Текст книги "Лицом к лицу с Америкой"
Автор книги: Николай Грибачев
Соавторы: Алексей Аджубей,П. Сатюков,В. Лебедев,Г. Шуйский,Валерий Орлов,Л. Ильичев,Г. Жуков,В. Матвеев,А. Шевченко,Е. Литошко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)
В Кун-Рапидсе Н. С. Хрущев познакомился с работой завода Росуэлла Гарста по калибровке кукурузы. Наблюдая за тем, как ссыпались на конвейер груды золотистых кукурузных початков, Никита Сергеевич сказал:
– Замечательная кукуруза. Но наша, советская, еще лучше.
– Точно такой же завод по очистке и калибровке кукурузы есть в Краснодаре, – напомнил гостю Гарст.
– Мы у вас купили завод, но многое изменили и усовершенствовали, поэтому наш завод лучше. Верно? – спрашивает Н. С. Хрущев.
– Все те, кто строят позже, должны строить лучше, – в свою очередь замечает Гарст.
– Не всегда, – говорит Никита Сергеевич. – Это делают умные люди, а есть такие, которые покупают и строят без изменений.
– Значит, советские инженеры умные, – добавляет кто-то из присутствующих.
– Безусловно, – подтверждает Никита Сергеевич.
Затем Н. С. Хрущев и Р. Гарст взяли в руки хорошие початки кукурузы, и никому из фоторепортеров не хотелось, естественно, упустить такой выигрышный кадр.
После осмотра завода Гарст пригласил Н. С. Хрущева, его семью и сопровождающих лиц на завтрак. Среди гостей было много фермеров, ученых Айовского университета, а также видный деятель демократической партии Эдлай Стивенсон, выступавший в качестве кандидата на пост президента в 1952 и 1956 годах.
На пологом холме находится старый живописный дом Р. Гарста. Тут же плавательный бассейн, пруд с плакучими ивами и небольшой сад. За домом натянут большой коричневый тент. Под ним длинными рядами поставлены столы с едой для гостей.
Кто-то из них пошутил, что по случаю приезда Н. С. Хрущева в Айове установилась хорошая погода.
– Не очень хвалитесь, – добродушно заметил Никита Сергеевич. – В этом не только ваша заслуга, но и наша заслуга.
– Понравилось ли Вам на фермах все, что Вы видели? – допытываются вездесущие журналисты, стремясь раздобыть у советского гостя как можно больше материала для своих корреспонденций.
– На меня произвело очень благоприятное впечатление то, что я видел сегодня, – сказал глава Советского правительства. – Хотя мне и не приходилось раньше бывать в Америке, но я считал ваше хозяйство хорошим. Я встречался с людьми, которые бывали у вас. Они мне многое рассказывали. Видел кинофильмы, в которых было показано сельское хозяйство Айовы. Но всегда лучше видеть, чем слышать. И я рад, что все, что слышал и представлял, на деле подтвердилось. Я радуюсь вашим успехам и прошу вас радоваться нашим успехам. Это было бы хорошо для общей пользы, для улучшения наших отношений.
– Я должен выразить, – заявил далее Н. С. Хрущев, – свое исключительное уважение жителям штата Айова, горожанам и фермерам, с которыми встречался. Хотел бы особо отметить редактора газеты «Де-Мойн реджистер» Лорена Сота, который в разгар «холодной войны» проявил прозорливость и обратился через свою газету с предложением обменяться сельскохозяйственными делегациями.
Лорен Сот находится в числе гостей на завтраке у Гарста. Напомним, что в редакционной статье, опубликованной в этой газете от 10 февраля 1955 года, он писал:
«У нас нет никаких дипломатических полномочий, но мы шлем приглашение любой делегации, которую русские пожелают выбрать для посылки в Айову… Мы обещаем не скрывать никаких наших «секретов». Мы повезем эту делегацию на крупнейшую в штате Айова сельскохозяйственную экспериментальную станцию в Эймсе, к некоторым крупнейшим фермерам в Айове, к нашим животноводам, к специалистам по мелиорации земли и к компаниям, занимающимся семенами. Пусть русские посмотрят, как мы все это делаем.
Кроме того, мы были бы рады отправить в Россию делегацию фермеров Айовы, агрономов, специалистов-животноводов и других технических специалистов. Все, что мы, жители Айовы, знаем о кукурузе, о других сортах кормового зерна, о фуражных культурах, о мясном скоте, а также о молочной промышленности и птицеводстве, мы сообщим русским, если они пожелают».
– Очень правильно Вы тогда поступили, – говорит Н. С. Хрущев, дружески пожимая руку Лорену Соту. – Если Вас когда-нибудь выдвинут на пост президента, я буду голосовать за Вас.
Корреспонденты допытываются у Никиты Сергеевича:
– Считаете ли Вы, что Гарст создает у Вас хорошее настроение для бесед с Президентом в Кэмп-Дэвиде?
– Я думаю, да, – отвечает он, – но не только сегодня он создавал это хорошее настроение. Г-н Гарст это делал еще тогда, когда мы встречались с ним в Ялте.
Помните, г-н Гарст, – обращается к нему Н. С. Хрущев, – 1955 год, когда мы сидели на берегу Черного моря – Вы, товарищ Микоян и другие; у нас были тогда хорошие беседы.
– Вы знаете, – как бы вслух рассуждая, говорит гостеприимный хозяин, – если у нас сойдутся два фермера, то мы решаем проблемы быстрее, чем дипломаты.
Тут Гарст заметил дипломата Генри Кэбота Лоджа и, повернувшись к нему, воскликнул: – О, прошу прощения!
Кто-то из американских собеседников Н. С. Хрущева сказал, что он был в России вскоре после войны и видел огромные разрушения.
– Вы должны приехать еще раз, – советует ему Никита Сергеевич, – мы преодолели многое, ушли далеко вперед, но все же у нас есть еще трудности.
Советского гостя спрашивают, насколько русский народ осведомлен об этих трудностях.
– Мы не боимся говорить своему народу правду, – твердо заявил Н. С. Хрущев, – чтобы сплотить всех трудящихся на преодоление трудностей.
Он высказал также пожелание широко обмениваться опытом, специалистами в области сельского хозяйства.
– Я думаю, – продолжал он, – что вы найдете кое-что интересное у нас, так же как мы у вас.
– Считает ли советский Премьер хорошей идеей соревнование между штатом Айова и Краснодарским краем?
– Я поддерживаю это, – под возгласы одобрения ответил глава Советского правительства.
После завтрака Н. С. Хрущев, Росуэлл Гарст, Эдлай Стивенсон и другие совершили прогулку по ферме. Между советским гостем и Эдлаем Стивенсоном завязывается оживленная беседа, в ходе которой собеседники частенько обмениваются шутками.
– У Вас очень хороший вид! После того, с чем Вы столкнулись у нас, Вы не имеете права выглядеть так, – сказал Стивенсон, намекая на сложные перипетии поездки Н. С. Хрущева по Америке. – Я хотел бы выглядеть так же хорошо.
– Давайте объединим усилия, – под дружный хохот собравшихся отвечает глава Советского правительства.
Вскоре их остановили корреспонденты перед телевизионной камерой и устроили нечто вроде пресс-конференции.
– Кажется, у г-на Хрущева была беседа со Стивенсоном насчет политики? – любопытствует один из представителей прессы.
– Вопросы разоружения, вопросы мирного сосуществования– это и есть вопросы политики, – поясняет Никита Сергеевич. – Я думаю, что г-н Стивенсон думает так же, как и я, какими путями нам добиваться такого положения, чтобы мы жили в мире и дружбе с народами Соединенных Штатов и со всеми народами мира.
– Все народы Советского Союза борются за укрепление мира, – продолжает он развивать свою мысль. – Об этом и верующие нашей страны молятся в церкви. У нас в стране есть и христиане, и мусульмане, все они так же молятся, как и у вас, чтобы мир был на земле, чтобы торжествовала правда. А вопрос устройства государства, на какой основе нам надо жить и на какой основе живут те народы, с которыми мы живем по соседству, – это дело каждого человека, каждого народа.
– Я подслушал из Вашего разговора со Стивенсоном, – интересуется другой корреспондент, – что в ходе беседы он назвал себя политическим деятелем в отставке, а Вы что-то ответили на это, и все засмеялись. Что Вы сказали ему?
– Если мне будет позволено и г-н Стивенсон не будет в обиде на меня, – отвечает Н. С. Хрущев, – я могу рассказать Вам об этом разговоре. Как, г-н Стивенсон, Вы не возражаете? Это не будет нарушением какого-то секрета? Вас не потянут за это в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности?
Раздался общий смех. Еще большее оживление вызвало замечание Никиты Сергеевича – Мне ничего не угрожает: я имею дипломатический паспорт.
– Вы имеете право рассказывать все, – в таком же шутливом тоне говорит Стивенсон.
– Спасибо за доверие, – благодарит Н. С. Хрущев. – Так вот, г-н Стивенсон сказал мне, что он сейчас политик в отставке. Но в политике бывает так: сегодня вы в отставке, а завтра – в первом ряду самых высоких политических деятелей. Это все зависит от народа.
– Да, но сколько раз можно уходить в отставку? – с улыбкой замечает Э. Стивенсон.
– Я считаю, что честный труд и в честной политике всегда может быть вознагражден. Не следует отчаиваться, ослаблять напряжение и упорство в борьбе за достижение лучшей жизни для народа.
Корреспонденты, с явным удовольствием слушающие этот интересный диалог, спешат занести в свои записные книжки ответ главы Советского правительства.
– Мой труд, – продолжает Стивенсон, – всегда был честным, но пока что не был вознагражден. Я не знал, что такое счастливая жизнь, пока не ушел в отставку. Вам я этого не рекомендую.
– Согласен, – отвечает Н. С. Хрущев.
– Все желают Вам многих лет жизни и долгого пребывания на своем посту, но если Вы когда-нибудь уйдете в отставку, то свяжитесь со мной, и я поделюсь с Вами опытом, как свое время проводить. Приезжайте, будем вместе с Вами жить в штате Иллинойс.
Предложение г-на Стивенсона вызывает взрыв смеха среди присутствующих.
– Благодарю. У Вас пруд есть, чтобы ловить рыбу? – с тем же добродушным юмором спрашивает Н. С. Хрущев.
– Я вырою.
– Не следует пока спешить. Я рыбу не ловлю. Будем лучше разводить цветы.
– Тем более что Вы пока и не собираетесь уходить в отставку.
– Это верно, – подтверждает Н. С. Хрущев.
– Привезите мне советской осетрины, она очень хорошая, – переводит разговор на другую тему Э. Стивенсон.
– Я могу Вас и здесь угостить, – отвечает советский гость. – До Москвы недалеко, самолеты летают часто.
– А я предпочитаю икру, – не удержавшись от соблазна, говорит Лодж.
– Ну что же, можно Вас угостить и икрой, – соглашается Н. С. Хрущев.
Так проходила эта непринужденная дружественная беседа перед камерой телевидения.
«У всех хорошее настроение», – тут же передали в эфир американские радиорепортеры свое впечатление о самочувствии гостей и хозяев.
Гарст продолжал показывать ферму. Он остановился у кормодробилки и сказал, что одна такая машина обслуживает несколько ферм.
– Какой корм она дробит? – поинтересовался Никита Сергеевич.
– Все корма, но главным образом кукурузу, – пояснил Гарст. – Один человек может приготовить корм на десять тысяч голов свиней и крупного рогатого скота.
Тут же, в соседнем здании, находятся сушилка и кормозавод. Кукуруза, убранная в стадии 30—35-процентной влажности, за сутки высушивается до 12 процентов влажности.
Затем Гарст снова показывает скот. Кормили его раздробленными стержнями початков кукурузы в смеси с меляссой и мочевиной, а также силосом. Ни зерна, ни сена не давали. И только совсем недавно стали прибавлять в кормовой рацион зерно.
Н. С. Хрущев посмотрел на приготовленный корм и сказал:
– Замечательный хозяин. Хотя и капиталист, но умный человек. Все использует…
Подходит время отъезда. Н. С. Хрущев, члены его семьи тепло прощаются с Р. Гарстом и его супругой, благодарят гостеприимных хозяев за радушие и хлеб-соль.
– Очень хорошо провели сегодня время, – с искренним удовольствием говорит Никита Сергеевич, – много интересного видели.
Когда гости покидали усадьбу Гарста, к Н. С. Хрущеву подошел средних лет человек с открытым загорелым лицом. Это был фермер Чарльз Кулидж, он приехал за 70 миль, чтобы повидать главу Советского правительства. Фермер просит Никиту Сергеевича принять от него в знак дружбы дар сельскому хозяйству СССР – хряка йоркширской породы. В пять месяцев хряк весил 225 фунтов, на фунт привеса расходовалось 3 фунта корма.
Н. С. Хрущев благодарит американского фермера и крепко пожимает ему руку.
Это был действительно чрезвычайно интересный, знаменательный день в жизни фермеров Среднего Запада– день истинно дружеских, полных радостного волнения встреч с посланцем советского народа, полезного обмена опытом. Труженики айовской земли старались как можно лучше и убедительнее доказать справедливость их утверждения, что климат Айовы не подходит для «холодной войны».
И даже те американские газеты, которые все еще продолжали тянуть старую погудку о холодном приеме, вынуждены были сменить пластинку. Все они признавали, что встречи Н. С. Хрущева с фермерами прошли в атмосфере исключительной сердечности и дружелюбия. Эти простые и деловитые люди пользовались каждым случаем, чтобы заявить, как правильно сделал глава Советского правительства, приехав в Соединенные Штаты, и как правильно сделал Президент Эйзенхауэр, что он его пригласил.
По мнению газеты «Нью-Йорк таймс», 23 сентября было «самым теплым и самым народным днем, который г-н Хрущев провел в Соединенных Штатах». Газета «Де-Мойн трибюн» сочла нужным особо подчеркнуть в своей редакционной статье, что выступления и беседы Н. С. Хрущева свидетельствуют о его «глубокой искренности, когда он говорит о мире». Айовские фермеры, как указывала газета, в свою очередь считают, что «обмен опытом между советским и американским народами в области сельскохозяйственного производства помогает уменьшить напряженность и расчистит путь к соглашению, которое приведет к миру».
Весть о том, что жители Калифорнии и Айовы с открытым сердцем встречали советского посланца мира и дружбы, разнеслась буквально по всему свету. Именно в тот день, когда Н. С. Хрущева встречали с распростертыми объятиями фермеры Айовы, итальянская газета «Паэзе» писала:
«Значение поездки Хрущева, начавшейся в обстановке холодной формальности в Вашингтоне, возрастает с каждым днем. Население Соединенных Штатов показывает, что оно все меньше и меньше верит в сказку о человеке, прибывшем для того, чтобы диктовать свои условия, и все больше верит в реальную действительность, которая состоит в том, что в США прибыл глава государства для того, чтобы предложить мир.
С каждым часом все больше возрастает энтузиазм американцев по отношению к Хрущеву: последствия его грандиозного предложения о том, чтобы навсегда покончить с оружием, армиями, войной, все больше дают о себе знать. Американский народ, как сказал Эйзенхауэр, хочет мира. Хрущев приехал, чтобы предложить ему мир на веки вечные.
Американский народ показывает, что он чувствует это, и аплодирует Хрущеву, улыбается ему, все более плотно окружает его, хочет видеть его, потрогать его».
Да, американский народ узнавал правду. Этого нельзя было не видеть. Тем удивительнее на фоне многочисленных доброжелательных откликов в связи с пребыванием Н. С. Хрущева в Айове показались нам хвастливые сообщения некоторых американских телеграфных агентств, возомнивших, что им наконец-то на фермах Айовы удалось «продать советскому Премьеру американский образ жизни». Корреспондент агентства Юнайтед Пресс Интернейшнл Джек Фокс, захлебываясь от радости, передавал из Кун-Рапидса:
«Хрущев, который путешествует по дорогам, усыпанным гравием, совершая поездку по фермам Среднего
Запада, богатым кукурузой и рогатым скотом, увидел, какова талия Америки».
Другой корреспондент того же агентства потирал руки от удовольствия, считая, что в результате посещения фермы Р. Гарста у Н. С. Хрущева сложится благоприятное впечатление о «богатом фермерском хозяйстве Америки».
Что может быть неразумнее такого предположения? Ведь только люди, совершенно утратившие чувство реальности, могут выдавать богатейшую ферму миллионера Росуэлла Гарста за образчик всеобщего процветания американских фермеров. Такое утверждение не имеет ничего общего с реальной действительностью.
Уже знакомый нам Лорен Сот опубликовал в 1957 году книгу «Фермеры в тревоге», в которой он далеко не в столь радужном свете изображал «аграрную талию Америки». По словам этого превосходного знатока фермерской проблемы в США, «треть семейных ферм (то есть ферм, где применяется главным образом труд фермера и членов его семьи. – Авторы) живет в нищете даже во время бума…
Нищета в сельских районах Соединенных Штатов является самым важным пунктом нашей фермерской проблемы. Это поразительный пример провала в экономике США…»
Даже в таком богатом штате, как Айова, при буквально сказочных почвенных и климатических условиях, фермерам нет спасения от разорения. Здесь только с 1950 по 1954 год, по данным последней переписи, количество фермерских хозяйств сократилось с 203 тысяч до 193 тысяч. Это значит, что за пять лет в штате Айова разорилось десять тысяч фермерских хозяйств, их фермы были проданы с молотка, а сами фермеры влились в армию безработных.
Такая же картина массового разорения фермеров наблюдается и по всей стране. По подсчетам американского экономиста Д. Джонсона, из сельского хозяйства США в 1940–1956 годах вытеснялся в среднем миллион человек ежегодно. В громадных масштабах происходит процесс вытеснения с земли мелких арендаторов, прежде всего издольщиков в южных штатах страны. В течение двух последних десятилетий из сферы сельскохозяйственного производства вытеснено только на юге США 1,2 миллиона арендаторов.
Фермеры страдают от гнета крупных землевладельцев, торгово-промышленных монополий, ипотечных банков, энергетических и железнодорожных компаний. Путем заключения кабальных договоров с фермерами монополии контролировали в 1958 году около 90 процентов производства овощей, предназначенных для переработки и замораживания, от 30 до 40 процентов продукции картофеля, почти все производство цитрусовых в штатах Калифорния и Аризона, около 50 процентов хлопка в штатах Калифорния, Нью-Мексико, Аризона и в западных районах Техаса.
Большинство фермеров залезло в долги и со страхом думает о завтрашнем дне. Достаточно сказать, что задолженность фермеров возросла с 7,6 миллиарда долларов в 1945 году до 19 миллиардов долларов в 1958 году.
Отражением глубочайших противоречий капиталистического производства является действующий в США закон о консервации земли. В результате кризиса перепроизводства и отсутствия рынков сбыта правительство вынуждено консервировать примерно десятую часть всех земель. У богатых фермеров, таких, как Гарст, «гуляет» и не используется сто гектаров земли, а у мелкого, уже стоящего на грани разорения фермера штата Айова Лесли Лянде из 60 гектаров земли семь гектаров, как он выражается, «исключены из обработки по программе Земельного банка».
На этих землях, как объяснил нам один фермер, нельзя не только что-либо сеять, но даже и скот пасти запрещается, ибо если пасти скот, то будет прирост мяса, а это отразится на конъюнктуре рынка. И даже этот богатый фермер, указывая рукой на заросшие сорняками поля, говорил: более уродливой политики, чем консервация земли, трудно себе представить.
– У вас, в Советском Союзе, осваиваются громадные целинные земли, а у нас, в США, – с горечью сказал он, – сознательно и преднамеренно пустуют огромные массивы плодородной почвы.
В США действует закон об ограничении посевных площадей кукурузы. Фермер не может посеять кукурузы больше, чем ему предписано, несмотря на то что в его хозяйстве кукуруза дает самый высокий урожай. Поэтому он вынужден вместо кукурузы сеять овес или другие, менее выгодные культуры.
Между тем наши высокопоставленные гиды пытались представить капитализм как непрерывно прогрессирующую систему в области сельского хозяйства. И в качестве неотразимого «аргумента» они представили Н. С. Хрущеву 84-летнего фермера, сказав при этом:
– Вот этот фермер косил хлеб еще вручную. А теперь сын его производит сельскохозяйственных продуктов в четыре раза больше, а труда затрачивает в десять раз меньше.
– Все мы от Адама, – заметил Н, С. Хрущев, давая понять, что в наш век развития техники в этом примере нет ничего удивительного.
Впрочем, как и следовало ожидать, вся эта неумная похвальба богатством фермерской Америки отнюдь не помешала айовским фермерам и высокому советскому гостю найти общий язык – язык мира, дружбы и взаимопонимания. Об этом, в частности, красноречиво говорит письмо, присланное Росуэллом Гарстом в Министерство сельского хозяйства СССР.
«Вначале я хочу сообщить вам, – говорится в этом письме, – об удовольствии, которое доставило нам посещение Председателем г-ном Хрущевым, г-жой Хрущевой и их детьми не только нашей фермы, но Соединенных Штатов в целом и Айовы в особенности. Впервые более чем за десять лет народ смотрит с надеждой в будущее. Я могу сказать это достаточно авторитетно, так как со времени визита мы получили буквально сотни выражающих надежду писем, и они продолжают приходить и по сей день.
В то же время как повсюду говорилось главным образом, конечно, о самом Председателе Хрущеве, очень благоприятные отзывы в прессе, по радио и телевидению подтверждали желательность того, что его сопровождают г-жа Хрущева и дети.
Слишком большая гласность поездки Хрущева мешала ему видеть многое, но, безусловно, гласность была чрезвычайно важна для повышения ценности его поездки и поездки его семьи, даже несмотря на то, что эта гласность мешала удовольствию семьи. Я просто не смог бы написать остальную часть этого письма, не выразив сначала изложенные выше чувства…
А теперь я хочу продолжить разговор о помощи советскому сельскому хозяйству. Газеты Соединенных Штатов написали сегодня о том, что сельскохозяйственные задачи, выдвинутые семилетним планом, признаны Советским правительством недосягаемыми (?) и что они снижены (?!).
Предположительно такие сведения поступили от продовольственной и сельскохозяйственной организации при ООН. Я полагаю, что эти сведения о сокращении задач, по всей вероятности, неточны. Во всяком случае, я уверен, что задачи, выдвинутые семилетним планом, недостаточно только осуществить, их необходимо перевыполнить. Если мы достигнем существенного сокращения вооружения, я уверен, что их можно будет в значительной степени перевыполнить, и я уверяю Вас, что окажу возможную помощь для значительного перевыполнения этих задач».
…Путешествие по землям «королевы полей», по солнечному кукурузному штату Айова, подходило к концу. В стремительном, бодром темпе, как все, что он делает, Н. С. Хрущев объехал плоские, похожие на шахматные доски поля сельскохозяйственных ферм в окрестностях Де-Мойна. Ничто не ускользнуло от его зоркого взгляда. Никита Сергеевич переходил от объекта к объекту, сопровождая обход одобрительными или критическими замечаниями. Он показал такую эрудицию и живость ориентировки в столь различных и столь многих областях сельского хозяйства, что, по выражению одного из журналистов, походил на шахматиста, побеждающего сразу на нескольких досках.
Советские люди знают Никиту Сергеевича как крупнейшего знатока сельского хозяйства. Но американские корреспонденты признавались нам впоследствии, что впервые видят Н. С. Хрущева в этом новом для них качестве: до сих пор он представал в их глазах как знаток политических, социальных, экономических, международных вопросов, а сейчас он выступает как тончайший специалист сельскохозяйственного производства, оперирующий конкретными, мало известными за границей данными научных экспериментов, результатами колхозной практики, цифрами, которые не знают на память даже профессора.
Да, таковы наши советские руководители; знание общих законов, управляющих миром, управляющих обществом, они сочетают с глубоким знанием конкретного производства, с тончайшим пониманием сокровенных процессов, управляющих ростом зеленого листа. Коммунизм– это наука, без науки коммунизма не построишь.
Две различные системы сельскохозяйственного производства, соревнующиеся между собой, обменялись опытом во владениях «королевы полей». И этому искренне радовались как американские фермеры, так и советские люди, видя в этом ценный вклад в дело мира и крепнущей дружбы между советским и американским народами.
Молодая Америка рукоплещет
После осмотра ферм Росуэлла Гарста вереница автомашин с советскими гостями направилась в маленький городок Эймс. Здесь находится один из старейших университетов Соединенных Штатов Америки. Он основан свыше ста лет назад и поначалу именовался «Айовский сельскохозяйственный колледж и образцовая ферма». Однако по мере развития науки и образования Айовский колледж постепенно расширялся, и сейчас он стал Университетом естественных и технических наук штата Айова.
Когда машины приближались к Эймсу, один из американских журналистов пробормотал:
– Студенты – это молодая Америка, я уверен, что они по-иному встретят господина Хрущева.
В эти туманные слова американский корреспондент вкладывал, как потом оказалось, недобрый смысл. Возможно, он располагал какой-то информацией о ведущейся среди студентов подготовке и рассчитывал, что молодые американцы встретят советских гостей холодно, а, возможно, и враждебно.
Но едва машины въехали на улицы утопающего в зелени и обычно тихого Эймса, как в глаза бросился огромный шестиметровый плакат, на котором русскими буквами было написано: «Председатель Хрущев! Благослови Вас бог и спасибо Вам за Вашу пропозицию по разоружению!» В центре города висел другой плакат: «Давайте вместе делать мир!»
Городок кипел молодостью, весельем, дружелюбием. Все, что есть живого и мыслящего в этом старинном городке, собралось близ университета, чтобы со всем пылом юных сердец приветствовать дорогого гостя. Полицейские работали локтями и плечами, стараясь расчистить путь машинам. И чей-то звонкий девичий голос дерзко отчитывал какого-то полицейского чиновника:
– Вы не охраняйте Премьера Хрущева от нас, а нас не охраняйте от Хрущева! Американцы в этом не нуждаются, господин полисмен!
Машина Н. С. Хрущева шла по городу со скоростью около десяти километров в час. Овации сменялись возгласами «Уэлком!». Ничего подобного Эймс не видел никогда.
На лице американского журналиста отразились досада и недоумение. Тогда-то мы и смогли догадаться, на чем основывались его пессимистические «прогнозы».
Вот уже много лет в Соединенных Штатах усиленно распространяется версия о том, что вся современная американская молодежь апатична и ничем не интересуется, кроме джаза и веселого времяпровождения. С чьей-то легкой руки нынешнее поколение молодых американцев стали звать «молчаливым поколением» и даже «недумающим поколением». Все эти наспех приклеенные ярлыки наводили на мысль, что определенным кругам очень хотелось бы видеть и представлять молодую Америку именно молчаливой и недумающей. Может быть, это и дало повод некоторым недальновидным американским журналистам самонадеянно рассуждать, что студенчество Эймса окажет холодный прием советскому гостю.
Но была и другая причина. Вскоре стало известно, что перед приездом Н. С. Хрущева кое-кто из профессоров обратился к студентам с призывом: «Проявляйте поменьше энтузиазма!» Этот совет нашел отражение и на страницах студенческой газеты «Айова стейт дейли».
В газете (это был тот самый номер, который студенты вручили Н. С. Хрущеву) прямо говорилось, что студенты готовят встречу без энтузиазма, без приветственных возгласов.
Но тот же номер газеты обнаруживал непримиримый раскол во взглядах ее редколлегии. В газете была напечатана передовая, в которой говорилось следующее:
«Мы приветствуем Вас, господин Хрущев, в нашем студенческом городке, мы все радуемся Вашему приезду. Говоря откровенно, мы, студенты, чувствуем подлинную озабоченность положением того мира, в который мы готовимся войти. Мы хотим, чтобы наши знания служили интересам мира, а не разрушения…
Взаимный обмен знаниями, культурными достижениями, прекращение бесплодных взаимных обвинений, лучшее знание друг друга – вот наши надежды.
Мы хотим смотреть вперед с надеждой, стремясь к миру и взаимопониманию. Ваш визит, господин Хрущев, обнадеживает нас. И мы достаточно оптимистичны и упрямы, чтобы оценить этот визит как указание на то, что мы все найдем пути, которые приведут наши великие нации к взаимопониманию и миру».
Студенческая газета опубликовала портрет Н. С. Хрущева, статью о достижениях советской системы образования и полное расписание пребывания Н. С. Хрущева в студенческом городке Айовы под заглавием «Советский Премьер инспектирует наши классы». Здесь же были приведены фамилии всех, кто входит в комитет по приему советского гостя. На последней странице можно было прочитать результаты опроса: «Надо ли с энтузиазмом встречать Н. С. Хрущева?» Подавляющее большинство студентов ответило: «Надо».
Чем ближе университет, тем плотнее толпы народа вдоль улиц городка. Но вот вдали показалась широкая университетская площадь. Просторная и пустынная в будни и в праздники, она в тот час напоминала человеческое море. Весь университет – без малого десять тысяч студентов и преподавателей – вышел встретить высокого гостя. Вопреки мрачным предсказаниям нашего американского спутника, на лицах студентов не было видно ни равнодушия, ни холодности. Молодая Америка встречала Н. С. Хрущева сердечно и восторженно.
Когда глава Советского правительства вышел из машины и направился по узкому людскому коридору, образовавшемуся в толпе, тысячи людей зааплодировали. Слышны были возгласы «Товарищ Хрущев!», «Никита!» и другие теплые слова. Молодые, рвущиеся к жизни люди проявили такой же энтузиазм, какой проявляет и наша молодежь.
Это была бурная овация молодых американцев, которым надоела «холодная война» и которые искренне хотят, чтобы США и Советский Союз жили в мире и сотрудничали для мира. Н. С. Хрущев поднимает руку и дружески машет собравшимся. В ответ снова и снова раздаются аплодисменты, приветствия.
Только на лицах профессоров (ради истины скажем – далеко не всех) можно было прочитать смешанное чувство растерянности и досады. Возможно, что этот восторженный прием был для некоторых профессоров неожиданным и впервые раскрыл им глаза на американскую молодежь.
Но что же, если как следует вдуматься, было здесь неожиданного? Как известно, выступления Н. С. Хрущева произвели настоящий переворот в– представлениях многих миллионов взрослых американцев о советской системе, о внешней и внутренней политике СССР, о советском народе и его руководителях, представлениях, складывавшихся под влиянием многих лет антисоветской пропаганды. Что же можно сказать в этом случае о молодежи с ее восприимчивостью ко всему новому?!
Ректор университета Джеймс Хилтон, встречая Никиту Сергеевича, произнес речь, в которой выразил радость города Эймса в связи с визитом главы Советского правительства. Ректор вручил советскому гостю памятные сувениры, изготовленные студентами.
В сопровождении ректора Никита Сергеевич входит в здание университета. Д. Хилтон кратко знакомит с историей университета, его структурой. 9800 студентов университета обучаются в шести колледжах: сельскохозяйственном, инженерном, домоводства, естественных и гуманитарных наук, ветеринарной медицины и колледже для аспирантов. Университет выпускает специалистов с высшим образованием по 80 отдельным дисциплинам и поддисциплинам.
