Текст книги "Некромант на страже человечества. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Никита Клеванский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Получается нет. – согласился, подумав, что неоценимое сокровище для одного запросто может быть мусором для кого-то другого. И наоборот.

– И скольких вот таких, – он кивнул на все прибывавшую с добычей нежить, – ты можешь контролировать?

– Сейчас двадцать два. Включая оставшегося в Тени увечного Зири.

– Двадцать два! – пораженно выдохнул Чагаш.

– Мало?

– Сдурел? – наставник вскинул голову с распахнутыми, как у страдающей запором совы, глазами. – В столице знал одного мага, купившего токин с заклинанием поднятия мертвых. Не помню, как называлось. Так он мог единовременно держать всего семерых.

– И я до Осознания только одиннадцать мог.

– Тот был Развившим! – чуть ли не выкрикнул мужчина, заставив меня задуматься.

Информация более чем полезная. Я уже дважды похвалил себя, что сохранил пленнику Крутолуга жизнь, и, видимо, сделаю это еще не раз. Похвалил. А вот говорить, что могу поднять больше – пусть и немного – видимо не следует. Не то мужика вообще кондратий хватит. Что мне из него – тоже зомби делать?

– Ну значит Развивший Развившему рознь. – с видом знатока изрек я и огляделся. – Что бы тут такого поджечь?

– Это еще зачем? – удивился Чагаш. – Избавиться от трупов?

– Подать сигнал.

– Друзьям? – догадался он. – Так они, мне кажется, уже.

– Что «уже»?

– Прислушайся.

Я замер, до предела напрягая слух, и с очередным порывом ветра до меня действительно долетели отзвуки криков и звона стали. Я тут же кинулся к начинавшейся прямо на плацу лестнице, взбежал по ней на башню, на ходу толкнув Элельведу прятавшегося там клиота, и устремил свой взор в сторону города.

Там в самом деле шло сражение.

Что весьма странно, ведь я с Ланой передал Уману указание ждать сигнала. По моему плану мы должны были атаковать одновременно. И город, и особняк. Однако, у меня здесь случилось несколько непредвиденных событий, вынудивших меня действовать по обстоятельствам и не давших вовремя предупредить союзника.

Впрочем, Уман и сам Осознавший. Справится. Если что – пришлет гонца. Не открылась же в самом деле под Куполом еще одна Трещина, из которой полезли монстры. Это было бы уже слишком! Медом здесь в конце концов вроде как никто не мазал!

– Созови людей из поместья. – сказал я вставшему возле меня Чагашу. – Сними ошейники и веди к храму. Соберем жителей на площади и объявим о свободе.

– Они мне не обрадуются. – буркнул наставник с привычно мрачным видом.

«Еще бы». – подумал я. – « Сам тебя чуть не грохнул».

– Во-первых, меня это не волнует. – произнес я вслух. – А во-вторых, зомби в роли глашатая они обрадуются еще меньше. Здание потом отмывать и проветривать замучаемся.

– Все равно придется.

– Не так сильно.

– И все же.

Я пристально уставился на Чагаша, и тот, выдержав поединок взглядов секунды три, отвернулся. Вообще странно, конечно, получилось. Он был выше, опытнее, старше (даже с учетом обеих моих жизней), Энн его вообще чуть ли не боготворила, но, тем не менее, мне показалось, что именно я смотрел на него сверху вниз, а не наоборот.

Видимо решающий фактор имело что-то другое. Например, внутренний стержень. И свой наставник уже потерял, в то время как мой лишь только закалялся от сражения к сражению. Отступать же я не планировал точно. По крайней мере пока не обниму родителей, Фила и… не освобожу человечество?

Мысль глобальная, но она уже ни раз приходила мне в голову и с каждым визитом чувствовала себя все комфортнее. Словно обживалась, заводила друзей и готовилась рано или поздно спросить: «Посмотри, как нам хорошо вместе. Неужели ты меня прогонишь?». И если раньше я бы без тени сомнений сказал ей: «Пошла вон!», то теперь уже слабо верил в подобный исход.

Не после событий в шахте. И в Диких Землях. И в моем родном Дальнем Крутолуге. Который, кстати, еще не до конца очищен как от скверны чертовых нелюдей, так и от угрозы их нового вторжения. Но теперь у меня было достаточно сил, чтобы ее предотвратить!

А потому, спрятав самые ценные трупы в Теневое хранилище и оставив часть зомби вылавливать последние остатки нелюдей, я отправился прямиком к Трещине. Той самой, с которой все началось. И я лично собирался поставить на ней жирный крест!

Глава 9

– Что-то ты не торопился. – бросил я вставшему возле меня Уману.

– Как договаривались – дал своим возможность сразиться. – ответил тот.

– Для укрепления ступеней.

– Для укрепления ступеней.

– Но почему так долго?

– Нелюди брали заложников и запирались в домах. – с миной презрения на лице поведал мэлэх. – Пришлось вмешаться.

– Твари!

– Именно.

– А чего без сигнала начал?

– Как без сигнала? – искренне удивился караванщик. – Ты такой вихрь Межмировой Энергии закрутил, что я думал Купол пробьешь! Лучше отмашки и не придумаешь – слепой увидит.

Так вот оно в чем дело. Одна накладка наложилась на другую, в результате чего мой план умудрился вернуться на рельсы, и особняк с городом мы все-таки атаковали одновременно. Забавно.

Я стоял на самой границе отнятой у Диких Земель территории, в овраге, возле дрожащего марева Трещины, откуда десять лет назад в мою тихую мирную жизнь вторглась толпа монстров. Двуногих. Разумных. И от того еще более опасных.

Мою семью разрушили, а меня самого угнали в рабство.

На долгие годы…

Но я вернулся и воздал захватчикам сторицей, щедро обагрив землю кровью ненавистных ублюдков! Да, это не возвратит жизни храбрых воинов, павших в попытке защитить родной дом, и не перевоспитает поколение детей, выращенных, словно скот, для нужд «высших» рас, да и раны в моей душе тоже не залечит. Но я солгу если скажу, что мне не стало легче. Стало. И пусть утрется каждый, кто проповедует прощение вместо мести. Некоторые вещи нельзя прощать. Никогда. И никому.

Маячившие весь день над головой тучи развеялись, явив моему взору вечернее небо. Чистое, красивое, унизанное мириадами мерцающих звезд, складывающихся в причудливые созвездия. Величественный закат красил багровой краской верхушки деревьев и плавил горизонт огнем пожара. И только покореженная во время одного из Пришествий луна стыдливо скрывала свое уродство за тенью планеты. За столько лет в этой эпохе я так и не смог привыкнуть к ее новому облику.

Налетел осенний ветерок. Взметнув полы надетых на мне лохмотьев, он подхватил горсть опавших листьев, закружил их в хороводе замысловатого танца, а затем унесся, оставив после себя легкий беспорядок. Или это был новый порядок, которого я просто не понимал?

– Как же красивы бывают закаты под Куполами. – со вздохом проронил Уман, заткнув большие пальцы за пояс. – И каждый раз разные. Не то что снаружи.

– Я заметил.

– Да что ты знаешь? – грустно улыбнулся он. – На Терре еще столько мест, где…

– На Земле. – перебил его я.

– Что?

– Не на Терре. На Земле. – повторил я. – Так называется эта планета. Так ее назвали люди и так ее следует именовать впредь. Не стоит порочить память наших предков.

– Предки – это святое. – помолчав, выдал мэлэх. Снова взял паузу и спросил. – Трещину закрыть или?..

– Я сам.

– Значит все-таки Осознавший. – караванщик покачал головой. – Поразительная скорость развития. И удивительная мощь. Ты будто сошел со страниц легенд о Древних! – хмыкнул он. – Поздравляю.

– Спасибо. – поблагодарил я, подумав, что меня уже второй раз за день сравнили с Древним. Не подозревая, что я, по сути, он и есть. Только перерожденный, а не воплоти. Хотя, если ли разница?

Качнув пару раз головой из стороны в сторону, я подошел к Трещине в компании Элельведа. Портал соединял Крутолуг напрямую с Дикими Землями и оттуда сюда в любой момент могла заявиться какая-нибудь тварь. Нелюди тоже это понимали, а потому вырыли несколько ям, навтыкали кольев, расположив те острием ко входу, и даже держали небольшой горнизон, с которым я уже разделался.

Хорошо, что мы все-таки не выбрали этот маршрут для проникновения. И что Алаум с Уманом не пролюбили доверенный им Александэлом ключ. Казус мог случиться пренеприятнейший.

Как и десять лет назад, я стоял перед дрожащим маревом, и даже ошейник на мне был все тот же. Пусть он уже и не блокировал взаимодействие с Межмировой Энергией. И находился возле меня не предатель Евген, а зомби-эльф. И в голове у меня пульсировал гул от близости с пространственным переходом. Да и сам я заметно изменился, причем не только внешне, но и внутренне.

Короче, сходства с тем днем никакого, на самом деле.

Успокоив дыхание, я сосредоточился и принялся вглядываться в Трещину. Сперва меня начало немного мутить, но я быстро справился с этим чувством и продолжил углублять свой взор, будто настраивая резкость на микроскопе. На периферии зрения стали появляться какие-то разноцветные вспышки, всполохи – они безумно отвлекали, но я догадывался, что нужно искать и не поддавался.

Во время прорыва на ступени Осознания я видел луг. Безграничный. Тот, конечно, мог олицетворять все что угодно – от моей души и пути развития до места, где приятно было бы пробежаться голышом – но вот пронизывавшие его нити Межмировой Энергии натолкнули меня на мысль и…

Ага! Вот!

Я, наконец, наткнулся на тонкую фиолетовую струну и зафиксировал ее взглядом, чтобы не потерять. Затем принялся скользить вдоль нее и уже вскоре пришел к узлу, где сходились еще две таких. А затем еще. И еще. Постепенно я смог отдалить свой взор и увидеть картину если не целиком, то определенно большую ее часть. И понял, что портал представлял собой не просто марево, а целую паутину энергии, в которую, будто рой мотыльков, угодили разорванные лоскуты пространства. И именно они трепетали на несуществующем ветру, создавая как эффект дрожания, так и гул у меня в голове.

Заметил я и главный узел. Самый крупный, от которого отходило больше всего сверкающих нитей. Я протянул к нему руку, схватил, сжал в кулак, дернул, и… ничего не произошло.

– Быстро ты нашел Сосредоточие. – раздался у меня за спиной голос Умана. – У меня с первого раза вообще не вышло.

– Я не могу ничего с ним сделать. – нахмурившись, признался я.

– Значит внутри еще есть кто-то живой. В таком случае Трещину не закрыть.

Опять препятствие. Черт побери, да сколько можно?

Вздохнув, я отпустил узел, спрятал Элельведа в Тень и шагнул вперед. В лицо мне тут же ударили колючие брызги, а соленый морской ветер взялся трепать лохмотья, будто принял их за парус, а меня за выброшенный на берег шлюп.

Море. Отлив. И обнаженная песчаная полоса, уходящая вдаль к еще одной Трещине, способной отправить прямиком в Дикие Земли.

Путь позора.

Долго искать не пришлось, и уже скоро я обнаружил небольшой вырытый в основании холма грот, где сидел прикованный к деревянному столбу мужчина. Солнце светило с другой стороны от входа, но даже в полумраке я увидел, что он крайне изможден, а кожу его покрывали многочисленные ожоги. Живой – пока еще – сторож Трещины.

Увидев меня, мужчина сперва не поверил своим глазам, а затем взмолился, с трудом шевеля распухшими губами:

– Слава богам! Прошу, освободи! Нет сил терпеть…

Я даже шагнул было вперед, чтобы ему помочь, но при этом от меня не укрылось, как пленник чуть изменил позу, чтобы продолжить держаться ко мне полубоком. Казалось бы случайность, но…

– Знаешь, кого-то другого ты бы, может, и провел. – бросил я, остановившись в шаге от него. – Ты даже знаешь наш язык. Урод.

Мужчина дернулся, словно от удара, но продолжил лепетать:

– О чем ты? Я такой же, как ты. Меня наказали за…

– Не напрягайся. – перебил его я. – Я местный.

С этими словами я резко шагнул вперед. Пленник, не являвшийся даже Освоившим, не успел среагировать, и я извлек на свет руку, которую тот от меня прятал.

Руку с дополнительным локтем посреди предплечья.

– Лучше тебе не трогать меня, тупой чел. – с угрозой и одновременно заискиванием прошипел Химер, перейдя на родной клиотский. – Мое наказание закончится, и я смогу заступиться за тебя.

– Даже перед Гибольтом? – я сделал вид, что задумался.

– Даже перед госпожой Инделлан!

– Ее здесь нет.

– Конечно. Она в Ижмариле.

Опачки! Вот это новость!

Я не смог скрыть своего удивления, а Мутант понял, что случайно сболтнул лишнего и грязно выругался.

– Откуда знаешь? – спросил я его.

– Освободи меня.

– Ты же уже понял, что не сможешь приковать меня вместо себя.

– Плевать! Я больше тут не выдержу! Меня давно должны были сменить! Кто-то наверняка уже провинился! Забыли, ублюдки! Забыли меня! Гибольт…

– Гибольт мертв! – лязгнув сталью в голосе, отрезал я, одновременно вытаскивая тело дварфа из Теневого хранилища. – Я убил его! И всех остальных нелюдей в Дальнем Крутолуге! Говори, тварь, откуда знаешь про Ижмарил?

Клиот без сомнений узнал лидера. Его искаженное ужасом лицо покрыла испарина, которая должна была причинить обожженной коже немалые страдания, но он даже не пискнул. Лишь хлопал глазами, не в силах поверить в происходящее.

– Не убивай. – пискнул Мутант.

– Откуда знаешь? – надавил я.

– Пообещай не убивать. Прошу тебя!

– Хорошо. Говори!

– Случайно увидел, как она писала письмо отцу. И в нем упоминала, что начнет поиски какого-то чела именно оттуда.

Короткий удар в висок оборвал уроду жизнь. Даже багор пачкать не пришлось. Я же поймал вылетевшее из трупа серебристое облачко и спрятал его в Тени вместе с телом Гибольта. Клиот такой чести не удостоился. Слишком слаб.

– Нужно было просить клятву Омиша. – с презрением бросил я, отряхивая костяшки. – Хотя я бы все равно ее не дал. Никаких переговоров с нелюдями!

И, сплюнув себе под ноги, отправился к выходу из Трещины.

– Что-то ты долго. – встретивший меня Уман поглаживал замершую от страха белку.

– Кончать мучить животное. Ты ее есть собрался?

– Да что тут есть-то? – хмыкнул он, отпуская зверька. – Поймал Ловчей сетью. От скуки. Все в порядке?

– Угу. Без эксцессов.

– Закрывай тогда и пойдем. Или все-таки помочь? – ухмыльнулся мэлэх.

– Сам справлюсь. – отозвался я и повернулся к порталу.

В этот раз найти Сосредоточие получилось куда быстрее, и я сжал его в кулаке, концентрируясь. Теперь мне ничто не мешало. Я почувствовал в ладони нарастающее тепло, а нити паутины постепенно тускнели, стягиваясь к моей руке, пока полностью в ней не скрылись.

И с исчезновением последней дрожащее марево, мигнув, разгладилось, будто его и не было, целостность материи пространства восстановилась, гул у меня в голове утих, и я понял, что в кожу мне впились пять углов токина.

Получилось! Еще одна особенность ступени Осознания успешно освоена!

– Ну. И что там? – поинтересовался Уман, подойдя поближе.

– Понятия не имею. – честно признался я, разглядывая добычу.

– Эх, я-то уж подумал, что ты и здесь меня удивишь. Но Осознавшим такое не под силу. Нужна следующая ступень. Выучишь сразу?

– Ага, щас! – огрызнулся я. – Чтобы у меня хвост русалочий вырос или еще что?

– А вдруг жабры? Штука полезная.

– Особенно в Диких Землях.

– Тогда с тебя пятьдесят процентов стоимости. За помощь.

– Скорее с тебя.

– С чего бы это? – искренне опешил Уман.

– За возможность провести своих людей через безопасное сражение. Сколько из твоих освоили новые стадии?

– Безопасных сражений не бывает. – буркнул мэлэх.

Мы уставились друг другу в глаза, и никто не хотел отводить взгляд первым. Караванщик, конечно, понимал, что основную работу сделал я, но и отступить просто так не мог – все-таки он являлся лидером группы людей и должен был заботиться об их процветании.

– Мой отец вообще забрал бы токин себе. – не без тени грусти выдохнул Уман.

– Так он был Развившим.

– Он был Развившим… – эхом отозвался мэлэх.

Теперь по его лицу действительно скользнула печаль. Та самая, которую он обычно скрывал как при своих людях, так и в остальное время, в целом. Хотя скорее не печаль, а… сожаление? Или тягостность. Да, вот так больше похоже на правду.

Умана тяготил тот факт, что он не мог полностью заменить своего отца, что с ним во главе авторитет Каравана упал, и что даже дерзкие попытки выделиться за счет атак на Караваны нелюдей не то чтобы сильно влияли на сложившуюся ситуацию. И пусть люди верили ему и шли за ним, но сам он не переставал обо всем этом думать.

– Держи. – я протянул мэлэху «пирамидку» Госгосков и осколок Этерниевой руды. Причем не из самых маленьких. – За помощь в освобождении моего дома и в счет части стоимости токина. Используй их для себя, а не в торговле.

Я действительно мог настоять на своем и не отдавать ему ничего вообще. Тем более, что мы теперь располагались на одной ступени, а за счет эволюции я находился даже несколько выше. В поединке один на один я бы точно одержал верх. Однако мне не было никакой нужды портить отношения с караванщиком, да и подобную плату, пускай и немалую, я счел справедливой.

Благотворительность тут совершенно ни при чем.

Уман колебался не долго и, приняв награду, спрятал ее в кольце. После чего мы обменялись крепкими рукопожатиями – пусть не дружескими, но вполне партнерскими – и направились назад в город. Дальний Крутолуг наконец обрел окончательную свободу от нелюдей. Но чтобы вернуть ему прежний облик и атмосферу уюта требовалось приложить еще немало сил.

Площадь перед храмом была забита битком. И только-то. В прежние времена ее точно не хватило бы чтобы вместить всех жителей. Горожане выглядывали бы из окон, сидели на крышах, толпились на прилегающих улочках, передавая новости тем, кто не мог их расслышать.

Народу явно стало меньше.

К тому же большая часть из них являлась либо детьми, либо стариками, либо калеками. Так же в глаза отчетливо бросался перекос в сторону представительниц прекрасного пола. Что не удивительно, ведь почти всех способных держать в руках кирку отправили в Нионанд.

Чертовы нелюди со своей идеей людской «фермы»! С каждым взглядом на растерянные, ничего не понимающие лица, на мокрые от слез глаза, на синяки, ссадины, следы от подавителей, на разрушенные семьи и растоптанные судьбы моя ненависть к захватчикам лишь крепла.

Да, я освободил свой дом. Но мой дом – не только крохотный городок на окраине Диких Земель. Мой дом – вся планета, стонущая под пятой возомнивших о себе невесть что тварей!

Сколько еще таких же несчастных страдает по всей Земле?

Не получил ли я силу для того, чтобы помочь и им в том числе?

Может и так.

Может и так…

Но точно не раньше, чем спасу свою собственную семью! А для этого мне требовалось обрести куда больше могущества.

Пока я закрывал Трещину, на площадь притащили телегу и на скорую руку соорудили из нее помост. Сперва наверх хотели вытолкнуть меня, чтобы я лично объявил крутолужцам радостную весть, но я отказался наотрез. Да, иногда меня посещают приступы красноречия, но вещать перед целой толпой категорически не хотелось. Как и вешать над собой знамя героя-освободителя. Ни к чему мне столь пристальное внимание к моей скромной персоне.

Пришлось отдуваться Уману.

Вот уж кому точно не привыкать заливаться соловьем, стоя под пристальным взором десятков глаз. В Караване народу у него, конечно, несравнимо меньше, но мэлэх справился. Я прямо видел, как в сердцах людей постепенно зажигалась надежда, а на лицах стали подснежниками после суровой зимы расцветать первые робкие улыбки радости.

Потеплело на душе и у меня.

Но свинью Уман мне все-таки подложил, под конец своей речи указав на меня, и заявив, что наибольший вклад тоже внес именно я. Что тут же радостным возгласом подтвердила стоявшая в толпе Лана.

Вот ведь…

Пришлось показаться себя и выйти на всеобщее обозрение. Словно паяц, право слово! Будто мне больше заняться нечем.

Глава 10

Поднявшись на телегу, я хотел натужно улыбнуться, пробурчать пару общих фраз и отправиться в особняк, где меня ждал еще как минимум один нерешенный вопрос, вот только быстро отделаться не вышло. В основном из-за того, что, завидев меня, Лана радостно крикнула «Леон!» и начала махать мне платком. А следом меня вообще, несмотря на неровный свет факелов, узнал какой-то мужик с культей вместо правой руки. Я его совершенно не помнил, однако возглас: «Маленький взрослый!» не оставил сомнений.

Так меня называл барон.

А следом посыпались и другие клички, которыми меня за особенности поведения награждали как дети, так и их родители. Крутолуг меня действительно не забыл. И не могу сказать, что мне это было совсем уж неприятно. Скорее даже наоборот.

Когда волнения улеглись, я открыл уже было рот для приветствия, как меня перебил еще один окрик:

– Леон, мальчик мой, а где мой сыночек? Где Евген?

Эту женщину я помнил. Я не знал, что она мать Евгена, но мне доводилось видеть ее развешивающей белье, взбивающей масло и занимающейся другими обычными делами. До вторжения нелюдей.

Но как же она постарела! Годы не пощадили ее, превратив из живой, энергичной матроны практически в старуху. Сухую, морщинистую и с выплаканными до прозрачности глазами. Однако, несмотря ни на что, она не виновата в предательстве сына. Никто не виноват, кроме него самого.

Воспоминание о поступке Евгена, бывшего, как мне казалось, моим верным другом и сподвижником во тьме рудника, больно резануло в груди. Но, скрипнув зубами, я не стал говорить всей правды. Лишь молча покачал головой. Вот только и этого хватило женщине, чтобы схватиться за сердце и осесть прямо на холодную землю.

А следом на меня хлынул целый шквал вопросов. Люди хотели знать о судьбе мужей, отцов, сыновей, женихов, дочерей и просто знакомых, которых также, как и меня, увели в неизвестность после падения последнего защитника города. Ведь если вернулся я, то…

– Сразу скажу: выжили не все. – я не стал ходить вокруг да около. – Нам пришлось не легко. Но мы не забыли того, о чем нас учили отцы и матери. Мы сражались за свою свободу и обрели ее. Кровью. И силой. Дальний Крутолуг воспитал достойных детей!

Им нужно было услышать эти слова. И я их дал им.

– Толля не сдал никого! – выкрикнул стоявший неподалеку от платформы Балалай. Он вместе с караванщиками зачищал город и, будучи уже Освоившим, не получил ни единой раны. – Настоящий герой, достойный вечерних историй!

– Захар тоже ничего. – в свойственной ему манере поддержал товарища Казан. – Справлялся, в целом.

И вновь по щекам крутолужцев катились слезы. Но теперь это были слезы гордости за тех, кто не сломался и сумел найти в себе силы дать отпор нелюдям и с честью пройти испытание. Они станут достойным примером для следующего поколения детей. Которые вырастут свободными. Но с вечной памятью о черных днях любимого города.

– Можете не волноваться о родных и близких. – добавил я, понимая, что одной сладкой сказки мало. – Они в надежных руках.

– В чьих?

– Да, в чьих?

– С ними Леуштилат оу Трей Капауло. – во всеуслышанье объявил я. – Думаю, он уже тоже стал Осознавшим, а значит…

Я не договорил, потому что увидел, как изменились лица слушателей. Подростки ничего не поняли, но им быстро принялись объяснять те, кто еще застал прежние времена. По толпе поползли шепотки: «Изверг», «Порочный», «Оскверненный», «Демонское отродье» и другие не менее «лестные» прозвища, которыми еще в детстве наградили моего лучшего друга за его врожденное умение.

Такое вот отношение было одной из причин, почему я не хотел выступать с речью. Честно говоря, у меня даже промелькнула мысль, что я вообще заря спасал этих людей. И видимо что-то промелькнуло у меня во взгляде, потому что узнавший меня калека резко сменил тему, выкрикнув:

– А с этими что делать?

Он указал чуть в сторону, где окруженные полосой отчуждения сидели несколько человек, с которых не только не сняли подавители, но и дополнительно связали конечности, лишив свободы перемещения. У некоторых виднелись на коже свежие синяки и ссадины, оставленные явно в течение последнего часа.

А судя потому, что среди них я увидел Зженю – личную служанку Инделлан – я быстро догадался о причинах подобной сегрегации. И не ошибся.

– Предатели! – пискнул особенно впечатленный историей о героях мальчуган, и этот возглас запустил целую лавину оскорблений.

– Подхалимы!

– Нелюдские подпевалы!

– Диссиденты!

– Крысы!

– Проклятые лицемеры!

Народ распалялся все больше, выплескивая годами копившуюся ненависть на вполне подходящий на мой взгляд объект. Следом за оскорблениями полетели уже плевки, а затем грязь и даже камни. И один такой угодил в пробившуюся сквозь толпу Лану, которая собственным телом закрыла сжавшуюся в комок Зженю.

– Стойте, люди! – крикнула девушка, сморщившись от боли. – Они ни в чем не виноваты! Они выживали, как могли. Так же, как я! Так же как мы с вами!

– Он избил меня! – выпалил пожилой мужчина, указывая на связанного молодого парня, по какой-то причине не отправленного на рудник.

– Только по приказу Аглорна! – парировала Лана. – И иначе избили бы его.

– Она донесла Гогорду, когда мы пытались выходить Сеню! – чуть не рыдала женщина, кивая на другую пленницу. – Мой Сенечка! Я бы его выходила!

– Простите, тетя Лида, но Сеню переехала телега. – не сдавалась Лана. – Его нельзя было спасти. А наказали бы всех!

– Эта тварь издевалась надо мной! – чуть ли не билась в истерике молодая девушка со свернутым на бок носом, пытаясь дотянуться до Зжени. – Отрезала волосы, отбирала еду, обливала помоями! Пустите меня, я сама выдавлю ее бесстыжие глаза!

Но и здесь защитница нашла, что ответить:

– Зжене вообще приходилось хуже всех! Все мы знаем, как обходилась со своими служанками госп… – она запнулась, но быстро продолжила. – Инделлан. Просто Инделлан! Вы помните, что стало с Катией? А с Лерой? На месте Зжени любая делала бы все, чтобы выжить!

Удивительно, однако слова Ланы нашли отклик в сердцах некоторых жителей. Завязались перепалки, люди начали хватать друг друга за грудки. Градус напряжения рос, как давление в сломанном самогонном аппарате, рискуя выплеснуться если не взрывом, то знатным бурлением, а то и вовсе массовой дракой.

И что – мне их всех что ли успокаивать? Оказалось, что у статуса народного спасителя, минусов даже больше, чем я думал.

– А что это ты их защищаешь, а⁈ – перекричав всех, привлекла к себе внимание другая девушка.

Года на три старше Ланы. Высокая, стройная, миловидная, с отнюдь не маленькой грудью – она могла бы даже считаться обворожительной, если бы не уродливый шрам от ожога, проходивший через всю правую половину лица. Будто с раскаленной кочергой обнималась.

Или же…

Приглядевшись, я обратил внимание, что у многих девушек имелись подобного рода увечья: рубцы, порезы, плохо сросшиеся переломы. И я понял, что это не последствия издевательств. Наоборот – она нанесли себе их сами. Чтобы не выглядеть слишком красивыми и не привлекать внимание нелюдей, которые могли отправить их рабынями в Нионанд или другой город.

Наверное, единственная возможная форма защиты. За которую их точно по головке не погладили…

Чертовы нелюди!

– Может ты и сама такая же? – напирала обожженная. – Ланочка-умница, Ланочка-красавица… Ланочка-подстилка для нелюдей! Со сколькими кувыркалась, а? А ну отвечай, мразь!

Лана сперва порозовела, затем покраснела, а потом и вовсе стала пунцовой, как вишневое варенье. Она не заплакала только потому, что впилась ногтями себе в ладони, вот только сил ответить у нее уже не осталось. Все что она могла – это повернуться ко мне и смотреть щенячьим взглядом, преисполненном мольбы о помощи.

На самом деле, наблюдая за развитием спора, я сперва вообще не собирался в него вмешиваться. Потом хотел просто убить предателей и тем самым со всем покончить. Затем подумал, что не мне решать, а под конец и вовсе начал принимать во внимание и без того уменьшившееся население Крутолуга. Хотя с чего бы мне о таком заботиться?

«Но мы ведь в ответе за тех, кого приручили, не так ли?» – со вздохом подумал я.

– На сегодня событий достаточно. – не повышая голоса, произнес я, однако мигом приковал к себе всеобщее внимание. – Обойдемся без скоропалительных решений. Устроим суд. Честный. Через два дня. А пока… – я перевел взгляд на Чагаша, обратив при этом внимание, что на него смотрят ничуть не лучше, чем на Зженю. Что и неудивительно. Вот только обвинять в чем-либо Осознавшего никто не смел. – Темница в особняке цела?

– Не уверен, что стоит ее использовать. – буркнул Наставник.

– Может ты и прав. – чуть поразмыслив, согласился я. – Балалай, Казан, найдите в городе место для провинившихся. До суда назначаю вас ответственными. Вы – Освоившие, должны справиться. Если что – просите помощи у местных.

– Ну вот не было печали… – проворчал Казан, с недовольным видом оглядывая толпу. Я не просто так выделил голосом их ступень – народ притих.

– Сделаем, конечно, Леон, о чем речь! – подтвердил Балалай и, пихнув товарища локтем, увлек его в сторону пленных. Народ расступился перед ними, словно снежура перед ледоколом. – Так-так-так, а где тут у вас самая темная и дальняя пещера? А то еще погрызут наших подопечных злые Нетры. Или шмели какие-нибудь.

– Шмели не грызут, дубина! – одернул его Казан. – Они только кровь пьют. Так что к реке не подходи.

– Ой, будто я без тебя не знаю!

Я поймал на себе благодарный взгляд Ланы, но тот не имел для меня большого значения. Ведь поступил так я вовсе не ради нее, а исходя из собственных умозаключений и взглядов. Затем я хотел уже отправиться в особняк заняться делами, но меня вновь отвлекли. На этот раз Уман.

Повернувшись на предупреждающее покашливание, я проследил за его взглядом и увидел возле дверей храма еще одного строго знакомого. Жреца Сатвелеона. За прошедшие годы тот изменился не сильно. Постарел – да, но в старика не превратился, и даже не избавился от округлости в области талии, а его расшитая золотом ряса не обрела ни пятнышка, и все так же сияла ослепительной белизной.

Встретившись со мной взглядом, священник не выказал ни страха, ни раздражения, ни даже банального удивления. Впрочем, радости на его лице я тоже не разглядел. Будто все происходящее его и вовсе не касалось. Хотя меня он узнал. Без всяких сомнений.

Я заметил, как Уман, глядя на меня, многозначительно покачал головой, но я и без него не собирался затевать сейчас свару. Вместо этого я посмотрел на жреца с видом: «У меня к тебе еще будут вопросы, на которые придется ответить», а сам вновь обернулся к людям и провозгласил:

– Я знаю, что как прежде уже никогда не будет. Но нелюдей больше нет, и они сюда не вернутся. Это я вам обещаю! Не стану просить многого, а потому постарайтесь просто жить. Для себя и для своих детей. Больше их у вас никто не заберет! К тому же с сегодняшнего дня двери храма снова открыты для всех желающих, а завтра устроим праздник в честь освобождения. На этом все!

Мою короткую и неуклюжую речь встретили чуть ли не громовыми овациями, разорвавшими тишину наступившей уже к этому времени ночи. Однако они быстро оборвались, когда священник сложил руки лодочкой и поднял их к небу, ведь люди практически синхронно повторили его жест.