Текст книги "Исключительно моя (СИ)"
Автор книги: Ника Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 26
Вадим
– Таким образом получается, что предыдущему собственнику участок выделили с нарушениями, а поскольку земля была в муниципальной собственности, ее могут забрать назад, признав сделку недействительной, – заключает Мирон.
Скоро конец рабочего дня, на улице непогода и клонит в сон. Пять минут, как кофе сказал принести, где Ладу носит?
– Ты же проверял документы перед покупкой, ничего не смутило?
– Смутило, но ценник того стоил. Да и с Красовским мы не один десяток лет дела имеем. Он уверил, что все решено и подчищено.
– Да, только теперь, если все вылезет наружу, Красовский в тени, а мы с проблемами.
Стук в дверь и вошедшая с подносом секретарша, заставляет нас умолкнуть.
– Ваш кофе, пожалуйста, – ставит она перед нами чашки.
– Спасибо.
– Вадим, там в другом загвоздка, – продолжает Романов, после ее ухода. – Ты же знаешь наших чинуш – наверх мало занесли, вот оттуда и подняли вопрос. Земельный отдел разводят руками и посылают к Красовскому, а тот обещает съездить в Москву, все уладить. Тебе бы с ним лично встретиться, а может, и в Москву прокатиться. Думаю, все утрясет нужная сумма.
– Хорошо, займусь. А ты держи на контроле по месту. Ты же понимаешь, что для нас приемлем лишь один вариант – утрясти на корню.
– Однозначно, если через суд, то это больше года, при самом идеальном раскладе.
– Нет у нас года. Уже вложено немало, плюс деньги дольщиков – тридцать процентов. Мы должны продолжать строительство, если заморозим – это скандал. Репутация компании под ударом.
– Думаю, не так все критично. Красовский приедет из столицы, встречусь с ним, будет понятнее.
Делаю глоток, невзначай взгляд падает на экран телефона, как раз в то время, когда приходит push-уведомление от банка. И в голове происходит микровзрыв.
– Что, бл*дь?! Что она купила?
У меня что, в глазах троится? Карта Яны привязана к моему счету, я никогда не смотрел, что она там покупает, уведомления приходят беззвучно и тут же исчезают. Но сейчас от количества нулей теряю дар речи.
Открываю приложение, захожу в платеж.
– Автосалон… Она купила машину!
Поднимаю глаза, Мирон ржет, а я не могу прийти в себя.
– Че ты ржешь?
– А еще говорят, жена обходится дороже любовницы.
Я даже не знаю – больше возмущен или в афиге.
– Да не в бабках дело. Девочка характер решила показать.
– Ну ты же не надеялся, что она с тобой вдруг станет послушной овечкой? Понимал на что идешь? Лови, Вадик, – угорает он.
Откидываюсь в кресле и сам начинаю смеяться.
– Пизд*ц! Вынос мозга.
– Зато не скучно, – поднимается Романов. – Ладно, я домой, обещал быть пораньше, у мамы День рождения.
– Передавай мои поздравления.
– Спасибо, передам, – все еще смеясь, он выходит из кабинета. – Нужно Янку поздравить с приобретением, – подкалывает, гад.
Когда дверь за ним закрывается, поджигаю сигарету, подхожу к окну.
Да уж, уложила ты меня на лопатки, Яна, мать твою, Кравцова. И, главное, крыть нечем, сам сказал – в средствах не ограничиваю.
Да и не в них дело, я готов на нее ежемесячно такие суммы тратить. Просто вот так, самостоятельно решать такие вопросы без моего ведома, не позволяла себе даже моя жена.
Почему-то, возникает видение, разбитой вхлам машины Регины, я тогда домчал на место аварии со скоростью света, но ее уже увезли на скорой. Инспектор ДПС сообщил, что смерть наступила мгновенно.
Теперь еще за Яну переживай, мало мне проблем.
Никогда не думал, что в сорок можно так вляпаться. Что какая-то девчонка неожиданно разбередит в моей душе столько всего. Самым невероятным для меня открытием стало то, что мне не только физически с ней хорошо, это даже больше эмоциональное влечение. Мне нравится мое состояние, мои ощущения, когда она рядом. Несмотря на то, что периодически она заставляет выйти из берегов, иногда целенаправленно.
Я ни с кем не проводил столько времени, никого так не ревновал.
Да, были к женщинам четкие требования – если со мной, то только со мной, в то же время, себе позволял секс на стороне. Но с Яной жизнь перевернулась вверх тормашками. Нужна только она и пизд*ц. Никто и ничего больше не интересует.
А от нее вообще хочется полного растворения во мне. Бесит, даже когда смотрит на других мужиков. А еще эта позиция: «что тут такого?». Вот как объяснить молодой девчонке, которой нужно общение, движняк и все прелести молодости, что ей нужно соответствовать статусу зрелого мужика? Осознаю, что мы по-разному смотрим на жизнь, и она в этом не виновата.
Умом понимаю, что веду себя порой слишком жестко. Но бл*дь, что делать с этой бурей, поднимающейся каждый раз, когда она херит мои правила, не знаю.
Просто ломает, когда представляю с ней рядом кого-то. А когда увидел вчера в ресторане эту компанию, вообще крышу снесло. Такой тайфун внутри пронесся, чуть не разорвало, на х*р. Летел к ней, как сопляк влюбленный, сюрпризом хотел явиться, размечтался – ужин, секс в новой обстановке. А тут картина маслом. Не знаю, как не сорвался и не наломал дров.
А еще весь день не выходят из головы ее ночные излияния. В который раз вспоминаю, как обнаружил ее спящей в кабинете, а рядом бутылку виски и пустой бокал.
– Яна, просыпайся, – пытаюсь ее растормошить.
Но в ответ ни звука, похоже, вырубилась капитально. Твою мать, тебя же от одного глотка такого пойла поведет, куда ж ты сколько хлебнула?
Беру ее на руки, несу в спальню. Снимаю платье, стягиваю колготки, она напрягается и начинает дышать ритмичнее, тело реагирует на мои прикосновения.
– Вадик… – бормочет бессодержательно, – я не хотела… Я люблю тебя…
Так и застываю с колготками в руках. По организму одновременно расползаются мурашки и неожиданное смятение. Кажется, мы зашли слишком далеко.
Снимаю с нее белье, накрываю одеялом и ныряю под него сам. Обнимаю нежное, горячее тело, усилием воли стараюсь погасить собственное возбуждение, утыкаюсь ей в шею и наслаждаюсь бархатной кожей под моей, шершавой от тренажеров, рукой.
Ее духи и виски – странное сочетание, как не про Яну. И все же это она, моя маленькая, чувственная, необычайной красоты девочка.
И она меня любит. А я… А я свихнулся, не знаю, как описать свои чувства иначе. Самый страшный вирус – заболеть другим человеком, от него вообще вакцины нет…
На улице пускается мелкая снежная крупа, порывами ветра создавая треск по стеклам.
Интересно, какую она ждет реакцию на свою выходку?
Салон – официальный дилер Мерседес. Неслабо погуляла, не какая-то там Мазда или Тойота, сразу люкс и, судя по ценнику, полная комплектация.
То, что это ответ на мой вчерашний наезд – сомнений нет. Наверное, я должен разозлиться, а она ткнуть меня носом в мои же правила. Моя ж ты неугомонная, не получается просто признать свой косяк, сделать выводы и идти дальше. Ладно, пусть будет так.
Через пару часов покидаю офис, день выдался напряженный. Еще и бессонная ночь дает о себе знать, невозможно уснуть, когда рядом с твоим стояком свернулась калачиком конфетка, а возможности ее трахнуть нет.
По дороге еще заезжаю на объект, проходимся с прорабом по этажам недостроя, принимаю работу, обговариваем ближайшие этапы стройки.
К Яне попадаю уже к восьми. Она открывает не сразу, похоже, принимала душ.
– Привет.
– Привет, проходи. Ужинать будешь? – тон официальный, еще обижена.
– Да. Только в душ схожу.
– Хорошо, я пока разогрею.
Приняв душ, накидываю халат и иду на запах. На столе дымятся стейки, картофельное пюре и салат. В кувшине вишневый компот, она знает, что я его люблю, теперь он у нее есть почти всегда. Накрыто на двоих.
Присаживаюсь, наливаю компот в стаканы.
– А что, ужин не праздничный? Где шампанское, торт? Покупку обмывать не будем?
Пару секунд в глазах растерянность, а потом она улавливает по тону, что я не сержусь и улыбается, прикусив губу, чтобы не рассмеяться.
– Я подумала, что это было бы слишком.
– Мм! Все остальное в порядке нормы, а это – да, было бы слишком.
Она хмыкает. Потом становится серьезной.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Какую хоть модель купила?
– GLE купе. Черный, с красным салоном, – говорит с довольным блеском в глазах.
– Яна, сколько раз в своей жизни ты ездила за рулем?
– Не так много, но я нормально управляю, не переживай.
– Проедешься со мной по городу, а потом загородом. Если у меня возникнут сомнения, придется взять инструктора и набраться опыта прежде, чем я позволю тебе водить самостоятельно.
– Что? Вадик, я давно сдала экзамен на вождение. У тебя нет оснований устраивать мне его снова.
– Если я что-то говорю, значит у меня есть основания. И не надо на меня так смотреть. Если нормально водишь, можешь не переживать. Удостоверюсь, езди на здоровье.
Яна умолкает и принимается за еду. Неужели больше не будет пререкаться? Кажется, понимает, что за прошедшие двое суток мой лимит терпения исчерпан сполна.
– Спасибо за ужин, – говорю, разделавшись со своей порцией.
– Пожалуйста.
Она собирает со стола посуду и ставит ее в мойку.
– Только не говори, что ты сейчас будешь мыть посуду.
– У тебя другие планы? – улыбаясь, поворачивается ко мне.
Встаю из-за стола, зашториваю шторы и подхожу вплотную.
– Ты мои планы вторые сутки уже динамишь.
Сгребаю ее сзади и тяну за пояс халата. Она под ним голая, кровь приливает к члену моментально и разжигает мое, неудовлетворенное столько времени возбуждение, до предела. Тело закипает от желания взять ее здесь и сейчас.
Скольжу руками по стройной фигурке, накрываю грудь и сдавливаю.
– Ааах! – вырывается у Яны. Она запрокидывает голову на мою грудную клетку и закрывает глаза.
Ловлю мочку уха, втягиваю, вызывая волну мурашек на нежной бархатной коже.
– Вадик, ты такой горячий…
– В прямом или переносном смысле? – шепчу на ушко.
– В обоих – сквозь блаженную улыбку, не открывая глаз, – переходит на шепот и она.
Спускаюсь губами на шею, оставляю влажную дорожку и возвращаюсь обратно. Рукой перемещаюсь ниже, глажу живот, задевая лобок.
Она стонет и сильнее ерзает попкой по моему паху.
– Бл*дь, Янка!
Резко сдергиваю халат, развязываю свой, освобождая доступ.
– Упрись руками. Адски тебя хочу, срочно.
Подстраиваю ее под себя и вхожу грубо, одним рывком.
– Ааа! – кайфует Яна.
И это, бл*дь, сводит с ума, побуждая чувствовать себя и Богом и рабом одновременно. Шмонает, тронуться можно. Что с ней, мать твою, не так? Или со мной? Почему обычный трах на кухне доставляет такие потрясающие ощущения?
Толкаюсь в нее, то быстро, то замедляясь, сжимаю руками бедра.
Растягиваю удовольствие, наслаждаюсь изгибами дьявольски красивого тела.
Яна кричит от наслаждения, бормочет что-то невпопад, захлебываясь в собственных эмоциях. А потом забивается в оргазме и, упав головой на локти прямо на столешницу, ловит кайф от его остатков, все еще содрогаясь от последних сокращений.
Я кончаю в нее и, поймав невесомость, медленно прихожу в себя.
Поднимаю ее, разворачиваю и легким поцелуем касаюсь манящих малиновых губ.
– Еще хочу, – улыбается она, облизывает губы.
– Ого! Мне нравится, что ты это озвучиваешь. Думал я этого еще долго не добьюсь.
– Никольский, есть в мире вообще что-либо, чего ты не можешь добиться от женщины? – говорит Яна и уходит в душ.
Она не ждет ответа, это даже не вопрос. Она обрабатывает меня, надавливая на нужные точки.
Нет, это не лесть, это искренне. Просто моя девочка научилась подавать информацию так, что меня разрывает на салюты оттого, что она дает мне чувство значимости и полного обладания. И даже понимая это, обтекаю расплавленной свечой и иду за ней.
После душа утаскиваю ее в спальню, сажусь на край кровати, Яна седлает меня и жадно целует.
Обнимаю ее талию, а второй рукой стягиваю заколку. Пропускаю сквозь пальцы волну гладких, шелковистых волос и сжимаю ягодицу, получая реакцию в виде страстного протяжного выдоха.
Соскальзываю к груди и втягиваю набухший сосок.
– Ммм, хорошо, – вцепляется она в мои волосы.
Ногтями прогребает по коже и этого хватает, чтобы мой пульс начал шкалить.
Впиваюсь в губы, ловя ртом ее судорожные вздохи.
– Ты мое безумие! Мой маленький дьявол.
– Я ангел, Вадик.
– И ангел тоже, – прохожусь языком по скуле.
Губами ласкаю шею, поглаживаю спину, ягодицы, бедра.
Яна снова заведена, от ее стонов вибрирует моя грудь, а член опять сходит с ума. Сегодня нам не нужны прелюдии, мы словно оголенные провода – излучаем электрические заряды и искрим при контакте.
Приподнимаю ее и погружаюсь в горячее, чувствительное лоно.
Смотрю в пьянеющие от счастья глаза напротив и тащусь от тихого сладострастного стона.
Она обвивает мою шею руками и начинает двигаться, сначала медленно, поступательно, а потом входит в раж.
Мы тонем в ощущении эйфории, воздух в комнате пропитан возбуждением, наши звуки все громче и надсаднее. Яна на грани, но у меня сегодня другой сценарий, хочу ее всю.
Свободной рукой открываю тумбочку. Нащупываю лубрикант, выдавливаю на палец и погружаю его между ягодицами. Делаю круговые движения, затем надавливаю на колечко ануса.
Яна застывает, напрягается, как и прошлые несколько раз. Смотрит мне в глаза и перестает дышать.
– Солнце, ну ты же знаешь, я не сделаю больно. Расслабься.
– Хорошо, – шепчет она.
Ввожу палец.
– Пффф, – выдыхает, прикрывая веки.
– Все нормально?
– Да.
Выхожу из нее и укладываю на спину, добавляю лубрикант и второй палец. Медленными движениями растягиваю ее, Янка тихо стонет, а я дурею. Обожаю, люблю, боготворю.
Вонзаюсь в ее рот, проникновенно, с жаром. Сердце бешено лупит по ребрам. Хочу в нее, ломает, сносит, нахр*н, все предохранители.
Переворачиваю ее на колени и аккуратно вхожу.
– Ааа! – Яна выгибается, но я вижу, что ей хорошо.
– Бл*дь! Ты космос, детка!
Двигаюсь, медленно, плавно, большими пальцами поглаживаю бедра. Как же хорошо! Чистое блаженство.
Завожу руку и надавливаю на клитор, интенсивно ласкаю, хочу, чтобы она кончила.
Яна громко стонет и начинает двигаться навстречу. Меня штормит от ее движений, ее дыхания, ее звуков. Толкаюсь чуть напористей, ускоряюсь, она отдается безоговорочно.
Голову разрывает от переизбытка чувств.
Трахаю ее, словно помешанный, сгораю и превращаюсь в пепел. Подхожу к пику и взрываюсь. Заполняю ее спермой, и в этот момент моя малышка кричит от оргазма.
Выхожу, она обмякает и, без сил, падает на кровать. Ложусь рядом и прижимаю к себе.
– Ты как?
– Теперь я поверила тебе, Никольский. Анальный секс – это тоже классно.
– Хм, – улыбаюсь ей в волосы, целую в висок.
– В душ со мной пойдешь?
– Куда угодно с тобой пойду.
Глава 27
Яна
Середина марта выдалось снежная. Вроде бы, и календарная весна, но непогода никак не хочет покидать город.
Зимние месяцы прошли насыщенно. Новогодние праздники в Эмиратах подарили массу положительных эмоций.
Оказалось, что у Вадима в Дубае живет друг с семьей, с которым они вместе ходили на шахматы. И хоть мы жили в отеле, много времени проводили с ними. Это был мой первый и незабываемый выезд за пределы страны. Прилетели мы отдохнувшие, загорелые и счастливые.
В конце января у Маши был День рождения, и мы с Романовыми отмечали его в Париже, целых три дня. Причем Романовых было четверо, еще Давид с Лорой. Последний день мы с девочками посвятили себе любимым: первая половина дня – Лувр, вторая поход по магазинам. Никольский ворчал, что пришлось купить еще один чемодан, причем, гораздо больший по размерам, чем мой дорожный, который я брала с собой. Назад ему пришлось тащить уже два, свой и мой дополнительный.
А еще, после покупки машины, я несколько дней ночевала у Вадима и возила его на работу и обратно. Очень переживала, что найдет недочеты в моей езде и придется отвоевывать себе право водить самой. Он никак не комментировал мои водительские способности, а потом, вставая у офиса, сказал:
– Меня Денис сегодня отвезет. Не приезжай за мной.
– Это значит, что я сдала экзамен?
– Сдала, но не гоняй. Очень тебя прошу!
– Окей, – посылаю ему воздушный поцелуй и довольная, еду на работу.
Сегодня, в связи с соревнованиями по волейболу, у меня отменили две последние пары. Вот и отлично, еще на прошлой неделе обещала тетке навестить. Лера приезжала пару раз на квартиру и в колледже забегает иногда, а с тетей Лидой, из-за Вадима, так и продолжаются натянутые отношения. Она больше ничего не говорит, конечно, но я чувствую ее осуждение даже в телефонных разговорах.
Забегаю в буфет, покупаю корзинки с белковым кремом, пока укладываю, пачкаю руку в крем. Черт!
Придется зайти в туалет, помыть руки.
В холле, кроме тетеньки-охранницы на входе, никого. В спортзале стоит шум, все болеют за наших. Открываю дверь и натыкаюсь на плачущую девушку.
Это же Сабина.
– Сабина, что у тебя случилось? – подхожу к ней.
Она спешно стирает слезы со щек, но капельки на пушистых ресницах так и остаются, сверкая кристальными горошинами.
– Все нормально…
– Когда у людей все нормально, они не рыдают в одиночку в туалете. Тебя кто-то обидел? Ты почему за наших не болеешь?
– Я болела… А потом ушла.
– Может, тебя домой подвезти?
– Не хочу домой.
– Но ты же не будешь здесь сидеть? Поехали ко мне, я здесь рядом живу, чаю выпьем, поговорим. Не буду спрашивать о случившемся, – добавляю на ее метания. Вижу, что не может решить, что делать.
– А это удобно?
– Удобно. Я все годы института бегала к своему куратору на чай. А когда пришло время уходить, поняла, что роднее человека в городе у меня нет.
– Ладно, – соглашается она.
В лифте у Сабины звонит телефон, она заглядывает в него, нервно закусывает губу и отключает звук.
– Проходи, располагайся, – говорю ей, когда мы снимаем верхнюю одежду.
Проходим на кухню, девушка моет руки и садится за стол.
– Чай или кофе?
– Чай.
Открывай пирожные, – ставлю пластиковый контейнер на стол, расставляю тарелки и чашки.
– Яна Эдуардовна, вы не будете против, если я маме скажу, что оставалась у вас на дополнительное занятие?
– Не буду. Но довольно странная просьба. Почему не сказать правду?
– Она себе надумает всякого…
– Не понимаю.
– Ну… Вы же вхожи в семью Матвея, а у меня с родителями из-за него неприятности…
– Все-таки, Титов, – разливаю чай по чашкам и сажусь напротив.
Она кивает головой.
– Я из-за него плакала.
– Поматросил и бросил?
– Все гораздо сложнее.
В глазах Сабины снова выступают слезы, но она справляется. Часто моргает, делает глубокий вдох и продолжает.
Родители узнали, что у нас отношения, устроили мне такой скандал. Со всеми вытекающими. Мама даже к гинекологу потащила, – краснеет она.
Слезы, все же брызгают из ее глаз, она запивает свои всхлипы чаем, шмыгает носом и утирается ладонями.
– Родители всегда такие строгие?
– Да. Постоянно требуют быть идеальной, во всем. Я уже просто не выдерживаю эту муштру. Все мои подруги, и другие одногодки ходят гулять, некоторые встречаются с парнями, могут остаться у подружки на ночь. А мне нельзя. Никогда ничего нельзя. Я даже с танцами закончила, папе показалось, что современный танец не для порядочной девушки.
– Тебе теперь еще сильнее ужесточили режим?
– Только колледж и домой.
– Неприятно. Но это нужно пережить. Пока тебе нет восемнадцати, родители имеют право воспитывать по своему усмотрению, к сожалению.
– Даже когда наступит восемнадцать, это ничего не изменит. Они, все равно, будут держать меня в ежовых рукавицах. Папа так гордится своей родословной, всегда повторяет, что у нас в семье не было и не будет непутевых.
– А Матвей, я так понимаю, тебе нравится?
– Нравится… Но сегодня поступил подло.
Делаю вопросительное лицо. Значит, сегодняшние слезы о другом.
– Я пошла за него поболеть. Мы с девчонками так радовались, что они выиграли первый сет, я даже отвлеклась от своих невеселых мыслей. Но в перерыве к нему подошла Исаева с третьего курса, накинулась на него с объятиями. И он не отказал, тоже стал ее обнимать. А все потому, что я попросила ко мне не подходить. Просто, если сейчас меня с ним увидят, и родители узнают, меня вообще посадят под домашний арест, а у него будут неприятности. И самое обидное, что он видел, что я в зале.
– М-да… Знаешь, Сабина, Матвей не простой парень, с ним будет сложно. Он привык ко вседозволенности в своем окружении, девочки штабелями перед ним ложатся, преподаватели не могут приструнить, он сам себе Боженька. Но, если ты поймешь, что действительно хочешь с ним чего-то большего, нужно научиться ставить его на место. Он прет, как ледокол, не думая о последствиях, тормози его, не дай себя переехать. Но в то же время, он не такой поверхностный, как хочет показать. Если сможешь узнать его настоящего, сможешь построить и отношения.
– Я не умею ставить на место. И добиваться своего не умею. И Матвей это знает. Меня так воспитали, а сейчас вообще поставили в такие рамки, что дышать свободно не получается. Мне запрещают с ним встречаться. В категоричной форме. А то, что он не такой, как все о нем думают, это я уже давно поняла.
На столешнице звонит мой мобильный, на дисплее высвечивается «Вадик», беру трубку.
– Алло!
– Привет, родная.
– Привет, ты уже в городе?
– Да, час назад приехал, в офисе завал. Посмотри, пожалуйста, в моем сером пиджаке в шкафу, в кармане флешка должна быть. Все обыскал, сейчас вспомнил, что туда положил.
– Сейчас, – иду в спальню, нахожу нужный пиджак, их в моем шкафу скопилось уже до десятка, – нашла.
– Отлично! Я пришлю Дениса, передай ему.
– Я сейчас к тетке собиралась, буду ехать мимо, могу завезти.
– Вообще замечательно. Тогда Дениса отправлю в другом направлении.
– Хорошо, до встречи.
Выхожу обратно, Сабина уже помыла посуду, сложила на сушку и вытирает руки полотенцем.
– Я поеду, по времени через полчаса нужно быть дома.
– Хорошо. Не отчаивайся, жизнь не стоит на месте, в ней всегда что-то меняется. И у тебя изменится. Возьми паузу, пусть родители остынут. А там разберешься как быть дальше.
– Спасибо вам большое, мне прямо легче как-то стало, – улыбается она.
– Если будет плохо, приходи. И если хорошо, тоже можешь приходить, вдруг появится желание.
– Хорошо.
Она одевается и попрощавшись, выходит.
Закрываю за ней дверь и чувствую яростную неприязнь к ее родителям. Если так и дальше будут держать ее под колпаком, сломают девчонку окончательно. Она уже оторвана от жизни сверстников, а дальше будет еще сложнее.
Взрослому человеку очень нелегко жить дрессированной собачкой, особенно если разыгрались чувства. А их видно невооруженным взглядом.
Первая любовь, испорченный парень и запрет на него. Как все это кажется важным в таком возрасте. Почему взрослые не видят, как всерьез страдают их дети, пока пекутся о своих чувствах, о своих желаниях видеть в детях то, что хотят самолично они, навязывая стандарты поведения, заранее зная, что для них лучше? Понятно, что здесь еще наложился отпечаток культурных традиций, отец Сабины – мужчина с кавказскими корнями и менталитетом. Но быть серой мышкой в нашем мире среди продвинутых сверстников, то еще испытание. Тем более, девочка очень красива и неглупа. Понимает ведь, насколько другой могла бы быть ее жизнь, если бы давали хоть капельку свободы. Хотя Титов та еще история. Даже и не знаешь, что лучше. Ох уж эта их порода, разбивающая сердца!
До офиса добираюсь уже к трем, поднимаюсь на этаж Мегастроя.
– Добрый день, Лада. Вадим Александрович у себя?
– Да, но у него Романов.
– Хорошо, – все же направляюсь к двери. Думаю, ни Вадим, ни Мирон не будут против, если я прерву их на несколько минут. Тем более, я уже позвонила тетке, что выехала, она сказала, что они не начинают обедать, ждут меня.
– Яна Эдуардовна, вы куда? – говорит секретарша. – Вадим Александрович категорически не разрешает никому входить, когда у него посетители.
– Давайте так – если к вам будут претензии, я возьму это на себя. Будем считать, что вы меня предупредили.
Она возмущенно смотрит мне вслед, а я улыбаюсь про себя. Все претензии Никольского я нивелирую ближайшей же ночью. В этих вопросах я уже подкована.
Стучу и открываю дверь.
– Привет. Меня предупредили, что ты не один, но я подумала, что ты не будешь против, если я ворвусь, – дарю ему свою самую чарующую улыбку.
– Привет, – отвечает Мирон.
– Привет, – уголок губ Вадима едва приподнимается, но глаза загораются восхищением.
Я надела новый наряд, купленный в Париже – короткая юбка-трапеция, приятного желтого оттенка объемный свитер, заправленный спереди по последнему модному веянию и замшевые свободные сапоги цвета хаки. Я сейчас точно знаю, что выгляжу очень стильно и мне идет. Вадим удовлетворенно сканирует меня, пока я подхожу, а потом поднимается навстречу и целует в щеку.
– Ладно, ребятки, я пойду. Засиделся тут, накурился, – встает с кресла Романов.
– Давай, созвонимся, – говорит Вадим.
Когда за ним закрывается дверь, Никольский притягивает меня к себе и крепко зажимает в объятиях. Вдыхает запах за ухом.
– Ммм, соскучился.
– Приедешь сегодня?
– Да. Напиши мне, когда домой от родственников выедешь.
– Хорошо.
– Корнев в пятницу на День рождения пригласил. Постарайся все свои дела подбить, поедем на дачу на все выходные после гулянки. Что-то я устал, хочу полный релакс, – прикусывает меня за подбородок.
– На выходные сильные осадки обещают, так что я с удовольствием отсижусь у камина с видом на снегопад, – чмокаю его в губы.
– Ладно, давай флешку, а то мне еще в одно место нужно съездить, пока не стемнело.
Выхожу из здания, направляюсь через парковку к своей машине, но мой мозг прошивает молнией. Я же только что прошла мимо Ламборгини Вадима?
Разворачиваюсь, смотрю на номер – ну да. Что-то неприятно колет внутри. Не обман же зрения? Возвращаюсь, заглядываю через стекло. На заднем сидении лежит букет белых роз и мягкая игрушка, белый медвежонок. В одно место, значит, надо съездить?
Внутри зарождается мелкий тремор. Холодный комок собирается в груди, давно я не ощущала себя так гадко. Сквозь панорамные окна здания вижу выходящего из лифта Никольского и спешу укрыться в своей машине. Он выходит, садится за руль и отъезжает с парковки.
В этот момент возникает единственная возможная для меня мысль, может и неправильная, может сокрушительная, но единственно приемлемая сейчас. Вылетаю из своего авто, подбегаю к высадившему пассажира у входа, такси и прошу ехать за вон той машиной.
