Текст книги "Высший генералитет в годы потрясений Мировая история"

Автор книги: Николай Зенькович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 74 страниц)

– Пока вы были в Одессе и там проверяли товарища Жукова, мы тут, в Москве, тоже кое-что проверили, – внезапно сузил желтые зрачки Сталин.

Булганин вздрогнул. Проверяли проверяющего?

Секретный конверт

Через несколько минут военный министр понял, что ему лично беспокоиться не о чем. Вождь имел в виду вовсе не его.

Кого? Булганин терялся в догадках, но Сталин не возвращался к своей зловещей фразе. Попросив министра изложить доклад в письменном виде, он встал из-за стола, давая знать, что аудиенция окончена.

Оставшись один, подошел к сейфу и взял тоненькую папку с несколькими листками. Она будет обнаружена после смерти Сталина в его личном архиве, внимательно прочитана Хрущевым и по его указанию запечатана в конверт. После устранения Хрущева пакет вскрывался несколько раз: каждый новый генсек проявлял любопытство к засургученным конвертам, недоступным даже «полным» членам Политбюро.

Гриф «Совершенно секретно». Сегодня он снят. Адресат – Совет Министров СССР, товарищ Сталин И. В.

«В соответствии с вашим указанием, 5 января с. г. на квартире Жукова в Москве был произведен негласный обыск.

Задача заключалась в том, чтобы разыскать и изъять на квартире Жукова чемодан и шкатулку с золотом, бриллиантами и другими ценностями…»

Когда Сталину доложили, что арестованный бывший адъютант Жукова майор Семочкин, показывая на следствии о грабежах и мародерстве некоторых советских генералов и офицеров в Германии, сообщил, что немало драгоценностей перепало и бывшему главнокомандующему Советскими оккупационными войсками, вождь не поверил. По словам Семочкина, уникальные золотые изделия чета Жуковых хранит в чемодане, который находится в их московской квартире. Семочкин дал подробное описание чемодана – габариты, цвет, материал.

Получив ошеломляющее заявление, следователи тут же доложили о нем наверх своему руководству. Министр госбезопасности Абакумов располагал к тому времени агентурными сведениями о причастности некоторых крупных генералов к барахольству в Германии. Упоминались имена генерал-лейтенантов К. Ф. Телегина и В. В. Крюкова, жены последнего мужа Лидии Руслановой, популярной в то время певицы. Компромат имелся на многих военных чинов. Но чтобы был замешан Жуков – это не укладывалось в голове.

Абакумов принес Сталину письменное заявление Семочкина. Сталин прочел, задумался.

– Жукова мы перевели в Одессу. По имеющимся данным, он глубоко переживает удаление из Москвы. Конечно, можно затребовать у него объяснения…

– Но тогда может исчезнуть главная улика, – несмело откликнулся Абакумов.

– Какая улика? – не понял Сталин.

– Чемодан с драгоценностями.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Сталин. – Да травму нанесем, если выяснится, что это оговор. Надо бы поаккуратнее, потоньше. Зачем товарища Жукова раньше времени беспокоить?

– Понял, товарищ Сталин, – торопливо произнес Абакумов. – Разрешите произвести негласный обыск?

Сталин молча кивнул.

И вот донесение Абакумова о результатах поиска чемодана с вывезенными из Германии драгоценностями.

«В процессе обыска чемодан обнаружен не был, – вновь вчитывался Сталин в составленную лично самим Абакумовым конфиденциальную записку, – а шкатулка находилась в сейфе, стоящем в спальной комнате.

В шкатулке оказалось:

часов – 24 шт., в том числе: золотых – 17 и с драгоценными камнями – 3;

золотых кулонов и колец – 15 шт., из них 8 с драгоценными камнями;

золотой брелок с большим количеством драгоценных камней;

другие золотые изделия (портсигар, цепочки и браслеты, серьги с драгоценными камнями и пр.).

В связи с тем, что чемодана в квартире не оказалось, было решено все ценности, находящиеся в сейфе, сфотографировать, уложить обратно так, как было раньше, и произведенному обыску на квартире не придавать гласности.

По заключению работников, производивших обыск, квартира Жукова производит впечатление, что оттуда изъято все, что может его скомпрометировать. Нет не только чемодана с ценностями, но отсутствуют даже какие бы то ни было письма, записи и т. д. По-видимому, квартира приведена в такой порядок, чтобы ничего лишнего в ней не было».

Об обыске на даче Жукова разговора с Абакумовым не было. Имелась в виду лишь московская квартира. Но Абакумов не был бы Абакумовым – энергичным, инициативным, что и помогло к 40 годам сделать головокружительную карьеру, – если бы действовал только в строго ограниченных рамках. Любое указание вождя он истолковывал в расширительном плане. В ночь с 8 на 9 января был произведен негласный обыск на даче Жукова в подмосковном поселке Рублево.

«В результате обыска обнаружено, что две комнаты дачи превращены в склад, где хранится огромное количество различного рода товаров и ценностей. Например:

шерстяных тканей, шелка, парчи, пан-бархата и других материалов – всего свыше 4000 метров;

мехов – собольих, обезьянних, лисьих, котиковых, каракульчевых, каракулевых – всего 323 шкуры;

шевро высшего качества – 35 кож;

дорогостоящих ковров и гобеленов больших размеров, вывезенных из Потсдамского и др. дворцов и домов Германии – всего 44 штуки, часть которых разложена и развешена по комнатам, а остальные лежат на складе…»

Сколько же их было – работников, производящих обыск? Это же надо, с такой тщательностью все сосчитали: ценных картин и классической живописи больших размеров – 55 штук, дорогостоящих сервизов столовой и чайной посуды (фарфор с художественной отделкой, хрусталь) – 7 больших ящиков, серебряных гарнитуров столовых и чайных приборов – 2 ящика, аккордеонов с богатой художественной отделкой – 8 штук, уникальных охотничьих ружей фирмы «Голанд-Голанд» и других – всего 20 штук. На даче обнаружено более 50 громадных сундуков с добром! Кроме лежавшего навалом.

«…Дача Жукова, – читал далее Сталин, – представляет собой по существу антикварный магазин или музей, обвешанный внутри различными дорогостоящими художественными картинами: причем их так много, что 4 картины висят даже на кухне… Есть настолько ценные картины, которые никак не подходят к квартире, а должны быть переданы в государственный фонд и находиться в музее… Вся обстановка, начиная от мебели, ковров, посуды, украшений и кончая занавесками на окнах, – заграничная, главным образом немецкая. На даче нет буквально ни одной вещи советского происхождения, за исключением дорожек, лежащих при входе в дачу. На даче нет ни одной советской книги, но зато в книжных шкафах стоит большое количество книг в прекрасных переплетах с золотым тиснением, исключительно на немецком языке. Зайдя в дом, трудно себе представить, что находишься под Москвой, а не в Германии…»

Абакумов докладывал, что по окончании обыска обнаруженные меха, ткани, ковры, гобелены, кожи и остальные вещи сложены в одной комнате, закрыты на ключ и у двери выставлена охрана.

В Одессу направлена группа оперативных работников МГБ СССР для производства негласного обыска в квартире Жукова, о результатах которого Сталину будет доложено дополнительно.

«Что касается не обнаруженного на московской квартире Жукова чемодана с драгоценностями, о чем показал арестованный Семочкин, то проверкой выяснилось, что этот чемодан все время держит при себе жена Жукова и при поездках всегда берет его с собой.

Сегодня, когда Жуков вместе с женой прибыл из Одессы в Москву, указанный чемодан вновь появился у него в квартире, где и находится в настоящее время.

Видимо, следует напрямик потребовать у Жукова сдачи этого чемодана с драгоценностями.

При этом представляю фотоснимки некоторых обнаруженных на квартире и даче Жукова ценностей, материалов и вещей».

Дата – 10 января 1948 года.

Фотоснимки в архиве не сохранились. Есть сведения, что Сталин, глубоко равнодушный к вещам, выбросил труд лубянских фотографов в урну еще при первом, беглом ознакомлении с запиской Абакумова.

Дочитав до конца, он в задумчивости потянулся к трубке прямого телефона, соединявшего с Абакумовым.

Кто брал рейхстаг, а кто рейхсбанк

– Обыском на вашей квартире в Ленинграде обнаружено около сотни золотых и платиновых изделий, тысячи метров шерстяной и шелковой ткани, около 50 дорогостоящих ковров, большое количество хрусталя, фарфора и другого добра.

– Я не отрицаю, что привез из Германии много ценностей и вещей.

– Вам предъявляются фотоснимки изъятых у вас при обыске пяти уникальных большой ценности гобеленов работы фламандских и французских мастеров XVII и XVIII веков. Где вы утащили эти гобелены?

– Гобелены были обнаружены в подвалах германского Рейхсбанка, куда их сдали во время войны на хранение какие-то немецкие богачи. Увидев их, я приказал своему коменданту Аксенову отправить их ко мне на ленинградскую квартиру.

– 15 золотых часов, 42 золотых кулона, колье, брошей, серег и цепочек, 15 золотых колец и другие золотые вещи, изъятые у вас при обыске, где вы украли?

– Так же, как и золотые браслеты, я похитил эти ценности в немецких хранилищах.

Представлю участников диалога. Вопросы задавал старший следователь следственной части по особо важным делам МГБ СССР подполковник Путинцев. Отвечал бывший начальник оперативного сектора МВД в Берлине, на момент ареста – министр государственной безопасности Татарской АССР Сиднев. Генерал-майор.

После отъезда Сиднева из Берлина в ноябре 1947 года были вскрыты крупные хищения ценных вещей и золота, в которых он был замешан. Сиднев показал на следствии, что в Берлине были захвачены огромные трофеи. В разных частях города ежедневно обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, бриллиантов и других ценностей. Вместо того чтобы немедленно организовать их охрану и учет, трофеи разворовывались. Только один Сиднев вывез для себя более 40 битком набитых чемоданов, ящиков и тюков, в которых было много различного белья, высших сортов материи, меховых шуб, предметов антиквариата. Генерал выписал в Берлин своего родственника и назначил его в свой сектор оперуполномоченным. На самом же деле он занимался исключительно переправкой трофеев в Ленинград.

Оторопь берет при чтении протокола арестованного генерала. Кто-то штурмовал рейхстаг, кто-то до сих пор спорит о смельчаках, первыми водрузивших Красное знамя над поверженной имперской канцелярией. А кто-то брал рейхсбанк – тихо, без помпы, без шума. Мешки с деньгами и драгоценностями перевозили в подвал здания, которое занимал оперативный сектор МВД. Сиднев признал: да, значительная часть захваченных денег пошла на личное обогащение генералов. Ими присваивались астрономические суммы.

– Вряд ли найдется такой человек, который был в Германии, – показывал на следствии Сиднев, – и не знал бы, что Серов являлся, по сути, главным воротилой по части присвоения награбленного. Его самолет постоянно курсировал между Берлином и Москвой, доставляя без досмотра на границе всякое ценное имущество, меха, ковры, картины и драгоценности для Серова. С таким же грузом он отправлял в Москву вагоны и автомашины… Серов относился ко мне очень хорошо, потому что в подвале моего сектора хранились деньги и ценное имущество, которое я выдавал ему, когда он собирался в Москву. А ездил он часто, увозя с собой большое количество ценностей. Это были специальные радиолы, охотничьи ружья, изготовленные самим стариком Зауэром, которого отыскал где-то Серов, цейсовские фотоаппараты, отделанные золотом сервизы.

– Кому Серов дарил изготовленные для него по заказу ружья, радиолы, сервизы и фотоаппараты? – спросил следователь.

– Мне известно, что одну из радиол Серов подарил маршалу Жукову, несколько радиол было отправлено кому-то в Москву.

Имя Жукова появляется на последней странице протокола допроса.

Трудно сказать, сам Сиднев вспомнил, или умелый следователь направил разговор в нужное русло.

– Серов, помимо того, что занимался устройством своих личных дел, – продолжал арестованный, – много времени проводил в компании маршала Жукова, с которым он был тесно связан. Оба они были одинаково нечистоплотны и покрывали друг друга.

– Разъясните это ваше заявление, – встрепенулся следователь.

– Серов очень хорошо видел все недостатки в работе и поведении Жукова, но из-за установившихся близких отношений все покрывал… Серов и Жуков часто бывали друг у друга, ездили на охоту и оказывали взаимные услуги. В частности, мне пришлось по поручению Серова передавать на подчиненные мне авторемонтные мастерские присланные Жуковым для переделки три кинжала, принадлежавшие в прошлом каким-то немецким баронам. Несколько позже ко мне была прислана от Жукова корона, принадлежавшая по всем признакам супруге немецкого кайзера. С этой короны было снято золото для отделки стека, который Жуков хотел преподнести своей дочери в день ее рождения.

Подписанный Сидневым протокол допроса Абакумов препроводил в тот же день на имя Сталина. В сопроводительном письме министр госбезопасности информировал об аресте бывшего начальника финансового отдела аппарата Серова в Германии Сачкова и бывшего начальника финотдела берлинского оперативного сектора МВД Новчина, которые «для того, чтобы замести следы преступлений, участвовали в сожжении документов о количестве наворованных Сидневым и другими ценностей и германских марок». Одновременно Абакумов просил разрешение на арест Тужлова, «активного жулика», бывшего секретаря Серова, в то время слушателя Военного института МВД СССР.

В архиве Сталина сохранилась объяснительная записка Серова, в которой он напрочь отметает приписанные ему обвинения в присвоении трофейных ценностей, и полагает, что Абакумов сводит с ним счеты, пытаясь дискредитировать через показания десяти арестованных им лиц, близких к Серову, включая двух его адъютантов.

У Абакумова тоже рыльце в пушку! Как известно, лучший способ защиты – нападение. Серов – Сталину:

«Мне неприятно, товарищ Сталин, вспоминать многочисленные факты самоснабжения Абакумова во время войны за счет трофеев, но о некоторых из них считаю уместным доложить.

Наверное, Абакумов не забыл, когда во время Отечественной войны прибыл эшелон более 20 вагонов с трофейным имуществом, в числе которого ретивые подхалимы Абакумова из Смерша прислали ему полный вагон, нагруженный имуществом с надписью «Абакумову».

Вероятно, Абакумов уже забыл, когда в Крыму еще лилась кровь солдат и офицеров Советской Армии, освобождавших Севастополь, а его адъютант Кузнецов (ныне «охраняет» Абакумова) прилетел к начальнику Управления контрразведки Смерш и нагрузил полный самолет трофейного имущества. Командование фронтовой авиации не стало заправлять бензином самолет Абакумова на обратный путь, т. к. горючего не хватало для боевых самолетов, ведущих бой с немцами. Тогда адъютант Абакумова не растерялся, обманным путем заправил и улетел. Сейчас Абакумов свои самолеты, прилетающие из-за границы, на контрольных пунктах в Москве не дает проверять, выставляет солдат МГБ, несмотря на постановление правительства о досмотре всех без исключения самолетов».

И так далее в том же духе. О трусливом поведении Абакумова в сорок первом, когда немцы стояли под Москвой: пошил себе и своим генералам болотные сапоги, чтобы легче было удирать из столицы. О том, как в тяжелые дни войны ходил по городу, выбирал девушек легкого поведения и водил их в гостиницу «Москва».

Такую вот защиту выбрал генерал Серов, топя генерала Абакумова. Рыльце в пушку, оказывается, было у обоих!

Интересно, а как оправдывался Жуков?

«Я исправлю допущенные ошибки…»

Сталин поручил Жданову встретиться с Жуковым и, как предлагал Абакумов, напрямик спросить у маршала насчет таинственного чемодана с драгоценностями.

Встреча состоялась 12 января 1948 года, на второй день после того, как Жуков приехал с женой из Одессы.

К сожалению, характер беседы секретаря ЦК с полководцем неизвестен. Она проходила с глазу на глаз и не стенографировалась. Что сказал Жуков по поводу пресловутого чемодана, о котором ходило и поныне ходит столько слухов, в документальных источниках не зафиксировано.

В архиве сохранилась лишь объяснительная записка Жукова на имя Жданова, написанная маршалом в тот же день, 12 января, и скорее всего, в здании ЦК, после того как Жданов ознакомил его с заявлением Семочкина. В первом же абзаце объяснения Жуков называет заявление своего бывшего адъютанта клеветническим. Маршал отрицает все пункты обвинений – от враждебной настроенности к Сталину до разврата с женщинами в служебном кабинете, за что он награждал их орденами и медалями. Правда, интимную связь с 3-вой, которая во время войны числилась в команде охраны его поезда, честно признал.

По-военному четко Жуков излагает свою позицию и по главному вопросу – приписанных ему Семочкиным «алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей».

«Я признаю ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала, – читаем в объяснительной маршала, – за который платил деньги, полученные мною как зарплату. Я купил в Лейпциге за наличный расчет:

1) на пальто норки 160 шт.,

2) на пальто обезьяны 40–50 шт.,

3) на пальто котика (искусств.) 50–60 шт. и еще что-то, не помню, для детей. За все это я заплатил 30 тысяч марок.

Метров 500–600 было куплено фланели и обойного шелку для обивки мебели и различных штор, т. к. дача, которую я получил во временное пользование от госбезопасности, не имела оборудования.

Кроме того, т. Власик просил меня купить для какого-то особого объекта метров 500. Но так как Власик был снят с работы, этот материал остался лежать на даче.

Мне сказали, что на даче и в других местах обнаружено более 4 тысяч метров различной мануфактуры, я такой цифры не знаю. Прошу разрешить составить акт фактическому состоянию. Я считаю это неверным,

Картины и ковры, а также люстры действительно были взяты в брошенных особняках и замках и отправлены для оборудования дачи МГБ, которой я пользовался. 4 люстры были переданы в МГБ комендантом, 3 люстры даны на оборудование кабинета Главкома. То же самое и с коврами. Ковры были частично использованы для служебных кабинетов, для дачи, часть для квартиры.

Я считаю, что все это поступает в фонд МГБ, т. к. дача и квартира являются в ведении МГБ. Все это перевозилось и использовалось командой МГБ, которая меня обслуживает 6 лет. Я не знаю, бралось ли все это в расчет, т. к. я полтора года отсутствую (Жуков имеет в виду свое пребывание в Одессе с 1946 года. – Н. З.) и моя вина, что я не поинтересовался, где, что состоит на учете…»

Относительно золотых вещей маршал заявил, что в основном это подарки от различных организаций. «Кольца и другие дамские безделушки приобретены семьей за длительный период и являются подарками подруг в день рождения и другие праздники, в том числе несколько ценностей, подаренных моей дочери дочерью Молотова Светланой. Остальные вещи в большинстве из искусственного золота и не имеют никакой ценности».

Любопытный штрих: в архиве сохранилось объяснение Молотова на имя Жданова от 21 января 1948 года. Жданов организовал тщательную проверку буквально каждого пункта, изложенного Жуковым в свое оправдание. Проверялся и факт дарения ценностей дочери маршала Светланой Молотовой. «Мною выяснено, что моей дочерью Светланой, – сообщал Молотов, – в 1945 году был сделан один ценный подарок ко дню рождения подруги – дочери Жукова – золотое кольцо с бриллиантом, купленное в комиссионном магазине за 1200 рублей. Остальные подарки в аналогичных случаях – невинные безделушки».

Однако вернемся к объяснительной записке Жукова. «О сервизах. Эти сервизы я купил за 9200 марок, каждой дочери по сервизу. На покупку я могу предъявить документы и может подтвердить т. Серов, через кого и покупались сервизы, т. к. он ведал всеми экономическими вопросами,

О 50 тысячах, полученных от Серова и якобы израсходованных на личные нужды.

Это клевета. Деньги, взятые на случай представительских расходов, были полностью в сумме 50 тысяч возвращены начальником охраны МГБ Бедовым. Если б я был корыстен, я бы мог их себе присвоить, т. к. никто за них отчета не должен был спросить. Больше того, Серов мне предлагал 500 тысяч на расходы по моему усмотрению. Я таких денег не взял, хотя он и указывал, что т. Берия разрешил ему, если нужно, дать денег, сколько мне потребуется».

Далее – отчет о происхождении серебряных ложек, вилок и ножей. Они были присланы поляками в честь освобождения Варшавы, и на ящиках имеется надпись, свидетельствующая о подарке. Часть тарелок и еще что-то было прислано как подарок от солдат армии Горбатова. «Все это валялось в кладовой и я не думал на этом строить свое какое-то накопление. Я признаю себя очень виновным в том, что не сдал все это ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно».

Обвинение в том, что Жуков соревновался в барахольстве с Телегиным, маршал называет клеветой. «Я ничего сказать о Телегине не могу. Я считаю, что он неправильно приобрел обстановку в Лейпциге. Об этом я ему лично говорил. Куда он ее дел, я не знаю».

В конце объяснительной Жуков дает «крепкую клятву большевика» не допускать подобных ошибок и глупостей, просит оставить его в партии и заверяет, что исправит допущенные ошибки. Документ подписан не высоким воинским званием и не должностью. Под текстом стоит скромная подпись: «Член ВКП(б) Жуков».

Сталин, несомненно, прочел объяснительную. И окончательное решение было за ним, о чем свидетельствуют адресованная ему сопроводиловка Абакумова на бланке МГБ к следующему документу. В сопроводиловке есть фраза: «В соответствии с Вашим указанием…».

Сам же документ имеет длинное название: «Акт о передаче Управлению делами Совета Министров Союза СССР изъятого Министерством государственной безопасности СССР у Маршала Советского Союза Г. К. Жукова незаконно приобретенного и присвоенного им трофейного имущества, ценностей и других предметов». Так официально было квалифицировано то, что хранилось у него в квартире и на даче.

К акту приложено 14 описей изъятого. Столовое серебро (ножи, вилки, ложки и другие предметы) – 713 штук, кольца золотые с драгоценными камнями – 16 штук, шерстяные ткани, шелка, парча, бархат, фланель – 3420 метров, меха – 323 штуки, художественные картины в золоченых рамах, часть из них представляет музейную ценность – 60 штук. Дворцовый золоченый художественно выполненный гарнитур гостиной мебели из 10 предметов, антикварные вазы, статуи, хрусталь…

Акт о передаче государству изъятого у Жукова незаконно припрятанного и присвоенного им трофейного имущества составлен 3 февраля. На следующий день появился приказ о переводе Жукова в Свердловск.

Ну и в чем здесь загадка, пожмет плечами читатель. Приведенные документы говорят сами за себя.

Однако документы создаются людьми. Вовлеченными в интриги своего времени.

Что же послужило первопричиной перемещения Жукова из Одессы в Свердловск? Игнорирование партийного руководства в Одессе? Демонстративное неуважение к военному министру Булганину? Или запутанная история с чемоданом, полным драгоценностей, который, похоже, так и не нашли?

Как попало имя выдающегося полководца в списки барахольщиков? Кому это было выгодно: Серову, Абакумову? Всплыло оно случайно, когда руководители спецслужб сводили между собой счеты, или главным объектом «трофейного» дела изначально был намечен Жуков?

Вот и не верь после этого утверждениям, будто Сталин любил Жукова. По «трофейному» делу тогда проходило много генералов с громкими именами. В тюрьму были брошены К. Ф. Телегин, В. В. Крюков и его жена Лидия Русланова, у которой тоже изъяли все незаконно приобретенные ценности. У Крюковой-Руслановой описали 110 полотен художников, множество золотых изделий с бриллиантами. Тайник с драгоценностями обнаружили у ее домработницы. Получается, правы те, кто считает: Сталин спасал полководца, уводя его подальше от Москвы, где схваченные за руку генералы-барахольщики строчили доносы друг на друга и втягивали в свою мелкую мышиную возню военного гения XX века?