Текст книги "Подводный фронт"

Автор книги: Николай Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

В считанные секунды Баев перебросил к торпедным аппаратам аварийные средства и, вооружившись кувалдой, принялся устранять течь. Заработала помпа, по она не успевала откачивать поступавшую воду, и та поднималась все выше и выше. Набухший от воды меховой комбинезон мешал моряку работать. Били в лицо тугие струи воды. Инструменты то и дело выскальзывали из задеревеневших от холода рук. Но стойкий подводник продолжал упорную борьбу за живучесть лодки, ибо понимал, что в его руках не только собственная жизнь, но и жизнь его товарищей.

В одно из мгновений Баев сумел изловчиться и так расчетливо ударил кувалдой по штокам предохранительных клапанов, что поступление воды через них значительно уменьшилось. Ценой неимоверных усилий удалось приостановить поступление воды и через приоткрывшиеся после взрыва крышки торпедных аппаратов.

Пока Баев сражался на самом решающем участке, остальные подводники тоже многое делали для спасения лодки. В тот момент, когда, потеряв управление, «малютка» начала проваливаться па глубину, большую находчивость проявил командир лодки Иван Епифанович Сухорученко. Он приказал трюмным дать воздушный пузырь в среднюю цистерну. Не сориентируйся командир, не дай вовремя такую команду – и «М-174», проскочив предельную глубину, оказалась бы просто раздавленной толщей воды.

Вскоре «малютка» всплыла. Подводники обследовали лодку и установили полученные повреждения. Они были очень серьезными: «М-174» не удерживалась на ровном киле. Когда запустили дизели, она принялась описывать беспрерывную циркуляцию. Нужно было срочно привести в порядок рулевое управление.

– Кто возьмется устранить повреждения? – спросил командир у моряков.

– Поручите это мне, – вызвался одним из первых краснофлотец А. В. Михалко.

И хотя желающих было немало, Сухорученко остановил свой выбор именно на этом моряке – отличном специалисте и спортсмене. Надев легководолазный костюм, Михалко спустился в воду и устранил неисправность.

Лодка стала слушаться рулей. С большим дифферентом на нос уходила она от вражеского побережья к родной базе.

«М-174» двигалась чрезвычайно медленно, и всем нам в Полярном пришлось пережить долгие тревожные часы в ожидании ее. Как всегда в таких случаях, было сделано все возможное для прикрытия «малютки». Навстречу ей выслали эсминец и одну из подводных лодок.

Несмотря на то что пришла «сто семьдесят четвертая» в Полярный глубокой ночью, встречать ее на пирс пришли десятки людей. Прибыл и командующий флотом. Он поблагодарил героический экипаж за стойкость и мужество. А главного героя этого дня – скромного, застенчивого торпедиста Баева – обнял и расцеловал.

За свой подвиг краснофлотец М. С. Баев был награжден орденом Отечественной войны I степени. Высоких наград удостоились и другие члены экипажа.

К весне 1943 года фашисты еще более увеличили свои морские перевозки. Число вражеских конвоев возрастало буквально с каждой неделей. Огромные материальные потери немецко-фашистских войск на советско-германском фронте влекли за собой резкий рост потребности германской промышленности в железной руде и никеле, которые они вывозили из заполярных портов. Надо ли говорить, что в связи с этим наши действия на коммуникациях противника приобретали еще большее значение. Теперь для борьбы с вражеским судоходством можно и нужно было организовать совместные действия разнородных сил флота.

Специалистам отдела подводного плавания, в частности, была поставлена совершенно конкретная задача: вместе со штабом бригады подплава и штабом ВВС флота спланировать и провести в конце марта первую совместную операцию подводных лодок и флотской авиации против конвоев противника.

Еще не так давно ни о чем подобном мы и мечтать не могли. За достижение считали единичные случаи наведения подводных лодок или самолетов на цели. Но теперь положение существенно изменилось. Продолжала укрепляться бригада подводных лодок. Значительно усилилась и наша авиация. Теперь в ее составе насчитывалось почти три сотни самолетов. Масштабы деятельности флотской авиации на вражеских коммуникациях резко возросли. Враг потерял господство в воздухе. Теперь важно было как можно эффективнее использовать это обстоятельство для нанесения ударов по вражеским перевозкам.

В процессе подготовки к совместным действиям мне довелось неоднократно встречаться с командующим ВВС флота генерал-лейтенантом авиации А. X. Андреевым, который в начале года сменил на этом посту А. А. Кузнецова. Это был талантливый, смелый летчик. Несмотря на то что Андреев занимал столь высокий пост, он постоянно сам принимал участие в боевых вылетах, показывал пример личного мужества и ратного мастерства.

Под стать командующему был и его начальник штаба – генерал-майор авиации Е. Н. Преображенский. На груди у этого генерала сверкала Золотая Звезда Героя, которую он получил на Балтике за руководство отважными налетами наших бомбардировщиков на Берлин в августе – сентябре 1941 года и личное участие в них.

План операции был подготовлен в короткие сроки. Провести ее решили 29 марта в районе Варангер-фьорда и Тана-фьорда. Анализ данных разведки показывал, что именно здесь в это время наиболее вероятно появление вражеских конвоев. На первый раз сверхсложных задач мы перед собой не ставили. Приходилось учитывать и недостаток опыта совместных действий, и то, что по-прежнему имелось много трудностей в организации связи между самолетами и подводными лодками. На подводных лодках все еще не имелось перископных антенн, принимать радиограммы они могли только в надводном положении. Днем в светлое время это практически исключалось. Между тем для действий авиации наиболее благоприятным было именно дневное время.

Прикинув все «за» и «против», мы пришли к такому варианту: подводные лодки заранее развертываются в своих маневренных районах, самолеты-торпедоносцы и бомбардировщики находятся на аэродромах в полной боевой готовности. С обнаружением вражеского конвоя подводные лодки наносят удар по нему, а затем при первой же возможности сообщают данные о нем в базу. Авиаторы должны продолжить начатое подводниками…

И вот настало 29 марта. День выдался по-настоящему весенний – ясный, солнечный. Это уже поднимало настроение: значит, погода летная, видимость хорошая, есть все надежды на успех. Ранним утром я созвонился с авиаторами. Мы уточнили напоследок кое-какие детали, пожелали друг другу удачи, и затем я перешел из здания штаба па ФКП флота. Здесь уже были командующий флотом и начальник штаба. На видном месте висела большая карта, на которой была нанесена вся обстановка.

В четырех трапециевидных маневренных районах – подводные лодки. Ближнюю позицию в Варангер-фьорде заняла «М-122». Командир – капитан-лейтенант П. В. Шипин. Тот самый Павел Васильевич Шипин, который служил помощником на «Щ-403» и после трагической потери ее командира С. И. Коваленко привел израненную «щуку» в базу. Тогда он был совсем молодым помощником. Но на войне люди быстро мужают. За год с небольшим Шипин заметно вырос, набрался опыта, проявил себя в последующих походах с самой лучшей стороны. И вот теперь ему доверили командирскую должность.

Новый командир выводил в тот день и вторую лодку – «С-101», которая заняла позицию в районе Конгс-фьорда. Ее возглавлял капитан 3 ранга П. И. Егоров – однофамилец бывшего командира «М-174». Тут, правда, была несколько иная история. Павел Ильич – старый, опытный подводник. Участник финской кампании. До войны закончил академию и был направлен в штаб Северного флота. Но штабной службой Егоров тяготился и постоянно просился на лодку. А тут образовалась командирская вакансия на «С-101». До этого дела у экипажа «эски» шли неважно: за пять походов, которые совершила она под командованием капитана 3 ранга В. И. Векке, только однажды удалось добиться успеха. К тому же лодка то и дело попадала в какие-то немыслимые переделки: то ее по ошибке бомбила своя авиация, то союзные корабли… Чтобы переломить эту полосу невезения, поднять дух в экипаже, решили сменить командира. Естественно, в таких обстоятельствах нужен был человек бывалый и волевой. Таковым командование флота и сочло П. И. Егорова, и, как показали дальнейшие события, вполне оправданно.

В соседнем с «С-101» районе – у Вардё – патрулировала «С-55» под командованием капитана 3 ранга Л. М. Сушкина. Не прошло еще и трех недель, как эта лодка завершила тяжелейший переход с Тихого океана на Север, а уже было решено отправить ее в боевой поход. Первую из тихоокеанского пополнения. Все вновь прибывшие лодки мы подвергали самым взыскательным проверкам – и на предмет технического состояния, и на предмет обучеиности командира и экипажа. «С-55» показала себя в ходе них с самой лучшей стороны: экипаж уверенно выполнял все вводные. Оставалось только удивляться, как удалось Л. М. Сушкину, несмотря на все тяготы многомесячного перехода, сохранить столь высокую боеспособность корабля и людей.

Командир «пятьдесят пятой» вообще производил очень хорошее впечатление своей обстоятельностью, рассудительностью, дотошностью. В один из первых дней после прибытия на Север он подошел ко мне с комплектом фотографий фашистских конвоев, заснятых с воздуха, с циркулем и тетрадью, испещренной расчетами. Оказывается, Лев Михайлович сразу же, без раскачки, взялся за поиск наиболее эффективных способов атак по вражеским конвоям, и особенно волновало его, как можно уверенно добиваться дуплетов – одновременного поражения сразу двух целей одним торпедным залпом. Такие изыскания Сушкина меня от души порадовали, и я ему посоветовал изучить глубже опыт уже совершенных дуплетов С.И.Коваленко, Л.И.Городничего, Н. А. Лунина, В. Ф. Таммана.

Кроме упомянутых трех лодок участвовала в операции и «К-3». Она расположилась дальше всех – у мыса Нордкап. Судя по складывавшейся тогда обстановке, появление вражеских конвоев здесь было наименее вероятно. Сразу скажу, что так и случилось – «катюша» единственная из всех никого не встретила, оказалась в стороне от событий. К сожалению, этот поход стал одной из последних страниц биографии «К-3». Ненадолго пережила «тройка» свою напарницу по групповому походу – «К-22». Из следующего похода она не вернулась. Навечно остались в пучине морской командир «К-3» К.И.Малофеев, замполит В. И. Медведицкий, другие наши боевые товарищи.

Но эта горькая весть пришла позже. А тогда, 29 марта, день выдался, в общем-то, весьма удачным. Поначалу, правда, пришлось поволноваться. По разведданным, полученным из Киркенеса, утром должен был выйти фашистский конвой. «М-122» сторожила его на выходе из гавани. Однако прошел час, другой, третий, время к полудню, а никаких известий от «малютки» не поступало. Но вот наконец радиограмма пришла, и все прояснилось: П В. Шипин, оказывается, как и предполагалось, встретил конвой и удачно атаковал один из транспортов, но фашисты очень усердно принялись преследовать «М-122», забрасывать ее глубинными бомбами. В течение трех часов она не могла всплыть и передать донесение. И вот только теперь это удалось.

Ознакомившись с донесением Шипина, мы на ФКП все будто по команде взглянули на часы. Да, времени после атаки «малютки» прошло многовато, не устарела ли информация о конвое? Ждать, впрочем, было недолго: наши самолеты уже поднялись в воздух. И вскоре ФКП заполнили звуки эфира, доносившиеся из установленных здесь динамиков. Сначала можно было слышать короткие переговоры летчиков разведывательных самолетов. Они сумели-таки обнаружить конвой по данным Шипина. А затем включились в дело торпедоносцы. Короткие команды перемежались с горячими то тревожными, то радостными восклицаниями. Радостных больше. Бьют наши фашистов, бьют!

Настало время обеда. Но какой там обед, когда ясно, что впереди самые жаркие события. И точно. Где-то около часу дня поступило сообщение от капитана 3 ранга П. И. Егорова. В И часов 46 минут командир «С-101» обнаружил в районе Конгс-фьорда еще один, на этот раз весьма крупный, конвой, состоявший из восьми транспортов и пяти кораблей охранения. Егоров вышел в атаку с короткой дистанции. В момент залпа два транспорта створились. «Эска» выпустила четыре торпеды. Результат атаки Егоров не наблюдал, но все на лодке слышали два сильных взрыва. Так что если транспорты и не потоплены, то, во всяком случае, повреждены, а значит, у наших друзей-летчиков есть шанс их добить.

Прошло немного времени, и наши самолеты обрушились на конвой-подранок. Результат налета – потопленный транспорт. Чтобы развить успех, вновь были брошены в бой бомбардировщики и штурмовики. И еще одно фашистское судно пошло ко дну. Но и на этом беды фашистского конвоя не закончились. Авиаторам удалось настичь его и в третий раз. В результате очередною удара один из транспортов был поврежден, получили повреждения и несколько сторожевых кораблей врага.

А вечером пришло сообщение и с «С-55»: четырехторпедным залпом она потопила два вражеских судна. В первом же походе – дуплет. Не зря, выходит, Л. М. Сушкин настраивался на него. Прекрасная атака!

Подробности же ее таковы. На пути в свой район «эске» пришлось форсировать минные заграждения, что стало, в общем-то, уже привычным делом для подводников. Минное поле прошли благополучно, начали всплывать под перископ, и тут вдруг гидроакустик старшина 2-й статьи А. В. Белков услышал шумы винтов вражеской подводной лодки, крадущейся под водой. Судя по изменениям пеленга на нее, она выходила в атаку на «С-55». Сушкин приказал прекратить всплытие и объявил боевую тревогу. Через несколько минут поступил доклад акустика:

– Лодка выпустила торпеду!.. Вторую!..

Сушкин распоряжался хладнокровно:

– Лево на борт. Ныряем на 60 метров!

Две вражеские торпеды прошли над головами подводников. Фашисты рассчитали все точно, подкараулив нашу лодку у кромки минного поля. Они понимали, что ей после форсирования минного заграждения непременно надо всплыть под перископ, чтобы определить свое место. Но бдительность Белкова и молниеносная реакция Сушкина спасли «эску», помогли ей избежать торпедного удара, а затем и оторваться от преследования.

Ну а через шесть часов счастливо избежавшая атаки лодка сама уже была в роли атакующей. Вновь отличился Белков: на большой дистанции услышал шумы винтов вражеских кораблей и судов. Вскоре Сушкин обнаружил конвой в перископ. Два транспорта под охраной сторожевика и четырех охотников за подводными лодками. Над ними барражировал противолодочный самолет.

Командир «С-55» точно вывел подводную лодку на расчетную позицию и вот тут-то с радостью увидел, что корма головного транспорта створится с форштевнем второго, как это я получалось по его расчетам в базе. Четыре торпеды помчались навстречу целям, и спустя несколько секунд послышались взрывы. Белков доложил, что шум винтов обоих транспортов прекратился. Они затонули. Корабли охранения, которым теперь уже больше некого было охранять, принялись настойчиво, яростно преследовать «С-55». Семь часов вокруг нее взрывались глубинные бомбы. Но лодке удалось прорвать огненное кольцо и уйти от преследования практически невредимой.

Среди прочих факторов, обусловивших возросшую эффективность действий подводных лодок, особо надо сказать об одном – о введении сменного обслуживания боевых позиций несколькими лодками. Необходимость этого новшества диктовалась самой жизнью. С наступлением весны продолжительность светлого времени суток все увеличивалась. Увеличивались и неизбежно связанные с этим трудности. Подводным лодкам, нуждавшимся в зарядке аккумуляторных батарей, чтобы не быть обнаруженными силами вражеской ПЛО, приходилось для этой цели уходить с позиции далеко в море – миль на тридцать, а то и на сорок. Столь далекие переходы, да и сама зарядка батарей, занимали около суток. И все это время через оголенную позицию фашистские конвои могли проходить совершенно безнаказанно.

Такое положение, конечно, не могло не волновать офицеров и отдела подводного плавания, и штаба бригады. Выдвигались различные предложения, нацеленные на то, как обеспечить непрерывность нашего воздействия на вражеские коммуникации. Не раз этот вопрос был предметом нашего обсуждения с Колышкиным и Скорохватовым. И вот в конце марта родился окончательный вариант: вместо привычных «квадратов» и «трапеций», в виде которых «нарезались» подводным лодкам позиции и маневренные районы, появились на картах неправильной формы фигуры – эдакие двух – и трехголовые «гидры». Каждая из «голов» – это места для зарядки батарей. «Туловище», опирающееся на вражеский берег, – район патрулирования. Пока какая-то из лодок выслеживает здесь вражеские конвои, одна или две ее напарницы спокойно пополняют запасы электроэнергии в отведенных им местах зарядки аккумуляторных батарей. Затем происходит смена. Время и порядок ее регламентирует четкий график. В результате вражеские коммуникации практически непрерывно находятся под нашим воздействием.

Эти предложения были доложены командующему флотом. Он одобрил их, и вскоре сменный метод обслуживания позиций стал применяться на участке коммуникации от Вардё до мыса Нордкап.

Примерно по той же схеме были организованы теперь действия подводников и в Варангер-фьорде. Только тут сменяющиеся лодки отходили на зарядку аккумуляторов не в море, а в бухту Пумманки. Здесь в небольшой скалистой бухточке под прикрытием наших береговых батарей образовалось к этому времени нечто вроде небольшой маневренной базы. В Пумманки почти постоянно находились наши торпедные катера. Теперь же, когда требовалось, получали здесь приют и «малютки».

Новый метод очень быстро стал приносить весомую отдачу. Достаточно сказать, что в апреле нашими подводниками было выполнено 15 успешных атак по вражеским конвоям.

Рассказывать о каждой из них вряд ли имеет смысл. Расскажу о двух, пожалуй, самых памятных.

В начале апреля вышла в Варангер-фьорд «М-171» капитан-лейтенанта Г. Д. Коваленко. На борту ее находился командир дивизиона капитан 1 ранга Н. И. Морозов. Надо сказать, что нашему «деду-морозу» приходилось в эти дни работать, пожалуй, напряженнее всех. Дивизион «малюток» разросся, словно на дрожжах. Под началом Морозова оказалась большая группа молодых, необстрелянных командиров, и он практически не вылезал из походов, учил, «обкатывал» своих подопечных – И. Е. Сухорученко, Ф. И. Лукьянова, П. В. Шипина… Многие из этих «обкаток» увенчивались успешными атаками по вражеским транспортам. Так было и в этот раз.

Утром 5 апреля «малютка» патрулировала в районе мыса Кибергнесс. Гитлеровцы проявляли необычайную активность. Коваленко трижды обнаруживал в перископ вражеские самолеты. Все говорило о том, что вот-вот должен появиться конвой, за судьбу которого фашисты, похоже, весьма переживали.

И вот гидроакустик Алексей Лебедев услышал шумы винтов. После этого, по идее, «малютке» надо было бы всплыть под перископ. Да вот проблема: она находилась слишком близко к вражескому берегу, к фашистским береговым батареям. К тому же море сильно штормило.

При выпуске торпед с перископной глубины «малютку», не оборудованную системой беспузырной стрельбы, могло выбросить на поверхность. Оказаться же среди бела дня на виду у врага, под огнем вражеских кораблей, самолетов, береговых батарей, – смерти подобно.

Но не хотелось и упускать столь заманчивую цель. И тогда Г. Д. Коваленко принял решение произвести бесперископную атаку. Теоретически этот способ стрельбы был у нас обоснован давно, но практически его лишь однажды в мае 1942 года использовал И. И. Фисанович. В тот раз, правда, выходя в атаку по акустическому пеленгу, командир «М-172» стрелял все-таки с перископной глубины. В данном случае Коваленко увел «малютку» почти на двадцатиметровую глубину. В который раз уже блестяще проявил себя гидроакустик А. М. Лебедев. Да и Г. Д. Коваленко с помощью Н. И. Морозова очень хорошо все рассчитал. Из двух торпед одна точно попала в цель.

Так была выполнена первая глубоководная стрельба по акустическому пеленгу. Мастерская атака вызвала большой интерес у командиров-подводников. Каждый из них после разбора подходил к Коваленко и от души жал ему руку. Ну а больше всех радовался за товарища Ф. А. Видяев. Ведь Г. Д. Коваленко некоторое время служил под его началом, и Федор Алексеевич сыграл в его командирском становлении заметную роль.

А через несколько дней уже сам Видяев отличился. И тут решающим фактором, обеспечившим успех, тоже явилось умение ориентироваться по акустическому пеленгу.

Днем 19 апреля на «Щ-422» обнаружили вражеский конвой. Видяев, наблюдая его через перископ, начал маневрирование для выхода в атаку. И вдруг – сильнейший снежный заряд. Не видно ни зги. Сорвалась атака? Как бы не так! Видяев продолжил маневрирование, ориентируясь по данным гидроакустика. Снежная пелена, которая могла стать помехой, стала для Видяева подспорьем. Под ее прикрытием он провел свою «щуку» незамеченной сквозь строй охранения, и с близкого расстояния почти в упор она всадила три торпеды в крупный транспорт.

Вот такие атаки мы в отделе подводного плавания изучали с особой тщательностью и вниманием. Ведь ото и был тот самый поучительный боевой опыт, который нам было предписано всемерно анализировать, обобщать и распространять среди подводников.

«Здравствуйте, товарищи североморцы!..»

19 мая в Полярный прибыла очередная, четвертая тихоокеанская лодка – «Л-15». После швартовки командир ее капитан-лейтенант В. И. Комаров сошел по трапу, доложил А. Г. Головко о завершении похода. Затем на пирсе выстроился экипаж. Командующий встал перед строем, приложил руку к козырьку и громко поздоровался:

– Здравствуйте, товарищи североморцы!

Непривычное пока еще обращение – «североморцы», видно, несколько смутило прибывших с Тихого океана подводников. Строй ответил не очень слаженно.

– Здравствуйте, товарищи североморцы! – повторил Головко.

На этот раз ответ прозвучал дружный, уверенный:

– Здравия желаем!..

Примерно то же самое повторилось и через несколько дней, 7 июня, когда в Полярный прибыла «С-54» под командованием капитана 3 ранга Д. К. Братишко. Последняя из посланниц Тихого океана.

Таким образом, завершился переход отряда подводных лодок с Дальнего Востока на Север. Переход поистине выдающийся, по тому времени просто беспримерный. Достаточно сказать, что его участникам пришлось пройти по трем океанам и девяти морям. Каждая из лодок в общей сложности провела в море около 2200 часов и оставила за кормой почти 17 тысяч миль. [18]18
  См.: Краснознаменный Тихоокеанский флот, М., 1981, С, 149.


[Закрыть]

Надо сказать, что в лице тихоокеанцев мы получили очень хорошее пополнение. Это были прекрасные, отлично обученные экипажи. За время многомесячного плавания они еще больше сплотились, получили океанскую закалку. И командиры подводных лодок были, как на подбор, грамотные тактики, искусные мореплаватели, неординарные, творческие личности.

Одного из них, Сушкина, я уже характеризовал. Не могу не сказать и о других. Прежде всего о том, кто возглавлял переход, – о командире отряда капитане 1 ранга Александре Владимировиче Трипольском. Для нас, подводников, это имя говорило само за себя. Широкую известность на флоте Трипольский получил во время войны с Финляндией, когда командовал подводной лодкой «С-1». Под его руководством эта «эска» потопила в декабре 1939 года вражеский транспорт «Больхом». А в другом походе с честью вышла из тяжелейшего испытания: следуя из Ботнического залива, она оказалась под сплошным льдом, не имея возможности всплыть. Четыре часа вел ее Трипольский под ледовым панцирем. Затем удалось всплыть на поверхность, но еще миль 80 пришлось идти в тяжелых льдах, да еще и отражать налеты вражеской авиации. Тем не менее «С-1» дошла до своей базы… За мужество и героизм, проявленные в борьбе с противником на море, Александр Владимирович Трипольский был удостоен звания Героя Советского Союза. Я в ту пору, командовавший бригадой балтийских «малюток», не раз ставил своим подчиненным действия Трипольского в пример, призывал их учиться у него самообладанию и мастерству подводника. Ну а теперь, конечно, было поособому радостно встретиться с ним на Севере.

Под стать командиру отряда были и другие командиры. Вполне зрелым подводником с первых же дней зарекомендовал себя капитан 3 ранга Иван Фомич Кучеренко. Твердый, решительный в суждениях, он пользовался среди своих товарищей непререкаемым авторитетом. И не случайно именно он со временем был выдвинут на должность командира дивизиона, в который вошли прибывшие с Тихого океана лодки.

Удивительной общительностью и редкостным обаянием обладал командир «С-56» капитан 3 ранга Григорий Иванович Щедрин. Очень быстро у всех нас, старожилов бригады, появилось такое чувство, что Григорий Иванович служит на Севере давным-давно. На занятиях, которые регулярно проводились с командирами, невооруженным глазом было видно, что Щедрин – весьма грамотен и искусен в морском деле. Да и что, в общем-то, удивительного? Ведь практически вся жизнь его была связана с морем. Родился он в черноморском городе Туапсе. Еще до службы вдоволь поплавал на различных судах и матросом, и помощником капитана, и старшим помощником. Не раз ходил в дальние рейсы за границу. Окончил Херсонское мореходное училище. А затем по спецнабору пришел на флот.

Весьма колоритной фигурой был и командир «Л-15» капитан-лейтенант (вскоре он стал капитаном 3 ранга) Василий Исаевич Комаров. Это был командир, что называется, божьей милостью. Лодку, ее боевые возможности он знал прекрасно. Сполна ему было отпущено природой и хладнокровия, и столь необходимых командиру-подводнику качеств, как расчетливость, быстрота реакции, глазомер. Но особо я отметил бы умение Василия Исаевича находить контакт с людьми. Многие удивлялись: а чем, собственно, берет Комаров? Внешне в общении – простоват, даже несколько грубоват порой. А поди ж ты – тянутся к нему подчиненные, любят его, верят в его мастерство и талант.

Вспоминается один маленький, но характерный эпизод. Как-то я провожал «Л-15» в очередной поход. Долго с Комаровым обговаривали все детали. И вот пора прощаться. Пора командиру на мостик. И вдруг просит разрешения обратиться какой-то морячок. В руках у него – старая, потрепанная шапка с позеленевшим крабом. Комаров снимает свой новый головной убор и… надевает шапку, принесенную моряком. Что за маскарад?

– Это счастливая шапка, – улыбнулся, видя мой недоуменный взгляд, Комаров. – Я носил ее, когда лодка шла на Север с Дальнего Востока. Вот в экипаже и считают, что, мол, командирская шапка счастье приносит. Ну а коль люди так считают, что мне стоит их уважить? Не на светский раут – фашистов бить идем.

Может, кто-нибудь скажет: «Вот еще… Что это за вера в приметы?» Дело тут, конечно, не в примете. И никто всерьез ни в какую шапку не верил. Просто это еще одна маленькая традиция в экипаже. Еще одна ниточка, прочно связывающая подчиненных и командира, помогающая им становиться монолитом в самых тяжелых испытаниях.

Немного в тени среди своих товарищей держался пятый командир-тихоокеанец капитан 3 ранга Дмитрий Кондратьевич Братишко. Хотя, в общем-то, добросовестности, да и командирских способностей, ему тоже было не занимать.

Встречи с посланцами Тихого океана для меня были по-особому интересны и волнующи. Ведь это были, по сути говоря, встречи с моей командирской молодостью, с теми незабываемыми годами, которые самому в свое время пришлось провести на Дальнем Востоке.

Я уже рассказывал о том, как входила в строй на Черном море первая «малютка». Расскажу теперь, как мы прибыли вместе с ней на Тихий океан, где в то время только начал создаваться Тихоокеанский флот Страны Советов.

Слова «Дальний Восток», «Тихий океан» в то время для нас были созвучны со словами «передний край». Горячие, жаждущие большого дела сердца рвались туда.

Вспоминаю, с какой завистью мы, молодые черноморские подводники, летом 1932 года провожали первую группу своих товарищей, которые получили назначение на Тихий океан, где им предстояло командовать новыми лодками типа Щ. Это были С. С. Кудряшов, Ф. С. Маглич, В. Г. Якушкин и другие. Примерно через год пришло известие о том, что первая наша «щука» вступила в строй, положив начало подводным силам Тихого океана. Командовал той лодкой Г. Н. Холостяков, впоследствии видный военачальник, Герой Советского Союза.

Но вот прошло еще несколько месяцев, и я, в ту пору командир «М-1», с радостью узнал, что и мне предстоит дорога на Дальний Восток. Впрочем, дорога – это просто сказано. Предстояла довольно сложная, необычная операция: перевозка за тысячи километров нескольких лодок типа М по железной дороге.

Такая задача была поставлена в начале ноября 1933 года. А 1 декабря три первые «малютки», тщательно упакованные в брезент, были установлены на специальных железнодорожных транспортерах. Предварительно на них демонтировали рубки, рули, гребные валы и винты, выгрузили аккумуляторные батареи и килевой балласт. Все это было уложено в отдельные вагоны. Точно в назначенный срок эшелон вышел из Николаева во Владивосток.

В пути нам пришлось немало поволноваться. Бывали случаи, когда начинал выкрашиваться металл из колес транспортеров от чрезмерной нагрузки. В нескольких пунктах их приходилось ремонтировать или даже заменять. С «боем» брали мы туннели. Тревожились, как-то пройдут лодки. Порой мы с начальником эшелона А. В. Буком спешивались и шли рядом с поездом пешком, следя за безопасностью наших лодок. Для преодоления двух горных перевалов – Яблонового и Саянского – пришлось разделить эшелон на части и тянуть эти части усиленным составом паровозов.

И все-таки, несмотря на все трудности и препятствия, мы ехали весело. Была перечитана вся походная библиотека. На ходу и на стоянках то и дело слышались патефонные мелодии. А то и сами моряки затягивали песни: «Дубинушку» или «Утес Степана Разина», «Славное море» или «По долинам и по взгорьям»…

6 января 1934 года эшелон прибыл во Владивосток. Командующий Морскими Силами Дальнего Востока М. В. Викторов в то время отсутствовал на флоте, был вызван в Москву по каким-то делам. Нас приняли начальник штаба О. С. Солонников и начальник политуправления А. А. Булыжкин. Указания были короткими: «Отправляйтесь к месту базирования лодок. Обустраивайтесь, обживайтесь».

И вот мы, три командира трех первых «малюток» – Александр Владимирович Бук, Евгений Ефимович Полтавский и я, – стоим на берегу пустынной скалистой бухты, осматриваемся, размышляем: ни пирсов, ни причалов, ни жилья… Все надо начинать с нуля, полагаясь главным образом на свою смекалку и трудолюбие. Но энтузиазм и горы свернуть может. Прошли считанные недели, и мы силами своих экипажей с помощью рабочих Дальневосточного судостроительного завода произвели монтаж снятых на время перевозки частей лодок, спустили их на воду, раздобыли в торговом порту деревянный понтон, соорудили из него импровизированный причал, развернули строительство казармы-барака…