Текст книги "Лицом к лицу с Америкой"
Автор книги: Николай Грибачев
Соавторы: Алексей Аджубей,П. Сатюков,В. Лебедев,Г. Шуйский,Валерий Орлов,Л. Ильичев,Г. Жуков,В. Матвеев,А. Шевченко,Е. Литошко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В ГОРОДЕ НЕБОСКРЕБОВ
Поезд идет в Нью-Йорк
Американцы иногда полушутя-полусерьезно говорят:
– Знаете, у нас, в Штатах, только три времени года.
Заметив недоуменный взгляд собеседника, они охотно поясняют:
– Дело, видите ли, в том, что переход от зимы к лету совершается здесь настолько быстро и неприметно, что весну не приходится принимать в расчет.
И впрямь, житель Америки, особенно ее северо-восточного побережья, не успеет порой и оглянуться, как причуды здешнего климата перенесут его сразу из промозглой, слякотной зимы с ее сумасшедшими ветрами в самое пекло нестерпимо жаркого, удушливого лета.
А на вопрос, какое время года он, американец, считает наилучшим, последует неизменный ответ: осень.
Советским гостям посчастливилось приехать в Америку, когда изнурительная жара шла на убыль. Страна вступала в наиболее приятную пору года – «индейское лето».
Существует поверье, что, когда еще первые «отцы-пилигримы» высадились на берегах восточной части Америки, они, усталые и измученные долгим путешествием через океан, вдруг увидели американскую землю в ее поистине первозданной красоте. Под голубым шатром безоблачного небосвода их взорам предстала чуть тронутая осенним багрянцем зелень бескрайних лесов, гор и долин. Индейцы тепло и дружелюбно встретили их, щедро поделились плодами своего труда и дарами природы. С тех пор, гласит предание, и вошло в привычку американцев называть раннюю осеннюю пору «индейским летом».
Первое дыхание этого чудесного времени года мы ощутили 17 сентября, в день отъезда Н. С. Хрущева в Нью-Йорк.
…Раннее солнечное утро, на небе ни облачка. Приятный освежающий ветерок, дышится легко и привольно. Вашингтонцы по-настоящему радуются и этому солнечному утру, и бодрящей прохладе, по которой они так истосковались за долгие месяцы невыносимой летней жары.
На центральном вокзале Вашингтона советских гостей и сопровождающих их корреспондентов ожидал специальный поезд, длинные вагоны которого блистали алюминием и стеклом. Главе Советского правительства был предоставлен комфортабельный салон-вагон, носящий имя первого президента Соединенных Штатов Джорджа Вашингтона. Впрочем, хозяева Пенсильванской железной дороги в знак особого уважения к знаменитому пассажиру решили на время его поездки именовать этот вагон «К-1».
Н. С. Хрущев и сопровождающие его лица, прибыв на вокзал, бегло ознакомились с его устройством и работой. В 8 часов 15 минут утра Никита Сергеевич поднялся на ступеньки вагона и, показав рукой на солнце, сказал:
– Хорошая примета. Я надеюсь, что солнце всегда будет согревать отношения между нашими правительствами и народами. До свидания, до скорой встречи!
Он тепло простился с представителями городских властей, поблагодарил их за радушный прием в Вашингтоне. В 8 часов 22 минуты по вашингтонскому времени поезд тронулся в путь.
Началась поездка по Америке.
За зеркальным окном вагона проплывала панорама «одноэтажной Америки». Маленькие, удивительно похожие друг на друга городки с деревянными домиками, аккуратно подстриженными газонами, неторопливым, размеренным укладом жизни. Одинокие фермы с силосными башнями, красными крышами надворных строений.
Весть о том, что советский посланец мира и дружбы едет в Нью-Йорк, донеслась и до этих мест, взбудоражила обитателей провинциальной Америки. Многие из них группами или в одиночку вышли к полотну железной дороги. Они приветливо машут руками, что-то кричат, и лица у них взволнованные, веселые, радостные.
Наш путь проходит через наиболее густо населенную и промышленно развитую часть страны. В округе Колумбия и пяти штатах, по территории которых пройдет поезд советского гостя, живет более 33 миллионов человек. От Вашингтона до Нью-Йорка 362 километра. Но и на этом сравнительно коротком пути можно увидеть многое: большие промышленные города и совсем крохотные населенные пункты, леса и реки, поля и долины средне-атлантических штатов Америки.
Короткая, всего лишь на несколько минут, остановка в Балтиморе. Это первая и единственная остановка на пути в Нью-Йорк. Балтимора – шестой по величине город США в штате Мэриленд с почти миллионным населением, третий порт страны по грузообороту. В нем находится около двух тысяч промышленных предприятий. На одном из здешних металлургических заводов корпорации «Бэтлехем стил компани» занято 34 тысячи рабочих. В Балтиморе имеется большой автосборочный завод корпорации «Дженерал моторс», с конвейера которого ежедневно сходит 950 автомобилей марки «Шевроле». Балтиморцы гордятся своим университетом Джона Гопкинса – одним из старейших высших учебных заведений в стране.
Но, увы, в этом городе есть еще одна достопримечательность, о которой жители говорят без малейшего энтузиазма, – печально знаменитые балтиморские трущобы.
Оставив позади Балтимору, дизель-экспресс с грохотом пересекает мост через широкую полноводную реку Саскуиханну, впадающую в Чезапикский залив, и мчится со скоростью сто километров в час по плодородной равнине, где фермеры выращивают сладкую кукурузу для консервирования. Где-то здесь, на желтых кукурузных полях, невдалеке от города Элктон, стоит каменный обелиск, служащий линией условного раздела страны на Север и Юг. С этой незримой границей, «линией Мэсон—Диксон», связано немало горьких, трагических страниц в жизни американских негров. Ее образно называют демаркационной линией между негритянским адом и негритянским чистилищем.
Америка издавна славится своими контрастами. Их нельзя не заметить даже при беглом знакомстве со страной. Вот только что промелькнули перед нашим взором остроконечные шпили балтиморских небоскребов, светлые нарядные особняки местных богачей, и тут же, рядом с ними, – целые мили удручающих своим однообразием, закопченных, обветшалых каменных коробок, под крышами которых прозябает городская беднота.
Заметим, что на следующий день в газете «Нью-Йорк таймс» был помещен краткий репортаж о поездке Н. С. Хрущева из Вашингтона в Нью-Йорк. Его автор – небезызвестный Г. Шварц, человек с бойким пером и необузданной фантазией по части антисоветских выдумок, – старался в самых идиллических красках расписать маршрут поездки главы Советского правительства. «Сама природа способствовала тому, – писал он, – чтобы советский Премьер увидел Соединенные Штаты в наиболее привлекательном виде». А несколькими абзацами ниже даже Г. Шварц все-таки вынужден был глухо заметить: «По пути встречались трущобы, особенно бросавшиеся в глаза, когда поезд проходил через Балтимору. Но лучи солнца, казалось, чуточку скрашивали безобразный вид домов-развалин, во дворах которых сушилось на веревках белье».
Не обольщайтесь, г-н Шварц. Никакой, даже самый яркий, солнечный свет не в силах придать хоть сколько-нибудь привлекательный вид удручающему зрелищу городских трущоб. Никуда вам не уйти от того, что в богатейшей стране капиталистического мира, стране, где на протяжении почти целого века ни одна крыша не пострадала от взрыва вражеской бомбы или снаряда, миллионы людей не имеют приличного крова, вынуждены жить в лачугах.
Едва ли кто-либо решится заподозрить Национальный комитет демократической партии США в желании сгустить краски и бросить тень на американский образ жизни. И все-таки в его недавнем отчете черным по белому написано: 15 миллионов американцев живут в трущобах, 13 миллионов домов (одна четверть общего числа жилых зданий в США) не отвечают установленным санитарным нормам, 7 миллионов городских домов не пригодны для жилья из-за их полной обветшалости. «Один из каждых восьми нью-йоркцев живет в невероятно убогих жилищах: в каждой кишащей крысами комнате обитает до 10 человек», – мрачно констатирует американский журнал «Ньюсуик».
Американцы любят напевать сентиментальную песенку «Мой любимый дом…» А ведь простые, бесхитростные слова этой песни, наверное, вызывают в сердцах миллионов обитателей трущоб щемящую боль и безысходную тоску, ибо в них заключена сладкая мечта труженика хотя бы о маленьком, но чистом домике…
Да, в Америке есть много удивительных вещей: прекрасные автомобили, великолепные автострады, известный на весь мир американский сервис – вы можете воспользоваться им, если в вашем кармане шелестят зеленые долларовые бумажки.
Да, щедра американская природа! Вероятно, простая палка, воткнутая в эту согретую солнцем, в меру увлажненную землю, прорастет и даст побеги. В благодатном теплом климате заводские и жилые корпуса можно строить очень быстро, легкими, как карточные домики…
Да, талантлив и трудолюбив американский народ. Он умеет бороться с силами природы, перекидывать смелые мосты, прорывать глубокие тоннели, создавать хорошие в своей целесообразной гармонии пересечения шоссейных и железных дорог.
Но, чем пристальней вглядываешься в облик страны, тем сильнее убеждаешься, что американскому народу приходится вступать в борьбу и с другими силами, более коварными, чем самые грозные явления природы. Мы имеем в виду противоречивые силы капиталистической экономики. Вспоминаешь о законах капиталистической конкуренции и уже не видишь гармонии в пересечениях шоссейных и железных дорог: ведь шоссе, завиваясь красивым «листиком клевера», душит железную дорогу и прекрасный узел их пересечения – это лишь точка приложения противоборствующих сил.
Когда поезд подходил к городу Уилмингтону, один американских журналистов посоветовал нам взглянуть в окно, чтобы увидеть «королевство семейства Дю Понов». Признаться, с первого взгляда трудно было за метить в очертаниях этого небольшого города что-нибудь особенно примечательное, выделявшее его из ряда других американских городов. Те же плоские крыши жилых зданий, красные кирпичные корпуса фабрик и заводов, серые складские помещения. И так же как в тысячах других городов, в Уилмингтоне, вероятно, есть своя Мэйн-стрит – главная улица – с непременными атрибутами городской жизни Америки: аптекой, кафетерием, кинотеатром и магазином Вулворта, где торгуют товарами широкого потребления. Вспомнив о книгах Синклера Льюиса, мастерски изобразившего унылую, монотонную жизнь американской провинции, мы подумали, что именно вот в таком обыденном, безликом городе, как Уилмингтон, и живут персонажи из его романа «Бэббит», само название которого стало нарицательным именем среднего американца.
Однако за тусклым, невзрачным фасадом типичного американского города живет и действует одно из самых могущественных семейств подлинных хозяев Америки. Здесь, в Уилмингтоне, главном городе штата Делавэр, находится штаб-квартира промышленной империи семейства Дю Понов. Говорят, что на многочисленных фабриках и заводах этой семейной династии, разбросанных по всей стране, занято гораздо больше людей, чем насчитывает все население штата Делавэр. В представлении американцев Делавэр и Дю Поны давно стали словами-синонимами.
Если взглянуть на рекламные объявления корпорации братьев Дю Понов, можно подумать, что эти дряхлые старики только и озабочены тем, чтобы одеть американских мужчин в изящные и практичные костюмы из дакроновой ткани, а женщин – в нейлоновые чулки и бэнлоновые кофточки. Но не только и не столько великие блага современной химии служат источником дюпоновских барышей. В действительности несметные богатства Дю Понов, исчисляемые в несколько миллиардов долларов, нажиты на страданиях миллионов людей, погибших и искалеченных за годы двух мировых войн. Начав с производства динамита, они стали королями атомно-водородного бизнеса Америки. В их лабораториях и на их заводах изготовляется оружие массового уничтожения – атомные и водородные бомбы.
А сколько бумаги и чернил извели ревнители американского образа жизни, болтая о «классовом мире» в
Соединенных Штатах, о том, что безработный шахтер из Западной Вирджинии и мультимиллионеры из семейства Дю Понов в одинаковой степени благоденствуют в стране доллара. Нет нужды здесь подробно рассказывать о том, как живут миллионы американских браунов и смитов, рядовых тружеников Америки. В их жизни есть свои радости и тревоги, горе и страдания, надежды и заботы.
Ну, а как живут Дю Поны? Ведь кое-кто в США готов выдать их чуть ли не за средних американцев, а их образ жизни – за эталон всеобщего благоденствия и преуспеяния. Начнем хотя бы с краткого упоминания о том, что только в окрестностях Уилмингтона семейство Дю Понов владеет 24 огромными поместьями. В одном из их имений, Лонгвуд, имеется шесть акров застекленных тропических садов, двести роскошно оборудованных комнат, свыше сотни слуг. Для перевозки в загородную резиденцию одного только органа с десятью тысячами труб понадобилось четырнадцать товарных вагонов. В той же загородной резиденции есть и другая достопримечательность– подлинная нормандская башня. Она была разобрана по кирпичикам и доставлена в Лонгвуд из Франции на специальных пароходах. Но за всем этим чудится призрак другой башни – исполинской башни атомного взрыва.
Так внешне ничем не приметный город Уилмингтон, проплывший за окнами нашего вагона, еще раз напомнил нам об американских контрастах, о существовании двух Америк с различными интересами, острыми противоречиями, несхожими стремлениями, разными взглядами на жизнь. И всякий раз, когда американские ораторы, пренебрегая здравым смыслом и безбожно греша перед истиной, пускались разглагольствовать о «народном капитализме», мы невольно вспоминали с роскошных поместьях Дю Понов и почерневших от сажи и копоти домишках балтиморской бедноты, встававших перед нами олицетворением двух социальных полюсов этой большой страны.
Но вот на горизонте проступают силуэты небоскребов Филадельфии – города исторических памятников, музеев, картинных галерей. Много славных страниц из истории американского народа связано с этим старинным городом, основанным в 1682 году. Из памятников старины особенно дорог каждому американцу небольшой особняк на улице Честнат, известный под названием «Зал независимости». В этом доме 10 июня 1775 года Джордж Вашингтон был назначен командующим американскими войсками, боровшимися за независимость страны; в нем же 4 июля 1776 года была провозглашена Декларация независимости и 17 сентября 1787 года принята Конституция Соединенных Штатов. Во время войны за независимость и после нее, вплоть до 1800 года, Филадельфия была временной столицей Соединенных Штатов, и ее нередко называют «матерью американских городов». Здесь великий американский ученый и государственный деятель Бенджамин Франклин основал первый в Америке журнал – «Сатердей ивнинг пост», и здесь же стала выходить первая в стране газета.
В Филадельфии живет свыше двух миллионов человек. Этот большой город, широко раскинувшийся в долине реки Делавэр, является вторым по грузообороту портом США, занимает пятое место в стране по объему промышленного производства и третье место – по объему оптовой торговли.
Проезжая через Филадельфию, каждый из нас, вероятно, добрым словом вспомнил замечательных советских спортсменов. Летом 1959 года в непривычных и весьма тяжелых климатических условиях они одержали здесь славную победу в легкоатлетических соревнованиях между командами СССР и США.
От Филадельфии до Нью-Йорка почти повсюду преобладает индустриальный пейзаж. Все меньше становится ферм, все больше городов, заводов, фабрик. Мы проезжаем через промышленные штаты страны – Пенсильванию, Нью-Джерси, города Трентон, Нью-Брунсвик, Ньюарк… Глядя из окна вагона, можно подумать, что поезд мчится по одному гигантскому городу, разбросавшему свои предприятия, мастерские, склады и красные кирпичные жилые домики на многие десятки миль.
Где-то за Джерси-сити неожиданно показались и также внезапно исчезли вершины нью-йоркских небоскребов. Поезд нырнул в длинный, тянущийся на несколько километров под рекой Гудзон тоннель. Через несколько минут мы оказались в подземном царстве огромного вокзала «Пенсильвания-стейшн» в Нью-Йорке. Даже в обычные дни он обслуживает до трехсот тысяч пассажиров.
Поездка из официальной в неофициальную столицу Америки заняла 3 часа 32 минуты.
Современный Вавилон
Нью-Йорк… Едва ли есть какой-нибудь другой город в мире, который вызывал бы так много споров, разноречивых суждений, взглядов, оценок, чем этот железобетонный исполин, воздвигнутый на четырех гранитных островах и куске материка. При виде этого города никто не остается равнодушным. У одних он вызывает чувство неприязни, у других – восторг. Одни называют его поэмой из камня и стали, другие – бездушным чудовищем. Он не похож на другие города мира и слывет среди них «сиротой».
Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» в редакционной статье, посвященной прибытию Н. С. Хрущева в Нью-Йорк, писала: «Существует столько же мнений о нашем городе, сколько живет в нем людей и сколько туристов посещает его… Мы не склонны утверждать, что живем в совершенном городе. Многим не нравятся наши шум и грязь, грохочущая подземка и фантастический темп уличного движения. Мы озабочены проблемами трущоб и поведения молодежи». (Газета имеет в виду катастрофический рост детской преступности в Нью-Йорке.)
Итак, что же представляет собой Нью-Йорк – эта парадная витрина Америки, как обычно аттестуют его авторы многочисленных путеводителей по городу?
Рассказывая о его достопримечательностях, они неизменно вспоминают об одном историческом эпизоде, являющемся до сих пор, по их словам, «непревзойденным чудом частнособственнической инициативы и предприимчивости». Да и кто-то из «отцов города» с нескрываемой гордостью сказал главе Советского правительства, что Нью-Йорк заложен на «коммерческой основе». Пожалуй, нелишне и нам в интересах истины сделать маленький экскурс в прошлое величайшего города Америки.
В начале XVII века там, где высятся сейчас громады нью-йоркских небоскребов, стояли лишь жалкие вигвамы индейцев из племени ирокезов. В 1626 году голландский губернатор Питер Минуит заключил с ними, как утверждают знатоки американского бизнеса, «самую выгодную коммерческую сделку» в истории США. За несколько бутылок джина и горсть стеклянных безделушек, оцениваемых в 24 доллара, он выменял у простодушных, доверчивых индейцев большой остров. Индейцы позднее назвали этот остров Манахатта (нынешний Манхэттэн – центральный район Нью-Йорка), что по-ирокезски означает: «Нас обманули». Видимо, и на заре развития частного предпринимательства подчас трудно было провести грань между «коммерческой сделкой» и обманом, «чудом предпринимательской инициативы» и открытым грабежом.
Город по-настоящему стал расти лишь в конце XVIII столетия. Благодаря выгодному расположению у устья реки Гудзон, доступного круглый год для океанских судов, он быстро превратился в крупнейший порт мира.
Миллионы людей, гонимых нуждой и произволом реакции, устремились в конце прошлого и начале нынешнего века из различных стран Европы в Соединенные Штаты. Их путь в Новый свет проходил через Нью-Йорк– «ворота Америки». Многие сотни тысяч из них нашли в этом городе свое пристанище. Он стал поистине городом-космополитом, или, как его называют, «современным Вавилоном».
Восьмимиллионное население города представляет собой самый пестрый, многонациональный и разноязыкий конгломерат выходцев из 70 различных стран и континентов мира. В Нью-Йорке живет ирландцев больше, чем в Дублине, исландцев больше, чем в Рейкьявике, итальянцев больше, чем в Риме, и евреев больше, чем во всем Израиле.
Нью-Йорк не только самый большой по численности населения город США (вместе с пригородами в так называемом Большом Нью-Йорке живет примерно 14 миллионов человек), но и важный промышленный центр страны. На территории его пяти районов (Манхэттэн, Бруклин, Бронкс, Куинс и Ричмонд) разместились 38 тысяч крупных предприятий и 234 тысячи мелких фабрик и мастерских. В одном только Манхэттэне занято больше рабочих и служащих, чем в Детройте и Кливленде, вместе взятых, в Бруклине – больше, чем в Бостоне и Балтиморе, в Куинсе—больше, чем в Вашингтоне и Питтсбурге.
Приблизительно три четверти всех публикуемых в США книг издается в Нью-Йорке. Каждый второй американец носит одежду, изготовленную в этом городе. Здесь же находятся самые большие в мире универсальные магазины.
На десятки километров вдоль побережья Гудзона и Ист-ривер (Восточной реки) растянулись доки Нью-Йорка. По рекам денно и нощно движутся суда – огромные океанские лайнеры и маленькие суденышки каботажного (прибрежного) плавания. Через нью-йоркский порт проходит более 25 тысяч судов в год, более 38 миллионов тонн грузооборота и около одного миллиона пассажиров. В районах нью-йоркского порта и прилегающих к нему улиц всегда шумно, тесно, грязно и мрачно.
Нью-Йорк вместе с тем и культурный центр страны. Без малого полмиллиона студентов занимается в его тридцати двух колледжах, институтах, университетах. Среди них особенно известны такие крупнейшие учебные заведения, как Колумбийский университет (21 тысяча студентов) и Нью-йоркский университет (30 тысяч студентов).
Этот город, как гигантский магнит, притягивает к себе ежегодно десятки миллионов туристов – американцев и иностранцев. И, конечно же, каждый из них считает своим долгом взглянуть на знаменитый Бродвей – самую шумную, горластую, залитую неоновыми огнями улицу Нью-Йорка.
Здесь все отдано во власть всемогущей рекламы. В каком-то безумном экстазе, кривляясь и паясничая, в огне и дыме она обрушивает на прохожих лавину воплей и заклинаний: купите, купите, купите… Быть может, именно на Бродвее, в этом царстве полыхающих огней, впервые у американцев родилось меткое определение целей рекламы: заставить человека купить то, что ему не нужно, на деньги, которых у него нет.
Но Бродвей не только реклама; это также и главный центр развлекательного бизнеса. На «Большом светлом пути», как по старинке все еще величают нью-йоркцы ату главную артерию города, находятся крупнейшие театры, кинотеатры, ночные кабаре, дансинги и другие увеселительные заведения, в большинстве своем легкого пошиба. Вся эта не умолкающая ни на один миг какофония шума и гама, пестрых рекламных красок, вульгарных зрелищ придает Бродвею вид ярмарочного балагана, кипящего жаркими грубыми страстями.
Для каждого из нас Нью-Йорк вместе с тем город, где есть узенькая, будто прорубленная в скалах бетонных небоскребов улочка Уолл-стрит. В противоположность своей шумной соседке – Бродвею, она не любит выставлять себя напоказ, страшится света и людской суеты. Даже в самый яркий солнечный день она погружена в полумрак, и в ее железобетонное ущелье едва проникают отзвуки большого города.
Так же как с названием напитка кока-кола весь мир связывает не только жаждоутоляющую влагу, а прежде всего особый, именно американский, новейший принцип монополистического проникновения повсюду, где можно повыкачать барыши, так и Уолл-стрит – улица-клеймо, улица—символ капитализма. На этой улице переплетаются ветви и корни всех банкирских династий, промышленных корпораций, страховых компаний, инвестиционных фирм. Тут же, в двух шагах от могущественного «дома Морганов», разместилась фондовая биржа – один из основных рычагов власти финансово-промышленной олигархии над экономикой страны.
Уолл-стрит связан тысячами проводов с сотнями городов капиталистического мира, здесь установлено множество телетайпов и счетных машин, здесь «делают деньги», здесь их считают, занося в приходные книги главнейших монополий. Через Уолл-стрит ежегодно протекает денег в два раза больше, чем через руки американского правительства и всех его центральных и местных учреждений.
Но здесь, в уолл-стритовском ущелье, за массивными дубовыми дверями, в тиши деловых кабинетов морганов, рокфеллеров, гарриманов, кун-лебов и других властелинов «большого бизнеса», не только считают и «делают деньги» – здесь «делают политику». Ведь не зря же Нью-Йорк, который Максим Горький охарактеризовал как «Город Желтого Дьявола», называют «неофициальной столицей» Америки!
Как ни велики нью-йоркские небоскребы, они не в силах, однако, скрыть другой Нью-Йорк – город самых обыкновенных, невзрачных двух-трехэтажных домиков. В них живут простые люди с открытой душой, добрым сердцем, натруженными руками. Это они воздвигли махины небоскребов, перекинули через Гудзон и Ист-ривер ажурные мосты, опоясали город прекрасными автострадами, построили величественные тоннели, разбили на гранитных скалах один из лучших парков в мире, создали все, чем богат и славен исполинский город.
Им, докерам Бруклина, швейникам Манхэттэна, печатникам Бронкса, металлистам Куинса, обитателям трущоб Гарлема и Ист-сайда, посвятили свои вдохновенные строки Уолт Уитмен и Теодор Драйзер, о них поет свои пламенные песни Поль Робсон. И никогда, даже в самые тяжкие годины «холодной войны» и разгула маккартизма, не склоняли труженики Нью-Йорка свои головы перед силами черной реакции, вдохновителями агрессии, сеятелями антисоветской клеветы.
Трудовой Нью-Йорк всегда шел в первой шеренге американских борцов за мир, свободу и демократию, смело возвышал свой голос в защиту идей дружбы и мирного сотрудничества с Советским Союзом, народным Китаем, со всем лагерем социализма.
Народ за полицейским барьером
Именно к ним, честным, мужественным, миролюбивым людям, были обращены первые слова привета главы Советского правительства по прибытии в Нью-Йорк:
– Хотел бы воспользоваться этой возможностью и передать гражданам Нью-Йорка пожелания наилучших успехов в работе, успехов в их личной жизни, пожелать им счастья и благополучия.
– Известно, – сказал далее Н. С. Хрущев, – что город Нью-Йорк является крупным индустриальным городом, ведущим центром деловой активности Соединенных Штатов. В прошлом я сам был рабочим и поэтому особенно рад возможности приветствовать трудящихся, которые создают материальные ценности для общества.
Ритм Нью-Йорка, как рокк-н-ролл от менуэта, отличен от ритма жизни в Вашингтоне. На первый взгляд кажется, что у жителей Нью-Йорка, несущихся вперед, оглушенных сиренами полицейских и пожарных машин, перехватывающих пищу на ходу в автоматах-закусочных, нет времени, чтобы поразмыслить, сосредоточиться. Они словно кружатся в водовороте огромного города. В глаза бьют аршинные заголовки газет, и люди пробегают их, не всегда читая сами сообщения.
Но 17 сентября нью-йоркцев будто бы подменили. Оставив свои дела, они вышли на улицы города, чтобы посмотреть и запечатлеть в своей памяти приезд посланца доброй воли из страны Советов.
Не так уж велико расстояние – всего 18 кварталов – от вокзала «Пенсильвания-стейшн» до отеля «Уолдорф-Астория», где должен остановиться высокий советский гость. Но какое множество людей, оказывается, может вместить этот короткий отрезок пути. Они повсюду: на заполненных до отказа, так что яблоку негде упасть, тротуарах улиц и авеню, в подъездах, у распахнутых окон, на балконах конторских и жилых зданий, стропилах новостроек и крышах домов.
Еще накануне газета «Нью-Йорк пост» попыталась воспроизвести на своих страницах картину встречи Н. С. Хрущева.
«Премьер Хрущев прибывает завтра в Нью-Йорк, – писала она, – и город выставит по этому случаю одно из самых мощных полицейских ограждений в своей истории. Для этой цели будут мобилизованы тысячи одетых в форму полисменов, сотни сыщиков, множество агентов ФБР (тайная охранка. – Авторы), десятки сотрудников отдела безопасности при государственном департаменте…
И где-то там, за их спинами, будут находиться ньюйоркцы, приподымающиеся на цыпочках, чтобы взглянуть на самого проблематичного гостя нашей страны».
Что ж, газета не ошиблась в своих прогнозах. Так оно почти и было в действительности.
Огромные многотысячные толпы людей терпеливо стояли за длинными серыми деревянными барьерами с черными надписями: «Полицейская линия». Плотные шеренги полисменов выстроились от вокзала до самой гостиницы «Уолдорф-Астория», опоясали ее со всех четырех сторон. В тот же день стало известно, что нью-йоркские власти мобилизовали для «охраны» советского гостя свыше трех тысяч полицейских, среди которых оказались на всякий непредвиденный случай даже снайперы и специалисты по «джиу-джитсу».
Аляповатая и шумливая демонстрация полицейской мощи дала пищу реакционной прессе посудачить о том, что народ якобы холодно и даже чуть ли не враждебно относится к визиту Н. С. Хрущева в США.
Однако в подобного рода вымыслах, кривотолках и пересудах не было и тени правды. Репортеры местных газет еще за несколько часов до прибытия Н. С. Хрущева в Нью-Йорк усердно расспрашивали пришедших встречать его людей, стараясь выяснить их мысли и чувства в связи с визитом главы Советского правительства.
Корреспондент нью-йоркской газеты «Дейли миррор» заинтересовался, что побудило, например, домашнюю хозяйку Мэри Ньюмен выйти на улицу и присоединиться к многотысячным скоплениям людей, встречавшим Н. С. Хрущева. Корреспондент пишет, что г-жа Ньюмен оставила все свои домашние дела в Бронксе, чтобы аплодировать советскому гостю. Она сказала:
– Я считаю, что его (Н. С. Хрущева. – Авторы) визит имеет большое значение. У меня два сына. Если этот визит и визит Президента Эйзенхауэра смогут спасти нас от войны, то я за него.
Корреспондент другой газеты – «Нью-Йорк джорнэл энд Америкэн» опросил наугад американцев на вокзале «Пенсильвания-стейшн» и вот что услышал от них в ответ:
– Я с самого начала был за это, – сказал железнодорожник Макс Ивенс, – и я по-прежнему считаю, что это может дать результаты. Я провел четырнадцать месяцев на Тихом океане во время второй мировой войны. Поверьте, надо попытаться сделать все, что может предотвратить новую войну.
К мнению Ивенса присоединился железнодорожник Томас Джонс, высказавший мнение, что визит главы Советского правительства «принесет много добра». Та же надежда прозвучала в словах домашней хозяйки Пизано: «Я чувствую, что этот визит приведет к лучшему взаимопониманию… Это хорошая возможность для мирных бесед».
Тогда же мы увидели в одной из американских газет примечательный рисунок, как нельзя лучше выражавший настроения всех честных, миролюбивых граждан США. Художник изобразил встречу большой двойки: Председатель Совета Министров СССР Н. С. Хрущев и Президент США Д. Эйзенхауэр стоят за столом с высоко поднятыми бокалами, обмениваясь дружескими тостами: Между ними сидит женщина, олицетворяющая собственно мир. Она восторженно говорит: «Я никогда не чувствовала себя так хорошо, как сейчас»…
Эти же светлые надежды и чувства отражались и в лицах сотен тысяч нью-йоркцев – швейников и печатни-ков, плотников и металлистов, мелких торговцев и домашних хозяек, студентов и клерков – всех тех, кто пришел в тот ясный солнечный день встречать посланца великого советского народа.
