Текст книги "Письма. Том I (1896-1932)"

Автор книги: Николай Рерих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

В наших Комитетах в Нью-Йорке сейчас принимает участие мальтийский кавалер граф Лователли, из семьи которого известны четыре Папы. Посылаю при этом письме мою речь к столетию Гёте^[896]. Если Вы найдете нужным поместить ее где-либо и в Германии, пожалуйста, располагайте ею.

С удовольствием читал Вашу книгу^[897], за которую искренно благодарю Вас. Получили ли Вы «Державу Света» по-русски? Если считали бы полезным дать кому-либо эту книгу, напишите мисс Лихтман, и Вам пришлют из Америки нужное количество экземпляров. Буду ждать Ваших добрых сведений, которые так ответят моим внутренним настроениям. Напишите откровенно, очень ли вредит Германова? Прямо не знаем, что с нею, точно какое-то одержание. Главное, прискорбно, что она всем дает совершенно противоречивые сообщения, от которых потом сама письменно отказывается. Не перешло ли к ней от мужа^[898] ее?

Шлем наши лучшие приветы Вашей супруге и всей семье Вашей.

Духом с Вами,

[Н. Рерих]

269

Н. К. Рерих – М. А. Таубе

23 ноября 1931 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Только что мы получили письмо мисс Лихтман по свидании ее с Тюльпинком. Тюльпинк произвел на нее лично хорошее впечатление и сказал ей о нескольких предположенных им мероприятиях, но среди них мы не видим двух, казалось бы, главных: первое, мер к распространению, а главное, к поднятию Знамени Мира, хотя бы частным образом, внутри Учреждений, примкнувших к Пакту; второе, мы не видим мер для восстановления мирового Дня Культуры, о котором будет стараться наш Американский Комитет. Из мероприятий Тюльпинка некоторые являются и преждевременными, и побочными. Его обращение к кардиналу о церковном денежном сборе для предоставления религиозных работ безработным художникам является соображением и побочным, и даже отвлекающим.

Устройство во время будущей Конференции выставки фотографий всех художественно-культурных сокровищ мира является предприятием чрезвычайно громоздким. Кроме того, само техническое однообразие фотографий всегда губило каждую фотографическую выставку. Напечатание особой карт-посталь^[899], совмещающей две эмблемы – нашего Знамени и Красного Креста, является очень опасным, ибо нам известно, как ревниво относится Красный Крест к своему знаку, и это может вовлечь нас в осложнение с такой крупной организацией. Назначение приза за противогаз для художественных сокровищ – не лучше ли вообще протестовать против газов, нежели придумывать противогаз, который, конечно, немедленно будет покрыт новым губительным изобретением. Среди таких побочных и могущих вовлечь в осложнение соображений мы пока не видим никаких мер ни к распространению самого Знамени, которое естеством своим будет уничтожать нравственную возможность войны, не видим также и мер к мировому школьному Дню Культуры, когда будет сказано повсеместно о значении культурных сокровищ и тем будет насаждаться новая традиция возвышенной и утонченной Культуры, которая так нужна в наше одичалое время. Что Вы обо всем этом думаете? И не считаете ли Вы полезным собрать под Вашим председательством маленький Комитет Пакта в Париже, в нашем помещении? Комитет этот был бы в сотрудничестве с Американским Комитетом и корректировал бы отвлеченное мышление Тюльпинка. Что Вы и об этом думаете?

Совершенно конфиденциально хочу спросить Вас о следующем. Во время моей деятельности в России мне по должности моей ежегодно приходилось делать представления о всевозможных награждениях не только для русских, но и для иностранцев. При награждении иностранцев всегда принимались во внимание уже имеющиеся у них ордена для решения соответственной степени награждения. Так, например, Пювис де Шаван получил звезду Станислава соответственно его французским орденам. В свою очередь, иностранные правительства при награждении русских руководствовались нашей степенью ордена. Так, по моему Владимиру^[900] Швеция дала Северную Звезду Командора Первого Класса^[901], теперь же я узнаю, что Бельгия предполагает дать мне Кавалера Ордена Леопольда^[902]. Находится ли это в соответствии с моими другими отличиями, данными мне уже до 1915 года^[903]? Если они уже не принимают во внимание Владимира, то ведь Шведская Звезда остается в полной силе. Также, следует ли Франция по тому же соответствию? Хотелось бы знать Ваше компетентное мнение и просить Вас, если бы Вы, паче чаяния, почувствовали бы в чем-либо нежелательную деградацию (к чему очень склонен иногда Шклявер), то принять соответствующие меры, ибо лучше вообще остановить что-либо, нежели допустить деградацию, которая имеет те же свойства, как снежный ком. Буду ждать Ваших суждений по сказанным вопросам и, конечно, с великим нетерпением Ваши Римские последствия. Полагаем, что название «Основатель» во Французском Обществе для меня неудобно; если нужно, то не лучше ли «Протектор» или «Почетный Президент», так же как во всех других Обществах моего имени.

Привет от нас Вам и всем Вашим, сердечно желаем Вам счастливо встретить Рождество и Новый Год.

Духом с Вами.

270

Н. К. Рерих – М. А. Таубе

24 ноября 1931 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Шлю искренний привет к избранию Вашему председателем Русской Ассоциации нашего Общества в Париже, а также искренно радуюсь тому, что согласно извещению мисс Лихтман Вы также будете моим личным Представителем. Начало председательства Вашего ознаменовывается благодетельными для Ассоциации знаками. Намечается привхождение и сотрудничество редакции журнала «Утверждения»^[904], подходит редакция журнала «Числа»^[905], присоединяется Калмыцкая Группа и приходит большая Сибирская Группа, а Вы знаете, как велика моя личная симпатия к Сибири.

Под Вашим просвещенным руководством нестесненно направляемые и самодеятельные в существе своем группы, конечно, будут расти, и Вы найдете каждой из них соответственное созидательное применение. Быть может, Сибирская Группа установит ближайшее отношение со своими сородичами в Праге и в других европейских центрах, так же как и Калмыцкая Станица будет в духовном объединении со станицами в Белграде, Праге и с прочими калмыцкими и донскими станицами. По всей вероятности, Вам придется избрать в число почетных членов Ассоциации ближайших представителей означенных групп. Главное же, чтобы культурная работа налаживалась в широких линиях нестесненно никакими убийственными предрассудками, словом, в том широко строительном размере, который Вы благожелательно сумеете внести. И по нашим с Вами общественным связям, и по родственному положению мы всегда будем укреплять согласие, пресекая в самом зародыше разлагающие недоразумения среди сотрудников.

Буду рад слышать от Вас все соображения и сообщения о деятельности вверенных руководству Вашему Культурных Ассоциаций.

Искренно Вам преданный,

[Н. Рерих]

271

Н. К. Рерих – К. Тюльпинку*

24 ноября 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Уважаемый г-н Тюльпинк,

Настоящим посылаю Вам письмо, передайте его, пожалуйста, нашему Комитету в Брюгге, а также мое послание для прочтения его 27 декабря во всех церквах, которое было специально написано для этого случая по просьбе нашего Нью-Йоркского Комитета Пакта Мира. Нью-Йорк, вероятно, уже сообщил Вам подробности данного мероприятия.

Только что я получил письмо от мисс Э. Лихтман с восторженными словами в отношении Вас и Вашей благородной деятельности, что полностью отвечает моему внутреннему чувству.

В ожидании Вашего письма шлю Вам самые сердечные пожелания к Рождеству и Новому Году.

Искренно Ваш,

[Н. Рерих]

272

Н. К. Рерих – К. К. Гарбетту*

30 ноября 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Мой дорогой г-н Гарбетт,

Наши письма разминулись как раз в тот момент, когда я посылал Вам свою книгу «Flame in Chalice». Я очень признателен за Ваше любезное предложение оказать всемерную помощь в Лахоре в случае необходимости. Еще раз большое спасибо за доброе отношение, на которое мы всем сердцем отвечаем взаимностью.

Титульный лист книги поэтических произведений Н. К. Рериха «Flame in Chalice» («Пламя в Чаше») – переведенного на английский язык сборника «Цветы Мории»

Нью-Йорк, 1930

Поистине, мы все испытываем необходимость в таком доброжелательном «Благе». Лишь сердце, преисполненное благодати, способно решить острые проблемы человечества. Чтобы достичь этого понимания, все, кто бережно относятся к высочайшему понятию Культуры, должны, пересекая океан во время шторма, находиться в одной лодке. Я очень рад, что у Вас из моих писаний складывается понимание, как неотложно мы должны собирать все силы Света, мира и культуры.

Я пока не могу сказать, когда буду в Лахоре, но знаю, что при первом же посещении у меня будет приятная возможность встретиться с Вами лично.

Искренно Ваш,

[Н. Рерих]

273

Н. К. Рерих – М. де Во Фалипо*

8 декабря 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Мой дорогой Друг,

Я как раз был занят работой по Знамени Мира, когда пришло Ваше письмо от 24 ноября. Я сразу почувствовал, что оно принесло хорошие вести, поскольку в каждом письме Вы сообщаете что-то строительное, и это только подтверждает быстрое расширение нашей деятельности. И я, конечно, не ошибся. Мы считаем, что Ваше письмо с вложенной копией письма из Польши имеет чрезвычайное значение. Польские женщины всегда были весьма энергичными и деятельными, и поэтому добавление целой, уже работающей организации как нельзя лучше отвечает нашим целям. Из прилагаемой копии моего письма к госпоже Вележинской^[906] Вы увидите, что мною было сказано в поддержку их деятельности. В этом же письме Вы найдете и пояснения к моей картине; учитывая ее Славянский сюжет, ей следовало бы находиться на славянской земле.

Это письмо дойдет к Вам уже в Новом году, и мы снова и снова шлем Вам [пожелания] силы и энтузиазма во всех Ваших высоких стремлениях.

Мы получили телеграмму из Нью-Йорка, в которой сообщается о том, что Музей подписался на 200 экземпляров французского издания книги Юрия^[907]. Возможно, какая-то часть книг может быть продана в Польше, где многие знают французский, поскольку в Нью-Йорке довольно трудно пристраивать книги на иностранных языках, особенно если уже имеется английское издание. Будьте добры, поручите секретарю отобрать 100 лучших открыток «Мир и Культура» и послать их нам. Стоимость открыток была покрыта мною еще в Нью-Йорке, прошу секретаря соответственно внести ее в списки. Даже в нашем уединенном месте есть спрос на такие почтовые открытки.

Еще раз выражаем радость новым отношениям с Польшей, поскольку там до революции мое имя было широко известно. К сожалению, здесь у меня нет польских газет и журналов с посвященными мне [статьями]. Я рад, что Ваши статьи идут в Польшу, поскольку все, что написано Вами, всегда широко, строительно и благожелательно.

К сожалению, не могу порадовать Вас хорошей вестью о здоровье м-м Рерих. Несмотря на холодную погоду, у нее появились нарушения сердечной деятельности с перебоями в сердцебиении и другие болезненные симптомы, требующие крайней осторожности.

С самым сердечным приветом и наилучшими пожеланиями,

[Н. Рерих]

274

Н. К. Рерих – К. Р. Пуста

15 декабря 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб Британская Индия

Уважаемый Господин Посланник,

Генеральный секретарь нашего Европейского Центра сообщил мне о посещении Вашем Центра нашего в Париже, и я считаю своим приятным долгом высказать Вам признательность мою за всю ту высокую оценку нашей деятельности, которую Вы при посещении Вашем так доброжелательно высказали. Я всегда вспоминаю с самым теплым чувством мои неоднократные посещения Эстонии, где как изучающий старину я мог убеждаться в глубоких исторических наследиях, легших в основу этой страны. Твердыни Ревеля с их необычайно поучительными и живописными наслоениями всегда остаются в памяти моей. В школе, которою я руководил долговременно, было много уроженцев Эстонии, и я всегда тепло вспоминаю об этих бывших моих учениках.

Будьте добры передать мои лучшие чувства Вашему правительству. При этом будьте добры сообщить, что наши Культурные Общества уже имеются в 22-х странах, и я не вижу причины, почему такое же Общество не может во благостроительство основаться и работать в Эстонии, помогая культурным задачам страны. Утвержденные правительствами Уставы этих Обществ, как Французского или Латвийского, могли бы облегчить задачу сопоставления устава Эстонского Общества. Если бы правительство Эстонии указало нам группу желательных культурных деятелей, мы были бы искренно рады установить сердечное сотрудничество.

Буду рад слышать соображения Ваши и правительства Вашего по этому предмету.

Прошу принять уверения в моем совершенном уважении,

[Н. Рерих]

275

Н. К. Рерих – М. А. Таубе

15 декабря 1931 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

В последних письмах своих Г. Г. Шклявер сообщил об удачных выступлениях в нашем Центре группы «Утверждения»^[908] и Сибиряков. Можно радоваться, что начало Вашего председательства ознаменовывается такими желательными и многочисленными привхождениями. Конечно, именно Вы сумеете сердечно протянуть руку всем привходящим, обогреете их исстрадавшееся сердце и широко скажете им о вмещении и доброжелательстве. Также Шклявер упоминал о каком-то Обществе в Париже имени Св. Сергия и о кадетском корпусе как об организациях, пригодных для кооперации. Как Ваше мнение об этих планах, и не имеете ли Вы в виду каких-либо еще других организаций, которых доброжелательно можно было бы привлечь ко строительно культурному пути?

По всей корреспонденции представляется возможным нахождение новых друзей, что будет облегчено тем широким вмещением, которое Вы принесете. Ведь мы работаем не только для цивилизации, но именно для высшей Культуры, в которой «несть ни эллин, ни иудей». Шклявер писал о нездоровии Вашем. При наступлении зимы в Париже это так обычно. Надеюсь, что все у Вас уже прошло, и мы скоро получим, как всегда, доброе сведение Ваше и о Риме, и обо всем, о чем я Вам писал в прошлых письмах. Имейте в виду, что мною послано одно буддийское Изображение нашим калмыкам в Белграде^[909]. Вы, вероятно, уже встретились с калмыками в Париже. Еще раз повторяю, именно при Вашем просвещенном вмещении Ваш словарь Блага будет так богат и блестящ.

Сердечный привет Вам и семье Вашей от всех нас к Новому году.

Духом с Вами.

276

Н. К. Рерих – С. Келлогу*

16 декабря 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Приветствую.

В своих письмах Вы поочередно обращались ко мне сначала «Учитель», «Дорогой Друг» и наконец «Брат». Такого рода неустойчивость показывает, что Вы не нашли для меня определенного места в своем сердце, и вследствие этого мне очень трудно найти соответствующую форму обращения к Вам. В известных Вам книгах Вы читали, что неустойчивость и нерешительность не могут привести к ожидаемым позитивным результатам. Вам также известно, что мы должны быть крайне осторожны и деликатны во всех наших формулировках. Вот уже десять лет как я испытываю самое искреннее расположение к Вам, и Вы, несомненно, могли не единожды почувствовать это. Во имя этого Благорасположения я хочу напомнить Вам о нескольких Ваших неправедных деяниях, которые Вы, очевидно, совсем оставляете без внимания. В письмах ко мне Вы высказались, что подозреваете г-на и г-жу Лихтман в неискренности, а Вам известно, что неискренность означает лживость и предательство. Я прекрасно знаю, что г-н Лихтман всегда сердечно и внимательно относился к Вам, а г-жа Лихтман оказывала Вам исключительное доверие. Поэтому Ваше обвинение их в лживости было совершенно несправедливым, и нельзя называть братом того, кого подозреваешь во лжи, – это действительно было бы проявлением неискренности.

Далее, Вы самым несправедливым образом оскорбили г-жу Хорш как президента Общества и мисс Эстер Лихтман как инициатора движения, что явилось причиной странной формы Вашей отставки в наших Учреждениях. Разве нельзя было уйти без той непонятной формулировки, которую Вы оставили в письменном виде в архиве наших Учреждений? Вам известны законы Кармы, и Вы знаете, что все, что сделано человеком несправедливо, должно быть уничтожено. Никому не удается избежать этого фундаментального закона Кармы, и поэтому только тот совет будет поистине дружеским, который гласит: «Как можно скорее уничтожьте совершенную вами несправедливость». Истинно, следование Высокому Учению состоит не в том, чтобы воскурить фимиам или исполнять какие-то другие внешние обряды. Основы Учения должны быть внесены в жизнь и применены. Тот, кто следует Учению и заявляет о своем устремлении к Учителю Света, не может легкомысленно использовать такие священные понятия, как Брат, Друг, Учитель, и одновременно с этим шептать за углом обвинения в лживости и предательски соглашаться словесно или молчаливо с клеветниками и другими служителями тьмы.

Учение Света, и Вам это прекрасно известно, на тех, кто стремится к нему, налагает обязанность познавать его истинные основы. И каждое беспринципное шатание прежде всего отразится на результатах всей деятельности. Человек мог посеять много добрых причин в своих прошлых жизнях, и много хорошего ему могло быть предопределено, но он также может все испортить, разрушить своим легкомыслием и тем самым ввергнуть себя в ужасающие бедствия. Поэтому я повторяю во имя Благорасположения: «Все уничтожь, что натворил!»^[910]. Если я молчаливо соглашусь с совершённой несправедливостью, то я буду предателем по отношению к Учению и моим друзьям, а Вы знаете, что любое предательство, прямое или косвенное, приводит к самым серьезным последствиям. Не случайно человечеству в качестве напоминания был дан символ темного Иуды-Предателя! Поистине, такие символы и понятия – не шутка, а суровые и неопровержимые факты.

В то же время мы знаем, что каждое несправедливое деяние может быть исправлено соответствующими праведными делами. Каждая захлопнутая дверь может быть снова открыта, пусть и со скрипом и c трудом. Но эти усилия должны быть сделаны сознательно и искренно. Сомнения и колебания, все эти настоящие темные сатанинские нашептывания, могут направить в другую сторону даже самые лучшие устремления, если сердце не пылает огнем и не может подсказать, где она, правда. Конечно, каждый сам себе судья и кузнец своего будущего, но только потом не надо жаловаться на отсутствие своевременного предупреждения.

Вы спрашиваете меня о технических приемах в живописи. Вероятно, Вы слышали, что старые итальянские мастера и русские иконописцы всегда передавали свои советы устно. Я получил советы от того, кого почитаю своим учителем, и передам их тем, кого считаю своими учениками; и в соответствии с традицией, сделаю это устно.

Еще раз во имя Благорасположения я прошу Вас серьезно обдумать во время Ваших медитаций все Сказанное и действовать в соответствии с Учением Света, отметая все колебания, идущие от тьмы. Надеюсь, что мне будет дана возможность написать на моем эскизе «Гималаи» то посвящение, ради которого он был создан. Я также надеюсь увидеть Вас снова и, возможно, передать Вам то, о чем Вы просите.

Поэтому не воскуриванием фимиама, купленного на базаре, но чистым огнем сердца совершенствуйтесь и без колебаний приближайтесь к Свету, помня, что помимо писем существует еще сердечная передача, от которой не спрятать побуждения.

С чувством самого лучшего Благорасположения шлю Вам к Новому году пожелания успеха в Вашем просвещении и Вашей работе.

277

Н. К. Рерих – Я. Новаку*

18 декабря 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Уважаемый доктор Новак,

Из последних стенограмм с заседания Комитета по проведению американских и зарубежных выставок мне стали известны Ваши советы и предложения. Направление Ваших мыслей в полной мере совпадает с моими представлениями об идеалах Культуры, и я не могу отказать себе в удовольствии через все горы и океаны мысленно пожать Вашу руку и поблагодарить Вас за внимание и сотрудничество с нашими Учреждениями, на которое Вы находите время, несмотря на крайнюю занятость.

В моем сердце всегда жило понимание того, как тесно должны сплотиться в действенном сотрудничестве все те, кто осознает жизненную потребность людей в красоте и знании; кто понимает, что культура должна принадлежать народу и что во всех школах понятия Прекрасного и Возвышенного от первых дней должны преподаваться наглядно и жизненно. Все мы, кто благодаря многолетнему опыту понимает потребность людей в мирной, просвещенной созидательности, должны быть верными сторонниками всех образовательных начинаний. И я чувствую в сказанных Вами словах именно тот общечеловеческий язык сердца, который поможет людям обрести мир и процветание поверх всех, казалось бы, неразрешимых проблем жизни. Мы все очень остро ощущаем, что пришло время, когда твердыни Культуры должны быть неотложно и самоотверженно утверждены и укреплены, чтобы невежество своими актами грубого вандализма не уничтожило достижений сегодняшнего дня. Наиболее ценно сознавать, что сегодня по всему миру разбросаны общества Друзей Культуры, для которых не существует физических расстояний и которые, несмотря на препятствия, чинимые невеждами, работают и строят то нужное человечеству прекрасное будущее, что поможет грядущим поколениям найти путь к новым достижениям. Ценно и то, что все, о чем было сказано, – не абстрактные, оторванные от жизни философские умозаключения, но стремление к активному творческому построению основ для украшения и улучшения Жизни. И во имя этого улучшения, которое столь близко нашим сердцам, я приветствую Вас, наш уважаемый Сотрудник. Я приветствую славное правительство Чехословакии, которое собрало и дало так много истинно культурных сотрудников и которое может гордиться тем, что во главе его стоит не кто иной, как славный Представитель Культуры, чье послание к Десятилетию наших Учреждений в Америке глубоко тронуло нас, о чем я и сообщил президенту Масарику в личной телеграмме.

Передайте, пожалуйста, мой сердечный привет славному правительству Чехословакии и примите наилучшие пожелания успеха во всей Вашей просветительской деятельности.

Духом с Вами,

[Н. Рерих]

278

Н. К. Рерих – К. К. Лозине-Лозинскому

23 декабря 1931 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб]

Дорогой Константин Константинович,

Благодарю Вас за Ваше письмо и за добрые пожелания к нашему Десятилетию в Америке. Празднество Десятилетия ознаменовалось самыми яркими выражениями симпатии от многих глав государств и лучших представителей Науки и Искусства. Хотя в настоящее трудное время мирового финансового краха строительство Культуры так осложнено, но отрадно, что, несмотря на все эти трудности, все же удается следовать по намеченному пути.

Теперь о здоровье Е. И. После нашего пребывания в горах Лахуля здоровье несколько улучшилось. Пропали некоторые симптомы, так, например, почти прекратились рвоты, но, конечно, неправильность пульса и преходящие болевые ощущения остались. Надеемся, что бывшего горного заряда хватит до нашей следующей летней поездки на высоты. Действительно, разница качества самой атмосферы совершенно поразительна. Жаль, что по условиям местности оставаться там можно не более двух месяцев, даже в середине июля перевал Ротанг покрыт ледниками и представляет трудности, а к концу сентября выпадает новый снег.

Общее положение о визах за это время, видимо, даже ухудшилось. Газеты только что сообщали об отказе в визе видному англичанину; виза, о которой В. А. Шибаев уже хлопотал с прошлой весны, так и не дана. Опубликовано распоряжение, чтобы европейцы не выезжали на прогулку без надежных военных провожатых. Настроение довольно напряженное. Все наши работы, как всегда, идут самым усиленным порядком, и мы только сожалеем, что день так короток. Конечно, жаль, если Касабланка не имеет того местного характера, [который] мы с Вами наблюдали в Алжире. Что же касается до работы, то она везде одинаково затруднена неслыханными переворотами и переоценкой ценностей. Надеемся на лучшие годы, когда обстоятельства позволят нам свидеться.

Шлем Вам и Анне Ивановне лучшие пожелания к Новому Году и всяких успехов в Вашей медицинской работе.

279

Н. К. Рерих – Р. Норвуду*

31 декабря 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Мой драгоценный Друг,

Ваше участие в праздновании Десятилетия наших Учреждений и Дня Знамени Мира 27 декабря^[911] доставило мне глубочайшую радость.

Мы хорошо знаем, что в эти дни, когда все темные силы так активны в своих нападках, все силы Света должны быть объединены нитями сердечными. Вы так много сделали в области духовного просвещения, Вы такой опытный воин Света, что всегда можно быть уверенным в том, что там где Вы, дело Света надежно защищено.

Мы хорошо знаем, что сейчас время небывалого духовного смятения. Силы тьмы, силы невежества используют каждую возможность, чтобы нанести вред и затруднить путь в Великое Будущее. Если силы добра не будут сейчас держаться вместе, то многим сужденным возможностям будет нанесен урон. Сужденное, конечно, придет, но какие излишние, болезненные раны наносятся всюду, где страдает бдительность.

Есть много так называемых друзей, которые исчезают в момент нужды. Но духовные заповеди объединяют сердца истинных друзей и наполняют их неиссякаемым энтузиазмом, который Вам хорошо знаком.

Я не знаю, когда мы встретимся вновь. Но Ваш дух так близок мне, что между нами словно не существует расстояния.

Именно в тот момент, когда Вы принимали участие в наших торжествах, г-жа Рерих услышала Благословенный Голос, произнесший дважды: «Норвуд, Норвуд», – истинное Благословение было в этом священном утверждении. Я знаю, насколько глубоко Вам будет понятно значение этой Благодати. Мы тотчас же почувствовали, что Вы стали нам еще ближе, и испытали радость от подтверждения Свыше духовной близости.

Я прилагаю фрагмент своей последней картины «Madonna Oriflamma»^[912]. Возможно, она будет освящена в Вашей прекрасной церкви Святого Варфоломея.

Пусть Новый Год будет благотворным во всех Ваших делах. Я заканчиваю уходящий год этим письмом к Вам и вижу в этом прекрасный знак. Мы с Вами не только верим в Великие Облики, но мы знаем Их, Святых Защитников. И сведенные воедино этими Великими Светочами, мы можем в высшей радости утверждать нашу духовную общность.

Во Имя Святого Духа, с Вами

[Н. Рерих]

280

Н. К. Рерих – М. А. Таубе

№ 1

3 января 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Благодарю Вас за Ваше письмо от 7 дек[абря] с ценными вложениями Вашей речи в Брюгге и соображений по Восточному Институту^[913]. Когда я пишу это письмо, Вы уже не только побывали в Риме и Мюнстере, но, вероятно, уже провели праздники с Вашей семьей. Чтобы дать регулярность нашему обмену мыслей, я полагаю установить нумерованное письмо через каждые две недели (конечно, кроме случаев экстренных ускоренных сообщений); таким образом, и Вы, и я будем знать, что письмо не пропало на почте, а за две недели при нашем ускоренном темпе всегда набирается множество новостей. Необычные надвигающиеся события тоже дают повод к ускоренному обмену и действиям.

В прошлом письме Шклявер сообщил о какой-то гнусной выходке Философова в Варшавской Газете. К сожалению, сама статья еще не прислана. Конечно, мы не можем ожидать от Философова ничего доброго как от видного сатаниста. Уже с 1897 года он неоднократно выступал против меня, пытаясь нарушать добрые отношения мои как с Дягилевым, так и с Бенуа и с княгиней Тенишевой. Когда я указывал о большем значении Скифского искусства, то именно Философов смеялся над этим, а между тем сейчас весь мир восхищается этим своеобразным творчеством. Также, когда в 1903 году я выполнил мои этюды Русской Старины и писал о Государственном значении русской Древности и русских Икон, то именно Философов глумился над моими правыми воззрениями.

Между тем и в отношении русских икон и старины я был опять прав, и всемирное внимание, обращенное на них, подтверждает мои предчувствования. От такого заправского клеветника, конечно, можно ожидать всяких недостойных выпадов. Каково Ваше мнение о происшедшем? Шклявер пишет, что некоторые считают полезным возражение, но другие думают, что лучше не погружаться в сношения с явным клеветником. Очень странно, что «Возрождение»^[914] перепечатало эту мерзость. Вообще, если у Вас есть знакомые сотрудники этой газеты, не мешало бы выяснить, можем ли мы считать эту газету дружественной или враждебной. Шклявер как-то сообщал о дружественности «Возрождения», но перепечатка гнусных статей без соответственных комментари[ев] не свидетельствует ли о противоположном? Конечно, не зная самой статьи, мне трудно говорить более определенно.

Мадам де Во сообщает нам о выставке Городов Искусства, предположенной Тюльпинком. Конечно, идейно всякое такое выступление ко благу, но рассчитал ли Тюльпинк силы свои, ибо такая выставка может оказаться дорогостоящей? И не могли ли быть более полезными другие выступления? К вопросу о будущей выставке. Тюльпинк должен понимать, что Америка, хотя и может дать некоторое количество взносов на Конференцию, но вследствие финансового общего кризиса, конечно, не будет в состоянии уделить особые суммы для выставки в этом году.

Как Вы себе представляете будущую Конференцию? Видите ли Вы случайное многолюдство, или же она может быть составлена из Представителей дружественных Пакту стран, которые могли бы ближайшим образом обсудить меры по введению Пакта, по крайней мере, в этих уже заявивших о себе дружественных странах, которых, по счастью, уже немало. По-прежнему думаю, что Пакт должен быть вводим в жизнь постепенно и неукоснительно. Ожидать внезапного введения его во всем мире невозможно, ибо даже сама Лига Наций распространяется не на целую половину мира. Кроме того, Вы знаете все странности этого Учреждения. Напишите мне Ваше личное предположение о вопросе Пакта.

Сообщите также Ваше мнение об «Утверждении»^[915], о калмыках, о сибиряках и о всех новых обстоятельствах. Кому Вы поручили лекции о Культуре и как распределили суммы? Слышал я о приветливых словах Митрополита Евлогия и ответил ему тем же сердечным приветом. Какого Вы мнения о Иеромонахе Иоанне Шаховском, который стоит во главе Братства Св. Сергия?

Вы были правы, чувствуя благие мысленные посылки Вам Ел[ены] Ивановны. Она так ясно видит Вашу ближайшую деятельность.

Привет Вашей семье и всем друзьям нашим.

Сердечно Вам преданный,

[Н. Рерих]

281

Н. К. Рерих – М. де Во Фалипо

[4 января 1932 г.] [Наггар, Кулу, Пенджаб]

[Мой дорогой друг,]

Ваше письмо от 22 дек[абря], как всегда, принесло нам добрые вести. Радуюсь, если две новые картины^[916] Вам нравятся, конечно, они могут погостить в Париже очень значительное время. Из Америки мы получили ряд прекрасных известий как о праздновании Десятилетия, так и о торжестве Знамени Мира 27 дек[абря]. Мы очень порадовались, что в различных церквах служба была посвящена Знамени Мира. Это обстоятельство так отвечает нашим настроениям и внесет идею Пакта в новые круги церковных конгрегаций, до которых иначе эта идея, может быть, и не скоро бы достигла. Если в католических церквах чтение обращений и не могло быть сделано без Папского Послания, то, во всяком случае, очень хорошо, что мы писали представителям католической церкви. Во-первых, это хорошо, потому что Знамя впервые было освящено в Соборе Святой Крови. Во-вторых, это очень полезно, ибо лишний раз протолкнуло идею Пакта среди католического духовенства, которое и без чтения в церкви в частных беседах может с одинаковым добрым результатом осведомлять наиболее преданных прихожан. Ведь главная наша задача, чтобы люди возможно шире почувствовали необходимость охранения Культурных Сокровищ, которые могут способствовать созданию здоровых будущих поколений. Невежество, небрежение к лучшим сокровищам человечества, атеизм и изгнание всякой духовности уже дают многие печальные и трудноисправимые плоды. Все страны жалуются на малосозидательное направление молодого поколения. Мы только что читали в газетах, что в некоторых городах Австрии закрыты школы, прекращено уличное освещение и очистка улиц. Ведь это уже явная опасность не только высшей Культуре, но даже самой примитивной цивилизации. Помним, как во время одного моего чествования в Лондоне в 1920 году Уэллс сказал, поднимая стакан: «Странно подумать, но и этот простой предмет может сделаться предметом недостижимой роскоши, если человечество нарушит все устои Культуры и цивилизации». И вот мы видим во многих странах прямые факты даже нарушения примитивной цивилизации. Значит, как же бережно, как сердечно устремленно нужно охранять основы высокой Культуры, которая множествам людей кажется вообще чем-то абстрактным или недосягаемым. Настолько в сознании их затемнились бывшие лучшие достижения духа человеческого.