Текст книги "Мысли объ устройствѣ будущей Россiйской вооруженной силы"

Автор книги: Николай Головин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

Очеркъ 4-ый
ЗНАЧЕНIЕ СОВРЕМЕННАГО ОГНЯ

СОДЕРЖАНIЕ: Наше предубѣжденiе. Основной психологическiй законъ боя. Психологическiй процессъ наростанiя отказа отъ борьбы. Статистика потерь побѣдителя, какъ показатель предѣла моральной упругости войскъ. Капиталъ «побѣдной крови» не такъ великъ, какъ это принято думать. Въ условiяхъ современнаго огневого боя этотъ капиталъ можетъ быть быстро растраченъ. Огневая тактика и формулировка ея основныхъ мыслей. Поправки внесенные опытомъ большой войны: а) Необходимость для достиженiя рѣшительной побѣды использованiя резуьтатовъ огня наступленiемъ пѣхоты и конницы. б) Идея временнаго «обезвреживанiя» (нейтрализацiи) огнемъ смѣняетъ во многихъ огневыхъ задачахъ идею «уничтоженiя». Будущая доктрина Русской Армiи должна полностью вступить на путь огневой тактики.

Наше предубѣжденiе.

Въ нашей армiи подъ влiянiемъ войнъ съ Турцiей, на Кавказѣ, въ Туркестанѣ и съ другими технически отсталыми народами очень прочно держался предразсудокъ, что будто бы вѣра въ силу огня вредно отражается на духѣ войскъ. Вслѣдствiе этого мы упорно цѣплялись за принципы устарѣлой ударной тактики, думая оживить ее компромиссами съ огневой доктриной. Въ результатѣ могла получиться мѣшанина, подобно нашему «Уставу Полевой Службы», изд. 1912 года.

Опросъ, сдѣланный нами среди 400 участниковъ руководимыхъ нами кружковъ высшаго военнаго самообразованiя, показалъ, что этотъ предразсудокъ еще прочно живетъ въ рядахъ нашего команднаго состава. Специфическiя условiя гражданской войны способствовали оживленiю этого стараго предразсудка. "Нужно обратить особое вниманiе, чтобы развитiе техники не шло въ ущербъ духу", пишутъ многiе изъ участниковъ.

Основной психологическiй законъ боя.

Вотъ почему мы и считаемъ нужнымъ нѣсколько дольше остановиться на разсмотренiи этого предразсудка. Въ нашемъ печатномъ трудѣ: «Изслѣдованiе боя; изслѣдованiе дѣятельности и свойствъ человѣка, какъ бойца» (издано въ 1907 г.) мы пришли къ окончательному выводу о существованiи вѣчнаго «психологическаго закона боя», заключающагося въ томъ, что «каждый бой кончается не исчерпанiемъ матерiальныхъ силъ и средствъ, а психологическимъ актомъ: отказомъ отъ борьбы одной изъ сторонъ». Этотъ «отказъ отъ борьбы» выражается очень многообразно, начиная съ «отказа отъ борьбы» старшаго начальника, отдающаго приказанiе прекратить наступленiе или отступить съ обороняемой позицiи, или въ видѣ «отказа отъ борьбы» нѣкоторыхъ частныхъ начальниковъ, прекращающихъ атаку своихъ частей или отступающихъ, донося старшему начальнику о невозможности выполненiя отданнаго имъ приказанiя, или, наконецъ, въ «отказѣ отъ борьбы» бойцовъ, выражающемся сначала въ уклоненiи отъ боя слабыхъ духомъ (залегшiе въ цѣпи, уходящiе подъ различными предлогами изъ боя, «палечники» и т. д.), а затѣмъ въ своихъ крайнихъ формахъ, принимающаго характеръ стихiйнаго отступленiя до паническаго бѣгства включительно.

Этотъ "законъ боя" и является основнымъ "закономъ войны". Окончанiе войны тоже представлеятъ собой прежде всего психологическiй актъ "отказа отъ борьбы одной изъ воюющихъ сторонъ".

Этотъ основной законъ войны получилъ свое полное подтвержденiе въ только что минувшей войнѣ.

Нужно ли доказывать это намъ, русскимъ? Исторiя нашей революцiи и большевизма можетъ быть объяснена только на основанiи этого закона.

Тоже самое мы увидимъ и у всѣхъ воевавшихъ народовъ. Слова Гинденбурга, что, "побѣдитъ тотъ народъ, у котораго нервы крѣпче", есть лишь перефразирока вышеуказаннаго закона.

Психологическiй процессъ наростанiя «отказа отъ борьбы».

Показанiя побѣдителей еще болѣе интересны, такъ какъ психологическое наростанiе процесса «отказа отъ борьбы» происходитъ одновременно внутри обоихъ воюющихъ фронтовъ. У побѣжденнаго этотъ процессъ лишь скорѣе завершается. Разсмотрѣнiе этого разлагающаго процесса у побѣдителя, благодаря болѣе медленному теченiю, позволяетъ лучше видѣть его сущность. Дабы не быть заподозрѣннымъ въ тенденцiозности защиты ранѣе поставленнаго утвержденiя, мы приведемъ выдержки изъ уже упомянутой выше книги генерала Сериньи "Размышленiя о военномъ искусствѣ"[16]16
  «Reflexions sur l'art de la Guerre».


[Закрыть].

"Побѣда одерживается тогда, – пишетъ генералъ Сериньи, – когда у противника нарушено внутреннее тактическое единство, т. е. когда разрушено управленiе и когда безпорядокъ проникаетъ въ ряды войскъ. Пусть этотъ безпорядокъ проистекаетъ отъ исчезновенiя въ душѣ начальника энергiи, необходимой для веденiя боя, или отъ того, что войска не хотятъ больше повиноваться, – не въ этомъ дѣло. Сущность заключается въ моральномъ кризисѣ, въ потерѣ вѣры въ побѣду. Матерiальныя формы являются лишь внѣшнимъ выраженiемъ этого кризиса духа".

"Потеря вѣры въ побѣду начинается среди тѣхъ; кто не дерется. Маршалъ Мармонъ въ своемъ трудѣ "Духъ военной организацiи"[17]17
  Маршалъ Мармонъ основываетъ этотъ выводъ на показанiяхъ Вегецiя.


[Закрыть] разсказываетъ, что въ древнихъ фалангахъ всегда люди заднихъ рядовъ начинали бѣгство[18]18
  L'esprit des institutions militaires.


[Закрыть]. Въ бояхъ минувшей войны это явленiе повторялось и здѣсь обыкновенно писаря и личный составъ различныхъ тыловыхъ учрежденiй были первыми сѣятелями паники. Противоположное было бы удивительно: менѣе привыкшiе къ боевымъ впечатлѣнiямъ, влитые при мобилизацiи въ ничтожные «кадры», въ особенности же потому, что ихъ вниманiе не можетъ быть приковано дѣйствительнымъ участiемъ въ бою, эти люди естественно должны являться морально менѣе устойчивыми".

"Утеря вѣры въ побѣду поразительно растетъ по мѣрѣ удаленiя отъ поля битвы. Подъ влiянiемъ какъ бы оптическаго недостатка все преувеличивается – и успѣхъ и неудача. Вмѣсто того, чтобы видѣть реальное положенiе вещей, тылъ живетъ впечатлѣнiями разсказовъ раненыхъ и уклонившихся, которые излагаютъ событiя въ зависимости отъ состоянiя своего духа. Преувеличенiе становится, такимъ образомъ, правиломъ. Можно утверждать, что происходящiя въ дѣйствительности событiя никогда не бываютъ столь хороши или плохи, какъ они кажутся сразу вдали отъ фронта".

"Вотъ почему становится понятнымъ, что начальникъ крупнаго войскового соединенiя можетъ быть духовно потрясенъ событiями ранѣе нежели его войска".

"Подобные случаи многочисленны какъ у насъ, такъ и у нашихъ союзниковъ и нашихъ враговъ. Тѣмъ болѣе нужно восхищаться маршаломъ Жофромъ, когда онъ 24 февраля 1916 г. въ Шантильи принималъ генерала Петена, вызваннаго имъ для назначенiя командующимъ армiей у Вердена. Въ эту минуту, когда въ его штабѣ царила полная растерянность, маршалъ Жофръ сохранялъ полное спокойствiе духа и, добродушно улыбаясь, сказалъ: "Ничего, Петенъ, дѣла идутъ недурно".

"Подобное спокойствiе духа старшаго начальника въ трагическiя минуты – это все. Если бы онъ морально поколебленный, это показалъ, если угнетенiе его духа отразится на какомъ нибудь изъ его распоряженiй, его настроенiе распространится съ неимовѣрной быстротой; его сомнѣнiя удесятерятся въ силѣ на каждой ступени командованiя, управленiе потеряетъ увѣренность и начнетъ становиться безпорядочнымъ; внизу появится растерянность и паника; вѣра въ побѣду теряется… и единство дѣйствiй утрачивается".

"Чѣмъ болѣе удаляешься отъ поля битвы, тѣмъ болѣе извращаются событiя на фронтѣ; дурныя вѣсти по мѣрѣ передачи стоустой молвой вырастаютъ и вмѣстѣ съ ними растетъ, назовемъ его своимъ именемъ, страхъ. Воображенiе играетъ тутъ свою обычную роль, наполняя умы страхомъ передъ всевозможными опасностями. Удаленiе отъ этихъ опасностей только увеличиваетъ ужасъ передъ ними. Пессимизмъ такъ же, какъ и во время Ксенофонта, начинаетъ развиваться съ самыхъ заднихъ рядовъ. Въ итогѣ, кризисъ вѣры въ побѣду начинается въ тылу, а въ современную войну прежде всего теряетъ эту вѣру самъ народъ… Это явленiе очень ясно обнаружилось у насъ въ видѣ начавшагося въ нѣкоторыхъ кругахъ пораженчества. Послѣднее прежде всего оказало влiянiе на войсковыя части, снятыя съ фронта для отдыха, и къ которымъ эта гангрена была принесена отпускными, вернувшимися изъ глубокаго тыла. Тоже самое произошло у непрiятеля въ 1918 году въ октябрѣ; вся Германiя была охвачена смутой; полки, находившiся въ тылу, подняли красные флаги и срывали съ офицеровъ погоны и ихъ знаки отличiя; въ это же самое время войска, находившiяся на фронтѣ продолжали ожесточенно драться. Послѣ заключенiя перемирiя эти войска, не заразившись анархiей, перешли Рейнъ въ самомъ большомъ порядкѣ и содѣйствовали возстановленiю порядка въ Имперiи".

Статистика потерь побѣдителя, какъ показатель предѣла моральной упругости войскъ.

Законъ «отказа отъ борьбы» также вѣченъ, какъ неизмѣнны основные чувства человѣка и, прежде всего, его подверженность чувству страха передъ грозящей ему опасностью смерти.

Офицеръ австрiйскаго Генеральнаго Штаба Отто Берндтъ лѣтъ 20 тому назадъ выпустилъ книгу подъ заглавiемъ "Zahl im kriege". Центръ тяжести этого труда заключается въ статистическомъ изслѣдованiи потерь въ различныхъ сраженiяхъ. Использовавъ этотъ замѣчательный трудъ и дополнивъ его данными, касающимися другихъ главнѣйшихъ сраженiй, мы сдѣлали слѣдующiя выводы[19]19
  Лекцiя по «Психологiи войны», прочитанная нами въ Institut d'etudes Slaves Sorbon въ осеннiй триместръ 1922 года.


[Закрыть]:

1. Показателемъ боевыхъ качествъ войскъ является наибольшiй процентъ потерь, при которыхъ они все таки одерживаютъ побѣду; эта "цѣна крови", которую войска готовы уплатить за побѣду опредѣляетъ предѣлъ "моральной упругости войскъ".

Процентъ потерь "побѣжденнаго" заключаетъ въ себѣ также и тѣ потери, которыя онъ понесъ уже послѣ своего моральнаго кризиса; онъ заключаетъ въ себѣ потери, понесенныя во время "борьбы за побѣду" и потери, понесенныя имъ послѣ "отказа отъ борьбы", при этомъ послѣднiя много превосходятъ первыя. Поэтому процентъ потерь, понесенныхъ побѣжденнымъ, не можетъ служить такимъ же характернымъ показателемъ "моральной упругости войскъ", какъ процентъ потерь побѣдителя.

2. Предѣлъ "моральной упругости войскъ" несравненно меньше, чѣмъ это принято думать. Слова: "войска дрались до послѣдняго человѣка" – представляютъ ничто иное, какъ тѣ громкiя слова, которыми побѣжденный успокаиваетъ свое самолюбiе.

Наиболѣе правильное представленiе объ этомъ предѣлѣ можетъ дать изслѣдованiе потерь въ сраженiяхъ, проведенныхъ холоднымъ оружiемъ. Въ современномъ бою, расползшемся въ пространствѣ и во времени, моральный кризисъ борьбы не проявляется рѣзко и быстро. Вмѣстѣ съ этимъ при могуществѣ огнестрѣльнаго оружiя войсковая часть можетъ, не участвуя фактически въ борьбѣ, быть почти уничтожена. Поэтому процентъ потерь современнаго побѣдителя заключаетъ въ себѣ и потери частей "морально побѣжденныхъ".

Изучая потери лучшихъ войскъ древняго мiра – римлянъ, мы можемъ убѣдиться, что предѣлъ ихъ "моральной упругости" никогда не превышалъ 20 % тогда какъ въ другихъ войскахъ древней исторiи онъ опускался ниже 15 %.

Конечно, эти выводы могутъ быть приложены только тогда, когда изслѣдованiе ведется въ очень широкомъ масштабѣ и когда, слѣдовательно "законъ большого числа" можетъ проявиться въ полной силѣ. Вотъ почему было бы совершенно ненаучно сдѣлать отсюда выводъ, что рота или эскадронъ, понесшiй 20 % потерь, имѣетъ право прекратить свое наступленiе. Подобное заключенiе можно уподобить разсужденiю автомобилиста, который по истеченiи извѣстнаго срока считалъ бы себя въ правѣ давить публику подъ тѣмъ предлогомъ, что статистика указываетъ, что 1 несчастный случай приходится на общiй пробѣгъ въ 10.000 верстъ.

Высшая военная наука въ своихъ общихъ выводахъ должна основываться на "среднихъ" величинахъ, иначе она удалится съ пути реальностей и превратится въ метафизику.

Учетъ процента побѣдныхъ потерь въ новѣйшихъ войнахъ несравненно сложнѣе, чѣмъ въ прежнiя эпохи, когда сраженiя длились не болѣе одного дня, а потому представляли собой непрерывный въ психологическомъ отношенiи актъ борьбы. Поэтому изученiе моральнаго напряженiя войскъ въ современномъ сраженiи слѣдуетъ вести, расчленивъ это сраженiе на боевые дни. Только въ этомъ случаѣ мы приблизимся къ учету психологически непрерывныхъ очаговъ борьбы.

Подобное изученiе потерь, понесенныхъ войсками въ новѣйшихъ сраженiяхъ, показываетъ намъ, что предѣлъ моральной упругости, свойственный римлянамъ въ эпоху наивысшаго состоянiя ихъ вооруженной силы, является достижимымъ лишь для лучшихъ армiй. Насколько низко опускается этотъ предѣлъ въ менѣе благопрiятныхъ условiяхъ, можно судить по слѣдующимъ двумъ фактамъ.

1. Побѣды надъ Итальянскими армiями, какъ правило, одерживались въ XIX столѣтiи съ потерей у побѣдителей, не превосходящей 3 %.

2. Побѣды нѣмцевъ въ первый перiодъ войны 1870-71 годовъ надъ армiями Императора Наполеона III, одерживались при среднихъ потеряхъ въ 9 %, во второмъ же перiодѣ войны, когда нѣмцамъ приходилось имѣть дѣло съ наскоро сформированными армiями 3-ей республики, побѣдное напряженiе нѣмцевъ въ сраженiяхъ не превосходило – 2 %; патрiотическое чувство французовъ не могло восполнить недостатка тактической организованности армiи.

Твкимъ образомъ, и тотъ предѣлъ моральной упругости войскъ, который устанавливается "закономъ большого числа", можетъ быть достигнутъ только при наличiи особо благопрiятствущихъ условiй.

Капиталъ «побѣдной крови» не такъ великъ, какъ это принято думать.

При такой точкѣ зрѣнiя слова Петра Великаго о «побѣдахъ малою кровью» полны глубокаго психологическаго смысла. Создателя нашей регулярной армiи съ его желѣзной волей наврядъ ли можно заподозрить въ нерѣшительности и страхѣ передъ пролитiемъ крови. Но его государственная мудрость подсказала ему, что «капиталъ побѣдной крови» совсѣмъ не такъ великъ, какъ это свойственно думать военноначальникамъ съ ограниченнымъ мiровоззрѣнiемъ. Всякое крупное хозяйственное дѣло нуждается въ большихъ затратахъ, но вовсе не требуетъ расточительности, также точно и веденiе войны требуетъ вожденiя въ бой, а не на убой.

Если такова основная задача тактики, по отношенiю къ своимъ войскамъ, то по отношенiю къ непрiятелю она преслѣдуетъ совершенно противоположную цѣль: въ кратчайшiй срокъ должны быть нанесены наибольшiя потери непрiятелю съ тѣмъ, чтобы вызвать въ немъ моральный кризисъ.

Такова же была точка зрѣнiя Суворова. Дабы убѣдиться въ этомъ напомнимъ заключительныя слова "Науки побѣждать":

"Послѣднюю кампанiю непрiятель потерялъ счетнымъ семьдесятъ пять тысячъ, только что не сто, а мы и одной тысячи не потеряли. Вотъ, братцы, воинское обученiе. Господа офицеры, какой восторгъ!".

Въ условiяхъ современнаго огневого боя этотъ капиталъ можетъ быть быстро растраченъ.

Сила современнаго огня стала настолько большой, что войсковая часть, попавшая подъ массовый огонь, можетъ понести въ кратчайшiй срокъ потери большiя, чѣмъ она можетъ «морально» выдержать.

Огневая тактика и формулировка ея основныхъ мыслей.

Отсюда, естественно, вытекаетъ выводъ: примѣненiемъ массоваго огня добиться моральнаго кризиса у непрiятеля. Это, конечно, путь наиболѣе экономный для «крови» нашихъ войскъ. Этотъ выводъ является основнымъ для такъ называемой «огневой тактики» или, вѣрнѣе, огневой тактической доктрины. Опытъ большой войны заставилъ нашихъ бывшихъ союзниковъ и враговъ окончательно вступить на этотъ путь.

Въ концѣ декабря 1918 г., т. е. сейчасъ же вслѣдъ за заключенiемъ перемирiя, штабъ французскаго главнокомандующаго маршала Петена приступилъ подъ свѣжимъ впечатлѣнiемъ опыта побѣдной войны къ работѣ подъ общимъ заглавiемъ: "Устройство армiи во время войны" («L'organisation de l'armee sur le pled de Guerre»). Въ основу этого труда маршалъ Петенъ указалъ положить слѣдующiя основанiя[20]20
  Com Laure Au 3-me Bureau du Troisieme G. Q. G. p.p. 239, 239.


[Закрыть]: "Оборона – это огонь, который останавливаетъ; атака – это огонь, который наступаетъ; маневръ – это огонь, который перемѣщается[21]21
  Начальникъ штаба маршала Петена такъ пояснилъ эту мысль: "Оборона есть огонь останавливающiй, атака – огонь наступающiй (движущiйся), маневръ – огонь перемѣщающiйся. Такимъ образомъ маневръ является прежде всего средствомъ сосредоточенiя огня къ данному раiону, въ данный моментъ и данной интенсивности. «Revue d'infanterie» № 355 1 апрѣля 1922 г. статья полковника Dessolfy подъ заглавiемъ «Quelgues reflexions sur l'infanterie».


[Закрыть]".

Выпущенное французскимъ Генеральнымъ Штабомъ 6 октября 1921 года "Временное наставленiе для боевыхъ дѣйствiй высшихъ войсковыхъ соединенiй" (Instruction provisoire sur l'emploi des Grandes Unites) всецѣло основано на предуказанныхъ маршаломъ Петеномъ заключенiяхъ. Отдѣлъ этого Наставленiя подъ заглавiемъ "Могущество огня" начинается слѣдующими словами: «Дѣйствительность огнестрѣльнаго оружiя, правильно использованнаго признано единогласно и должно служить основанiемъ правилъ употребленiя войскъ. Могущество огня все возрастаетъ. Фронтъ, образованный автоматическимъ оружiемъ, хорошо расположеннымъ и поддержанный артиллерiей, снабженной снарядами, можетъ быть прорванъ только войсками, обладающими, по крайней мѣрѣ, равнымъ вооруженiемъ. Обратно, сосредоточенiе на опредѣленномъ участкѣ огня всѣхъ родовъ приводитъ къ уничтоженiю обороны и даже часто дѣлаетъ ее невозможной».

Не лишено интереса замѣтить здѣсь, что потребовался 4-хъ лѣтнiй опытъ минувшей войны для того, чтобы заставить французовъ окончательно и полно принять принципы огневой доктрины.

Опытъ войны 1870-71 гг., направившiй нѣмцевъ на этотъ путь, заставилъ и французовъ временно вступить на этотъ путь. Французскiй уставъ 1875 г. заключаетъ въ себѣ слѣдующее утвержденiе: "Огонь, какъ средство боя, имѣетъ главенствующее значенiе".

Но мало по малу подъ влiянiемъ маневровъ мирнаго времени это основное положенiе постепенно затушевывается. Во французскомъ полевомъ уставѣ изданiя 2 декабря 1913 года можно встрѣтить въ параграфѣ III слѣдующее указанiе: "Атакующiя войска должны всегда руководствоваться однимъ рѣшенiемъ: атаковать непрiятеля холоднымъ оружiемъ". Объ огнѣ уже не упоминается ни однимъ словомъ. Это возвращенiе къ принципамъ устарѣлой ударной тактики; французская армiя заплатила за это дорогой цѣной жестокихъ потерь въ своей пѣхотѣ и пораженiй при первомъ сраженiи съ нѣмцами въ пограничномъ сраженiи 1914 г. за то, что ея Генеральный Штабъ забылъ уроки войны 1870-71 года.

Германскiй Генеральный Штабъ оказался болѣе устойчивымъ въ своихъ научныхъ работахъ. Изъ опыта своей войны съ Францiей въ 1870-71 г.г., а также изъ опыта Русско-Турецкой войны 1877-78 г.г., онъ вывелъ слѣдующее заключенiе: "Вести войну – это значитъ наступать – это значитъ переносить огонь впередъ"[22]22
  «Krieg furen heisst angreifen; angreifen heisst vorwartstragen des feuers „Balk“. Entwickelung der Taktik im Weltkriege» s. 6.


[Закрыть].

Тождество второй части этого вывода съ заключенiемъ маршала Петена послѣ мiровой войны поразительны.

Съ легкой руки фельдмаршала Мольтке германская военная доктрина упорно идетъ по пути огневой тактики. Опытъ Англо-Бурской войны учитыается Германскимъ Генеральнымъ Штабомъ, какъ подтержденiе избраннаго имъ пути. Но особенно яркое подтержденiе даетъ война 1904-05 г.г., въ которой послушные ученики Германскаго Генеральнаго Штаба японцы наносятъ постоянныя тактическiя пораженiя нашимъ войскамъ, воспитаннымъ на началахъ ударной тактики. Германскiй уставъ 1912 года въ противоположность русскому и французскому уставамъ того времени рѣзко проводитъ идею господствующаго значенiя огня. "Пока не достигнуто превосходство въ огнѣ", говоритъ нѣмецкiй уставъ: "атака можетъ быть исполнена только цѣною громадныхъ потерь. Нужно поэтому ждать для нанесенiя заключительнаго удара, чтобы огонь произвелъ свое дѣйствiе"… "Заключительная атака (штурмъ) является скорѣе использованiемъ уже достигнутыхъ результатовъ, нежели ударъ живой силы".

Кампанiя 1914 года показала, насколько правильнѣе понимали тактику нѣмцы, нежели ихъ враги.

Поправки внесенные опытомъ минувшей большой войны.

Но тотъ же опытъ минувшей Большой войны показалъ, что въ прежнее пониманiе «огневой тактики» нужно внести поправки. Побѣды, достигнутые однимъ огнемъ, рѣшительными не были.

Объясненiе этому явленiю можно найти при изученiи психологическаго строенiя современнаго боя. Прежнiй бой холоднымъ оружiемъ представлялъ собой въ психологическомъ отношенiи простую структуру. Столкнувшiяся стороны массировали свои войска на ограниченныхъ по своимъ размѣрамъ пространствахъ. Каждое, даже армейское сраженiе представляло собой всего нѣсколько крупныхъ психологическихъ очаговъ боя, въ которыхъ законы психики толпы представлялись съ особенной силой. Вслѣдствiе этого всякiй бой рѣзко дѣлился на два перiода: подготовительный (до столкноенiя холоднымъ оружiемъ) и рѣшительный (рукопашная схватка).

Развитiе огнестрѣльнаго оружiя заставило сражающiяся войска разсредоточиться на полѣ сраженiя. По мѣрѣ дальнѣйшаго усиленiя огня увеличивается расползанiе войскъ по фронту и въ глубину. Слѣдствiемъ этого явилось то, что современный бой разбился на безчисленное множество очаговъ. Возможность же однимъ огнемъ надломить духъ войсковой части привело къ тому, что эти "психологическiе боевые очаги" образуются не только на самомъ фронтѣ столкноенiй, но и въ глубинѣ боевого порядка. Вслѣдствiе этого рѣзкое дѣленiе боя на подготовительный и рѣшительный перiодъ утрачивается.

Окончанiе современнаго боя отличается отъ начала его лишь тѣмъ, что "моральный кризисъ" въ различныхъ боевыхъ очагахъ начинаетъ становиться все чаще и чаще и самый конецъ боя является результатомъ не одного большого моральнаго кризиса, а суммы многочисленныхъ мелкихъ кризисовъ, сводящихся въ одно цѣлое въ представленiи высшаго командованiя. Слѣдствiемъ подобнаго положенiя вещей и является то, что число боевъ, проигранныхъ изъ за "отказа отъ борьбы начальника" по сравненiю съ прежними войнами все увеличивается.

Возможность моральнаго кризиса отъ дѣйствiя одного только огня влечетъ за собой очень важное послѣдствiе: войска, пережившiе этотъ критическiй моментъ, могутъ оправиться и затѣмъ вновь участвовать въ борьбѣ. Въ прежнюю эпоху, когда моральный кризисъ могъ вызываться только примѣненiемъ холоднаго оружiя, это было чрезвычайно трудно, такъ какъ побѣдитель автоматически добивалъ въ рукопашной схваткѣ "морально надломленнаго противника". Минувшая Большая война сразу же рѣзко проявила особенность современной войны въ видѣ "скораго оживанiя" частей, предполагавшихся другой стороной разбитыми (XVII Германскiй корпусъ послѣ сраженiя у Гумбинена).

а) Необходимость для достиженiя рѣшительной побѣды использованiя резуьтатовъ огня наступленiемъ пѣхоты и конницы.

Боевой опытъ очень скоро показалъ, что къ «огневымъ побѣдамъ» въ особенности приложима пословица: «недорубленный лѣсъ выростаетъ». Противникъ даже сильно морально потрясенный огневой атакой можетъ по истеченiи нѣкотораго промежутка времени оправиться и продолжать борьбу. Полная, уничтожающая побѣда была возможна только въ томъ случаѣ, когда вслѣдъ за атакующими «снарядами» шли атакующiе «люди» для того, чтобы забрать въ плѣнъ оглушеннаго и еще не пришедшаго въ себя отъ огневой атаки противника. Возросшее число плѣнныхъ въ современныхъ бояхъ вовсе не является показателемъ ухудшенiя моральной силы современныхъ войскъ по сравненiю съ прежними; это есть прежде всего слѣдствiе новыхъ психологическихъ условiй боя.

Но мало еще этого. Опытъ минувшей войны показалъ, что условiя современнаго боя требуютъ отъ атаки «людьми» болѣе глубокаго проникновенiя вглубь непрiятельскаго расположенiя, нежели это было раньше. Теперь для атакующаго мало еще проникнуть въ расположенiе пѣхоты обороняющагося. До тѣхъ поръ пока атакующiй не захватитъ артиллерiи противника или, по крайней мѣрѣ, не заставитъ ее отодвинуться назадъ, захватъ непрiятельской пѣхотной позицiи не только не принесетъ ему выгодъ, но, наоборотъ, можетъ поставить его въ критическое положенiе: артиллерiя обороняющагося легко можетъ образовать для продвинувшихся впередъ частей пѣхоты атакующаго пушечный мѣшокъ; попавшая въ этотъ мѣшокъ пѣхота разстрѣливается массовымъ огнемъ и затѣмъ становится легкой добычей контръ атаки пѣхоты обороняющагося.

Такимъ образомъ, опытъ большой войны и внесъ ту необходимую поправку, безъ которой огневая доктрина смущала многiе даже выдающiеся умы. Эта поправка можетъ быть формулирована такъ: рѣшительная побѣда можетъ быть одержана въ современномъ бою только при сочетанiи огня и движенiя впередъ.

То упорство, съ которымъ до минувшей большой войны многiе изъ нашихъ военныхъ писателей держались за предразсудокъ, что будто-бы огневая тактика синонимъ предпочтенiя обороны наступленiю имѣетъ своей первопричиной взглядъ Клаузевица; послѣднiй утверждалъ, что огонь болѣе способстуетъ оборонѣ, нежели наступленiю. Такой выводъ подтверждался крайне возросшей оборонительной силой малыхъ воинскихъ единицъ. Въ самомъ дѣлѣ, даже небольшая группа стрѣлковъ можетъ остановить значительно большее число противника, заставивъ его перейти отъ простого походнаго движенiя въ наступленiе разомкнутымъ строемъ съ примѣненiемъ къ мѣстности. Отсюда громадный выигрышъ времени для обороняющагося. Если же обороняющiяся группы, хотя бы разбросанныя на сотни саженъ, свяжутся своими огнями, то передъ наступающимъ окажется огневой фронтъ, который онъ простымъ продвиженiемъ впередъ прорвать не можетъ. Ему приходится вступать въ огневой бой, предоставляющiй въ распоряженiе обороняющагося еще большiй выигрышъ времени.

Эта возросшая сила задерживающей способности малыхъ частей несомнѣнно является однимъ изъ важныхъ слѣдствiй возросшаго могущества огня; но однимъ этимъ вовсе не исчерпываются всѣ измѣненiя, которыя внесены огнемъ въ тактику.

Въ своей книгѣ "Les principes de la Guerre" профессоръ общей тактики французской Высшей Военной Школы подполковникъ Фошъ посмотрѣлъ нѣсколько глубже въ тактическое свойство огня. Онъ обратилъ вниманiе на то, что по мѣрѣ увеличенiя дальности огня, послѣднiй значительно болѣе усиливаетъ рѣшительныя дѣйствiя атакующаго, нежели обороняющагося. Въ самомъ дѣлѣ: примемъ условно дѣйствительную дальность огня артиллерiи въ 5 верстъ. Предположимъ также, что атакующiй избралъ для рѣшительной атаки участокъ непрiятельскаго расположенiя 5 верстъ по фронту. Онъ имѣетъ возможность сосредоточить противъ этого участка огонь гораздо большаго числа батарей (располагая ихъ въ нѣсколько рядовъ), нежели онъ могъ это сдѣлать при дальности огня въ нѣсколько сотъ шаговъ, какъ это было въ эпоху Клаузевица. Но мало этого: по мѣрѣ возрастанiя дальнобойности атакующiй можетъ привлекатъ для пораженiя избраннаго имъ участка огонь сосѣднихъ атакующему участку батарей. При условно принятой нами дальности въ 5 верстъ привлеченные къ совмѣстной огневой работѣ сосѣднiе участки могутъ имѣть по фронту до 3-хъ верстъ каждый. Такимъ образомъ полоса расположенiя батарей атаки расширяется до 11 верстъ. Правда, и обороняющiйся можетъ также производить подобное же сосредоточенiе огня. Но иницiатива выбора участка принадлежитъ атакующему, и потому даже самая вдумчивая оборона никогда не сможетъ использовать въ такой же мѣрѣ преимуществъ данныхъ усовершенствованiй огнестрѣльнаго оружiя, какъ это сможетъ сдѣлать атакующiй.

Съ развитiемъ огнестрѣльнаго оружiя особенно усиливается фланговая атака; въ этомъ случаѣ все большiй и большiй фронтъ атакующихъ можетъ принимать боевое участiе противъ охватываемаго крыла, прострѣливая все глубже и глубже флангъ и тылъ противника. Такимъ образомъ, развитiе огня усилило не только наступленiе, но и вообще маневръ.

б) Идея временнаго «обезвреживанiя» (нейтрализацiи) огнемъ смѣняетъ во многихъ огневыхъ задачахъ идею «уничтоженiя».

Исторiя минувшей Большой войны особенно интересна тѣмъ, что она вскрываетъ тотъ долгiй путь, который нуженъ для всесторонняго усвоенiя новой идеи.

Могущество современнаго артиллерiйскаго огня, извѣстное въ мирное время только спецiалистамъ по полигоннымъ опытамъ, поразило войска. На французскомъ фронтѣ это проявилось съ большей силой, чѣмъ на русскомъ, отсталомъ въ техническомъ отношенiи, фронтѣ. И вотъ въ 1915, 1916 и 1917 годахъ тактика французской артиллерiи строится исключительно на идеѣ разрушенiя. Пушка, гаубица, мортира должны "уничтожить" все на пути атаки пѣхоты; послѣдней остается лишь "занимать то, что завоевано артиллерiей".

Механическое пониманiе войны выявляется въ этой мысли въ полной мѣрѣ.

Нужно согласиться, что огневая тактика представляетъ большой соблазнъ для подобнаго заблужденiя. Нельзя ли даже увидѣть также въ этомъ и особенность нашей эпохи, въ которой быстрое совершенствованiе техники вызываетъ склонность людей къ матерiалистическому истолкованiю мiра. Наша соцiальная болѣзнь, именуемая большевизмомъ, имѣетъ въ своей глубинѣ этотъ же первоисточникъ.

Потребовалось пролить рѣки крови и вмѣстѣ съ тѣмъ сдѣлать новыя открытiя науки прежде, чѣмъ отслоить этотъ матерiалистическiй налетъ съ "огневой тактики"; начиная съ 1918 года, съ легкой руки нѣмцевъ въ тактикѣ артиллерiи проводится новая идея: идея "нейтрализацiи" или, переведя на русскiй языкъ, "обезвреженiя". Согласно этой идеѣ "разрушенiе" артиллерiйскимъ огнемъ ограничивается только прокладыванiемъ проходовъ для пѣхоты черезъ мертвыя препятствiя; главной же цѣлью артиллерiи является обезвреженiе на перiодъ атаки непрiятельскихъ орудiй, пулеметовъ, ружей. Это обезвреженiе достигается интенсивнымъ массовымъ огнемъ, вызывающимъ моральный надломъ въ группахъ непрiятельскихъ бойцовъ. Химiя принесла для этого цѣнный подарокъ. Покрывая облакомъ разорвавшихся снарядовъ часть площади "безъ прорыва", она значительно облегчила стрѣльбу по площадямъ. Но подобное сокращеннное требованiе отъ артиллерiи было возможно только тогда, когда вполнѣ осознана первая вышеупомянутая поправка: атака ведется снарядами и слѣдующими за ними людьми, потому, что достигнутое временное обезвреженiе можетъ быть использовано только атакующей пѣхотой или кавалерiей.

Такимъ образомъ, современная огневая доктрина стала столь же "психологичной", какъ и прежняя ударная. Она также базируется на признанiи главенствующаго значенiя духовнаго элемента въ явленiяхъ боя. Она также считаетъ, что главнымъ орудiемъ борьбы остался человѣкъ. Въ этомъ отношенiи она отличается отъ прежней ударной доктрины только тѣмъ, что она раздвигаетъ рамки рѣшительнаго перiода боя до границъ дѣйствительнаго артиллерiйскаго огня. Начиная съ этой границы, она уже стремится огнемъ довести непрiятеля до моральнаго кризиса. Чѣмъ скорѣе и полнѣе она этого достигнетъ, тѣмъ меньше кроваваго напряженiя потребуется отъ пѣхоты, тѣмъ больше останется «капитала побѣдной крови» и тѣмъ больше возможностей ей представится приблизить достигнутые огнемъ результаты до идеала всякаго боя – уничтоженiя врага (плѣненiя его). Но вмѣстѣ съ тѣмъ, современная огневая тактика признаетъ, что это достиженiе возможно только при сближенiи бойцовъ до рукопашной схватки. Въ этомъ отношенiи формулировка, принятая Японскимъ уставомъ, что «штыкъ добиваетъ непрiятеля», вполнѣ отвѣчаетъ идеямъ огневой тактики.

Такимъ образомъ, всѣ наши страхи, что широкое развитiе техники губительно отражается на "духѣ войскъ", нужно оставить. Это предразсудокъ, связанный съ нашей общей культурной отсталостью.

Будущая доктрина Русской армiи должна полностью вступить на путь огневой тактики.

Будущая доктрина Русской армiи должна смѣло вступить на огневой путь, порвавъ насегда съ началами ударной тактики. Основнымъ положенiемъ новой доктрины должно быть признано то, что современная тактика стала огневой, принимая это положенiе съ тѣми поправками, которыя внесла минувшпя война и о которыхъ мы только что упоминали выше.