Текст книги "Третий выстрел"

Автор книги: Никколо Амманити

Соавторы: Джорджо Фалетти,Андреа Камиллери,Карло Лукарелли,Массимо Карлотто,Манзини Антонио,Джанкарло де Катальдо,Диего де Сильва,Сандроне Дациери,Марчелло Фоис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

XIII

Главный недостаток всех итальянцев, размышлял Славянин, паркуя старенький «мерседес» в одном из переулков Болоньи перед знаком «стоянка запрещена», – это то, что все они считают себя чертовскими хитрецами. Ну какие они хитрецы? Взять, к примеру, Джанджильберто. Он, с этой своей затеей выпросить деньги и с вечными «пулями», возомнил себя прямо гением криминала. А сам просто обыкновенный идиот. Потому что только идиот нанимает профессионала класса Славянина и при этом вешает ему на уши лапшу про месть обманутого мужа. И – только-чтобы-припугнуть-вероломную-жену – заставляет сделать телефонный звонок, который сам по себе тянет лет на пятнадцать, и при этом хочет отделаться какими-то вшивыми пятью тысячами евро. Да нет, он просто лох, этот Джанджильберто. Наняв Славянина, он совершил крупнейшую ошибку. Сделав блестящую карьеру снайпера, просто так с поля боя не бегут. Просто так не водят за нос «голубые каски» и военную полицию половины мира. Просто так не приезжают в Италию порожним рейсом на грузовике, груженном героином. И просто так не становятся Славянином в этой говенной стране, если не имеют шаров в запасе! Славянин закурил сигарету и расплылся в довольной усмешке. Ему хватило двух телефонных звонков и одной беседы с нужным человеком в баре Маймоне, который он планировал со временем сделать своей штаб-квартирой, чтобы составить себе полную картину дела. И решение пришло само собой: зачем довольствоваться пятью тысячами, если можно получить раз в двадцать больше? Славянин погасил сигарету и с улыбкой потрогал пистолет во внутреннем кармане куртки. Трастевере – район пустынный, он оживает только к вечеру. Идеальный сценарий, чтобы все сделать спокойно и наверняка. Славянин терпеть не мог спешки и всяких импровизаций. Ему нравилось все делать спокойно и наверняка. Он никогда не спешил. Закурив еще сигарету, он стал ждать.

XIV

– Ты уверен? – тихо спросила Лаура, когда Джанджильберто парковался напротив банка.

– Я же тебе сказал, – нежно прошептал он, беря ее за руку, – я с тобой, я тебя не брошу!

– Тогда… я пошла…

– Иди, сокровище мое, и ни за что не поддавайся панике. Войдешь, поднимешься, пройдешь контроль, перекинешься парой слов со служащими и выйдешь… все максимально спокойно, без спешки… поняла?

Но Лаура уже вышла из машины, и, чтобы привлечь ее внимание, Джанджильберто вынужден был высунуться в окошко:

– Ты забыла…

Лаура вернулась, взяла сумку для ноутбука и перекинула ее через плечо. Сумка была пустая: она служила оправданием неожиданного визита директрисы. И в нее Лаура намеревалась положить деньги.

Пересекая улицу, она подумала, что ближайшая проверка счетов предвидится не раньше конца месяца. Может, если заложить или продать дом, удастся заделать финансовую брешь и ликвидировать долг. А нет – она теряет все, но зато обретает Карло. Но в самом дальнем закоулке сознания шевелилась мысль, что жизнь ее была бы совсем другой, если бы этот нежеланный ребенок не путался под ногами.

XV

В конце моста Тестаччо есть маленький бар, настолько захудалый, что никто из присутствующих не стал возражать, когда огромный литовец, усевшись за столик под открытым небом, вытащил кларнет и начал импровизировать. Даже управляющий, толстый румын в засаленном переднике, слушал с удовольствием, а потом даже подошел представиться и принес кофе, мороженое и шоколад для Карло и огромную миску объедков Маме Ирине. Получив разрешение Витаса, псина быстро приговорила обед под восхищенные и любопытные взгляды честной компании.

– А ты хорошо играешь, – сказала Адриана.

Витас пожал плечами:

– Раньше этим я прилично зарабатывал, а теперь…

– Больше не выходит! – с горечью констатировала она.

– Да нет, просто становится все труднее. Вы, итальянцы, меняетесь. Раньше вы все время смеялись, а теперь все какие-то ощеренные. Охренелые какие-то, и движения у вас резкие, торопливые. Иногда мне кажется, что я попал в Россию…

– Ты русский? – спросил Карло.

– Чуть-чуть. Я родом из Литвы.

И Витас заговорил о своей далекой родине. О высоких и массивных, как деревья, мужчинах и тонких светловолосых женщинах, впрочем, иногда тоже сильных и рыжих, как Адриана.

– Во мне силы мало, – с откровенностью прошептала она.

Но Витас ее не слышал или притворился, что не слышит, и продолжал рассказ о кабанах в заснеженных лесах, о русских, которые раньше были хозяевами, а потом их прогнали, а тех, кто был русским наполовину, как Витас, стали считать неполноценными полукровками.

– И я сказал себе: Витас, что тебе делать там, где тебе все говорят, что ты иностранец на своей родине? И я уехал. Один. А потом встретил эту глупую псину с большим носом и большим сердцем, такую же сиро́ту, как я…

– Сироту́, – поправил Карло, который попросил и получил второе мороженое.

– Сироту, как я, – продолжал Витас, – и дорога сразу стала легче! С тех пор так и путешествуем вместе. Сегодня здесь, а завтра – кто знает? Но придет день, когда Витас и Мама Ирина найдут свою деревню, свой дом и свою хозяйку…

Ну вот, можно чуть-чуть помечтать. Последние слова Витас произнес, глядя прямо в глаза Адриане, и ей вдруг захотелось разреветься и уткнуться в широченную грудь великана. Карло почувствовал ее смущение и стал яростно чесать за ухом Маму Ирину, пока та не вздрогнула всем телом и не взвыла от удовольствия. Адриана очнулась и попробовала снова, уже в который раз, пролепетать, что им пора, но Карло вовсе не хотелось никуда уходить, и он, глядя в лицо Витаса, сказал, что много знает о Литве.

– В самом деле, малыш? А что же ты знаешь?

– Например, что вы там, в Литве, здорово играете в баскетбол.

– Правда. А откуда ты знаешь?

– Интернет говорит, – рассмеялся мальчуган, – что литовская сборная выиграла кучу чемпионатов…

– Точно!

– А ты играешь в баскетбол?

– Играл, только в запасных. Я очень маленький!

Тут уже и Адриана не выдержала и прыснула.

– Нет, правда! – запротестовал великан. – У нас в сборной все минимум два – два десять, а я всего метр девяносто пять. Карлик, понимаешь? А ты, Карло, играешь?

– Очень бы хотел.

– Так за чем дело стало?

– У мамы нет времени меня водить, – вздохнул он.

Витас изобразил страшный гнев и насупил брови:

– О женщина, почему ты не можешь найти время и отдать сына в спорт? Если он и дальше будет есть столько мороженого…

– Это не моя мама, – уточнил наконец Карло.

Все сразу почувствовали себя так, словно разрушилось очарование, колдовство. Витас помрачнел, и в его мозгу зашевелилось множество лишних вопросов. Адриана сочла своим долгом объяснить, что просто помогает подруге. Карло взял ее за руку и сказал, что ему с ней очень хорошо. Мама Ирина уловила перемену настроения и глухо заворчала. Когда снова появился управляющий с какой-то веселой репликой, ему никто не ответил.

– Мне правда пора, – сказала Адриана.

Все молча поднялись.

XVI

Ну все, главное сделано, подумал Джанджильберто, когда Лаура, обессиленная и бледная, бросила на заднее сиденье сумку с деньгами и уселась рядом с ним. К привычному аромату ее любимых цветочных духов примешивался запах искушения и страха.

– Ты молодчина, – нежно сказал он.

Если бы она была чуть меньше оглушена и напугана, она без труда уловила бы нотку скрытого самодовольства в этой ободряющей реплике. Потому что на самом деле Джанджильберто сказал: это я молодчина. Я везде – номер один. Я – непотопляемый. Я единственный и неподражаемый хитрозадый Джанджильберто, который найдет выход из любой ситуации. А тому, кто держит меня за торгаша, придется туго. Я работаю в тени, но уж если выйду на свет – мало не покажется!

Но Лаура думала совсем о другом. Теперь она поверила в этого человека, который рисковал всем ради нее и ее мальчика. Она была полна признательности, и в то же время ее мучила тревога.

– Поехали скорее!

Джанджильберто послушно взялся за руль, и, только когда Лаура заметила, что они поехали совсем не в том направлении, ее кольнуло сомнение.

– Куда ты повернул? Тот человек говорил о районе Тестаччо!

– Ну конечно, – успокоил ее Джанджильберто, – я поеду в Тестаччо, но сначала отвезу тебя домой. Не надо там появляться вдвоем…

– Но тот человек сказал, что я сама должна привезти деньги!

– Какая ему разница, приедешь ты или приеду я? Ему нужны только деньги… послушай, доверься мне…

– А если что-нибудь случится с Карло?

– Да ничего с ним не случится, успокойся! Ты должна мне доверять, Лаура! Все будет хорошо…

И Лаура, которой в глубине души только и надо было, чтобы кто-то взял все на себя, чтобы ему можно было довериться уже как другу, а не просто как любовнику, откинулась на сиденье и разрыдалась. Ладно, пусть будет так, но поехали скорее, скорее, я больше не выдержу…

XVII

Увидев в глубине переулка приближающуюся компанию с собакой во главе, Славянин сплюнул очередной окурок и притаился за «мерседесом». Проклятие, в его планы вовсе не входила встреча с этим белобрысым великаном и с псом. И где только они выудили эту глупую курицу? Что вообще происходит? Он чуть не поддался искушению выскочить им наперерез по пустынной улице, отобрать мальчишку, отбиться от белобрысого ублюдка и от шлюшки и удрать… Но великан имел больно уж устрашающий вид, да и реакцию животного сразу не предвидишь. Славянин взял себя в руки. Спокойно, спокойно, не горячиться. Сейчас дамочка из банка, наверное, забирает бабки, а этот идиот Джанджильберто потирает руки. Ладно, пусть делают свое дело, а мы выступим с альтернативным планом. Это как на войне, когда занимаешь дом и выкидываешь на улицу пару мусульманских детенышей, а тут тебя засекают, и ты вынужден отступать. Тогда тебе, как хлеб, становятся нужны и дом, и двор, и башенка, и всегда необходимо иметь в запасе план Б, план отступления. Побеждает тот, кто может просчитать все в нескольких вариантах, на несколько ходов вперед. Пусть все идет своим чередом. Пусть они поднимутся в дом, а там посмотрим. Их надо застать врасплох. Может, рыжая захочет затащить гиганта к себе в постель. Это мы поглядим. Против ожидания, компания разделилась у самого входа в дом. Великан ласково попрощался с мальчишкой, а мальчишка – с собакой. Женщина и маленький заложник вошли в дом, а непрошеные гости отвалили. Славянин подождал еще пару минут, стиснул в руке пистолет и двинулся вперед. Ладно, это была всего лишь ложная тревога.

XVIII

– Почему Витас не пошел с нами?

Карло разочарованно огляделся. Комната маленькая, неприбранная, на стенах какие-то чудные, непонятные картины, на столе у крохотного дивана, рядом с телевизором, разбросаны бигуди совсем как у мамы. Адриана фыркнула. И без того было так трудно отказать ему, а тут еще и малыш туда же… Но, слава богу, все это скоро кончится…

– Потому что мы скоро пойдем к маме, – поспешно ответила она, нервно глядя на часы.

– Они могли бы пойти с нами, и Витас, и Мама Ирина.

– Ну, это могло бы не понравиться маме.

– Почему?

– Ну подумай сам, вдруг мама видит иностранца, да еще с собакой… ведь мама не любит собак? И потом, она ведь доверила тебя мне. Ведь я ее подруга, правда?

– Никакая ты не подруга, – запротестовал Карло.

Он, стиснув руки и нахохлившись, сидел на диване и явно собирался расплакаться.

Адриана подошла к нему и попыталась растормошить и приласкать, но он ее оттолкнул:

– Никакая ты не подруга. Я тебя никогда у мамы не видел.

– Мы работаем вместе.

– У мамы нет друзей на работе. И друга, я думаю, тоже сейчас нет…

– Да ладно, думай как хочешь! – вскочив, вспылила Адриана. – Вот что мы сделаем: я на минуточку пойду в душ, потом мы возьмем такси и поедем к маме. Такая программа годится?

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Ты не мамина подруга, а моя. Мне здесь хорошо, и домой я не хочу!

Адриана улыбнулась. От жалости и растерянности. Господи, что же за жизнь у мальчонки, если с незнакомой теткой, с бродягой и собакой он чувствует себя более защищенным, чем с матерью?

– Слушай, но ведь, если я тебя не верну домой, мама может подумать…

– Мама все время говорит, что, если бы не я, у нее жизнь была бы гораздо лучше… А что, позвонить нельзя? Позвони ей и скажи, что я остаюсь у тебя…

Адриана стиснула голову руками. Из всех сегодняшних сюрпризов этот был самым… В дверь постучали. Незнакомый мужской голос назвал ее по имени.

– Адриана, открой! Я – друг Джанджильберто…

И Адриана со вздохом облегчения пошла открывать. Перед ней стоял сухопарый, бледный человек с огромным, на скорую руку зашитым шрамом через всю левую щеку. Улыбка его была еще страшнее пистолета, который он сжимал в руке.

– Pusti deckica ili si jedna mrtva kurva[54]54
  Отдай мальчишку, или будет одной мертвой шлюхой больше! (хорв.)


[Закрыть] – прорычал он, с силой отбросив ее плечом.

XIX

Витас медленно брел по набережной, за ним с тихим ворчанием трусила Мама Ирина. Он ласково к ней обернулся:

– Говоришь, надо было войти? Но она сказала «нет». Хотя если женщина говорит «нет», понимай – «да»… Говоришь, надо было остаться? Зато я теперь знаю, где она живет… Завтра наведаемся. А чего ты все время ворчишь, Мама Ирина? Хочешь сказать, что незачем ждать до завтра? Ну, давай скажи, как мне поступить?

Очень просто: вернуться. Витас вздохнул и повернул назад. Он сначала подождет, а потом попробует войти, и уж на этот раз она не скажет «нет», он точно знает… В его мозгу на миг вспыхнули давно забытые образы: дом… кончай с перекрытием и рубероидом; женщина… наверное, это ее ребенок; работа… чтобы не заснуть; руки-то сильные, а ума нисколечко, а не помешало бы, ей надо нам доверять, отложила бы бутылочку, что ли, про запас, а потом… Мимо Витаса, обдав горячим выхлопом и визжа на вираже, промчался «мерседес». Мама Ирина с неистовым лаем бросилась следом. Витас, не поверив своим глазам, тоже что есть силы побежал за машиной. Впереди красный сигнал светофора, есть еще время разглядеть… Нет, он не ошибся: на заднем сиденье – Карло, руками упирается в стекло, личико бледное и напряженное. И тогда Витас, свистнув Маму Ирину, побежал обратно к дому Адрианы. Что-то случилось, и скорее всего очень серьезное…

XX

В просторной квартире, которую для него арендовал Фонд журналистов, Джанджильберто, насвистывая, раскладывал на столе содержимое компьютерной сумки Лауры. С религиозным благоговением он выстраивал пачки банкнот в ровный ряд. Ну все, теперь последний взгляд на свой шедевр и – звонок Лауре:

– Сокровище мое, деньги я передал. Теперь мне непременно надо в редакцию, иначе меня уволят. Вот увидишь, все будет хорошо!

Пока шел разговор, Лаура еще держалась, а потом расплакалась. Она сидела в комнате Карло, среди его вещей, его игрушек. Никогда она так отчаянно не любила сына. Страх и тревога заслонили собой все дурные мысли. Он вернется. И Джанджильберто поможет им пережить случившееся. Они теперь всегда будут вместе, и он станет ее мальчику отцом. И все у них будет хорошо. Господи, только бы он вернулся…

Половину суммы Джанджильберто отложил в сторону. Турку он заплатит сразу, чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос. С Адрианой и Славянином встретится завтра. Теперь самое время выпить виски с содовой и наскоро пробежать биржевые котировки. Если все пойдет, как намечено, через полчаса мальчишка будет дома. Он начнет рассказывать о Бефане и о вкусном обеде, и мать, конечно, ничего не поймет, но пережить шок ей будет легче. Лаура намекнула, что хочет продать дом. Посмотрим… Зазвонил телефон. Должно быть, «контрольный» звонок. Джанджильберто бросился к аппарату.

– Привет, итальянец!

Это Славянин. Проверяет.

– Все в порядке, – уверенно отчеканил Джанджильберто, – увидимся завтра.

– Что за спешка? Спешка – плохой советчик, итальянец. Тебе никто этого не говорил? И еще, тебе не говорили, что с друзьями надо здороваться?

– Да пошел ты!.. С каких это пор мы стали друзь-я-ми? Я сказал: все в порядке. Что тебе еще нужно?

– Мальчишка у меня.

– Что?!

– Ты все понял, не валяй дурака. Думал отделаться милостынькой? Мальчишка у меня. Встретимся в Тестаччо через полчаса. Где – ты знаешь. Ты мне – сто тысяч, я тебе – мальчишку. И не звони больше. Пока, приятель!

XXI

Когда Витас и Мама Ирина возникли в дверном проеме, Адриана ничком лежала возле дивана. Собака громко залаяла. Витас бросился к безжизненному телу, бережно приподнял девушку и перевернул. Лицо ее было в крови, глаз заплыл, нос свернут на сторону. Витас поднял ее за плечи и потащил в ванную, ласково шепча что-то на своем непонятном языке. Когда они добрели до зеркала, Адриану вырвало кровью и слизью. Она попыталась высвободиться, но Витас сунул ее голову под кран и держал, пока девушка окончательно не пришла в себя и не затрясла головой. Тогда он понял, что кризис миновал, растер ее полотенцем, без труда поднял на руки и отнес на кровать.

– Может, нос сломан, может, и нет, а в общем, ничего страшного, – сказал он, слегка улыбнувшись. И сразу же лицо его стало жестким, и Адриана даже испугалась, услышав решительное требование: – Ну-ка, выкладывай все как есть!

Прежде чем Адриана успела что-то сказать, зазвонил телефон. Витас ответил, но на том конце бросили трубку. Звонил Джанджильберто. Мужской голос для него означал одно: у Славянина есть сообщник. Эта идиотка обвела его вокруг пальца! Они с самого начала были в сговоре. А он, дурак, попался! Но больше этого не будет. Славянин думает, что его перехитрил, но у Джанджильберто есть пистолет, и стрелять он умеет. Ему приходилось бывать и не в таких переделках.

Тем временем Адриана все рассказала литовцу и наконец разразилась слезами.

– Что толку реветь? – сурово сказал Витас. – Если не прекратишь – ударю.

Испуганная Адриана взяла себя в руки. Витас посопел носом, покачал своей огромной головой:

– Не пойму, ты дура или притворяешься? Ты что, сразу не сообразила, что ввязалась в похищение?

– Но он сказал: пусть мальчишка побудет у тебя несколько часов, а потом отведешь его домой…

– А кто он такой, что ты ему поверила?

– Один…

– Твой любовник?

– Нет… один… я тебе говорила…

– Такой же, как тот тип из ресторана? Один…

Адриана не ответила. Витас сердито фыркнул:

– Когда все это кончится, поговорим. Тебе нужен кто-то, кто заботился бы о тебе. Одна ты такого натворишь!

Но теперь надо было решать более серьезную проблему: найти мальчика. Витас заставил Адриану несколько раз повторить, как выглядел тот человек. Он еще говорил как-то странно, вспомнила Адриана. Коренастый. Со шрамом на щеке и с пистолетом.

– Таких в Риме знаешь сколько? Тысяча, а может, и десять тысяч. Тут дело в другом… странно говорил? Как это – странно? Как я?

Тогда Адриана вспомнила точнее:

– Mrtva kurva… ну да, так, это я хорошо помню. Mrtva kurva.

– Mrtva kurva? Ты уверена?

– А что это значит? Это на твоем языке?

– Нет, это по-хорватски.

– А откуда ты знаешь хорватский?

– Когда много путешествуешь, еще и не тому научишься.

– А что это значит по-хорватски?

– Поганые слова. Лучше их не повторять.

– Но мне надо знать!

– Это значит мертвая шлюха. Извини, ты сама попросила. Однако, – отрезал Витас, – в Риме не так уж много хорватов. Это важный след, и, кажется, я знаю, куда идти.

Витас свистнул. Мама Ирина слезла с дивана, где развалилась на голубом шарфе, и с воинственным видом улеглась у ног хозяина. Витас вспомнил, что голубой шарфик он видел на шее у Карло, и прихватил его с собой: пригодится.

– Я пошел, а ты оставайся здесь, ясно?

– Я иду с тобой, – решительно заявила Адриана.

Витас изучающим взглядом посмотрел на нее и кивнул. В глазах его вспыхнула искра радости, но к девушке он обратился строго:

– Ладно, пошли, но без выкрутасов!

XXII

На улице стоял собачий холод, и прохожие, не успевшие купить подарки у Бефаны на ближайшей улице Мармората, не шли, а бежали. Возле английского кладбища у своих лачуг мрачно и озабоченно беседовали иммигранты. Слишком мы цацкаемся с этими иностранцами, думал Джанджильберто, выбивая зубами дробь и пританцовывая от холода, с зажатым в руке пистолетом. Больно мы добрые; это наш природный итальянский недостаток. Мы их принимаем с распростертыми объятиями, а они нам всаживают нож в спину. Славянин – ублюдок… И тут заверещал мобильник.

– Привет, итальянец!

– Поторопись, черт тебя дери, я уже околел!

– И когда ты научишься хорошим манерам? Я с тобой поздоровался!

– Привет, Славянин!

– Вот так уже лучше! Извини, что заставил ждать в Тестаччо. Я передумал.

– Что значит «передумал»?

– Знаешь ту старую фабрику, где теперь театр?

– Это «Индия», что ли? Театр «Индия»? Конечно знаю.

– Я тебя буду там ждать на улице. В Тестаччо слишком много народу, большое движение. И давай скорей, у меня не так много времени!

Джанджильберто сунул мобильник в карман и двинулся вперед сердитым шагом. Славянин отделился от группы крестьян у входа на кладбище, кивнул на прощание и направился к своей машине. Итальянец один. Это хорошо. Он вооружен: его выдают походка и манера оглядываться по сторонам. Это плохо. Мог отделаться данью, а теперь нарывается на приключение. Тем хуже для него. И для мальчишки.