Текст книги "ШТОРМ. За бурей не всегда приходит рассвет (СИ)"

Автор книги: Николай Малунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Глава 14. «Герой погиб! Да здравствует герой!»

***

Полчаса до катастрофы.

Окрестности военной базы РФ «Полярка».

Сильная боль сковала тело так, что Наталья не смогла сначала даже вздохнуть.

– Схватки! – пришла мгновенная мысль. – Это схватки!

Корча и выбивая из девушки дух, спазм длился примерно минуту. Когда стало чуть легче, она смогла отдышаться.

– Что делать, что делать? – зашептала она сама себе, в такт горячему дыханию.

Обежав взглядом окрестности, Чернова пришла к закономерному результату – делать это здесь – никак нельзя. Петров улетел, никого рядом нет, а ей нужна профессиональная помощь. Роды сами по себе дело сложное, а тут еще и с такими… С такими обстоятельствами. Ноги похолодило ветром. Воды отошли! А она и не заметила. Снова в животе и ниже стало нарастать неприятное чувство.

– Сколько… Сколько времени…

Голова совсем не соображала. Мысли в панике разбежались по окрестным сугробам и замерзли в них напрочь.

– Раз, два, три… – начала считать в слух Наталья, почему-то твердо подумав, что ей важно знать время между порывами… Или время самих схваток… Не важно. Нужно просто считать! Сконцентрироваться на счете!

Снова боль. Глаза закрылись сами собой. Наталья инстинктивно приняла позу эмбриона. Уф, уф, уф, – задышала она чаще, пытаясь пережить невероятную боль.

– Еще рано, потерпи, потерпи…

Она с трудом снова встала. Трудно, больно, а что делать? Тут рожать нельзя. Нужно к людям! В тепло! Желательно… Снова боль. Желательно к кому-то из научных сотрудников. Найти такого, захватить, если будет нужно, заставить провести операаааааа… Опять приступ боли. Уф… В общем, надо двигаться. Надо дви-гать-ся.

Единственной правильной мыслью, была – «Добраться до «Полярки». Авось, сразу не убьют, войдут в ее положение и помогут. Потом уж как-нибудь все решится. Данил тут рядом, Николай тоже. Вытаща-а-а-а-а-ат… она поморщилась от новой волны боли. Идти. Идти…

Колени дрожат, слезы на глазах почти сразу превращаются в изморозь, сердце бьется, и дыхания не хватает. Но надо, надо...

Наталья поковыляла в сторону базы. Не так и далеко, но и не близко. "Может ей вообще удастся за местных сойти?" – Проскользнула очередная шальная мысль. "Ну, за тех, кто прибыл с корабля. Вдруг они друг друга еще плохо знают, да и к беременным даже у вояк отношение иное… Лишь бы на Решетова не нарваться!" Ай… Больно… Идти, идти…

Как она добралась до ворот, Наталья помнила смутно. Голова к тому времени, казалось, вот-вот разорвется от боли. Она вся вспотела. Ей не хватало воздуха и каждый шаг болезненным ударом отдавался под дых, но она это сделала.

Совершенно не обращая внимания на неприглядную картину вокруг, девушка, едва уже держась на ногах, буквально ввалилась в бетонный мешок коридора. Зрение, ослепленное белым снегом, не сразу пришло в норму. Продвигаясь вдоль правой стены на ощупь, она отыскала, судя по ручке – дверь. Открыла, вошла на подкашивающихся ногах.

Боль прострелила от пяток по задней стороне ног, через ягодицы в спину, оттуда в позвоночник и мозг. Чернова упала, заплакав. Прикрыла дверь.

– Эй, – донесся чей-то голос и Наталья мысленно вздрогнула.

Мысленно – потому, что тело отказалось ее слушаться. Под коленями сухожилия натянулись так сильно, что казалось, они вот-вот ей ноги местами поменяют, перекрутив в судороге.

– Вы ранены? – Чьи-то руки коснулись ее. – Ой!

Женский голос. Это… Хо-ро-шо… Наталья вскрикнула. Жен-щи-на. Э-то. Хо-ро-шо. Это о-о-о-чень хорошо!

– Я… рожаю… – едва смогла выдавить из себя Наталья. – По-моги…

– Ох, тыж, мать твою, – донесся второй, мужской, голос из мрака, в который Чернова начала стремительно проваливаться.

– Давай, скорее, оттащите ее в угол…

– Ты сума сошла?! Прямо тут будешь…

– А что…

– Она же…

– И?

Слова доносились все реже и тише. Стук собственного сердца в ушах заглушил все, нарастая, с каждым ударом раскачивая тело до того момента, пока Наталья наконец-то не потеряла сознание, провалившись с блаженное беспамятство.

***

Приходила в себя она долго и мучительно больно. Первым что Наталья ощутила – резкий запах медикаментов. Вторым ощущением была резкая боль в глазах, причем даже не от показавшегося ярким света, а от простейшего движения зрительными органами. Затем, слово отклик от второго пришло третье – боль по всему телу. Ей показалось, чтоее выкрутили, как постиранное белье и побили палками.

На то, чтобы прийти в себя окончательно потребовалась буквально секунда. Мысли быстро, хоть еще и были вялыми от наркоза, заставили ее взбодриться. Чернова дернулась, но удерживавшие путы не сплоховали. Звякнуло железо.

– О-о-о-о! – раздался до тошноты знакомый противный старческий голос откуда-то из вне поля зрения через секунду. – Голубушка очнулась!

Появилось ехидное лицо Решетова. Старик масляно улыбался. Сложив руки на груди, он их мелко-мелко потер, от чего сразу же стал похож на зайца, но через мгновение приобрел более точное сравнение – муха. Жирная, зеленая, вонючая, навозная муха.

– Хорошо! А я уж думал что все, лапки протянешь! А нет. Но это даже к лучшему, может, успеем поговорить!

Наталья попыталась напрячь мышцы, чтобы выбраться из оков, но все что у нее вышло – это поочередно подвигать коленями, да вяло – рукой, в которой все еще находилась игла капельницы.

– Куд-да, со-бралась?! – притворно удивился Решетов. – Лежи, лежи, тебе нельзя ходить. Мы же еще не закончили…

Чернова рыкнула. Что с ней сделали ‑ она поняла практически сразу. Тут никаким аналитическим складом ума обладать не нужно. Ребенка в ней больше не было.

– Сышь, ты… – пьяным языком начала было Наталья но замолчала, тяжело переживая подкативший вдруг приступ тошноты и головокружения.

Препараты, которыми ее напичкали, еще не перестали действовать, а резкими движениями и стрессом Чернова спровоцировала ускорение сердцебиения и, как следствие, еще более активное действие веществ.

– А ты не поменялась, Наташенька, – улыбнулся Решетов, поджав губы.

Его взгляд скользнул по ее телу.

Чернова вздохнула, попыталась успокоиться. Нагота ее не смущала. Сейчас ей было не до этого. Что с ребенком, где он, что с ним? – Это было узнать куда важнее собственного обнаженного тела под масленым взглядом старика.

– Что. Те-бе. Ну-жно? – едва проговорила она, сглотнув кислые слюни. – Где… Ре-бе-нок… Что с ним?

– Много чего, – еще шире улыбнулся старик. – Даже больше, чем ты предполагаешь! А с образцом… С ним все хорошо. Не переживай. Он находится под наблюдением и контролем. – Решетов помолчал. – Нужно признать, ты молодец, Наташенька! Рискнула пойти на такой опасный эксперимент! – профессор притворно похлопал в ладони. – Настоящий ученый! И ведь получилось! – старик явно радовался своему доминирующем во всех смыслах положению. – Жаль, что-о-о-о… – Он вздохнул. – Жаль что пришлось вот так… Но время нет и оно диктует свои правила. Не мне вам рассказывать о самоотдаче и самопожертвовании ради науки…

– Науки! – фыркнула Наталья, собираясь с силами.

– Именно ей! А ты не согласна? Вот то, что ты сделала и то, что я продолжу – именно она же и есть! Настоящий ученый должен уметь рисковать! Ставить на кон все! Развивать свою идею, если он в ней уверен! – он указала ладонью на девушку, словно говоря, вот, посмотрите, это она и сеть! То, о чем я говорю! – Я уже сделал все необходимые анализы. Ты, по истине, гений! Тебе удалось совершить невероятное!.. Ну, и сэкономить мне несколько лет экспериментов! За что вам наша благодарность. Мне вот интересно, как ты это сделала? ЭКО? Наверняка… ну не спала же ты с… ним… Не раскроешь формулу? – Наталья дернула щекой. – Ну, я так и думал! – Цокнул зубом Решетов и двинулся куда-то в сторону. – В любом случае мутанта мне будет достаточно.

Наталья дернулась, выгнулась, силясь удержать старика в поле зрения. Что он сказал?! Она была готова в этот момент разорвать старика зубами! Гавнюк старый!

Решетов вернулся через полминуты, держа в руках колбу с… Младенцем в руках в огромной банке, похожей на пробирку.

– Познакомьтесь... – ехидно улыбнулся старик, всколыхнув инкубатором.

Здоровый на вид ребенок болтался в маслянистой жидкости, посасывая большой палец и мирно спал, не смотря на тянувшиеся от основания инкубатора к надетой на голову полупрозрачной сеточки провода, и воткнутые в худенькие ручки и ножки иглы капельниц, по трубкам в которых текла желтоватая жидкость.

– Что. Ты. Делаешь?! – тяжело ворочая языком, выкрикнула Наталья, пытаясь разглядеть полуотвернутое лицо младенца.

Вроде, нормальный, – отметила она со страхом и замиранием сердца. Ручки ножки, голова – все обычного размера. Никаких видимых мутаций… Но, это еще ни о чем не говорило. То, что младенец в колбе не совсем человек – она понимала как никто другой. Понимала мозгом, но не душой.

– Обучаю, – сощурился, словно мартовский кот Решетов. – Доделываю твою работу! Совершенствую! У тебя почти получилось, а я только подправлю кое-что, и вот тогда, в дальнейшем, с этим материалом уже можно будет работать!

– Что... – непонятно даже для себя, то ли спросил, то ли хотела что-то сказать Наталья.

– У-со-вер-шен-ству-ю!.. Сейчас обучим, вложим мою основную базу, блоки ментальные поставим… подкачаем тут, откачаем там и получим базовый материал, а из его ДНК и стволовых клеток потом можно будет создать нормальный образец, без всех этих поправок и вашего поломанного гена, Наталья… У тебя получилось формулу составить почти идеально, но ты, как и я уткнулась в проблему одного, но, зараза, самого важного гена, отвечающего за жизнеспособность всего организма. В твоем гиганте иммунитет считай, приобретенный, а тут, в образце, – Решетов вновь встряхнул банку. – Здесь он природным должен быть. Но против природы не попрешь, по крайней мере, так просто. Потому я чуть поправлю сейчас его геном, обработаем препаратами и вот уже его… клон, можно так сказать, будет более совершенным. Иначе мы сталкиваемся с проблемой отторжения. Ты же изучала этот вопрос? – Профессор усмехнулся. – По глазам вижу, что изучала. Я даже поверхностно глядя, понял, что даже тот твой гигант не жизнеспособен… Сколько ему оставалось? Месяц? Два? Горит… – старик вздохнул, поглядел на младенца. – Они все горят изнутри. Сами себя сжигают. Потому им нужен холод… Да. Мне это очень знакомо, но я нашел способ как это исправить.

– Не тронь ребенка! – прорычала Наталья.

– Ребенка? Ха! Наташ, это не человек. Пойми! Это мутант! Ну и он все равно вряд ли больше двадцати лет проживет. Наши симуляции показали такой предельный срок жизни. Один шанс на миллион что он смог бы протянуть больше двадцати циклов. Я даже больше скажу, с вероятностью в 90% он погибнет на первом же годе жизни. Так что забудь. Это эксперимент! Относись к нему так. Тебе нельзя волноваться. У тебя зараженная кровь. Тебе самой-то пару часов осталось от силы. Иммунитет конечно у тебя сильный, но вот он, – Решетов снова посмотрел на банку. – Он тебя знатно кровушки попортил… Хах! Такой маленький, а уже! – усмехнулся Решетов своей шутке. – Ну ладно, надо сворачиваться. Что-то я разболтался. Надеюсь уже все, что нужно было/ погрузили, включая вашу подружку. Твои друзья дел наделали на поверхности, упертые какие! Так что мы временно переместимся в более безопасное место. Вас, к сожалению, взять с собой не могу. Мест, понимаете ли, маловато. Так что-о-о-о… Спасибо, как говорится за сотрудничество и удачи в ваших… окончаниях. Привет всем передавайте…

– Ты… Урод… – скрежетнула Чернова зубами, сжимая в бессильной злобе кулак.

В этот момент база вздрогнула. Сильный взрыв, произошедший где-то наверху, заставил вещи на столиках задрожать. Звонко зазвенели ложки в кружках, заволновались растворы в колбах, тревожно мигнул свет, возмущенно запищали блоки бесперебойников.

Решетов вздохнул. Через мгновение закрякала сирена.

– Ну вот, – притворно-разочарованно вздохнул он. – Опять они там что-то ломают! Какие неугомонные у вас друзья! Но ничего, ничего. Мой подопытный сейчас их остановит… Я над ним хорошо поработал…

Решетов двинулся куда-то в сторону. Наталья дернулась, чтобы сделать хоть что-то, мысленно обругала себя за то, что пропускала уроки физкультуры и делала упор на мозги. Нормально развитому человеку наверняка бы удалось разорвать ремни или поломать крепления, а вот ей… Рывок. Еще… Нет. Не выходит. Вокруг тем временем все пришло в движение. Люди заволновались. Кто-то даже коротко пробежался. В воздухе повисло напряжение. Чернова изо всех сил дернулась еще раз. Каталка под ней вздрогнула, но только и всего. Тогда она зажмурилась и стала искренне верить в чудо.

И чудо произошло… Оно не могло не произойти, ведь снаружи явно все шло не по плану, и этот хаос наверняка внесли Данил с Николаем. Сейчас они придут и камня на камне от этого места не оставят! Сровняю с землей… со льдом эту чертову базу! Порвут на кусочки всех тут к чертовой матери и спасут ее…

Наталья помотала головой. Ага, два раза! А кто о ней знает-то?! Ее же высадили снаружи, сказали сидеть и не дергаться, а она тут!

Николай, конечно, мог как-то почувствовать ее, а Данил, вернувшись, не обнаружив, смекнуть, куда девушка отправилась, но… это все так слишком сложно, тонко и на грани совпадений. Однако, раз они тут, и действуют по плану – спасают мир, пытаясь добраться до полковника с Валентином, а попутно Алису, ей лишь нужно подать им какой-то знак. А потом спокойно лежать и не дергаться.

Профессор быстрым шагом прошел мимо нее, направился к двери. Он выглядел злым.

– Ваши друзья опять все испортили! – услышала Чернова обрывок его речи. – Не имеется им! Срочно улетаем!.. – кинул он кому-то в рацию, направившись к дверям лаборатории. – Я эвакуирую образец. Заберите ме…

Он не договорил. Дверь сама открылась прямо перед его носом. Даже не так. Не открылась и не перед носом. Она распахнулась, больно ударив старика по этому самому носу и… Лаборатория тот час же наполнилась страхом и ужасом, гонимыми зловещим клекотом десятка зараженных, ввалившихся в помещение.

Первые вбежали так резво, что охрана даже не сразу сориентировалась. А когда кто-то все же выхватил оружие, было уже слишком поздно.

Мертвецы оказались слишком близко и заполняли оказавшуюся внезапно какой-то маленькой лабораторию через чур быстро. Стрелять было уже нельзя, да и бессмысленно. Автоматов охрана не имела, а зараженных, казалось, насчитывалось никак не меньше полусотни. Пистолетом тут не отбиться. Всего за десяток секунд вокруг разыгрался настоящий ад. Кто-то все же начал стрелять, но казалось, что пальба была хаотичной.

Наталья задергалась. Она видела как профессор, получив удар дверью, упал и отполз к стене, прижав к груди пробирку с младенцем. Открытая дверная створка закрывала его от взгляда зараженных, но стоило последнему войти, как Решетов наверняка бы попытался сбежать. Сделать этого ему Чернова позволить не могла.

Рывок. Еще… Когда твоя жизнь висит на волоске, вокруг рычат, кричат, булькают горлом и прочими отверстиями в телах умирающие люди, силы берутся словно из неоткуда. Между ближайшим мертвецом и ней – расстояние совсем не большое. Мужчина с обглоданным и обмороженным лицом кинулся на нее с самого входа. Скованная, без возможности оказать сопротивление она являлась главным блюдом шведского стола для всегда голодных зомби. Перед глазами встала картина, как мертвецы, обступив каталку, разрывают ей живот, вытягивают из еще живой девушки внутренности и, смакуя, порыкивая от удовольствия, наслаждаются пиршеством. А она еще жива, дергается от непереносимой боли, но ничего не может сделать…

Ужасное зрелище придало сил. Девушка вновь дернулась всем телом, вкладывая силы, предчувствуя, что это ее последний рывок. Каталка наклонилась на бок, зависла на мгновение и грохнулась в другую от мертвеца сторону. Раздался звон. Вместе с каталкой упали и рассыпались по полу еще какие-то металлические инструменты, что-то разбилось, деревянно стукнуло, влажно чавкнуло… но звуки смешались с всеобщим гвалтом, выстрелами и падением мебели, так что никто на этот конкретный случай особо даже не обратил внимания. Сейчас каждый, кто находился в лаборатории, боролся за собственную жизнь. А Наталья – сразу за две! Потому стараться ей тоже нужно было вдвойне.

Ремни такого падения, естественно, не выдержали. Или они не были рассчитаны на такую нагрузку, или ответственный за фиксацию схалтурил, но ремень, удерживавший ее тело в районе груди, оставив ожог от рывка, треснул и разорвался.

Не долго думая, Наталья, прикусов губу от резкой боли, прокатившейся по всему телу, культей смогла дотянуться до ремня второй руки. Раненную руку фиксировать ей не стали – наверняка посчитав, что ей девушка не сможет оказать какое-нибудь маломальскоесопротивление, а зря! Когда зверь загнан в угол, он способен на многое!

Резкая боль, выстрелившая в глаз, заставила ее вскрикнуть, но Чернова не остановилась. Сжав зубы сильнее, девушка сумела подцепить бинтом культи стальную пряжку и неуклюже оттянуть ее в сторону так, чтобы язычок зажима отщелкнулся. Вовремя. Мертвец ударился в кровать с другой стороны. Ее тряхнуло. Что там происходит, девушка не видела, но, судя по звукам, кто-то еще пока живой отбивался от не совсем уже живого. Прямо за тонкой перегородкой из кровати, стоял неприятный хруст и слышался булькающий звук. Наталья телом ощущала возню у нее за спиной, от чего становилось только страшнее.

Сердце пропустило удар. Чавканье, казалось, раздавалось над самым ухом. Под боком стало сыро и тепло. Скосив глаза, замерев, Наталья увидела растекающуюся под ней лужу крови. Внизу живота кольнуло, словно кто-то изнутри схватил ее за кожу и потянул, выкручивая, вовнутрь. Губы задрожали, на глазах появились слезы, но она удержалась, лишь выпустила сквозь зубы остатки воздуха из легких.

Чавканье продолжалось. Крик и паника в лаборатории не стихали.

Девушка аккуратно отвела освободившуюся руку, дотянулась до раскиданных по полу инструментов. Скальпель – такое себе оружие, но человека им убить вполне возможно… Можно в порыве схватки и горло вскрыть и при неосторожной операции сосуд перерезать, и морду так располосовать, что коллектор не узнает, а вот толстый череп мертвеца пробить таким предметом вряд ли было возможно. Даже если в глаз ткнешь, и то не факт что достанешь до мозга. У некоторых и при жизни-то он размером с орешек… Да и вообще, против мертвеца – это одноразовое оружие – обратно можешь не достать, если неудачно ткнешь. Но ее целью был не мертвец. Зараженные волновали ее сейчас меньше всего.

Наталья, снова переждав спазм боли, аккуратно согнулась. Тело болело. Операция не прошла не заметно. Швы закровили, кожа лопнула в двух местах, но ей было плевать. Скорее всего, рывок, который она запланировала, будет для нее последним. Ей всего-то нужно было дотянуться до старика любым способом. Даже ценой своей жизни.

Нужно было его остановить! Малышу мертвецы ничего не сделают. Вряд ли для них он выглядит аппетитно, а Данил с Николаем рано или поздно доберутся до лаборатории и спасут его. Ее – уже вряд ли. Тут без помощи квалифицированных врачей не обойтись, а если то, что говорил Решетов, действительно, правда и она отравлена, то и нечего даже мечтать о дальнейших планах. Ее жизнь закончится здесь и сейчас – накачивала девушка себя адреналином. Нужно действовать! Малышу страшно! Его нужно спасти! Им перерезали пуповину, но незримую связь ребенка и матери не разрушить простым отрезанием плоти.

Силы пришли, словно из неоткуда. Конечно, если бы Наталья могла смотреть сквозь предметы, она бы увидела, что заточенный в капсулу младенец открыл свои ярко синие, почти фиолетовые глаза и смотрит на нее словно через пространство, пока еще неумело напитывая маму энергией. Она бы смогла понять, что все последние минуты, она действует уже не совсем по собственной воле… Что это его пробудившееся сознание ведет ее, помогая, усиливая собственные эмоции и желания, словно приправа в лапше быстрого приготовления.

Собрав дух и силы в кулак, а ноги под себя, Наталья выстрелила собой как пружиной.

Боль пронзила ее молнией, но тело уже было не остановить. Пара зараженных среагировали на нее, немного заторможено, не своевременно, что позволило девушке преодолеть половину расстояния быстрее, чем она думала. Но быстрее, это не означало – мгновенно. Это чуть медленнее, чем бы ей хотелось.

Ее схватили за руку, попытались остановить. Чернова выдернула культю, при этом, чуть было не упав, от новой вспышки боли. Но та же боль придала ей еще больше сил. Начало действию положено. Оставалось лишь завершить маневр. Тело слушалось плохо, но многого девушка от него не требовала. Главное ноги переставлять, держать вертикальное положение и крепко сжимать скальпель, который она вонзит в испуганную рожу Решетова. А она все ближе и ближе.

Пять метров… ноги скользят по уже мокрому от крови полу.

Четыре метра… Голова предательски кружится, и Наталью начинает заваливать на бок.

Три метра. Решетов пытается вскочить, но не успевает… Вытягивает руки в надежде закрыться, защититься.

Два метра. Старику все же удается опереться спиной о стену.

Метр…

На лице ученого отпечатался ужас. Настоящий. Древний. Такой, который сковывает все тело, заставляя мышцы деревенеть. Мозг ученого словно сжали тисками. Он не мог оторвать взгляда от разъяренной женщины. Обнаженная, вся в крови, со злобным лицом… и развивающимися волосами. Она была ужасна и прекрасна одновременно. Смертоносна и невинна. Решетов не мог описать собственных чувств в этот момент. Он хотел бежать и отдаться этой прекрасной воительнице без остатка. Обругать и признаться в любви. Унижать и восхвалять. Вырвать ей сердце чтобы растоптать и подарить свое… Сейчас она стала его целью жизни и ее концом.

Малыш закрыл глаза. Силы покинули его. Решетов вздрогнул, выходя из транса. Но было уже поздно. Острое лезвие скальпеля вонзилось ему в горло, вскрывая кожу, продираясь меж хрящами в трахею. Наталья вложила в удар все оставшиеся силы и инерцию разогнанного тела. У нее была всего одна попытка. Суицидальная. Последняя.

Они упали вместе. Решетов – захрипев, пытаясь перекрыть рану в горле. Наталья – обессилено, так, словно из нее вынули скелет. А сверху на них – два бывших подчиненных профессора. Голодных. Ничего не понимающих, жаждущих лишь крови и человеческого мяса.

***

Те же полчаса до катастрофы.

Военная база РФ «Полярка».

Первый надземный этаж.

База гудела как огромный улей. Гул голосов, перемешанный с кряканьем сирены, сбивал и отвлекал внимание. Красные всполохи аварийных ламп не давали сосредоточиться, пугая своими тенями.

Данил шел вперед осторожно, перекатываясь с пятки на носок, стараясь не шуметь. Автомат плотно прижат к плечу, мушка следует за невидимой точкой в пространстве примерно на уровне груди теоретического противника. Конечно, убивать просто так он не хотел. Он бы вообще хотел обойтись без жертв, но кто его будет спрашивать? Для обитателей базы, обычных солдат, выполняющих приказ или людей Резникова, он, капитан Данил Петров – теперь "враг номер один". В него будут стрелять без вопросов и разговоров, так что выбора у него нет. Хотя был… Данил снова мотнул головой.

– Задолбал! – прорычал он сам на себя.

Опять в голове сомнения: «Ему это все зачем? Мало смертей?» Друга больше нет, ему, так-то по хорошему, теперь все равно. Он уже в Вальхалле, в краю вечной войны или где там еще? Что таким, как они уготовано после смерти? А Байкал еще тут. Живой. Тоже пока «еще». Можно было бы уйти, но вот в том и загвоздка. Всегда во всем виновата эта ма-а-а-аленькая частичка «бы». Частичка-неуверенность. Если БЫ, что было БЫ… Но оно ведь как? Петров давно уже для себя решил: лучше плохо, но без сожаления, чем хорошо, но вот с этим «бы»… Да, дурак, что сюда полез… Что во все это встрял, но что теперь? Теперь надо как-то вылазить… И эта самая «бы» сейчас не давала ему просто развернуться и пойти обратно. Снова. Да, друга больше нет. Но он-то есть! Он тут, он жив! Нет! Решил – делай. А сделал – не сомневайся!

Впереди мелькнула тень. Данил замер на полушаге. Тень тоже замерла. Настала относительная тишина.

– Ты кто? – раздался наконец-то из темноты голос неизвестного.

– Майор Иванов, – расслышав молодой, неуверенный голос ответил Данил.

Тишина.

– Вы с корабля?

Данил улыбнулся.

– Да! Мы с корабля. Что тут у вас произошло? Нас отправили разузнать и вам помочь.

– Да сами не знаем... Прорыв... А где остальные? Кто с вами?

– Да хрен его знает! У вас тут как в катакомбах! Ребята у входа мертвяков встретили, я пошел узнать, что у вас тут творится!

Снова тишина. Затем шорох. Тень отлипла от стены, неуверенно сделала шаг вперед. Данил опустил автомат. Ситуацией нужно было пользоваться, пока неразбериха играла ему на руку.

– Где штаб? Мне нужно доложить полковнику о ситуации. У вас связь не фунциклирует! – добавил Данил командным голосом, когда парнишка приблизился и вышел на освещаемый аварийной лампой участок коридора. – Ты кто? Как звать?

– Игорь… – моргнул парнишка.

Совсем молодой, лет, наверное, двадцать. В очках, лицо в крови, напуган. В руке какая-то железяка.

– Звание? – более строго спросил Петров, соображая, как воспользоваться замешательством паренька.

– Рядовой! – выпрямился назвавшийся Игорем.

– Ну, – сделал вопросительное движение Байкал. – Фамилия, рядовой? Давай скорее, не тяни кота за яйца… Времени нет! Там мертвецов пол коридора и горилла трехметровая… Рожай давай уже…

– Рядовой Игорь Петров! – еще больше вытянулся парнишка и Данил мысленно хмыкнул. Однофамилец…

– Давай, в штаб веди! Тут у вас черт ногу сломит, пока доберется…

Игорь замешкался, но быстро сориентировался.

– Да-да, товарищ майор, нам туда…

***

База оказалось запутанной. Было похоже на то, что ее схему срисовали с маршрута пьяных червей. Одни повороты, изгибы, подъемы и спуски. Зачем? Для чего? – было не понятно, но все это наверняка имело какой-то смысл. Возможно, такая схема была обусловлена местом расположения воинской части – льдами, шельфами, рельефом и боги знают, чем еще. Как военным удалось выстроить такой бункер, да еще в условиях вечной мерзлоты и полярной стужи, Данил ума приложить не мог. Но результат впечатлил!

Они спустились на три этажа ниже, и затем сделали еще пять поворотов, прежде чем дошли до нормально освещенного сектора. По пути им встречались люди, но Данил старался вести себя спокойно. Игоря узнавали, а вместе с ним пропускали, не обращая особого внимания, и чужака, идущего с ним. Байкал старался вести себя подобающе. Прямая осанка, четкий шаг, острый взгляд. И максимально недовольное хлебало, словно тог осамого супа поел из семи различных сортов колбас. Стоило кому-то только подумать спросить о том, «а что это за хрен с тобой», как Данил тут же командным голосом находил, по его мнению, праздношатающемуся солдатику, дел на месяц вперед. Сразу вспомнилась родная армия.

– А навыки-то не пропьешь, – удивляясь, откуда что берется, ухмыльнулся Данил, когда он в очередной раз отправил таскать круглое и перекатывать квадратное кажется, какого-то капитанишку…

– Там, – указал пальцем солдат, когда они дошли до очередного пандуса, ведущего ниже. – Вперед по коридору, не ошибетесь. Большие двери.

– Спасибо, рядовой, – отмахнулся от него Данил как от надоевшей мухи. – Дальше я сам. Ты пока давай за рацией смотайся, моя села… Надо ребятам звякнуть. Объяснишь им, куда идти, а то они так до весны там будут плутать…

Игорь отдал честь и рванул куда-то назад по коридору, а Данил неспешно двинулся вперед, обдумывая дальнейший план. А его, к слову, и не было! Так что и обдумывать было тоже нечего! Он вообще не думал о том, что будет делать. Как-то не успел. Его задачей было отыскать Алису… А для этого, скорее всего, нужно было найти Валентина. Но раз уж он оказался в самом логове, то можно заодно и полковника прихлопнуть. Только бы они там все вместе были и ему хватило времени… И патронов!

Спустившись по лестнице, Петров дошел до двери. Взявшись за ручку левой рукой, он поудобнее положил руку на рукоять автомата, висящего на груди, стволом вниз. Эх, – запоздало подумал он, – надо было патронами разжиться… Ну да ладно! Авось хватит! Чуть опустив голову, чтобы его узнали не сразу, Байкал вошел, словно в омут с головой нырнул.

И сразу же вынырнул.

В штабе никого не было. Нет, не так. В штабе не было того, кто ему был нужен! Пара дежурных на телефоне, один у компьютера и все.

Люди посмотрели на вошедшего, переглянулись.

– Где все, мать вашу? – мгновенно сориентировавшись, рыкнул Байкал, зло глядя на солдат.

– Э-э-э, – начал было тот, что сидел за радиостанцией.

– Майор Петрушин! – представился Данил и быстро, уверенно прошел на середину круглой комнаты.

На дальней стене висел огромный монитор с картой мира, по которой ползли различные точки и пометки. Справа стояла группа компьютеров из трех рядов по четыре штуки, слева – большой штабной стол для брифинга, правее место радиста или связного и все. Как-то пустовато. Хотяяяя… Петров прикинул. Человек десять смена, не более. Зачем тут больше народу держать? Остальные, наверное, на боевых постах снаружи быть должны, или отдыхать, или заниматься излюбленным армейским делом: парко-хозяйственной деятельностью.

– Где. Все? – еще раз, делая паузы, повторил Данил, надвигаясь на радиста.

Этого, в случае непредвиденной ситуации, нужно было валить первым. Вроде лейтенант, судя по пагонам… Старший офицер, должен быть самым сообразительным.

– Полковник где? Или Валентин Олегович! У меня срочный доклад с поверхности! Почему рация не отвечает, мать твою, лейтенант! – Байкал перешел на рык, навис над связистом, который от такого напора сел обратно на свое рабочее место.

– А… Э…

– Там бойня, а ты тут блеешь! – продолжал импровизировать капитан. – Где начальство? Где замком? Кто за главного?! Вы что, все тут, охренели?!

– Валентин Олегович в лаборатории должен был быть, – попытался собрать мысли в кучи связист. -Вместе с товарищем полковником и майором… И доктором… ученым этим… профессором…

– Ну?! – через пару мгновений сверления взглядом лейтенанта нетерпеливо потребовал Данил. – Лаборатория ваша где?! – видя не понимающий взгляд младшего офицера, сжал скулы Байкал.

– А! Это назад по лестнице, направо и ниже… Пятый этаж. Лифт там слева…

– Вниз слева… – рыкнул, немного поразмыслив, Байкал. – Рацию проверь! Лейтенант, какого хера до тебя не докричаться!?

Лейтенант сглотнул, покосился на станцию, хотел было что-то сказать, но передумал.

– Так работает все… товарищ… товарищ… майор… Вот… – лейтенант поднял наушники с приборной панели, показывая что устройство работает и в полном работоспособном состоянии.