355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Колесницкий » Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века) » Текст книги (страница 1)
Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 02:52

Текст книги "Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)"


Автор книги: Николай Колесницкий


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Н. Ф. Колесницкий
ИССЛЕДОВАНИЕ ПО ИСТОРИИ ФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА В ГЕРМАНИИ
(IX – первая половина XII века)

ПРЕДИСЛОВИЕ

В советской историографии за последние годы появился ряд крупных исследований по истории Германии периода раннего средневековья. Темой этих исследований являются преимущественно аграрные отношения.

Большое значение имеют работы А. И. Неусыхина, в которых исследуется процесс возникновения феодальных поземельных отношений и формирование зависимого и крепостного крестьянства в отдельных областях Германии[1]1
  А. И. Неусыхин. Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VI – VIII вв. М. 1956. Его же. Структура хозяйства дарителей Лоршскому монастырю в Вормском округе в VIII – IX вв. «Уч. записки МГУ», отд. истории, вып. 114, 1947. Его же. Структура общины в южной и юго-западной Германии в VIII – X вв. Сб. «Средние века», вып. IV, 1953; вып. V, 1954. Его же. Основные проблемы истории свободного и зависимого крестьянства в Германии IX – XI вв. (в связи с важнейшими задачами их изучения). Сб. «Средние века», вып. XIII, 1958.


[Закрыть]
. Много нового в освещение аграрной истории раннего германского средневековья вносят работы А. И. Данилова, посвященные общине – марке и раннефеодальной вотчине. Автор дает глубокий критический анализ немецкой буржуазной историографии по проблеме аграрной истории раннего средневековья[2]2
  А. И. Данилов. Проблемы аграрной истории раннего средневековья в немецкой историографии конца XIX – начала XX в. М. 1958. Его же. К критике допшианской концепции раннесредневековой вотчины. «Средние века», вып. IX, 1957. Его же. К вопросу эволюции фогства, как одной из форм права феодальной собственности. «Труды Томского гос. университета», т. 103, 1948.


[Закрыть]
. Изучению специфики формирования феодальных отношений и структуры раннефеодальной светской вотчины посвящены работы Л. Т. Мильской[3]3
  Л. Т. Мильская. Светская вотчина в Германии VIII – IX вв. и ее роль в закрепощении крестьянства. М. 1957.


[Закрыть]
. В статьях Ю. Л. Бессмертного исследуются формы феодальной ренты в областях Северо-Западной Германии[4]4
  Л. Ю. Бессмертный. Социально-экономическое положение зависимого крестьянства Среднерейнской Германии по данным Прюмского полинтика (IX в.). Сб. «Средние века», вып. X, 1957. Его же. Господствующая форма феодальной ренты в крупных вотчинах Лотарингии XIII в. Сб. «Средние века», вып. XI, 1958.


[Закрыть]
.

На фоне этих больших успехов в области изучения аграрных отношений представляется особенно настоятельной необходимость исследования политической организации Германии этого и последующего периодов[5]5
  До настоящего времени этой теме посвящены только две статьи: А. И. Неусыхин. Исторический миф третьей империи. «Уч. записки МГУ», секция историч. наук, № 81, 1945. Н. Ф. Колесницкий. Эволюция раннефеодального областного и местного государственного устройства и рост вотчинной власти в Германии в IX – первой половине XII в. Сб. «Средние века», вып. IX, 1957.


[Закрыть]
. Предлагаемая работа послужит посильным вкладом в решение этой проблемы.

Книга может быть использована в качестве пособия для специального курса по истории феодального государства в Германии.

КРИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР НЕМЕЦКОЙ БУРЖУАЗНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА В ГЕРМАНИИ[6]6
  Настоящий обзор представляет собой историографическое введение к подготовленной автором монографии «Очерки феодального государства в Германии до возникновения территориальных княжеств». Публикуемый ниже очерк феодальной монархии в Германии является частью этой монографии.


[Закрыть]

Вопрос о государстве является одним из наиболее сложных и запутанных вопросов в буржуазной науке. Он «затрагивает интересы господствующих классов больше, чем какой-нибудь другой вопрос. Учение о государстве служит оправданием общественных привилегий, оправданием существования эксплуатации»[7]7
  В. И. Ленин. Сочинения, т. 29, стр. 434 – 435.


[Закрыть]
, и здесь мы не можем ожидать от идеологов эксплуататорских классов беспристрастных объективных суждений. В их понимании государства неизбежно сказываются их политические и классовые интересы. Идеологи буржуазии вынуждены маскировать господство своего класса, они не могут признать, что их государство является органом господства эксплуататорской верхушки общества, они выдают его за учреждение, служащее интересам всего народа.

Главное различие в подходе к изучению государства в марксистско-ленинской и буржуазной науке состоит в том, что марксистско-ленинское учение видит в государстве политическую надстройку над экономическим базисом общества, которая изменяется вследствие изменения самого базиса, а буржуазное учение считает государство самодовлеющей силой, способной саморазвиваться или, в лучшем случае, изменяться в соответствии с новыми государственными идеями. Марксистско-ленинская наука считает государство орудием классового господства экономически господствующего класса, а буржуазная наука квалифицирует его как организацию в интересах всего общества. Марксизм-ленинизм рассматривает государство с позиций исторического материализма, а буржуазная идеология – с позиций идеализма.

На позициях идеализма стоит вся без исключения немецкая буржуазная историография феодального государства.

Немецкие историки государства не интересуются реальными экономическими отношениями, создающими основу государства и права, а только идеальным отражением этих отношений в области «чистого духа». Их даже не столько интересует само государство, сколько чистая идея (Gedanke) государства. Эта идея способна, по их представлению, саморазвиваться и самосовершенствоваться в направлении «идеального типа» государства, под которым они понимают современное (moderne) буржуазное государственное устройство.

По меткой характеристике К. Маркса и Ф. Энгельса, немецкие историки (первой полов. XIX в.) «вращаются» в сфере «чистого духа» и видят в религиозной иллюзии «движущую силу истории», для них «все дело не в действительных и даже не в политических интересах, а в чистых мыслях»[8]8
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. т IV, изд. II, М. 1955, стр. 38 – 39.


[Закрыть]
.

Это характерно в одинаковой мере и для современной немецкой буржуазной историографии.

Вот что писал не так давно известный историк феодального государства и права Г. Миттайс: «Ленное право, которое порождено схоластическим пониманием государства, было преодолено только в XV в. с помощью платоновской философии Ренессанса. Теперь открылась широкая дорога для абсолютного государства»[9]9
  Mitteis, Lehenrecht und Staatsgewalt, Weimar, 1933 S. 704.


[Закрыть]
. Подобное представление отнюдь не является прогрессом по сравнению с гегелевской «философией права».

Отправляясь от духа и других подобных мистических категорий, эта историография оказывается совершенно не в состоянии объяснить разнообразие конкретной исторической действительности и изменчивость форм общественного и государственного развития. Чтобы выйти из затруднения, она наделяет эти формы, учреждения, юридические и правовые категории способностью саморазвития. Получается абсолютно превратная картина развития общества и государства. Вместо действительного развития материальных отношений и вызываемого им изменения политического строя, юридических и прочих институтов постулируется мнимое саморазвитие политических учреждений и юридических форм и «обусловленное» этим саморазвитием «преобразование» материальных отношений. При этом характерным для немецкой буржуазной историографии государства и права является то, что она предпочтение отдает не тем формам, которые непосредственно отражают материальные отношения (например, область политических взаимоотношений), а тем, которые выражают их в опосредствованном смысле (юридические институты). Она имеет дело даже не с отражением истинных отношений, а с отражением отражений этих отношений и разделяет все иллюзии современников изучаемой эпохи.

Немецкая буржуазная историография феодального государства – это по существу историография юридических форм государственной жизни. В ней мы не найдем даже изображения политических отношений. Все покрывают мертвые юридические формы, институты, категории, которые эти историки тщетно пытаются воодушевить и заставить саморазвиваться.

Даже в наш XX век здесь кажутся «радикальными» напоминания о том, что историк государства не должен рассматривать изменение политического строя как «индетерминированный результат юридических установлений», а должен признавать значение политических и хозяйственных отношений и учитывать, что право изменялось под воздействием силы[10]10
  F. Rorig. Die Anfange der bayerischen Landesfürstentums – Historische Zeitschrift, 1938, Bd. 158, H. 2, S. 357 ff. W. Kienast. Lehenrecht und Staatsgewalt – ibid, H. I, S. 50.


[Закрыть]
.

Немецкая историография государства и права до сих пор следует манифесту «Исторической школы права» и разделяет все ее реакционные взгляды и предрассудки. Она считает право, в котором воплощается «психология народа», творящей силой общественного и государственного развития; она склонна рассматривать всю общественную жизнь прошлого через призму права. Во всем этом, конечно, не следует усматривать только «грехи прошлого», порочность «Исторической школы права». Повинны те, кто поднимает на своем знамени обветшалые девизы прошлого. Но будет совершенно правильным сказать, что традиция «Исторической школы права» сыграла весьма реакционную роль в воспитании немецких историков и направлении их ученой деятельности. Эта школа, «узаконяющая подлость сегодняшнего дня подлостью вчерашнего, школа, объявляющая мятежным всякий крик крепостного против кнута, если кнут – старый и прирожденный исторический кнут»[11]11
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. т. I, изд. II, М. 1955, стр. 416.


[Закрыть]
, – привила историкам такое уважение к «правовому кнуту», что они потеряли способность смотреть на мир естественными человеческими глазами, а стали рассматривать его только через очки права. Право заменило собой живую действительность, история права вытеснила настоящую гражданскую историю. Развитие общества начали трактовать, как развитие целого комплекса «прав» (Rechten). «Государственное право» (Staatrecht), «частное право» (Privatrecht), «право союзов и корпораций (Genossenschafts und Korporativrecht), „церковное право“ и еще особое „право частной церкви“ (Eigenkirchenrecht), „ленное право“ (Lehenrecht), „городское право“ (Staadtrecht) и т. д. и т. п. заменили собой настоящую историю общественной жизни. Право и обусловливаемое им „устройство“ (Recht und Verfassung) стали покрывать все богатство конкретной исторической действительности.

Проблема происхождения феодальной раздробленности у них заключается в утверждении права сеньората (Grundherrschaft), проблема возникновения средневековых городов сводится к проблеме происхождения городского права и городского устройства (Stadtrecht und Stadtverfassung), возникновение территориальных княжеств представляется как процесс присвоения высших государственных прав (Landeshoheit) крупными феодальными владетелями и т. д. и т. п. Вот в какой превратной форме представляется этим историкам исторический процесс!

Мы ознакомились с некоторыми методологическими предпосылками немецкой буржуазной историографии феодального государства. Посмотрим, как понимает эта историография существо государства и, в частности, существо германского государства феодальной эпохи.

Определения государства как органа классового господства мы здесь, как и вообще во всей буржуазной социологии и историографии, не найдем. Государство преподносится идеологами буржуазии как «устройство народа, созданное им для достижения политических целей». Такой смысл вкладывается в понятие государства всеми немецкими социологами, юристами и историками.

О. Гирке определяет государство как «организацию всего народа, и тех, которые господствуют, и тех, над которыми господствуют, – организацию, выражающую политическое и юридическое единство народа»[12]12
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. т. I, изд. II, М. 1955, стр. 416.


[Закрыть]
.

По словам Т. Майера, под государством следует понимать «тот политический порядок, посредством которого тот или иной народ является политически действенным (politisch handlungsfähig)»[13]13
  Th. Mayer. Adel und Bauern im Staat des deutschen Mittelalters, Leipz., 1943, S. 2.


[Закрыть]
.

По Г. Миттайсу, «государством в историческом смысле является устройство народа для достижения его политических целей»[14]14
  H. Mitteis. Der Staat des hohen Mittelalters, Weimar, 1955, S 3: «Für die Geschichte ist Staat jede Ordnung des Volks zur Erreichung seiner politischen Ziele».


[Закрыть]
.

Несколько по-иному определял государство Г. Елинек: «Государство представляет собой множество населения, проживающее на определенной территории и объединенное воедино господствующей над ним властью»[15]15
  G. Ellinek, Allgemeine Staatslehre, 1900, S. 65.


[Закрыть]
.

Но и здесь нет попытки раскрыть классовую природу государства.

Г. Белов называет государство «учреждением, посвященным целям, образующим высший, всеобщий, единый интерес»[16]16
  G. v. Below. Der deutsche Staat des Mittelalters, Leipzig, 1914, S. 174.


[Закрыть]
. Подобное определение могло бы соответствовать истине, если бы под этим «высшим интересом» понимали интерес господствующего класса. Но буржуазные историки из всех сил стараются замаскировать классовую природу государства и выдать это откровенно классовое учреждение за организацию всего народа. Идеалистическое мировоззрение как нельзя лучше служит этой маскировке.

Объявляя государство «организацией всего народа», немецкая буржуазная социология и историография признают тем самым извечность государства. Государство появилось вместе с «народом» и будет существовать, пока существует народ. Она считает государство священным установлением, данным людям «свыше». Государство не является изобретением людей, оно появилось на свет вместе с человеком[17]17
  W. E. Wilda. Geschichte des deutschen Strafrechts, Bd. I, Halle, 1842, S. 116. «Начало государства и права... лежит по ту сторону человеческой истории. Государство и право... не являются творениями людей, они созданы не по их воле. Человек чувствовал себя при пробуждении своего самосознания повсюду как член государства».


[Закрыть]
.

Реакционный прусский историк и деятель консервативной партии Г. Лео заявлял по поводу «contrat social» Ж. Ж. Руссо следующее: «Мысль об изобретении государства, каждый раз, когда я ее слышу, производит на меня точно такое же впечатление, как гимн Санчо-Пансо изобретателю сна»[18]18
  Н. Leo. Studien und Skizzen zu einer Naturlehre des Staates, Halle, 1833, S. 1 – 2; G. v. Below. Der deutsche Staat des Mittelalters, S. 13.


[Закрыть]
.

По мнению этого историка, государство существует уже там, где живет больше одного человека. Семья – это уже государство.

Ф. Кейтген начинает свое произведение «Германское государство средних веков» словами: «Вначале было государство»[19]19
  F. Keutgen. Der deutsche Staat des Mittelalters, Jena, 1918 S. 3: «Am Anfang war der Staat».


[Закрыть]
.

Э. Мейер распространяет государство даже на совместное существование групп зверей[20]20
  E. Meyer. Über die Anfänge des Staates. – Sitzungberichte der Preussiche Akademie der Wissenschaften, 1907, B. 27, S. 509.


[Закрыть]
.

Приходится ли после этого ожидать от таких историков научного освещения вопросов истории государства? Никакое, даже самое добросовестное исследование истории государства не может привести к научным выводам, если под государством понимается совсем не то, чем оно является на самом деле.

Большинство немецких историков и, в частности, историков феодального государства, принимает тезис об извечности государства и о его общенародном характере за аксиому. В настоящее время в немецкой буржуазной историографии мы не услышим никаких иных мнений по этому вопросу. Но были времена, когда передовые, либерально настроенные немецкие историки подходили к истинно научному пониманию существа процесса возникновения государства. Такими историками являлись Г. Маурер и О. Гирке. Правда, эти мысли, в частности у Гирке, выражены весьма туманно, под юридической мишурой. Здесь говорится о развитии идей, а не о развитии самих отношений; но за всем этим скрывается определенная мысль, что до возникновения подлинно государственной власти существовала общественная власть, действовавшая от имени всего народа.

Г. Маурер утверждал, что первоначально вся власть воплощалась в народе. Подлинно государственная власть образовалась у германцев только со времени завоевания римских провинций[21]21
  G. L. Maurer, Einleitung zur Geschichte der Mark-, Hof-, Dorf– und Stadtverfassung und der öffentlichen Gewalt, München, 1854, Русский перевод В. Корша, Москва, 1880 г., стр. 352. – «Geschichte der Städteverfassung in Deutschland, Erlangen, 1871, Bd. III, S. VI: „Государственная власть возникла в более поздний период. Первоначально же вся власть принадлежала народу. Независимая от народа королевская власть, которую мы считаем в подлинном смысле государственной властью, образовалась только со времени завоевания римских провинций“.


[Закрыть]
.

По мнению О. Гирке, первоначальные общности людей представляли собой свободные общины (Genossenschaften). В этот период не существовало еще деления на хозяйственные и политические союзы. Хозяйственные объединения (Gemeinde, Genossenschaften) были одновременно и политическими. Эти первоначальные общности разложились в результате образования частной собственности на землю и разделения прежде равных людей на имущественные классы (свободных и несвободных). Образовавшаяся крупная земельная собственность стала фактором политического господства (Herrschaft). Она создала новый тип объединений (Verbände), которые связаны внутри не сотрудничеством равноправных индивидов, а господством над ними единой политической силы (другими словами – государственные общности)[22]22
  О. Gierke. Genossenschaftsrecht, Bd. I, S. 69, 81, 89.


[Закрыть]
.

Эти правильные мысли обоих авторов, появившиеся у них при глубоком изучении древней общины, не могли получить дальнейшего развития и привести к научному пониманию существа государства, так как оба автора оставались на идеалистических позициях и в государстве видели не орган классового господства, а организацию всего общества.

Посмотрим, как представляет себе немецкая буржуазная историография существо германского феодального государства.

Понятие «феодального государства», как государства, связанного с особым характером экономических отношений феодализма, ей совершенно чуждо.

«Средневековое государство», «ленное государство» (Lehenstaat) – это даже хронологически нечто совсем иное, чем то, что мы называем феодальным государством. Эти названия относятся только к государству периода до XIII в. Государство предшествующего периода называется здесь «древнегерманским» (Der altdeutsche Staat), государство последующего периода – «современным», «новым» (modern Staat).

Подобного рода классификация и периодизация строятся не на учете коренных, базисных моментов (таковые вовсе не раскрываются буржуазной наукой), а на поверхностном наблюдении признаков государственного устройства и на суждениях о том, насколько это устройство являлось близким или далеким от современного. (При понимании государства как извечной категории, как организации всего народа, такой подход представляется совершенно естественным). Получается так, что изменению подвергается не государство, а только государственное устройство (Verfassung); при этом само изменение трактуется не как функциональное, а как изначальное, как совершенствование государственного устройства в направлении современного (modern) буржуазного государственного строя, представляющегося этим историкам верхом всякого совершенства[23]23
  См., например, Th. Mayer. Die Ausbildung der Grundlagen des modernen deutschen Staates in hohen Mittelalter – Historische Zeitschrift, 1939, Bd. 159, Ht. 3, S. 462 ff.


[Закрыть]
.

Перед нами все та же система «развития абсолютного духа».

Первой формой германского государства современная немецкая историография считает «древнегерманское» государство или по-другому «народное королевство» (Volksönigtum)[24]24
  Th. Mayer. Die Ausbildung modern. Staates, S. 462.


[Закрыть]
.

В датировании этого «народного королевства» историки расходятся. Большинство относит его начало к периоду Цезаря, конец – к периоду разложения франкской монархии. Таким образом, в понятие Volkskönigtum включается как древнегерманский общественный строй, в котором по существу еще только зарождалась государственная власть, так и раннефеодальное государство, в котором от народной власти сохранились только некоторые пережитки в лице сотенного и областного судебного устройства и общенародной военной организации.

Этому «народному королевству» приписываются такие черты, как «взаимодействие во всех важнейших государственных делах народа и властелина»[25]25
  G. Weitz. Deutsche Verfassungsgeschichte, Bd. III. Berlin, 1896, S. 596.


[Закрыть]
, непосредственное участие народа в государственной жизни и прямое отправление им государственных служб и повинностей. Народ выставляется здесь в прямом смысле «субъектом государства» (Т. Майер).

Немецкие историки, не особенно хорошо знающие историю других народов, считают «взаимодействие народа и властелина» специфической чертой «государственного сознания» немцев. Но эта черта присуща в одинаковой мере любой раннефеодальной монархии и, тем более, всякому общественному строю племен на грани их вступления в классовое общество. Однако «участие народа в государственной жизни» в период, когда государство еще только появлялось, и его «участие» в жизни раннефеодального государства – вещи совершенно различные. Там свободные соплеменники являлись действительно субъектом общественно-политического устройства, здесь они служат по существу уже объектом эксплуатация оформившегося государства, выражающего интересы эксплуататоров. Не видеть этих различий историку, изучающему конкретные исторические факты, непростительно.

Термин «народное королевство» (Volkskönigtum) употребляется не всеми историками. Некоторые называют это государство просто «древнегерманским (Altdeutsche Staat), но вкладывают в него по существу тот же смысл „народного королевства“.

Совершенно отрицает «народное королевство» патримониальная теория. Для нее государство с первых своих дней является фактором господства, властвования господина над его зависимыми.

«Древнегерманское государство», согласно этой периодизации, сменилось в IX в. «феодальной монархией», или по другому «ленным государством» (Lehenstaat). Существо изменений большинством историков изображается так:

Вместо всеобщей связи всего свободного населения с главой государства (Untertanenverband) сохранилась только непосредственная связь знати (Adel) с королем (но принципы «германской государственности» – единство и дуализм короля и «народа» продолжали жить, хотя в роли «народа» оставалась теперь одна феодальная знать)[26]26
  См. G. Ellinek, Allgemeine Staatslehre, S. 316; Th. Mayer. Die Ausbildung... modernen Staates, S. 462.


[Закрыть]
; вместо личной зависимости появилась вещная (поземельная, ленная) зависимость. Относительно основы этих изменений мнения немецких историков, как мы дальше увидим, расходятся.

Современная немецкая буржуазная историография отказывается видеть в переходе от «древнего государства» к «феодальному государству» существенный перелом, нарушивший принципы государственного устройства. Государство по-прежнему зиждилось на личной зависимости и непосредственной связи подчиненного с властелином, а не на господстве над территорией («Nicht Flachen – sondern Personenverbandstaat»)[27]27
  См. H. Mitteis. Der Staat, 1955, S. 3; Th. Mayer. Op. cit., S. 462.


[Закрыть]
.

Существенные изменения в государственном устройстве наступили, по мнению немецкой историографии, только в XIII в., с образованием территориальных княжеств. Именно тогда появилось подлинно «современное» государство, основанное не на объединении «отдельных личностей, наделенных особыми правами» (Т. Майер), а на господстве над целой территорией и ее населением (Flachenstaat).

Вот как превратно изображает характер изменений феодального государства в Германии эта юридическая концепция. Она даже не делает серьезных попыток объяснить его по существу. Более важным ей представляется «открытие» юридического источника этого устройства и отыскание «юридического корня» его формирования. Далекая от познания действительных причин изменения государственного устройства, эта концепция ищет их в самом государстве, в юридических понятиях или в психологии людей той эпохи.

Юридические критерии, которыми она руководствуется, позволяют ей видеть в территориальном княжестве «современное государство», «государство – учреждение» (Anstaltstaat), государство, основанное на принципе «монизма» и «господства над территорией» (monistische Flachenherrschaftsstaat)[28]28
  Th. Mayer. Ausbildung... modern Staates, S. 466.


[Закрыть]
.

Источником образования этой уродливой государственной системы Германии немецкие историки считают или юридическую форму крупной вотчины (вотчинная теория), или отчуждение государственной властью верховных государственных прав (Hoheitsrechten) – графской юрисдикции, банна и т. п. (публично-правовая теория), или самовольное присвоение феодальной знатью прав верховной государственной власти (взгляд, преобладающий в современной историографии). Но ни одна из этих «теорий» не может объяснить, почему в других странах «современное территориальное государство» получило совершенно иную форму, форму централизованного национального государства.

Ответы на подобные вопросы, по мнению этой историографии, нужно искать за пределами научного исследования, в области трансцендентного, в своеобразных свойствах «духа» и в национальных особенностях «правовой и государственной идеи».

Так в общих чертах трактуется этой историографией существо изменений в строе феодального государства.

Кто же выступает в трактовке этой историографии субъектом государства и виновником его преобразований?

В этом вопросе имеют место некоторые различия во взглядах, но они не носят принципиального характера. Господствующим было и остается то мнение, что народные массы, крепостные крестьяне не имеют никакого отношения, ни активного, ни пассивного, к изменению государства. Субъектом государства и вместе с тем его активным строителем считаются только монарх и феодалы. Для периода «народной королевской власти» (Volkskönigtum) еще допускается активное участие народных масс (свободных соплеменников) в «строительстве государства»; со времени же закрепощения основной массы крестьянства и усиления феодальной знати народу отводится только роль «безмолвного орудия» в руках «истинных строителей государства». Понимать иначе роль народных масс идеологи буржуазии не способны. Признать, что государство и все прочие области общественной надстройки изменялись в конечном счете в результате трудовой творческой деятельности трудящихся, – значит стать на путь материалистического понимания истории. Но это чуждо и непостижимо для идеологии буржуазии.

Сторонники субъективной социологии, которые считают историю ареной деятельности выдающихся личностей, стоящих на вершине общественной лестницы и руководящих народами, отводят трудящимся роль повелеваемой, живущей чувствами и инстинктами массы. Короли и окружавшие их государственные и военные деятели строили и изменяли государственные и общественные порядки, повелевали народом, устанавливали для него законы и т. п. Народ, в лучшем случае, способен на бунт и разрушение, но не способен на созидание нового.

Недалеки от этого и мысли сторонников буржуазного объективизма и «коллективизма». Объективизм и коллективизм ограничиваются признанием таких категорий, как «коллективная психология» и «народный дух», которым отводится роль объективных факторов общественного и государственного развития; Роль трудящихся масс как творцов истории, как созидателей материальной основы государственной и духовной жизни народа «объективистами» исключается в такой же степени, как и «субъективистами».

К. Лампрехт, считающийся «материалистом» среди немецких историков и заявлявший себя ярым противником субъективного идеализма, Л. Ранке и его школы, свой «коллективизм» сводит к признанию того, что никакая личность не действует свободно, а чувствует себя связанной импульсами и условиями существования всего «социального организма», «психологией эпохи» и т. п.[29]29
  К. Lamprecht. Moderne Geschichtswissenschaft, 2 Aufl. Berlin, 1909. F. Seifert. Der Streit um Karl Lamprechts Geschichtsphilosophie, Augsburg, 1925. См. А. И. Данилов. Проблемы аграрной истории раннего средневековья в немецкой историографии конца XIX, начала XX в.», Москва, 1958, стр. 63 и сл. Автор весьма обстоятельно анализирует взгляды К. Лампрехта и его ученых противников и показывает, что «объективизм» Лампрехта в такой же степени чужд и враждебен марксизму, как и субъективистские взгляды его оппонентов (стр. 78).


[Закрыть]
Но это не материализм, а фатализм. Характерно, что Лампрехт допускает для выдающихся личностей изъятие из действия силы «рока» и признает за ними некоторую свободу действий, которая абсолютно исключена для «серой личности».

Главным творцом истории и «строителем государства» в средние века немецкая буржуазная историография считает короля и королевскую власть (Königtum). Патримониальная теория отождествляет всецело короля с государством и не признает другого субъекта государства, при монархической его форме, кроме одного короля. Более либеральные взгляды, признающие в качестве субъекта государства, наряду с королем, и «народ», придают тем не менее королевской власти решающее значение в жизни государства и даже в жизни общества.

Г. Вайц, весьма сдержанный в своих суждениях, говорит о королевской власти как о главной силе единого государственного целого: «Она (королевская власть) всегда оставалась на положении той силы, вокруг которой группировались все другие силы государства... Всякая власть, в том числе и самая могущественная, являлась эманацией (Ausflus) королевской власти, имела в ней свое начало и была первое время простой ее представительницей»[30]30
  См. G. Waitz Deutsche Verfassungsgeschichte, Bd. VIII, Berlin, 1897, S. 479 ff.


[Закрыть]
.

Г. Белов и Ф. Кейтген считают, что королевской власти, которая по самой своей природе является «публичной» властью, принадлежала решающая роль во всем государственном развитии средневековья.

Еще более значительную роль признает за королевской властью современная немецкая буржуазная историография.

Г. Телленбах утверждает, что «государство строил король»[31]31
  G. Tellenbach. Königtum und Sfämme, Weimar, 1939, S. 92.


[Закрыть]
.

Т. Майер объявляет короля не только «строителем государства», но и «создателем немецкой нации». По его мнению, немецкий народ был сплочен и поднят до положения «великого народа» Карлом Великим; он даже утверждает, что без этого великого «фюрера» немецкий народ и не появился бы на свет божий[32]32
  Th. Mayer. Adel und Bauern im deutschen Staat des Mittelalters, Leipzig, 1943, S. 20: «Без короля и его долга не было бы и немецкой нации, а следовательно, и общегерманского государства». Стр. 4: «Это великое счастье немцев, что они были сплочены Карлом Великим в единую народность. Пожалуй, без этого вождя... немецкий народ не появился бы на свет». См. того же автора: «Grösse und Untergang des heiligen Reichs» – Historische Zeitschrift, 1954, Bd. 178, Ht. 3, S. 480 ff.


[Закрыть]
. Ни о каком влиянии социально-экономических отношений на государство здесь не может быть и речи. Наоборот, государству и его главе королю приписывается роль создателя – творца благоприятной для него социальной структуры (концепция «свободных людей короля» – Königsireie[33]33
  Th. Mayer. Die Königsfreie und der Staat des frühen Mittelalters. – «Das problem der Freiheit in der deutschen und schweizarischen Geschichte. Vorträge und Forschungen. Herausgegen vom Institut für geschichtliche Landesforschung des Bodenseegebits in Konstanz geleitet von Th. Mayer». Lindau und Konstanz, 1955, S. 17 ff. K. S. Bader. Volk – Stamm – Territorium. – Histor. Zeitschrift, 1953, Bd. 176, H. 3, S. 449 ff. K. Bosl. Freiheit und Unfreiheit. Zur Entwicklung der Unterschichten in Deutschland und Frankreich während des Mittelalters – «Vierleljahrschrift für Sozial– und Wirtschaftsgeschichte, 1957, Bd. 44, S. 198 – 218.


[Закрыть]
). Таким образом, перед нами старая, как свет, «теория», согласно которой не государство определялось обществом, а общество – государством.

Другие западногерманские историки идут еще дальше и наделяют королевскую власть сверхъестественной силой (Sakralkönigtum), говоря, что она поднялись и властвовала над народом в силу своей святости, в которую люди искренне, верили.

Второе место в «строительстве государства» немецкие историки отводят знати (Adel). Некоторые из них утверждают, что по своей активной роли в государстве феодальная знать даже превосходила короля[34]34
  Н. Mitteis. Der Staat..., S. 13.


[Закрыть]
. Чтобы обелить феодалов, боровшихся против государственного единства и сеявших постоянно анархию, эти историки и юристы «философски» заключают, что знать (Adel) воплощала собой в средние века в политическом смысле весь народ и что ее борьба с королевской властью была не чем иным, как проявление извечного «дуализма» немецкого права и государственности – дуализма короля и народа, единовластия главы государства и особых привилегий членов этого государства (Alleinherrschaft und Sonderrecht). Этот «дуализм» проявляется в сосуществовании и соперничестве двух равных субъектов государства – короля и знати. Соперничество окончилось в средние века победой знати (Adel) и разрушением государственного единства.

В прежние времена немецкие историки видели в этом несчастье для германского народа (П. Рот, А. Гейслер и др.), теперь многие считают это не только вполне нормальным (с точки зрения «разрешения конфликта», заложенного в германской правовой и государственной идее), но и положительным, с точки зрения практической политики.

А. Допш восхищается ролью территориальных княжеств в германской экспансии на восток: «Величайшее из культурных деяний немцев в средние века – могущественная колонизация и германизация востока... было возможно только благодаря той силе, которую приложили к ней территориальные власти»[35]35
  А. Dopsch. Der deutsche Staat des Mittelalters – Das Mittelalter in Einzelndarstellungen, Wien, 1930, S. 230.


[Закрыть]
.


* * *

Мы рассмотрели в основных чертах методологию немецкой буржуазной историографии феодального государства в Германии. Она является общей в той или иной степени для всех историков и историков-юристов; она вытекает из их буржуазного идеалистического мировоззрения. Как бы ни хвалились эти ученые «широтой и смелостью» своего мышления, их мышление всегда остается связанным узкими рамками буржуазной ограниченности. В принципе, в самом существенном их мысли не расходятся. Этому не противоречит факт наличия в их среде множества школ и направлений.

Обратимся к характеристике отдельных концепций феодального государства, присмотримся к существу разделяющих их расхождений и попытаемся установить, что нового внесла каждая из них в изучение эволюции феодального государства в Германии и в каком отношении к ним находится современная буржуазная немецкая историография.

Оставим в стороне патримониальную теорию, давно преодоленную немецкой историографией, и обратимся к концепции «публично-правового» характера феодального государства, так или иначе продолжающей жить и в настоящее время.

Крупнейшим представителем этого направления в середине XIX в. был Пауль Рот.

П. Рот являлся, безусловно, передовым, прогрессивным для своего времени историком. Хотя он и не сходил с позиций идеализма, разделяя все предрассудки буржуазной науки о государстве, все же в понимании существа происшедших изменений в общественном и государственном строе в VIII – IX вв. он пошел дальше всех немецких буржуазных историков как своей, так и последующей эпохи.

П. Рот изображает переход от патриархальных к феодальным отношениям как глубокий переворот в общественном и государственном строе и, что особенно важно, связывает этот переворот с изменениями в положении массы крестьянства. Для него эволюция государства – не результат развития «немецкой правовой и государственной идеи», а прямое следствие изменений в жизненном положении основных классов общества. Перемены в поземельных отношениях, в отношениях собственности – вот причины, сделавшие невозможным существование старого государственного устройства времени Меровингов, с его системой общей зависимости всех свободных непосредственно от главы государства (Untertanenverband).

П. Рот рассматривает перемены в землевладении (переход к системе бенефициев) как глубокий переворот, обусловленный внутренними причинами: «Трудности [с которыми столкнулись Каролинги] были неслучайны; они вытекали из внутреннего устройства и были обусловлены разложением свободного сословия, истощением королевской власти и образованием магнатских владений»[36]36
  Р. Roth. Geschichte des Benefizialwesens von den ältesten Zeiten bis ins 10 Jahrh., Erlangen, 1850. S. 353.


[Закрыть]
.

«Земля являлась в те времена основой жизни людей... Чем более земельная собственность сосредоточивалась в руках крупных землевладельцев, тем ниже опускалось независимое свободное сословие. Свободные люди без земли должны были обращаться за помощью к землевладельцам. Само по себе это не отнимало у них свободы. Но чем большее количество людей жило на чужой земле, тем сильнее становились собственники этой земли»[37]37
  Ibid. S. 354.


[Закрыть]
. Это приводило, по мнению автора, к образованию сеньоральной власти и к упадку старого германского государственного устройства.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю