Текст книги "Лицом к лицу с Америкой"
Автор книги: Николай Грибачев
Соавторы: Алексей Аджубей,П. Сатюков,В. Лебедев,Г. Шуйский,Валерий Орлов,Л. Ильичев,Г. Жуков,В. Матвеев,А. Шевченко,Е. Литошко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц)
Но у сидящих в зале давно уже не стало той непоколебимой веры в незыблемость капиталистической системы, которая была у них когда-то. Для них становится ясно, что наступают тяжелые времена для некогда всесильного капитала…
– Теперь я готов ответить на ваши вопросы, господа, – говорит Н. С. Хрущев, закончив свое выступление и внимательно вглядываясь в лица банкиров, владельцев предприятий, дельцов, сидящих за столиками.
Слова просит редактор одного из распространенных американских журналов – «Лук», который известен своими отнюдь не прогрессивными статьями и выступлениями. Делая вид, что ему непонятно, как можно сочетать тезис о мирном сосуществовании капиталистических и социалистических государств с положениями научного коммунизма о неизбежности победы коммунистических идей во всем мире, редактор журнала под одобрительные смешки и возгласы людей, собравшихся где-то на втором ярусе, говорит, что, по его мнению, мирного сосуществования капиталистических и социалистических государств быть не может, ибо коммунизм является врагом такого сосуществования.
Свой вопрос редактор читает по бумажке. Он заметно волнуется. Закончив читать написанное, он быстро садится на место.
Водворяется молчание. Сотни глаз испытующе смотрят на советского гостя. Никита Сергеевич выдерживает паузу, а затем медленно, тщательно взвешивая каждое слово, говорит:
– То, что вы задаете такие вопросы, и то, что отдельные господа смеются, еще не выслушав моего ответа, показывает, как плохо они разбираются в существе дела. Люди, хорошо знакомые с историей, знают, что, когда человеческое общество завершало переход от феодализма к капитализму, также шла борьба между старым и новым.
Н. С. Хрущев спокойно разъясняет американским бизнесменам, почему на смену феодализму пришел капитализм и почему с такой же неизбежностью на смену капитализму идет социализм, коммунизм.
С балкона слышится нервозная реплика:
– Это не конкретный ответ!
И опять возникают смешки, уже не только на втором ярусе, но и за отдельными столиками в зале.
Никита Сергеевич ждет, когда воцарится тишина, и говорит:
– Может быть, вы недовольны существом дела, но такова история развития человеческого общества. Могу лишь добавить то, что говорится в подобных случаях в народе: если девица, родившая ребенка, хочет и впредь считать себя девицей и даже подает в суд, чтобы ее признали таковой, то от этого положение не меняется. Если даже суд и признал бы такую особу девицей, то все равно на деле она уже никогда ею не будет.
Весь зал громко хохочет, долго не утихают аплодисменты. Некоторые еще пытаются что-то выкрикивать, но все присутствующие шикают на них, не дают говорить. Слышатся голоса:
– Просим! Просим!
– Мне говорят, – продолжает Н. С. Хрущев, обращаясь к человеку, задавшему провокационный вопрос, – что Вы являетесь редактором большого журнала. Очевидно, это так? Чего Вы добиваетесь? Вы что, хотите, чтобы я выдал Вам гарантию, что американский народ вечно будет жить в условиях капиталистического общества? Хотите получить рецепт, чтобы удержать капитализм от его гибели? Я не доктор и не могу давать рецептов подобного рода. Вопрос о том, какой строй будет в вашей стране, зависит не от меня и не от Вас. Это зависит от американских рабочих, от американского народа, которые решат, какой строй им избрать. Таким образом, не рассчитывайте, г-н редактор, на успокоительные капли, я их дать Вам не могу.
Никита Сергеевич делает паузу, выжидательно смотрит в зал– никаких реплик больше не слышно.
– Никто не в силах остановить неумолимого хода истории! – продолжает он. – Хочу только подчеркнуть: мы стоим на позициях невмешательства во внутренние дела других государств. Так что за положение в своей стране отвечайте сами!
Деловые люди Америки с шумным одобрением встречают эти слова главы Советского правительства. Они явно отдают должное и ответу своего гостя и тому, как умело поставил он на место тех, кто пытались возвести какую-то преграду недоверия, натянутости между Н. С. Хрущевым и американскими бизнесменами.
Но не всем нравится мирное течение беседы. Ведь некоторые пришли сюда с мыслью «дать бой Хрущеву», «опровергнуть» коммунизм. И люди, далекие от журналистики, по шпаргалкам задают вопросы о том, почему американским журналистам не разрешают посылать из Москвы «любую информацию, какую они захотят», почему в СССР мешают приему радиопередач «Голоса Америки» и других подобных ей радиостанций… Характерно, что и этот вопрос читается по бумажке и задает его человек, который даже не спрашивает на то разрешения, – председательствующий просто оглашает его фамилию.
Глава Советского правительства напоминает таким людям, что он приехал в США по приглашению Президента Эйзенхауэра, и уже в первых беседах с ним было решено не касаться таких вопросов, которые относятся к внутренней компетенции государств. Но такой спокойный ответ лишь раздражает наиболее рьяных сторонников обострения. Раздаются провокационные реплики. В ответ на эти недостойные выходки Никита Сергеевич с чувством исключительного достоинства говорит:
– Господа, если вы пригласили меня, так прошу вас выслушать меня внимательно. Если вы этого не хотите, я могу не говорить. Я приехал в США не как проситель. Я представляю великое Советское государство, великий народ, совершивший Великую Октябрьскую революцию. И не заглушить вам, господа, никакими репликами того, чего достиг, что сделал и что хочет сделать наш великий народ.
Надо было видеть, какое сильнейшее впечатление произвели эти слова. В зале возник шум, всюду раздавались голоса, осуждающие авторов провокационных реплик, а затем наступила мертвая тишина. Никита Сергеевич продолжал:
– Вопрос о том, как и что следует слушать нашему народу, – это дело нашего народа, дело советских людей. Такие вопросы решает и впредь будет решать сам советский народ и его правительство без вмешательства извне.
Речь Н. С. Хрущева и его ответы на вопросы произвели большое впечатление на представителей деловых кругов.
Встречу главы Советского правительства с деловыми людьми Нью-Йорка можно без всякого преувеличения назвать одним из центральных событий поездки Н. С. Хрущева в США. Именно здесь кое-кто хотел дать ему решающий бой. И эти люди повели свои атаки по заранее отработанному плану.
Однако события развернулись не так, как думали организаторы атак. Деловой мир Америки понял, что такая тактика здесь не принесет желаемого результата, – их сила встречает еще более сокрушающую силу. Правда, дальше, как бы по инерции, тактика «переспорить Хрущева или умереть» еще дала острую вспышку в Лос-Анжелосе. Но об этом будет более подробно рассказано в следующей главе.
«Сражение проиграно»—так резюмировала американская печать бесславную попытку определенных кругов «поставить Хрущева на колени» в Экономическом клубе Нью-Йорка. Его выступление оказалось настолько ярким, сильным, убедительным, что один из руководителей Экономического клуба сделал следующее заявление:
«Для всех, кто его слышал, ясно, что Хрущев, выступая на своем родном языке, является одним из лучших ораторов в мире. Это необычайно сильный оратор».
Газета «Нью-Йорк таймс», не скрывавшая своих надежд на то, что представители «большого бизнеса» сумеют «взять реванш за Вашингтон», вынуждена была признать полнейший провал таких расчетов. Ссылаясь на реакцию американских бизнесменов, присутствовавших на обеде в Экономическом клубе и слушавших речь Н. С. Хрущева, газета писала: «В этих наиболее влиятельных кругах американского общественного мнения впечатление было самым глубоким». Она приводит слова одного из участников обеда, который, несмотря на свои антипатии к Советскому государству, вынужден был признать:
– Он (Н. С. Хрущев. – Авторы) относится к разряду борцов, которых нельзя сбить с ног… Вы должны увидеть его, чтобы понять.
И даже небезызвестная Маргарита Хиггинс, немало потрудившаяся на поприще разжигания антисоветской истерии в США, начала скрепя сердце по-иному оценивать реакцию американского общественного мнения на выступления главы Советского правительства. В ее статье, опубликованной на страницах газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» тут же по горячим следам, как она выражается, «схватки гигантов» в Экономическом клубе, говорится: «Хрущев добился того, что к коммунисту начинают относиться не как к дьяволу, а как к человеку. Г-н Хрущев победил некоторые страхи и поднял некоторые надежды лишь благодаря тому, что он показал себя человеком».
Первый день пребывания главы Советского правительства в Нью-Йорке, его встречи с властелинами крупнейших банков и монополий дали американским комментаторам обильную пищу для размышлений. В большинстве своем они сходились на том, что Н. С. Хрущев оказался подлинным героем дня. Он завоевал симпатии американцев и как государственный деятель, прибывший с миссией мира и доброй воли, и как человек. Они были восхищены его целеустремленностью, ясностью и точностью суждений, меткостью и остроумием его речей и реплик, умением найти подход к самым разным людям. Его неутомимость и кипучая энергия вызвали всеобщее удивление и уважение.
Эти чувства и настроения особенно ярко отразились в статье «Крисчен сайенс монитор», опубликованной 18 сентября под заголовком «Нью-Йорк оценивает Премьера». Вот что в ней говорится:
«Город Нью-Йорк быстро и остро реагирует на каждое слово советского Премьера Никиты С. Хрущева.
Некоторые из самых могущественных и влиятельных людей в нашей стране имели возможность на завтраке и обеде поближе присмотреться к нему, и они пришли к заключению, что этот русский – блестящий человек.
По мнению некоторых руководителей ведущих корпораций, ни в коем случае нельзя недооценивать этого человека. Один из руководящих бизнесменов сказал: «По каким-то причинам американский народ все еще полностью не осознал достижения и способности русских, и американцы все еще не понимают русских».
Другой промышленник заявил: «Это вовсе не случайное совпадение, что, когда г-н Хрущев отправился в русский аэропорт, его там ожидали четыре самых больших самолета в мире – «ТУ-114». И это вовсе не случайное совпадение, что русские попали в Луку, построили первый атомный ледокол и запустили первые спутники. С сегодняшнего утра я начинаю совершенно иными глазами смотреть на будущие задачи нашей экономики».
Изумительная способность г-на Хрущева быть приятным, остроумным и эффективным произвела большое впечатление в целом на нью-йоркцев – виднейших экономистов, промышленников, финансистов. Они поражены его умением быстро схватывать самую суть вопроса и использовать ее в выгодном для Советского Союза свете».
Подводя итоги первого дня пребывания Н. С. Хрущева в Нью-Йорке, газета приходит к заключению, что почти все жители города начинают сознавать, что на их глазах происходит событие огромного исторического значения. Повсюду можно слышать такие высказывания, реплики и замечания: «Мы видим, как делается история», «Это большое дело», «Это чрезвычайно важный момент»…
По словам газеты, любая деталь, любой, пусть самый незначительный, эпизод, связанный с визитом главы Советского правительства в Соединенные Штаты, приобретает особое звучание и воспринимается не как заурядное, обычное явление. Наглядным примером может служить случай, происшедший с Никитой Сергеевичем Хрущевым в отеле «Уолдорф-Астория». Направляясь в свои апартаменты, находящиеся на 35-м этаже гостиницы, советский гость и его спутники застряли в лифте между 29-м и 30-м этажами. После нескольких минут тщетных попыток привести лифт в движение Н. С. Хрущев вынужден был встать на табурет, чтобы выйти на площадку 30-го этажа и дальше подниматься пешком.
– Типичные капиталистические неполадки, – шутливо заметил он по поводу этого курьезного эпизода.
– Это сама История, – сказал Лодж, стараясь утешить обескураженную лифтершу мисс Анемоне. – Вы сможете рассказывать об этом своим внукам.
Надо сказать, что на следующий день после встречи Н. С. Хрущева с деловыми людьми Нью-Йорка в адрес главы Советского правительства поступило теплое письмо президента Экономического клуба, в котором давалась очень высокая оценка выступлению Никиты Сергеевича на вчерашнем обеде, а сама встреча была охарактеризована как «эпохальное событие в истории клуба».
По поводу недостойных выходок отдельных лиц, пытавшихся своими выкриками сорвать беседу Н. С. Хрущева с деловыми людьми, г-н Вудман писал:
«Я убежден, что Вы понимаете, как малочисленны они были. Члены клуба и подавляющее большинство гостей были очень заинтересованы в Ваших высказываниях и искренне признательны Вам за готовность отвечать на вопросы в конце такого длинного и тяжелого дня.
Сегодня утром я получил много комментариев по поводу этой встречи. Все они без исключения сводятся к тому, что это было интересное и важное событие. Я вновь хочу поблагодарить Вас от себя лично и от имени всех присутствовавших.
Искренне Ваш
Герберт Вудман».
На следующий же день Н. С. Хрущев направил г-ну Вудману ответное письмо, в котором сердечно поблагодарил президента Экономического клуба за высокую оценку его выступления и отметил, что он не уделяет никакого внимания тем лицам, которые недружественными репликами пытались омрачить встречу главы Советского правительства с деловыми людьми.
«Наша встреча была хорошей деловой встречей, – писал в своем ответном послании Н. С. Хрущев, – и она во многом способствовала улучшению взаимопонимания и укреплению дружественных отношений между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом.
С искренним уважением
Н. Хрущев».
Так закончилась встреча Н. С. Хрущева с людьми «большого бизнеса».
Там, где жил Рузвельт
Широкая лента хорошо накатанного асфальта прорезает кварталы небоскребов, затем бежит мимо восьми-десятиэтажных зданий, мимо притулившихся по обеим сторонам деревянных домиков и, наконец, в течение полутора часов вьется среди холмов и зеленых долин штата Нью-Йорк. Большой знак на белом щите указывает поворот налево: «Гайд-парк – поместье Ф. Д. Рузвельта». Шоссе резко сужается, но по обочинам, чем дальше, тем больше народа, а в маленьком поселке Гайд-парк, состоящем из одной улицы и парка, уже теснятся тысячи людей. У некоторых над головами зонтики: моросит.
Гайд-парк давно стал местом паломничества американцев, которым дорога память о выдающемся президенте США Франклине Делано Рузвельте. Здесь он родился, вырос, и, будучи уже президентом – с 1933 по 1945 год – частенько наведывался в свое любимое поместье.
В тот день, 18 сентября, сюда приехало много американцев. Им хотелось быть свидетелями визита советского гостя в Дом-музей Ф. Рузвельта. Они надеялись увидеть и запечатлеть в своей памяти момент встречи Никиты Сергеевича Хрущева с супругой покойного президента Элеонорой Рузвельт.
Дружественная, спокойная масса людей – среди них много детей с флажками США, с букетиками цветов – ожидала под хмурым небом прибытия Н. С. Хрущева. Но, увы, им довелось в лучшем случае мельком увидеть советского посланца доброй воли. Местная полиция, подкрепленная внушительным отрядом нью-йоркских полисменов, заблокировала все подходы и пути, ведущие к поместью Ф. Рузвельта. Когда Н. С. Хрущев и его супруга, а также другие советские гости оказались на территории поместья, то кроме г-жи Э. Рузвельт, ее родственников и друзей, полицейских и оттесненных на солидную дистанцию представителей прессы больше никого вокруг не было.
Г-жа Элеонора Рузвельт позднее сказала советским корреспондентам: «Прибыв в Гайд-парк, г-н Хрущев сообщил мне, что он приехал сюда не для развлечения, а для того, чтобы выразить уважение памяти великого человека. Я поняла это и оценила. Но мне очень хотелось показать ему как можно больше, показать ему наше подлинное гостеприимство, и я очень сожалею, что его окружили такой полицейской защитой, в которой не было надобности».
Посещение Гайд-парка главой Советского правительства само по себе явилось демонстрацией того большого уважения, которое питают советские люди к памяти Франклина Делано Рузвельта. С ним связано много светлых страниц в истории развития советско-американских отношений тридцатых и первой половины сороковых годов: установление дипломатических отношений между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом; совместная борьба в рядах антигитлеровской коалиции против общего врага – фашистских агрессоров; исторические конференции в Тегеране и Ялте, обеспечившие договоренность между Советским Союзом, США и Англией по важнейшим вопросам ведения войны и мирного урегулирования; закладка фундамента Организации Объединенных Наций.
…Президент Рузвельт внезапно скончался 12 апреля 1945 года. За несколько часов до своей смерти он готовил речь, которую должен был произнести на следующий день по радио в связи с празднованием «Дня Джефферсона».
«Работа, мои друзья, – читаем мы в этой непроизнесенной речи, – заключается не просто в том, чтобы завершить войну, а в том, чтобы положить конец всем войнам, да – именно конец навсегда этому нереалистичному, дорогостоящему урегулированию разногласий между правительствами посредством массового убийства людей».
В своих выступлениях времен второй мировой войны Ф. Рузвельт предостерегал от «незавершенного мира» – мира, в котором будут сохранены остатки войны. «Я содрогаюсь при мысли о том, что произойдет с человечеством, в том числе и с нами, если эта война закончится незавершенным миром, и новая война вспыхнет, когда нынешние дети достигнут призывного возраста», – писал Ф. Рузвельт в своем послании к конгрессу 7 января 1943 года.
Главнейшим элементом обеспечения прочного, длительного мира Франклин Рузвельт считал «искоренение всех милитаристских влияний в общественной, частной и культурной жизни Германии».
…Г-жа Рузвельт, высокая худощавая женщина, сохранившая удивительную живость, несмотря на свои 75 лет, встречает прибывших гостей у ограды из аккуратно подстриженного кустарника, окаймляющей место, где похоронен Франклин Рузвельт. Она представляет Н. С. Хрущеву и его супруге своего сына Джона, его жену и других родных и близких ей лиц. Взяв Никиту Сергеевича и Нину Петровну под руки, она проводит их к скромному гранитному памятнику.
– Он не хотел, чтобы его хоронили под мемориальной плитой, – сообщает г-жа Рузвельт, – он предпочитал, чтобы над ним было небо.
Н. С. Хрущев возлагает венок из орхидей и роз у памятника Рузвельту. Надпись на венке по-русски и по-английски гласит: «Выдающемуся государственному деятелю Соединенных Штатов Америки, борцу за прогресс и мир между народами – Президенту Франклину Рузвельту».
Склонив головы, все стоят в торжественном молчании.
Начинается осмотр мест и предметов, связанных с памятью о покойном президенте. Г-жа Рузвельт показывает на старую сосну и рассказывает, как еще подростком Франклин Рузвельт любил залезать на ее вершину с коллекцией почтовых марок, воображая себя капитаном океанского судна, исследующим далекие земли. «Таким образом он изучал географию», – сообщает г-жа Рузвельт.
Несколько минут гости проводят в доме, где родился, рос и отдыхал иногда летом, уже будучи президентом, Ф. Рузвельт.
Затем они проходят в другой дом, служивший Ф. Рузвельту в качестве библиотеки, а ныне превращенный в музей. Помимо личных реликвий Ф. Рузвельта – его кресла из Белого дома, письменного прибора, писем, книг – здесь хранятся подарки, полученные им из других стран. Г-жа Рузвельт показывает своим гостям портрет ее мужа, написанный советским художником А. М. Герасимовым по эскизам, сделанным на конференции в Тегеране. На стене музея висит также портрет-ковер с изображением президента Ф. Рузвельта. Его автор – ныне покойный ковроткач Армении Довлат Горанфелян. Этот ковер соткан более чем из 600 тысяч узлов, в которых использовано свыше 150 всевозможных цветов и оттенков ниток. Портрет экспонировался в Ереване, а потом был послан в дар президенту Ф. Рузвельту.
Во время осмотра Дома-музея Франклина Рузвельта Н. С. Хрущев заявил в беседе с г-жой Элеонорой Рузвельт:
– Мы считали необходимым посетить Дом-музей и могилу Президента Франклина Рузвельта и воздать должное его памяти. У нас сохранились очень хорошие воспоминания о Президенте, так много сделавшем для улучшения отношений между нашими странами и для упрочения мира.
Визит в Гайд-парк завершился краткой остановкой советских гостей в доме, где сейчас живет г-жа Рузвельт. Нужно было торопиться: через два с половиной часа предстояло выступление Н. С. Хрущева в Организации Объединенных Наций.
Сердечно поблагодарив г-жу Рузвельт за радушный прием и тепло с ней попрощавшись, Н. С. Хрущев и Нина Петровна отбыли в Нью-Йорк.
Мир без оружия – мир без войн
Четырнадцать лет прошло с тех пор, как была создана Организация Объединенных Наций.
С ее трибуны прозвучало много речей. Возвышенные слова ее Устава «избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе», «жить вместе в мире друг с другом, как добрые соседи», приобрели силу торжественного международного обязательства для вошедших в нее государств.
Одни ораторы поднимались здесь на высокую трибуну, чтобы от имени и по поручению своих правительств бороться за последовательное претворение в жизнь благородных миролюбивых принципов, другие использовали свое красноречие, стремясь выдать черное за белое, прикрыть завесой слов политику, несовместимую с этими принципами. Опытные переводчики в своих стеклянных будках с виртуозной быстротой воспроизводили на других языках эти речи – то искренние, то лживые, то исполненные заботы о благе человечества, то враждебные его интересам. Делегаты слушали, как правило, внимательно, а иной раз с пятого на десятое, в зависимости от важности, которую они придавали вопросу, от личности оратора, от влияния представляемой им страны.
На следующий день, а иногда в тот же день речи становились известными читателям газет, радиослушателям, телезрителям. Даже те органы реакционной печати, которые специализировались на дезинформации, не всегда отваживались грубо фальсифицировать документы Организации Объединенных Наций: могли возникнуть протесты и вообще неприятности.
Широкая общественность получала возможность сравнивать, взвешивать, оценивать, выносить суждение.
Само существование такого международного форума, открытого взорам всех народов, каким является Организация Объединенных Наций, играет несомненную положительную роль в борьбе миролюбивых сил. Когда кто-либо выходит на трибуну Организации Объединенных Наций с недобрыми целями и желанием скрыть свою истинную позицию, все равно при сопоставлении с другими выступлениями и с фактами эта позиция в конце концов так или иначе оказывается раскрытой.
Каждая сессия Генеральной Ассамблеи привлекает к себе большой интерес широких кругов в самых различных странах. Приблизит ли она цель, ради которой создана Организация Объединенных Наций? Будут ли на ней высказаны мысли, внесены предложения и, самое главное, приняты меры, эффективно содействующие упрочению мира во всем мире?
Ораторов, бравших слово в Организации Объединенных Наций от имени Советского правительства, простые люди всегда встречали и провожали аплодисментами. Каждый шаг в деятельности Советского Союза неизменно направлен на обеспечение прочного мира между народами. Лишь в той мере, в какой Организация Объединенных Наций станет подлинным инструментом мира и международного сотрудничества, она выполнит свои прямые обязанности, возложенные на нее народами.
Именно по инициативе Советского Союза еще на первой сессии Генеральной Ассамблеи в январе 1946 года была единогласно утверждена резолюция, предусматривавшая, что будут приняты конкретные меры по разоружению и запрещению ядерного оружия.
Именно СССР предложил – также принятую единогласно– резолюцию, осудившую пропаганду войны, в какой бы форме она ни велась.
Именно Советское государство последовательно выступает за то, чтобы Организация Объединенных Наций стала подлинно универсальной международной организацией.
Именно Советский Союз неизменно защищает в Организации Объединенных Наций интересы малых стран и новых государств, народы которых недавно сбросили иго колониализма, отстаивает права человека, выступает в поддержку угнетенных и обездоленных.
Прежде всего советские представители беспощадно срывали маску миротворцев со всех, кто когда-либо пытались воспользоваться флагом Организации Объединенных Наций для прикрытия агрессии, неблаговидных замыслов и шагов, враждебных интересам мира и безопасности.
Борьба за разоружение, которую Советский Союз ведет в Организации Объединенных Наций с самого ее основания, навсегда останется в памяти народов как яркий пример служения" человечеству.
Но еще никогда за все четырнадцать лет существования Организации Объединенных Наций люди не ловили каждое слово, сказанное на заседании Генеральной Ассамблеи, с таким напряженным вниманием, как в памятный день 18 сентября 1959 года. Что именно будет сказано на этом заседании, известно не было, но каждый знал, что будут высказаны мысли и предложены меры, имеющие историческое значение для всех народов.
Едва было объявлено, что Н. С. Хрущев выступит с трибуны Организации Объединенных Наций, со всех концов США в секретариат Организации посыпались письма с одной настоятельной просьбой: дайте билет в зал заседаний Генеральной Ассамблеи на 18 сентября.
«Не расходуйте зря почтовые марки: свободных мест в зале 18 сентября не будет», – оповестил через прессу секретариат Организации Объединенных Наций. Но письма с просьбами о билетах продолжали идти, и сотрудники секретариата хватались за голову, оказавшись перед лицом столь беспрецедентного интереса к предстоящему заседанию Генеральной Ассамблеи.
Со сложными проблемами столкнулся протокольный департамент Организации Объединенных Наций, распределявший драгоценные билеты среди самих делегаций. До последней минуты число билетов, выданных каждой делегации, держалось в тайне. Опасались дипломатического скандала. Количество полученных билетов стало вопросом престижа. А ведь приходилось подумать еще о «шестой великой державе» – прессе. Только одна нью-йоркская газета запросила билеты для своих двадцати трех фоторепортеров, а в целом поступило свыше 1200 заявок от представителей печати.
В зале заседаний Генеральной Ассамблеи имеется 2138 мест, из них для публики – 816, для делегаций – 1088 и остальные – для прессы. Но, пожалуй, и самого большого стадиона не хватило бы, чтобы вместить всех желающих присутствовать при выступлении главы Советского правительства.
На выручку пришло телевидение и радио. Помимо обычных линий и каналов, имеющихся в здании Организации Объединенных Наций, были установлены дополнительные телевизионные аппараты и микрофоны всех крупнейших американских и международных радиовещательных компаний.
Настроения, царившие в кругах Организации Объединенных Наций накануне выступления Н. С. Хрущева, подытожил корреспондент влиятельной американской газеты «Крисчен сайенс монитор» Уильям Фрай. 15 сентября он писал: «Визит советского Премьера Никиты Хрущева, как думают здесь, в ООН, должен задать тон отношениям между государствами Запада и Востока… Организация Объединенных Наций является в этой связи своего рода увеличительным стеклом и зеркалом».
И вот большой день в истории Организации Объединенных Наций настал. Набережная Ист-ривер, прилегающие к ней авеню и улицы заполнились людьми, стремившимися хотя бы мельком увидеть «краешек» этого знаменательного события…
Сюда же стянулись группы отмобилизованных фашиствующих элементов. Они рассчитывали взять реванш за фиаско, которое потерпели 17 сентября, когда попытались вылезть на поверхность со своими заранее отрепетированными антисоветскими «демонстрациями». Но и тут, как и в предыдущие дни, вокруг них были тысячи американцев. Они знали, как реагировать на враждебные выходки. Теплая волна симпатии, радушия, доброжелательства сразу смяла и подавила жалкую возню фашиствующих хулиганов.
Возгласы «О'кей, Хрущев!», «Уэлком!», «Гуд лак!» (Хорошо, Хрущев! Добро пожаловать! Желаем счастья!) встретили главу Советского правительства на подходах к зданию Организации Объединенных Наций и провожали его, пока за членами советской делегации не закрылись двери главного подъезда.
В здании Н. С. Хрущева приветствовал генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Даг Хаммаршельд. Он проводил высокого советского гостя и сопровождающих его лиц в зал Генеральной Ассамблеи.
18 сентября 1959 года в 3 часа дня по нью-йоркскому времени слово на заседании XIV сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций было предоставлено главе Советского правительства. Делегаты, поднявшись с мест, бурей рукоплесканий встретили Н. С. Хрущева.
Мы часто употребляем выражение «высокая трибуна Организации Объединенных Наций» в переносном, символическом смысле, и это, конечно, целиком оправдано. В реальном своем воплощении трибуна Организации Объединенных Наций представляет собой обыкновенную ораторскую трибуну, которая помещена справа от длинного стола председателя, если смотреть в зал. Председательствующий на сессии перуанский представитель В. Белаунде обращается к Н. С. Хрущеву с официальным приветствием от имени делегатов. И вот уже делегаты, гости, многочисленные корреспонденты, места которых находятся в глубине зала, видят, как человек, всего себя без остатка посвящающий борьбе за мир и счастье людей, поднимается на трибуну, призванную служить этой борьбе. В данном случае она больше, чем когда-либо, отвечает своему назначению.
Среди присутствующих немало таких, за плечами у которых большой опыт политической деятельности, дипломатической или журналистской работы. Про многих смело можно сказать: они видывали виды! Они привыкли к речам, слушали выдающихся ораторов, сами иной раз являются страстными полемистами, и международные заседания для них – рутина, повседневность. Кое-кому, быть может, больше было бы по душе, если бы сегодняшний оратор, который уже приготовился говорить, вовсе не появлялся в этом зале и на этой трибуне.
Но что поделаешь – на трибуне глава правительства Союза Советских Социалистических Республик, неутомимый борец против темных сил, горько оплакивающих те времена, когда можно было безнаказанно грабить и эксплуатировать народы, развязывать войны и так было легко вести игру округлых привычных фраз, пряча за ними от непосвященных то, что надлежит спрятать. Многие из них все еще продолжают следовать старому, но не устаревшему изречению: «Зло подобает прикрашивать словами».
