Текст книги "Последняя ночь майора Виноградова"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Денег стоило – ты не поверишь! Пока коммуналку расселили, пока в нежилой фонд перевели…

– Наверное, имело смысл?

– Посмотрим…

– Сергей! – Тихонин посмотрел на циферблат.

– Да, конечно… Извини, Владимир Александрович, у нас сегодня еще одна встреча, времени не много, а обсудить есть что. Так что к делу, если ты не против.

– Готов.

И Тихонин, и его заместитель вроде несколько поуспокоились после произошедшей пару минут назад баталии, поэтому Виноградов не удивился, когда Борис Михайлович нажал на кнопку селектора:

– Кофе принесите. Бутерброды тоже! Остального не надо.

– Хорошо, – отозвался динамик очаровательным голосом привыкшей ко всему Светочки.

– Владимир Александрович, вас рекомендовал господин Чайкин как человека, которому можно доверять… Вы давно знакомы? – Взгляд у Тихонина был умный, но без той настороженности, которая непременно поселяется в человеке после некоторой череды жизненных неурядиц и разочарований.

– Несколько лет.

– Давно не встречались?

– У нас есть определенный круг общих знакомых…

Виноградов снова прокрутил в памяти недавнюю встречу с бывшим коллегой за рюмкой коньяка, последовавший за этим звонок полузабытого «Сергея с Гавани», приглашение на беседу… И решил не вдаваться в подробности.

– Обычно я не доверяю бывшим милиционерам…

– Правильно, наверное, делаете, – пожал плечами Владимир Александрович. Ему захотелось поинтересоваться, а кому же в таком случае доверяет Тихонин, но это было бы расценено как дерзость.

– …но Сергей Юрьевич ручается!

– Благодарю за доверие.

– И лично вы производите достойное впечатление.

Хм… Неплохо бы узнать, что этот юноша с Уоллстрит имеет в виду: что у Виноградова ботинки почищены или что на протяжении всего разговора отставной капитан еще ни разу на ковер не сплюнул?

– Надеюсь, вы не собираетесь выдать за меня замуж свою старшую сестру?

– Простите, не понял?

Чайкин бросился спасать положение:

– Владимир Александрович хочет сказать, что если уж мы его пригласили…

– Верно! Это же вы меня пригласили, а не наоборот.

– Но ведь и вам нужна работа… Так?

– Мне нужна хорошо оплачиваемая работа. И то не всякая!

– Саныч, мы готовы заплатить!

– Тогда я слушаю. Или – до свидания. – Виноградов очень не любил подобных прелюдий, обычно за ними следовали угрозы, что «в случае утечки информации»… А потом все заканчивалось какой-нибудь ерундой, вроде просьбы проверить на судимость или сотрудничество с органами нового инкассатора. Или пожелания шефа установить, когда и с кем его супруга резвится под предлогом занятий шейпингом. – Сергей, ты же меня знаешь!

– Саныч, ты просто не понял. У шефа нет пока опыта общения с ребятами из твоей… сферы бизнеса.

– Все, Владимир Александрович! Простите. Я тоже предпочитаю не ходить вокруг да около. Вы вообще что-нибудь про нашу ситуацию слышали?

– Весьма отрывочно.

– От людей Василевича?

Фамилию Виноградов услышал впервые в этой же приемной, минут пятнадцать назад, но данный факт предпочел не афишировать:

– Разные бывают источники информации…

– Ладно, это ваша кухня. Но все-таки?

– Борис, давай расскажем все с начала. Чтобы он от нас узнал, как было на самом деле. Без всякой шелухи!

– Тогда лучше ты, Сергей. Это твой человек, раз уж решили.

История, видимо, и вправду была достаточно деликатная – ни шеф, ни его заместитель начинать не спешили. Владимир Александрович также с какими-либо инициативами не высовывался.

– Дело в том, что раньше мы работали в Невском банке недвижимости. Слышал? – Дольше тянуть паузу стало неприлично, и Чайкин принял ответственность на себя.

– Честно говоря, не припоминаю.

– Это неважно. Небольшой такой банк, карманный.

– Чей – карманный?

– В смысле?

– Ну, бандитский, воровской? Или покойной КПСС?

– Владимир Александрович, а вам обязательно это знать?

– Решайте сами.

От того, чьи деньги сформировали уставный капитал, зависело многое. В частности, с какими силовыми структурами придется иметь дело в случае возможного конфликта: с «отморозками» из организованных преступных сообществ нового образца или с беспощадными хранителями традиционного «общака». А может, это будут оберегающие покой «золота партии» бывшие и действующие кагэбэшники?

– Не знаю. Давайте пока не будем углубляться в эту проблему? Хорошо?

– Хорошо.

– Извините за назойливость, но… Надеюсь, у вас не возникнет соблазна поделиться с кем-нибудь тем, что вы сейчас услышите? Даже за большие деньги?

Тихонин вызывал у Владимира Александровича все большую жалость, несмотря на его шикарный кабинет и рубашку за семьдесят долларов:

– Я не торгую секретами, которые мне кто-то доверил по доброй воле. Это очень вредит репутации. Другое дело, если информацию удалось добыть самому – подкупом, хитростью, силой… Тогда это – мое! Тогда это уже товар, который ждет своего покупателя. Ясно?

– Боря! Не отвлекайся. Прости, Саныч.

– Слушаю вас, Борис Михайлович.

– Так вот, в начале года у банка возникла проблема. Понадобилось срочно продлить валютную лицензию…

– Я не силен в терминологии.

– Это документ, дающий право на занятие валютными операциями. Работа с вкладами населения, обменные пункты и прочее.

– Сладко!

– Еще бы. Естественно, за бесплатно такой вопрос не решался. Если один обменник на Невском дает две – две с половиной тысячи долларов…

– В месяц?

– В день.

Виноградов присвистнул – что-что, а считать он умел:

– Да-а…

– Ну, шеф немножко преувеличил! Бывает, конечно, но с учетом конъюнктуры рынка и накладных расходов… – В отличие от Тихонина, его заместитель принадлежал к категории бизнесменов, сделавших себе имя и состояние еще до «угара нэпа» девяностых. В их кругу было не принято хвастаться реальными доходами даже перед любовницами – ничего не поделаешь, тяжкое наследие подполья.

– А кто вообще эти лицензии продлевает? И выдает?

– Центробанк России.

– Москва?

– Нет, этим ведают конкретные люди здесь, в Питере. На одного из них – я потом назову фамилию – были выходы.

– У Сергея?

– Нет, лично у меня. – Тихонин даже немного обиделся – конечно, в двадцать с небольшим хочется, чтобы окружающие принимали тебя всерьез. – Тот человек очень осторожен, у него репутация… Он назвал сумму. Сумму, которая Василевича вполне устроила! Тем более что все другие варианты, которые пробовались, никаких гарантий не обещали, даже наоборот.

– А при чем тут Василевич?

– Василевич, которого вы, кстати, только что видели, является президентом Невского банка недвижимости. Он там все решает, хотя лично ему принадлежит всего три процента уставного капитала.

– То есть он и президент, и один из учредителей?

– Да. Так часто делают. Я был его замом по работе на бирже, а Сергей Юрьевич возглавлял валютный отдел.

– Вы, как я понимаю, уволились?

– Правильно понимаете. Но об этом после!

Нервничая, Тихонин теребил молнию упрятанного в коричневую кожу делового блокнота:

– Василевич тогда согласился. И дал указание выдать нам под отчет.

– Кому конкретно? И сколько?

– Согласно указанию президента, деньги под отчет были выданы мне и Сергею. Василевич обещал, что к осени спишет их.

– Какая сумма?

– Сто двадцать. Миллионов… Рублей.

– Это было тогда примерно тридцать тысяч долларов, – кивнул Чайкин. – Восемьдесят миллионов написали на Борю, сорок на меня.

Виноградов, пребывая в некоторой прострации, невольно покачал головой: такие суммы не воспринимались им как нечто реальное, как некая совокупность платежных средств, на которые можно приобрести что-то ощутимо полезное. Пока это были всего лишь чужие цифры, такие же неосязаемые, как триллионы из загадочного республиканского бюджета.

– Мы их сразу же отконвертировали. Это легко проверить, сохранились копии, да и девочки вспомнят.

– Короче, Боря отнес бабки тому мужику. Мужик взял, пообещал, что все будет путем и можно не трепыхаться… И кинул!

– Как это?

– Элементарно. Срок по временному разрешению вышел – и все, привет! – Чайкин разговаривал с Виноградовым, но слюной брызгал все-таки на стушевавшегося Тихонина. – Расписки-то никакой взять не догадались…

– Сергей, пожалуйста, опять не надо…

– Я все-таки не понял, что именно произошло.

– Ничего тот Борин приятель не сделал. Выяснилось, что документы наши как лежали в общей папке, так там лежат. И результат соответственный: отзыв лицензии на ведение валютных операций! Плюс штрафные санкции, так как по старым документам можно было работать до первого сентября, а Василевич со спокойной душой, думая, что все в порядке, инкассировался на обменных пунктах аж до седьмого, пока уведомление не пришло. И попал Невский банк недвижимости на такие деньги, за которые теперь душу вместе с кишками вынут.

– Не у вас же!

– Получается, что у нас!

– Мы же крайние остались… В общем, когда в июле Тихонин от Василевича увольнялся – и меня с собой свалил! – тот сказал, что претензий нет, мол, заплатили в Центробанк, так заплатили, лишь бы без проблем. А теперь…

– Теперь появились проблемы? И соответственно, претензии?

– Да! Получается, что мы с Сергеем тридцать тысяч у банка взяли, присвоили их якобы под того мужика, потом уволились. И Василевич «попал»…

– Некрасивая история. Значит, никаких документов, что валюта передана, нет?

– Слушай, Саныч! Ты когда-нибудь слышал, чтоб взятки по приходному ордеру брали?

– И сколько вам предъявлено? Помимо той суммы?

– Еще семьдесят.

– Всего, значит, сто тысяч долларов?

– Так, выходит.

– Нехило… Отдавать собираетесь?

– Откуда?

– Ты что, Саныч!

– Понял. Чем я могу помочь?

– Во-первых, организуй нам нормальную безопасность…

– А во-вторых…

– Что вы понимаете под безопасностью? «Крышами» я не занимаюсь, вообще насчет бандитов…

– «Крыша» – не твой вопрос! Тут все схвачено. Я имею в виду обычную охрану: в офисе, на обменных пунктах. Официально, без всяких там… И личных телохранителей.

– А во-вторых – инкассации, перевозка ценностей. А то люди Василевича грохнут суточную выручку – отбирай потом!

Надо было принимать решение. Но почему-то не хотелось.

– Вы сейчас – кто?

– Не понял… – нахмурился Тихонин.

– Банк «Золотая плотина». Точнее, его здешний филиал. – Чайкин сориентировался быстрее своего юного коллеги и сразу уловил, что имеет в виду гость. – Головная контора в Москве, работаем в основном с госпредприятиями, по конверсионным технологиям. Крутим деньги «оборонки». Боря – генеральный представитель, я – сам понимаешь…

– По валютной части?

– Да, пока в Питере не зарегистрировались, но скоро решим вопрос, начнем наличные операции… Приходи, приноси «зелень» – сделаем по хорошему курсу!

– Будут – приду.

– Обязательно будут! Штука в месяц тебя устроит?

– Тысяча двести. Первого и пятнадцатого – по шестьсот…

Ожидая негодующих возгласов, Владимир Александрович решил продолжать, как говорил один из его знакомых, «переть бугром»:

– Аванс – сегодня.

– Согласны, – кивнул Тихонин.

– Договорились, – Чайкин вздохнул и поправил очки.

«Ни фига себе, – подумал Виноградов. – Может, сбежать?»

Но потом решил не торопиться:

– С кем работаешь?

– С «куйбышевскими».

– Хм-м…

Было, судьба свела Владимира Александровича с одним из лидеров этой группировки: он считал себя человеком религиозным и от самого факта лишения ближнего своего жизни и здоровья удовольствия никакого не получал. Убивал по производственной необходимости, если можно так сказать.

– Не лучший вариант. Как они сейчас?

– В каком смысле? – Тихонин непонимающе поднял брови.

Сергей же кивнул:

– Вроде стоят пока… Хотя, конечно, послабее.

– Само собой! – Оба, и Чайкин, и Виноградов, знали, о чем идет речь: в ответ на гибель одного из офицеров милиция города поставила на уши практически все кабаки, бани и квартиры, значившиеся по оперативным данным как места «концентрации преступного элемента». И хотя, как обычно при подобных мероприятиях, побои и наручники достались вовсе не тому, кому следовало, удалось установить, что к расстрелу джипа с сотрудниками ГУВД имели отношение «куйбышевские». – Покрошил их тогда руоповский СОБР!

– Кто покрошил?

– СОБР – специальный отряд быстрого реагирования РУОПа, управления по оргпреступности. Очень крутые парни, самые, пожалуй, крутые в городе. Из всех спецназов…

– А эти… в черных чулках? Налоговая полиция?

– «Физики»?

– Почему «физики»?

– Отдел физической защиты. Так их называют. – Виноградов на секунду задумался, – Видите ли… Милицейские парни, они постоянно соприкасаются с криминальной средой – с теми, кто не только драться и воевать умеет, но зачастую этим и живет. Те, кого захватывает СОБР или ОМОН, – они с оружием обращаться умеют… Госбезопасность, или ФСК по-нынешнему, ребят своих тоже без практики боевой не оставляет: то террористов обезвреживать приходится, то заложников освобождать. Редко, конечно, но и слава Богу! А налоговая полиция по-серьезному себя еще не проявила.

– Как это? Мне рассказывали, такое в офисах вытворяют!

– Вот именно… Охрана редко сопротивление оказывает, не говоря уже о самих бизнесменах. Ворвутся – а там, простите за выражение, глиста во фраке да в очках. От одного вида масок и камуфляжа на пол валится, даже если и пулемет в столе приготовлен – забудет, за что хватать! Это что, боец?

– Очень удобная клиентура, – согласился скорее для Тихонина Сергей. – Какое там сопротивление, высшая доблесть – успеть сожрать платежку до того, как бить начнут. Или ключ от сейфа в окно выкинуть.

– У одного моего знакомого кувалдой сейф ломали… Имеют право?

– Имеют. И не только сейф… Да не в этом дело. Есть среди «физиков» отличные ребята, достойные, не хуже СОБРа! Просто используют их не по назначению.

– Мы отвлеклись. Время, Боря! Пора ехать.

– Да-да, конечно… Итак, Владимир Александрович, вы предложение принимаете?

– Почему нет? Ситуация непростая, в какой-то степени спорная… Полную безопасность не обещаю, но охрану приличную организовать попробуем.

– Отлично!

– Потребуются расходы. Значительные.

– Подготовьте предложения к завтрашнему дню… Все, до встречи.

* * *

Через три дня была суббота – законный выходной.

По семейной виноградовской традиции, до обеда, если Владимира Александровича не увлекали из дома неотложные сыщицкие дела, все дружно занимались уборкой квартиры.

– Это что, ты пыль вытерла? А это? – Подвернувшаяся под руку старшая дочь фыркнула и хотела что-то возразить, но смолчала. – Лезь опять наверх, чучело!

– Папа, а у меня как?

Младшей тоже перепало:

– Почему на столе бардак, а? Выкину сейчас все, что не на месте, к… к… к-куда-нибудь в мусоропровод!

– Я убира-ала…

– Не ной, голову отвинчу! Надо, чтоб все аккуратно было, по местам разложено. Как у нас, взрослых: документы отдельно, вещи отдельно, все чисто, все по полочкам. Мы же еду вперемешку с мамиными украшениями не храним? И огрызков у меня в сейфе нет, можешь проверить.

– А зачем?

– Что – зачем?

– Она спрашивает, зачем вообще убираться, – поддержала старшая сестра младшую. – Лежит себе пыль и лежит. Жить не мешает! И потом, может, мне удобнее чашку под кроватью оставлять, чтоб не таскать туда-сюда. Почему обязательно в кухне?

– Потому… Потому что все должно лежать на месте!

Владимир Александрович почувствовал, что получилось не слишком убедительно. Продолжил:

– Допустим, придут люди, посмотрят – а в шкафу все навалено кучей. Некрасиво, стыда не оберешься!

– А кто это в наш шкаф полезет? Чего это ему там понадобится? – скептически сдвинула брови старшая дочь.

– Воры? – поддержала ее младшая. – Для них, что ли, прибираться надо?

– Достали. Ну, почему воры? – Владимир Александрович судорожно принялся перебирать в уме, кому же еще, кроме воров, может понадобиться ковыряться в грязном белье и старых счетах за электричество. – Почему обязательно воры?

– А кто тогда?

– Мало ли… Ага! А если опять обыск?

– Опять? – Тогда, два года назад, эта процедура прошла для Виноградовых-младших незаметно: девочки уже спали, корректные сотрудники РУОПа ограничились данным Владимиром Александровичем словом офицера, что ничего, представляющего оперативный интерес, в их комнате нет. Собственно, так оно и было.

– Снова! – Решив не вдаваться в подробности, Виноградов продолжил: – Придут занятые люди, оперативники. Времени у них мало, а тут грязь, пыль, беспорядок. Стыдно ведь! Что подумают?

– Володя, прекрати ерундой всякой детям голову забивать! – Из кухни в сопровождении шума льющейся из крана воды появилась жена. – Какие еще обыски? Не будет больше никаких обысков…

– Ну, как скажешь… – согласился Виноградов, как будто это зависело только от него. – Хотя, конечно, в том правовом государстве, которое сейчас…

– Вы что, пылесосить даже еще не начинали? – оборвала жена его рассуждения.

– Нет пока. Заминочка вышла… Халтурят! – показал на замерших с тряпками дочерей Владимир Александрович.

– Быстро давайте! А то я уже свое заканчиваю, самим мыть придется.

– Что смотрите? Вперед, на мины! – рявкнул глава семейства и отправился собирать старенький пылесос.

«Да уж, – подумал он, – сыщик – это беда на всю жизнь: только бывший милиционер способен, оказавшись на другой стороне баррикады, а то и просто вне игры… Поэтому менты и „колются“ быстрее остальных! Если, конечно, есть в чем».

Как жена сказала? «Не будет больше никаких обысков»? Что же, неплохо! Виноградов привык ей верить, Татьяна редко ошибалась в прогнозах.

– Тебя к телефону! Рогалев.

– Понял, иду.

Под завистливыми взглядами дочерей Владимир Александрович на законном основании выпал из общей уборочной кутерьмы:

– Заканчивайте без меня!

Взял трубку:

– Слушаю!

– Володя? Привет!

– Рад слышать. Чем огорчишь?

– Ничем. В принципе нам условия подходят.

– От-лич-но! – Это действительно было здорово: если уж заместитель директора крупнейшей в регионе охранной ассоциации «Заслон» дал добро на сотрудничество, можно считать, что по крайней мере половина забот с плеч долой. – Что по поводу договора?

– Оформим. Хоть завтра. Люди есть, техникой обеспечим. Есть чем записать?

– Готов! – Виноградов прижал трубку к уху, щелкнул шариковой ручкой. – Записываю.

– Та-ак… По первому объекту: оставляем круглосуточный сдвоенный пост. Табельное оружие, все прочее… Один – в штатском, один – в нашей форме.

– Прилично хоть оденете? Пиджак, галстук?

– Обижаешь? Я же тебе не просто людей даю, самых лучших выделяю – как заказывал… Тех, которые на «Капитан-отеле» стояли.

– Годится!

– Правда, чуть подороже выйдет…

– Душегуб! Без ножа режешь.

– А чего ты, Саныч? Твои, что ль, деньги?

– Я работаю, братан! На хозяев. Впрочем, возможны компромиссы.

– Во! На втором объекте ты выиграешь почти столько же. Ночью ставим одного, просто в качестве сторожа – там ведь материальных ценностей нет, насколько я понял.

– Но с оружием и рацией!

– Договорились. А вот по номеру три… Там лучше связаться с вневедомственной охраной, сдавать под сигнализацию.

– А что в деньгах?

– Не сравнить: во-первых, безнал, во-вторых, расценки пока копеечные. И гарантийные обязательства они на себя берут.

– Так ведь волокита, наверное?

– Есть выходы. Как раз в твоем районе.

– Хм… Надо обсудить.

– Но сам понимаешь…

– Понимаю. Но ответить пока не готов. Доложу начальству, пусть решают. Кстати, хотелось бы двоих-троих из нынешней охраны оставить. Кажется, толковые ребята, только сырые. У одного даже лицензия открыта.

– Хорошо! Вообще-то ты знаешь, мы со стороны не берем, без испытательного срока, но… Присылай! Сначала в зал, потом оформим.

– Ага, в зал! Твои ротвейлеры котлету из них сделают. Ребята потом до кадровика доползти не смогут.

– Закон жанра! Ладно, шепну, чтоб не слишком зверствовали. Еще что?

– Пока, считай, принципиально договорились.

– С бандитами проблемы есть?

– Я же тебе сказал, когда встречались, это не мой вопрос, для разборок у них люди есть. Я занимаюсь только охраной! И взаимодействием с правоохранительными органами. Ну, еще персонал на мне – чтоб утечки не было, чтоб не воровали – и все.

– Как знаешь… – Чувствовалось, что собеседник Виноградова не слишком поверил. – Надо будет – скажешь, где найти.

– Не дай Бог! Надоело все это – в славном боевом прошлом. Давай еще раз по цифрам пробежимся.

Положенная на рычаг трубка звякнула, и в дверном проеме тут же появилась недовольная физиономия старшей дочери:

– А мы уже все, пока ты там по телефончику…

– Я, между прочим, работал! Денежку для вас зарабатывал, ясно?

– Неплохая работка. Не пыльная.

С возрастом характер у девицы становился абсолютно невыносимым.

– Какая есть. Вали отсюда, уроки делай!

– Сделала уже. От тебя же помощи не дождешься.

– Не зли, убью! – Владимир Александрович попытался запустить в язвительное чадо тапкой, но попал только в захлопнувшуюся дверь. – Балда…

Опять ожил телефонный аппарат:

– Слушаю, Виноградов!

– Это я, Слава.

– Приветствую. Думал, вчера приедешь.

– Не получилось. На службе заморочки, и аппаратуру не вынести было.

– Когда?

– Постараюсь в понедельник. После обеда.

– Всю программу?

– Телефоны проверю, но только до АТС.

– Годится!

Конкурирующие фирмы, бандиты и оперативники рангом пониже ставили «прослушки» прямо на телефонную линию: это подешевле и попроще, хотя и уязвимо при профилактических проверках. Серьезные организации, типа ФСК, РУОПа, некоторых служб Главка и полиции, обладая санкцией прокурора, «садились» непосредственно на станции: в этом случае вычислить чужие уши было практически невозможно. Да, пожалуй, Виноградову это и не требовалось – ссориться с ребятами в больших погонах он не собирался.

– Сколько номеров?

– Три. И два домашних.

– Домашние в другой раз.

– Только не затягивай! Постарайся до среды.

– Попробую. А в следующие выходные пощупаем стены.

– Эх, пораньше бы! – Проверить помещения на наличие подслушивающих устройств, в просторечии «закладок», нужно было не завтра, не сегодня, а, как говорится, еще вчера.

– Вряд ли. Техника только по журналу выдается.

Можно было, конечно, обратиться к расплодившимся ныне кустарям-одиночкам, охотно оказывающим такие профилактические услуги фирмам за мизерную плату. В лучшем случае эти «специалисты» приносили с собой допотопную или самопальную аппаратуру контршпионажа – а один из таких виноградовских знакомых, забыв однажды с перепою дома прибор, на глазах у изумленных заказчиков подсоединил к двум разъемам светодиод и, надев наушники, полдня нахально имитировал усердную работу.

Такого качества услуга стоила дешево, но Владимир Александрович предпочитал иметь дело с обстоятельным, порой даже чересчур медлительным и осторожным Славой. Слава был фанатиком всего электрического и электронного, недавно получил капитана и еле-еле сводил концы с концами на свою офицерскую зарплату.

– Ладно, планируй сам.

– Аванс дашь?

– Подъезжай в понедельник, решим вопрос.

– Хорошо бы. Есть, кстати, отличный генератор.

– Что есть?

– Генератор «белого шума». Прибор такой, чтоб любую аппаратуру в комнате заглушить. Говори о чем угодно – прослушать невозможно. Причем интересно – создается замкнутый контур, помехи соседям исключены! Только внутри помещения.

– Сам сделал?

– Ты что? Япония! Хотя, собственно, наши не хуже. Вот, например, если взять…

– Извини, Слава! – Виноградов знал, что если собеседника не остановить, он может говорить о любимых проводках и транзисторах бесконечно. – Меня обедать зовут. Давай в понедельник?

– Давай! Все, пока.

– До свидания.

– А обманывать нехорошо. Обедать еще не зовут. – Младшая доченька тоже готовилась вырасти в изрядную язву.

– Это ложь во спасение. Брысь! – Вторая тапка тоже улетела мимо цели.

Пора на «Динамо» собираться. Сначала – под штангу, потом – в баню. Пива купить… Виноградов пошел за полотенцем, но в спину ударил очередной телефонный звонок. Прорвало, что ли?!

– Слушаю!

– Это я. Узнал?

Как правило, при таком начале разговора Владимир Александрович клал трубку на рычаг – представляться надо! Но что-то в голосе Чайкина заставило его сделать исключение:

– Узнал.

– Надо встретиться. Приезжай в офис.

– Что-то случилось? Ребят поднимать?

– Пока не надо. Хотя, может быть… Обсудим!

– Ждите! – В голове привычно прокрутилось: «Часто слышим мы упреки от родных…»

* * *

Виноградов притормозил, полсотни метров не доехав до офиса. Припарковался. Оглядел улицу. Пустынная по причине выходного дня и сырой дождливости, она хорошо просматривалась почти на всем протяжении, растворяясь дальним своим концом в заневском тумане.

Кажется, ничего подозрительного: тихонинская «девятка», машина охранника, у соседнего дома – брошенный давным-давно и уже частично разворованный «Москвич» с помятым капотом.

Никаких признаков засады или наружного наблюдения. Впрочем, профессионально заинтересованный взгляд мог сейчас наблюдать за объектом из любого окна напротив.

На мысль о бандитском наезде тоже ничего не наводило.

– Заходите, пожалуйста! – Не успел Виноградов протянуть руку к кнопке звонка, как дверь приоткрылась ровно настолько, чтоб он смог протиснуться внутрь.

И мгновенно закрылась опять.

Владимир Александрович дождался, пока охранник задвинет щеколду и вернет на место никелированный замок цепочки. Протянул руку:

– Здравствуйте! Все спокойно?

– День добрый. Пока вроде без происшествий.

– Здравствуйте, проходите. – Второй охранник убрал ладонь с открытой кобуры и ответил на рукопожатие. Заколебавшись было, сунул тем не менее под мышку Виноградову металлодетектор. – Извините, инструкция!

– Все нормально. Оружия не ношу. Кто-нибудь есть?

– Тихонин и Чайкин.

– Обедали?

Охранники поняли, что Владимир Александрович не хозяев имел в виду. Кивнули:

– Да, все в порядке.

– Там оставляют в холодильнике, на субботу и воскресенье.

– Хорошо. Поаккуратнее сегодня! Что-то неспокойно… – И Виноградов направился в кабинет к руководству.

– Здравия желаю!

– Наконец-то! Ты что, пешком от дома шел?

– Присаживайся, Саныч. Полтинничек примешь?

– Я за рулем.

– Ну и правильно!

Чайкин тоже приехал на машине, но его это, видимо, не смущало: физиономия красная, глаза блестят, в бутылке – меньше половины. Тихонин выглядел значительно трезвее, судя по всему, он лишь обозначал свое участие в пьянке.

– Что стряслось?

– Лелик, все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает… – хихикнул Сергей.

– А если без цитат? – В отличие от охраны, Виноградов не пообедал, поэтому чувство юмора у него несколько притупилось.

– Была «стрелка»… – Тихонин близоруко прищурился и потер глаза. – «Михайловские» забили.

В переводе на нормальный человеческий язык это означало, что состоялась встреча, время и место которой назначили представители так называемого «михайловского» преступного сообщества.

– От Василевича?

– Да. Больше часа терли…

Виноградов подумал, что, если уж вчерашние аспиранты зачирикали на манер бандитов и вокзальных проституток, скоро бедный Чехов станет носителем и источником ненормативной лексики.

– Что решили?

– Ничего хорошего! – Заметно было, что Тихонин с трудом держит в себе готовое выплеснуться раздражение.

– Ваши были?

– «Крыша»? Естественно!

– И без толку?

– Практически – без толку.

– Рассказывайте…

Ситуация складывалась следующая.

Позвонил вчера господин Василевич. Пригласил. Так пригласил, что сразу ясно стало – одним там делать нечего, а не прийти нельзя. Чайкин срочно вызвал «крышу», благо радиотелефон диспетчера «куйбышевских» и он, и Тихонин как раз для подобных случаев выучили наизусть. Те не подвели, прибыли вовремя: «бригадир» и еще бугай, для солидности.

– Где встречались?

– На их территории. В старом офисе банка.

– Вы присутствовали?

– Меня вообще не пустили! – Сергей матерно выругался и опрокинул в себя остатки из бокала. – Просидел в машине, как…

– Бандиты даже самого Василевича из его личного кабинета выгнали. Сначала минут двадцать что-то между собой выясняли, потом меня вызвали…

Чувствовалось, что юный финансовый гений добросовестно прокручивает в памяти детали утреннего мероприятия:

– …Я рассказал, как было. Потом его позвали.

– Василевича? А ты остался?

– Нет, меня попросили выйти.

– Попросили! – смачно сплюнул Чайкин. – Вежливые какие…

– Потом и президент вышел.

– Что говорил?

– Бред всякий! Что очень не хотел до этого доводить, что предлагал миром… И что бандиты – последнее дело, теперь всем головная боль… Что зря, мол, мы так!

– Уверен был в своей правоте? На сто процентов?

– Да, – кивнул Тихонин. – Или делал вид.

– Потом что?

– Еще минут десять ждали, пока не вызовут. Уже обоих…

– Кто приговор объявлял?

– Тот, старший от «михайловских».

– Та-ак…

Это уже само по себе говорило о многом. И ничего хорошего для оппонирующей стороны не сулило, поэтому Владимир Александрович не удивился, услышав чайкинское:

– На хрена же мы этим «куйбышевским» бандюгам платили?! Понадобились – так даже «перетереть» толком не смогли…

– Могло быть и хуже! Если бы сами по себе работали.

Виноградов вынужден был, соглашаясь со словами Тихонина, кивнуть:

– Возможно. Так что решили-то?

– Значит, так, если мы докажем…

– Слышишь? Ни хрена себе – до-ка-жем!

– …если докажем, что деньги фактически передали тому хмырю из Центробанка, то все стрелки переводятся на него. Уже не наша проблема, а Василевича, как разбираться.

– Логично.

– Тогда Сергей вообще чистым уходит, а я попадаю на пятерку тонн баксов – за то, что на гнилого человека вывел, ну и на… судебные, так сказать, издержки «братьев». За то, что на стрелку приезжали, беспокоились.

– Понял. Спорить сложно. Заплатишь?

– А куда я денусь? Легко!

– Даже так? – Владимир Александрович в который раз уже отметил про себя, что ему никогда не понять психологию людей, для которых пять тысяч долларов не являются ощутимой брешью в бюджете.

– А куда я денусь? – повторил Тихонин.

– А если не удастся доказать, что деньги отданы?

– Тогда будет считаться, что мы их присвоили – я и Чайкин!

– И что?

– Тогда нас на сумму выставляют.

– На сколько?

Тихонин застонал:

– Тридцатник возврата плюс проценты за полгода. Плюс – вдвойне, штрафные санкции… Восемьдесят тысяч!

– Долларов? – вырвалось у Владимира Александровича, и он тут же пожалел об этом – собеседники были на грани истерики.

– Нет, блин, японских йен!

– Рублей, мать их!..

– Срок?

– Неделя!

Собственно, сейчас сложно было судить, много это или мало: чтоб смотаться из страны – достаточно, а если квартиры и машины продавать – можно и не успеть…

– Да, положеньице! А сами они пошептаться с тем мужиком не хотят? Где-нибудь на природе?

– Нема дурных! Чтобы потом в Большом доме кровью харкать?

Попытка «наезда» на любого служащего верхнего эшелона была бы расценена однозначно – как террористический акт. Получить с него обратно деньги было делом безнадежным, единственное, чем Василевич смог бы утешить свое оскорбленное самолюбие – это приплатить еще и нанять киллера… Специалисты соответствующих оперативных служб считали, что в основе большинства так называемых политических убийств лежат мотивы сугубо меркантильные, измеряемые в долларовом эквиваленте.