая головы. – Здравствуйте, Андрей Матвеевич!.. Он просил свечи для пускача привезти!

– Ты вчера у них был? Как он там?

– Без прицепщика – худо! Приспособление хочет сделать…

Вначале Никита безучастно посмотрел на большие очки мотоциклиста, из-под которых сапожком торчал кончик запылившегося носа. Потом вдруг сообразил, что лет катящему рядом целиннику никак не больше, чем ему самому. Это почему-то очень поразило его. Теперь он видел, как ловко управляет парнишка своей маленькой проворной машиной.

Когда мотоциклист, нажав какой-то рычажок, обогнал их, Никита заметил проплешину на его затылке.

– Так это же Митька! – Никита даже подпрыгнул на сиденье.

Но Митька уже пропал за пеленой пыли.

– Эх, мне бы такой мотоцикл! – воскликнул Никита. Вырвалось это просто так, без надежды, что отец всерьез отнесется к его словам.

Однако результат получился самый неожиданный.

– Мотоцикл купить не проблема, – сказал Андрей Матвеевич. – Будет мотоцикл. Только прежде мотор изучи, а то недолго он тебе прослужит.

– Ой, папка! – воскликнул Никита, не веря возможному счастью. – Купишь, если изучу?

– Конечно. Здесь, брат, в степи без машины плохо. Просторы вон какие, пешком не освоишь!

До сих пор Никиту не очень интересовала обыкновенная техника. Его внимание привлекали только схемы устройств ракет и космических кораблей в журналах. Но когда на полевом стане он увидел, что Митька Дубровин, сменив своего старшего брата, повел громадный гусеничный трактор, он прямо затосковал от зависти.

Андрей Матвеевич оставил его на тракторе с Митькой, и вчерашний мечтатель-космонавт решил немедленно стать трактористом.

Митька не отличался особой разговорчивостью. Еще вчера Никита отметил про себя это его качество. На тракторе же он вообще молчал. Когда Никита спрашивал о чем-нибудь, он отвечал «да», «нет» или просто мотал головой. Вцепившись в железные рукоятки, он смотрел вперед с таким напряжением, точно вел трактор не по краю борозды, а по краю обрыва. Время от времени останавливал машину, вылезал из кабины, трогал рукой мотор, озабоченно ходил около плугов.

– В чем дело? – недоумевал Никита.

– Прицепщик у Ивана ногу зашиб, приходится самим следить за глубиной вспашки. – И добавил что-то насчет перегрева мотора.

Никита не понял, но допытываться не стал, боясь выглядеть тупицей. Ему и так сдавалось, что Митька относится к нему с пренебрежением. Надо было что-то предпринять, чтобы заставить уважать себя.

Ни о чем больше не расспрашивая, он начал внимательно следить за каждым движением тракториста.

Часа через два он уже приметил, как поворачивать трактор, как останавливать и пускать в ход. Все выглядело очень просто.

После очередной остановки Никита попросил:

– Дай я проеду.

Митька испытующе глянул на него:

– Умеешь водить?

– Подумаешь, премудрость!

– Это точно, если знаешь, – согласился тракторист. – С какими марками знаком?

Никита расценил этот странный вопрос как попытку завести разговор о филателизме и отделаться от его просьбы.

– Со всякими знаком, – решительно заявил он. – У нас в школе даже кружок был… Ну, можно, что ли?

Тракторист уступил ему свое место.

– Смотри, не забывай про муфту сцепления, – предупредил он, – помягче отпускай.

Никита не знал, что это за муфта сцепления, про которую нельзя забывать, однако был уверен, что сумеет в точности повторить все, как делал Митька, управляя трактором.

Невыразимо сладостное волнение охватило его, когда руки коснулись железных рычагов. Мотор работал. Следовало теперь нажать на педаль, толкнуть вперед рукоятку справа, потом снять ногу с педали и потянуть к себе маленький рычажок. Мысленно Никита уже проделывал это, сидя рядом с Дубровиным. Когда же сам оказался на его месте, все почему-то сразу усложнилось. После включения скорости он забыл отпустить педаль. Митька дернул за штанину, Никита поспешно отнял ногу, и трактор, вздрогнув, тронулся вперед.

Это было самое прекрасное мгновение за все тринадцать с половиной лет Никитиной жизни. Настоящая большая машина взаправду подчинялась ему. Он мог повернуть ее в любую сторону.

От сознания, что ему подчиняется такая силища, он сам как будто мгновенно вырос в могучего богатыря.

– Газу! Газу прибавь! – крикнул Митька, порываясь достать что-то рукой.

Пока Никита лихорадочно соображал, что он еще забыл сделать, трактор, тяжело, с натугой попыхтев, смолк.

– Ты пень! – с досадой выпалил Митька. – Дроссельную заслонку мало открыл. И чему вас в городе только учат!

Никита признался, что не знает никакой дроссельной заслонки.

– Тогда что ж ты мне голову морочил: «Разные марки знаю»?

– А то нет? При чем тут марки?

Оказалось, Митька имел в виду не почтовые марки, а типы машин.

– На тракторе я первый раз в жизни, – вздохнул Никита.

– Правда?.. От жук! – Митька рассмеялся, вместо того чтобы разозлиться. – Ладно, трактор мы сейчас заведем, лишь бы Иван не услышал. Он такой: спит, пока мотор работает. Как заглох – сразу просыпается.

И в самом деле, пока они заводили капризничавший движок-пускач, на мотоцикле подкатил старший брат Митьки Иван, костлявый широкоплечий парень лет двадцати. На щеках его, покрытых темным пушком, были видны свежие розовые полоски от сена.

– Эй, орлы, что тут у вас? Почему трактор стал?

– Завод кончился, – отшутился Митька.

Ребят на трактор Иван больше не пустил – сам сел за рычаги. Занятие по тракторному делу пришлось заменить изучением мотоцикла под руководством Митьки.

Взялся Никита за это с таким энтузиазмом, что к обеду придирчивый учитель доверил ему самостоятельно проехать на первой скорости. Никита умел кататься на велосипеде, поэтому управлять рулем мотоцикла не составило особого труда.

В тот же день случай помог приобрести ему и более солидный опыт вождения.

У тракторов кончилось горючее. Надо было найти застрявшего где-то с бочками на дороге Яшку Мухортова.

Митька посадил Никиту сзади себя на багажник мотоцикла, к которому была привязана охапка травы, и они помчались.

Вы, конечно, ездили на легковых автомашинах, на скорых поездах, может быть, даже на самолете летали. Но если вам не доводилось прокатиться на мотоцикле по гладкой безлюдной степной дороге, то вы не испытали, что такое настоящая скорость… Стрелка спидометра качнулась за «80». Ветер, дувший в спину, бьет теперь упругой струей в лицо, выжимая слезы из глаз. Вблизи по сторонам ничего не разглядеть – сплошное мелькание. Но не зевай, смотри в оба. Не заметишь вовремя рытвину, выбитую в непогожий день буксовавшим грузовиком, или борозду, пропаханную невзначай трактористами, так тряхнет – даже екнет все внутри! Хорошо еще, если в седле удержишься, а то, бывает, вылетишь и метров десять – юзом, гладишь дорогу своими боками. Всяк случается…

Трусу быстро не ездить, а смелый сядет на мотоцикл – словно наденет сказочные башмаки-скороходы. Далекое близким становится. Лес, что синел, чуть видный по взгорью, через две-три минуты мелькнет мимо, оказавшись лесной полосой. Одним духом перемахиваешь через целое хлебное море. И мотор не реактивный, а летишь, как на ракете.

Ребята побывали у самой центральной усадьбы совхоза. Автомашину Мухортова не встретили. Митька разыскал ее на обратном пути в густом березняке у дороги.

Под кустом смородины спали три парня, среди которых Никита тотчас узнал припухшую физиономию Мухортова. Рядом валялись пустые бутылки из-под водки, яичная скорлупа и обрывки газеты.

– Во паразиты-алкоголики! – обозлился Митька. – Их там ждут, трактора скоро станут, а они…

Обойдя вокруг старенького грузовика, он вернулся на дорогу, к мотоциклу.

– Ну, я им устрою! – в серых спокойных глазах под ветровыми очками мелькнуло по чертику. – А тебе сейчас будет практическая езда на мотоцикле, – сказал он Никите. – На дороге ни души. Держи руль. Заводи мотор.

Никита послушно выполнил его приказание. Он начал догадываться о плане товарища.

– Угнать грузовик хочешь?

– Ага! Ключ зажигания в замке. Километров двадцать протопают, паразиты, пешком – отрезвятся.

– А я справлюсь с мотоциклом без тебя? – заволновался Никита.

– Должон. Что я, на тебя зря время тратил? Только про муфту сцепления помни – шестерни не покроши.

С замиранием сердца сел Никита в седло и включил скорость. Мотоцикл, как сильный выезженный конь, послушно рванулся вперед.

И опять, как недавно на тракторе, Никиту захватило ни с чем не сравнимое счастье владения машиной. Оно было такое настоящее, осязаемое, что, казалось, его можно набрать в охапку, словно огромный букет цветов.

Выехав на гриву пологого взгорка, Никита вспомнил про товарища. Он нажал на тормоз и с беспокойством оглянулся.

Как раз в эту минуту грузовик, подпрыгивая на кочках, выкатывал на дорогу. Следом за ним из кустов выбежал шофер, не очень твердо державшийся на ногах. Будто поджидая его, полуторка сбавила ход.

– Быстрей! Быстрей! – замахал рукой Никита.

Митька и сам видел Мухортова, но не спешил. Когда пьяный шофер начал останавливаться, соображая, наверно, что бесполезно пешком гнаться за машиной, водитель притормозил. Тотчас Яшка, выкрикивая брань, припустил дальше.

Так они и двигались: впереди грузовик, а шагах в пятидесяти за ним – растрепанный шофер без фуражки.

Вначале Яшка бежал довольно резво. Метров через триста прыть его заметно поубавилась. А еще минуты через две-три он уже с трудом волочил ноги, как будто они у него с каждым шагом все глубже погружались в густую грязь. Наконец, задохнувшись от бега, он сел на дорогу, судорожно разевая рот.

– Давай, давай, алкоголик, далеко еще тебе топать! – крикнул Митька, выглядывая из кабины.

Видимо, Яшкины силы полностью иссякли, он не поднялся с земли.

Всю дорогу до отрядного стана Никита самостоятельно вел мотоцикл и ни разу не заглушил мотор. Лишь однажды просмотрел рытвину и едва не вылетел из седла. Но это уже оттого, что Митька, выглядывая на ходу из кабины, уморительно изображал, как Яшка с разинутым ртом гнался за своей машиной. Попробуй тут быть сосредоточенным!

Возле отрядной палатки Никиту поджидал «газик», присланный отцом. Эх, как же не хотелось пересаживаться на него с мотоцикла! А еще больше – расставаться с Митькой.

Теперь Никита не мог думать ни о чем другом. Руки будто продолжали сжимать руль, ноги – все еще касались педалей. А в голове звенела веселая песенка из названий известных ему деталей. И он пел потихоньку:

 
Карбюраторы, свечи,
Шатуны, дросселя!
 

В таком настроении, полный надежд скоро стать мотоциклистом, а потом научиться водить трактор, вернулся Никита в поселок.

Первым, кого он встретил, был опять Швабля. «Заклинатель змей» с наглой улыбочкой послал ему издали привет «ручкой». Одного этого было достаточно, чтобы испортилось настроение. Никита скрипнул зубами при воспоминании, каким доверчивым олухом был он в день приезда.

На бревнах около совхозной конторы, куда он зашел в поисках отца, сидело с десяток ребят. Олег и Семга, неуклюжий, широколицый парнишка с конопатым лбом, накачивали футбольный мяч. Перед ними на березовой чурке вертелся Орешик, словно его донимали блохи. Вертелся он потому, что Семга с Олегом – капитаны команд – набирали себе игроков. Дело клонилось к тому, что играть Орешику в Олеговой команде, если больше никто из ребят не подойдет. Поэтому при появлении Никиты картавый задира ревниво выпалил:

– Нечего к нам подлизываться! Прловаливай к своему Швабле!

Правда, Орешик после этого кувыркнулся с чурки от Олегова подзатыльника, однако слова его больно уязвили Никиту, он растерялся и покраснел.

Заглаживая Орешикову выходку, ребята принялись дружно ругать Шваблю. Исчезнувший вчера из их землянки уж, оказывается, заполз в общежитие девушек и наделал там переполох. Никита сразу решил, что это дело рук Швабли.

– Волынитесь с барахлом! – сказал он. – Поймали бы да наложили как следует!

– Какой ты прыткий! – невесело отозвался Семга. – Просто так наложить – не по закону, скажут опять – хулиганим. Митька ругаться будет – не по-пионерски, мол. Надо прежде доказать, что это он сделал. А как ты докажешь?

– Левка говорлит – сам ты сову стащил, – опять прокартавил Орешик, на всякий случай отодвигаясь от своего капитана.

– Заклинатель фиговый! – рассвирепел Никита. – Я вот встречу его – расквитаюсь.

– Драться-то он тоже умеет, – задумчиво потер Семга свой пятнистый, будто забрызганный глиной лоб. – Джиу-джитсу знает.

– А Швабля говорлит – ты ее за печкой прячешь, – не унимался въедливый Орешик.

Затрещины на этот раз он избежал только благодаря своей предусмотрительности. Гоняться же за пацаном Олег считал ниже своего достоинства. После этого Никита настоял, чтобы ребята сейчас же зашли к нему в дом и убедились в низкой Шваблиной лжи.

Отперев дверь ключом, он шагнул через порог:

– Входите, во…

Сказал – и вдруг на полуслове икнул, словно подавился языком. Прямо перед ним на кухонной плите сидела рыжая сова!

Наступило долгое молчание.

По крайней мере потрясенному Никите оно показалось очень долгим. Он чувствовал, как волосы шевелятся на затылке – это, шумно дыша, на него напирали из двери Олег и Семга.

С тихим ужасом обвел Никита взглядом закрытые окна, потолок, стены. Все было в порядке – ни дыр, ни разбитых стекол… А проклятая сова, точно злой дух, смотрела на него круглыми желтыми глазами. Ему отчего-то пришло в голову, что такие глаза, наверно, должны быть у чертей и привидений.