355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николас Дикнер » В поисках утраченного » Текст книги (страница 5)
В поисках утраченного
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 13:09

Текст книги "В поисках утраченного"


Автор книги: Николас Дикнер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Кольмадо-Реал

НОА БЕЗЗАБОТНО ВХОДИТ В ПОЧТОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ, поигрывая мелочью, на которую он собирается купить марку. В другой руке он держит конверт чудес, украшенный именем матери, надписью «До востребования», адресом почтового отделения в Нинга и обратным адресом, обнадеживающе постоянным местом во вселенной.

Неожиданно он останавливается в центре зала, совершенно ошеломленный.

Воздух здесь пронизан точно такими же запахами, как в тысячах почтовых отделений от Виннипега до Калгари: мятая бумага, резиновые ленты, резиновые штемпели.

Ноа в нерешительности. Его словно катапультировали за три тысячи километров отсюда и на тринадцать лет назад. Что, если Монреаль просто еще одна точка «До востребования»? Покидая материнский трейлер, Ноа думал, что ступает на твердую землю, но сейчас твердая земля ускользает из-под его ног. В данный момент он не чувствует ничего, кроме накатывающихся волн, бурных морей и тошноты.

Ноа делает глубокий вдох и пытается рассуждать логически. Что такое запах, в конце концов? Горстка молекул, плавающих в воздухе. Неопределенные раздражители, циркулирующие между обонятельным эпителием и лобной долей головного мозга. Электрический разряд, химические реакции, ферменты, химические передатчики импульсов между нервными клетками – банальная цепь событий, которая тем не менее расстраивает хрупкий баланс нейронов, тревожит сердце и извлекает старые, глубоко запрятанные детские воспоминания из милосердного покоя.

Ноа покупает марку, наклеивает ее на конверт, опускает письмо в щель и покидает почтовое отделение не оглядываясь. Все вместе заняло у него семьдесят пять секунд; он даже не успел перевести дух.

Ноа возвращается в квартиру. Он подавлен, взгляд потух, руки за спиной словно скованы невидимыми наручниками. При виде Ноа пульс Маэло учащается. Он узнает эти потухшие, растерянные глаза; он видел их тысячи раз на лицах своих кузенов – ностальгия. Что для доминиканца, что для уроженца Саскачевана, симптомы одни и те же. В конце концов человечество вовсе не так непредсказуемо, как это часто представляют, и Маэло прекрасно знает, что делать. С властной уверенностью старой повитухи он преграждает дорогу своему соседу:

– Ноа, ты должен взять быка за рога.

– Взять быка за рога? – повторяет Ноа, еще не очнувшись от своих мыслей.

– Первые дни – самые трудные, но ты должен встряхнуться. Для начала надо найти тебе работу. Я взял бы тебя в рыбный магазин, но я только что нанял одну девушку. Ты должен пойти к Чезаре Санчесу.

Чезаре Санчес, неразговорчивый доминиканец, вечно жующий дешевые сигары, – старший рулевой Кольмадо-Реала. В витрине его бакалейной лавки уже много лет постоянно висит объявление о приеме на работу: требуется развозчик товаров. Этот кусок картона пересох от летней жары и покоробился от бесчисленных январских морозов. Ноа делает вывод: доставщики Кольмадо-Реала не задерживаются здесь до пенсии.

Чезаре Санчес – с неизменной сигарой «Монтекристо» в уголке рта – просвечивает Ноа рентгеновским взглядом и, несмотря на сигару, умудряется спросить:

– Ты знаешь этот район?

– Я родился на улице Данте, – не моргнув глазом заявляет Ноа.

– Тебе придется пройти испытание. Собери и отвези заказ мадам Пише. Dale! [8]8
  Продолжай, давай! (разг. исп.)


[Закрыть]

Он сует Ноа старый блокнот. На верхней странице кто-то нацарапал на полуфранцузском, полуиспанском список продуктов.

– Вы предоставляете велосипед? – спрашивает Ноа, закатывая рукава.

– Claro! [9]9
  Конечно! (разг. исп.)


[Закрыть]
– восклицает хозяин и, посмеиваясь, указывает на сверкающую модель ССМ 1977 года, припаркованную перед витриной.

Примитивное средство передвижения оборудовано самым необходимым: тремя колесами, двумя педалями и корзинкой. Ноа чувствует слабость в коленях. Он никогда раньше не садился на велосипед. В том возрасте, когда дети учатся кататься на велосипеде, Ноа листал старые дорожные карты и смотрел на мелькающие за окном школьные дворы.

Ноа мечется по проходам, собирая указанные в списке продукты, затем перечитывает написанный внизу адрес:

– Авеню Гаспе?

Он пожимает плечами и выходит грузить пакеты в корзину, по дороге незаметно прихватывая карту Монреаля, лежащую у кассового аппарата.

Познакомьтесь с вашим новым Макинтошем

ДЖОЙС ИЗЛИВАЕТ СВОЙ ГНЕВ на мусорные мешки, лягая их по мере наполнения.

На улице люди работают. Усталый мужчина распространяет рекламные листовки, рабочие спиливают бензопилой столетний клен, доставщик пиццы поднимается по лестнице с испускающей пар коробкой. Глядя на всю эту суету, Джойс ворчит под нос.

После прибытия в Монреаль она только и делала, что продавала филе палтуса, разделывала лосося на стейки и улыбалась покупателям. Еще немного, и она почувствует себя шестилеткой, стряпающей для своих дядьев и выполняющей домашние задания по биологии, как послушная маленькая девочка.

Нынешняя ситуация, безусловно, расстроила бы ее грозного предка, пирата Эрменеджильда Дусета. «Что за глупая идея работать в рыбной лавке, – сипло проворчал бы он, – когда можно добраться до гавани и взойти на борт корабля».

– Но, дедушка, – возразила бы Джойс, раскинув руки, – ведь сейчас 1989 год!

– Ну и что?

Как ему объяснить? Этот мир совсем не похож на старый. Кассовые аппараты, автоматические банкоматы, кредитные карточки, сотовые телефоны. Очень скоро Северная Америка превратится в переплетение взаимосвязанных компьютерных сетей. Преуспеют те, кто умеет управляться с компьютером. Остальные безнадежно отстанут.

Джойс изо всех сил бьет ногой по картонному ящику.

Вдруг она замечает парня, несущегося к ней на велосипеде с корзинкой, набитой пакетами. Причем архитектура явно интересует парня больше, чем дорога. Он спрыгивает на край тротуара, протискивается мимо мусорных мешков, едва не задевая Джойс, и сворачивает обратно на улицу. Джойс смотрит вслед удаляющемуся и исчезающему в переулке транспортному средству бронзового века.

– Что это с ним? – бормочет она. – Неужели доставка продуктов приносит ему счастье?

Джойс останавливается перед кучей старых газет. На верхней объявление «Товары недели». Звезда весьма непримечательной четверти страницы – Ай-би-эм 286 с процессором 50 MHz, памятью 1 MB RAM, жестким диском 30 MB, 1.44 флоппи драйвом, монитором VGA, лазерным принтером – и все за 2495 долларов (плюс налог).

Закрывая глаза, Джойс делит цену компьютера на минимальную почасовую оплату. Получается вопиющий результат: более четырехсот часов отрезания тресковых голов!

Джойс вздыхает и яростно пинает ближайший мусорный мешок. Винил лопается, и полдюжины дискет вываливаются на обочину. Джойс изучает одну из них. Под крохотным разноцветным яблоком – дразнящее приглашение: «Познакомьтесь с вашим новым Макинтошем».

Джойс, как зачарованная, поворачивается к горе мусора.

ССМ

НОА МГНОВЕННО ВЛЮБЛЯЕТСЯ в старый велосипед Чезаре Санчеса. Когда он стоит на педалях, крепко держась за край корзинки и опустив голову, ему кажется, что он плывет над городскими кварталами. Опасности дороги исчезают. Никакого транспорта, никаких улиц с односторонним движением, никаких правил дорожного движения. Остаются лишь ориентиры, растянутые скоростью: рынок Жан-Талон, церковь Сент-Зотик, пожилой мужчина, сидящий на скамейке, статуя старого Данте Алигьери, чередующиеся мясные лавки и обувные мастерские, деревья вдоль улиц.

Работа доставщика, которую он поначалу считал монотонной, вдруг кажется ему идеальным способом изучить окрестности. Крутя педалями, он проводит воздушную съемку территории – площадей, переулков, стен, граффити, школьных дворов, лестниц, множества магазинов и закусочных, – а когда разговаривает с покупателями, знакомится с разными акцентами, манерой одеваться, физическими особенностями, кухонными запахами и музыкальными пристрастиями. При соединении этих двух каталогов получается сложная карта района, физическая и культурологическая.

Ноа пытается перенести свои наблюдения на карту Монреаля, но для сохранения обильной информации двух измерений недостаточно. Понадобятся мобайл, игра «Микадо», матрешка или даже ряд вложенных масштабных моделей: Маленькая Италия с Маленькой Латинской Америкой внутри, а в той – Маленькая Азия, которая, в свою очередь, содержит Маленькое Гаити, и, конечно, нельзя забывать о Маленьком Сан-Педро-де-Макорис.

Впервые в жизни Ноа начинает чувствовать, что у него есть дом.

Ловля крупной рыбы

ДЖОЙС СИДИТ у пожарного выхода с банкой пива. На ее коленях – потрепанный учебник испанского языка (извлеченный из мусорных баков школы иностранных языков); она запоминает неправильные глаголы preterito(прошедшего времени). У ее ног – старенький радиоприемник, настроенный на десятичасовые новости.

В Байе-Комо волнения: кучка демонстрантов агитирует за запрет на вход в гавань советского грузового судна с ПБХ (полихлорированным бифенилом) из Сент-Базиль-ле-Грана. Власти Ливерпуля не впустили в порт судно с токсичными химикатами, и теперь их пытаются тайно захоронить на Лоуэр-Норт-Шоре. Отряд особого назначения полиции Квебека и горожане сражаются за контроль над причалом, а Советы следят за ними и ругаются.

Заканчиваются новости, раздается и затихает потрескивание. Между двумя магнитными бурями премьер Роберт Бурасса обсуждает меры по охране окружающей среды и предстоящие выборы в законодательные органы провинции. Джойс, зевая, лягает радиоприемник, допивает пиво и обводит взглядом окрестности. Все спокойно. На противоположной стороне улицы туча фосфоресцирующих мошек вьется вокруг фонарного столба.

Только что стемнело, алкоголь слегка затуманивает зрение. Джойс решает отправиться на рыбалку.

Куда удаляются умирать старые Ай-би-эм? Где находится тайное место захоронения TRS-80? Кладбище «Коммодоров-64»? Склеп «Тексас Инструментс»?

Такие вопросы крутятся в голове Джойс, когда она перебирает мусор Маленькой Италии. Она уже собрала уйму полезных трофеев – радиоприемник, вентилятор, высокий табурет для краткого отдыха между наплывами покупателей, виниловые пластинки, – но что касается компьютеров, ее единственный улов на сегодня – древний, обгорелый «Атари». Однако должны же люди как-то избавляться от своих устаревших компьютеров.

За Сент-Юбер-Плазой Джойс натыкается на коллегу, роющегося на дне мусорного контейнера. Его голова ныряет, выпрыгивает, снова ныряет, карманный электрический фонарик время от времени освещает окрестные стены.

Джойс легким покашливанием предупреждает о своем приближении. Мужчина высовывает из контейнера голову. Он похож на чокнутого ученого: за пятьдесят, круглые очки, маленькая седая бородка, шрам, похожий на ленту Мебиуса, под левым глазом.

– Хороший улов? – с невинным видом спрашивает Джойс.

– Весьма неплохой. Я обнаружил косяк итальянской обуви.

– Что-нибудь еще?

– А вы что ищете?

– Компьютеры.

– Не разменивайтесь на мелочи, – комментирует коллега, одобрительно присвистнув. – Здесь компьютеров не найти. Самое лучшее для них место – деловой район. Фондовая биржа, Ай-би-эм, площадь Бонавентуры… Вы меня понимаете?

– Не очень. Я недавно в Монреале.

– Минуточку.

Мужчина набрасывает маршрут на обороте визитной карточки.

– Вот. И остерегайтесь охранников.

Джойс изучает визитку. На лицевой стороне написано: «Томас Сен-Лоран, доктор философии, отделение антропологии».А на обороте крошечная карта сокровищ с улицами, переулками, подземными автостоянками и станциями метро.

Джойс улыбается. До полуночи всего пятнадцать минут, а ей уже совсем не хочется спать.

«Тексас Инструментс»

ОЧЕНЬ ТИХО на углу Мэзоннев и Ги.

Редкие прохожие, обмотавшись чуть ли не до ушей шарфами, спешат к станции метро «Ги-Конкордия». В глубине улицы, замаскированный металлической решеткой и рядом декоративных растений сумак, – служебный вход одного из зданий. Обстановка тщательно продумана. Ничто не привлекает внимания, кроме двух вывесок: «Entrée interdite / entrance forbidden»(вход воспрещен, фр.и англ.) и «Внимание! Эта зона находится под видеонаблюдением».

Джойс проскальзывает внутрь, глубоко вздыхает и анализирует ситуацию. В самом конце автостоянки около погрузочных платформ стоят три мусорных контейнера. Джойс натягивает рабочие перчатки и, оглядываясь по сторонам, приближается к контейнерам. Видеокамер не видно. Джойс поднимает крышку первого контейнера и освещает карманным фонариком его содержимое.

Из мусора торчит компьютерная клавиатура.

Джойс подавляет победный крик и пытается вытащить клавиатуру, но провод зацепился за что-то под мусорными мешками. Зажав фонарик зубами, Джойс прыгает внутрь контейнера и по пояс погружается в остатки еды с корпоративной вечеринки: протухших пирожных и промокших бумажных стаканчиков. Запах кислого молока сочится из бумажных пакетов.

Джойс сглатывает слюну и погружает руку в мусор.

На другом конце провода она чувствует холодные бока компьютера. Вонь кислого молока все сильнее. Джойс, стараясь не дышать, прорывает тропинку к желанной цели. Проходит довольно долго времени, но наконец между мешками показывается компьютер, похожий на скользкий эмбрион.

Крепко ухватившись за компьютер, Джойс вытягивает его на поверхность. Она совсем выбилась из сил и откидывается навзничь на мусор, чтобы передохнуть. Ее подташнивает от возбуждения и метана, но это не имеет значения – она наконец добилась своего.

Джойс вытаскивает компьютер из контейнера, ставит его на асфальт и, опустившись на колени, осматривает более тщательно. Это старый помятый «Тексас Инструментс 8086» без кожуха и жесткого диска. Не джекпот, но хорошее начало.

– Стой и не двигайся!

Джойс оборачивается. Пузатый охранник приближается к ней, поглаживая ручку своей дубинки. Джойс мгновенно вскакивает на ноги. Охранник пытается преградить ей путь, но она легко обегает его и мчится к выходу. Не повезло: выход перекрыт вторым страшилищем. Ему на вид лет двадцать, он высок, тощ и агрессивно размахивает дубинкой.

Джойс останавливается. Сзади быстрым шагом приближается пузатый охранник.

Лорел и Харди, вооруженные и опасные.

Мозги Джойс работают на полной скорости, каждая клеточка словно вибрирует электричеством. Через несколько секунд ее бросят на асфальт лицом вниз, прижав спину коленом, и наденут наручники.

Джойс разворачивается на 90 градусов и бросается к ограждению. Сетчатый забор. Прекрасно, давно знакомая штуковина. Джойс хватается за стальные ячейки и как можно быстрее карабкается наверх. Слишком поздно. Две руки хватают ее за обшлага джинсов и тянут к земле. Джойс крепче вцепляется в забор и вслепую лягает обидчика. Агрессивный юнец вопит от боли и выпускает добычу.

Внезапно освобожденная Джойс изящной дугой перемахивает через забор и, летя головой вниз, успевает удивиться, чем же все это закончится.

Джойс приземляется на решетку вентиляционной системы здания, ощущает тепловатое дыхание пятидесяти офисных этажей: пыльных ковров, перегретого пластика, озона, карбона моноксида, крохотных бумажных частиц и кератина. Она, пошатываясь, поднимается на ноги и сдергивает перчатку. Три пальца перчатки порваны о верхний край забора. В центре пропитанной кровью ладони линия жизни и линия судьбы вычерчивают алую букву π.

Джойс жадно набирает в легкие воздуха и несется к улице. Металлическое эхо ее башмаков отражается в глубинах вентиляционной системы пятью этажами ниже. Джойс перепрыгивает через парапет, врезается в сумак на клумбе, вылетает на тротуар и сталкивается с бродягой, толкающим проволочную тележку, забитую алюминиевыми банками.

Бродяга поправляет шапочку хоккейной команды «Торонто Мэйпл Ливз», окидывает Джойс беглым взглядом и, не сказав ни слова, торжественный, как судья, продолжает свой путь.

Джойс мчится в противоположную сторону.

Час спустя, сидя на плиточном полу своей ванной комнаты, она смазывает раны йодом и извлекает уроки из вечернего происшествия: следует более внимательно относиться к камерам слежения, искать «мертвые зоны» и запасные выходы.

Еще один мазок йода и никаких слез; следующая вылазка завтра ночью.

Джойс налепляет еще один пластырь и смотрит на часы. Два пятнадцать. Пора спать. Рабочий день в рыбной лавке начнется уже через несколько часов.

Тысячи километров

ЧАСЫ НА МИКРОВОЛНОВКЕ ПОКАЗЫВАЮТ ЧЕТЫРЕ ЧАСА НОЧИ. Ноа, прежде никогда не страдавший бессонницей, встречает новое явление с тем же радостным волнением, что и все происходящее с ним с момента прибытия в Монреаль.

Он сидит за кухонным столом и пишет письмо Саре.

Его первое письмо вернулось вчера днем со штемпелем «Невостребовано»поперек конверта. Один – ноль не в его пользу. Ноа бесцеремонно швыряет письмо в мусорное ведро и тут же садится за стол писать новую главу своей новой жизни. Он объясняет, что его комната слишком велика, что каждый день он ест рыбу и каждую ночь спит среди морских звезд, что он учится у Маэло испанскому языку и исследует окрестности на старом, отремонтированном ССМ.

Ноа заканчивает письмо приглашением навестить его при первой же возможности и улыбается, представляя, как старый трейлер бросает якорь около рынка Жан-Талон. Картинка получается нелепая и невероятная.

Прежде чем заклеить конверт, Ноа в последний раз перечитывает свое письмо. Его почерк так же неразборчив, как почерк Ионы, но с этим ничего не поделаешь. Ноа хмурится, пишет свое имя и расстилает на кухонном столе дорожные карты. Проблема все та же: за последние пять недель мать вполне могла проехать тысячи километров, повернуть назад, остановиться в дюжине городков. Если и на этот раз не удастся правильно определить место ее нахождения, вероятность найти ее снова приблизится к нулю.

Ноа решает применить новый метод. Закрыв глаза, он тычет наугад в карту Манитобы. Указательный палец утыкается в деревушку под названием Нотр-Дам-де-Лурдес. Ноа пишет на конверте адрес, размышляя, что в названии этого места хотя бы звучит надежда на чудо.

Маленькая Италия спит. Кучка бодрствующих марокканцев трудится в ларьках рынка Жан-Талон. Ноа идет по пустынным улицам, пока не обнаруживает почтовый ящик около парка Данте. Почтовый ящик почти пуст, и конверт падает на дно с легким металлическим стуком. Ноа закрывает крышку аккуратно, стараясь не потревожить сверхъестественную тишину.

Он смотрит, как над бульваром Сен-Лоран синеет небо. Следует хоть немного поспать. Через несколько часов его ждет новая опасность: AR-10342, курс, называемый «Методология археологических исследований».

1990

Уильям Кидд

«КРИЗИС ОКА», ДЕНЬ 37.

По приказу Робера Бурассы армия разобрала баррикады в Канесатаке. Сосновый лесок наводнен солдатами и журналистами, а небольшая группа могавков, отступившая к центру реабилитации алкоголиков и наркоманов резервации, ожидает дальнейшего развития событий. Ситуация непонятная. Международные наблюдатели опасаются гватемальского сценария.

Джойс рассеянно слушает репортажи. Склонившись над внутренностями компьютера, она соединяет проводки с маниакальной точностью нейрохирурга. На помятом корпусе агрегата она пишет фломастером имя: «Уильям Кидд (№ 43)».

Охота за компьютером была нелегкой. В течение нескольких недель бессонными ночами Джойс прочесывала деловой район. Она разведала сотни контейнеров, разорвала тысячи мешков, нанюхалась вони на всю оставшуюся жизнь. Она растянула лодыжку, разбила голову, расцарапала локти. Несколько раз ее чуть не ловили охранники. Она убегала, карабкалась, ползла. На рассвете, измученная и хромающая, она тащила драгоценные туши из одного конца города в другой.

Теперь ее крохотная квартирка похожа на базар. Повсюду громоздятся разломанные компьютеры, заляпанные грязными пальцами мониторы, клавиатуры с недостающими клавишами, модемы, принтеры, жесткие диски, дискеты, фрагменты плат – и все это венчают спутанные электрические провода и колонии мышей. Все это такое устарелое, такое грязное, что Джойс часто чувствует себя археологом.

Вооружившись различными инструкциями и отверткой, она препарирует трупы, спасает лучшие органы и собирает их в один компьютер. Не имея аппаратуры для тестирования отдельных деталей, она вынуждена действовать методом проб и ошибок, а ошибок так много.Каждая новая попытка преподносит ей очередной сюрприз. Компьютер симулирует работоспособность, а потом вдруг замирает. Источник питания выплевывает клубы дыма и фонтаны искр. Материнская плата шипит, как форель на сковородке. Печатные платы взрываются, транзисторы разлетаются в разные стороны. Не выдержав столь варварского обращения, большинство деталей, еще более обугленных, быстро отправляется обратно, в мусорную кучу.

Любой другой давно сдался бы, но только не Джойс. Каждый раз, когда хочется выбросить белый флаг, она смотрит на прикнопленную к стене газетную заметку о Лесли Линн Дусет, маленькую проповедь в несколько строк. Джойс повторяет себе, что не должна сомневаться, что не имеет права сомневаться. Вера – хрупкая штука. Стоит только начать задаваться безобидными вопросами, как вскоре теряешь контроль и подвергаешь сомнению всё: лишения, бессонные ночи, легендарных предков, воспоминания, надежду, смысл существования.

Лучше сосредоточиться и работать, не задавая вопросов, ночь за ночью, печатная плата за печатной платой.

По радио закончили передавать новости. «11.07, – объявил диктор, – и вы слушаете Си-би-си!» Джойс выключает радио и с волнением включает Уильяма Кидда, сорок третья попытка оживления. Каждый раз Джойс не знает, чего ожидать. Вчера, например, Рыжая борода (№ 42) взорвался из-за короткого замыкания, чуть не устроив пожар в квартире. Несколько недель назад Эдуард Тич (№ 37) расплавился до компактного куска пластмассы. Что касается Сэмюэла Беллами, Фрэнсиса Дрейка, Франсуа Л’Оллонэ и Бенджамина Хорниголда – попытки № 03, 09, 13 и 24 соответственно, – то они более прозаично сожгли все свои предохранители.

Джойс скрещивает пальцы, произносит краткую молитву в память Мэри Шелли и щелкает выключателем. Через несколько секунд цепи оживают.

Склонившись над внутренностями компьютера, Джойс внимательно прислушивается. Вентилятор источника питания мурлычет, как сытый кот. БИОС своевременно начинает работать, оперативная память невредима.

Все идет слишком гладко. Джойс пятится, готовая к худшему.

Как ни странно, ничего плохого не происходит.

Ни взрыва, ни шипения, ни вспышек. Только ровный гул вентилятора. Джойс недоверчиво следит за мигающим на экране курсором.

Уильям Кидд терпеливо ждет инструкций.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю