Текст книги "ШТОРМ. За бурей не всегда приходит рассвет (СИ)"

Автор книги: Николай Малунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

***

Петров проснулся через три часа. Организму для отдыха этого, конечно же, было мало, но дрыхнуть больше было нельзя. Не дома. О друге тоже надо позаботиться. Вон как плох!

– Ты как? – поднялся Данил, с неохотой выбираясь из под шкур.

– Нормально, – устало и сонно ответил Николай.

– Иди, отбивайся. Я посторожу теперь.

Парень ничего не ответил, лишь едва кивнул головой, и, не вставая, просто перекатившись с бока на бок, на четвереньках перебрался ближе к кровати.

– Как дежурство? – растирая щеки холодным снегом, поинтересовался капитан, занимая нагретое другом место за пулеметом.

– Нормально, – отозвался тот. – Там что-то хрустит иногда, не обращай внимания. Наверное, ветер…

– Ага, – мотнув головой, принимая сведения Байкал, укладываясь и кладя палец не спуск. – Ладно, спи, часа через три разбужу.

– Лучше не надо, – вздохнул Николай, накрываясь теплыми шкурами.

Данил хмыкнул. Да! Он бы и сам не отказался проснуться не где-то посреди снежной пустыни в юрте, где недавно какой-то хищник растерзал целую семью, а в теплой, мягкой постели, желательно чтоб рядом еще красавица какая лежала… а еще лучше чтобы она с чашечкой кофе и чем-то вкусным встретила! Живот на эти мысли утробно заворочался, напоминая о себе. Так! С этим тоже что-то нужно делать! Еды у них нет. Один паек на двоих. А идти сколько? По прикидкам, если вот так как они сейчас, пешком, то это… неделя? Две… Данил нахмурился. Чет дохрена выходит! Но да! Пешком же! Сколько они летели? Часа три… До Афалины километров пятьсот значит… По пятьдесят километров в день… мдааа! Нужно обязательно найти поселение, но что, если все они… если все они такие? Кстати! Данил нахмурился. А почему они не встали? Должны же были! Петров скосил глаза на щель. Снаружи что-то хрустнуло. Мужчина сглотнул. В голове сразу нарисовалась картинка, как закоченевшие чукчи, или кто они, саамы? Якуты?.. не важно… Ползут вот они сейчас к чуму, глядя на него мертвыми глазами… Этакие снежные ходоки! Холодный пот пробежал по спине и Петров плотнее прижался к пулемету. От запаха пороха и масла стало чуточку спокойнее. Да пусть там хоть сотня ходоков будет! Он с ними справится!.. Хотя нет… В ленте пятьдесят патронов… С сотней не справится… Тогда лучше пол сотни! Вот! Пусть там хоть полсотни ходоков будет!.. Ему больше не страшно. Как там Кнехт кричал, когда на него образина эта перла? Нет страха? Надо будет спросить. Хорошие слова!

***

Сон, который снился Николаю, был тяжелым и страшным. Кошмар не отпускал. Он шел по каким-то бесконечным извилистым коридорам, утопая по колено в крови, убивая всех, кто попадется ему на пути. Пару раз мелькнули знакомые лица, но он и их убивает, и, что было еще страшнее – ему это нравится! Ему хочется их крови, он ее жаждет и не может остановиться. Но, одновременно с этим, ему все это противно, а остановиться не получается. Его тело ему больше не подконтрольно. Зверь, таившийся внутри, выпущен на волю и теперь творит бесчинства. Ему нет разницы, кто перед ним – военный, или ребенок, мужчина, или женщина, солдат или старик. Он убивает хладнокровно и кроваво. Где-то вдалеке слышится музыка, но слов песни не разобрать. Кто-то зовет его, называет его имя и это единственный путь, которым он может следовать. Сон длился бесконечно долго. Он мечется, запертый в собственном теле, не в силах помешать вышедшей из-под контроля темной стороне, имея возможность лишь наблюдать, словно через экран телевизора, за собственными же действиями. Но, в отличие от голубого ТВ-экрана, здесь все было намного красочнее. Присутствовали ощущения, запахи, вкусы… Сон длился и длился. Николай понимал, что это именно он, но проснуться никак не мог.

Вот перед взором мелькнуло лицо Петрова. Безжизненное. Тело бывшего друга, переломанное в нескольких местах, лежит в углу коридора, рядом с ним Наталья, правда, почему-то блондинка. Дальше, в коридоре за стеклом в гермодвери Алиса. Это она его зовет, машет ему руками, еще не понимая, что это больше не он… Николай пытается затормозить чудовище, крикнуть, чтобы она убегала, уходила прочь, как можно дальше, но девушка вместо этого открывает дверь и… Тело его вздрагивает, пытаясь кинуться в рывке, но что-то держит его и наконец-то кошмар заканчивается.

Тяжело вздохнув. Дернувшись всем телом, гигант открыл глаза.

– Доброго утра, – встретил его неприветливый голос капитана.

– Ага, и тебе, – утирая лицо ладонью, сгоняя сон, пробухтел Николай.

– Кошмары снились? – сержант не ответил.

Он выбрался из-под шкур, потянулся, хрустнув спиной. Сон, хоть и был коротким и тревожным, но позволил телу хоть немного отдохнуть. Звонарь в голове улегся спать, и песок из глаз высыпался.

– Ну, что, собираться будем? – подошел он ближе к напарнику, выглянув в прореху. – Метель вроде стихла.

– Ага, где-то полчаса назад, – кивнул Данил. – Поедим да пойдем, наверное, осмотримся только тут сперва, может, чего ценного найдем.

– А есть что пожрать? – нахмурился великан. – Там паек только один, так, на зуб…

– Вон, – Петров качнул головой куда-то вперед.

Николай присмотрелся.

– Что? На человеченку потянуло? Я думал, это скорее меня ждет, чем тебя…

– Олень!

– Сам такой!

Данил улыбнулся, вздохнул.

– Олень, говорю, там лежит! Местные их в пищу употребляют…

– А-а-а-а! – улыбнулся Николай. – А я уж думал, тебе карачун совсем голову отморозил…

Оленина оказалась замерзшей, как и тела местных. Ни один из них никуда не уполз, не попытался проявить хоть малейшую активность, на что сержант логично рассудил, что при таком морозе жидкость в мозгу, наверное, тоже замерзла, повредив его.

– Так что, они тут не зомбируются, выходит? – нарезая аккуратные тонкие полоски мяса, задумался Данил.

– Наверное, – держа округу под контролем, пока товарищ занят заготовками, ответил здоровяк.

– Ну, так-то логично… мозги в лед смерзаются… Особо не походишь с такими… Значит, здесь вполне можно жить, выходит?

– Ага, – буркнул Николай. – Но что-то им это не особо помогло… Зверье гуляет голодное, а это, как видишь, тоже нифига не весело.

Данил покачал головой, соглашаясь. Везде есть не только плюсы, но и минусы. Срезав очередной пласт мяса, он отрезал от него маленький кусочек, положил на язык, дождался, пока тот растает и проглотил.

– Маканины к ней не хватает, – посетовал он, оценивая вкус. – Но пойдет. На, попробуй…

– Чего? Сырое? – нахмурился сержант.

– Ну, да… Струганина. Не слышал? Местная кухня! Привыкай! А маканину делают из соли и перца…

Николай недоверчиво принял тонкий, завитый, словно стружка пластик мяса, сунул его в рот. Ему-то особо нет разницы, что есть, лишь бы энергию восполнялась, но после кошмарного сна есть сырое мясо как-то не хотелось! Кто знает, как он на все это отреагирует. О том, чем ему приходилось питаться целых полгода в состоянии зараженного, он даже не хотел думать. Всяко это вкуснее и полезнее…

Мясо растаяло мгновенно. Сглотнув, он одобрительно покачал головой.

– А неплохо… Соли, правда, не хватает…

– Она тут есть, по любому… Надо будет поискать. Сильно не налегай только! Хотя-я-я-я… тебе, наверное, пофиг… желудок и лом переварит.

– Прихватит, думаешь?

– Еще как! С непривычки так проносит, мама не горюй! А бумаги тут туалетной нету… Даже лопуха не найдешь…

– Что, знаешь уже? – усмехнулся товарищ.

– А то! Я ж с Байкала! Забыл? У нас там это частое явление! Приедут туристы, наедятся, а потом кабинки туалетные оккупируют до утра…

Закончив с нарезкой, отправились на поиски полезностей. Соль нашлась в покосившемся строении, присыпанном снегом. Вместе с запасами потрошеной рыбы и нехитрым инвентарем для ее добычи, в виде пешней, крюков и прочих острых и опасных на вид предметов. Еще из полезного нашлись два старых двуствольных ружья, несколько десятков самодельных, крученых патронов, порох, пыжи и гильзы к ним, пара отличных якутских ножей, и теплая одежда. Больше в мертвом селении ничего не было. Оно и ясно! Откуда тут что-то ценное возьмется? Тут самое ценное это – жизнь! Все найденное добро было погружено в сани, которыми блокировали вход в юрту и, которые, вероятно, ранее таскали те самые местные олени, а теперь, как бы горько-то не звучало, придется тащить неместному.

– Ну, а что, – развел руками Данил. – Я не утащу, а тебе полезно будет…

Николай вздохнул, пробухтел что-то не довольное и впрягся в упряжь. Тащить их оказалось легко. Даже не смотря на вес самих нарт, нагруженного в них добра, пулемета с БК, и самого Петрова, сидящего на горе всего этого, словно Кощей над златом. Наглая эксплуатация силы, скажет кто-то? Отнюдь! Просто так оказалось идти на много быстрее. Шаг великана и шаг капитана были не равны и, потому, или Данилу, или Николаю приходилось подстраиваться, замедляясь и сбиваясь, а так дело пошло споро. Гигант тащил сани легко, почти не ощущая сопротивления, удивляясь тому, как же местные все грамотно придумали и рассчитали! Ну, еще бы! Они ж тут поколениями живут! Сотнями, а, может, даже, тысячами лет! Они все эти премудрости с молоком матери или кого там, тюленя, знают?! Здесь их земля, их территория, их дом и они знают его лучше любого пришлого!

Еще одно поселение замаячило на горизонте через несколько часов хода. Первым его заметил Байкал. Он чисто случайно увидел черные пятна теней от засыпанных снегом юрт уже, когда они их прошли. Глаза замылились от белого снега и, потому, что-то неестественное, отличавшееся от этой белесой белизны, сразу бросилось в них.

Это поселение, как и предыдущее, тоже было мертво. И вот это уже не на шутку настораживало.

– Хреновы дела, – оглядываясь по сторонам, водя двустволкой, прошептал Данил.

Николай не ответил.

В этом селении юрт было аж пять. Живых, как и в прошлый раз – не нашлось. Характер ран на телах был таким же: рваные царапины от когтей и зубов.

– Тот же хищник? – осматривая огромный след на снегу, нахмурился Данил.

– Вроде, – присмотрелся Николай. – Причем, один. Видишь, один палец как-то в сторону немного? Думаю, это тот же! Причем одиночка, других следов нет.

– Что ж это за зверь такой? Вот по любому одна из тех тварей, что в лаборатории Решетова выводилась! Ладно, давай по быстрому осмотримся да дальше пойдем… не нравится мне тут, да и опять хмурится…

Небо над ними, немного прояснившееся, из черного став туманно-серым, снова темнело. Здесь так частенько. Или солнце светит такое, что кожу обжигает, причем стоит лютый мороз, или бури снежные неделями одолевают. Им не посчастливилось попасть во второе.

С этого поселения друзья поимели еще пару ружей, бочку жира, да несколько патронов и шкур. Может быть, если поискать получше, тут и можно было бы найти еще что-то ценное, но поломанные, засыпанные юрты приходилось в буквально смысле слова откапывать, прежде чем можно было забраться под их пологи. На это уходило очень много времени, а с учетом, что капитан левой рукой все также не мог работать, копать приходилось Николаю, причем голыми руками, но, находя после утомительных раскопок лишь пару новых шкур, ему это быстро надоело.

– Смысла нет, – утирая пот, осмотрел окрестности здоровяк. – Это какие-то семейные дома. Только время тратим…

В желудке у него оглушительно заурчало.

– Да, я тоже так думаю… – согласился Данил. – Нужно севернее идти, к воде. Там должны быть большие поселения. Здесь пастбища летние, наверное, или «перегонные» какие-то, а в них ничего ценного нет. Давай перекусим, да дальше двинем. Ты как? Идти можешь? – сержант вздохнул, устало кивнул.

Выглядел он не очень. Видно, что устал, что его мучает температура, но парень держался.

– Хорошо, тогда семь минут перекур и в путь.

– Почему семь?

– Пять мало, а десять много, – усмехнулся Данил, видимо, какой-то своей шутке. – В книжке одной вычитал… Умные слова… Кстати! Что ты там в лаборатории про страх говорил? Откуда это? Сам придумал?

– Не, – намного подумав, о чем именно идет речь, ответил здоровяк, насаживая кусок ткани юрты на обломок столба, создавая примитивное укрытие от ветра. – Знакомый один постоянно их повторял. Говорил, вроде, какая-то молитва какого-то воина… Запомнилось видать, а как урод этот в голову залез, так само и всплыло…

– Надо будет запомнить потом, – выуживая мешок соли и нарезанное мясо, уселся рядом капитан. – Хорошие слова, до дрожи пробивают!

***

Глава 6. «Саамы»

Деревня погибала и погибала кроваво. Бестии, словно сговорившись, атаковали людей внезапно, когда все охотники ушли на промысел, а остальные готовились ко сну. Десяток стариков и детей, да пара подростков, оставленных на пригляд за престарелыми родственниками, противопоставить живой массе противника ничего не смогли. А массы той было превеликое множество. Покрытые густой, непробиваемой для пешней и копей шкурой, медведи рвали и ломали людей, словно спички. Откуда они пришли в таком количестве? Как они умудряются атаковать настолько слажено, и что вообще происходит – не понимал никто.

Сиркэ забился в угол юрты и старался не дышать. Старое отцовское копье, которым он еще сам, будучи мальчишкой, убил своего первого тюленя, скользило в окровавленных детских руках. Древко, иссохшееся за десятилетия, покрытое глубокими трещинами не казалось надежным, но другого оружия поблизости не было. Справа к нему жалась Морен. Младшая сестра испуганно прятала голову, стараясь смотреть только вниз. Вход в юрту был разорван и скособочен. В дыру забивал ветер и снег, крики и рычания холодили душу. Мальчик боялся пошевелиться.

Внезапно юрта дернулась, накренилась, сорвалась с кольев и опала. Девочка закричала. Сиркэ не успел прикрыть сестренке рот, а через мгновение их, вместе с домом, мощным рывком дернуло куда-то в сторону. Детей протащило несколько метров. Мальчик слышал тяжелое дыхание хищника, его рев над самым ухом, стук могучих лап по снегу. Дети закрутились, завертелись, теряя понимание, где верх, а где низ.

Медведь взревел, звук словно вознесся к небу, и в этот момент Сиркэ все понял. Многотонная туша встала на задние лапы, чтобы через мгновение обрушить на их тела весь свой вес, раздавить, сломать, убить, размазать, впечатать в лед. Страх заставил действовать. Выудив нож, он вспорол полог и буквально за мгновение до гибели успел выскочить из смертельного мешка сам и вытащить сестренку за руку.

Огромный, покрытой кровью медведь, обрушился на остатки юрты. Таких Сиркэ еще никогда не видел. Это был не медведь. Это был сам страх, сам ужас, во плоти! Поняв, что люди выбрались, монстр медленно обернулся. Открыв пасть и показав свои огромные клыки, он не спеша двинулся к ним. Детей от смерти отделяла всего пара метров. Смешное расстояние для стремительного хищника, но тот не спешил. Он сделал шаг, махнул правой лапой, откидывая какой-то мусор с дороги, и снова поднялся на задние лапы, демонстрируя всего себя.

Морен заскулила. Сиркэ принял решение. Он толкнул девочку, крикнул ей, чтобы та убегала, а сам сжал в дрожащих руках отцовское копье, нацелив острый конец хищнику прямо в сердце. Зверь опустился на передние лапы, сотрясся снег и пошел в атаку. Мальчик зажмурился, ткнув копьем нугад. Сильнейший рывок заставил зубы клацнуть. Одежда заскрипела, разрываясь, с ноги слетел один сапог.

В уши ворвался рык. Такого он еще никогда не слышал. Заскрипел снег, раздался глухой звук удара. Мальчик распахнул глаза. Он лежал в нескольких метрах от места схватки. Схватки медведя и… и… Гиганта. Самого настоящего гиганта! Великана! Здоровенный, закрывающий свод человек, не уступая зверю ни в росте, ни в силе, атаковал бестию. Огромный красный топор рассекал снежную круговерть, окрашивая алыми брызгами снег вокруг места схватки.

Внезапно его кто-то схватил за плечо, развернул. Незнакомый мужчина в военной форме. Он что-то спросил у мальчика, но язык для Сиркэ был не знакомым. Да даже окажись сейчас рядом его собственный отец, мальчик бы наверняка от страха ни понял бы ни слова.

– Ты как? – встряхнул Петров побелевшего от страха мальчишку.

Поняв, что малец в шоке, он дернул его за руку, уводя дальше от места схватки.

Николай едва-едва успел. Еще мгновение и дети бы погибли в зубах хищника.

Медведь был силен, но он был обыкновенным животным, коих в окрестностях было много. Обычный зверь, с отточенными навыками и привычками. Все что он мог, это давить массой, рвать клыками и ломать лапами тюленей или на кого они тут еще охотились. А сейчас перед ним предстал новый противник и что делать с ним, медведь не знал.

Кнехт ворвался в драку, как говорится, с двух ног. Он мощным ударом плеча, словно таран, оттолкнул зверя, чуть не опрокинув того, давая детям и капитану немного времени на отступление. Топор загудел, врезался в плоть, срезав хищнику правое ухо и макушку скальпа. «Промазал», – досадливо подумал Николай, чувствуя, как собственное тело закручивается по инерции. Крутанувшись, словно спортсмен, отправляющий ядро на поле, он нанес второй удар. Оружие угодило в переднюю лапу. Медведь взвыл от боли, припал на раненную конечность, но следующим ударом, сверху вниз, гигант раскроил ему череп. Огромная туша упала замертво, но к месту сражения, судя по нарастающему реву и топоту, уже мчались другие.

– Уходим! – выкрикнул гигант, обращаясь к другу, поднимая за капюшон еще одного местного. – Сейчас придут другие!

– Давай туда! – Данил, неловко придерживая раненной рукой двустволку, отпустил пацана, которого он тащил за загривок и здоровой конечностью указал куда-то в сторону.

Николай кивнул, поднял топор и гигантскими скачками помчался за другом. Там, в районе большой юрты шло основное сражение. Две туши медведей уже валялись под ногами, но третий хищник теснил небольшую группку местных.

Разогнавшись, словно болид так, что снежинки для гиганта из падающих пушинок превратились в горизонтальные росчерки, Николай прыгнул вперед. Налету растопырив лапы, он с рыком упал на зверя, вцепился в него, и принялся душить. Медведь под его весом сдавленно хекнул, просел на передних лапах. Скинуть напавшего со спины великана ему не удалось. Топор снова ударился о кость, вскрывая медведю щеку и нижнюю челюсть, затем воткнулся в бок, полоснул в сторону, оголяя ребра, дернулся в другую, когда зверь зарычал от боли и попытался скинуть великана. Из разрыва с неприятным чавкающим шумом, заглушенного воем ветра для всех, но не для Николая, вывалились склизские органы. Жертва обессилено упала, и лишь тогда сержант разжал вторую руку.

Местные заверещали, затараторили на неизвестном языке, со страхом глядя то на чудовище, выросшее из снежной круговерти, так быстро разобравшееся с полярным медведем, то на погибшего в одно мгновение главного хищника этих земель.

Гигант, тяжело дыша, развернулся спиной к людям. Тут же откуда-то из мглы вынырнула другая фигура, за ней бежали Сирке и Морен.

Мальчик сразу же разглядел деда и, замахав ему руками, предупредил, что пришлый мужчина и гигант спасли их от смерти.

Петров подоспел и, задыхаясь, повторяя маневр товарища, развернулся спиной к людям, лицом к опасности.

– Че-т их слишком много… – глядя на то, как в снежной пелене прорисовываются силуэты медведей, нахмурился Байкал.

Николай не ответил. Что тут скажешь? Все и так очевидно. Десяток, не меньше… Он воткнул топор в сугроб рядом с собой и принялся стягивать импровизированные лямки «Корда» с плеч. Музыка в наушниках захрипела, в ней стали появляться пропуски. Наверное провода замерзли! Или сам плеер… Мороз то лютый! Как он до сих пор вообще еще не сломался?!

Сторонние, какие-то даже можно сказать бытовые, отстраненные, а не просто сторонние мысли накрыли сознание. Медведи. Белые… А вы знали, что они на самом деле черные? Только мех у них белый? Да, а вот Николай это откуда-то знал. Совершенно бесполезный и, скорее всего единственный факт о местных расхитителях деревень, сам собой для чего-то всплыл в голове. А ведь они еще и одиночки! Что же тогда заставило их объединиться? Голод? Скорее всего. С момента краха цивилизации прошло чуть больше полугода, а для этих мест – полгода что такое? Обычное явление. Здесь нет связи, нет той самой цивилизации и ее благ в виде интернета, телевидения или даже почты. Здесь люди живут по собственному расписанию, подолгу не получая вестей с «большой земли».

Ледяной приклад «Корда» прижался к плечу, ствол уставился на первую рисуемую метелью тень. «Интересно, – продолжались крутиться в голове странные мысли. – А как местные восприняли все эти события? Самобытность здесь процветает пушистым ковром. Думали что это проклятье? Демоны спустились с небес? Или они все же достаточно продвинутые, чтобы понимать, что такое биологическое оружие?» Палец вжал тугой спуск. Грохнуло так, что заложило уши, в плечо ткнулась отдача. «Надо будет потом обязательно это узнать…»

Рядом грохнула двустволка Петрова. Николай моргнул, перевел прицел на второго зверя, снова выстрелил. Огроменная гильза отскочила куда-то в сторону и шибанула спасенного недавно паренька по лбу. Тот вскрикнул, спрятался за более старшего сородича. Выстрел. Рев раненного медведя. Выстрел – предсмертный рык, хлюпанье. Выстрел. Вой кружащей вокруг метели, словно смех невидимого духа. «Вуууууу» – дует ветер, «Вжжжуууу» – отвечает ему разорванная юрта. «Фшшшшшш» – несет по насту острые колючки снежинок, и над всем этим грохочат выстрелы. Один за одним. Один за одним.

Медведи кинулись в атаку, но расстояние было слишком велико, а калибр пулемета слишком могуч, чтобы она увенчалась успехом. Против такого не каждый танк попрет, не то, что обычные мишки! Не зря он ведь именно на нем и стоял! Это вам не на колья с факелами переть! Это вам, мать вашу, понимать надо, на кого пасть разеваете! Внезапное чувство злобы окутало сержанта, отгоняя ленивые мысли. Он даже головой мотнул, чтобы окончательно прийти в себя. Не время расслабляться…

Схватка закончилась довольно быстро. Двенадцать туш, одна ближе другой, замерли на снегу, истекая кровью, плавя его, и тут же образовывая красноватый лед.

– Вроде, все, – опустив оружие через минуту с последнего выстрела, хрипло проговорил Николай.

На этот раз не ответил Петров. Он продолжал вглядываться в снежную пелену, следя краем глаза за испуганными, прижавшимися друг к другу местными.

– Вы как?

Один из… Чукч, чукчей, чукчов? Хрен там разберешь, как правильно, что-то быстро проговорил, но слов капитан не разобрал.

– Понял что-нибудь?

Николай отрицательно покачал головой.

– Хреново...

Речевой контакт, как ни старались, не устанавливался. Потратив минут пять на объяснение того, кто они такие, и, что более важно, что вот эта верзилище-эксгибиционистище, в шкурах поверх полуобнаженного мускулистого тела в резиновых ремнях, не опасен для них, Байкал наконец-то плюнул и принялся показывать жестами. Всеми понятными. Такие, которые на подсознательном уровне осознают даже пьяные гориллы-гомодриллы.

Тыкая пальцами в сторону окраины селения, матерясь и злясь, ему кое-как удалось отогнать местных от места побоища. Те порывались куда-то идти, указывая руками в разных направлениях, но жесты чукч были не столь красноречивы, как Петрова.

– Больше нету? – укрывшись от лютого мороза и усилившегося снегопада в самой дальней юрте, спросил Петров вернувшегося с разведки друга.

– Нет. Пара еще живы были, но я добил. Нечего мучиться было.

– Кто дебил? – переспросил Данил, не расслышав бурчащего под нос здоровяка.

– Добил, говорю, глухня! – вздохнул Николай. – Пятнадцать было. Трех они уделали, остальных мы.

– Не хило. Так это может они те деревни и выгрызли?

– Вполне похоже. Такая стая могла.

– Что их, интересно, заставило на людей напасть? Че, тюлени все повымерли? Или кого они там жрут? Рыба на нерест ушла?

– Сходи, спроси, – устало опустился на снег великан и поглядел на местных.

Те все еще старались держаться от него подальше, но теперь, по крайней мере, выбраться из собственной шкуры – чтобы убежать как можно дальше от великана – не стремились. Особенно дети. Те даже стали смотреть на него как-то с интересом и удивлением. Ну, дети везде одинаковые. Сержант сгреб охапку снега, сжал его до твердого состояния и аккуратно поднес ко лбу мальчишки, которому прилетело горячей гильзой.

– Шишка будет, – улыбаясь, как можно более дружелюбно, проговорил он, стараясь успокоить дернувшихся при его движениях старших Чукчей.

Мальчик что-то пролепетал, но снежок ко лбу, все же, приложил.

– Ну, что теперь с ними делать будем? – заняв положение за спиной друга, глядя на вход, чтобы не оставлять тылы неприкрытыми, задал животрепещущий вопрос капитан. – Твоя идея была помочь… Они ж ни «бе» ни «ме» по-нашему… Как дорогу узнать?

– Будем устанавливать контакт, – пожал плечами здоровяк. – Все равно пурга, не понятно, куда идти… Переждем метель, да будем решать.

В животе гиганта утробно зарычало. Местные вздрогнули, но сержант добродушно улыбнулся.

– Да не сыте, у нас олень есть… – и, не меняя лица, добавил: – я вас утром съем, если не хватит…

Чукчи, конечно, его слов не поняли, но натянуто заулыбались, видя, как расплылся в улыбке и второй повернувшийся пришлый.

За санями, оставленными где-то перед деревней, пришлось идти Николаю. Петров бы их не дотащил со своей рукой, да, к тому же, выходить пока еще было опасно. Сержант нутром ощущал чье-то присутствие. Заодно и еще раз все разведал.

Вышли из юрты лишь под утро… ну, как утро… Так, по часам. Снаружи стало лишь чуточку светлее, да и то, чисто из-за успокоившейся метели. Ни о каком рассветном ярком и согревающем солнце речи не шло. Спали по очереди, причем, что местные, что пришлые. Петров не доверял косящимся в их сторону людям: то на шкуры покажут, то на сани, которые Кнехт едва-едва отыскал в сугробе, то на огромный пулемет с двустволкой, и все что-то на своем булькают. Явно что-то обсуждали! Но агрессии пока не проявляли.

– Свежо, – высунулся великан первым, сразу ощутив разницу между тем, что внутри надышали за несколько часов и, какая температура стояла снаружи.

Ветер исчез, а с ним немного и мороз силу сбавил, но все еще было холодно. Над деревней стояла мертвая тишина. Причем в прямом смысле. Обведя взглядом заснеженное место схватки, гигант покинул нагретое убежище.

Осмотр ничего нового не дал. За время, что они прятались, новых следов на плотном насте не прибавилось. Тела, примерно там, где их застигла смерть и остались.

– Они что, правда, настолько замерзают, что сразу погибают? – глядя на то, как местные пронесли мимо них тело мертвого соплеменника, пробормотал Данил.

– Наверное… Хотя что там этот, Решетов говорил? Есть какие-то иммунные…

– Думаешь, они все тут такие? Неподвержены заражению?

– Хрен их знает! – пожал плечами здоровяк. – Может воздух чистый, натуральная еда без ГМО, или что-то такое в рационе есть… Надо будет Черновой об этом рассказать. Она заинтересуется наверняка, сразу их на куски…

– Ты себя как чувствуешь? – оборвал друга Байкал.

– Нормально, – сразу же, без запинки перешел на другую тему сержант. – В голове немного шумит, но это от усталости.

– Это хорошо. Раз шумит, значит, что-то в ней есть… А то в вакууме звук же не распространяется…

– Слышь! Смотрю, силы на пошутить появились?

– Ну, языком молоть – не мешки ворочать… Чего это они?

Местные заволновались. Они что-то быстро и возбужденно заговорили на своем языке, поглядывая куда-то в сторону. Николай нахмурился, напряг зрение.

– Еще кто-то, – разглядел он силуэты в полумраке. – Сани?..

Пулемет, который он не выпускал из рук ни на секунду, чуть приподнялся. Данил напрягся. Несколько незанятых местных побежали приближающимся силуэту навстречу, а поравнявшись с ними, принялись обниматься. Это могло говорить о близком родстве новых действующих лиц со старыми. Две группы долго что-то обсуждали, пока Николай с Даниилом неспешно шли в их сторону, давая как бы понять, что они все видят, но ничего не боятся, и идут на контакт. Застали они уже конец разговора, хотя даже приди они сразу, все равно бы ничего на тарабарском не поняли. Как вчера выразился Николай: «Не пойму, ты или тонешь, или что-то говоришь?», когда какой-то паренек пристал к нему, жадно поглядывая на «Корд».

Старик, из вчерашних, понизил голос при их приближении, явно не успев договорить последнюю фразу. Охотники – оценил Данил взглядом приехавших людей в санях, запряженных двумя молодыми и сильными оленями. Сразу видно. Крепкие мужики и парни, с двустволками и пиками. Одеты добротно, плотно, сбито. На ногах короткие, но широкие лыжи. Эти рядом с упряжкой бежали, причем, даже не задохнулись. Видать, им это не впервой. С ними еще были три собаки, которые при приближении Николая принялись рычать, но стоило тому посмотреть на четвероногих, как те сразу притихли.

– Ки-то та-ка-я? – неожиданно, на ломанном русском, спросил один из вернувшихся с промысла мужиков.

Данил выматерился.

– Да наконец-то! Наконец-то кто-то по-нашему говорит! Военные мы… с базы пришли. Вашим помогли. Медведи напали, мы их убили…

***

С появлением кого-то, кто более-менее говорил на русском, общение между местными и пришлыми худо-бедно наладилось. Конечно, не все было понятно из ломанной и неправильной речи охотника, но общее положение дел капитан с сержантом разобрать смогли. Дэнси рассказал, что вчера они отправились к соседнему скиту, посмотреть, что там стряслось. До этого туда ушло несколько человек, обменять рыбу на жир, но, так до сих пор и не вернулись. Как оказалось, тот скит был уничтожен. Тогда Дэнси повел людей обратно, почуяв беду для своей семьи. По его словам то, что произошло – не укладывается ни в какие рамки окружающего мира. Белые медведи никогда прежде в их краях не объявлялись. Они, как правило, живут ближе к воде, намного дальше на север. Что вынудило сбиться хищников в одну стаю и устроить набег на поселения – осталось для разведчиков загадкой.

– Это начался летом, – усевшись у разведенного прямо в юрте огня, рассказывал охотник, немного расслабившись после разговора с односельчанами о случившемся вчера, и проникнувшись благодарностью к гостям. – Наш охотника отыскал труп звери. Мы таких еще не видать. Нойд назвать его демоном. Следы, вести с гор, а сдохнуть он от голода и холода. Мы тело трогать бояться, ждать, когда Василий вернется с летних пастбищ. Он тогда с Негостаем изучать какой-то мох ходить.

– Василий? – услышал нормальное для уха русского человека имя Данил.

– Да. Ученая. Василий. Приехать давно, жить с нами… Как это сказать… – охотник нахмурился. – Экспедиция! Много раз приезжать, мы его знать, он нас знать… Василий прийти, смотреть, говорить, что опасность! Мы труп сжечь. Много дров ценных потратить, но сжечь! Василий умный! Дэнси ему верить! Великий Нойд ему верить! Все ему верить… Потом странность приходить. Холод лютый, с-собака! Снег странный. Затем мертвые вставать. Первым бабка Трефилка встать. Старый бабка, умереть от сердца. Мы ее хоронить, а она вставать! Мы радоваться, но потом горевать. Бабка глупый стать, дикий! «Дух, вселиться в ее тело» – так Нойд говорить. Бабка тоже сжечь. И тех, кого она кусать. Потом зима прийти. Совсем плохо стать. Вертолета не летать, посылка не возить. Олень болеть. Стада потерять за неделя! Червяк проклятый съесть!