Текст книги "Шелковый дар (СИ)"
Автор книги: Ника Лемад
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Шелковый дар
Междумирье
Он из старых…
Из древнего народа он, лицо его…
Его рост, его стан…
Что забыл он здесь, в лесах? Как очутился в наших владениях?
Неподвластное пространству и времени место, не отмеченное ни на одной карте ни одного из миров. Ни на старинных, ни на современных, ни один самый опытный проводник не сможет указать путь в высокую светлую избу.
Хозяйка избы, Великая Пряха, в длинном одеянии, строгая и прекрасная лицом, бесконечно прядет воздушные нити, верша, соединяя, меняя судьбы. За линиями жизни немигающим взглядом наблюдает белая кошка, неподвижной статуей замерев у ног хозяйки и обернув хвост вокруг лап.
В хоромах тех стены мерцают небесной лазурью, изящные арки невесомо парят в высоте. Среди золотистых облаков сидят две сестрицы, две девицы с распущенными волосами, одна юная и веселая, нарядная как солнце, вторая – худая и болезная, в сером изношенном платье. Ловко подхватывают они тонкие нити, чтобы смотать в клубок. И к какой из сестриц попадает нить, такая судьба и пишется человеку. Доля берет в руки его нить – удача и счастье ожидают смертного. Недоля подхватывает – не миновать трудностей и печалей на жизненном пути.
Обе девицы протянули руки за очередной судьбой, шелковой паутинкой повисшей на пальцах Великой Пряхи.
– Любопытная нить у этого человека, – молвила Великая Пряха, с загадочной улыбкой передавая судьбу Доле. – Благие дела ему предначертаны, всякая болезнь будет его слушаться. Да и времени у него будет предостаточно… Но никак не могу увидеть окончание…
Действительно, нить все тянулась и тянулась с веретена, петлями складываясь у ног пряхи.
Пока ее не оборвали острые когти кошки. Хозяйка сдвинула брови.
Недоля ахнула, подхватила концы нити и завязала тугим узелком.
И замерло на миг само время, когда пальцы сестер встретились.
– Что же ты натворила? – воскликнула Доля, не успев выпустить из рук судьбу. Белая кошка зашипела и вновь замерла.
Явь
По покрытым лесом склонам медленно ползли лучи заходящего солнца. Удушающая жара понемногу уступала место вечерней прохладе, тени высоких сосен и пихт удлинились, становясь все гуще и плотнее. Небольшая группа молодых и рослых мужчин показалась на тропинке, которой не было видно в дневном свете. Их сопровождал старший, выглядевший несколько иначе. Молодые одеты были в простые рубахи и подпоясанные на поясе штаны, старший же имел тунику, полы которой стелились по траве, и узкие ноговицы. И, в отличие от своих спутников, носил бороду и усы, черные как смоль. Его длинные волосы, заплетенные в косу, спускались ниже спины. На суровом обветренном лице сверкали темные глаза, и выглядел он как потомок божества, случайно заблудившийся в мире людей.
Впрочем, как и пятерка парней, один из которых был его точной копией, только моложе.
И все были обуты в добротные кожаные сапоги, без которых на курумах можно было остаться без ног.
По тропинке они проходили, не задевая клонившихся вниз ветвей деревьев, не потревожив ни единой птицы. Бесшумными тенями скользили, пока старший не остановился, подняв руку вверх. Группа замерла, прислушиваясь.
– Карин, Данко, вы идете дальше на гребень, – негромкий голос прозвучал фоном в звуках леса. – Избор, Милен, вернитесь вниз, слишком шумно там. Если заблудился кто – проводите к тропе, нечего ночью зверей пугать да кости свои ломать. Переяр, ты со мной, спустимся к Каменке, старик из местных все дочь свою ищет. – Старший прищурился на багровый закат. – Тянет его со страшной силой на гиблое место, где утонула она.
По двое разошлись сторожа горного массива. Карин и Данко зашагали вверх, к каменному морю, к курумникам, окружающим скальный гребень вершины. Сначала шли молча, слушая лес и ветер, чужие звуки, не принадлежащие их дому, но вскоре молодой задор взял верх, Данко забежал вперед.
– Каждый день одно и то же, – подпрыгнул вверх, чтобы достать с ветки молодую шишку, которой тут же запустил в Карина. Тот уклонился, тайком ища на земле, чем бы ответить.
– Знаешь же, что всегда сторожили наш дом. С тех пор, как ушли в нижние города, так и охраняем входы и выходы, – у толстого ствола валялась сухая шишка побольше. Как только Данко отвернулся, она оказалась в руке Карина. – Прекращай подвывать как волк, отбившийся от стаи…
Точный бросок и друг схватился за затылок. Карин перепрыгнул острый валун и, смеясь, помчался по тропинке вверх. Данко бросился за ним, уже не таясь.
Вдвоем они вылетели на крутой выступ, откуда с трудом различались деревеньки, разбросанные у подножия Северных гор; темнело, в избах уже зажигали лучины. Где-то внизу отец с Переяром уводили от речки несчастного старика, который завтра опять пойдет туда же. И послезавтра, и через год. Так и будет ходить, пока его все же не утянут на дно, или не зачахнет сам от тоски.
Карин замер у самого обрыва, вглядываясь вдаль. Веселье утихло само собой, сменившись привычным трепетом перед величием и красотой гор.
– Как думаешь, что там? – обвел рукой вокруг. – Везде ли мы можем жить? Или только здесь, прячась под землей как кроты, чтобы выбираться наверх только по ночам?
Данко задумался. Не волновали его раньше такие мысли, жили они тихой и спокойной жизнью. Пока Карин не начал все чаще и чаще расспрашивать стариков, есть ли что иное за скальными стенами, за долинами, что простирались у их подножия. Почему их народ не живет в избах, а прячется под землей, в бесконечных тоннелях и глубоких пещерах. И сам бы не смог ответить, когда, в какой момент стал думать о том же самом.
Но ответить не успел. Только собрался, как Карин обернулся к нему. И споткнулся. Одной ногой зацепился за торчащий камень, от неожиданности потерял равновесие, широко взмахнул руками, будто собрался взлететь. И через миг сорвался с обрыва, не издав ни звука.
Данко словно остолбенел, смотрел на пустое место, где еще секунду назад Карин рассуждал о границах мира.
– Эй, это же твоя очередная шутка, да? – тихо позвал он, почему-то боясь кричать. – Карин? Перестань сейчас же, это не смешно!
Тишина была ему ответом. Далекий глухой стук заставил его вздрогнуть. Только тогда Данко рванулся к краю серой плиты, чтобы ничего не увидеть, кроме обломанных веток кустарника, чудом пробившегося между камнями. Хилое растение не смогло удержать вес взрослого человека.
«О Боги»!, – Данко в панике попытался разглядеть хоть что-то внизу. – Карин! Слышишь⁇ Карин!! Ка-а-а-р-и-и-ин!
Отчаянный крик эхом отразился от скал, пролетел над поселениями, где потом еще долго вспоминали ночной плач невероятной красоты и скорби. Достиг ушей остальной группы. Избор и Милен молча переглянулись между собой и, не сговариваясь, бросились вверх по тропе.
Старший замер, вслушиваясь в эхо. Что-то кольнуло внутри, нехорошее такое, отчего затряслась каждая поджилка. Он задрал голову к небу, где смутной уже тенью чернела горная вершина.
– Дядька Сивер, – проговорил Переяр. – Поглядели бы вы, проверили. Дурачатся снова, наверное. Карина с Данко нельзя оставлять вдвоем. А я дедушку от речки отведу и домой провожу.
Имя сына вновь разнеслось далеко по окрестностям, пробирая до дрожи, и старший словно очнулся от чар. С пугающей скоростью он скрылся из вида, за доли секунды мелькнув у валунов склона, а в следующий миг полы его туники уже развевались на ветру на обрыве, где, свесившись вниз, кричал Данко, в то время как Избор и Милен пытались оттащить его от края выступа.
– Карин? – дядька Сивер упал на колени рядом с Данко, схватил его за плечи, вынудив смотреть в глаза. – Где он⁇
– Откуда… он взялся? – осипший голос сорвался, юноша вырвался и снова бросился к обрыву. – Карин!
Избор перехватил его и сжал в тисках так, что ребра затрещали. Милен присел, ковырнул торчащий камень, поднял пустые глаза на старшего.
– Вот это, – глухо пояснил дядьке Сиверу, который все больше темнел лицом. – Данко сказал, что Карин зацепился за камешек. И упал. Вниз. Дядька…
Еще мгновение Сивер смотрел на острый осколок, неведомо откуда выросший на отполированном ветрами камне, в следующую секунду его размытый силуэт слился с темнотой. Родные горы послушно открыли ему потайные пути сквозь скальную толщу, вниз, к подножию. Куда скатился его ребенок, споткнувшись о наспех завязанный узелок.
Привлечение
Ясное звездное небо отражалось в тихих водах Каменки; вдалеке, ближе к Сосновке, крохотной деревеньке у кромки леса, слышались людские голоса, кто-то затянул печальную песню.
Плавное, немного ленивое течение темной воды подхватило смятую фигуру с низкого каменистого берега и понесло по узкому руслу речки. То и дело натыкался едва дышащий юноша на разбросанные в воде глыбы и поваленные стволы, задерживался на минуту, ослабевшими пальцами пытаясь ухватиться за камень. Но руки соскальзывали и его уносило все дальше на восток.
Молодой месяц скудно освещал высокий лес, отчего тени приобретали совсем зловещий вид. И каменные островки, росшие прямо со дна. А еще бледных до прозрачности девиц, что перепрыгивали с камня на камень, весело хохоча и брызгая друг на дружку водой. Длинные распущенные косы вились за ними светлыми лентами, огромные глаза сверкали, отражая звезды. Девушки, одна краше другой, устроили ночные забавы посреди реки, еще и принялись плясать под звуки доносившейся издали песни.
Пока одна из них не заметила тень в воде. Остановилась, пригляделась. Потом вытянула вперед руку, указывая пальцем в воду.
– Девоньки, а это кто? Гость?
Ее подружки рассмеялись, нырнули в воду, чтобы достать юношу. Холодного, как льдинка, с посиневшими губами и сильно покалеченного. Одна нога вывернута ниже колена, рубаха на нем была разорвана и, стоило его вытащить из воды, как тут же окрасилась в красный цвет. Руки порезаны, лицо побито. С темных, как ночь, волос, вниз по камню потекли кровавые ручейки. Русалки поскучнели: с таким не позабавишься, что толку тянуть его под воду, если он и сопротивляться не собирается?
– Бросим обратно? – предложила Ока.
– Решила доброе дело сделать? – пропела Раска. – Давайте посмотрим, может, очнется он. А если еще и решит не помирать, то тогда можно.
– Красивый он, – тихо молвила Ярена, когда разглядела парня поближе. Провела зеленоватой рукой по его волосам. – Он не из местных точно. Гляньте, какое тонкое лицо. Неземной какой-то…
Ерга поплескала водой на выловленного человека, чтобы смыть грязь и кровь. Склонила голову. И согласилась с Яреной.
– Может, из этих? – Палец взметнулся вверх, в небо. Ее подружки с некоторой опаской отодвинулись подальше от парня. Ерга накрутила прядь волос на палец и звонко рассмеялась: – Да шучу же я, какой из него бог? Того и гляди, испустит дух, как обычный смертный.
Их утопленник едва слышно застонал, понемногу приходя в сознание. Русалки отпрыгнули еще дальше, почти попрятались в воду – даже робкое предположение о том, что перед ними лежит божество, заставило мертвые сердца затрепетать. Парень глубоко вдохнул и закашлялся. Простое движение отозвалось болью во всем теле, он скрутился, прижав ноги к животу. И заскулил как волчонок, когда раненая нога проволочилась по камню, оставив за собой кровавый след.
– Не, – прошептала Ерга, показываясь над выступом. – Точно смертный.
– Давайте его в воду бросим, – в прозрачных глазах Оки появился намек на улыбку.
– Красивый он, – печально протянула Ярена. – Может, оставим? Любоваться будем…
– В каждом смазливом личике своего жениха ищешь, – проворчала Раска и потянула подружку за сарафан вниз, в воду. – Все они одинаковы, и этот наверняка разбил не одно сердечко. Не хочешь – не мешай тогда нам играть. Уходи.
– Воды…
Мягкий звук голоса, словно дуновение летнего ветерка, прервал спор русалок, и они разом замолчали, прислушиваясь. Переглянулись между собой и ошеломленно выдохнули.
– Еще, – живо потребовала Ока, стремительно забравшись обратно на камень, чтобы не пропустить ни одного произнесенного слова. Парень становился все загадочнее и загадочнее. – Скажи еще что-нибудь!
Карин услышал плеск воды, шелест листвы. В какой-то момент ощутил, что весь мокрый. И следом пришла острая боль, скрутившая его до скрежета зубов. И голоса, он определенно слышал рядом девичьи голоса.
– Пить… Прошу… – через силу повторил он. Близость воды, ее запах сводили с ума, но пошевелиться он боялся. Пересохшее горло першило от каждого произнесенного звука. Хотелось скатиться вниз и окунуться с головой в прохладу, но понимал, что обратно ему не выбраться.
К губам прижалась холодная ладошка.
– Пей, – ласково произнес голос.
Над ним кто-то сжалился, зачерпнул воду и постарался напоить. Карин глотал и не мог напиться. Сколько бы маленькая ручка не черпала, он хотел еще и еще. Даже боль начала потихоньку отступать, вытесненная нестерпимой жаждой. Его спасительница еще и обтерла его лицо чем-то мягким, сладко пахнущим тиной.
– Как имя твое?
– Карин, – шепнул парень. Решился открыть глаза
– Откуда ты, Карин? – над ним склонилась девушка, похожая на русалкин цвет, тонкая и словно светящаяся изнутри. Ее прозрачные глаза смотрели по-доброму, на бледных губах играла улыбка. Возникло сильное желание дотронуться до нее, чтобы убедиться, что она настоящая.
Карин вскинул руку во внезапном порыве волнения, как вдруг запутался будто в паутине. Дернул, потом сильнее, отчего девица ойкнула. Карин нахмурился, когда разглядел зеленоватые волосы между пальцев. Вскинул темные глаза на девушку.
– Кто ты?
– Ярена я, – ответила девица. В ладони снова поднесла ему воду.– Ты пей, пей…
– Опаиваешь? – фыркнула Ерга, опираясь локтями на камень. Ока и Раска болтали ногами в речке и слушали голос парня. – Больше давай, пусть. Будет радовать нас песнями и разговорами. Уж больно голос у него прелестный.
Смутная тревога возникла и тут же пропала. Карин позволил воде стечь по горлу и закрыл глаза, удобнее уложил голову на колени Ярене.
– Будешь жить со мной? – спросила она.
– Буду, – согласился парень. Желание не покидать это место и лежать на коленях бледной девушки казалось настолько правильным, что затмило остальные мысли. Карин глубоко вдохнул ночной влажный воздух и его глаза засияли еще ярче.
– Кто кого сейчас приворожит? – заметила Раска. Утопленник имел силы, только их природу она не могла понять. То ли они скрывались в его голосе, при одном звуке которого пропало желание утянуть парня на дно. То ли в его лице, от которого сложно было отвести взгляд. То ли сила таилась где-то внутри него, чтобы притягивать такие пропащие души и дарить им покой. Но беспокойная и грустная Ярена утешилась. Да и остальные девицы притихли.
Хруст веток и громкий окрик потревожили безмятежную тишину. Кто-то направлялся к берегу, продираясь сквозь лес и отчаянно ругаясь. Ему вторил другой голос, чуть тише и моложе. Ржание лошади окончательно переполошило русалок. Одна за другой они попрыгали в воду. Только Ярена осталась сидеть на камне, крепко обхватив руками парня.
– Не отдам, – прошептала она.
– Столкни его в воду! – воскликнула Ока, протягивая руки к камню.
– Утонет он… Водица притупила его боль, но покалеченный он слишком, – прозрачная слеза скатилась с бледной щеки и упала на Карина, который моргнул, когда его левый глаз обожгло холодом. Ярена оглянулась за спину, туда, откуда пробирались незваные гости. – Может, не заметят…
На низкий берег тяжело выкатилась деревянная телега, крытая соломой. Лошадь хрипела, рвясь к воде, низкий мужичок в испачканной рубахе пытался ее удержать. Сверху на повозке распластался мальчишка, раскинув руки в попытке удержать груз на месте.
Лошадь, завидев речку, влетела в воду по колено и только тогда остановилась, едва не перевернув телегу. Мальчишка вскрикнул и свалился-таки вниз, следом на него посыпались стебли. Мужичок сердился и пытался стегануть непослушную скотину, прыгая на берегу. Делал это так потешно, что русалки рассмеялись, наблюдая из-за камней.
– Кто здесь? – испуганно пискнул подросток, хватаясь за стебли.
– Тихо! – рыкнул его отец, весь подобравшись. – Не к добру это… Женщины ночью в воде… Ах ты ж…! Глупое животное! – лошади, жадно пьющей воду, все же досталось хворостиной по крупу. На что та не обратила никакого внимания. – Вторак, из воды вылез! Живо! Убираться отсюда надо, и побыстрее.
Мальчишка наконец стряхнул с головы мокрую траву и только тогда увидел чуть дальше груду камней, на которой сидела молодая девушка, держа человека.
– Отец! – голос мальчика стал еще тоньше. – Там кто-то есть…
Мужичок же старался вытянуть лошадь назад, подальше от девичьего смеха. Он знал, кто прячется за валунами, чей звонкий смех раздался в темноте. Слишком часто слышал истории о русалках во время своих странствий с товаром. И очень многих людей не могли отыскать после ночных прогулок.
– Не смотри! Не слушай! Закрой глаза! – за сыном пришлось лезть в воду, Вторак никак не хотел выходить, зачарованный неземной красотой бледной девушки. Отец вцепился в плечо ребенка и поволок его на берег, попутно отвесив подзатыльник для возвращения в здравое состояние. Но мальчишка начал сопротивляться.
– Там человек, отец… На камне!
Мужичок мельком глянул, куда указывал сын. Потом присмотрелся – действительно, парень. Судя по тому, как безвольно свисали его руки, без сознания. Да и одежда вся красная, ранен он. На нежить не похож, кровь течет. Только вот находился он в руках русалки, злобно глядевшей из-под насупленных бровей. И чуть дальше виднелись ее подружки. Оскалились, как упыри, показывая тонкие иглы зубов, безмолвно приказывая убираться и не покушаться на их добычу.
– Жаль его, – быстро проговорил мужик. Вытолкал, наконец, лошадку на берег, закинул сына в телегу. – Расскажем в деревне, пусть спасают своего.
Мальчишка украдкой вытер слезу, но спорить с отцом не посмел. Только не сводил глаз с камней, пока лошадь возвращалась на лесную тропу. Отец же хмурился все больше, чем дальше они отходили от воды. В итоге не выдержал мук совести, развернул телегу обратно. Из-под соломы вытащил куст жгучей крапивы, зажал в кулаке как оберег.
– От телеги ни на шаг, – велел он мальчику. – Что бы ни случилось, не отходи!
Теперь уже Вторак испугался за отца, ведь встреча с русалками обычно ничем хорошим не заканчивалась. Пожалел, что увидел парня, да еще и сказал о нем отцу.
Мужик с разбегу влетел в воду и сразу ринулся к парню, размахивая своим оружием над головой. Девицы зашипели точно как рассвирепевшие кошки, отпрянули дальше.
– Прочь! Прочь! – воинственно кричал мужик, сам обмирая от ужаса. Хлестнул крапивой по валуну, стараясь достать до бледной девушки, отползавшей дальше. Но она упорно не выпускала парня из рук, да еще и тянула его за собой. – Утопишь же, дура! Отпусти его! Вцепилась как в родного!
Ярена чувствовала, что жизнь покидает Карина: она вытекала красными струйками из многочисленных ран, глаза его уже давно закрылись и он понемногу холодел. Могла либо утянуть на дно, чтобы он замер навеки, либо отдать его человеку, который явился невесть откуда с телегой, полной крапивы. Еще один взгляд на лицо Карина – и русалка оттолкнула его от себя, в руки смертного.
– Карином звать его. Спаси, – прошелестел тихий голос. – Я вернусь за ним, а пока оберегай как зеницу ока.
Оторопел мужик, услышав просьбу. Машинально поймал парня, оглядывая уже пустой мокрый камень. Ни девушки, ни ее подружек не увидел, на ровной поверхности воды не осталось даже кругов, лишь слабо отразился месяц и звезды. Передернулся весь, нервно так, поспешно пробормотал молитву. Мелькнула мысль не связываться с русалкиным суженым, спасение которого сулило одни лишь неприятности.
Но перехватил его покрепче и потащил к берегу, где вдвоем с сыном уложили в телегу на солому.
– Нога у него плоха, – заметил Вторак.
– Он и сам не лучше, – пробурчал мужик, взял лошадь за поводья. – Оставим его в Переусти. Пусть хранят его для нежити. Ежели русалка сказала – то точно вернется за ним.
– А если его увезти? – быстро спросил мальчишка. – Подальше от воды, куда нет хода этим? – кивнул за плечо, в сторону реки. – Отец, жаль его. Разве ж захочет он жить среди ила и мертвяков? Молодой ведь, как брат Солн. Да и матушка обрадуется, помощь ей будет. Я мал еще, а он вон какой рослый да сильный! Точно как брат.
Мужик с сомнением оглядел скрюченное тело. Чтобы поставить его на ноги, понадобиться не один месяц. Да и сможет ли он на них встать? Изувечило его порядочно.
– Подальше от воды, говоришь? – задумчиво повторил он, сузив глаза.
В размышлениях молчал он весь путь до деревеньки. Иногда поглядывал на неподвижного Карина, как назвала его русалка. И все дивился, что добровольно отдала нежить пойманного, еще и умоляла спасти его. Решил, что парень странный и надо дождаться, пока он придет в себя. И Вторак не отходил от него, лицо обтирал и губы водой смачивал пересохшие. Да тихонько вздыхал.
В Переусти уже все дома спали. Лишь в одном окошке светилась лучина, куда и постучались отец с сыном. Открыла им дородная хозяйка, подозрительно прищурившись.
– Кто такие будете? И зачем по ночам ходите?
– Лошадь заплутала. В лес утянула, пить ей захотелось, – мужик погрозил кулаком смирно стоящей лошадке, словно та должна была устыдиться. – Хозяйка, не пустишь ли на ночлег? Хоть куда, в сарай согласны. Больной у нас в телеге, отдых ему нужен. И лекарь, может, сыщется?
На последнее мужик не особо надеялся. Но хозяйка вдруг усмехнулась.
– Я врачевать могу, так что пришли вы куда надо. И остаться можете в сарае, там солома постелена. Вот только с ужина ничего не осталось. Уж до утра потерпите.
Мальчишка сонно зевнул и в который раз погладил угольные волосы парня, мягче которых был только пух в его одеяле.
– Чудной он.
– Ага, – согласился его отец.
Хозяйка заглянула в телегу и удивленно охнула. Быстро обернулась к старшему из гостей.
– Где вы его нашли⁇
– У русалок отобрали, – мужик решил не скрывать. Может, это чей-то сын или брат. И он останется в Переусти, что разом решит все проблемы. Но женщина смотрела на Карина с изумлением, и очень осторожно дотронулась до него.
– Он же из… – оборвала себя, чтобы не пугать отца с сыном. Паренек был из дивьего народа, она не могла ошибаться. Лишь раз видела она их в горах. Забыть не смогла. Только как он попал к русалкам? И кто так побил его? – Не наш он. Быстро, несите его в дом.
Предложение о ночевке в сарае было мигом забыто. Парня уложили на деревянную кровать, его спутникам хозяйка указала на лавки у стены. И сразу же занялась ранами незнакомца.
– Придержи ногу, – бросила она старшему. – Хорошо, что он ничего не чувствует. Надо выпрямить, сломана она. Как звать тебя?
– Гостята.
– Я Леся. Держишь?
– Держу, – мужик вцепился в колено парня, пока хозяйка выпрямляла кости и сдавливала ногу меж двух дощечек. Карин от покойника отличался только едва заметным дыханием. – Жить-то будет?
Леся промолчала. Сходила за водой, сложила перед купцом кучу тряпок и велела отмыть парня от грязи и крови. Потом вручила Втораку ступку с сушеными травами, сама подвесила над очагом котелок с водой. И все тревожно поглядывала на кровать.
– Упал он с высоты, я думаю, – наконец, решила она. – И к реке скатился. Вот и побился весь. У русалок, говоришь, был?
Гостята закивал.
– Сами отдали. Спаси, сказали. И еще – что заберут его обратно. Русалкин суженый, значит.
– Не мели ерунды! – окрикнула Леся. Где это видано, чтобы дивьи сыны с русалками жили? – Лучше моли Трояна помочь ему!
Парня следовало вернуть в горы немедленно, чтобы его народ успел его вылечить. Но хозяйка не представляла, где ей искать его дом, с какой из нависающих над долиной вершин он слетел вниз. Покосилась на купца, но тут же сообразила, что тот не пойдет никуда.
В котелке закипела вода. Добавив туда полынь и мед, Леся вскипятила варево еще раз. Сцедила немного в глиняную кружку. Рядом закипали лепестки ромашки для промытия ран, коих на парне было предостаточно.
– От лихорадки, – пояснила она, присаживаясь на кровать. Невольно взгляд ее заскользил по изумительно сложенному телу, еще больше убедив в нездешнем происхождении раненого.
– И как он пить будет? – хмуро спросил мальчишка, когда хозяйка, вооружившись ложечкой, начала понемногу вливать лекарство парню.
– Молча, – отрезала Леся. Главное, чтобы не захлебнулся.
На рассвете она оставила свое бдение у кровати, потянулась, разминая затекшую спину. Карин, как назвал его купец, так и не пошевелился. Но дышал уже более уверенно и глубже. Леся растолкала Гостяту, который в какой-то момент уснул на лавке. Показала на один котелок, второй. Приказала глаз не спускать с больного. И ушла.
Вторак пол-утра сплетал травинки, его отец ходил по избе и выглядывал в окно. Куда отправилась Леся, он не знал. И сколько ее ждать – тоже. У Карина к полудню началась лихорадка, еще и левый глаз все слезился, уж столько воды оттуда вытекло, что можно было умыться в ней.
Полынный отвар лишь немного унимал жар, и вскоре парень опять начинал гореть. Еще и метаться по кровати, стаскивая с себя простыни. Горячий воздух, залетавший в окно, все больше усиливал духоту. Купец с возрастающим беспокойством часто поглядывал на дверь. Хозяйка никак не возвращалась.
Ближе к вечеру в открытое окошко просунулась тонкая рука с зажатой в ней бутылочкой, в которой плескалась прозрачная и чуть зеленоватая вода. Занавеска колыхнулась, на Гостяту устремился встревоженный взгляд прозрачных голубых глаз.
– Дай ему выпить, – Ярена подвинула бутылочку по деревянному подоконнику в избу. – Это снимет лихорадку.
– О Боги! – воскликнул купец, пятясь к стене. Русалка пробралась в самый центр поселения. И висит в окне избы, беспокоясь о жизни смертного. Когда он вернется в родное село, то сможет заработать на жизнь, рассказывая у костра невероятные истории.
Его сын с любопытством разглядывал русалку, чувствуя себя в полной безопасности на суше.
– Дай ему выпить, – с нажимом повторила Ярена и указала на Карина. С улицы послышался шум, девица оглянулась, потом нерешительно подтянулась на руках выше, сбираясь, по всей видимости, забраться в окно полностью и спрятаться от людских глаз. Гостята понял ее замысел и схватил ухват, выставив перед собой на манер вил, тыча им в русалку.
– Ишь чего удумала! – выкрикнул он. Его невероятная история обрастала новыми подробностями.
Карин выбрал именно этот момент, чтобы прийти в себя, под изумленным взглядом Вторака сел в кровати. Потом спустил ноги на пол и попытался встать.
– Стой же! – мальчик бросился к нему, точно зная, что на ногу ему опираться нельзя. Толкнул на кровать, заставляя Карина упасть на спину и болезненно скривиться, после чего накинул сверху простыню. – Нельзя тебе, тетка сказала – лежать!
Купец на мгновение отвел глаза от окна, а в следующий миг проем уже пустовал. Осталась лишь зеленоватая водичка, искрящаяся на солнце.
– Надо уходить, – тут же решил он. Если зеленая бестия не побоялась явиться к людям, чтобы взглянуть на несчастного парня, то вполне может и выкрасть его. Странную воду без раздумий вылил за окно, где она сразу же впиталась в землю без следа. – Вторак, запрягай Рыжую в телегу. Хозяйке спасибо, но дольше оставаться мы не будем. Травы только с собой захватим.
Гостята оставил на лавке две шкурки в качестве платы за ночлег и лекарственные травы, которые он собирался забрать без спросу. Больной удивленно рассматривал потолок.
– Где я? – перевел лихорадочно блестевшие глаза на купца. – Кто вы?
Невероятно мягкий тембр заставил Гостяту замереть над лавкой с вытянутой рукой, а его сына – оглушено потрясти головой. Вдвоем они уставились на Карина, не веря, что голос, произнесший скупые слова, принадлежит человеку. Парень ждал ответа, отец и сын хотели послушать его еще, попав под наваждение. Как и русалки.
Карин снова попытался сползти с кровати, только тогда купец выдохнул.
– Не вставай, у тебя нога сломана, – предупредил он. – Откуда голос такой у тебя? Кто ты? И как русалок приворожил, что они готовы в избу лезть за тобой?
– Русалок? – еще одно слово сорвалось с разбитых губ, отозвавшись дрожью в коленях купца и мальчишки.
– Молчи, чтоб тебя! – не зря, видно, хозяйка так переполошилась при одном взгляде на раненого. – Ни слова!
Иначе он не в состоянии будет здраво размышлять. Гостята с силой сжал лоб, глядя сквозь пальцы на Карина, вопросительно приподнявшего идеальные брови, отчего на лбу образовалась морщинка. Ничуть его не портившая. Купец подумал, если привезти этого парня в родное село, он всех девок сведет с ума. И мужчины будут его колошматить постоянно. Хотя, может, и не будут, побоятся связываться.
– Заберем его с собой, отец?
Гостята решился.
– Будешь молчать, понял? Ни слова, скажу всем, что немой, нечего людей смущать. И лицо нужно прятать. Иначе оставлю здесь и пусть нежить тебя забирает! – пригрозил он в ответ на недоумение на лице Карина. – Звать тебя Карином буду. Больше ничего не знаю. Сам-то помнишь что?
Карин отрицательно качнул головой. И имя ему было незнакомо, ничем не отозвалось. Только болело все и внутри и снаружи, будто телегой переехало несколько раз.
– Беспамятный какой-то, – хмыкнул мальчишка. – Головой стукнулся.
Купец подумал о воде, принесенной русалкой. Скорее всего, опоила она парня, чтобы забыл тот о прошлой жизни и остался в реке, не рвался домой. И боль снимает тина, и память забирает. То и лежал он так спокойно на камешке.
Вторак запряг лошадку, подвел ее к двери избы. Сложили в телегу сумки, потом с трудом вытащили из дома Карина, прыгающего на одной ноге. Усадили его на солому и уехали из Переусти, так и не дождавшись хозяйки.
* * *
След Карина снова оборвался. Сначала на берегу Каменки, куда вели кровавые отпечатки. Потом в одной деревеньке, куда привела их местная. Леся, знахарка, с которой они столкнулись в лесу, сразу признала в них родичей раненого. И указала рукой в сторону Переусти, где оставила парня. И имя верное назвала, отчего Данко сразу воспрял духом и понесся вперед.
Но в пустой избе остались только знакомая изорванная одежда да перепачканные простыни. Самого Карина и мужика с ребенком, равно как и их лошади с телегой, и след простыл. Никто из жителей не смог указать направление, куда направились приезжие. Они выехали на дорожку, а после на них никто и не смотрел. Как морок скрыл.
Сивер прислонился к деревянному частоколу одного из домов, тяжело задумавшись.
– Жив он, дядька Сивер, – тихо молвил рядом Данко. – Это главное. Отыщем его, вернем.
Сивер только крепче сжал губы, напряженно вглядываясь вдаль, в темную полосу леса. Так далеко от дома они еще не уходили, забрели аж на другой край долины. И куда покатила телега – одним богам известно. И кто замел следы колес – звери иль потерянные души? Видно, имелись на Карина планы у судьбы, отличные от тех, на что надеялся его отец. Недаром появился ребенок на свет в такую грозу, какой Сивер отродясь не видывал, когда горы до самого основания сотрясались от ярости небес, грозясь развалиться на части.
