355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николас Дикнер » В поисках утраченного » Текст книги (страница 9)
В поисках утраченного
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 13:09

Текст книги "В поисках утраченного"


Автор книги: Николас Дикнер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

1999

Удивительные приключения Чарльза Дарвина

ГРОМАДНАЯ ФАМИЛЬНАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ БУРГОСОВ была построена примерно в 1679 году, одновременно с маленьким фортом Санта-Роса. Оба сооружения, затерявшиеся в высотах Ла-Асунсьона, одинаково массивны, чтобы противостоять частым пиратским рейдам, которым в те времена подвергался остров Маргарита.

Говорят, что дом был построен для богатея из Нуэва-Кадиса, сколотившего состояние на торговле жемчугом и обращении в рабство индейцев гуайкери. Неожиданное истощение популяции устриц заставило торговца продать отстроенный особняк, в котором ему так и не удалось пожить. В спешке брошенная собственность переходила из рук в руки, ни у кого надолго не задерживаясь. Ею по очереди владели генерал испанской армии, коммерсант, архитектор, пять нотариусов, член Национальной ассамблеи, бывший бразильский золотоискатель, английский промышленник, греческий судовладелец и два дантиста. Легенда гласит, что в 1816 году, во время Войны за независимость, особняк был на одну ночь реквизирован для Симона Боливара.

В 1961 году пятнадцатым хозяином особняка стал дон Эдуардо. Он хотел превратить свое приобретение в летний домик – довольно странная идея, если учесть размеры здания. Чтобы заполнить обширный патио, три гостиные, необъятную столовую и десять спален – некоторые с парой двуспальных кроватей, – потребовалось бы многочисленное семейство.

Несмотря на гигантские размеры жилища, семейное объединение так и не состоялось. Практически с 1961 по 1995 год дом пустовал. Дети дона Эдуардо гостили здесь не более трех дней в году и тщательно планировали свои визиты, дабы не столкнуться друг с другом. Их не связывали тесные узы, и к 1976 году, когда родители Арисны погибли у побережья Тринидада при невыясненных обстоятельствах, большинство из них уже сбежало в США. Предполагали, что на родительской яхте случился взрыв, но подтвердить эту гипотезу не мог никто, и меньше всех сама Арисна, поскольку в то время ей было всего три года. Ее, единственную уцелевшую при взрыве, нашли на следующий день в состоянии глубокого шока в полусдувшейся резиновой лодке фирмы «Зодиак».

Этот таинственный несчастный случай положил конец постоянному присутствию семьи в Южной Америке. Дон Эдуардо, работавший в то время в венесуэльском консульстве в Нью-Йорке, немедленно взял Арисну под свое крыло и выставил на продажу всю свою недвижимость, кроме дома в Ла-Асунсьоне.

Ноа был безгранично очарован этим внушительным колониальным особняком. Благодаря своей североамериканской наивности он верит, что дон Эдуардо собирается провести последние дни на острове Маргарита. На самом деле старик редко думает о Венесуэле, не говоря уже о смерти, не имеет ни малейшего намерения жить в этом доме и сохраняет его исключительно ради загадочных налоговых льгот.

В 6.30 утра понедельника Мария проскальзывает в узкую заднюю дверь, бесшумно пересекает дом и, ставя кипятиться воду, принимает на себя командование кухней. Шипение пропана, чирканье зажигалки, звон чайника – повседневная музыка.

Фамильная резиденция обязана своим выживанием присутствию этой энергичной островитянки, которая скребет полы, стирает пыль с семейных фотографий, выбивает ковры, моет посуду, готовит лучшую на острове парилью, отгоняет слишком назойливых туристов и обладает неисчерпаемым репертуаром карибских напевов. Без нее этот до нелепости огромный дом давно погрузился бы во мрак и хаос.

Как и каждое утро, Мария расстилает на столе в патио большую красную скатерть, расставляет тарелки и корзинку с хлебом.

Около семи часов появляется Саймон, полусонный, в старой дырявой футболке с покемонами. Мария желает ему доброго утра и властной рукой приглаживает волосы. Он привычно протестует, взлохмачивает волосы и, зевая, садится перед своей миской с хлопьями.

Пока Мария наливает в его стакан апельсиновый сок, мальчик задирает голову и смотрит на небо. Ни облачка. В поле зрения появляется крошечный изумрудно-зеленый колибри, облетает патио, присаживаясь на одно растение за другим, и исчезает так же быстро, как появился. Саймон пытается заглянуть в глаза Марии, выискивая в них еще одно чудо – отражение своих собственных глаз, – но ничего не подозревающая Мария возвращается на кухню.

Вскоре появляется Арисна, принявшая душ, причесанная и в безукоризненном костюме. Она целует сына в лобик и с еле слышным раздраженным вздохом принимается за стопку газет, только что прибывших самолетом из Каракаса. Она наливает себе кофе и начинает просматривать «Меридиано»,решительно перелистывая страницы. Через десять минут она смотрит на часы, допивает кофе и поднимается наверх за багажом.

В тот момент, когда Арисна покидает патио, выходит Ноа, как всегда последний, и босиком плетется к столу. Не успевает он сесть, как Саймон взахлеб рассказывает, как крохотный колибри – вот такусенький (он очерчивает в воздухе пальчиками микроскопическую птичку) – прилетал пить нектар с бананового дерева.

– De veras? [11]11
  Правда? (исп.)


[Закрыть]
– спрашивает Ноа, притворяясь страшно удивленным.

– Откуда прилетают колибри?

– Понятия не имею. Из соседского сада?

– Нет! – протестует Саймон. – Колибри происходят от обезьян, точно как люди?

Жизнь с человеком четырех с половиной лет дает возможность проявить самые неожиданные таланты. Ноа обнаружил в себе дар к сочинению нелепых историй. Прошлым вечером, когда Саймон потребовал рассказать сказку на ночь, Ноа сымпровизировал первую часть «Чудесных приключений Чарльза Дарвина на Галапагосских островах»,историю эволюции, оживленную гигантскими черепахами, поразительными гастроподами и «нашими кузенами, обезьянами». В головке Саймона отложились все детали этой истории.

Наливая себе кофе, Ноа объясняет, что колибри, безусловно, потомки диплодоков…

– …а курица, которую мы ели вчера вечером, прапраправнучка тираннозавра рекса.

Саймон хохочет. Ему нравится эта своеобразная генеалогия. Теперь его нужно обеспечить книгами по данной теме. Ноа задается вопросом: существует ли на этой планете издатель, позаботившийся выпустить детскую книжку о динозаврах и колибри? Саймон скоро научится читать, и Ноа ни в коем случае не позволит ему расшифровывать первые слова по старой дорожной карте.

Арисна возвращается на патио хмурая, с дорожной сумкой на плече. Она выглядит измученной, хотя день только-только начался. Дело в том, что, несмотря на первые трудности – и благодаря финансовой поддержке дона Эдуардо, – «Эдиториэл Тортуга» стало процветающим издательством, а обязанности Арисны увеличились многократно. Теперь она директор и ответственный за связи с общественностью «Эдиториэл Тортуга», главный редактор ежеквартального издания «Эль Путуто», научный работник и лектор Независимого индейского института, что предполагает поездки в Эквадор, Боливию и Перу на встречи с другими исследователями коренных народов. В свободное время она еще пишет научный труд по истории женщин-аборигенок в Южной Америке в период с 1492 по 1992 год.

Арисна пересекает патио, наклоняется к Саймону и что-то шепчет ему на ухо. Ребенок улыбается и кивает, продолжая раскапывать маленькие кратеры в миске с хлопьями. Арисна целует его и направляется к парадной двери. Ноа провожает ее с чашкой кофе в руке.

– Когда точно ты вернешься?

– Завтра вечером. Если понадобится, ты всегда можешь позвонить мне на сотовый.

Она проходит через сад, распахивает калитку и с тротуара царственно машет проезжающему такси. Визг шин, скрежет ржавого железа. Арисна наклоняется к окну и ведет переговоры с таксистом насчет поездки в аэропорт. Водитель для проформы изображает возмущение, затем согласно машет рукой. Арисна открывает дверь, забрасывает в машину сумку и с шутливой властностью грозит Ноа пальцем:

– Хорошенько заботься о Саймоне!

Ноа отвечает комическим поклоном. Через секунду такси исчезает в клубах выхлопных газов.

Грустная сага гарифуна

ОЩУЩЕНИЕ ОТЦОВСТВА весьма расплывчато. Не в пример материнству, узаконенному де-факто впечатляющей природой беременности, ощущение отцовства определить сложно. Невозможно призвать ни одного свидетеля со стороны отца, даже факт рождения не может доказать кровные связи с ребенком. Статус отца входит в законную силу лишь после проведения ДНК-тестов, окончательного, но бесславного посвящения, поскольку, прибегая к этой, так сказать, юридической процедуре, отец признает неспособность утвердить свой статус с помощью традиционной дипломатии. Обнародуя результаты теста, мужчина устанавливает свое биологическое отцовство, одновременно жертвуя отцовством социальным.

Именно по этой причине Ноа никогда не пытался претендовать на титул отца Саймона. Однозначному материализму ДНК он предпочел бы простое признание Арисны. Однако на все его многочисленные вопросы она упрямо отрицала, оспаривала и опровергала любое участие половых клеток чипевайан в зачатии ее маленького мальчика. Глаза ребенка убедительно противоречили этому утверждению, но Ноа решил не давить. Арисна ревностно защищала свою странную версию независимости, а он был готов уважать ее хотя бы ради того, чтобы избежать высылки на какой-нибудь отдаленный алеутский остров. Придет день, и Саймон начнет кое-что понимать, особенно то, что, несмотря на все сложности, технология секса остается простейшим аспектом огромной части того, что мы напыщенно называем «наша цивилизация».

А пока Ноа потихоньку культивировал ежедневное отцовство, состоящее из понимающих подмигиваний и улыбок, неспешных завтраков и проведенных на пляже дней. Ради этого ему приходилось оставаться на острове Маргарита, а чтобы оставаться там, необходим был предлог, предлог сложный, если вообще возможный, с бесчисленными окольными путями и тупиками, как, например, уклонение от вопросов.

Ноа вспомнил статью, прочитанную несколько лет назад в старом журнале National Geographie, найденном за холодильником во время уборки. И в той статье он обнаружил историю, настолько же сложную, насколько абсолютно соответствующую его ситуации, историю, которую можно было бы озаглавить:



«ГРУСТНАЯ САГА ГАРИФУНА

Все началось в лето Господне 1635-го, когда голландское невольничье судно, приплывшее из Африки с человеческим грузом, село на мель на Гренадинах. Рабы воспользовались суматохой: перебили экипаж и сбежали. Они нашли убежище на соседнем острове Юрумейн (впоследствии переименованном в Сент-Винсент) и связали свою судьбу с Карибами. Племена, возникшие из этого смешения, – и не американские индейцы, и не африканцы – вскоре стали называться гарифуна, хотя в зависимости от обстоятельств, места и тонкостей превалирующей грамматики они также известны как гаринагу, калипуна, тарифу, карибу, каберн, кабр, калино, калинья, калиньяку, калинаго, что является не более чем постоянной деформацией названия кариб.

К гарифуна вскоре присоединились мароны с Санта-Лусии и Барбадоса. Их привлекла свободная жизнь на острове, все еще не оккупированном европейцами. Правда, то была призрачная свобода, ибо с бойни на Сент-Киттс в 1625 году французы и британцы рьяно сражались за контроль над архипелагом. На последующие два столетия Малые Антильские острова стали театром бесчисленных сражений, союзов, предательств, вторжений, восстаний, договоров, эдиктов и других более или менее дипломатических препирательств.

Гарифуна, вполне вероятно, остались бы на периферии этого конфликта, если бы не подписание в 1763 году Парижского мирного договора.

Когда Франция уступила остров Сент-Винсент Британии, островитяне, особенно гарифуна, оказались в весьма щекотливом положении. Не следует забывать об их двусмысленном историческом происхождении: они не были полностью ни истинными аборигенами, ни потомками африканских рабов.

Политическая неопределенность породила мятежи.

Мечтая изгнать с острова британцев, гарифуна совершили ошибку, связавшись с французами. Роль Франции, слабой, как никогда, свелась к самому дешевому способу изгнания британцев: подстреканию местного населения к мятежам. Абсолютно бесплодная тактика, поскольку – в отсутствие надежных баз на других островах архипелага – каждый завоеванный таким образом остров по следующему договору непременно был бы возвращен Великобритании.

Последние мятежи вспыхнули в феврале 1795 года, когда французы попытались одновременно высадиться на Гренаде, Санта-Лусии и Сент-Винсенте. Результат оказался катастрофическим, и к 1796 году сопротивление продолжали лишь гарифуна. Британские войска захватили остров и сумели подавить восстание на Сент-Винсенте, таким образом положив конец двухсотлетней войне на Карибах.

В январе 1797 года британские власти Сент-Винсента издали указ о депортации мятежников. Операция была проведена с ужасающей эффективностью – акадийский опыт явно не пропал даром. Британцы сожгли пироги и урожай и вывезли более четырех тысяч островитян на крохотный островок, где на месяц оставили голодать. Затем тех, кто не умер от голода, классифицировали по цвету кожи. Самых светлых вернули на Сент-Винсент (где вдруг обнаружилась нехватка дешевой рабочей силы), а более темных, то есть гарифуна, согнали в корабельные трюмы и депортировали.

Ночью 12 апреля 1797 года после нескольких недель плавания несчастных высадили на остров Роатан вблизи побережья Гондураса.

Страдальцы, ослабленные тяжелыми условиями жизни последних месяцев, начали умирать от истощения, нападений москитов и испанских колонистов. Именно на это и рассчитывали британцы. Однако вопреки всем обстоятельствам гарифуна выжили, пересекли континент, расселились на территории от Никарагуа до Британского Гондураса и два столетия спустя все еще живут в Центральной Америке. Они продолжают ловить рыбу, стряпать маниоку, говорить на языке своих предков, не доверять духам, обитающим в устьях рек, где смешиваются пресная и соленая вода.

И никто, даже самые великие этнологи, не могут вразумительно объяснить замысловатый механизм, позволивший этому народу, с корнем вырванному из родной среды, депортированному и оставленному без всякой поддержки, сохранить свою самобытность».

Жизнь Ноа на этом острове в основном сводится к рассказыванию историй. Вечерами он сочиняет эволюционные сказки о Чарльзе Дарвине, а днем уверяет, что поселился на Маргарите, чтобы написать докторскую диссертацию по гарифуна.

Особо любопытным Ноа объясняет, что интересуется связью между устным наследием гарифуна и колониальными архивами, и утверждает, что на острове Маргарита, точнее в Национальном архиве Ла-Асунсьона, всего в десяти минутах ходьбы от резиденции Бургос, осталось множество ранних архивных документов. И это является идеальным предлогом для проживания под одной крышей с Саймоном.

Арисна заглотнула наживку. Она прекрасно помнит их первую дискуссию на пятом этаже университетской библиотеки в Монреале и не видит ничего странного в том, что Ноа интересуется переселением, традиционными территориями и самобытностью. Несколько раз Арисна даже просила Ноа написать статью о гарифуна в «Эль Путуто»,но он неизменно очень ловко отдалял срок сдачи статьи.

Ноа обнаружил у себя настоящий талант рассказчика.

До тех пор, пока настоящий эксперт по гарифуна не появится на Маргарите и не разоблачит Ноа, он может наслаждаться жизнью. Ноа делает вид, что проводит исследования, зарабатывает немного денег уроками английского и французского, загорает. И при малейшей возможности забирает на пляж Саймона.

Кератин

ПОЛОВИНА ПЕРВОГО НОЧИ. Между небоскребами проплывают клочковатые черно-бордовые облака. В воздухе порхают редкие снежинки. Как в японском мультфильме за пять минут до конца света.

Джойс поправляет шарф. Стоя у входа на подземную парковку, она испытывает странное безразличие, как будто смотрит на театральную сцену, окутанную желтоватым светом. Этот гараж – с его неадекватной системой наблюдения, полными мусорными контейнерами и часто попадающимися сокровищами – настоящая пещера Али-Бабы. Однако сейчас Джойс видит лишь очень холодный склеп, воняющий бетоном и моторным маслом.

Неожиданное равнодушие ошеломляет Джойс. Неужели это сигнал, мол, пора подумать об отставке? Джойс смотрит на свои часы. Последний поезд метро уходит через десять минут. Она могла бы вернуться домой, принять горячую ванну, опустошить бутылку рома… и напрочь позабыть об Эрменеджильде Дусете.

В двух кварталах от нее завывает полицейская сирена. Джойс пожимает плечами и входит в гараж.

Никаких признаков жизни. Тут и там стоят немногочисленные автомобили, окруженные лужами масла и кучками мусора. Должно быть, автовладельцы работают сверхурочно двенадцатью этажами выше.

Джойс презрительно смотрит на камеры наблюдения. Она прекрасно знает, как остаться незамеченной: надо пройти вдоль стен, срезать путь к третьей колонне, пересечь гараж под определенным углом, обогнуть еще одну часть стены, и вот они – мусорные контейнеры.

Джойс открывает первый и светит внутрь фонариком.

В пятне света появляется лицо.

Джойс сдерживает рвоту, быстро берет себя в руки и хладнокровно обдумывает ситуацию.

Среди мусорных мешков лежит женщина – скорее всего, служащая, выброшенная за ненадобностью при сокращении штатов. Тело под строгим бежевым костюмом практически мумифицировалось. Конечности атрофировались, кожа натянулась и лоснится, как у копченой селедки. Скрестив на груди руки и напряженно улыбаясь, женщина ждет переезда на свалку с безмятежностью египетской фараонши.

Как давно она здесь? Джойс принюхивается. Никакого отчетливого запаха. Джойс прижимает к телу кончик указательного пальца. Легкое, как папье-маше.

Во время своих ночных вылазок Джойс встречалась со многими странностями, но ничего похожего не видела. Она ведет луч фонарика, освещая тело с головы до ног, зачарованная его угловатостью, его пустыми глазницами. Ей кажется, что она видит собственное отражение в кривом зеркале.

Затем Джойс приходит в себя. Самое лучшее – смыться отсюда.

Уже собираясь опустить крышку, Джойс замечает бедж, приколотый к блузке мумии. Черно-белая фотография, младшая служащая: «Сюзи Лего/№ 3445».

Джойс осторожно откалывает карточку и сует ее в карман куртки, затем закрывает контейнер еще аккуратнее, словно боится разбудить мумию.

Невероятная захламленность квартиры навевает мысли о безумном похитителе, который только что провел здесь три дня. Однако никого, кроме Джойс, здесь нет: она одна играет обе роли – и заложника, и похитителя.

Вернувшись из центра города, она сразу забирается в убежище под настольной лампой – с бутылкой рома по левому борту и рабочими инструментами по правому. Уже почти шесть утра, а так много еще предстоит сделать.

Джойс достает из кармана бедж и внимательно его рассматривает. Затем тремя движениями бритвенного лезвия она вскрывает пластиковый кармашек и вырезает фотографию, а на освободившееся место вклеивает собственную; ловко подделывает дату истечения срока действия и вкладывает карточку в ламинирующую машинку. Мгновенно по комнате распространяется запах оплавляющегося винила – типичный аромат изменения личности. Машинка выплевывает карточку, горячую и блестящую, как кератин.

Вуаля!Отныне Джойс будет Сюзи Лего.

Джойс изучает свою новую кожу, и дрожь пробегает по ее телу. Она вспоминает лежащую в мусоре женщину с костями, выпирающими под деловым костюмом.

Джойс снимает с полки обувную коробку, набитую удостоверениями, сфабрикованными из мусора: свидетельствами о крещении, сертификатами гражданского состояния, студенческими билетами, магнитными или штрихкодовыми пропусками, библиотечными формулярами, карточками членства в видеоклубах, международными студенческими удостоверениями ISIC, карточками медицинского страхования и даже вполне надежным паспортом. На всех документах повторяется одна и та же фотография, в спешке сделанная в будке на станции метро «Берри», дешевый портрет милой девушки, проходящей пробы на конкурс двойников.

Джойс равнодушно прибавляет к своей коллекции новую карточку.

Она трет глаза, припухшие от недосыпа, выключает ламинатор и отталкивает абажур настольной лампы. Теперь свет падает на Лесли Линн Дусет. Газетные вырезки, красующиеся на одном и том же месте, приобретают янтарный оттенок.

Джойс регулярно прочесывала Интернет, выискивая недостающее звено, которое могло бы пролить свет на связь между ней и этой дальней родственницей. Однако вся полезная информация свелась к щедрому вкладу Майкла Дусе в общину каджунов Босолея, адресу Элвиса Дусета «Маффлер Сервис» (4500 шоссе 67, Лафайет, Луизиана) и существованию наследственной болезни Неймана-Пика типа D, широко распространенной среди населения Акадии округа Ярмут в южной части Новой Шотландии. Причиной болезни, прослеженной аж до XVII века, считаются браки между кровными родственниками.

Даже обширные генеалогические архивы мормонов не помогли распутать ветви фамильного древа. Джойс не нашла ничего ни о Лесли Линн Дусет, ни об Эрменеджильде Дусете, ни о семейной склонности к пиратству. Дедушка Лизандр явно знал что-то, чего не знали специалисты по генеалогии.

Джойс еще предстояло загрузить сегодняшнюю электронную почту. Одним ударом пальца она пробуждает ото сна Луи-Оливье Гамаша, ее пятьдесят седьмое творение, и входит в Интернет. Минуту спустя Eudora объявляет: «96 новых сообщений».

И ни одно не адресовано ей. За последние десять лет Джойс не получила ни единого электронного послания на свое имя. Ни одного обращения «Дорогая Джойс»,или «Дорогая мисс Дусет»,или «Привет, Джо!».Пиратство требует абсолютной анонимности, и Джойс всегда прячется за одну из своих фальшивых личностей, выуженных из мусора.

С первого взгляда она отмечает и уничтожает спам – электронную рекламу, размножаемую суперроботами, оснащенными деловыми словарями, грамматическим корректором и копией «Как завоевать друзей и влиять на людей».Эти суперроботы способны рассылать десять тысяч сообщений в минуту: Как зарабатывать больше денег? Останавливаем выпадение волос немедленно! Похудеть на 30 фунтов за 30 дней, Гарантированно! Усиливаем сексуальную потенцию! Специальная акция казино – Попробуйте бесплатно! – Акция только началась – Будьте первыми!

Остается деловая корреспонденция, составленная на множестве языков: цветистый сленг Каймановых островов, рубленый испанский Мексики, краткий японский Осаки. Не говоря уж о колоритном англо-русском некоего Дмитрия, семнадцатилетнего москвича-хакера, поддерживающего в себе жизнь почти одной брежневской колой.

Джойс мрачно следит за потоком номеров кредитных карт, IP-адресов и фрагментов исходных кодов.

Во второй раз за эту ночь Джойс испытывает глубочайшую усталость. Маленькая вселенная пиратства истощается. Информация брызжет во все стороны, циркулирует со скоростью молнии и почти мгновенно устаревает. Стоит чуть притормозить, и бесконечно отстаешь, и жизнь превращается в бесконечный ряд дат истечения срока действия.

Джойс смотрит на наручные часы. Через три часа она должна выйти на работу в рыбную лавку.

Она зевает и выглядывает из окна. Небо над Монреалем постепенно синеет. Долю секунды ей кажется, что она смотрит не в окно, а еще на один экран компьютера.

Джойс прижимает нос к стеклу и смотрит на старое здание на противоположной стороне улицы. Шторы раздернуты. Семьи просыпаются одна за другой.

За крохотным окном ванной комнаты мужчина бреется и осторожно задирает нос указательным пальцем. Следующая пара окон: женщина готовит завтрак, а на краю стола длинноволосая девочка в спешке выполняет домашнее задание по математике.

Джойс чувствует, что живет на окраине драгоценного, ускользающего от нее мира. За ее окном события текут своим чередом безостановочно, подчиняясь своей внутренней логике. Каждая секунда, каждое мгновение разворачивается в первый и последний раз. Этот процесс нельзя ни прервать, ни скопировать, ни вернуть.

Окно затуманивается от дыхания Джойс. Внешний мир постепенно исчезает, и реальность кажется все более и более относительной. Джойс вытирает стекло рукавом. На противоположной стороне улицы длинноволосая девочка закончила задание по математике и складывает тетрадки в яркий рюкзак.

Джойс начинает дрожать, хотя в квартире тепло. Она поворачивается к компьютеру в надежде найти что-нибудь, за что можно зацепиться, хоть какую-нибудь определенность, но колдовство рассеялось. Слова на экране потеряли смысл. Предметы вокруг кажутся незнакомыми. Как будто Джойс очнулась от долгого сна и оказалась за чужим письменным столом.

Оглядываясь по сторонам, она обнаруживает только один знакомый предмет: брошенную в мусорную корзинку фотографию Сюзи Лего, служащей № 3445.

Понемногу запах оплавленного винила рассеивается.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю