Текст книги "В воздухе - испытатели"

Автор книги: Николай Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Обрыв шатуна, товарищи.., Вот оно слабое место в "стопятом"! – дал заключение подошедший старший инженер полка инженер-майор Мазалов.

– Да, обрыв... – почесал затылок стартех Асалхаев. – Но будет мотор, товарищ инженер-майор, и завтра к обеду самолет уже будет готов к облету!

Летчики, техники, окружив Ермолаева, начали бурно поздравлять его с первым боевым вылетом и... оборванным шатуном.

...Закончился боевой день. У землянки КП построен летный состав.

– Направо равняйсь! Смирно! – подает команду командир полка Валентик. Летчик Ермолаев, выйти из строя!

Ермолаев печатает три шага вперед.

– Товарищи, – говорит Валентик, – сегодня мы были свидетелями того, как в трудной боевой обстановке – при отказе за линией фронта мотора и преследовании вражескими истребителями – экипаж младшего лейтенанта Ермолаева, проявив отвагу и мужество, отлично выполнил боевое задание на разведку. Товарищ Ермолаев, поздравляю вас с первым успешным боевым вылетом! От лица службы объявляю вам благодарность!

– Служу Советскому Союзу! – гордо отвечает Ермолаев.

– С сегодняшнего дня вы – боевой летчик, – тепло произносит Валентик. Становитесь, товарищ Ермолаев, в строй.

– Есть, встать в строй!

А вот еще один случай. Произошел он в боевом вылете на бомбометание с пикирования по укрепленным позициям врага в населенном пункте Саур-Могильный. Ермолаев тогда летел правым ведомым у командира эскадрильи Генкина.

...Эскадрилья у цели. Подана команда "Приготовиться к пикированию!". В это время ударили зенитки. В воздухе появились вражеские истребители. Но эскадрилья Генкина идет к цели колонной звеньев.

Между шестеркой наших "яков" и восьмеркой "мессеров" завязался жестокий бой. Даже при солнечной погоде видны фейерверки пулеметно-пушечных трасс.

Звено Генкина атакует цель.

Сбросив бомбы, самолеты выходят из пикирования.

А зенитки бьют и бьют! Разрывы их снарядов ложатся рядом с самолетами звена. В этих условиях трудно применить противозенитный маневр.

Машина Ермолаева резко вздрагивает от трех, близко разорвавшихся снарядов. Осколки пробивают фюзеляж и крылья, оставляя в них рваные "раны". "А это что? – спрашивает мысленно сам себя Ермолаев, когда его самолет приблизился к самолету Генкина. – Ага, понятно: у машины командира не убрались тормозные решетки..."

Затянув секторы газа, применив механизацию крыльев, Ермолаев с трудом удерживает свой самолет в строю. Левый ведомый ушел вперед и начал маневрировать, чтобы пристроиться к нему. Слева проскакивают, второе и третье звенья эскадрильи: имея огромную скорость на выводе из пикирования, они не могут пристроиться к самолету командира и тоже уходят вперед.

Вражеские зенитчики сосредоточили теперь весь свой огонь на машинах Генкина и Ермолаева, идущих на небольшой высоте и скорости.

– Командир, слева сзади два "мессершмитта"! – раздается тревожный голос стрелка-радиста Игошина.

– Стреляй по ним! Только спокойно прицеливайся! – отвечает решительно Ермолаев.

"Мессершмитты" уже близко. Не теряя времени, они заходят на атаку. Ох, как любят они атаковать отставшие самолеты!

Дружным огнем пулеметов штурманов и стрелков-радистов атака врага отбита. А вслед за этим, спикировавшим с высоты "яком" сбит ведомый "мессер".

Штурман эскадрильи Георгий Раицкий, приспособив к трансмиссии механизма уборки решеток свой поясной ремень, быстро убрал их. Машина Генкина приобрела скорость и маневренность. И вскоре боевой порядок эскадрильи был восстановлен.

Все наши самолеты вернулись домой.

На разборе боевых полетов капитан Генкин сказал:

– Молодец, Ермолаев, что не бросил в бою командира!

– Товарищ командир, мы живем и воюем по суворовским правилам: сам погибай, а товарища выручай! – ответил Ермолаев. – Да и удержаться в строю, оказывается, можно!..

Это был ответ гвардейца, фронтового испытателя. Да, да! Фронтового испытателя! В то время мало кто знал, можно ли привести, например, самолет к своему аэродрому, когда пробит бензобак и льется в воздух бензин, когда далеко за линией фронта отказал мотор, когда ранен летчик и так далее. Можно ли удержаться в строю, когда у самолета ведущего не убрались после пикирования тормозные решетки? Оказывается, все это можно сделать!

Летчики-испытатели не испытывали в тылу этого. Но зато испытали это гвардейцы нашего и других полков фронтовой авиации. Они и есть фронтовые испытатели! И потому я рассказываю о них.

* * *

Великая Отечественная война была большой школой для летчиков. Кто из них много полетал во фронтовом небе, тот стал мастером воздушного боя, штурмовки, разведки, стал мастером бомбардировочных ударов с пикирования и горизонтального полета. И понятно, что после войны многие из таких летчиков, закончив учебу в военных академиях, стали замечательными командирами частей, начали воспитывать новое поколение авиаторов на боевом опыте Великой Отечественной войны. А некоторые стали летчиками-испытателями. Приобретенный в огне войны опыт помог им стать замечательными испытателями авиационной реактивной техники. У нас такими испытателями были: Георгий Береговой, Сергей Рычков, Даниил Гапоненко, Семен Антонов, Александр Сарыгин, Иван Дзюба, Эмануил Голенкин, Федор Мазурин, Евгений Климов, Юрий Сухов, Николай Беляев, Иван Ведерников, Константин Таюрский, Василий Гречишкин, Виктор Кузнецов, Иван Тимофеенко и другие товарищи.

Одни из них уже передали эстафету испытаний молодым авиаторам и ушли на заслуженный отдых, а некоторые все еще продолжают вести сложные испытания, покоряя молодых испытателей своей техникой пилотирования, восхищая своим мужеством и героизмом.

Расскажу о Заслуженном летчике-испытателе СССР Таюрском Константине Дмитриевиче, который более двадцати лет испытывал новые самолеты и вертолеты.

Константин Дмитриевич летал более тридцати пяти лет. Аэроклуб, летная школа, боевой полк и работа в организации испытателей – вот вехи в его летной деятельности.

Можно позавидовать тому упорству, мужеству и героизму, с которым летчик Таюрский штурмовал фронтовое небо, густо заполненное разрывами вражеских "эрликонов" и зенитных снарядов, небо, в котором злобно рыскали "мессершмитты" и "фокке-вульфы". Можно позавидовать и его героизму и мужеству, с которым он летал, испытывая новые летательные аппараты уже в мирном нашем небе, но небе тоже для него опасном.

Через руки Таюрского прошел не один опытный самолет и не один вертолет. За два десятка лет он много провел различных испытаний.

Константина Дмитриевича Таюрского я знаю более тридцати лет. С ним мы вместе учились в летной школе, одной дорогой, которая легла через запасной полк, шли на фронт. В одной эскадрилье воевали на фронте. Везде и всюду мы были рядом.

С июля 1943 по май 1945 года летчик Таюрский выполнил 142 боевых вылета. Он был отличным боевым летчиком. Меткие бомбовые удары его экипажа с горизонтального полета и пикирования фашисты не раз ощущали на себе.

Помню, в начале мая 1944 года, на заключительном этапе освобождения Крыма, командующий 8-й Воздушной армией генерал-лейтенант Т. Т. Хрюкин приказал двум полкам дивизии Чучева бомбить с пикирования звеньями и одиночными самолетами вражеские корабли и самоходные баржи, проводящие эвакуацию своих войск.

...Экипаж Таюрского вылетел на рассвете.

В пятнадцати километрах юго-западнее Севастополя шел курсом к румынским берегам корабль. С высоты трех тысяч метров он выглядел очень маленьким, лишь только густой черный дым, валивший из трубы и стлавшийся шлейфом над морем, да разводы волн, уходившие назад и в стороны, выдавали ее.

– Максимыч, – как всегда, по отчеству обращается Таюрский к штурману Соболеву, – видишь фашистскую посудину?

– Вижу. Заходи на нее точно сзади!

– Не торопись, хорошенько прицеливайся. Она ведь будет маневрировать, имей это в виду... Инжеватов, смотри за воздухом! – напоминает Таюрский стрелку-радисту.

– Смотрю, командир! – тут же отзывается Леонид Инжеватов.

Таюрский начал заходить на цель. Такие цели в авиации называются точечными. Но это не беда. Ведь у Таюрского в руках отличный пикировщик, оснащенный бомбардировочными прицелами штурмана и летчика, заранее выполнены расчеты на бомбометание и боевой опыт всего экипажа.

Сколько уже раз Таюрский, Соболев и Инжеватов одиночно и в составе звена Александра Пронина вот так же смотрели сверху на вражеские цели, по которым потом сбрасывали точно бомбы! Стоянки самолетов на немецких аэродромах, склады горючего и боеприпасов, эшелоны, входные и выходные стрелки на железнодорожных узлах, артиллерийские позиции, корабли в портах, речные переправы... Все это уже приходилось им успешно бомбить.

– Довернуть пять градусов вправо! – подает команду Соболев.

– Есть! Доворачиваю пять градусов вправо, – отвечает Таюрский.

– Хорошо довернул. Так держать!

– Есть, так держать!

– Цель уходит влево... Довернуть три градуса влево! – командует снова штурман.

– Есть!

– Так держать!

– Есть так держать!

~ Переход в пикирование!

– Есть переход!

И Таюрский энергично посылает штурвал от себя, убирая немного газ моторам.

Машина с выпущенными на боевом курсе тормозными решетками и вступившим в работу автоматом пикирования и сбрасывания бомб легко идет вниз.

Таюрский внимательно следит, когда корабль выйдет из-за носа самолета, чтобы тут же "набросить" на него перекрестие прицела ПБП-1.

И вот она вышла!

"Наброшено" перекрестие! Но оно сразу же сползло вправо – корабль энергично стал разворачиваться влево.

"Не уйдешь!.." – произносит Таюрский и подворачивает самолет на пикировании влево настолько, что было взято упреждение на продолжающийся разворот корабля.

Высота быстро уменьшается, а скорость самолета нарастает. Четыреста километров... пятьсот... пятьсот пятьдесят...

Таюрский видит, как на палубе корабля замелькали в нескольких местах оранжевые языки пламени – это бьют зенитки. К самолету тянутся четыре трассы "эрликонов". Но Таюрский продолжает пикировать на корабль.

Самолет со скоростью около шестисот километров в час летит к воде огромной воде, называемой Черным морем.

Таюрскому трудно ориентироваться на пикировании в пространстве: и море, и небо расплывчато сливаются на горизонте, однообразны мелкие барашки волн. Но корабль...

Вот он!

Высота тысяча двести метров.

– Вывод! Вывод!.. – подает команду Соболев.

– Ниже, Максимыч, еще ниже! – произносит решительно Таюрский и продолжает пикировать, зорко вглядываясь в прицел.

– Тысяча сто... Тысяча... – сообщает Соболев Таюрскому показания стрелок высотомера. – Девятьсот... восемьсот... Вывод!

– Бросаю! – кричит Таюрский и нажимает на кнопку сбрасывания бомб и вывода самолета из пикирования, вмонтированную в правый рог штурвала.

Четыре ФАБ-250 уходят с замков и летят к кораблю, на котором в испуге перед неминуемым возмездием мечутся гитлеровцы.

Угол пикирования восемьдесят градусов. Машина под действием стабилизатора и триммеров рулей высоты медленно, как бы неохотно, начинает выходить из пикирования. Скорость около шестисот километров.

– Включаю фотоаппараты, – говорит Соболев.

– Бесполезно. Мала высота – не будет хороших снимков, – отвечает Таюрский и, когда нос самолета подходит к линии горизонта, ставит желтенький тумблер на уборку тормозных решеток.

– Прямое попадание! – восклицает в это время радостно Инжеватов. Разрывы на палубе и близко за бортом!

– Хорошо! Очень хорошо! – кричит возбужденно Таюрский и боевым разворотом уходит влево к крымскому берегу.

Корабль горит, круто наклонившись на левый борт и корму. А со стороны берега к нему уже подходит еще один Пе-2.

– Андрей Заплавнов заходит на бомбометание, – сообщает Таюрскому Соболев. – Потом Харин со Стрелковым пойдут.

– Пусть бьют, чтобы щепки от него не осталось! – говорит со злостью Таюрский...

От цели летели в очень хорошем настроении. Хотелось петь. Но слева, на небольшом удалении, показался освобожденный, разрушенный фашистами и все еще дымящийся Севастополь... Сами собой у всех сжались зубы.

Мы, однополчане, знали, что "наш Костя" родом с далекой реки Лены, и поэтому звали мы его "таежником". Но он и здесь, у западных границ Родины, отлично воевал, проявляя образцы героизма и мужества.

Мы гордимся тем, что "наш Костя" стал после войны Заслуженным летчиком-испытателем СССР, гордимся тем, что он, испытывая самолеты, продолжал летать с юношеским задором.

Длительность полета почти 7000 часов

Очень плодотворно трудился у нас летчик-испытатель Юрий Александрович Антипов. Об Антипове-испытателе без преувеличения можно сказать, что он звезда первой величины.

Он стал у нас полковником, Героем Советского Союза и Заслуженным летчиком-испытателем СССР. Вся его авиационная жизнь интересна и поучительна.

Будучи учеником-слесарем ФЗУ при Московском авиационном заводе, Юрий Антипов в семнадцать лет начал учиться в заводской летной школе, начальником которой был старейший летчик-испытатель Александр Иванович Жуков.

В 1933 году, работая слесарем, Антипов стал летать на самолете У-2, и небо крепко захватило его в свои объятия.

Уже в следующем, 1934 году Антипов уезжает учиться в Одесскую авиашколу пилотов, чтобы навсегда соединить свою жизнь с авиацией. Поскольку преподаватели и инструкторы заводской летной школы дали своим курсантам исключительно хорошую теоретическую подготовку и практические навыки в пилотировании самолетов У-2, Р-1 и Р-5, Юрий Антипов в этом же 1934 году заканчивает Одесскую авиашколу пилотов на самолете Р-1 и остается работать инструктором при школе.

До 1940 года Юрий Антипов служит в школе, обучая курсантов полетам на Р-1, И-5 и И-16. А в 1940 году командование назначает старшего лейтенанта Антипова на должность инспектора высших учебных заведений ВВС.

Когда началась Великая Отечественная война, из летчиков-испытателей было сформировано два ИАП для боевой деятельности на фронте. Командиром 402-го ИАП Особого назначения был назначен известный летчик-испытатель подполковник Петр Михайлович Стефановский, а командиром 401-го ИАП Особого назначения – не менее известный летчик-испытатель Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР подполковник Степан Павлович Супрун. Полки были вооружены первоклассными истребителями МиГ-3.

В составе 402-го ИАП Особого назначения начал войну в должности рядового летчика и капитан Антипов. Его боевыми товарищами стали: К. А. Груздев, Г. Я. Бахчиванджи, А. В. Плетюхин, М. С. Чуносов, Н. П. Баулин, Л. Д. Ампилогов, К. С. Шадрин, А. Г. Прошаков и другие. Заместителем командира 402-го ИАП был майор Дмитрий Леонтьевич Калараш, сбивший за год и четыре месяца войны семнадцать самолетов противника и погибший в одном из боевых вылетов. 13 декабря 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР подполковнику Каларашу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Инженером полка был военинженер первого ранга Иосиф Гаврилович Лазарев, а начальником штаба – подполковник Николай Васильевич Солдатенков.

Начав воевать 29 июня 1941 года, 402-й ИАП Особого назначения с честью прошел по фронтам Великой Отечественной войны, стал Севастопольским, был награжден орденами Красного Знамени и Кутузова. Личный состав полка в воздушных боях уничтожил 810 самолетов противника. В 402-м ИАП Особого назначения воспитано 18 Героев Советского Союза.

Вот в каком замечательном боевом коллективе начинал воевать с фашистами летчик Юрий Александрович Антипов.

Вскоре над аэродромом Андриаполь Антипов одержал свою первую победу в воздухе. Это был "Мессершмитт-109". Всего же за пять месяцев боевых действий Юрий Александрович сбил семь самолетов врага: истребителей Ме-109, Ме-110 и Хе-113.

В августе 1941 года капитан Антипов был переведен служить в 180-й ИАП на должность заместителя командира эскадрильи. Воевал он по-прежнему на МиГ-3.

МиГ-3 – высотный истребитель. Но для того, кто умел летать, он был отличным на всех высотах. МиГ-3 использовали для прикрытия бомбардировщиков и штурмовиков, вели на нем воздушную разведку и патрулирование над линией фронта, штурмовали вражеские войска и аэродромы и, конечно же, очень успешно вели на нем наши летчики воздушные бои с "мессершмиттами", "юнкерсами", "хейнкелями" и другими самолетами врага.

Юрий Александрович Антипов воевал недолго.

В один из ноябрьских дней сорок первого года на аэродром базирования 180-го ИАП налетело около 30 самолетов Ме-110. По показаниям сбитых немецких летчиков "стодесятые" должны были штурмовать расположенный рядом аэродром наших бомбардировщиков, но те ушли на боевые задания. И вот почти три десятка вооруженных для стрельбы вперед четырьмя пушками и двумя пулеметами маневренных двухмоторных "мессершмиттов" обрушились своим огнем на аэродром 180-го ИАП.

Эскадрилья, которой командовал Антипов, только что пришла с боевого задания. Самолеты заправлялись горючим и боеприпасами. Но взлетели сигнальные ракеты, и "МиГи" эскадрильи Антипова тут же поднялись в воздух. Следом за ними поднялись в воздух и самолеты эскадрилий Семенова и Долгушина. (Александр Федорович Семенов и Сергей Федорович Долгушин – ныне генерал-лейтенанты авиации, Герои Советского Союза.)

Гитлеровцы прекратили штурмовать аэродром и вступили в бой с нашими летчиками. Вскоре удачной атакой Антипов зажег одного "мессершмитта". Еще одного сбил Долгушин и двух – Семенов.

Уже на последних литрах горючего Антипов сбил второго "мессершмитта". Однако и он был атакован. В кабине МиГа разорвался снаряд "эрликона". Антипова ранило в левое плечо и руку. В это время на его самолете остановился из-за выработки мотором горючего винт. Наступила тишина планерного полета. Антипов, превозмогая боль, повел машину на посадку.

А летчики эскадрилий Семенова и Долгушина продолжали сражаться с гитлеровцами. И вскоре рассеянные в воздушном пространстве аэродрома "мессершмитты" словно по команде ринулись на запад.

Этот воздушный бой был у Антипова последним фронтовым боем. Да, именно последним фронтовым... Я специально подчеркиваю слово "фронтовым". Потому что через некоторое время у него будет очень много воздушных боев – с немецкими истребителями и на немецких истребителях, но только далеко от фронта, на тыловом испытательном аэродроме и называться эти бои будут испытательными воздушными боями.

За мужество и героизм, проявленные в боях с гитлеровцами, Юрий Александрович Антипов был награжден орденом Красного Знамени.

...Два месяца Антипов лечился в госпитале. А после выздоровления его направили на должность командира эскадрильи в 27-й ЗАП, которым командовал Всеволод Иванович Пантелеев.

В 27-м ЗАПе группа испытателей во главе с инженером И. В. Часовиковым принимала в то время американские "тамагауки" и "китихауки", а позже и английские "Харрикейны", прибывающие в Архангельский и Мурманский порты.

Была зима только что начавшегося сорок второго года. Самолеты союзников прибывали в ящиках – разобранными. Притом случалось иногда и такое: ящик с фюзеляжем прибывал на одном корабле, а ящик с крыльями и хвостовым оперением – на другом.

Сборка самолетов проходила под открытым северным, небом при сорокаградусном морозе. Все это создавало большие трудности в работе.

Но как бы там ни было группа И. В. Часовикова хорошо наладила сборку самолетов союзников. С них были слиты не пригодные для работы в условиях нашей зимы смеси, залитые в системы уборки шасси и тормозов, заменена загустевающая на морозе смазка в пулеметах и генераторах.

Инструкторы и командиры 27-го ЗАПа, в котором, кроме Антипова, служили Михаил Мухин, Виктор Перов, Николай Червочков, Ерош, Журавский и другие – в сжатые сроки обучали на "тамагауках", "китихауках" и "Харрикейнах" наших летчиков, которые затем улетали на фронт.

В марте 1943 года майор Антипов был направлен испытывать истребители. Работал он под руководством замечательного испытателя инженер-подполковника Никашина Алексея Ивановича.

Здесь было много знакомых уже Антипову летчиков: Валентин Хомяков, Алексей Кубышкин, Афанасий Прошаков, Леонид Кувшинов и другие. Руководил же летно-испытательной работой по испытателям самолетов его бывший командир 402-го полка Петр Михайлович Стефановский.

Антипову было доверено провести облеты немецкого истребителя "Фокке-Вульф-190" серии А-4. Это задание он успешно выполнил. Затем он также отлично провел облеты ФВ-190 серии А-5 и "Мессершмитта-109" серии Г-2, с которым встречался в воздушном бою еще в начале войны в небе города Калинина. Участвовал Антипов в облетах Ме-109 серий Г-4 и Г-6, был ведущим летчиком в облетах ФВ-190 серии А-8. Облетывал он и американские и английские истребители "аэрокобра", "Лайтнинг", "тандерболт" и другие самолеты.

Должен сказать, что в проводившихся испытаниях и облетах истребителей и бомбардировщиков – своих, немецких и союзников – принимали участие все испытатели истребителей и бомбардировщиков. Делалось это для лучшей оценки их боевых качеств. И все испытания и облеты, как правило, заканчивались сравнительными воздушными боями.

* * *

Испытатели работали без выходных дней. Рабочий день был продолжительностью от рассвета до темноты, а когда требовалось – а требовалось часто – работали и ночью.

Выезжали бригады испытателей и в действующие части на фронт для инструктажа летчиков, техников, инженеров, для показа правильных приемов пилотирования, воздушного боя и эксплуатации материальной части.

Андрей Григорьевич Кочетков, Владимир Ефремович Голофастов и Валентин Иванович Хомяков летали на фронт и обучали фронтовых летчиков штопору на "аэрокобре". По самолету Як-3 выезжал на фронт летчик-испытатель Афанасий Григорьевич Прошаков. По истребителю Як-9Б – летчик-испытатель Андрей Григорьевич Терентьев.

Летчик-испытатель Леонид Михайлович Кувшинов выезжал на фронт по Як-9У с мотором ВК-107. Юрий Александрович Антипов выезжал в части 2-й Воздушной армии Красовского и 4-й Воздушной армии Вершинина по немецкому истребителю ФВ-190.

Так работали в войну наши испытатели! Но летали они не на одних самолетах союзников и вражеских машинах. Всю войну шли семейства "Яковлевых" и "лавочкиных". Разумеется, эти самолеты надо было испытывать.

Велись испытания и по другим образцам наших истребителей.

* * *

Семейство "Яковлевых" представляло собой очень удачные самолеты, вынесшие на себе, как истребители, основную тяжесть войны. Вначале был Як-1, а затем Як-7, Як-9, Як-9Д. И наконец, пошел самый маневренный и самый легкий по весу из всех истребителей мира – истребитель Як-3, вооруженный 37-миллиметровой пушкой и двумя крупнокалиберными пулеметами, а затем – и 45-миллиметровой пушкой и двумя пулеметами.

На испытания Як-3 пришел в конце сорок третьего года, а уже в начале следующего – сорок четвертого года – он стал грозой для немецких летчиков.

Да, это был лучший истребитель мира! Недаром французские летчики из эскадрильи "Нормандия" сделали свой выбор на Як-3.

Когда в апреле 1945 года под Кенигсбергом был сбит летчик из группы Мельдерса, летавший на ФВ-190, то он попросил наше командование заправить Як-3 малым количеством горючего и разрешить ему взлететь, чтобы ощутить, что же это за машина...

Летчик-испытатель Антипов летал на всех наших истребителях, проходивших испытания. И не только летал. На Як-9ДД, имевшем дальность полета 2400 километров, Антипов был ведущим летчиком испытания. Як-9Б, несший в специально сконструированном бомбовом отсеке 400 килограммов бомб, подвешенных на замках вертикально, Антипов облетывал на штопор. На Як-3 с мотором ВК-105 вел испытания А. Г. Прошаков, а на Як-3 с мотором ВК-107 вел испытания Антипов.

Кстати, Як-3 с мотором ВК-107 развивал скорость 720 километров в час и был самым скоростным в то время истребителем в мире.

Антипов испытал также и МиГ-3Д с мотором АМ-39. Это был отличный высотный истребитель. Правда, в войне с фашистской Германией воздушные бои на больших высотах не велись, и поэтому МиГ-3Д серийно не выпускался.

Всем известно, что 15 мая 1942 года испытателем Григорием Бахчиванджи был поднят в воздух первый советский самолет с ракетным двигателем.

К сожалению, отважный испытатель погиб 27 марта 1943 года на седьмом полете, встретившись на скорости 800 километров в час с новыми, еще не изученными в то время явлениями, необычно затруднившими вывод самолет из пикирования.

После гибели Бахчиванджи работы по конструированию самолетов с принципиально новыми двигателями продолжались, однако в ходе всей Великой Отечественной войны на наших фронтах их не было.

В 1946 году конструкторские бюро Микояна, Яковлева, Лавочкина и Сухого выпустили первые советские истребители с двумя и одним реактивным двигателями: МиГ-9, Як-15, Ла-150 и Су-9. Это был подлинный триумф советского самолетостроения!

Да, Родина получила надежное средство обороны, могущее сдержать любого агрессора!

Осенью 1946 года были подготовлены группы летчиков-испытателей и летчиков строевых частей для прохождения во время парада 7 ноября на МиГ-9, Ла-150 и Як-15 над Красной площадью. Летчики всех групп успешно овладели реактивными самолетами, отлично подготовились к параду.

Многие летчики и техники были награждены в то время орденами и медалями за овладение новой авиационной реактивной техникой. Летчик-испытатель Антипов был награжден орденом Красного Знамени. А вскоре его назначили ведущим летчиком на испытания МиГ-9.

На опытном экземпляре МиГ-9 потерпел катастрофу выдающийся летчик-испытатель Алексей Николаевич Гринчик. Причина катастрофы не была известна. И вот в начале 1947 года этот мощный двухдвигательный реактивный истребитель начал испытывать Юрий Александрович Антипов.

Испытывал Антипов МиГ-9 на всех режимах полета и высотах, указанных программой испытаний.

В одном из полетов хвостовое оперение МиГ-9, получив огромные нагрузки, завернулось в одну из сторон на семьдесят градусов, заклинило управление рулем высоты и поворота.

Проявив исключительное мужество, Антипов, управляя самолетом в продольном отношении изменением тяги двигателей, а в путевом, малоэффективном для этого, – элеронами, приземлил все же машину на своем аэродроме.

Когда на аэродром прибыл Артем Иванович Микоян с группой конструкторов и осмотрел самолет – стала ясна причина гибели А. Н. Гринчика.

За совершенный подвиг в этом полете Юрий Александрович Антипов был награжден орденом Ленина.

После восстановления самолета Антипов успешно закончил его испытания, и МиГ-9 стал выпускаться большими сериями.

Наши авиаконструкторы напряженно трудились, создавая все новые и новые реактивные самолеты. В начале 1948 года к испытателям прибыл реактивный истребитель со стреловидным крылом – МиГ-15. По испытаниям самолета ведущим летчиком был назначен Юрий Александрович Антипов, а по испытаниям на нем вооружения – Герой Советского Союза подполковник Иван Михайлович Дзюба.

МиГ-15 испытывался почти весь сорок восьмой год. Уходил на доработку, приходил вновь... Однако это была очень удачная машина, машина-долгожитель, выпускавшаяся потом серийно.

МиГ-15 был принят на вооружение ВВС многих дружественных нам стран.

Вскоре, когда МиГ-15 был еще опытным, командование предложило Антипову в День авиации показать на нем над Тушинским аэродромом пилотаж на малой высоте десяткам тысяч зрителей и руководителям партии и правительства. Антипов согласился и начал тренироваться. Тренировались в это время для такого же дела Афанасий Прошаков – на Як-23 и пятеро летчиков во главе с генералом дважды Героем Советского Союза Евгением Яковлевичем Савицким – на Як-15.

Вот это было зрелище! Когда шла тренировка, хочешь не хочешь мы прекращали на аэродроме работу и, подняв головы, смотрели вверх.

Прошаков на серебристом Як-23, у которого прямое, тонкое крыло, высокий киль со стабилизатором и рулями, и весь он такой стройненький, ладненький, начинал пилотаж на двадцати пяти метрах с перевернутого полета. Антипов на толстеньком, компактном, с отброшенными, словно у наседки, назад крыльями МиГ-15 начинал пилотаж с замедленной бочки.

Было захватывающе и даже страшновато смотреть, как Антипов и Прошаков пилотировали у земли реактивные истребители, издававшие раскатисто-прерывистый гром. А пятерка ярко-красных Як-15 генерала Савицкого кувыркалась в это время в воздухе в замедленно-важном темпе. Нельзя было не восхититься техникой пилотирования ведущего, чувствовавшего, кажется, крылом своего самолета крылья самолетов правых и левых ведомых.

И не было ничего удивительного, когда после воздушного парада мы узнали, что всех их наградили боевыми орденами. Юрий Александрович Антипов получил орден Красного Знамени.

Трудновато было Антипову пилотировать у самой земли МиГ-15 на такой огромной скорости: самолет инертен и к тому же не было еще на нем установлено бустеров, снимающих нагрузки с рулей. Но на то Антипов и был испытателем – в высшей степени грамотным летчиком, знающим машину с чертежей, сильным и отважным.

Вскоре конструкторское бюро Микояна-Гуревича представило к нам на испытания самолет МиГ-17. Испытывал его летчик-испытатель Леонид Михайлович Кувшинов. А Юрий Александрович Антипов облетывал его и как руководитель летно-испытательной службы следил за этими интересными испытателями. К этому времени Антипов стал уже первоклассным летчиком-испытателем, получившим такое высокое звание за пять испытанных опытных самолетов, за налет более трех тысяч часов и за восемнадцатилетний стаж своей летно-испытательской работы.

Следующим объектом испытаний для Юрия Александровича Антипова стал двухдвигательный самолет Микояна-Гуревича И-320 – истребитель-перехватчик, вооруженный первым советским стрелковым радиолокационным прицелом. Это был большой комплекс испытательных полетов с новой, необычной радиолокационной техникой, способной обнаружить самолеты противника в облаках и в темноте.

Испытания потребовали выполнять полеты в самых сложных метеорологических условиях, днем и ночью. Впервые пришлось обнаруживать, перехватывать и атаковывать самолеты-мишени, не видя их глазами, а только с помощью показания индикатора радиолокационного прицела.

За эти испытания, а также за овладение полетами на реактивных самолетах в сложных метеоусловиях Юрий Александрович Антипов был награжден вторым орденом Ленина.

После проведенных на И-320 испытаний началось оснащение частей нашей авиации этими системами.

Летчики-испытатели Юрий Александрович Антипов, Георгий Тимофеевич Береговой, Николай Павлович Захаров, Владимир Осипович Левко совместно с ведущим по боевому применению штурманом Михаилом Леонтьевичем Кривцовым и старшим штурманом наведения Петром Афанасьевичем Гуменюком, а также другими товарищами очень много работали в строевых частях по обучению новой технике служащих командных пунктов и летного состава. Не говоря уже о летчиках, это новое дело требовало отличных знаний и большой сноровки от штурманов наведения и ведущего инженера – Ираклия Семеновича Дубенко. Этими знаниями сполна обладали наши штурманы – подполковники Кривцов и Гуменюк и ведущие инженеры.