Текст книги "Трагические судьбы"

Автор книги: Николай Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Поехал в начале апреля 1991 года. В Грозном я бывал и раньше, в советский период, тогда это был благодатный город, он и в этот мой приезд внешне выглядел спокойно. В прокуратуре, в милиции много русских. Встретился с Завгаевым, он произвел на меня хорошее впечатление: без апломба, думающий, не националист. По его рассказу выходило, что ничего страшного в республике не происходит, есть отдельные смутьяны, но обком партии держит ситуацию под контролем. Прокурор Александр Пушкин был более насторожен. Мы беседовали не в гостинице, а прохаживаясь по двору, – на этом он настоял. И Пушкин раскрыл мне более сложную картину, привел немало фактов, что ситуация взрывоопасная. В тот момент у прокуратуры уже сложились напряженные отношения с Дудаевым, он отдавал распоряжения, издавал документы от имени Общечеченского съезда как полномочного органа власти, а организация-то была общественная, но генерал требовал их исполнения. Прокурор аккуратно опротестовывал все решения Дудаева».

Странно, что опытный Доку Завгаев не распознал опасности. Возможно, его уверенность, что он держит ситуацию под контролем покоилась на том, что и у него в республике были свои сторонники, и было их не так уже мало. Они созвали свой митинг. В Грозном тогда было знаменитое противостояние двух митингов. Противостояние пока словесное, хотя начало мелькать в толпе и оружие. Фамилия Дудаева уже была на слуху, он пользовался любовью московской прессы: забавно все-таки, как генерал рассуждает о демократии, о том, что Великая Чечня станет мощной державой, что он ставит себя наравне с Бушем и Миттераном, которые вот-вот пригласят его с официальным визитом. Дудаев казался ручным, хотя и экзотичным.

Здравомыслящие чеченцы уже тогда почувствовали угрозу: Дудаев может принести несчастье Чечне. Аслаханов вспоминает: «После того как в 91-м начались митинги, я встречался с Дудаевым, и у нас состоялся откровенный разговор. Я говорю: «Джохар, пойми правильно, одно дело, ты – генерал, построил солдат – равняйсь, смирно, шагом марш. Люди понимают, что это присяга и приказ надо четко выполнять. А совсем другое дело, республика, притом – самая нищая, самая обездоленная и самая коррумпированная, здесь голыми приказами ты не сумеешь править. Народ тебя просто не поймет». Мы тогда много с ним говорили, что самая важная задача – убрать коррумпированных чиновников, провести нормальные демократические выборы, чтобы к власти пришли профессионалы, не связанные с мафией, которые поднимут республику из экономического хаоса. О выходе из состава Российской федерации речи не возникало.

Дудаев согласился со мной. Мы тогда дали слово, что республику должен возглавить производственник, профессионал, а мы, военные, должны заниматься своим делом – поддерживать порядок. Так мы договорились, слово дали, поклялись. И, клянусь господом Богом, я поверил во все, что говорили. А потом – трагические события, вы знаете, как они разворачивались. Знаете, как выборы происходили, я на них не присутствовал, но абсолютно все заявляли: данные выборов были подтасованы, сфальсифицированы, Дудаев незаконно стал президентом».

Выборы президента Чечни произойдут в ноябре 1991 года, мы их не обойдем, но прежде о том, какие события случились до них.

Под музыку «Лебединого озера» генерал требует распустить Верховный совет Чечено-Ингушетии

Дудаев скорее всего тихо и незаметно сошел бы с политической арены, если бы не потрясения августа 1991-го. Они многое перевернули в державе, и среди прочего мощно утвердили на вершине власти Ельцина. Генерал мгновенно – 19 августа в 12 часов дня – и беспрекословно осудил ГКЧП. В Грозном мгновенно собрался огромный митинг в поддержку Ельцина и парламента России. Над головами развивались зеленые стяги. Группа митингующих ворвалась в здание телевидения, заставила прервать трансляцию «Лебединого озера» и предоставить слово Джохару Дудаеву. Генерал потребовал распустить Верховный совет республики, принять новую конституцию и провести выборы.

На другой день было блокировано здание Министерства внутренних дел. Сладким объектом для штурма стало здание КГБ, туда ринулись старички: каждый хотел уничтожить папку со своими донесениями. «Больше сети внештатных агентов КГБ, чем у нас в Чечне, нигде не было, – рассказывает сведущий чеченец. – Каждый третий – стукач». К ночи захватили здание Верховного Совета и правительства. Милиция, позевывая, наблюдала демократию в действии. Позже Дудаев изобразит в интервью «Огоньку» как героически проявил он себя в те часы: более 50 милиционеров и кагэбэшников ворвались в штаб Общенационального конгресса, произошел рукопашный бой, семь-восемь дудаевских ребят раскидали нападавших, сторонники путчистов убедились, что Дудаев будет стоять насмерть, и бежали, бросая оружия, некоторые при этом наложили в штаны. Правда, больше он этот свой рассказ не повторял – из скромности, наверное, чтобы не подумали, что бахвалится.

Впрочем, в личном мужестве Дудаеву не откажешь. Когда он командовал полком в Иркутске, был случай: сбежал солдат-первогодок. С автоматом. Рожок – полный патронов. Группа захвата обыскалась, прежде чем обнаружили беглеца на аэродроме. Сдаваться он не собирался. Как его брать – непонятно. Все боялись идти вперед – шкура своя дорога. Сообщили Дудаеву, он мгновенно подскочил на «газике». Ему доложили обстановку, и вот он уже, не говоря ни слова, идет прямо на дезертира. До того остается 30 метров, 20, 15. Когда расстояние сократилось до 10, все услышали, как боец передернул затвор автомата: «Не подходи, гад. Стрелять буду». Дудаев невозмутимо идет прямо на него. Нервы у несчастного сдают, он швыряет автомат в снег, поднимает руки.

Дудаев был не так прост, как многим представлялось. Он, например, во время августовских событий «раскрыл» подлый замысел путчистов – те, оказывается, планировали вновь провести массовую депортацию чеченцев. В республике находилась масса транспортных средств – 500 грузовых автомашин. Их прислали из других регионов страны для помощи в уборке урожая – тогда это было обычной практикой: срывать людей, технику и бросать их на помощь селянам. Грузовые машины на уборку направляли и в другие регионы, например в Краснодарский край 2000 грузовиков. Но только умный генерал разгадал коварный замысел: это гэкачеписты направили транспортные средства, чтобы покидать в них весь чеченский народ и, как в трагическом 1944 году, увезти в Казахстан, выкинуть среди степи. Дудаев приказал вывести машины из строя – пробить радиаторы, что и было с радостью исполнено молодежью. А зерно осталось в поле – нечем вывозить… Тут генерал явно перестарался, потому что не было информирован: путчисты акцию по захвату власти в стране спланировали настолько бездарно, что не предусмотрели даже такой элементарной вещи, как изоляция Ельцина. А уж о том, чтобы депортировать миллион чеченцев…

Земля ходит под ногами – для Дудаева это стало наваждением

Вообще те, кто впервые видел генерала, не могли не отметить странности в его поведении. Рассказывает журналист «Известий» Ирина Дементьева: «Осенью 1991 года, в одном из бесхозных кабинетов затоптанного здания бывшего горкома партии, поступившего в собственность Общенационального конгресса, я набрела на комнату, где даже не за столом, а как-то сбоку, как посторонний, нахохлившись, сидел небольшой желтолицый человек в меховой жилетке поверх хаки. Не сразу узнав в нем генерала Дудаева, я о чем-то спросила, и он с вежливой, но какой-то вымученной улыбкой переадресовал меня к своему заместителю – Юсупу Сосланбекову, который как раз усаживался в центре длинного стола для заседаний, чтобы начать переговоры с прибывшей российской делегацией. С прессой управлялся другой молодой человек, похожий на выпускника МГИМО, – Мовлади Удугов.

В тот же день мы, трое журналистов – Яромир Штеттина, Дана – фамилии не помню, тоже из Чехословакии, – и я, имели возможность даже ужинать с будущим президентом. Он был худ, задерган, и заметно было, что мало спал. К столу его звала, заходя в круглый залец на втором этаже, полная повариха-ингушка: «Джохар, кушать будешь?» Джохар любезно пригласил и нас.

Во время разговора он вдруг замолчал и после паузы спросил у меня, чувствую ли я, как под ногами ходит пол. Я ответила, что, вероятно, близко проехала тяжелая машина. Дудаев недоверчиво покачал головой. Через несколько минут он опять строго спросил меня: «Ну, теперь-то вы чувствуете, как шатается пол? Так я и думал, это – землетрясение». Похоже, он намекал на устроенное кем-то искусственное землетрясение, и, несколько встревожившись, я решительно сказала, что ничего такого не чувствую. В тот же день своей навязчивой идеей о землетрясении генерал поделился со Штеттиной. Мы вместе решили этой темы не касаться – человек, видимо, переутомился.

От подозрений в психическом заболевании наше молчание Дудаева не спасло, кажется, он потом чуть ли не по телевидению рассказывал о землетрясении, и, конечно, оппозиция не пропустила этого мимо ушей. У меня психическое здоровье Дудаева не вызывало сомнений – в то время в прессе обсуждалась серия совпадений социальных катаклизмов с землетрясениями в тех же географических точках. Дудаев, должно быть, поверил в возможность искусственно вызывать землетрясения».

Земля ходит под ногами – для Дудаева это стало наваждением. Естественно, это былипроиски Москвы, темные намеки России на то, что она недовольна поведением генерала. 21 октября 1991 года, в самый разгар напряженного противостояния с Москвой, директор грозненской сейсмической станции Кюри Мамацуев заявил: в республике может произойти катастрофическое землетрясение. Когда Институт физики земли Академии наук СССР назвал этот прогноз ничем не обоснованным, то ученых заклеймили как преступников. Начали готовиться к бедствию – рыли убежища, запасали воду и продовольствие. И землетрясение случилось! Правда, не в указанную Мамацуевым дату и не в Чечне, а на востоке Ирана. «Промахнулись», – прокомментировал Дудаев.

На улицах Грозного баррикады

Как развивались события 19 августа 1991 года? Доку Завгаев, политический соперник Дудаева, очутился в те дни в Москве. Как настоящий партийный деятель, он в тот момент затаился, выжидая (правда, не без сочувствия путчистам), чья возьмет. Завгаев старался уловить, на чьей стороне обозначается перевес. Иногда связывался с Грозным, на вопросы, что делать, требовал не дергаться, поспешных решений не принимать. Вот этой неопределенностью позиции он и подписал себе приговор: политическая смерть.

21-го Завгаев прилетает в Грозный, собирает народ и выступает с отважным заявлением: долой КГЧП! Но поздно… Кто же поверит в твою смелость и отвагу, когда для путчистов уже готовят нары в Лефортово? Завгаев был обречен.

22 августа сторонники Дудаева требуют немедленно убрать Завгаева. Обоснование более чем убедительное: поддерживал гэкачепистов. Хотя он всего лишь промолчал. Так что молчание не всегда золото, иногда это и крах политической карьеры.

«Я пришел на их митинг и вдруг обнаружил, что генерал Кочубей, высокий чин из республиканского КГБ, министр внутренних дел республики генерал Алсултанов, начальник военного гарнизона генерал Соколов обращаются к Дудаеву с предложением: не изволите ли приказать, чем можем вам быть полезны? – делится своим изумлением Леча Салигов – А силовые структуры республики тогда, естественно, подчинялись Москве. И если их руководители явились на поклон к Дудаеву, значит, получили из Москвы приказ передать ему власть. Против Завгаева начало работать республиканское телевидение, а оно тогда тоже находилось в подчинении московских структур. Короче говоря, Дудаев получил власть в республике еще до того, как его сторонники осуществили захват Дома правительства. Никакие насильственные действия в Грозном в те дни были бы невозможны, если бы генерала не поддержали отцы российской демократии из Москвы, поскольку за Дудаевым в республике не стояли значительные силы. Завгаев это понимал и власть уступать не хотел».

С 24 августа в Грозном установилось двоевластие. Дудаев захватил Дом правительства, а Завгаев собрал своих сторонников (а было их немало) в Доме политпросвещения.

Тут и Хасбулатов вспомнил о родных краях. Он прислал телеграмму, в которой потребовал освободить от занимаемых должностей всех руководителей республики, а Верховный Совет распустить. Но депутаты сочли это вмешательством во внутренние дела независимого государства, сославшись на Декларацию о суверенитете, принятую год назад по инициативе именно Завгаева, которого Хасбулатов пытался теперь отсечь от власти.

На улицах Грозного сооружаются баррикады из перевернутых автобусов и машин. Но для чего и против кого возводятся заграждения – понять невозможно. По ночам раздаются автоматные очереди – кто стреляет и по кому, тоже непонятно.

В Наурской колонии усиленного режима вспыхивают беспорядки. Осужденные объявляют, что они тоже за демократию, потому требуют немедленно выпустить их на свободу. Администрация колонии, не поняв демократического позыва своих подопечных, отказывается выпустить грабителей и убийц за колючую проволоку защищать демократию. Тогда заключенные принимаются громить сторожевые вышки, жилые и служебные помещения. Идеями демократии проникаются и персоны, находящиеся под следствием в грозненском СИЗО. Они поднимают бунт, требуют выпустить их на волю, чтобы принять участие в демократических преобразованиях в республике. Их выпускают под подписку о невыезде до окончания следствия. Никто из них потом в камеру не вернется, да и как вернешься – ведь так увлекательно устанавливать демократические порядки с автоматом в руках.

«За трое последних суток преступность в Грозном и районах не возросла, а даже уменьшилась», – доложил, выступая по местному телевидению министр внутренних дел Чечено-Ингушетии Умлат Алсултанов. Он сообщил также, что значительная часть людей, бежавших из Наурской колонии и следственного изолятора в Грозном, сейчас находится среди митингующих на площади Свободы. Они заявляют, что вышли на волю исключительно с целью встать на защиту свободы чеченского народа. Министр внутренних дел пообещал, что если эти люди не совершат новых правонарушений и после нормализации обстановки добровольно вернутся в места заключения, то парламент и президент Чеченской республики будут искать возможность облегчить их участь. Умлат Алсултанов не исключил и возможность амнистии.

Не успел министр закончить свое выступление, как жизнь решительно поправила его. Именно во время его телевизионного доклада неизвестные, подъехав к главному подъезду Чечено-Ингушского университета, похитили ректора вуза Виктора Кан-Калика. Пытавшийся защитить его проректор Абдул-Хамид Бислиев был смертельно ранен из автомата и скончался в больнице. Судьба увезенного ректора неизвестна. Угнали также три автомобиля прямо с площади Свободы, где продолжался митинг сторонников Джохара Дудаева. Преступника, приговоренного к 12 годам за соучастие в убийстве, кто-то убил прямо в спецавтомобиле. Охрана не пострадала. Предполагают, что это кровная месть. Грабежи, разбои – обычное дело.

Бастуют работники междугородной телефонной станции, они требуют наказать хулиганов, избивших их сотрудницу, обеспечить безопасные условия работы. Милиция бездействует, так как она расколота на два лагеря: одна часть подчиняется Москве, другая – демонстрирует преданность Дудаеву. Новый министр внутренних дел Ваха Ибрагимов не владеет ситуацией, он пытается вывести милицию из разгоревшейся в республике политической борьбы, но тщетно, никто его не слушается. Местная газета «Голос Чечено-Ингушетии» констатирует: «По Грозному в одиночку и группами слоняются затрапезного вида небритые молодые люди, непонятно чему и кому служащие. Ведут они себя грубо и разнузданно. Полное отсутствие дисциплины, непослушание, пьянство и наркомания – далеко не полный перечень «подвигов» некоторых «защитников» свободы. Кинотеатры превращены в места для курения, улицы перекрыты, проспекты в мусоре. Одним словом, беспредел…» Джохара Дудаева подобные факты обнадеживают, он считает, что свободное поведение граждан Чеченской республики – это признак готовности чеченцев к государственности.

Доведенные до отчаяния граждане принимаются самостоятельно править суд. Газета «Справедливость» расценивает подобные случаи как шаг к правовому государству: «Чеченскому правовому государству быть! И первые его здоровые ростки взошли не в помпезных правительственных зданиях. Зачатки будущего правового государства обнаружились сначала в селе Комсомольском, где разгневанные крестьяне повесили насильника и убийцу. Суд совершился быстро, не позволив продажным полицейским затянуть разбирательство дела и приведение приговора в исполнение на несколько лет. Затем в селе Пхъамтой Шатойского района вздернули убийцу… А в Шали устроили грандиозную и очень поучительную казнь: изнасилованная группой ублюдков девушка самолично привела смертный приговор в исполнение… Будет очень худо, если честные граждане сами не осознают значимость этих, на первый взгляд, самосудов. Я не юрист, – пишет автор статьи, – но готов поспорить, что суд, устроенный шалинцами, ничем не хуже клоунады с прокурором, адвокатом, судьями, судьями…»

«Ешьте солому!»

Геннадий Мусалимов, хозяйственник, одно время входивший в дудаевское правительство, дает такую характеристику Дудаеву: «Он – типичный властолюбивый диктатор. Для своего полного и абсолютного главенства ему под пятой нужна была суверенная страна. Поэтому он вел Чечню к независимости, фактически толкая ее на погибель. Чеченский народ он никогда не любил. На встрече с жителями села Курчалой – я там присутствовал, – когда они стали жаловаться на безденежье и нехватку продовольствия, Дудаев зло процедил: «Значит, ешьте солому!» А однажды в Шалях он в аналогичной ситуации начал просто орать на людей: «Неужели вы думаете, что я буду платить вам зарплату? Мне что, деньги больше некуда девать? У вас все есть – силы, ум, оружие, храбрость! Если вы мужчины – зарабатывайте сами!» Это была в некотором роде историческая фраза. Дудаев фактически дал гражданам Чечни индульгенцию на разбой и насилие. Чечня очень быстро превратилась в криминальный анклав».

Позже министр внутренних дел России Анатолий Куликов приведет следующие данные: только за один год в Чечне было разграблено 4000 вагонов и контейнеров, ущерб – 11 миллиардов рублей; в республике с 800-тысячным населением было совершено 2000 убийств. Для сравнения: в Ростовской области с четырехмиллионным населением – 400 убийств. А похищения людей, торговля заложниками…

Грабили в основном русских. Их положение было не из завидных. В самом Грозном русские держались тихо, не дергались, потому что даже косой взгляд в сторону чеченца мог обернуться избиением. Казаки Наурского района приняли решение присоединиться к Ставропольскому краю. Именно тогда начался исход русских из Чечни. Газета «Известия» напечатала такое письмо из Грозного:

«Сын моего друга попал в беду. У чеченских хай-юнцов (золотой молодежи) появилось новое развлечение – из проезжающей на максимальной скорости машины стреляют поверх голов очередями из «калашникова». Сын друга со своей дочкой на руках стоял у обочины, у театра, в 2 часа дня. Полоснули очередью. Девочка забилась в истерике, вырвалась из рук, упала, разбила руку в кровь Отец (29 лет ему) крикнул вслед машине: «Козлы!» Те вернулись, избили ногами, прикладами. «Пасли» его до дома, всю ночь осаждали квартиру. Крестника моего удалось спасти. Я вышел через друга-чеченца Мусу на стариков из родственников этих юнцов. Седобородые сказали, что юнцы давно не слушают стариков, но помогло. Трое стариков взяли за руки Витю, его жену, дочку и вывели из квартиры, посадили в одну машину, сами сели со мной во вторую, третьей шла машина Мусы. Так и доехали до аэродрома. Спасибо старикам, хоть в них что-то святое осталось. Мой друг, отец Виктора, защитил докторскую диссертацию по истории вайнахской культуры, болен чеченской поэзией. Для него случившееся, может быть, гибель всего внутреннего содержания».

Дудаев формирует национальную гвардию, которая вооружается, захватывает склады с оружием. С того времени становится типичной такая телевизионная картинка из Грозного: отважный чеченец с «калашниковым» в руках. Отряды национальной гвардии берут под свой контроль республиканское телевидение.

Историк Абдулла Вацуев обращается к Дудаеву: «Если пойдут танки, я буду с вами, но зачем сейчас на улицах вооруженные мальчишки? Разблокируйте телевидение, не торопитесь с выборами…» Вацуев в советские времена из-за диссидентских настроений был отовсюду изгнан, работал укладчиком асфальта. Когда началась перестройка, он вернулся к научным изысканиям, занялся журналистикой. Приходит Дудаев. Вацуев почти сразу сделал вывод: это будущий диктатор. Начал выступать против генерала. И снова вернулся к делу, которым занимался при коммунистах, – пошел укладывать асфальт.

Рабочие, лишившиеся работы, Дудаева ненавидели. Была против него и чеченская диаспора, опасавшаяся полного разрыва с Россией. Дудаева поддерживали только крестьяне, экономически независимые от города, вот они сохраняли ему верность.

Геннадий Мусалимов вспоминает: «Завгаев хотел одного – мира, стабильности, компромисса. Он опасался, что может пролиться кровь, и пытался договориться с оппозицией. Днем 15 сентября разъяренная, разогретая митинговыми страстями толпа, вооруженная палками и ножами, прорвала жидкое оцепление и хлынула в здание правительства Чечено-Ингушетии. Несколько человек были тяжело ранены. Не обошлось и без жертв. Первого секретаря Грозненского горкома партии Виктора Куценко вытолкнули из окна, и он погиб. Завгаев под давлением и угрозой физической расправы подписал свою отставку с поста председателя Верховного Совета республики и документ о приостановлении деятельности этого высшего органа власти в Чечено-Ингушетии. Власть была узурпирована Джохаром Дудаевым. Он фактически присвоил себе посты президента и премьера республики. Никто его легитимно на эти должности не избирал и не назначал».

А перед этим, 11 сентября, в республику прибывает госсекретарь России всесильный тогда Геннадий Бурбулис. Он ведет переговоры с представителями противоборствующих сторон. Встречается с Дудаевым. Генерал очаровывает Бурбулиса, госсекретарь скажет о нем: давно я не встречал военного с такими ясными демократическими убеждениями. Бурбулис ведет себя в Грозном так, будто Дудаев и есть законный глава Чечни. С чем тогда далеко не все чеченцы были согласны.

А что если Дудаев – ставленник КГБ?

Оппозиция Дудаеву в Чечено-Ингушетии появилась едва ли не раньше, чем сам Дудаев. Каждая из антидудаевских статей, хлынувших на страницы газет, начиналась с заверений автора в своей абсолютной приверженности идее независимости Чечни. Отвергались методы достижения власти Дудаевым, осуждалось корыстное окружение новоявленного властителя, разворовывавшее республику, а также то, что Дудаев ссорит Чечню с Москвой, высказывались подозрения, что он является рукой Москвы, ставленником российских спецслужб. Профессор Жабраил Гаккаев: «Для меня, как и для многих людей моего поколения, идея создания независимого, свободного, нейтрального государства вайнахов была и есть главная мечта и цель жизни. Однако формы, методы и средства, используемые новым режимом для достижения суверенитета, на мой взгляд, лишь отодвигают цель».

14 сентября в Грозный прилетает председатель Верховного Совета России Руслан Хасбулатов. Сейчас он уверяет: «Мне тогда ситуация не показалась трагической». Тем не менее он собирает сессию Верховного Совета Чечено-Ингушетии. Сессия проходит под охраной национальной гвардии Дудаева. Хасбулатов диктует Завгаеву: немедленно в отставку! Новые выборы назначаются на 17 ноября. На переходный период власть передается Временному высшему совету в составе 32 депутатов распущенного Верховного совета. Хасбулатову советуют встретиться с генералом. «Мы встретились, – вспоминает Хасбулатов. – Мне как-то сразу не понравились его бегающие глазки. Я сказал: «Генерал, на националистических лозунгах вы далеко не уйдете». Эх, как ошибся Руслан Имранович!

Плох или хорош был республиканский Верховный Совет, плох или хорош Завгаев – это подлежало обсуждению, но что уничтожался единственный орган власти – это точно. Сергей Филатов тогда был заместителем председателя Верховного Совета России, и у него такие впечатления о настроении Руслана Имрановича: «В Хасбулатове бурлила прямо-таки лютая ненависть к Завгаеву, а независимость Доку Гапуровича приводила его в бешенство до такой степени, что он по телефону, плохо себя контролируя, требовал расстрелять земляка… Но и тот, видимо, относился к Хасбулатову не лучше и как-то в разговоре даже обронил: «Когда все закончится и обстановка у меня на родине нормализуется, я добьюсь, чтобы в тюрьму посадили единственного человека – Хасбулатова. Вот уж кто настоящий преступник!»

Мечта Завгаева исполнится – Хасбулатов окажется на тюремных нарах, правда, при несколько иных обстоятельствах. Если б Руслан Имранович мог предвидеть, что точно так же, как он поступил с Завгаевым, с ним самим поступят ровно через два года! Ельцин скажет ему: вон из Белого дома! По точно такому же сценарию распустят Верховный Совет России и пересадят Хасбулатова из кресла председателя в камеру в Лефортово. Если бы знать, если бы знать…

В эти дни вновь в Чечню едет Валентин Степанков. Впечатления о поездке тягостное: «Я приехал в Чечню вместе с делегацией Верховного Совета. Мы застали ситуацию, накаленную до такой степени, что, казалось, поднеси спичку – и взрыв. Город уже был далеко не мирный, он очень изменился. Здание КГБ занято, в окнах мешки с песком, оттуда торчат стволы пулеметов, всюду вооруженные люди, не верилось, что все происходит на самом деле. Мы жили на территории военной части. Но милиция вроде бы выполняла свои обязанности, по крайней мере, я видел милиционеров на улицах.

Тогда я встречался с Дудаевым по принципиальному вопросу. Дело в том, что он уловил: прокуратура подчиняется Москве, а поскольку прокурор Пушкин, несмотря на давление и угрозы, занимал принципиальную позицию, то Дудаев создает альтернативную прокуратуру. Но одно дело объявить, что создаешь собственную прокурорскую службу, и совсем другое – укомплектовать ее кадрами. Перебежчиков из нашей прокуратуры не было. Я встретился с прокурорскими работниками республики, собрание было бурным. Русские отмалчивались, а чеченцы говорили смело, они открыто говорили: мы сторонники применения силы, надо вводить войска, арестовать Дудаева.

Разговор с Дудаевым ни к чему не привел, он требовал, чтобы мы не вмешивались в дела независимого государства. Уже после нашего отъезда, в конечном итоге дело кончилось тем, что дудаевские гвардейцы пришли в кабинет Пушкина: убирайся. На его защиту встали чеченцы, работники прокуратуры. Тем не менее, я Пушкина из Чечни отозвал, было уже ясно, к чему все катится, и не стоило рисковать его жизнью».

Генерал Анатолий Куликов, который в то время был командующим Северо-Кавказским округом МВД, рассказывает: «В мае 91-го года Дудаев пишет военному министру Язову, в котором просит призванных в армию чеченцев оставлять для прохождения службы в республике. Делает намек, что неплохо бы создать чеченские военные формирования для защиты республики от внешних врагов. Я читал это письмо и удивлялся: каких именно врагов имеет в виду Дудаев. И что же отвечает Язов, боевой маршал? Ответ выдержан в мягкой, я бы сказал, увещевательной форме. Министр объяснял: вы, мол, генерал и должны понимать, что это невозможно. После того, как Дудаев расправился с парламентом, стало ясно, что появился диктатор, который не остановится ни перед чем. Но опять никто не отреагировал на это. Многие даже радовались: пал режим коммунистов в Чечне».

Но по-прежнему остается загадкой, как и почему он все же оказался в Чечне. Все бросает – карьеру, положение в армии, хорошую должность – и срывается в Грозный. В неизвестность, в хаос, в политику, которой не знает? Абдул-Хаким Султыгов находит такое объяснение: Дудаев – засланный казачок. Понимать надо так: генерала внедрили в Чечню российские спецслужбы.

Я призадумался: неужели советская госбезопасность тогда так тонко играла? И зачем? В чем смысл? Знакомый чеченец просветил: Дудаев – ставленник Москвы, а заслали его в Чечню, чтобы создать надежную антирекламу чеченской и любой другой независимости, Дудаев прошел соответствующую подготовку для организации угодной России власти. Но спецслужбы просчитались: чеченский характер, влияние тейпов вывели генерала из-под влияния Москвы. Резонно. Одно смущает: выводы эти делаются сегодня, а, как известно, приятно быть дальновидным, когда событие уже произошло. Тогда, в 1990 году, чеченцы обезумели от восторга, когда генерал продекламировал: Чечня должна быть независимой! Они, может, и думать об этом не смели, а генерал сказал. Значит, это возможно?

Догадку политического аналитика Султыгова о засланном казачке подтверждает Вахид Абубакаров, бывший прокурор Чеченской республики:

«Я абсолютно убежден в том, что спецслужбы России привели Дудаева к власти в Чечне. Приведу один пример. Дудаев привез в республику одного летчика, Дудаев, как известно, собирался заиметь собственные военно-воздушные силы. Я разговаривал с этим летчиком. Он пришел в республиканскую прокуратуру – я в то время был начальником следственного управления, – возмущенный разворовыванием военной техники. Я ему говорю: «Дудаев военный, ему виднее, что делать с техникой…» Слово за слово, завязался у нас откровенный разговор за жизнь. И он мне открытым текстом говорит: когда они с Джохаром учились вместе в летном училище, Дудаев хвалился, что ему, чеченцу, оказано неслыханное доверие – пригласили сотрудничать в КГБ и даже дали кличку Казбич… Потом этот летчик странным образом погиб в автокатастрофе…»

У Вахида Абубакарова вообще подозрение, что все, кто в 1990 году раскручивал митинги, в той или иной мере были связаны с КГБ. А иначе чем объяснить, спрашивает он, что никого нельзя было и пальцем тронуть. «Задержали как-то Яндарбиева за организацию митинга, – вспоминает бывший прокурор. – Я сидел в прокуратуре и ожидал, когда принесут документы и мне надо будет оформлять его арест. Если бы в то время арестовали десяток подстрекателей, ничего бы не произошло, и войны бы не было. Но из КГБ поступила команда: Яндарбиева отпустить. Когда Дудаев пришел к власти, сотрудники КГБ потихоньку начали покидать республику. Один из них, русский, сказал мне в личном разговоре: «Не будьте наивным. Яндарбиев был дешифрован еще в 73-м году, во время ингушских событий. Надо было привлекать его к уголовной ответственности за участие в беспорядках, но КГБ признал, что Яндарбиев работал по их заданию, и он был освобожден от наказания». По словам этого же кагэбэшника, Вайнахскую демократическую партию создал КГБ специально для того, чтобы породить хаос в республике и сохранить свои позиции».