Текст книги "Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)"

Автор книги: Николай Колесницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Этот вопрос был поставлен в немецкой буржуазной историографии еще в середине прошлого века выступлением Зибеля[683]683
  Н. Sybel. Uber die neueren Darstellung der deutschen Kaiserzeit, 1859.


[Закрыть]. Правда, ученые шовинисты и расисты обоих направлений – как зибелевского, так и фиккеровского – под сомнение берут только результаты «итальянской политики». Политика «движения на восток», которая, по утверждению этих историков, сама терпела ущерб от императорских увлечений Италией, принесла, по их мнению, одни только благотворные результаты.

Все, что говорят немецкие буржуазные историки о последствиях итальянской политики Германской империи X – XIII вв. для внутреннего развития Германии, не может выдержать научной критики точно так же, как и сама постановка вопроса о «пользе» и«вреде» исторических явлений. В своих рассуждениях буржуазные историки исходят из того, что историю делают короли и прочие сильные мира сего, и что они могут ее делать и так и этак. Если бы императоры не увлеклись итальянской политикой, а делали свое дело в Германии, то история Германии наверняка сложилась бы поиному. Вместо раздробленной, Германия оказалась бы такой же централизованной, как и соседняя с ней Франция[684]684
  A. Heusler. Deutsche Verfassungsgeschichte, S. 162: «Нельзя себе представить, как бы счастливо сложились дела в Германии, если бы два столь выдающиеся деятеля, как Генрих IV и Фридрих I, держались в своем отечестве и посвятили ему все свои силы».


[Закрыть]. Эти историки ставят исторические явления с ног на голову. Вместо объяснения политики, они склонны все объяснять политикой.

Повлияла ли на самом деле агрессивная политика Германского феодального государства X – XIII вв. на его внутреннее положение, и если повлияла, то в каком направлении?

Если сравнить историю Германии с историей Франции того периода, то бросаются в глаза резкие различия в королевской политике: германские короли уходили в Италию, добивались императорской короны, расточали силы на завоевания вовне и упускали то, что принадлежало или должно было принадлежать им внутри государства. Французские короли, наоборот, сидели дома и постепенно, шаг за шагом накапливали силы внутри, отнимая у феодалов земли и власть и собирая свой домен. В конечном результате оказалось, что немецкие короли потеряли и Италию и власть в самой Германии, а французские – собрали все земли и всю власть в своих руках. Франция стала централизованной, Германия осталась раздробленной. Напрашивается «логичный вывод», что Германию погубила «антинациональная политика» императоров. Но тогда сразу встает вопрос, почему немецкие короли не хотели сидеть дома и заниматься такими будничными делами, какими занимались французские, и почему французские короли были так «безразличны» к внешним захватам? Очевидно, дело не в королях и их политике, а в обстоятельствах, диктовавших политику королей. И если бы мысленно пересадить Капетингов в Германию, а Оттонов или Салийцев во Францию, то наверное дела в этих государствах не изменились бы. Политика осталась бы той же, что и при «домашних королях».

Французскому королю X – XI вв. было не до внешних захватов, а германский король выглядел бы смешным в глазах собственных феодалов, если бы он отказался от внешних захватов.

Следовательно, с такой точки зрения нельзя судить о вреде агрессивной внешней политики Германского феодального государства X – XIII вв. для его внутреннего положения. Но оценивать исторические явления с точки зрения их последствий можно и должно. И это важно не только для политики, но и для научного познания. Конкретно: в какой связи находится захватническая политика Германского государства X – XIII вв. с образованием территориальных княжеств?

С уверенностью можно сказать только одно, что эта политика ни в какой мере не препятствовала возникновению и развитию территориальных княжеств, а скорее она этому способствовала.

Однако, как будет показано дальше, в вопросе возникновения территориальных княжеств следует различать две стороны – экономическую и политическую. Примат при этом принадлежал экономическим условиям. Воздействие внешней политики на экономические условия не может являться решающим. Следовательно, мы можем говорить в данном случае о влиянии результатов внешней политики только на политическую сторону образования самостоятельных территориальных княжеств. То. что королевская власть не вела активной борьбы с возвышавшимися территориальными князьями (по крайней мере, с конца первой четверти XII в.). является фактом общеизвестным. В этом, несомненно, сказывались результаты внешних захватов и незаинтересованность королевской власти во внутригерманских делах.

Нельзя утверждать, что королевская власть могла устранить условия, благоприятствовавшие росту политической власти крупных феодальных землевладельцев – будущих территориальных князей; но вполне определенно можно сказать, что помешать превращению этих крупных феодалов в самостоятельных территориальных владетелей и усилить общегосударственные органы – королевская власть была в состоянии. Для этого в Германии существовали и активные общественные силы в лице горожан и низших слоев класса феодальных землевладельцев. Если бы король возглавил эти силы, то, возможно, удалось бы предотвратить образование самостоятельных территориальных владений. Но королевская власть, за небольшими исключениями, выступала не в качестве вождя тех сил, которые могли бороться против образующихся территориальных княжеств, а, наоборот, она была вождем самих территориальных князей и в некоторых случаях даже подавляла выступления, направленные против них (подавление Фридрихом II движения, возглавляемого его сыном Генрихом VII). В этом несомненно сказывались результаты увлечения германских королей итальянскими делами.

Правда, можно предположить, что германские князья справились бы с выступлением, направленным против них, и без помощи Фридриха II, как они справлялись прежде, во времена Генрихов IV и V с подобными выступлениями, возглавляемыми самими императорами. Но авторитет императора на стороне князей имел в этом деле немаловажное значение.

Итак, тот факт, что германские императоры увязли в Италии, мог только благоприятно повлиять на развитие тех процессов, которые привели к торжеству территориальных княжеств в Германии.

Итальянская политика столкнула императоров с папами. Пока папская власть была слабой (X, первая половина XI в.), это не представляло для германских королей серьезной опасности. Но с усилением папства во второй половине XI в. дела начали складываться явно не в пользу императоров. Папы действовали в союзе с враждебными королевской власти в Германии светскими и церковными князьями, подогревали смуты и выставляли себя в качестве арбитров в столкновениях князей с королем. Таким образом, к внутренним силам, противостоявшим королевской власти в Германии, прибавилась солидная внешняя сила в лице папства.

Не в пользу императоров разрешилась и борьба за инвеституру. Поражение императоров в этой борьбе определилось не сопротивлением папства, а позицией, занятой церковными и светскими князьями Германии.

В такой же, если не в большей степени, способствовали образованию территориальных княжеств и немецкие захваты в славянских землях. Агрессивные войны против славян объединили на время феодалов вокруг короля и укрепили тем самым его власть, но результаты этих агрессивных войн пошли на пользу только князьям. Те земли, которые в X в. были захвачены фиском, вскоре оказались в руках крупных феодальных землевладельцев (они в большинстве были отвоеваны славянами в 983 г.). Захваты, осуществленные немецкими феодалами в XII в. привели к образованию на восток от Эльбы крупнейших территориальных княжеств – маркграфства Бранденбургского и герцогства Мекленбургского.

Таким образом, захватническая политика Германского феодального государства в конечном итоге принесла пользу только князьям; государственному единству Германии она нанесла явный ущерб.

Военная организация. В нашу задачу входит освещение только основных вопросов военной организации государства в общем плане всего государственного устройства. В этой связи уместно поставить следующие вопросы:

1. Общий характер военной организации и ее изменение в течение изучаемого периода.

2. Состав войск. Военные повинности крестьянства. Рыцарское войско и его организация.

3. Тенденция к росту военных сил князей и ослабление общегосударственной военной организации.

Военная организация строилась в соответствии с потребностями феодального государства и отдельных крупных землевладельцев в военных силах для обороны своих владений и для завоевания чужих земель. Из характеристики внешнеполитического положения и внешней политики Германского государства в IX – XII вв. явствует, что на первом месте стояли здесь не цели обороны, а цели захвата. Общегосударственная военная организация, как будет дальше показано, преследовала в первую очередь именно эти цели.

Военные силы феодалов использовались также для подавления сопротивления крепостных. Но для этого достаточно было вооруженных министериалов и вассалов, находившихся в распоряжении каждого крупного феодального землевладельца. Министериалы, а на крайний случай вассалы, с успехом справлялись с разрозненными выступлениями крепостных и горожан, направленных в большинстве своем только против отдельных сеньоров.

Военная организация, будучи приспособленной к нуждам феодального государства, изменялась вместе с изменением базиса феодального общества и самого государственного устройства. В известной степени на изменение военного устройства влияло так же развитие военного дела и военной техники, связанное с общим прогрессом в области производительных сил общества.

В буржуазной историографии решающее значение придается как раз изменению военного дела. Появление рыцарского войска связывается с заменой пешего строя конным. Некоторые историки доходят даже до того, что пытаются объяснить изменением военного дела упадок крестьянской свободы и закрепощение крестьянства; они пытаются, таким образом, объяснить причины их следствиями. Замена пешего крестьянского войска конным рыцарским войском, начавшаяся еще в VIII в. вследствие разорения и закрепощения свободного крестьянства и усиления внешней опасности со стороны арабов, достигла ко времени распадения Каролингской империи таких масштабов, что конное войско, если не численно, то по значению получило преобладание над пешим. Однако все свободные крестьяне обязаны были выполнять еще военную повинность, кооперируясь и снаряжая из своей среды конных и пеших воинов.

В Германском государстве военное устройство сохраняло продолжительное время те черты, которые были ему присущи в Каролингской империи. Удельный вес пешего войска, в связи с наличием значительного количества мелких аллодистов, был здесь первое время не ниже, чем во Франкской империи IX в. Но уже к середине X в. положение начало резко изменяться и рыцарское войско получило преобладание над пешим[685]685
  См. Н. Conrad. Geschichte der deutschen Wehrverfassung, Bd. I Munchen, 1939, S. 85.


[Закрыть]. Однако, крестьянская пехота еще и во второй половине XI в. не утратила полностью своего значения в военной организации государства. Ее удельный вес особенно сохранялся в восточных областях, где процесс формирования феодальных отношений совершался замедленным темпом.

В связи с переустройством военных сил на основе рыцарской службы и ленных отношений происходило все большее сокращение войск, собираемых непосредственно королем и его административным аппаратом и одновременно возрастало значение частного воинства крупных феодальных землевладельцев. Однако, общая военная организация всего государства не разрушалась. Интересы обороны и стремление к внешним завоеваниям заставляли всех феодалов страны сохранять единую военную организацию во главе с общим верховным главнокомандующим – королем. Эта единая военная организация строилась на основе ленных отношений, как военно-феодальная иерархия «щитов».

Но феодалы не оставляли в покое и подавленного эксплуатацией крестьянства. Они выбросили крестьян из официальной военной организации господ, но отнюдь не отказались от использования их в качестве вспомогательной, а при случае и ударной военной силы. В такой же роли они стремились использовать и бюргерство поднимавшихся городов.

На плечи низших слоев взваливалось дело защиты территории от внешних вторжений и прочие тяготы, связанные с внутренними и внешними войнами. Таким образом, «разделение труда» в этом обществе выглядело не так идиллично, как его изображала официальная феодальная идеология и продолжает изображать реакционная буржуазная историография, – что землевладельцы пахали, а дворяне сражались и «охраняли труд землевладельцев». Землевладельцы не только пахали и содержали паразитирующих господ, но и защищали обрабатываемую ими землю; господа мало заботились об обороне страны, а больше устремлялись на захват чужих земель за пределами своего государства.

Так, в общих чертах, обстояло дело с военной организацией феодального государства. Посмотрим, какой она имела конкретный вид.

В IX – начале X в. современники называли войско populus exercitus, militia или просто по наименованию племен, участвующих в нем (Franci, Saxones, Suevi, Baioarii, Lotaringi, Sclavi etc.). Так, в Бертинских анналах за 867 г. мы читаем: «Король Людовик с саксами и тюрингами направился походом против ободритов и приказал, чтобы остальные войска его государства (reliquum populum regni sui) тоже были готовы к походу»[686]686
  Anales Hincmari Remensis (Bertini). SS., 1, p. 474.


[Закрыть].

Под саксами и тюрингами здесь, как и в других подобных случаях, подразумевались все воины – и феодалы и крестьяне, под reliquum populum regni sui, очевидно, подразумевались воины других областей. Все эти воины должны были сами себя подготовить (praeparare) к походу. Эта подготовка-снаряжение, заготовка пищи и провианта – проводилась, по всей вероятности, в согласии с предписаниями капитуляриев франкских императоров. Крестьяне снаряжали воинов, кооперируясь по-двое, по-трое и т. п.

Видукинд рассказывает, что Генрих I перед началом войны с венграми «собрал весь народ (convocato omni populi)[687]687
  Widukind, Res gestae Saxonum, I, cap. 38. SS., III, p. 434.


[Закрыть]. Под народом здесь следует понимать всех воинов – и феодалов и мелких аллодистов-крестьян. В другом месте у Видукинда сказано об отряде воинов и бесчисленном множестве воинства (militum, manu, exercitus quoque innumera multitudine)[688]688
  Ibld. I, с. 21, p. 426.


[Закрыть]. В этом случае автор имел в виду две различные части войска: – militia – более узкий круг, exercitus – более широкий. Очевидно, под первым подразумевалось отборное конное войско, под вторым – общее ополчение.

Из приведенных данных можно заключить, что войска в этот период собирались еще в порядке общего ополчения.

Для оборонительной войны против вторгнувшегося противника собиралось всеобщее ополчение в составе всего населения, в том числе и несвободного. В Саксонии существовал на этот счет весьма строгий порядок. По словам Лиутпранда, в ополчение обязаны были являться все мужчины в возрасте от 14 лет под угрозой казни[689]689
  Liutprandus, Antapodosis, II, cap. 25 SS., III, p. 293: directis per Saxoniam nuntiis post quatriduum quotquot poterat capitali Sententia se adire commendat.


[Закрыть]. Общее ополчение объявлялось здесь не редко еще и в X – XI вв.

В законах об охране мира устанавливалась общая обязанность для всех жителей, в том числе и сервов, выступать вооруженными в случае войны с вторгнувшимся противником, а также для преследования разбойников и нарушителей мира. Ослушники наказывались высоким штрафом: князья в размере 10 ф., нобили – 5 ф., свободные и министериалы – 2 ф., литы и сервы – 5 сол.[690]690
  Constit. I, № 426: Pax dei incerta (XI в.), p. 608, § 6: Si furtum acciderit aut rapina aut bellum patriae ingruerit, et clamor more patriae exortus fuerit, armati omnes insequantur, et in eundo et redeundo pacem unusquisque habeat. Qui vero absque inevitabili necessitate se subtraxerit si principum terre aliquis est, X libras, si nobilis, 5, si liber aut ministerialis, 2, si lito aut servus 5 sol. persolvat aut cutem et capillos perdat. Constit. I, № 430: Pax Alamanica (1004?) p. 614, § 9: Si corruptor pacis se in aliqua municione absconderit, ille, in quo pax fuit conupta, faciat apud populum proclamationem et persequatur reum per unum diem et per noctem et cum populo municionem obsideat per tres dies et per tres noctes.


[Закрыть].

Крестьян мы видим в войсках как в IX – X вв., так и в XI в. Об этом говорят и прямые и косвенные данные.

Крестьянское войско это в большинстве пехота. Удельный вес пехоты еще и в X в. был значителен. Из рассказов хрониста Регино (начало X в.) можно заключить, что пехота преобладала еще в немецких войсках[691]691
  Regino, 906. SS., I, 611: Chuonradus... cum multa turba peditum et equitum residebat... duae turmae, una peditum, altera Saxonum..., innumeram multitudinem, maxima peditum.


[Закрыть].

По данным Видукинда, саксонское войско, до проведения Генрихом I мероприятий по усилению конницы, состояло по преимуществу из пехоты. В войне со славянами в 929 г. действовало «огромное множество пехоты» (peditum innumerabilem multitudinem)[692]692
  Widukind, I, 36. SS., III, 433; Ibid., 1, 21.


[Закрыть]. Конница была создана Генрихом I для войны с венграми, сильными своей конницей[693]693
  Ibid., I, 38, p. 434: Rex autem cum iam militem haberet equestri.


[Закрыть]. Пехота еще и при Генрихе II играла значительную роль[694]694
  Thitmar, VII, 47. SS., III, 856.


[Закрыть]. Войско восставших саксов было в большинстве пешим (vulgus pedestre)[695]695
  Lambert, 1075. SS., V, 228.


[Закрыть].

Рассказ Видукинда о том, что Оттон I угрожал французскому королю нашествием в его страну воинов в соломенных шляпах[696]696
  Widukind, III, с. 2.


[Закрыть], видимо, не может являться свидетельством крестьянского характера его войска. Соломенная шляпа являлась национальным головным убором саксов[697]697
  См. E. Devrient. Die deutsche Reichsverfassung (Anhang zu Richters Annalen, Bd. III, 2) S. 758.


[Закрыть].

Имеются прямые свидетельства о наборе крестьян в войска по графствам и сотням, неоднократно производившемся Генрихом IV во время войны с князьями. По рассказу анналиста Бертольда, в 1078 г. Генрих IV набрал по графствам (в районе Верхнего Рейна) большое крестьянское войско[698]698
  Bertholdi Annales, 1078. SS., V, р. 312: rusticosque, quos per comitatus sibi adjuratos in auxilium undique coegerant.


[Закрыть]. В другом месте этой хроники рассказывается, что Генрих IV набрал 12 тыс. крестьян и поставил их на р. Неккаре с заданием не допустить соединения войск антикороля Рудольфа с войсками Бертгольда[699]699
  Ibid., p. 312: Insuper comprovinciales rusticos undique per omnes illarum partium centenarias adversum se conjuratos et annis... instructos ad XII fere mila e vicino sustinebant. См. также Bernold, Chronicon, 1078: SS., V., p. 435.


[Закрыть]. Неизвестно, какие это были крестьяне – свободные или крепостные. Скорее всего, что среди них преобладали крепостные. Вербовали крестьян в войска сторонники Генриха IV, епископы Базельский и Страсбургский, и набирали, по всей вероятности, во владениях своих церквей к на землях домена. Феодалы нанесли поражение крестьянскому войску, взяли многих крестьян в плен и устроили над ними страшную расправу – подвергнув всех поголовно кастрации. Этим унизительным наказанием феодалы мстили крестьянам не только как своим военным, но и как классовым противникам, взявшимся за недозволенное им занятие воинов[700]700
  Г. Дельбрюк. История военного искусства, т. III, стр. 76 (русский перевод 1938 г.), объясняет этот способ дворянской расправы тем, что крестьяне нарушили рыцарскую этику, сев на лошадей. Вряд ли это крестьянское войско было конным?


[Закрыть]. Генрих IV в войнах с князьями использовал и горожан. По рассказу Бруно, в войне с антикоролем Рудольфом, королевские войска состояли большей частью из горожан[701]701
  Bruno, De bello Saxonico, cap. 95. SS., V, p. 366: exercitus nec magnus nec forti congregato. nam maxima pars ejus ex mercatoribus erat.


[Закрыть]. Инициатива привлечения горожан исходила даже не от короля, а от самих городов. Жители г. Вормса вооружились против своего епископа, занимавшего враждебную королю позицию, изгнали его и предложили военную помощь Генриху IV: «Они вооруженные вышли навстречу королю не для того, чтобы оказать сопротивление, а чтобы обратить на себя его внимание их количеством, боевой готовностью, многочисленностью их избранного юношества, готового к войне»[702]702
  Lambert, 1073. SS., V. 204.


[Закрыть]. В привилегии горожанам Вормса Генрих IV указывал, что, в то время как все князья выступили против него, одни жители Вормса сохранили верность и преданность королю и показали себя готовыми защищать его против всех врагов[703]703
  DH. IV, 267(1074): Sola Uvormatia communi civium favore omnigenum armorum munitione nostro adventui servabatur... hi soli quasi in mortem ruentes contra omnium voluntate nobis adhaesere.


[Закрыть]. В 1077 г. в Вормсе произошло снова восстание в пользу Генриха IV[704]704
  Bertholdi Annales, 1077. SS., V, p. 292.


[Закрыть]. За короля Генриха IV выступили также горожане Майнца, изгнавшие из своего города антикороля Рудольфа вместе с подерживавшим его майнцским архиепископом[705]705
  Sigiberti Chronicon, 1077: SS., VI, р. 364.


[Закрыть]. В 1105 г. жители Майнца снова выступили с оружием в руках в поддержку Генриха IV против его врагов князей и их ставленника Генриха V. Они изгнали из города врагов короля и ценой огромных усилий держались в осажденном городе до прихода Генриха IV. В письме горожан Майнца к Генриху IV нашли свое выражение те упования и надежды, которые возлагали горожане на королевскую власть:...«Со всех сторон нам угрожают наши враги, которые являются и твоими врагами... Наша жизнь в смертельной опасности. Боимся, что не сможем долго защищать наш город против такого большого количества княжеских войск, если не пришлешь нам помощи... Не оставляй нас в такой смертельной опасности, спеши на помощь ради твоей чести и спасения твоих верных»[706]706
  Ph. Jaffe. Bibliotheca rerum Germanicarum, t. V. № 123, p. 234: ex utraqne parte inimici tui ac nostri expeditionem contra civitatem nostram indixerunt... nosque paciemur non solum rerum nostrorum inrecuperabile dampnum sed etiam maximum vitae periculum. Timemus enim et vere desperamus, quod contra tot principes ad longum tempus defendere urbem non valemus; nisi aut tu ipse venias aut adjutorium utile nobls mittas. Commonemus ergo te et obnixe rogamus: ut nos in instanti jam necessitate non negligas; sed quantocius possis advenibus proprio nomine honori ac soliti fidelium tuorum consulas. Omnes enim comprovinciales nostri ex utraque parte Reni conjuraverunt persistere nobiscum. Qui proxime, nobiscum juxta civitatem nostram congregati, equites et pedites viginti milia numerati sunt.


[Закрыть]. На помощь Генриху IV и осажденным горожанам Майнца собралось около 20 тыс. конного и пешего войска из других рейнских городов.

После этого, конечно, не приходится удивляться, что Генрих IV обращался иногда за помощью к горожанам[707]707
  См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Архив т. V, стр. 103. Абсолютно фантастическим является утверждение Г. Гирша, неоднократно повторяемое им на страницах книги «Die hohe Gerichtsbarkeit im deutschen Mittelalter», что Генрих IV стремился к преобразованию государственного устройства на основе привлечения к государственной жизни горожан и крестьян (стр. 139, 140, 230, 232, 285).


[Закрыть]. Можно только сказать, что королевская власть в Германии, за исключением может быть одного Генриха IV, мало обращала внимания на этого своего военного и политического союзника. Вместо использования городов в целях усиления собственных позиций, королевская власть отдавала города на съедение крупным феодалам.

Приведенные нами данные о военной службе крестьян и горожан вовсе не свидетельствуют, что эти классы феодального общества занимали место в военной организации государства наравне с феодалами. На них только взваливали военные тяготы, заставляя браться за оружие (и при том не благородное, а грубое мужицкое) в исключительных случаях, когда феодалам и королю становилось невмоготу[708]708
  По словам Козьмы Пражского, маркграф австрийский призвал на войну против чехов даже свинопасов – Cosmas Pragensis Chronica. Bohemorum, lib., 11, cap. 35. SS., IX, p. 90: et a subulco usque ad bubulcum armatos omni genere sperie ferri... omnes jubet paratos esse ad bellum.


[Закрыть].

До середины X в., когда в отдельных областях Германии сохранялась еще значительная масса свободных крестьян, здесь, как и в Каролингской империи, собирались общие ополчения. С исчезновением свободного крестьянства, войско стало почти исключительно рыцарским и комплектовалось из вассалов и министериалов, принадлежавших королю и отдельным вотчинникам. Крепостных набирали только в качестве оруженосцев и обслуживающего персонала. При обороне, и в некоторых случаях во внутренних войнах короля с феодалами, использовалось все население областей.

Из официальной военной организации крестьяне изгонялись. В середине XII в. это завершилось изданием специальных законодательных предписаний о запрете крестьянам и горожанам носить оружие и пребывать в войсках[709]709
  Constit. I, № 140 (1152), p. 197 – 198, §§ 12-13; № 318 (1186), p. 451-452, § 20.


[Закрыть].

Но это не значит, что крестьяне избавлялись от военных тягот. Им запрещали только пользоваться привилегией благородных – заниматься профессией воина, хотя военные налоги и повинности для них оставались. Эти налоги и повинности отнимали часть феодальной ренты у вотчинников, однако всей своей тяжестью они ложились на крепостных деревни и на городское население. Для некоторых категорий крепостных (фискалины и отдельные группы чиншевиков) военные налоги являлись основным видом повинностей[710]710
  Lex familiae Wormatiensis, cap. 29 – Constit. I, p. 643: (fiscalis homo) 4 den. persolvat ad regale Servitium et 6 den. ad expeditionem... et serviet cuicumque voluerit.


[Закрыть].

Военные налоги и повинности существовали на протяжении всего изучаемого периода. В Прюмском урбарии (893 г.) военный налог фигурирует под названием hostilitium. Его платили все крепостные, как держащие мансы (свободные, литские и рабские), так и не имеющие мансов – в размере 4-5 денариев[711]711
  MR. UB, I, S. 145, 153, 170.


[Закрыть]. В источниках X – XII вв. военный побор выступает под старым каролингским названием adjutorium, иногда supplementum[712]712
  DO. III, № 83: adjutoria regalis expeditionis; Constit. I, p. 663, § 13.


[Закрыть]. Размеры этих поборов весьма солидны. Согласно Constitutio de expeditione Romana (монастырь Химзее XII в.) для итальянского похода собирался налог (supplementum) в следующих размерах: с горожан, имеющих значительную собственность (buringi) – 10 сол. и лошадь, с мансионариев – 5 сол., с более мелких держателей (absarii) – 30 ден., с держателей отдельных бунуариев (bunuarias) – 15 ден., с обладающих хоть каким-либо движимым имуществом (quorumlibet larum possessores) – 6 ден.[713]713
  Constit. I, р. 668, § 13.


[Закрыть].

Крепостные аббатства Мауэрмюнстер в Эльзасе должны были на случай итальянского похода вносить весь годовой чинш, в случае других военных предприятий – половину годового чинша[714]714
  J. D. Schopflin. Alsatia diplomatica, t. I, p. 226.


[Закрыть]. Военные поборы с крепостных собирали органы вотчинной власти – фогты и виллики. Они использовались для снаряжения феодальными землевладельцами ополчений. При освобождении королем отдельных церковных учреждений от воинской повинности[715]715
  См. напр., DO. II, № 352: nulla umquam hostilis expepitio exigatur; DO III, 83.


[Закрыть], поступления от военных поборов полностью шли в пользу данных феодальных землевладельцев.

Не в меньшей мере, чем крестьян, военные поборы угнетали городское население. Горожане обязаны были платить значительные денежные налоги и выполнять различного рода натуральные военные повинности, участвовать в обороне города, а также нести сторожевую службу[716]716
  См. I. Strassburger Stadtrecht (Str) §§ 103 – 113 – W. Altmann und E. Bernheim (далее Bernheim). Ausgewalte Urkunden zur Erleuterung der Verfassungsgeschichte Deutschlands im Mittelalter, Berlin, 1904, № 191, S. 401. По случаю участия епископа в императорских военных предприятиях (in expeditionem imperatoris) члены цехов и купцы обязаны были готовить ему снаряжение, давать различные изделия и лошадей. При осаде крепостей ремесленники должны изготовлять стрелы (§ 106); I Strassburger Str., § 12 – ibid. № 190, S. 393; Привилегия Фридриха для Любека 1188 г., § 15 – ibid. № 193, S. 406 – все горожане несут повинности по обороне города. Freiburger Str., § 33 – ibid., № 189, S. 388-горожане отправляются по приказу герцога в поход, но не больше, чем на сутки.


[Закрыть].

Посмотрим, как выглядела военная организация государства в целом.

Если в раннефеодальном государстве войска собирались из ополчений отдельных сотен и графств, то теперь они, как правило, составляются из феодальных ополчений отдельных крупных землевладельцев. Если прежде войсками предводительствовали королевские уполномоченные – графы, сотники и др. в силу королевского приказа, то теперь ими командуют магнаты – «собственные господа» воинов, подчиненные королю только как вассалы своему верховному сюзерену. Таким образом, военная организация, как и вся государственная организация вообще, стала менее сплоченной, децентрализованной. Она строилась на основе феодального землевладения и ленной системы. Каждый феодал располагал собственными контингентами воинов в количестве, соответствующем его рыцарским ленам. Король, как крупный феодальный землевладелец, имел собственных воинов, вассалов и министериалов[717]717
  Thitmar, V, 20. SS., III, р. 800 (Генрих II): Rex autem... familiares suos undiquesecus colligens... bona prefati comitis invadendo vastavit.


[Закрыть] и, как верховный сюзерен, призывал на войну всех вассалов королевства с их военными контингентами.

Феодальные ополчения состояли из рыцарей (свободного происхождения и министериалов). Рыцари-воины, начиная со времени Генриха I, заковывались в латы (lorica) и имели тяжелое вооружение[718]718
  См. Widukind, I, 38. SS., III, p. 434.


[Закрыть]. Тяжестью своих доспехов и вооружения немецкие воины поражали иностранцев и вызывали с их стороны насмешки. По словам Лиутпранда, Никифор Фока насмехался над этими воинами, что они не в силах сражаться из-за тяжести доспехов и огромных размеров вооружения[719]719
  Liutprandus, Legatio, с. 11. SS., III, p. 349: scutarum magnitudo, loricarum gravitudo, ensium longitudo, galeaiumque pondus neutra parte eos pugnare sint.


[Закрыть].

На снаряжение такого войска требовались огромные средства, а для его обслуживания в походах и в боевой обстановке необходимы были огромный обоз и многочисленный обслуживающий персонал из крепостных и сервов (в римском походе Генриха V в 1111 г. участвовало около 30 тыс. немецких рыцарей и более чем в два раза столько обслуживающего персонала)[720]720
  См. Ottoni Frinsingensis, Chronicon, lib. VII, cap. 14 – SS., XX p. 254.


[Закрыть].

Теоретически военная организация выглядела как стройная иерархия военных щитов[721]721
  См. Ssp. Ldr. 1, 3, § 2; Schwsp. V., Ssp. Lhr.


[Закрыть], в которой были строго распределены военные функции и определены государственные обязанности вассалов. На деле же каждая ступень иерархии, каждый «щит» и даже каждая боевая единица представляли собой автономное целое и поддавались общей организации только в той мере, в какой она отвечала интересам феодалов.

Первое время в условиях могущества племенных герцогств (нач. X в.) общегосударственная военная организация, поскольку она вообще существовала, состояла из военных сил отдельных герцогств. Каждый герцог собирал самостоятельно ополчение и командовал им. Король, как один из герцогов, командовал ополчением своего герцогства, в лучшем случае – войсками нескольких герцогств[722]722
  Так было при Генрихе I: см. рассказ Лиутпранда о войне с венграми в 933 г. – «Antapodosis», lib. 11, cap. 24, 25. SS., III, p. 292.


[Закрыть]. При совместных экспедициях, герцоги признавали за королем верховное командование, оставляя за собой распоряжение собственными контингентами[723]723
  Такое положение типично для X – XI вв.


[Закрыть].

С ослаблением власти племенных герцогов, военная организация до некоторой степени централизовалась. Однако герцоги и другие крупные феодальные землевладельцы оставались по существу хозяевами своих военных контингентов, и, в случае столкновений с королем, имели возможность вести против него военные действия. Таких примеров мы знаем множество даже со времени наиболее могущественных королей – Оттона I и Генриха III[724]724
  Восстание 953 – 955 г. г. герцогов: швабского – Лиудольфа и лотарингского – Конрада, маркграфа Арнульфа (Бавария) и архиепископов – майнцского и зальцбургского. Против Генриха III неоднократно вел военные действия лотарингский герцог Готфрид.


[Закрыть].

Формирование территориальных княжеств приводило к военному усилению отдельных князей. Их выступления против короля, а также взаимные военные столкновения становились хроническим явлением. Общие военные предприятия в этих условиях могли осуществляться только при согласии всех князей. Королевская власть добивалась своих военных и политических целей ценой все новых и новых уступок князьям. Об этом свидетельствуют все важнейшие события политической жизни Германии того периода.

Для ведения самостоятельной военной политики у королевской власти было одно средство – создание самостоятельных военных сил или, другими словами, – образование «частного королевского войска» (privatos milites) из министериалов. В условиях того времени это войско могло быть только рыцарским. Упоминаемые в источниках начала XII в. наемники были по всей вероятности те же рыцари, только служившие не за лены, а за деньги[725]725
  Таковы, по всей вероятности, «гельдуни», упоминаемые в Гильдесгеймских анналах-Annales Hildesh. 1106. SS., III, p. 110: quidam genus hominum, qui vocantur Gelduni, quos dux Heinricus eis in auxilium miserat, viri bellatores et strenui et nimis docti ad proelia. Эти войска сражались против Генриха V. Денежное вознаграждение воинов практиковал Генрих IV – см. G. Waitz. Deutsche Verfassungsgeschichte, Bd. VIII, S: 165. сл.


[Закрыть].

Попытки создания специального королевского войска предпринимались неоднократно. С особой настойчивостью брались за это правители из Салической династии. Весь смысл министериальной политики этих королей сводился к тому, чтобы создать постоянные военные силы, которые можно было бы в любое время использовать для подавления восстаний феодалов и для проведения внешних завоевательных походов. В этой области были достигнуты некоторые успехи. Генрихи III и IV располагали таким количеством «рядовых и частных воинов» (gregarii ac privati milites), что могли совершать с ними при случае даже походы за пределы страны[726]726
  См. например, Lambert. Annal., 1074. SS., V, p. 217: principes in expeditionem... evocavit (но они под разными предлогами не явились, и король вынужден был довольствоваться своим собственным воинством): gregario tantum ac privato milite contentus, infesto exercitu ingressus est Ungariam.


[Закрыть].

Но эти военные мероприятия королевской власти не дали желанных результатов. Князья противопоставили королевскому министериалитету собственный министериалитет. Дело решалось в конечном счете не военными мероприятиями, а экономическими и политическими условиями, которые складывались в Германии явно не в пользу монархии. Чтобы создать крупные военные силы, королевской власти следовало сперва обеспечить самостоятельную финансовую базу. Но в этой области германские короли не только ничего не приобретали, а наоборот все больше упускали и «отчуждали» в пользу князей. Столь же бесперспективной в условиях Германии оказалась и другая возможность увеличения военных сил короля – иммедиатизация мелких вассалов. Попытки в этом направлении предпринимались со времени Конрада II. Конрад II как в Италии, так и в Германии стремился упрочить владельческие права мелких вассалов и усилить их зависимость от королевской власти[727]727
  Wipo. Vita Chuonradi, cap. 6. SS., XI, p. 262.


[Закрыть]. Его преемники, видя главную опору монархии в министериалитете, привлекали на свою сторону вассалов и министериалов светских и церковных магнатов. Иммедиатизации подвассалов благоприятствовали и оформившиеся при Фридрихе I нормы ленного права, обязывавшие всех держателей военных ленов выполнять в первую очередь королевскую военную службу[728]728
  Constit. I, p. 248, § 5 (1158). W. Kienast. Untertaneneid und Treuvorbehalt, S. 130 ff.


[Закрыть]. И тем не менее королевской власти не удалось осуществить иммедиатизацию. Она была проведена впоследствии в княжествах, где вслед за тем упразднились и сами ленные отношения.

Таким образом, военная организация, как и общее политическое устройство, все более децентрализовалась. Ее единство в масштабе всего государства могло удержаться только на принципах договорности, в нормах вассально-ленных отношений. Соответствующие положения ленного права представляли собой ни что иное, как фиксированный на продолжительный период общегосударственный военный договор феодалов, крупных сеньоров прежде всего.

Каждое крупное военное предприятие осуществлялось королевской властью только с общего согласия князей, выраженного на государственном собрании[729]729
  Annales Altahenses, 1042. SS., XX, p. 779: principes totius regni congregavit, consilium querens ipsorum, qualiter obviare deberet gestis Ungaorum.


[Закрыть]. Особенно многолюдные собрания проводились по вопросам итальянских походов. Здесь требовалось общее согласие князей и заблаговременное объявление похода – за год и 6 недель до его начала[730]730
  Constitutio de expeditione Romana § 2 – Constit. I, № 447, p. 663.


[Закрыть].

Вот типичный рассказ о собрании князей накануне итальянского похода (1110 г.): «Генрих (V), собрав князей, изложил им свои предложения относительно предстоящего похода за Альпы, который он хочет осуществить ради получения императорской короны у римского папы... Князья ответили на это одобрительно, говоря, что, по их мнению, не найдется такого человека, который бы попытался отказаться от такого доблестного предприятия (?!). Свое решение они подтвердили присягой»[731]731
  Ekkehard, 1110. SS., VI, р. 243: Heinricus colloquium cum principibus faciens, animi sui propositum eis aperuit, scilicet quod Transalpinis partibus se exhibere vellet, quatinus et benedictionem imperialem a summo pontifice... perciperet... [principes dicant] vir esse non crederetur, si quis a tam virilis negocii consortio se subtrahere conaretur. Itaque sacramento nimis voluntario confirmatis in id ipsum qui aderant.


[Закрыть]. Только получив согласие князей, король отдавал приказания о подготовке и проведении похода[732]732
  Ibid.: rex alacer de hujusmodi expeditione per singulas Germaniae rprovincias instanter tractare non cessat.


[Закрыть]. При этом король действовал не только от своего имени, но и от имени князей. Вот одно из подобных приказаний, направленное Генрихом V епископу бамбергскому Оттону об организации экспедиции против фландрского графа (1107 г.): «Собрав князей и получив от них мудрые указания и советы мы решили с их доброго согласия назначить поход во Фландрию, чтобы укротить этого дерзкого нашего противника, который должен служить нам в качестве вассала, и чтобы лишить его возможности безнаказанно причинять вред нашему королевству... Итак, просим тебя... несмотря ни на какие возможные препятствия, ради чести государства и твоей лично чести, явиться (в назначенное время и место) для участия в походе»[733]733
  Constit. I, № 81, p. 133: Mandatum de expeditione Flandrica facienda: nostros principes convocatos consuluimus, et ab eis sapienter re notata constituimus eorum consilio, nos facturos expeditionem in Flandriam supra tam praesumptuosum hostem, qui noster miles debet esse, ne diutius de inminutione et dedecere regni nostri impune superbiat,... rogamus te sub spe remu-nationes tibi gratissimae... ut omni occasione destructa, sicut honor est regni atque tuus, ad expeditionem venias.


[Закрыть].